19 декабря 1969 года мне исполнилось шестьдесят лет. Благодаря руководству экспедиции, взявшему на себя все расходы, был организован торжественный вечер, где меня чествовали как юбиляра и ветерана топографической службы. Своё шестидесятилетие я встретил в кругу коллег и близких мне друзей из второй, третьей, шестой и восьмой экспедиций. Присутствовали также начальник и главный инженер Предприятия Љ1 ГУГК - Комаров Л.Г. и Киселёв В.М. Мне, безусловно, было приятно слышать слова благодарности за многолетний труд, пожелания здоровья и долголетия.
Вечер этот оставил самые лучшие воспоминания. Все были очень рады видеть друг друга. Совместные походы и общее дело породнили меня со многими рабочими, техниками, инженерами и руководителями геодезических предприятий. Мой юбилей стал поводом для того, чтобы собраться за одним столом работникам разных трудовых коллективов. Здесь были ветераны, зрелые инженеры и молодые специалисты. Отрадно было осознавать тот факт, что на предприятии крепка связь поколений, и это вселяло уверенность в будущее геодезической службы - одной из важнейших отраслей производства.
Помню, впрочем, и чувство горечи, посетившее меня в конце этого мероприятия. Я понимал, что в скором времени мне придётся уйти, как говорится, на заслуженный отдых. Ревматизм не позволял мне теперь длительное время работать в полевых условиях, и 1 июня 1970 года я вышел на пенсию.
В период с 1971 по 1972 годы я работал по краткосрочному договору в полевых бригадах в качестве консультанта для инженерно-технических работников. Так, в 1971 году Литошко Николай Никитич, начальник третьей экспедиции, обратился ко мне с просьбой оказать методическую помощь для работников его предприятия, которые должны были выполнить нивелирный ход первого класса.
До этого времени высокоточное нивелирование Иркутские геодезические предприятия не делали. Работу такого высокого уровня на территории Восточной Сибири и Дальнего Востока выполняли специалисты из Новосибирска, работавшие на ПредприятииЉ8 ГУГК. Новосибирские инженеры, как правило, создавали сеть полигонов первого класса, которая являлась основой для производства полигонов второго, третьего и четвёртого классов, где требования к точности были ниже.
Я должен был помочь иркутянам в короткий срок освоить методику производства работ и дать практические советы по работе с импортным высокоточным нивелиром. В начале лета я выехал с бригадой Смирнова Николая Александровича в Тункинскую долину. Наш маршрут начинался недалеко от посёлка Торы. Прибыв на место, мы сразу приступили к работе. Николай начал съемку как-то робко и неуверенно. Впрочем, он был опытным инженером и довольно быстро освоил новое оборудование, а также методику ведения работ. Бригада набрала хороший темп. Моя непосредственная помощь потребовалась только в первые дни. Когда Смирнов, что называется, набил руку и все его наблюдения стали соответствовать допускам инструкции, я вернулся в Иркутск.
Отчитавшись перед Литошко Н.Н., я получил новое задание и вылетел в улус Сорок Окинского аймака Бурятской АССР. В этом районе вдоль реки Ока работала бригада инженера Топоркова Николая Кирилловича, также выполнявшая нивелирование первого класса. Здесь мне предстояло осуществить контроль качества работы бригады. Николай Кириллович в совершенстве владел приёмами работ и хорошо знал допуски, предусмотренные инструкцией по нивелированию первого класса. Это я понял сразу, проверяя журналы нивелирования, ведомости превышений, состояние прибора и нивелирных реек. Всё содержалось в образцовом порядке, чему во многом способствовала Нина Долбилкина, помощник Топоркова, которая очень ответственно и аккуратно относилась к своим обязанностям.
Я составил акт контроля качества робот, в котором выводы о работе бригады были только положительные. Топорков не нуждался в постоянном контроле. Я лишь дал ему несколько советов и рассказал о новых способах нивелирования, с которыми сам познакомился недавно в бюллетене по рационализации за предыдущий год. Пребывая в лагере Топоркова, я с большим удовольствием и азартом рыбачил на Оке. Один из рабочих бригады, совсем молодой парень из Иркутска, оказался страстным рыбаком. В свободные часы он не мог усидеть на месте, и всё время проводил на реке. Я стал его спутником и, пользуясь советами нового друга, с успехом ловил ленка и хариуса. С сожалением мне пришлось покинуть бригаду. Я уже не мог быстро ходить, как в прежние годы. Поэтому, чтобы не стать обузой для своих коллег, спустя две недели я уехал в Иркутск.
Через год мне опять предложили помочь освоить методы высокоточной съёмки Государственной нивелирной сети первого класса. На этот раз ко мне обратился начальник первой экспедиции Лебедев Николай Викторович. Я с удовольствием согласился и в скором времени оказался в расположении бригады Гыргенова Бориса. Посёлок Тура, как и значительная часть Эвенкийского национального округа, мне были знакомы по предыдущим полевым сезонам, поэтому я прибыл сюда, как к себе домой. К месту производства работ нас доставил катер местной метеостанции. Мы поднялись вверх по реке Кочечуме на семьдесят километров северней Туры и в тот же день приступили к работе.
В первое время я постоянно находился рядом с бригадой, осуществляя контроль над работой Бориса и его помощников. В дальнейшем я стал задерживаться в палатке, проверяя вычисления нивелирного хода, которые были выполнены в течение предыдущего дня. Таким образом, я давал возможность Гыргенову самостоятельно осваивать новую методику и требования инструкций. Дней через десять я понял, что Борис уверенно работает и более не нуждается в моей опеке. Я всё реже посещал бригаду во время наблюдений, но, чтобы оставаться полезным, брал ружьё и охотился на рябчиков, а также с удовольствием рыбачил и готовил нехитрую таёжную похлёбку для своих товарищей.
Через месяц я погрузил в резиновую лодку ружьё, свой небольшой мешок и по течению Кочечумы начал сплав к посёлку Тура.
Это путешествие стало моим последним походом. Глядя на тёмную воду таёжной реки, я успел о многом подумать, о многом вспомнить. Когда-то, будучи молодым человеком, я грезил о дальних походах в неизведанные места и мечтал обойти если не весь мир, то его значительную часть.
Страсть к путешествиям привела меня в институт геодезии и картографии, в аудиториях которого собрались такие же романтики, как и я. Наш идеализм с воодушевлением поддерживали некоторые преподаватели, рассказывая о живописных картинах нетронутой природы.
"Что может быть лучше, чем оказаться на берегу дикой реки? И после приятного купания распластаться нагим телом на бархатистой травке, в окружении ароматных цветов! А потом, испив парное молоко, продолжить путь по неторёной тропе!" - восклицал профессор Нагнибеда, обращаясь к студентам с кафедры.
В то время нам почему-то не приходило в голову, что профессор преподаёт экономику, и вряд ли он имеет представление о реалиях полевого быта. Искупаться и позагорать, пожалуй, в маршруте можно, если выбрать открытое, обдуваемое место без таёжного гнуса, но где в тайге разжиться парным молоком, я, право, не знаю.
В целом мы понимали, какие испытания готовит нам судьба, но никто из студентов нашего курса не свернул с намеченного пути. Насколько мне известно, мои однокашники всю свою жизнь посвятили геодезии. Романтика путешествий нас влекла и завораживала, а рассказы бывалых путешественников находили отклик в молодых сердцах. Нас нисколько не смущали предстоящие трудности - напротив, каждый жаждал испытать себя, готовясь к трудовым подвигам и великим свершениям.
Когда я начал работать самостоятельно, пришло понимание, насколько важно уметь автономно существовать в условиях дикой природы. Долговременное пребывание в тайге заставляло постоянно бороться за выживание. Для этого необходимо было научиться беречь себя и окружающих. Болезнь, травма или, не дай бог, смерть одного из членов бригады означали остановку всех работ, а значит, ставили под угрозу выполнение производственного задания. Наука выживания в самых разных условиях для топографа не менее важна, чем хорошая теоретическая подготовка и умение в совершенстве владеть приёмами и методами геодезических работ.
Недавно мне довелось прочитать в газете статью, где красочно был описан штурм гольца Переёмный горного хребта Хамар-Дабан группой туристов. Детали этого похода меня, признаться, позабавили. Добравшись до подножья горы на вездеходе, молодые люди устроили лагерь и, выбрав хорошую погоду, совершили восхождение на вершину горы в сопровождении опытных альпинистов.
Мне тоже есть, что рассказать о прибайкальских гольцах Хамар-Дабана. В 1939 году в течение всего полевого сезона мне с товарищами довелось совершать восхождение на вершины тех гор. И когда в середине ноября, спустившись с последнего склона, ободрав в кровь колени с ладонями, мы без сил около часа лежали у его подножья, у меня от пережитого физического и нервного напряжения долго тряслись руки и ноги. Только усилием воли я заставил себя развести костёр и приготовить ужин.
Мало кто знает, какого напряжения сил, зачастую связанного с риском для жизни, стоит выполнение рядового производственного задания при исследовании вершин Хамар-Дабана. А ведь работы там ведутся и в настоящее время. Почему бы их не осветить в прессе тем же бойким слогом?
Два десятка лет назад нечасто можно было встретить человека с рюкзаком. Его обладатель относился к категории людей, занятых на работах в полевых условиях. Это были геологи, биологи, ботаники, геофизики, метеорологи, гидрологи, астрономы, археологи, промысловые охотники и геодезисты. Узнавая друг друга по внешнему виду, мы, легко познакомившись, всегда находили общий язык, делись новостями и советами. Теперь рюкзаки на плечах молодых людей можно увидеть гораздо чаще. Рюкзак в наше время - это символ беззаботности и современной романтики. Многие молодые люди, увлечённые спортивным туризмом, для самоутверждения и в поисках новых впечатлений посещают дикие труднодоступные места, которых в нашей стране всё ещё предостаточно.
Ни в коем случае не хочу в чём-либо упрекать или за что-то осуждать современных туристов, для которых таёжный поход или восхождение на крутую гору - это спортивно-развлекательное мероприятие. Мне лишь хочется, чтобы молодое поколение ценило достигнутый материально-культурный уровень нашего общества. Если молодые советские люди ищут для себя трудности в качестве развлечений, значит, их быт обеспечен самым необходимым, и в жизни нет лишений, голода и всеобщего горя. Эти слова постепенно исчезают из нашего лексикона. Надеюсь, что в будущем и сами понятия можно будет встретить только в словарях и в энциклопедиях. Наше поколение не имело и части того, что доступно теперь каждому советскому человеку. Советская власть и научно-технический прогресс подняли уровень социального обеспечения на небывалую высоту.
То же касается и развития геодезической службы. С каждым годом растёт культура производства, всё меньше используется ручной труд, постоянно улучшаются условия труда, увеличивается количество льгот для людей, работающих в поле, забота о здоровье трудящихся является теперь приоритетом для руководителей всех уровней.
Мне как человеку, отработавшему не один десяток лет в геодезии, отрадно видеть умных и воспитанных молодых людей, которые готовы посвятить свою жизнь интересному и благородному делу. Многие из них ставят перед собой самые сложные задачи и формулируют проблемы, связанные теперь уже с космическим пространством, осознание которых для инженеров предыдущих поколений было непостижимым.
В зимний межполевой период 1973-1974 годов я оказывал помощь при выполнении камеральных работ в шестой экспедиции. На этом мой трудовой путь завершился. Я по состоянию здоровья не имел более возможности участвовать в производственном процессе. Последнее время, как и положено старикам, я живу воспоминаниями, которые последовательно решил изложить на бумаге.
Надеюсь, что мои мемуары станут интересны не только для людей старшего поколения, но и для молодежи. И если кто-нибудь, прочитав эти воспоминания, решит связать свою жизнь с геодезией - это будет наилучшей наградой для моего труда.