|
ПРОЛОГ
У цветущей черёмухи белой
В монастырском притихшем саду
Сонный взгляд мой виденье задело
У рассветной зари на виду.
Я увидел виденье монаха,
Он сиял и свободно парил,
И молитву безмолвно, без страха
Над землёй одиноко творил.
Восхищался посланником рая
Мой простой человеческий дух,
И с черёмухи цвет, облетая,
Тихо-тихо стелился вокруг.
Что его побудило вернуться
В мир, уставший от тёмных ночей?
Может, беды, что стаями вьются,
Может, свет поминальных свечей.
Часть I
ТИХАЯ ДОРОГА
Лёг на пажити туман,
Лёгкий белогривый.
Едет мимо атаман,
Конь под ним игривый.
Атаман угрюм и смел,
Едет за затоны.
Воевал он как умел
За свои законы.
Рядом брат его родной,
Дмитрий он, Антонов.
Конь под братом вороной,
Век не слышал стонов.
Не звенят вдали клинки,
И не воют суки.
Всюду власть большевики
Взяли в свои руки.
Смерть двухсотую в бою,
Братья пережили,
Там, где вороны свою
Тризну накружили.
Братья едут, и без сна
Думают о многом.
Для чего же вся страна
Жизнью спорит с Богом?
Почему в боях друзей
Пули полюбили?
Каждый был не ротозей,
Каждого убили.
Правых нет и пыль в крови,
И мертва идея,
На костях врагов живи
Красная Расея.
За затоном лес взлетел
Частоколом сосен,
Атаман в нём захотел
Встретить тайно осень.
В печке вертится огонь,
Весь в пылу забавы,
Но гуляет где-то конь
Без седла-любавы.
На заимке два бойца
Стали как монахи.
Молят Господа Отца
Чтоб развеял страхи.
Сашка брат и Дмитрий брат,
Правнуки Антона,
Каждый бурям новым рад,
Дующим с затона.
Есть лежанки, стол и харч,
Нет идей напрасных,
И не видно больше харь -
Красных и не красных.
Жить бы им и не тужить
В глубине дремучей,
Только чем им дорожить,
Кроме мести жгучей?
Точит месть и жжёт сердца
Братьям командирам.
Просят Господа Отца:
- Помири нас с миром?!
И однажды в зимний день
Когда снег не вился,
Старший брат увидел тень,
Охнув, покрестился.
Часть II
ТЕНЬ СУДЬБЫ...
Тень имела силуэт
Волка-кровопийцы.
Человека рядом нет -
Тень судьбы-убийцы.
Атаман осел к земле,
Нет опоры взгляду...
Там в февральской стылой мгле,
Жизнь идёт к распаду.
Или нет, не там она
Стала некрылатой,
Здесь печаль душе видна
С мордою лохматой.
- Боже мой, куда я брёл?
Что искал в дороге?
Что хотел я, то обрёл,
Волчью тень в берлоге.
Воскреси же память рать!
Ту, в начале смуты,
Все хотели воевать,
Вольницы рекруты.
- Сашка, друг, ты не робей,
Плужников и Ишин,
Чем попало красных бей,
Вас одних мы слышим. -
Штаб восставшей голытьбы
В Каменке открыли,
Чтобы все от злой судьбы,
День и ночь не ныли.
Часть III
ВОССТАНИЕ НАРОДА
- Мы родной земли народ,
Верных хлебосеев.
А в столице правит сброд
Из жидов-евреев. -
Весть грозою пронеслась
По округам-весям;
- Жизнь весёлая нашлась,
В Каменке, вот здеся. -
Ишин, выкушав винца,
Стал весьма речистым...
Привязал к коню юнца,
Обозвал чекистом.
- Ей, Алёха, протащи,
По селу малого.
Да с чекиста не взыщи,
Их в Тамбове много. -
И Алёха показал,
Что такое злоба.
Кровью парня повязал
Ишинцев до гроба.
Кровь людская не вода,
Хлынет - не искрится,
Сколько будет жить беда,
Столько будет литься.
Воскресай гроза страстей,
Многих ты сгубила.
Хлёсткой плетью новостей,
Всех секла и била.
- Я признаюсь сам себе,
Рад был новой доле,
По душевной по злобе
И разбойной воле.
Мужики в село пришли,
Слушать злые речи.
В храм молиться не зашли,
Где пылали свечи.
В штабе Каменском свои
Всё решили миром:
- Мы соратники твои,
Будь нам командиром. -
- Я - Антонов, атаман,
Буду вам собратом,
За наганом лезть в карман,
Часто буду с матом.
Не в бирюльки мы играть
Шли сюда по тропам,
Не дадим страну продать,
Красным голым жопам...
И пошло, и понеслось:
- Сашка стал штабистом,
Разжигает в людях злость
К гадам-коммунистам...
Волостной союз трудяг
И стрелки эсеры
Стали славить вольный стяг,
Как святыню веры.
И пошли гулять полки,
Фронтом друг за другом,
И рубили мужики
Красных по округам.
Часть IV
|