Аннотация: Голос следовало бы взвешивать, а не считать (Ф. Шиллер)
Хвалев Ю.А.
Голос следовало бы взвешивать, а не считать (Ф. Шиллер)
АНИСОВАЯ ВОДКА ДЛЯ ПОЮЩИХ БАБУЛЬ
-1-
В загорелое утро, когда воздух ещё не успел испортиться выхлопными газами и в нём по-прежнему, до поры до времени, хранился аромат опылённых пчёлами цветов, вышел на первый взгляд обыкновенный человек. Второй взгляд, более участливый, подчёркивал, что обыкновенный человек всё же отличается от других прохожих, потому что был одет с иголочки, дорого. Третий взгляд, более пристальный, окончательно внушал мысль, что перед нами человек необыкновенный, редкостный, если хотите загадочный, потому что сопровождался, словно вырезанным из камня охранником.
Загадочный тип, почувствовав косые взгляды обывателей, достал крошечное прямоугольное зеркальце, возможно, чтоб избежать сглаза недоброжелателей, и прямо посмотрелся. Заглянул (в себя) на огонёк зелёных, расчётливых глаз, чтобы затем проникнуть в череп и пощупать мозг, где чёткие мысли, готовые к действию лежали по порядку, словно были записаны на жёсткий диск.
Судя по быстрому шагу, загадочный тип и охранник поторапливались, без всякого сомнения, надеясь всё же не опоздать, поскольку шли в ногу со временем назначенной на девять ноль-ноль встречи, имея в запасе несколько драгоценных минут.
Центром их притяжения оказался уютный русский ресторан, у дверей которого короткой змейкой суетилась разнополая очередь.
- Зачем здесь очередь? - спросил загадочный тип, чувствуя, как тают драгоценные минуты.
- Затем! - съехидничал кто-то.
- Я сейчас, - бросил охранник и, недолго думая, начал ломится в дверь.
- Вам же сказали, что по дисконтам сегодня кормить не будут. Халявщики, мать вашу. - Голос за дверью нарастал. - Зачем же бить?! А чёрт!!
- Затем! - опять съехидничал кто-то.
Послышался медный звон, свойственный яйцеобразным тазикам, но в действительности по лестнице вниз, отдуваясь и смешивая бемоли с мажорами, а скрипичный ключ со скрипами половиц, протрубила валторна. Последний аккорд звякнул в подвале; и мигом всё стихло, словно прижали к губам указательный палец.
В дверной проём с металлическим лязгом высунулся белый колпак шеф-повара.
- Кто здесь бьётся в открытую дверь? - недовольно прогнусавил шеф-повар.
- Не сборище трубит, а сбор! - недовольно откорректировал его шеф-повар. - Элементарный пароль запомнить не могут, мать вашу!
По кислой физиономии шеф-повара пробежала злоба, он явно собирался добавить какую-то гадость, образно выражаясь сесть на любимого конька, но к радости загадочного типа не успел, потому что тот вовремя извинился.
- Извините меня!
- М-м-м. Ладно, так и быть, на первый раз прощаю. - Шеф-повар распахнул дверь и, пропустив загадочного типа вперёд, гнусавя себе под нос, пошёл следом. - Сборище и сбор, разные вещи. Голодные ублюдки, это сборище, а сбор - это ягоды, малиновое варенье. Сбор это...
- Стой здесь!!
Дверь, притянутая старинной пружиной восемнадцатого века, громко звякнула.
Приказ долетел до охранника, тот мигом окаменев, стаял, как надгробный памятник, только глаза двигались, будто маятник, пытаясь понять, чей же это голос.
На самом деле проскрипела старинная пружина.
Наверно пора уже сообщить: начинается основная часть, так сказать, завязка повествования, поэтому есть смысл чуть раньше представить загадочного типа. И так, знакомьтесь: Лев Львович, возраст пятьдесят с хвостиком, внешность - удачливый симпатяга, что касается профессии - то тут без хитросплетения не обойтись - политтехнолог, а так же специалист по выборам во власть. Любитель плести интриги, в которые часто попадалась крупная рыбёшка. И последнее - вне работы однолюб.
Спустившись по лестнице, политтехнолог оказался в уютном затенённом холле, без видимых углов. (Кстати, Львович - это отчество, фамилию, чтобы сохранить интригу, услышите позже). Рядом с гардеробной сидел медведеобразный толстяк, судя по опущенной голове, он спал. Немного правее от толстяка был арочный проём, за которым проглядывался светлый зал. У входа в зал, будто часовые (им платили строго по часам), стояли две обнажённые девицы лёгкого поведения. Чтобы не пропускать клиентов они держали на изготовку вёсла, закрывая проём перекрестьем.
- Проходите! - велел шеф-повар. - Девчонки, пропустите. Это клиент, но не ваш.
За спиной раздался медвежий рёв; от таких сюрпризов политтехнолог обычно пригибался, изгиб позвоночника сглаживал нервный импульс, который словно пуля в очередной раз просвистел мимо.
- Это медведь? - спросил он шеф-повара.
- Медведь-шатун, мать его. - Кивнул для убедительности шеф-повар. - Девчонки, дайте ему стакан водки, пускай дрыхнет.
Войдя в зал, политтехнолог направился к столику, за которым, читая газету, сидел мужчина, издалека похожий на самого политтехнолога. Судя по его манерам, смотреть свысока, такой же выпендрёжник. Шаги специалиста по выборам сопровождались боем часов; заиграл русский фольклор "Эх дубинушка ухнем", и по залу, гомоня, потекла волна национально наряженных официантов.
- Доброе утро, - поздоровался политтехнолог.
- Доброе утро, - повторил ожидавший его человек и, чуть привстав, протянул руку. - Илья Ильич, правда, подчинённые зовут меня командор.
- Может лучше командир, - политтехнолог язвительно улыбнулся.
- Понимаю вашу иронию, но это прозвище приносит моей конторе удачу. Если будите моей правой рукой, можете звать меня просто Илья. Пожалуйста, присаживайтесь.
- А я, Лев Львович, - уверенный в себе политтехнолог сел. - Если хотите Лев. Всё дело в том, что я не хочу быть ни правой рукой, ни левой. Ни чьей-то ягодицей, ни носом. Ни членом, ни многочленом, ни кем бы ещё. Я просто хочу быть самим собой.
- Похвально, ничего не скажешь. - За словесную тираду командор отблагодарил политтехнолога жидкими хлопками. - Кофе, чай?
- Пожалуй, кофе.
- А может водочки за знакомство?
- В принципе можно, чуть-чуть.
Командор поманил официанта, который, бросив обслуживать пустой стол, тут же подошёл.
- Пол-литра анисовой водки. Что касается закуски, на твоё усмотрение.
Другие официанты продолжали обслуживать пустые столики, раскладывать и собирать никем не тронутые вкусные блюда, лить шампанское и выписывать счета. Создалось впечатления, что за столиками сидят люди-невидимки, которых интересует не само кушанье, а сам процесс сервировки и обслуживания.
Политтехнолог удивлённо посмотрел.
- А-а-а, - словно ожидая вопрос, протянул командор. - Люблю нагуливать аппетит, вкусные запахи вдохновляют. Сегодня завтрак за счёт заведения.
По залу безразлично блуждал хмурый шеф-повар, будто хотел найти тропинку в детство, где ему было особенно хорошо: весело, красиво и беззаботно.
Первую рюмку выпили за знакомство.
- Ну что, теперь по существу... - по лицу командора скользнула никем не замеченная скрытая неприязнь, в одно мгновение, словно дуновение холодного ветерка. Когда их взгляды встретились, его лицо по-прежнему выражало открытость, располагающее к беседе, на любые, даже самые провокационные темы. - Или ещё по одной?
Политтехнолог кивнул.
- Можно.
Выпили.
- Скоро выборы, - командор начал без раскачки. - Мы должны победить! Наше движение "Слуги народа" и наш президент. Год двадцать-двенадцать наш последний шанс. Поэтому завтра ты с агитационной бригадой отправляешься в деревню.
- Куда?! - от удивления политтехнолог привстал. - В деревню?!
- Да. Наденешь русский национальный наряд, возьмёшь реквизит, подарки там, водку, в общем, всё что нужно. Да, деньги! И как говорят: good luck.
- Бред какой-то! - политтехнолог разлил ещё по одной и залпом выпил. - Чего я там буду делать, бабок днём с огнём искать?!
- Вот, вот. Будешь искать бабулек, и создавать хоровое пение. Они это любят. Нам как воздух нужны голоса избирателей. За каждый отданный голос будешь получать валюту. - Командор искал глазами, чем бы закусить. - Потом контракт с тобой подписан. Мне говорили, что ты политтехнолог от Бога.
- Да, но хоровое пение. - Специалист в области выборов пожал плечами. - Попробую но...
- Даже не переживай, получиться. У тебя будет дирижёр, агитаторы, секретари, охрана.
- У меня же есть охрана.
- Нет, его нужно... это. В общем, он не подходит. - Командор достал мобильник и сделал звонок. - Лаура, подойди.
Политтехнолог не успел опомниться, как увидел рядом собой фигуристую блондинку в комбинезоне на молнии, который, несмотря на то, что был, вызывающе расстёгнут, всё же соблюдал некоторые приличия.
- Знакомьтесь, это Лаура. Твой помощник, секретарь, охранник, я надеюсь друг.
- Лев Львович. - Пытаясь скрыть смущение, преставился политтехнолог и, встав, протянул руку.
Лаура в ответ кокетливо выставила ручку, возможно, мечтая, о поцелуи, но нарушение субординации здесь строго карались, поэтому всё кончилось банальным рукопожатием. Политтехнолог с замиранием смотрел на Лауру. Было в ней что-то манящее, в глазах сумасшедшая пропасть, на дне которой вдребезги разбивались ледяные волны. По спине специалиста пробежал холодок.
- Лев Львович, - позвал командор. - Смотри.
Очнувшись, будто вынырнув из ледовитых волн, политтехнолог повернул голову и сразу почувствовал, что Лаура исчезла, а там где она сейчас стояла - пустота. Его охватил испуг; вернуть взгляд на место, чтобы убедиться, что она здесь. Стоит, как и стояла. А если её нет, можно смело записываться к психиатру. Осторожно, ощущая хруст шейных позвонков, он повернул голову. Лауры на месте не было, она стояла в конце зала и о чём-то трепалась с шеф-поваром, причём собеседник глупо посмеивался.
- Лев Львович!
- А-а-а?
- Смотри сюда!
На столе среди закусок лежал небольшой кейс. Командор открыл крышку.
- Это твой компьютер. Здесь всё: инструкции, что делать и как, а также фольклор, что петь, когда петь и с кем. Главное будешь сюда записывать голоса. И ещё вот, держи для связи.
Командор раскрыл ладонь, на которой, играя искусственным светом, лежало небольшое шестиконечное зеркальце.
Политтехнолога передёрнуло.
- Зачем?!
- Я же сказал: для связи. Вот здесь нажмёшь и увидишь меня, так сказать, без помех. Разговаривать будем без свидетелей.
- У меня, как нестранно, есть мобильный телефон. Потом зачем русскому мужику, который будет организовывать народное, хоровое пение звезда Давида?
- Мобильник для серьёзных разговоров не подходит, разговор могут подслушать. А что касается Давида. - Командор усмехнулся. - Это простое совпадение. При случае поменяю. Ну, слово даю. Пятиконечная звезда подойдёт?
- Да иди ты... - пробубнил политтехнолог и, взяв кейс, направился к выходу.
- Зеркало возьми! - не унимался командор. - Лаура проводи! Сбор завтра, в девять.
- Нет, нет, ни сюда, - Лаура преградила дорогу. - Выход через чёрный ход.
Они оказались в узком коридоре; идя впереди, специалист по выборам, естественно, слушал сзади шуршанье лёгких шажков (так осторожно ходит кошка), при этом осознавая, что Лауры и след простыл.
Когда звякнула пружина и дверь захлопнулась, политтехнолог понял, что вышел там же, куда, собственно, и входил. Идеальный слух ещё никогда его не подводил.
Пространство перед дверью опустело. Лишь несколько рабочих, красиво матерясь, грузили голову расколотого на несколько частей памятника. Политтехнолог присмотрелся, но так ничего и не сообразил, потому что был занят чужими мыслями.
-2-
Всю ночь Александр Сергеевич, сорокалетний дирижёр с мягкотелой репутацией, промучился бессонницей, ворочаясь с одного бока на другой, как какой-то несмышлёный карапуз, запеленавший сам себя в простыню. А когда удавалось ненадолго забыться, погрузившись в полудрёму, приходил один и тот же сон, где ему в очередной раз было отказано. Причём, отказано в грубой, неприемлемой форме:
"Дирижёр с такой фамилией нам не нужен".
"Но я же, специализируюсь на русском фольклоре", - возражал дирижёр.
"Тем более", - насмехались над ним.
"Дайте мне шанс!" - умолял неудачник.
"Просыпайся, скоро восемь", - шепнул ему на ухо будильник.
Дирижёр моргнул глазами, чтоб одним махом, как он выражался прогнать говённый сон и сладко потянуться. Но почувствовав, что лежит он в смирительной рубашке, будто запеленованый младенец, дирижёр стал сумбурно трепетать, машинально дёргая в сторону свободную правою ногу, используя её как противовес своему глупому положению. Качка кончилась тем, что дирижёр брякнулся на пол, простыня съехала, будто занавес, и он оказался, в чём мать родила. А родила она его в рубашке. Так все говорили, правда, делался упор на то, что и ему когда-нибудь повезёт. И вот это "когда-нибудь", судя по вчерашнему телефонному звонку, где миловидный голос в трубке сказал: "Да, дирижёр такой нам нужен", пришло.
Он взял со столика рекламную газету. Правда, пришлось переложить в обратном порядке саблевидный тесак, верёвку и мыло, ампулу и шприц, - недурной комплект на тот свет, правда? а также штопор, непонятно как сюда затесавшийся. Конечно, если пораскинуть мозгами, его можно легко вкрутить в извилины, что, в конце концов, будет смотреться оригинально. Но только не сейчас. Поэтому дирижёр ещё раз озвучил обведённую жёлтым фломастером рекламу, где чёрным по белому было написано: "Срочно требуется дирижёр по русскому фольклору". Уверенность улетучила остатки сна. Сегодня в девять он как никогда будет кому-то нужен, правда, русский фольклор и его фамилия Кац, по матери, вызывала недоумение у русских фольклористов. Но по отцу-то он был Бобров! Правда, недолго был, ещё в младенчестве. Потому что любимый папаша продержался в браке ровно год, а потом затерялся на стройках коммунизма. Мама, недолго думая, вернула девичью фамилию.
По утрам дирижёр проводил небольшой аутотренинг. Для более проникновенных мыслей он стоял перед зеркалом, естественно, в чём мать родила, и волнообразно себя накручивал. Но сегодня, как, впрочем, и вчера, а так же позавчера, ничего не получалось, не хватало золотой середины. Когда фокус зрачка упирался в середину туловища и фиксировал мужское начало, светлая мысль исчезала, её накрывала блудливая, будто король был нежданно атакован тузом.
"Дурак дураком ты Александр Сергеевич и уши у тебя холодные", - подумал неудачник и пошёл одеваться.
Он уже шёл по городу, а зеркало, создавая иллюзию ожидания, всё ещё хранило отражение его голого тела, будто Адам ожидал Еву. Ждал, но так и не дождался. Зеркало ещё не научилось хранить чувства, поэтому изображение постепенно исчезло.
К русскому ресторану дирижёр подошёл без малого девять, и сразу оказался в неловком положении, потому что на двери увидел табличку "Учёт". Но делать было нечего, и он постучался.
От неожиданности дирижёр икнул, хорошая примета, тем более, когда тебя вспоминают. А его действительно вспоминали, причём хорошими словами.
- Я, собственно, ы... - он повернулся и увидел крупного мужчину в белом колпаке. - Дирижёр, ы...
- Выпейте, - попросил шеф-повар и протянул дирижёру блестящую фляжку.
Выпив от волнения в один глоток, дирижёр выдохнул:
- Фу-у-у, водка?!
- Анисовая.
- Кх-х-х!
- Пойдёмте, вас ждут.
У чёрного входа разношёрстный коллектив, одетый в русские национальные наряды грузил в автобус коробки. На фоне церкви наряды смотрелись великолепно, но слишком анахронично, потому что святыня относилась к новоделу и исторической ценности, естественно, не представляла.
- Командор! - позвал шеф-повар.
Пока дирижёр волновался, к нему подошёл статный мужчина, одетый в узорную однорядку, который находился, судя по лучезарной улыбке, в приподнятом настроении.
- Вот, дирижёр, - представил шеф-повар.
- Отлично! - воскликнул командор. - Как вас зовут?
Дирижёр протянул паспорт.
- Что это?
- Паспорт.
- Паспорт? Зачем?
- Ну, я думал, вы сами посмотрите. Имя. Отчество. Фамилию. Прописку.
- Так вы специалист или нет?
- Да. Да, конечно. В русском фольклоре я специалист!
- Я вас беру, пойдёмте.
- Меня зовут Александр Сергеевич. Александр Сергеевич я, - семеня за командором, дирижёра словно перемкнуло. - Александр Сергеевич. Я...
На эти возгласы обратили внимания. Политтехнологу, который стоял немного в стороне, засунув руки в дорогой кафтан, даже показалось, что после таких дифирамб: Александр Сергеевич! Александр Сергеевич! будет добавлено Пушкин, "Стихи о советском паспорте". (Политтехнолог всегда путал великих поэтов).
- Лев, - сказал по-дружески командор. - Знакомься, твой дирижёр.
Знаток русского фольклора, разгорячившись алкоголем, категорично протянул руку.
- Лаура перестань фамильярничать, - протягиваю руку, осадил её политтехнолог. - Бобров Лев Львович.
- Как?! - воскликнул дирижёр, хватаясь за сердце, которое подпрыгнуло, словно на кочке.
- Если хотите Лев.
- Хочу... - произнёс шёпотом дирижёр, а сам подумал: "Не хочу, чтоб ты был Бобровым".
Творческие натуры очень ранимы, особенно после того, как ты услышал знакомое - "Бобров". Воспоминания детства нахлынули неожиданно, сами собой, будто свежая волна моря, разбиваясь об утёс, покрыло загорелое тело прохладными прозрачными бусинками. Сердце Александра Сергеевича успокоилось, потому что он подумал о маме, вспомнил, как она стоит под душем и, не стесняясь его, обливает тело, потому что он ещё маленький и ничего не понимает. Дирижёр вынырнул из детства с чувством благодарности, для большей убедительности он собирался чувственно вздохнуть, но чей-то испепеляющий взгляд его сжигал. Это зажигала Лаура. Не мигая, она смотрела на него в упор. Дирижёр, что называется, взглянул ей навстречу. Его лицо стыдливо порозовело, потому что Лаура, оголилась. Точно так же, как когда-то мама. Александр Сергеевич уловил поразительное сходство. Он даже закрыл глаза, возможно, рассчитывая выудить из детства мамину внешность. Переполненный любовью он с радостью, будто весенний цветок, открылся. Лаура растворилась, лишь лёгкий аромат её духов продолжал будоражить воздух.
- Лев, где Лаура? - без обиняков спросил дирижёр.
- Что влюбился? - улыбнувшись, политтехнолог показал ровные зубы, словно рядом был объектив фотоаппарата.
- М-м-м, - промычал в ответ влюблённый дирижёр. - Я только хотел...
-3-
Капитан ФСБ, находившийся в самом соку возраста зрелого мужчины, если исходить из средней продолжительности жизни сильного пола, которая в России приблизилась к шестидесяти годом. Так вот Игорь, так звали капитана, сидел практически без дела, если не брать в расчёт его мысли, которые особой оригинальностью не отличались. Ему хотелось немедленно в семью: к жене, пятилетнему сыну и грудной дочке; сесть на диван и включить телевизор. К концу рабочего дня все дела сами собой кончаются, по крайне мере на сегодня. Поэтому он просто смотрел в одну точку и убивал время. Минуты медленно бежали, будто к ним привязали гири. Когда бег по кругу секундной стрелки заканчивался, и очередная минута гибла, капитан хлопал ладонь по столу, будто там притаилось ненавистное насекомое. Встать и уйти просто так, капитан, естественно, не мог. Потому что в кабинете напротив, сидел начальник, который взял моду работать допоздна. Когда капитана позвали в соседний кабинет на столе лапками вверх лежали мухи - семь идеально придушенных жужжалок.
- А-а-а, капитан, - начальник был немного удивлён. - Хорошо, что зашёл. Есть дело.
- Слушаю вас.
- Вот, видишь! - для убедительности начальник достал конверт. - Националисты опять поднимают головы. Мы живём в многонациональном государстве, и не можем допустить, чтобы кто-то снова разыграл национальную карту. Всё должно быть под контролем.
В ответ капитан кивнул.
- Сегодня, ровно в девять, автобус с националистами отправляется в агитационный круиз. Твоя задача: во-первых, стать пассажиром этого автобуса, во-вторых, втереться в доверие и, в-третьих, вычислить главаря.
- А в-четвёртых, - капитан задумался. - На худой конец сделать как всегда: подбросить оружие, взрывчатку, наркотики и антисемитскую литературу.
- В принципе, да. - Начальник некрасиво зевнул. - Но только после того, как заговор будет раскрыт. Иди, выполняй.
- Есть выполнять.
-4-
Навстречу во всю светившемуся солнцу по автомагистрали мчался автобус. Правда, за автобусом, будто привязной аэростат, увязалась дождевая туча, которая сбросив остатки воды, постепенно таяла в бесконечном небе. Прямые капли весело хлестали по крыше, косые, тоже не оставаясь в долгу, будто не прошеные гости, стучали по боковым стёклам. В фейерверке брызг развивались разноцветные ленточки радуги.
- Шеф-повар, ты куда разогнался?! - политтехнолог сделал ещё одну попытку осадить зарвавшегося шофёра. - Ну-ка, сбавляй скорость!
- Дождь же кончился! - не унимался политтехнолог. - Кругом светит солнце!
- А на моей стороне ещё идёт, - дирижёр приоткрыл окно и в автобус, словно из пульверизатора прыснули облаком измороси. - Ух-ты, прохладно.
- Нам страшно! - хором завопили девушки с веслом. - Дурак! От такой скорости с ума можно сойти.
Лаура на мгновенье отстранилась от убегающего ландшафта и, кивнув в сторону шеф-повара, покрутила пальцем у виска.
- Ну всё, жму на тормоз, - шеф-повар придавил педаль, та чуть оказав сопротивление, пошла вниз. Только стрелка спидометра, застыв на отметке 160 км/ч, стояла как вкопанная. - Ты у меня сейчас получишь подзатыльник, твою мать. - Шеф-повар злобно замахнулся. - Ну-ка мигом на место!
Машина вовремя сбавила скорость, потому что за поворотом торчал, на скорую руку установленный запрещающий знак: со скоростью больше сорока ехать запрещено. В ста метрах за знаком, ожидая автобус, стоял капитан, переодетый в рыбака уже готовый проголосовать. Чуть дальше в кустах на всякий случай, если автобус не остановиться, притаились сотрудники ДПС. Уже выписанные штрафные квитанции обжигали им руки.
- Лев Львович! - воскликнул шеф-повар. - Рыбак голосует, возьмём?
- Александр Сергеевич, как думаешь, не помешает? - спросил с подвохом политтехнолог.
Дирижёр, посмотрев на Лауру, почувствовал, что от легкой влюблённости, которая так кружила ему голову, не осталось и следа. Пришло другое чувство - ревности, высшая точка любовной страсти. На такой высоте сердцу не прикажешь.
- Не стоит, у нас же спецрейс. - Дирижёр побаивался ухажёров.
- Ладно, притормози! - велел политтехнолог.
Автобус остановился, дверь автоматически отъехала, и капитан-рыбак шагнул на одну ступеньку.
- До круглой платины, подбросите? - спросил он.
- Садись, - разрешил шеф-повар.
Капитан затащил увесистый рюкзак, окинул взглядом окружающих и сел рядом с Лаурой. Дирижёру сделалось дурно. В конце салона подал голос медведь, который положив голову на коробки, всё ещё спал, правда, сон был уже не такой глубокий, возможно, топтыгин, предвкушая очередную выпивку, заранее подавал голос.
Автобус тем временем тронулся.
- Девчонки, дайте медведю водки, - приказал шеф-повар.
- Мы больше не будем его спаивать, - в один голос запротестовали девушки с веслом.
- Ты тут кончай командовать! - осадил шеф-повара политтехнолог. - Смотри лучше за дорогой.
Шеф-повар хотел огрызнуться, но от ранее услышанных слов самопроизвольно прикусил язык, поэтому прозвучало нечленораздельное бормотанье:
- Бу-бу-бу...
Капитан успел разглядеть Лауру и, хотя та была в национальном балахоне, предположил по её васильковым проникновенным глазам, что в сексе она кудесница.
- Погода замечательная, - обращаясь к Лауре, сказал капитан. - Правда?
- Погода, как погода, - вступил в диалог дирижёр. - Тоже мне донжуан нашёлся.
- Но Саша, погода действительная замечательная, - Лаура улыбнулась. - Скажите: вы по какой рыбе специалист.
- По крупной. - Капитан пододвинулся к Лауре. - Ловлю чем больше, тем лучше.
- Дырку ты от бублика здесь поймаешь. - Сжимая в кармане фигу, не унимался дирижёр.
Капитан, посмотрев на дирижёра, сделал единственный верный ход. Этот увалень с лицом ребёнка по уши влюблён в сексапильную девицу Лауру. Поэтому следовало сыграть на любовных противоречиях: во-первых, закадрить Лауру и через неё раскусить главаря, во-вторых, довести ревнивого соперника до белого каления, чтоб тот, теряя голову, сам полез на рожон и выдал, в конце концов, главаря. И, в-третьих, если произойдёт осечка вызвать влюблённого на дуэль. В своей победе капитан не сомневался.
- Лев Львович. - Шеф-повар остановил автобус и достал карту. - Если я не ошибаюсь нам нужно сворачивать.
- Где?
- Вот здесь, на просёлочную дорогу. А через сто километров обозначена первая деревня.
- Так сворачивай!
- Но там нет никакой круглой платины.
- У вас, наверное, новая карта. - Капитан словно был готов к этой заминке и достал свою карту. - Вот здесь, смотрите, всё есть.
- Высадить его! - настаивал дирижёр, у которого внутри всё закипало. - Тоже мне тень на ясный день наводит. Там нет, а у него есть.
- Четырнадцать часов тридцать одна минута, - сказал шеф-повар и автобус тронулся.
-5-
Автобус, сглаживая неровности дороги, мягко покачивался влево и вправо, будто в колыбели, слегка клевал носом и некрасиво, как подвыпившая актриса, задирал зад. По салону гулял прохладный сквознячок. Деревья, будто огромные опахала, заносили насекомых, которые от нечего делать старались друг друга пережужжать. В природе доминировал жизнеутверждающий зелёный цвет.
- Ух-ты... Вашу мать, - вырвалось у шеф-повара. - Бревно на дороге!
- Тормози! - приказал политтехнолог, просматривая дорогу через лобовое стекло.
- Выходим, - сказал политтехнолог и первым вышел из автобуса. - Перекур. Девочки налево, мальчики направо.
- Сейчас, разбежались! - прервал его грубый голос. - Мальчики и девочки будут писать вместе, кружком или квадратиком.
Из кустов вышел здоровяк в камуфляже и маске, за ним ещё двое. Для осмысления возникшей ситуации, чтобы жертва стояла в определённых рамках и чего доброго что-нибудь не отчубучила, каждый из них держал на изготовку автомат.
- Вы чего так нарядились? - усмехнулся здоровяк. - Клоуны...
- Здесь какая-то ошибка, - пропуская мимо ушей насмешку, запротестовал дирижёр. - Мы собиратели русского фольклора. Я, например, дирижёр.
- Ну а ты кто, например, - кивнул здоровяк в сторону политтехнолога.
- Я? Я звукорежиссер. Записываю русские песни.
- Обыщите его!
Один из автоматчиков бесцеремонно залез политтехнологу в карман и вытащил зеркальную звезду Давида.
- Так, так. Еврей, к тому же ряженый, в поисках русской песни. Похоже на заговор.
- Я не еврей! Вернее я еврей, но наполовину. Нет, ни так. Я наполовину русский, а еврей... Тоже наполовину... - политтехнолог совсем запутался, словно муха в паутине.
- Ну а ты кто? - кивнул здоровяк в сторону капитана, который слушал с замиранием сердца.
- Я здесь случайно. Я на рыбалку, у меня и удочки есть.
Помощники вытащили и положили у ног здоровяка удочки и рюкзак.
- Еврей?
- В смысле?
- Что в рюкзаке?
- Книги.
Здоровяк развязал рюкзак и монотонно, как уставший дед мороз, которому порядком надоело извлекать дешёвые подарки, но делать нечего такая у него работа, запустил в горловину руку. Было видно, как округляются его глаза, потому что он извлёк пистолет "Макарова". Затем ещё один пистолет "Макарова" и две гранаты. Затем аккуратно запаянный пакет с белым порошком и несколько специфических, унижающих национальное достоинство книг.
- Загнать бы вас туда, куда макар телят не гонял. Хороши игрушки. И книжки! - Здоровяк взял одну из них. - Так. Генри Форд "Международное еврейство". Ну-у, молодцы. Сами евреи распространяют антисемитскую литературу! Ну-у вы, бля, террористы.
- Мы! Мы фольклористы, вашу мать! - вступился шеф-повар. - А этого рыбака с рюкзаком подобрали на дороге.
- К стенке их! - приказал здоровяк.
- Куда? - спросил один из автоматчиков.
- Поставьте рядком, вот сюда к берёзкам.
- Послушайте! - воскликнула Лаура, понимая, что счёт пошёл на секунды. - Давайте договоримся!
- Отпустите нас к маме! - завыли девушки с веслом.
- Давайте. Вы нам говорите: кто вы такие, цель поездки, кто всем этим заправляет, и мы вас...
- Довольно, на первый раз хватит, - услышали все знакомый голос.
Хлопнула дверь представительской машины, которая, по всей видимости, стояла за кустами акации и навстречу немому коллективу народного творчества, так как все, естественно, онемели, вышел бессменный его руководитель - несравненный командор. Пожалуй, в данную минуту сравнить его можно было только с Муссолини, но тот, правда, давно умер. Воспользовавшись паузой и сотворив кульбит, капитан нырнул в кусты, словно рыба в воду. Послышался лёгкий всплеск разлетевшихся листьев, и наступила минута молчания.
-Илья?! - Первым очнулся политтехнолог. - Ты?!
- Я. Я сейчас все объясню: это была маленькая проверка, переходящая в шутку. Вы держались мужественно. Вы заметили, я специально остановил спектакль раньше времени, не доводя его до логического конца. За перенесённые неудобства всем причитается премия.
- Ну, знаешь! - политтехнолог обиделся.
- Хороши шуточки, - шеф-повар смахнул со лба капельки пота. - Я чуть не обмочился, вашу мать.
- Предупреждать нужно! - возмутились девушки с веслом. - У нас обморочное состояние.
Лаура промолчали, возможно, была в курсе дела. Дирижёр хотел тоже возмутиться, но взглянув на Лауру, которая стреляла похотливыми глазками, вовремя передумал и прикусил зубами язык.
- Понимаю, вы немного переволновались. Поэтому, чтобы выпустить пар, разрешаю отдубасить обидчиков. - Хлопнув в ладоши, командор словно давал команду старт. - А потом будет обед.
- Ну, командор!! - возмутился здоровяк.
- Ничего, ничего потерпите...
Девушки с веслом, решившие начать с первого колышка, шустро отстегнули лопасти. Пока шеф-повар закатывал рукава, Лаура нанесла здоровяку неотразимый удар между ног.
- У-у-у, ссс... - прошипел здоровяк.
Что он хотел возразить, мы вряд ли узнаем. Русский язык имеет галактическое богатство. Но в данном случая лучше использовать допустимое литературное ругательство "сука".
Дирижёр остался безучастным. Возможно, наблюдая за тем, как его возлюбленная умело распускает руки, он, глядя на её одержимость, ощущал на своём теле (при каждом ударе) давно неиспытанные эротические ласки. Что касается политтехнолога, то он давно сидел в машине рядом с командором. И до него долетали лишь некоторые звуки, будто грузчики, пыжась, переносили рояль вместе с пианистом, причём пианист от страха высоко охал и ахал. Видя некоторую неловкость специалиста по выборам, командор закрыл окно и включил русскую классику.
- Вот такая скверная история, - сказал командор.
- Ты думаешь, этот рыбак из спецслужб? - спросил политтехнолог.
- Тут думать не надо. Всё и так ясно: оружие, наркота. Подбросить, затем найти и... - командор положил руку на плечо соседа. - Тут другое. Кто-то свой заложил, как пить дать. У нас завёлся крот.
- У вас...Я выхожу из игры.
- Не-е-т, так дело не пойдёт, а как же голоса. Мне нужны избиратели. Потом крота нужно вычислить. - Командор внимательно посмотрел на политтехнолога. - А может это ты навёл?
Политтехнолог исказился.
- Ладно, шучу. Не волнуйся всё под контролем, обязательно найдём. За мной стоят серьёзные люди. - Командор выключил музыку на самом интересном месте. - Пора бы перекусить. Возьми на заднем сиденье пакеты.
- Послушай Илья, а этот рыбак... - политтехнолог задумался. - Зачем ты его отпустил?
- Он провалил операцию. Так? Так. Вряд ли он после этого побежит к начальству. Так? Так. За такие залёты по головке не погладят. Так? Так. Вывод: будем держать его на коротком поводке, как маленькую собачонку.
- Ты думаешь, он попытается исправить ситуацию?
- Уверен. Потом по всем повадкам у этого рыбака чин капитана. А любой капитан просто бредит майорскими звёздочками. - Командор машинально посмотрел на часы. - Ну что, пошли обедать.
- Пошли.
Выбрав красивую лужайку, шеф-повар поставил раскладные стулья и стол, украшенный полевыми колокольчиками, которые при каждом дыхании ветерка благозвучно перезванивались. Лаура и дирижёр, не теряя темпа, раздавали одноразовую посуду. Девушки с веслом от нечего делать стояли немного в стороне и напоминали двустворчатую ширму, за которой могло быть всё что угодно. Например, муравьиная куча. Когда всех пригласили к столу и девушки с веслом расступились, куча из человеческих тел на миг исказила ландшафт, но цвет хаки решает любую проблему. И через миг всё вновь утопало в зелени. Лишь только глаза здоровяка продолжали смотреть в бесконечность и в них заползали рыжие муравьи.
-6-
- Кажется, приехали, - сказал шеф-повар. - Темень хоть глаз коли.
- Ты куда нас привёз, изверг? - застонали девушки с веслом. - А-а-а...
- Тихо вы, водоплавающие, - приструнил их шеф-повар и переключил дальний свет фар на ближний. Где-то вдалеке вспыхнул и погас одинокий огонёк. - Смотрите! Нам кто-то сигналит в ответ. Видели? - он ещё раз моргнул фарами. - Опять сигналит!
- Поехали, поехали! - приказал политтехнолог. - Не упускай из виду.
- Мы боимся! - не унимались девушки с веслом. - А-а-а...
- После сегодняшней проверки нам уже нечего бояться. - Подбадривал всех дирижёр. - Правда, Лаура?
- Правда, Саша. Бояться нечего, но лучше пустить вперёд медведя, - сказала Лаура. - Забирай его!
Эта была первая деревня, куда приехали фольклористы. Так сказать, первый отчёт, начало всех начал, от которого многое будет зависеть. Но встреча оказалась недоброй: отсутствие в окнах света можно объяснить ранним сном односельчан, но почему не лаяли собаки при приближении чужих, объяснить не возможно. В свете фар темнота неохотно отступала. Она словно заманивала непрошеных гостей, проехать ещё, ещё немного, чтобы затем ударить с флангов и поглотить, как поглощает болото - по чуть-чуть, облизывая каждую завоеванную часть.
На пути следования возник чужак в прозрачном дождевике, который, скрестив перед собой руки, требовал остановиться.
- Остановись в метре от него, - попросил политтехнолог. - Стоп.
- Идёт к нам, - предупредил шеф-повар, - дверь открывать?
- А как же, - сказал дирижёр, пропуская вперёд медведя.
Чужак легко запрыгнул в отрытую дверь, отстранил голову медведя в сторону, словно это был не медведь, а например, домашний козёл и, поверхностно осмотрев пассажиров, которые были неестественно напряжены, удивил всех неожиданным вопросом: