Аннотация: (задумчиво) Будь я великим писателем деревенской прозы, я бы, наверное, как-то так написал первую фразу этой русской народной сказки... натягивая сие короткое произведение на болванку романа ;)
ПОСАДИЛ ДЕД РЕПКУ...
(задумчиво) Будь я великим писателем деревенской прозы, я бы, наверное, как-то так написал первую фразу этой русской народной сказки... натягивая сие короткое произведение на болванку романа ;)
Давным-давно, старики не упомнят когда, а единственная на селе колдунья Маланья вот уже четверть века как замолчала, обидевшись вусмерть на председателя колхоза, сдавшего её ментам за наглое самогоноварение, - когда отчаянно курлыкавшие по осени гордые журавли, мол, прощайте навсегда! - всё-таки вернулись по весне, но уже не так помпезно, а тихонечко и где-то даже пристыженно стали вить свои гнёзда, забивая помётом трубы и колодцы; когда у кривого восьмидесятидевятилетнего Макария Евстиграфовича вдруг шевельнулось в штанах, почуяв весну; когда днём от полей пронзительно запахло "Хаммером" Гришки Толоконникова - сына председателя, занимавшегося в городе какими-то тёмными делишками и приезжавшего по весне не для того, чтобы припасть к истокам и жадно целовать берёзы, а просто - на шашлыки; в один прекрасный пронзительно-прозрачный день крепкий и кряжистый дед Игнат, присев на корточки и пукнув от съеденной накануне банки городской сайры в масле, - беспрестанно осеняя себя крестным знамением, - посадил в центре своего жалкого огородишки, окружённого покосившимся и почерневшим от непрерывных и долгих лет забором, репку, о которой сосед - батюшка Ипатий хвастливо рассказывал, что, де, вырастает она споро и шустро, достигая воистину калифорнийских размеров, - спаси и сохрани нас Господь и все святые угодники его! - а нам только этого и надо от этой забугорной хвалёной репы, - нашу-то совсем под корень извели пятнадцать лет реформ и национальных проектов!..
Далее шла бы фраза: "Выросла репка большая-пребольшая!" И был бы у меня хитро закрученный РОМАН на деревенскую тему. С интригой. И никто не обвинил бы меня в плагиате, кроме совсем уж замшелых и древних литературоведов.