В комнате было холодно. Даже не смотря на удивительно теплый летний вечер. В замке, построенном из Холодного камня, жарко могло быть, разве что, при пожаре.
Холодный камень... если на него пролить воду, он мгновенно выпьет из нее все тепло, и она превратится в лед.
Все полы в замке покрывали ковры, стены завешаны гобеленами... и сквозняки, вечно гуляющие в пустых коридорах, тепла не добавляли. Рима поежилась и отошла от окна. Как же она ненавидела старый замок, промерзший до основания, да и всех его обитателей вместе с прислугой, чьи сердца за долгие годы стали, в сущности, таким же хладным камнем...в отличие от своей старшей сестры, злой и равнодушной одновременно, которая любила только себя и деньги отца... Подойдя к камину, Рима протянула озябшие руки к огню. Ну почему даже камин сделан из этого треклятого Камня? Он же впитывает все тепло, а комната остается холодной...
Девушка распустила волосы, взяла со столика у кровати расческу, повела по волосам, казавшимся золотым шелком в свете заката.
Резкий порыв ветра распахнул настежь прикрытое окно, тяжелые темно-синие шторы затрепетали, взметнулось и опало пламя в камине... Рима не вздрогнула, не кинулась к окну, не замерла, пораженная его неожиданным появлением в комнате, где двери закрыты, а окно в пяти метрах над землей, ... а ведь именно так все было полтора года назад. Теперь же она неспешно поднялась с кресла, оправила складки длинного черного платья, и только потом повернулась к окну.
- Ты сегодня рано. - она медленно подошла, заглянула в его глубокие темно-синие глаза, глаза так похожие на ночное небо.
- Я видел, что ты меня ждешь, Рима,- он обнял её за плечи, притянул к себе. Нежно коснулся губами век, губ, шеи. Она и не думала сопротивляться, отвечая на его поцелуи.- Рима, я безумно люблю тебя.
- Знаю. Иначе бы ты не приходил...- она обвила его шею руками.
- Рима, а ты, ты любишь меня?
- Да, люблю...
- Так что ты решила? Ты готова ради своей любви отказаться от всего?
- Я... я не знаю. Я люблю тебя, хочу быть с тобой, но вот так просто взять и уйти из дома... из жизни...
- Я тебе уже объяснял, что стать ветром - не значит умереть. Я же не мертв!
- Но... а почему, почему бы тебе самому не остаться со мной? Готов ли ты ради нашей любви отказаться от неба, от свободы?- Рима вопросительно изогнула бровь.
- Ты же знаешь, что я не могу.- он отпустил её, отвернулся к окну, оперся руками о затянутый бархатом подоконник.- Зря я вообще начал этот разговор. Я сотни...тысячи лет жил так, как живу... даже эти наши свидания...- он покачал головой.- Нет, мы слишком разные. Ты...ты -человек, а кто я, не знаю даже я сам. Мы никогда не сможем быть вместе по настоящему.- он тяжело вздохнул,- Так зачем же мы продолжаем эту глупую игру, зачем мучаем друг друга?
Рима села на подоконник, положила руки ему на плечи, заглянула в глаза, улыбнулась.
- Потому, что любим. Потому, что хотим быть вместе. Не знаю, почему ты со мной. Не знаю, как меня, дочь графа, владельца обширных территорий, завидную невесту, девочку из замка, в котором сердца становятся Холодным камнем, угораздило влюбиться в... в ветер.- Рима усмехнулась.- Но знаю, что кроме тебя мне никто не нужен. Я не смогу любить никого другого. - Она потянулась к нему и коснулась его губ своими.
Закат почти догорел, лишь у горизонта светилась узенькая полоска алого огня, в камине тихо потрескивали поленья.
- Ты обещал, что покажешь мне море...-Рима доверчиво опустила голову ему на плече.
- Обещал...-он загадочно улыбнулся,- а ты не боишься, что я не верну тебя домой? Не отпущу?
- Нет, не боюсь,- она опустила голову и тихо прошептала- а надеюсь...
Резкий порыв ветра рванул тяжелые занавеси, пробежал по комнате, как бы прощаясь, и утих. В комнате, где семнадцать лет прожила младшая дочь графа Рима, повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в камине. Хладный камень жадно пил его тепло.
***
Горничная, напевая, зашла в спальню хозяйки, что бы позвать её к обеду и передать, что граф крайне огорчен, что его дочь не присутствовала на завтраке... и замерла в оцепенении. Заправленная постель, распахнутое настежь окно... А где-то далеко, над теплым и ласковым морем, разносился чистый счастливый смех той, что наконец обрела свободу.