Аннотация: Творчество моего хорошего знакомого. С его разрешения выкладываю это у себя, так как ему лень париться. Он пробует свои силы в создании хорроров ^^ Давайте пожелаем ему удачи в его начинаниях.
Ночь первая.
Улица.
После ночи всегда наступает рассвет - это непреложное правило мирозданья. Но для меня солнечный свет перестал существовать. Лишь тьма. Если ты читаешь сейчас эти строки, то, скорее всего, меня уже поглотила эта неприступная тьма. Я пишу это, забившись в полуразвалившуюся туалетную комнату дешёвого мотеля, чтобы предупредить тебя, помочь тебе выжить в этом безумном мире.
Помни - бойся и люби темноту, ведь она может скрывать в себе опасность, но может стать последним лучиком надежды на спасенье. Вглядывайся в темноту, но не сходи с ума от её переливчатых бликов. Помни, что где-то всегда есть кто-то готовый уничтожить само твоё существование. Без жалости, сострадания или пренебрежения. Эти слова лишаются своей силы в непроглядной темени бесконечной Ночи. Каждый шорох, едва ощутимый запах или предчувствие, может стать последним, что тебе доведётся ощутить в мире живых. Верь в себя. Верь в Ночь. Почувствуй её. Прими её. И, быть может, ты сумеешь выжить.
Я поведаю тебе о себе. Возможно, тебя терзают тревога и отчаяние, но не стоит предаваться этим жалким эмоциям. Помни, что есть лишь страх. Но он не должен затуманивать твоё сознание. Пусть твой страх станет единственным смыслом жизни. Бойся Ночи.
Когда-то я - также как и ты - очнулся посреди абсолютной тьмы. Забыть это первое пробуждение невозможно, оно напрочь впечатывается в сознание и до сих пор вызывает у меня дрожь в коленях. Я лежал на покосившейся лавочке, давно забытого всеми старого парка. Трава и хрупкие деревья тонули в непроглядной тьме, напоминая застывшие гротескные изваяние, которые кто-то со своеобразным чувством юмора оставил в вязкой озерной жиже. Дорожки, по которым, я полагаю, некогда прогуливались люди, теперь представляли собой покрытые шрамами вены, по которым лениво гуляет пробирающий до костей ветер. Я не мог понять, как меня сюда занесло. По началу, всё было похоже на глупый кошмар, но пробуждение всё не приходило ко мне, лишь сердце с каждой секундой стучало всё быстрее, а кровь приливала к голове, заставляя пот заливать глаза. Я долго сидел на той ржавой лавке, вслушиваясь в звенящую ночную тишину. Это какая-то глупая шутка, - думал я, - меня просто накачали снотворным, а потом притащили в какой-нибудь музей фильмов ужасов. Эта мысль заставила меня нервно рассмеяться, а потом громко крикнуть в пустоту:
- Ну, всё, ребята, не смешно!
Мой голос, который оказался надрывным, наполненным почти животным страхом, - словно нож разрезал эту Ночь, потонув во тьме парка. Ответа не было. Сейчас они поймут, что я уже достаточно напуган, а потом рассмеются и вытащат меня отсюда, - эта мысль успокаивала меня. Сердце перестало отбивать дикий ритм и застыло, словно заяц завидевший волка. Мне уже чудились голоса друзей, которые пробивались сквозь звон тишины в ушах.
Но тут я услышал вой.
Он не был похож ни на что, что мне доводилось слышать до того момента. Это была не собака, не ночная птица, и даже не дикий зверь, вроде волка. Всё, что я смог разобрать в этом пробирающем до костей вое, который словно эхо моего собственного голоса прорезал тишину Ночи - это жажда. Это была жажда наживы, жажда убийства. Усталый вой голодного волка. Отчаянный крик насилуемой женщины. Протяжный вой пароходной сирены. Гневный вопль рассерженной птицы.
Я вздрогнул всем телом. Липкий холод растёкся по спине, начиная от макушки. Меня сковал страх. Я застыл, превратился в изваяние, вслушиваясь в тишину.
Ничего.
Лишь звон в ушах. В какой-то момент я даже решил, что мне всего лишь почудилось, столь внезапно появился и исчез этот страшный вой.
Но он раздался с другой стороны.
Я подскочил как ужаленный, вглядываясь в темноту, но не мог ничего разглядеть, пусть мои глаза уже успели пообвыкнуть к непривычному освещению. Лишь голые кусты, топорщащиеся подобно крючковатым длинным пальцам неведомого чудовища. Они лениво трепетали под вялыми порывами ветра. За ними виднелся кусок фонарного столба, половина которого отвалилась, и теперь место разлома было похоже на рваную рану, из которой тьма сочилась подобно крови.
Громкий треск. Оглушительный треск, что заставил меня вздрогнуть всем телом и броситься бежать, не разбирая дороги. Так ломается хрупкая, высохшая веточка под могучими лапами медведя, так хрустят старые кости, на которые случайно наступил неаккуратный разоритель гробниц. Я бежал вперёд, больше всего на свете боясь упасть. Под ноги то и дело попадались камни, ямы, бугры земли, но я так и не повалился на землю, чтобы встретить свою смерть.
От низкой ограды, обрамляющей маленький парк, остались лишь воспоминания, минув его, я выбежал на улицу. Каким-то шестым чувством, я знал, что сейчас мне на пятки наступают неведомые существа. Их глаза горят голодным огнём. Их тела уродливы, а пасти полны острейших зубов. Страх подгонял меня. Страх давал мне сил. Но ничто не вечно.
Ноги запутались в чём-то, и я грянул оземь, едва успев подставить руки, дабы смягчить падение. Я боялся повернуть голову, уже чувствуя на своей коже горячее дыхание. Попытался вырвать ногу, но она лишь сильнее запутывалась в чём-то, напоминающем змею, которая мёртвой хваткой вцепилась в добычу. Кажется, я начал плакать. От горечи, сожаления, а ещё от стыда, потому как по моим штанам растеклось тёплое пятно мочи.
Ничего не происходило. Лишь кровь боем барабанов стучала в ушах, а ладони начали чесаться. Приготовившись сражаться за свою жизнь - клянусь, я был готов вцепиться в глотку любому, кто мог оказаться рядом - я обернулся.
Никого.
Пустая улица, закутавшаяся во тьму, как в вуаль. Когда-то, это место могло быть обычной проезжей дорогой. Но теперь дорожное полотно было больше похоже на потрескавшуюся от недостатка влаги почву. По обеим сторона пустыми глазницами окон меня внимательно разглядывали дома. Правый - пятиэтажка, в некоторых местах покрытая плесенью и багровыми подтёками. На уровне третьего этажа зияла огромная дыра, в которую спокойно могла проехать средних размеров легковая машина. Левый - некогда должен был быть братом близнецом своего соседа, но теперь от него осталось лишь полтора этажа. Кто-то словно наискось с невиданной силой ударил по строению, оторвав большую его часть. На первом этажа, некогда был магазин - часть большого, во всю стену, стекла, всё ещё поблескивала, отражая только ему видимые блики серого света.
Только тогда, опустошённый, разглядывающий эти пугающие остовы жилых домов, я понял, что Ночь не такая уж непроглядная. Какой-то лёгкий, неощутимый свет, лился откуда-то, заполняя улицу. Его можно было бы назвать лунным, но на небе не было ничего, кроме черноты. Быть может, ночное светило закрыто тучами?
Мою ногу, как, оказалось, обвила вовсе не чудовищная змея-убийца, а всего лишь длинный телефонный кабель, в котором я запутался, споткнувшись о трещину в асфальте. Дрожащими руками, я принялся лихорадочно освобождаться от пут. Влажные от пота и крови ладони, скользили по шершавой резине изоляции. Наконец, моя нога была свободна. Поднявшись, я пошёл. Как можно дальше от этого проклятого парка, - думалось мне. Идти посередине улицы - переступая через мусор; перешагивая через глубокие трещины в асфальте; обходя покарёжанные проржавевшие остовы машин - было не рационально. Но мне совершенно не хотелось жаться к пустым, мёртвым домам, нависшим на меня с обеих сторон. Оставалось лишь одно - идти по самому краешку тротуара, на границе между проезжей частью и пешеходной. Только теперь я знаю, что этот совершенно необоснованный поступок спас мою жизнь.
В каждом пустующем окне, за каждой дряхлой дверью мне мерещились невиданные чудовища. До слуха то и дело доносился пробирающий до костей вой, но он был столь далёк и нереален, что едва-едва пробивался сквозь тишину. Мне было страшно, противно, меня колотил мелкий озноб, а каждый сустав отдавался болью от малейшего движенья. Но остановка тогда казалась мне верным путём в могилу. Всё, о чём я грезил в тот момент - это найти какой-нибудь укромный уголок и свернуться там, почувствовав себя в безопасности хоть на мгновение.
Я хочу, чтобы ты понял, что в Ночи нет безопасных мест. В каждом проулке тебя ждёт смерть. Из каждого окна на тебя смотрят голодные глаза. Каждая тень может оказаться последним, что ты увидишь в своей жизни. Помни об этом.
Вдалеке мне почудился высокий сгорбившийся силуэт. Застыв на месте, я вглядывался в него, силясь разглядеть признаки жизни; вслушивался, пытаясь уловить тяжёлое дыхание неведомого хищника.
Вдруг, меня всего встряхнуло. Это было похоже на разряд электрического тока. Сорвавшись с места, я сиганул в сторону, больно ударившись об асфальт плечом. Подполз и прислонился спиной к мусорному баку. Кажется, это была автобусная остановка. Теперь, от опасности меня закрывала груда металла, подо мной было битой стекло, а где-то там притаился хищник.
Сердце колотиться как бешенное. На лбу проступил пот, а в многострадальные ладони впились осколки стекла. Я застыл, стараясь не дышать, вслушиваясь в звон тишины. Меня здесь нет, меня здесь нет, меня здесь нет, - принялся повторять я мантру про себя. Сейчас оно подойдёт - конечно, меня заметили - чтобы заглянуть за нагромождение металла и дерева, дабы воочию лицезреть свой ужин.
Меня здесь нет.
Что же здесь происходит? Куда меня занесло?
Меня здесь нет.
Почему я до сих пор жив?
Время шло, но ничего не менялось. Лишь моё тяжёлое горячее дыхание обжигало ладонь, которой я прикрывал свой рот. Тишина.
Аккуратно, стараясь не издавать ни звука, я сел на корточки. Держась рукой за останки металлического столба, неспешно приблизился к краю своего укрытия. Нужно выглянуть. Удостовериться. Проверить.
В висках стучит кровь, а на лбу выступил холодный пот. Я весь был липкий от страха. Он сковал меня, опутал склизкими щупальцами, забираясь в душу. Забыв обо всём, я осторожно выглянул. Лишь одним глазком гляну.
Ничего не изменилось. Не было оскалившейся пасти, из которой сочиться вязкая слюна. Не было горящих голодом глаз. Ничего. Улица безмолвна, и лишь тьма продолжала жить какой-то своей непостижимой жизнью.
Неужели мне показалось?
Поднявшись, я огляделся, силясь уловить хоть какое-то движение. Из каждого закутка на меня взирали тысячи глаз. Нет там ничего, - отругал я своё воображение, и осторожно пошёл вперёд, прямо к высокому сгорбившемуся силуэту.
Нужно отметить, что в этой непроглядной тьме, слово "далеко" приобретает несколько иной смысл. Мне потребовалось не более пяти минут, чтобы неспешно - поминутно оглядываясь - приблизиться к тому, что так меня напугало.
Это была телефонная будка, серая, как и всё в этом царстве. Охваченный секундным порывом радости, я бросился к ней, больше не задумываясь об окружающих меня опасностях. Теперь-то я смогу всё исправить, - думалось мне.
Будка изогнулась подобно старцу, нависнув над моей головой. Меня одолевало чувство, что кому-то очень тяжёлому приспичило посидеть на этом достижение техники.
Стоило мне заглянуть внутрь, как из моей груди вырвался стон отчаяния. Нет ничего хуже, чем надежда, пусть даже самая блёклая.
Телефона не было, лишь на противоположной стенке зияла длинная ветвистая трещина. Возможно, телефон слетел, в тот же момент, когда будку скрутило, подобно дереву с слишком большим количеством плодов. Эта мысль показалась мне в чём-то разумной, и я присел, ощупывая пол. Под руку попалась половина телефонной трубки. Повертев её в руке, и не зная, что с ней теперь делать, я аккуратно положил её на место. Больше ничего, кроме земли, пыли и какого-то мелкого мусора.
Скрип.
Застыв, я до боли сжал рукой ребро будки. Из-под моих пальцев посыпалась засохшая краска.
Не в силах придумать хоть что-то, я медленно повернулся.
Ничего. Лишь тьма. Как я устал от неё. Она давит, уничтожает, подавляет. От неё нигде не скрыться. Остаётся лишь привыкнуть к её тишине, но это невозможно. Помни, она будет там всегда. Словно безмолвный наблюдатель будет следить за твоими жалкими стараниями, победами и поражениями.
Страх заставлял меня ступать очень осторожно, поминутно оглядываясь. Под ноги то и дело попадались осколки стекла, заставляя меня останавливаться, напряжённо прислушиваться. Я свернул с просторной дороги в проулки. Глупо, но меня начало бросать в дрожь от этого безмолвного простора. С каждым осторожным шагом, мне всё больше казалось, что все чудовища, которые виделись мне в тенях - всего лишь плод моего разбушевавшегося воображения; следует успокоиться и найти хоть одну живую душу в этом мёртвом мире.
Шло время. Для меня прошла целая вечность, которая вымотала моё тело и дух. Забравшись на выступ, я сел и прислонился спиной к стене, вытирая пот со лба. Хотелось есть и спать. Всего лишь закрыть глаза, буквально на пару минут. Едва я почувствовал сладкую сонливость, заставляющую глаза слипаться, как мои инстинкты взбушевались. Вокруг меня клубиться опасность, и отдыхать нельзя. Устало вздохнув, я открыл глаза и помассировал виски, силясь заглушить этот непрекращающийся звон в ушах. Мозг уже начал подкидывать разные шорохи, и едва уловимые далёкие звуки, которые, по его мнению, обязаны существовать где-то там.
Шорохи?
Я представлял, в тот момент, из себя неподвижное изваяние. Застыл, подобно мышке, за которой охотиться кошка. Сколько раз за эту бесконечную Ночь, я уже проделывал это действо? Не счесть.
Щелк.
Это уже начинало действовать на нервы. Аккуратными движениями, я обшарил карманы, силясь найти часы или ещё какую-то мелочь, которая могла бы издавать этот короткий, прерывистый звук.
Шурх.
Из моей груди вырвался вздох. В кармане нашёлся фантик, который, должно быть, лежал там не одну неделю. Он-то и должен был так нервировать меня. Я уже был готов облегчённо рассмеяться, когда моей шеи что-то коснулось. Что-то шершавое, щекоча кожу, дотронулось до меня.
Дотронулось до меня!
Меня всего передёрнуло, и через мгновение я уже слетел с насиженного места. Приземлившись, отполз подальше от стены, пока не ударился затылком о карниз.
Прямо на отвесной стене, сливаясь с окружающей его тьмой, сидело существо. Моего зрения хватало, чтобы понять, что оно держалось за поверхность четырьмя задними лапами, а две передние были подняты, что придавало ему сходство с богомолом. Размером оно было совсем небольшого, всего лишь с крупную овчарку.
На большее времени не хватило, потому, как оно прыгнуло.
Подобно тени в ночи, это существо преодолело разделяющее нас расстояние за одно мгновение, но меня там уже не было.
С глухим стуком, оно ударилось о стену, а я, тем временем, отползал от него как можно дальше. Мой взгляд был прикован к первому одушевлённому существу - не плоду моего воображения, - которое я встретил здесь. Оклемавшись, оно повернуло свою вытянутую голову, ведя передними лапами из стороны в сторону, словно пытаясь нащупать свою добычу.
В моей голове пролетела мысль, - оно не видит меня. Во мне зародилась надежда на спасенье, но её незамедлительно оборвали.
Тварь уверенно двинулась в мою сторону, быстро перебирая задними лапами. Оно не нарушало тишину, словно слилась с ней во едино, и тут я понял, что здесь дом для этой невиданной твари. Она была черна как сама Ночь, бесшумна, как ночной охотник. Смертельно опасна. Так мне, по крайней мере, казалось тогда.
Оно приближалось. Ещё несколько секунд, и его передние лапы коснуться меня, и тогда не останется шанса на спасенье. Я очень ярко представил, как оно откусывает мне голову, а потом лакомиться моей свежей, ещё не успевшей остыть, плотью.
Тогда-то моя рука, которая лихорадочно пыталась унести моё бренное тело подальше отсюда, наткнулась на что-то холодное. До твари оставалось не больше метра, я уже мог разглядеть короткий пух, покрывающий его тело. Не задумываясь, я схватил то, что оказалось обрывком тонкой металлической трубы, длинной где-то с мою руку, и со всего маха ударил.
Раздался треск разбиваемой скорлупы, и мне в лицо ударила вонючая вязкая жижа. Тварь попятилась, её лапы подкосились и она села, мотая головой, или чем-то, что было у неё вместо головы, из стороны в сторону. Её передние лапы бестолково били воздух, пытаясь схватить того, кто причиняет ему боль.
Весь пылая от переполняющей меня силы, я ударил ногой, целясь в уже проделанную мною рану-трещину, но не успел отдёрнуть её назад. Одна из передних лап схватила мою ногу, и теперь я увидел, что у этой образины есть некое подобие рта. Просто дыра в голове, без зубов или жвал. В одном я был уверен - эти мощные челюсть перемелют мою ногу в кашицу за считанные мгновения.
Мои попытки вырваться оказались тщетны, поэтому труба в моей руке оказалась единственным вариантом. Понадобилось два удара, которые просто не могли быть сильными из такого положения, чтобы хватка этой твари хоть немного ослабла.
Сделав резкий рывок, я, наконец, оказался на свободе и отполз от раздосадованного, раненого чудовища. Быстро поднялся. К моей радости, нога оказалась не сломана.
Монстр осознал, что сидя на месте, не сможет полакомиться моей плотью и поднялся на все свои четыре лапы, не прекращая водить передними из стороны в сторону. Оно явно намеревалось догнать меня и в этот раз уже не отпускать.
Аллея была узкой, но какое-то пространство для манёвра всё же было. Стараясь не попадаться под цепкие лапы, я обошёл своего убийцу и ударил его трубой. Потом ещё раз, и ещё. Мои удары были методичны, словно мне всю жизнь пришлось проработать дровосеком. Труба всё опускалась, лишь для того, чтобы подняться, и вновь опуститься, подобно маятнику. Из ран в разные стороны брызгала липкая жижа, движения его лап стали больше походить на конвульсии.
Наконец, всё было кончено. Раскуроченное тело, покрытое чем-то напоминающим хитиновый панцирь, лежало под моими ногами. Только тогда, я понял, что дышу как скаковая лошадь, что мои руки трясутся, а ноги подкашиваются.
Всё кончено. Всё кончено.
Тогда, устало сидя на мостовой, рядом с испускающим невероятные миазмы трупом, мне и в голову прийти не могло, что моё везение безгранично. Запомни, что тот "муравей", был, должно быть, самым маленьким, из всех существ, которые мне довелось встретить в дальнейшем. Они слабы, медлительны, не имеют зрения, а их панцирь тонок. Их сила в количестве. Не знаю уж, как этот одинокий "муравей" оказался отделён от своих собратьев, но если бы их было больше, то остаться в живых оказалось бы намного проблематичнее.
Удивительно, но я был даже рад, что его вонючая кровь неспешно стекала со стен, оставляя дорожки, которые слабо светились в едва ощутимом свете Ночи. Её запах подарил мне какое-то неясное чувство реальности происходящего. Весь этот мир сочился затхлостью и безжизненностью, и её аромат блёклой тенью витал вокруг. Он пробирался в каждую щель, в мельчайшее отверстие, подобно воде, растекаясь вокруг, занимая всё пространство своим мерным биением ужаса.
Я покинул поле моей первой схватки, когда ноги перестали дрожать. Невероятная усталость растеклась по телу, а каждый шаг отдавался ноющей болью. Голова шла кругом от новых впечатлений, из глаз вот-вот польётся кровь. Не успел я пройти и одного квартала, под тяжёлые звуки моего дыхания, как сцена скоротечной стычки вновь заполнила мой разум. В голове так ярко всплыла широко разинутая пасть, в которой чернела неизвестность, что меня бросило в дрожь. Попытался было облокотиться рукой о стену дома, но лишь сильнее расцарапал и без того раненые ладони. Я хочу домой.
Под козырьком одного из тысяч подъездов на меня нахлынули воспоминания. Вспомнились все страхи, обоснованные и нет, которые терзали меня всю жизнь. Детство и чудовища под кроватью, зловонная глубина подвала, тёмные улочки и аллеи. А ещё заброшенный дом, в который я когда-то забрался. Именно такая атмосфера царила теперь вокруг меня. Мрак, опасность, паутина и торчащая из стен арматура; дыры в полу, зияющие оскалом острых железных зубов-прутьев и гуляка ветер, завывающий свою одинокую песнь, сквозь разбитые окна и щели в стенах. Стоило лишь раз оступиться, и ты падёшь, переломав по пути все кости. Мне это нравилось. Чувство опасности и страха. Мне чудилось, что я самый сильный и смелый, что мне подвластно всё мирозданье без остатка. А фантазии о моём распластавшимся на полу теле, с торчащим из горла ржавым куском железа. И кровь. Много крови.
Где-то над головой раздался протяжный скрип. Отпрянув в сторону, я застыл. Это мог быть ветер, но тогда мне пришло на ум, что моего лица не касаются даже лёгкие порыва этого детища разности давления. Что же это? Новый охотник, запугивающий жертву, или же нечто иное, ещё более страшное?
Скрип повторился. Он был натужным и походил на стоны тысяч мучеников в чистилище. Но я не успел даже обдумать дальнейшие действия.
Что-то оглушительно треснуло и с громоподобным грохотом обрушилось мне на голову, сотрясая улицу, как от тяжёлой поступи великана. Грохот, скрежет обволок меня со всем сторон, что после звона тишины прозвучало как глас небес. Я ничего не смог поделать, лишь закрыть руками голову - словно это могло помочь - и пронзительно закричать охрипшим голосом, так, будто мне нужно перекричать этот оглушительный грохот.
К горлу подступил ком; грудь сдавило тисками; я не мог вздохнуть. Цепляясь за жизнь, принялся биться в безумном порыве, но лишь усугубил своё положение. На меня обрушилось само небо, прижав своим исполинским телом к земле.
Меня начало сотрясать от приступов страшного кашля. Если не выбраться наружу, на воздух, который казался тогда столь свежим и невероятно манящим, то я просто задохнусь. Сдирая локти и колени, я силился протиснуться сквозь сдавившее меня со всех сторон.
Ещё чуть-чуть. Ещё немного.
Не в силах подняться, я жадно хватал воздух ртом. Что-то отломилось от крыши - труба, быть может - и сверзилось прямо на козырёк, под которым мне приспичило передохнуть. Ещё бы немного, и быть мне заживо погребённым под обломками, навеки похороненным в этом страшном месте. Смерть кружит над моей головой, спускаясь всё ниже и ниже.
Нужно убираться отсюда. Этот грохот, должно быть, был слышен в каждом закутке города.
Идти.
Не оставаться на месте.
Когда-то меня волновали проблемы житейские. Сначала учёба, потом работа. Девушки, жильё, деньги. Как и все я ходил в кино, порой и на фильмы ужаса. Вместе с целым залом замирал, чтобы потом облегчённо вздохнуть. Не думал, что когда-нибудь сам окажусь в таком кошмаре. Всё совсем иначе. Вокруг тебя ничего, но ты знаешь, чувствуешь, что эта Ночь полна жизни. Инстинкты заставляют тело трепетать, а мозг отказывается верить в происходящее. Твоё рациональное мышление отказывает, оставляя место лишь для одного - страха. И этот страх, что столь глубоко забирается в душу, становится единственной путеводной звездой. Последней надеждой на выживание. Инстинкт самосохранения толкается тебя вперёд, заставляет выбираться из самых безнадёжных ситуаций, принуждает к борьбе.
За первую ночь я вымотался так сильно, что сам не знаю, как не упал замертво прямо посреди улицы. Меня толкал в спину страх, заставлял ноги шевелиться, а глаза не закрываться. Моё тело превратилось в один сплошной комок боли и усталости, но я шёл, проходя последние метры, уже не оглядываясь на опасность. Мне нужно было найти укрытие - эта мысль, скорее даже навязчивая идея, тащила меня за собой, всё дальше в переплетения улиц.
А в это время, где-то в моей больной голове тихо тикали часы.
Тик-так. Тик-так.
Тогда я не замечал их, ведь ещё не научился ценить этот бесценный дар. Но мои инстинкты всё более навязчиво подгоняли меня. Время на исходе, время на исходе, - твердили они как заведённые, а у меня не было сил, чтобы ответить.
На пустыре стояла одноэтажная металлическая коробка. При свете дня, я уверен, можно было бы разглядеть жилые дома всего в нескольких минутах ходьбы, но сейчас их целиком поглощала тьма. Силуэт этого одинокого строения, которое служило, по всей видимости, складом инструментов или чем-то вроде бойлерной, удовлетворил навязчивый голос в моей голове. Внутрь, внутрь, - принялся подгонять меня он. Я повиновался.
На подкашивающихся ногах, в любое мгновение готовый упасть наземь, я подошёл к металлической двери. Схватился за ручку и потянул на себя. С оглушительным скрипом она отворилась, впуская меня в свою утробу. Я вступил в непроглядный мрак, сделал пару шагов и повалился на холодный пол. В спину что-то упёрлось, доставляя массу неудобств, но не было сил сделать с этим хоть что-то.
Сложно сказать, что является человеку, висящему где-то между обмороком и просто сном. Видим ли мы картины прошлых лет, наполненных горестями и радостями, или же видим будущее, не понимая его. Неспособные понять подарки судьбы, мы не можем разгадать таинства не только мира, но и нас самих. Это замкнутый круг, выбраться из которого нет возможности. Дрейфующие корабли в океане грёз и иллюзий, которые шторма бросают из стороны в сторону, но мы остаёмся наплаву. Ради чего? Неужели всё, ради чего мы плывём - это лишь новые и новые трудности? Я не могу дать ответа, но явственно чувствую, что становлюсь всё ближе и ближе к пугающей правде. Боишься ли ты правды?
Именно так, лёжа на холодном металле, я и встретил свой первый Рассвет. Не так уж и плохо, если задуматься. Если тебе ещё не доводилось пережить это, и ты лишь делаешь свои первые шажки в мире страха и мрака, то я объясню. После Ночи наступает Рассвет. Он неумолим, неистов, но тебе не суждено узреть и лучику света. Лишь пустота. Прислушивайся к часам внутри себя, и будь готов встретить Рассвет. Ведь стоит ему наступить, как ты просто отключишься. Перестанешь существовать до следующей Ночи. Это больше похоже на забвение, чем на сон, которое несёт множество сюрпризов.
Мне тоже пора закругляться, ведь Рассвет уже близко, да и фонарик светит всё более тускло. Если мне суждено пережить следующую Ночь, то я продолжу своё повествование: расскажу тебе о препятствиях, ожидающих на долгом пути и о способах преодолеть их; опишу существ, которых тебе, если не повезёт, придётся повстречать. Не забывай, никогда, что ты один во тьме. Люби и бойся её.