Аннотация: Сейчас, художник слишком нестабилен, и похож скорее на сборник философских размышлений. Проект заморожен
Художник
Наверно, все так и должно быть. Что бы ни случилось - все заранее прописывалось в глобальном
плане. Погрешностей в нем нет. Удачи и неудачи расписаны с точностью до десятой секунды.
Тогда, возможно, все это огромная сцена. Вся жизнь как съемки в кино. И у каждого из нас тут
есть своя роль. Если следуешь ей - получаешь поощрения. Пытаешься что-то добавить от себя -
можешь нарваться на выговор.
Каждая ли роль индивидуальна? Или существует массовка? Кто знает... Возможно, массовка
составляется как раз из всех тех индивидуальных людей. Рассматривая жизнь определенного
человека, можно увидеть его индивидуальное развитие с присущими только ему чертами. Быть
может, где-то он будет повторять действия других, но жизнь его, со всеми удачами, победами,
печалями и разочарованиями все же будет уникальна. Но, тем не менее, для незнакомого ему
человеку, он будет всего лишь частью массовки. Окружающего фона.
Солнце неуклонно садилось, уступая место бледной сменщице. Воздух остывал, жизнь в городе
замедлялась. Последние штрихи... почему то именно они всегда даются труднее всех. Карандаш
скользил по бумаге, прорисовывая одну единственную фигуру, выделяя ее среди прочих.
Чем больше он старался, тем более горько становилось. Слишком велико было сходство. Рука
дрогнула, оставляя на ее лице небольшую, еле заметную точку, словно слезинку.
Напоследок он взглянул на город и начал собираться домой. Ему нетерпелось убрать картину.
Сам факт ее наличия вызывал в нем противоречивые чувства.
Город, что был изображен на картине отличался от прообраза. Линии были четки, твердый
контур, холодный вид. Не живой.
Люди, толпа, были просто фоном. Безликая масса спешащая по своим делам.
И так очередной бессмысленный день. Окружающий гомон гипнотизировал. Десятки голосов
сливались в один. И этот голос уносил куда то в даль... Прочь от сюда.
Карандаш плавно плыл по бумаге. Мягкие линии... Спокойствие. Все вокруг дает ощущение
безмятежности, покоя.
Я оглядываюсь, пытаясь захватить как можно больше деталей. Вдох... выдох... Приди же... Я весь
твой...
Знание бичем бьет по сознанию, разгоняя его. Я словно уже это видел. Линии становятся короче
и прямее. Острые углы, четкий контур. Светлая нереальная безмятежность уходит. На смену ей
приходит неясный гнев. Разачарование, апатия, гнев... все мешается в один коктейль.
Исправления, уточнения. Больше, четче. Меньше вымысла и больше реализма. Деревья, парк,
фигуры прогуливающихся людей... Нет радости. Мрачные кривые стволы полумертвых деревьев,
сутулые редкие силуэты...
Пустые, ничего не выражающие лица. Тишина, прерываемая иногда каким то скрежетом и
шелестом пожухлой листвы.
Картина проявилась так внезапно, что от неожиданности захватило дыхание. Что это было? Это...
так реально... словно я был там. Словно это была часть моей жизни.
Я посмотрел на лист. Серый мир... Все так реалистично... Она тоже там. И снова не видно ее
лица. Кто же...
Мой взгляд на мир всегда отличался от общепринятого. Я видел все в темных тонах.
Когда я начал рисовать - то отдалился от всех. Я не писал портретов, не пытался изобразить
утопию. Я стремился передать что вижу и каждая работа, как законченная мысль, рассказывает
что-то новое.
Я никогда не использовал красок. Серый стал частью жизни. Любой другой цвет смотрелся бы
неестественно.
Работы выходящие из под моего карандаша были уникальны. Я не люблю повторяться, не люблю
копировать. Но мир, что я изображаю, выходит всегда одинаковым. Серые, мертвые города. Люди, больше похожие на тени. Их лица не отражают эмоций, глаза пусты.
Но с недавнего времени в моем мире появилась она. Она есть во всех последних картинах, но я
ни разу не видел ее лица. Оно словно размыто. Как бы я ни старался ее представить вне картины -
все усилия тщетно. Вместо образа приходит лишь головная боль. Сны больше не приходят ко мне. Я словно отключаюсь и подключаюсь уже с утра. И теперь я всюду ношу с собой карандаш и папку с листами. И всюду стараюсь ее увидеть. Есть ли смысл во всем этом? Какова вероятность что она была замечена мной в толпе, а не является причудой воображения? А если она и случайная прохожая, каковы шансы снова ее встретить? И что тогда?...
Откуда берутся все эти рисунки? Я никогда не задумывался об этом. Сам процесс рисования стал
уже чем-то привычным, безусловным. Стоит лишь взять карандаш и опустить его на бумагу, как
рисунок сам начнет появляться. Рука работает на автомате. До последнего момента я даже не могу предположить что будет изображено. Все меняется с приходом вдохновения. Словно наваждение, оно подчиняет себе, заставляет повиноваться.
Я много раз пытался изобразить какое либо знакомое мне здание, но всегда рисунок отличался от своего прототипа. Я так же не могу рисовать портреты. Как бы я ни старался, я не могу провести и линии. Я могу запомнить почти полностью внешность человека, его какие либо малейшие черты вплоть до расположения морщинок, но стоит мне посмотреть на лист, как все словно стирается.
Словно человек, что сидит предо мной и не существует вовсе.
Люди, которых я рисую как городское население, безлики. Они являются не более чем частью картины. Их внешность меня никогда не интересовала. Они были изображены лишь для того, чтобы не допускать пустых мест. Так было до недавнего времени. Появилась фигура, пропорции которой я запомнил и теперь смогу узнать где угодно.
Свою квартиру я искал очень долго. Все они одинаковы в этом городе. Сделанные словно под копирку. У них была абсолютно идентичная планировка вплоть до расположения мебели и шкафов. Но эта... эта была другой. Предыдущий владелец здорово поменял ее. Сравнительно небольшая, но зато из нее великолепно виден город, благодаря панорамному окну.
Иногда я пробираюсь на крышу и часами сижу там. Наблюдаю за жизнью в городе. Забраться на верх не так уж сложно - строители явно не думали что кто-то решит броситься от туда вниз. В этом городе вообще редко кто так уходит из жизни.
Город жив. Движение в нем не прекращается ни на минуту до самой ночи. И даже в самый хмурый день поток людей лишь незначительно спадает. Все спешат. На остановку, работу, домой, к друзьям, подругам, женам, мужьям, любовникам и любовницам... Не останавливаясь ни на секунду на одном дыхании с утра и до поздней ночи.
Все боятся опоздать. И все боятся прийти не вовремя. Постоянный бег и никто не представляет другой жизни. Я не люблю спешить. Не люблю ждать. Вся эта суета не для меня. Всегда стараюсь свести к минимуму потерянное время.
После того как она появилась, я начал использовать цвета. Я брался за незавершенные работы и
дописывал их, разбавляя сухость и невзрачность карандаша насыщенностью краски. Это было
довольно сложно, они словно противились, не желали обретать цвет, но вскоре мне удавалось
подобрать нужную гамму.
Рисовать так как раньше не получалось. Изображение в цвете было сложнее. Но не смотря на это
я теперь начал все чаще брать в руки кисть. Изменяя старые недоделки я сразу и не заметил
появления на некоторых из них нового персонажа.
В цвете она была совсем живой. Присмотревшись, её можно было найти почти в каждой работе.
Иногда я на столько увлекаюсь процессом, что теряю связь с окружающим миром. Полное
погружение в работу на этот раз вышло мне боком. Я действительно не помнил как рисовал её. Но
тогда я сослался на причуды подсознания. Все же я и так последние дни всюду ее искал. Не
удивительно что теперь вижу ее тут.
Ненавижу лунные ночи. Чем ближе полнолуние - тем хуже мне становится. Приходит непонятная
злость, усиливающаяся день ото дня. Тогда я перестаю рисовать. Лишь раз я брал карандаш в
полнолуние. Эта картина до сих пор лежит у меня в шкафу. Она не завершена. И не будет
завершена. От одного её вида меня бросает в дрожь.
На ней изображен незнакомый мне город. Он пылает. Люди... трупы. Все пространство как то странно размыто, словно залитое чем то. Но главное не это. Там был человек. Фигура. Он был
виновен в этих разрушениях. В его руках были странные, словно объятые дымкой стилеты, с них
капала кровь. Его лица не видно, но думаю, это и к лучшему.
Сейчас, довершая старые работы, я вспомнил об этой картине. Я мог бы завершить и ее, но... Я
не решусь.
Похоже, я начинаю сходить с ума. Теперь я ищу ее всюду. Всматриваюсь в толпу, выискивая
похожий силуэт. Я стараюсь нарисовать ее. Стараюсь изо всех сил.
Я перестал спать. Продумывая все возможные сюжеты, я изображаю ее гуляющей по городу,
спешащей по делам, в метро, на вокзале... С каждой новой картиной ее фигура становится более
четкой. Черты лица меньше смазаны, чем раньше. Если так продлится дальше - скоро я увижу ее.
Но пока...
Недавно я впервые нарисовал что-то только в красках. Я не пользовался карандашом как раньше,
не прорисовывал детали. Теперь это было уже не нужно. Такое изображение нравилось мне
плавностью. Какой направленности не был бы рисунок - действия были спокойными. Лишь длинна
мазка кистью различалась.
Краска помогала больше передать. За счет цвета можно было что-то выделить или наоборот
сделать неприметным. Этим я и пользовался.
Хмурое, серо-зеленое небо низко нависло над городом. Черные тучи обещали ливень. Старые
панельные дома уныло смотрели провалами окон. Это место было уже мертво. Жители давно
покинули этот город. Грязные потрескавшиеся тротуары с ржавыми пятнами опавшей листвы...
На старой лавочке в пол оборота сидела она. Ее лицо не было видно полностью. Весь ее образ
был насыщен печалью. Она была слишком прекрасна для этого места. Тусклый свет тщетно
пытающегося пробиться через тучи солнца словно сконцентрировался лишь на одной ей, выделяя
среди всего этого запустения. Можно было догадаться что она куда-то смотрит, словно надеясь
увидеть... кого? Что могло заставит прийти ее туда? В чем причина...
Мне больше не верилось что это обыкновенные рисунки. Слишком четко все выглядело.
Слишком реально.
Пошла лунная пятидневка. Домашняя пустота нагоняла тоску и я решил побродить по городу. Уже и забыл как это... Просто так без какой либо цели и размышлений идти вперед. Вклиниваться в толпу идущих через дорогу, ждать вместе со всеми автобус, ходить по торговому центру... Все так просто и обычно...
Я приобрел себе больше листов, новые кисти и краски. Взял с десяток малых холстов и в виде
эксперимента один средний. Правда увидев общую сумму еще раз задумался об смысле действий... но тут же бросил эту глупую затею. Думать не хотелось.
Дни тянулись медленно, словно бы специально, чтобы вдоволь насладиться моими мучениями. Вечером вторых суток мне уже хотелось просто удавиться. Надоело все и вся. Скоро должно было
быть полнолуние и луна должна была воссиять во всей своей аристократической бледной красоте. А пока что... Я взял наплечную сумку и вышел на улицу. Это время суток всегда нравилось мне. Скоро зажгутся фонари, люди потихоньку начнут пропадать с улиц, расходясь по домам. Тишина... В это время можно найти десятки абсолютно безмолвных мест.
Тишина... Любой звук грохотом прокатывается по округе. Ты стараешься вести себя как можно тише, чтобы никоим образом ее не нарушить. В такие моменты она словно становится материальной. Ты остаешься с ней один на один, и создается ощущение полной изоляции от мира. Впадаешь в своеобразный транс... Есть только ты и она. Легкое дыхание теплым ветром касается твоего лица. Знаешь что она рядом, но не в силах ее увидеть. У нее нет зримого воплощения. Нет образа, в котором она могла бы предстать перед людьми. Ее существование здесь невозможно. Она слишком хрупка. Слишком легко разрушить...
Я прикрыл глаза стараясь сосредоточиться на ощущениях. Довольно странно... Я очнулся когда рука уже привычно держала карандаш.
Вдох...выдох... Звуки и цвета потихоньку начали возвращаться. Почти полная луна укорительно
смотрела на меня с уже звездного неба. Думаю, на сегодня впечатлений хватит. Я начал собираться. По пути домой я думал об образе, так отчетливо проявившемся у меня в сознании. Образе тишины. Казалось, сейчас я был в силах передать его наиболее точно. Но... Вдруг не смогу остановиться? Что еще покажет мне кисть? Рисовать же без погружения последнее время становилось все труднее.
Последние дни прошли в несколько часов. Скука и уныние разбавлялись сном и прогулками по улице. Мысли катастрофически путались. Я не помню что делал и где был в эти дни. Единственное что радует - рисунков тоже не было. Никаких ужасов.
То что мне предстояло написать требовало большой сосредоточенности и аккуратности. Я хотел изобразить ее. Тишину. Ее образ был давно сформирован у меня в голове, оставалось просто перенести его в реальность. Казалось, стоит лишь сделать пару движений, потратить каких то двадцать минут... но... образ ускользал стоило лишь мне перевести взгляд на полотно. Его белоснежная текстура явно не подходила под будущий портрет. Ну хорошо... будь по вашему... я достал кисть с красками и в несколько секунд лист сменил цвет на более темный. Главное было сделать фон однородным, без лишних затемнений или наоборот светлых пятен.
Я прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на образе... Плавными движения кисть пошла по листу. Спустя десять минут можно было разобрать туманный силуэт. Он слегка выделялся на темном фоне. Он был темнее его. Спустя полчаса, можно было разобрать черты лица. Силуэт оставался размытым, словно полупрозрачным, но тем не менее невероятно живым. К концу третьего часа картина была практически завершена и я был почти что доволен. Как бы я ни старался - образ что так ясно представился мне в ту ночь был в десятки раз прекраснее и полнее этой версии. Множество, казалось бы маловажных деталей, были упущены или переданы не точно. Но кажется, в точности повторить то видение я был просто не в силах. Я оставил картину и устало опустился на диван. Все же это довольно сложно...
Образ тишины ушел из подсознания, оставив после себя одну из самых невероятных моих работ. Я потихоньку снова начал рисовать город. Для рабочего места на этот раз я выбрал одно из кафе, которое обнаружил во время одной из своих прогулок. В нем был довольно удобный балкончик, с которого открывался интересный вид, который менялся относительно времени дня. В первый раз я забрел туда под вечер, там было относительно пусто. Тогда я думал что это все позднее время. Как оказалось - это кафе не слишком популярно, и в нем редко бывает многолюдно. Мне это подходило.
Я выбрал крайний столик, заказал у официантки кофе с каким-то легким салатом, и начал устраиваться. Я решил делать пока что небольшие зарисовки, чтобы по лучше запомнить это место.
Минуты перетекали в часы, количество зарисованных объектов увеличивалось. Так же росла заинтересованность официантки, что уже десятый раз проходила, стараясь увидеть хоть что-то из того, что я рисую. Я обернулся на полутемный зал, заставленный столиками. Редкие посетители удобно разместились так, что пустоты не чувствовалось. Освещение было слабое, но это наверное было связано с малым количеством посетителей.
В одном из углов зала я заметил пустующий столик. Недостаточное освещение делало его почти незаметным. Если присмотреться, можно было заметить, что около него стоял всего один стул. Интересно, почему так... В голове появился идеальный сюжет.
Меня всегда удивляло то, как редко у меня стачиваются или ломаются карандаши. Я мог рисовать им месяц, но он оставался как новенький. Когда же он ломался - я принимал это как дурной знак. Обычно такое случалось когда я рисовал что-то новое. То, что не рисовал никогда. Своего рода очередная зарубка. Но иногда и на обычных, уже привычных вещах. Как бы то ни было - что-то обязательно случалось после этого.
Я отвлекся от мыслей и взглянул на набросок. Он практически не отличался от оригинала, разве что выглядел старше. Словно из другой эпохи. Стол был покрасивее, с толстыми, основательными ножками. Место салфетницы занял готического вида канделябр со свечами. Стену украшал странный барельеф. Стул был выдвинут, словно тот или та, кто сидел тут недавно, отошел ненадолго и скоро вернется.
Вот уже третий день я прихожу сюда рисовать. Уже особо не таясь я рисую в красках. Местные
вроде бы не против, во всяком случае мне никто ничего еще не сказал. Наверное это из-за того, что я привлекаю клиентов.
Здесь становится многолюдно. Они спрашивают обо мне, интересуются что именно я здесь рисую. Многие принимали мое присутствие как хитрый и довольно удачный рекламный ход. Им и в голову не могло прийти что я здесь такой же обычный клиент как и они. Скоро придется искать новое место. Там, где мне не будут мешать. А пока...а пока что у меня есть еще несколько незавершенных работ.
Я открыл альбом. Страница, другая, третья... взгляд остановился на зарисовке одинокого столика. Пожалуй, его можно перенести на полотно. Я сконцентрировался, пытаясь вспомнить все те ощущения, стараясь воссоздать ту атмосферу...
Перед глазами вновь появился тот зал. Тишина... Темнота, разгоняемая лишь слабым светом свечей. Одинокий столик в углу, единственная живая точка в мертвом запустении здания. Видение становилось все реалистичнее, вещи становились детальнее и четче. Наконец, все стало на столько реально, что обычный мир отошел на второстепенный план. Я словно находился там.
Из сумрака зала появился старомодно одетый официант. Он был абсолютно невыразителен и невзрачен. Его кожа в свете свечей казалась неестественно бледной, пустые глаза смотрели в перед и словно служили лишь для того, чтобы видеть указанную ему цель. Он остановился около столика.
Ни тени эмоции не было на его лице. Он был нем и покорен. По видимому, его нахождение здесь, было обусловлено приказом. Выполнив эту задачу, он остановился в ожидании новой. Сейчас он был больше похож на восковую фигуру: необычайно детальную, но не живую...
Я так же застыл чуть дыша. Было страшно шевельнуться. Все было так реально... И в то же время, я точно знал что это обычное видение. Пускай и чрезвычайно детальное.
Сложившуюся тишину разрушило еле слышное эхо приближающихся шагов. Из темноты вышла та самая незнакомка с моих картин. Не смотря на то, что она уже давно не появлялась на них, я узнал ее с первого взгляда.
Ее одежда в этот раз представляла собой довольно изящное длинное платье, идеально подогнанное ей по фигуре. Оно было выкроено из какого-то невероятного материала и в слабом освещении свечей давало интересный эффект. Материал словно пропускал через себя весь свет и издавал собственный. На сумрачном фоне ее фигура выделялась мягким красноватым сиянием, что смотрелось невероятно, но в то же время пугающе.
Она проплыла мимо официанта, не обратив на того никакого внимания, и присела за стол. Как то грустно вздохнув, она тихо обратилась к нему и он безмолвно растворился в темноте зала.
Я же старался детальнее запомнить ее. Как можно точнее запечатлить в памяти. Сейчас я жалел что в этом видении являюсь лишь бесплотным духом - наблюдателем. Мысленно я зарисовывал ее образ, буквально врезая его в подсознание. Не хотелось вследствии что либо потерять при переносе на полотно. Она сидела практически недвижимо, лишь иногда вздыхала и слегка поворачивалась. В такие моменты возникала мысль что я не так уж невидим.
Неожиданно все поплыло, вдруг став менее четким. Грани стали размытыми, словно кто-то нечаянно разлил стакан воды на еще незавершенную картину, смешав все в однородную темную
кляксу. Пошел откат. Я старался удержать видение пытаясь сконцентрироваться, но оно
ускользало, возвращая меня в реальность. Тьма зала покидала мое сознание. Я сделал последний
мысленный рывок, стараясь вернуться туда. Резко прошла стабилизация, картинка стала четкой. Я
находился прямо перед ней, видел свое отражение в ее глазах. Она не казалась удивленной. Лишь одна фраза, тихим, еле слышным шепотом, прошелестела у меня в голове.
-Тебе уже пора...
Утро встретило дикой головной болью и ужасным бардаком. В центре комнаты полукругом были
расставлены вчерашние работы. Это было... невероятно. Удивительно точные, поражающие своей
реалистичностью. Полотно было будто окном в замерший мир. Сумрачный и неприветливый. Тот
самый мир, что я видел.
Я прикрыл глаза. Жуть... А я ведь даже не помню что рисовал это. Еще и та девушка из видения...
А она действительно довольно красива. Но то непонятное ощущение, что возникло у меня когда я оказался с ней лицом к лицу... И тот официант. Вот бред. Похоже я воспринимал видение как реальность. Но это ведь не так. Я же оставался дома... Мда...
Кофе понемногу вернуло меня в этот мир и я начал разбираться. Оказалось, картин всего 4 плюс пара переведенных в цвет старых черновиков. Портрет незнакомки я так же нашел. Он стоял дальше всех, наверное рисовался последним. Ее образ был столь точно передан, что она казалась живой. Я бы не сравнил это с фотографией. Скорее - отражение в зеркале. Оставалось лишь удивляться. Было сложно поверить что это все нарисовал я. До этого у меня на такие работы не хватало мастерства. Но другого объяснения и быть не может. Как то не верилось особо что кто-то смог так точно передать мое видение, воспроизводя все, вплоть до мельчайших деталей.
Несколько дней прошли почти незаметно. Безликой серой массой протекали мимо, не оставляя после себя мыслей и воспоминаний. Ни одного образа. Пустота и тишина. Я не мог и не хотел ничего делать. Последние работы истощили меня.
Я не стал их убирать. Никогда не развешивал свои работы. Само их существование вызывало довольно неприятное чувство. Не было чувства удовлетворения. Возможно, даже была легкая неприязнь. Они не держали меня. Мне не было интересно что с ними будет дальше. Но не последние...
Недавние работы... особенные. В них есть что-то, чего нет в старых. Они кажутся более живыми. Я оборудовал нечто похожее на выставку и теперь мог иногда на них поглядывать. Все еще не верилось что они реальны.
Воображение начало выкидывать фокусы. Стоило мне отвлечься и задуматься, как в голове начинал складываться образ. Сначала почти незаметно, мало, небольшими кадрами, но вскоре длинна видений-образов увеличилась. Я почти что перестал спать. Голова трещала по швам, разрываясь с количества сценариев. Я рисовал. Много. Очень. Изводил лист за листом, альбом за альбомом. Был на грани безумия.
Очередной вид завершен. Я не совсем уверен что именно это. Оно очень похоже на зверя, но таких зверей не существует. И существовать не может. Одна лишь фигура внушала страх. Не смотря на всю неестественность внешности, даже от рисунка чувствовался холод смерти. Это был грозный хищник. Пытаясь перенести его в цвет, я выбирал самые темные тона. Я знал как он должен выглядеть. Словно видел его раньше.
Работа вышла жуткой. До дрожи. Я не мог заставить себя задержать на ней взгляд. Было неуютно даже находиться рядом. Я с трудом дождался пока она высохнет и убрал в шкаф. Немного полегчало. Нужно было сходить в магазин за альбомами. Но уже не сегодня. Нужно хоть немного
отдохнуть. Глаза закрылись, я провалился в тревожный сон.
Еще несколько дней я был занят вырисовыванием образов, что дарило мне мое воспаленное
воображение. Я практически не видел что рисовал. По завершении одного, я переходил к другому.
На моих работах все чаще появлялись люди, но уже не как второстепенный фон, а как
действующие лица. В большинстве своем одинокие, серые, тихие и неприметные. Словно
обреченные на смерть и смирившиеся с приговором. В ожидании забвения. Пустые, измученные
глаза смотрят в никуда. Грязь, голод, жажда и страх - вот то, из чего теперь состоит их жизнь. И
нет спасения.
Недоедания и недосыпы сделали свое дело. Я стал похож на тех людей, которых изображал.
Головная боль не давала спать, успокаиваясь немного лишь когда я начинал рисовать. Я перестал
нормально есть. Время песком уходило сквозь пальцы и я не мог за ним уследить. Я не знал
ничего о том, что сейчас происходит в городе. Меня это даже не волновало. Единственное, что
меня заботило - это то, что количество свободных листов уменьшается. Я боялся, что не смогу
изобразить все. Боялся остаться наедине с головной болью.
Обезболивающее комком прокатилось по пищеводу, не принеся никаких изменений, оставив лишь неприятный привкус во рту. Нужно было продолжать рисовать. Просто необходимо. Но листов больше не было. Мне не хватило совсем немного. Я чувствовал что осталось совсем не много.
Возможно даже всего одна картина...
Руки не слушались, дрожали. Измазанные краской пальцы отказывались нормально гнуться. Вещи выскальзывали, падая на пол. С трудом мне удалось одеться. Захлопнув за собой дверь, я направился в магазин. Навязчивой мыслью крутился образ последней работы. Я практически не
видел перед собой дороги. Шел интуитивно, словно на автопилоте. Все мои мысли были в другом
мире. Я не обращал внимания ни на что вокруг. Лишь на секунду меня ослепило яркой вспышкой
боли, ноги потеряли опору, мир погас.
Я ничего не чувствовал. Боль ушла, не оставив и следа. Мыслей не было. Сознание медленно,
словно с ленцой, перемешивало их в кашу. Тишина, спокойствие, безмятежность...
То и дело я слышал чьи то голоса. Чувствовал что кто-то находится рядом. Я приходил в
сознание и вновь отключался. Возвращаться не хотелось.
Вскоре кристальная чистота в голове стала блекнуть и загрязняться. Стали появляться вполне
очевидные вопросы из серии: где я и как тут оказался. Вопросы были, ответов не было. Я
пролеживал на кровати пытаясь обрести контроль над телом. Оно категорически отказывалось
подчиняться, словно было чужим. Это пугало.
Сумрак. Комната, завешенная плотными занавесками. Моя квартира. Я приподнялся и стал
осматриваться.
Первое что бросилось в глаза, это мои рисунки. Ими была завешена вся стена, ранее свободная. В основном там были последние работы, посвященные тому городу. Это смотрелось довольно...
странно? Наверное. Но это еще и чертовски пугало. Я точно знал что этого не делал.
Я поискал глазами одежду. Она нашлась на стуле чуть позади кровати. Нужно было убрать этот
бардак.
- Уже восстановился? - Странный голос словно шел из ниоткуда точно в уши
- Кто тут? - Я огляделся, но никого не заметил. В дверях тоже никто не стоял.
- Не нервничай. Тебе нечего бояться. Подумай сам, был бы ты сейчас жив, если бы не нужен мне? - Голос немного смягчился. Проскользнуло несколько эмоций. Теперь я понял что голос, несомненно, женский.
А ведь она права. Зачем было за мной ухаживать так долго, когда можно было просто так убить.
- Может быть, тогда покажешься? Разговаривать с комнатой не очень приятно.
- Ну, если ты настаиваешь...
Резко стало темнее. Пропал свет шедший из под занавесок. Исчезли неоново зеленая подсветка
электронных часов. Все краски словно разом выцвели и потускнели. В и без того темной комнате
не осталось ни одного яркого пятна.
Стена с рисунками казалась самым темным местом, словно большая часть тьмы как раз
сконцентрировалась там. Тени сползались туда, притягиваемые неизвестной силой.
Образовалось кольцо абсолютной темноты. Оно словно освещало всю комнату этим
невероятным светом тьмы. Это смотрелось невероятно. Завораживающее и одновременно
пугающее зрелище.
У меня не было сил отвести взгляд. Темнота манила. Она проникала в сознание, выгоняя все
мысли, укрывая непроглядной пеленой. Я был на столько поглощен наблюдением, что не заметил
как от тьмы отделилась фигура. Лишь шепот на незнакомом языке, прошелестевший в тишине,
отрезвил и вернул меня к реальности. Портал схлопнулся, тьма расступилась, оставив после себя
такой знакомый силуэт.
Когда я ее увидел, что-то во мне переключилось. Я вдруг понял что все это время ждал с ней
встречи. - Никогда не слышала, чтобы кто-то стоял и улыбался кому-то из нас, находясь при этом в здравом уме. Обычно вы хлопаетесь в обморок или пытаетесь убежать...
- Я видел тебя! Рисовал тебя... но кто...кто ты?
- Вопросы, вопросы, вопросы... Уверен ли ты, что хочешь знать ответ?
- Разумеется! Все это время я искал тебя... вас... Ваш образ не покидал моего подсознания. Я был
словно одержим... Мне нужно знать.
- Брось это важное "вы". Оно тебе не идет.
- Так ты расскажешь?
- Да. Но сначала... Помнишь ли ты, как начал рисовать?
- Я... Как и все... вроде бы... - Я постарался вспомнить что либо необычное. - Я занимался в
кружке, мне помогали, учили...
- Нет. Когда ты начал Рисовать так. - Она пальцем указала на одну из картин.
- А... это... Я не помню. Само как-то стало выходить.
- Наивный. Твой талант рисования - мой дар. Ты молил о нем, и молитвы твои были услышаны. - Она ухмыльнулась - Пускай и не совсем теми, кому они были адресованы.
Она продолжила.
***
Грань между нашими мирами всегда была непоколебимой. Она надежно отделяла нас от вашего мира так, что мы не могли проникнуть к вам и как-либо повлиять на события в вашем мире. Все это время мы могли лишь наблюдать.
Ваш мир отличается от нашего. Он пуст, в нем нет чистой энергии. Но зато она течет в вас. Это поразительно... Многие из вас просто таки пульсируют ею, но тем не менее, лишь единицы из вас могут ею пользоваться. Все время что мы наблюдали за вами, ни один человек не осознал что может управлять энергией. Вы пользовались ей интуитивно, рефлекторно, даже не замечая ее вмешательства.
Ваш запас изначально довольно большой и в последствии лишь увеличивается. То количество что мы набираем за сотни лет - вы можете собрать за десятилетие. Он мог бы стать не плохим усилением для нас. Энергию мы используем в основном для сохранения материальной формы, но так же, она дает нам возможность более полно контактировать с окружающим миром. Управлять им. Подчинять его. Чем больше у нас энергии - тем более полно мы управляем окружающим. Набравшие идеальный запас, становятся сравнимы богам. Для них стирается понятие невозможного.
Если бы не барьер - ваш вид уже давным-давно бы исчез. Не смотря на многочисленные попытки разрушить его, или хотя бы повредить - он не терял ни процента прочности. На нем не осталось ни следа. Тогда большинство из нас оставило эту затею. Большинство, но не все.
Продолжая наблюдать за вами, тогда мы не сразу заметили изменения в вашем мире. То, что кому то удалось пробить брешь в грани, стало для нас полной неожиданностью.
Брешь была не больших размеров, но ее хватало, чтобы энергия из нашего мира потихоньку начала переходить в ваш мир. Увеличение энергии в мире пробудило в вас начальные умения к управлению. Спонтанных изменений становилось все больше.
Вытягивая энергию из нашего мира и используя ее в своем, вы расширяли брешь, делая ее все более большой. Количество энергии возрастало, умения к управлению увеличивались. Тогда то мы и получили возможность управления. Случайный призыв страждущего, просьба, молитва, выполнялись нами в точности. Взамен мы получали часть вашей энергии. Взаимно выгодное соглашение. Своего рода контракт. На всю жизнь.
***
Когда я закрываю глаза, воображение вихрем раскручивает миллионы возможных и невозможных картин и жизненных ситуаций, пронося их у меня в подсознании. Все это так быстро мелькает, что не удается толком ничего рассмотреть. Есть лишь возможность выловить случайный кадр. Откинуть эти мысли невозможно, как невозможно и игнорировать сформировавшуюся внутри головы картину.
Иногда изображения так навязчивы, что целиком м полностью подчиняют себе. Они проникают в мысли, зацикливая все внимание на себе. Словно живые, не дают ни на секунду передохнуть, заставляя рисовать. Словно стремясь скорее попасть в этот мир из мира своего.
Есть же работы обратного, спокойного характера. Они изображаются медленно, словно с ленцой. В таких случаях работа может затянуться на несколько дней, а то и недель. Даже обыкновенный набросок идет сложно. В готовом виде они выглядят немного странновато. Такие длительные работы обычно содержат больше эмоций, и фрагменты их несут абсолютно разный смысл.
Нереальность всего изображаемого для меня всегда была неоспорима. Я никогда не считал, что изображаю реальный мир. Все было лишь фантазией.
***
- Эти рисунки. Они... откуда они? Что за места изображены на них? И этот город...
- Это твой мир. То, что будет с ним скоро. Это будущее. А где-то уже и настоящее.
- Значит... это знак? Я должен что-то сделать?
- Нет. Это уже не остановить. Ни в твоих силах помешать этому. И не стоит беспокоиться. Этот город падет еще не скоро.
А вопросов меньше не становится. Лишь копится усталость и путаются мысли.
- Так зачем всетаки ты здесь? Я не понимаю...
- Я пришла, потому что ты был при смерти. Как ты наверное уже догадался, я следила за тобой все это время. Удивительно что тебе удалось не только меня почувствовать, но и изобразить. - Она кивнула в сторону рисунков. - Когда я об этом узнала, это заинтересовало меня. Ты по сильнее чем обычные люди.
- По сильнее?
- Канал, по которому мы передаем нашу энергию вам, слишком силен. Если чуть переусердствовать или не уследить за потоком - вы просто сходите с ума. Как минимум. Поэтому, мы держим канал на минимальном потоке. Отдача получается малой, но и ее хватает достаточно. Ты же спокойно удерживаешь тройную норму, и практически не изменяешься. Однако, я все же упустила тот момент, когда ты уже не мог справляться. Что-то странное начало твориться с тобой. Ты вдруг начал поглащать энергию с невероятной скоростью. Мне чудом удалось перекрыть канал и остановить тебя, но это повлекло за собой и твое отключение. Такой разрыв чуть было не стоил тебе жизни. Всего лишь маленькая ошибка... - На лице ее на секунду отразилась легкая грусть.
- А что было бы, если бы тебе не удалось его перекрыть?