- Бах! Бах! Бах! - выбежал из-за гаража с игрушечным автоматом толстый Толик.
- Бах! Бух! - вторил подоспевший тут же Сережа.
- Сдавайтесь, мы победили! - заявил Толик.
- А вот и не победили, и ничего подобного! - обиженно воскликнула веснушчатая Света.
- Это почему это? - гневно воззрился на Свету худенький Сережа.
- А потому что мы в танке! И у нас эта...вяжущая броня! - авторитетно ответил Димка, как самый старший из ребят. Толику и Сереже было по семь лет, Свете восемь, а Димке - девять.
- А вот и неправда, гадина вручая! - сказанул Сережа. - Вяжущая хурма бывает, рот вяжет! А брони такой нету!
Тут Толик увидел собачью какашку.
- О! Смотрите! Мина! Вы на мине подорвались! - радостно закричал он, поправляя съехавшую на глаза клетчатую кепочку.
- А вы нас достаньте сначала! Бе-бе-бе! - задразнился Димка.
Сережа вытащил из красных коротеньких шортиков шишку и кинул ее в Свету. Шишка отлетела от головы Светы и упала в лужу.
- Это граната была! - важно сказал Димка. - Ну, Светка, нам вылезать надо! Они нас бомбардируют!
- А я буду сидеть, пока танк не подвзорвется!
Димка слез с велосипеда.
- Вы попали в плен! - сказал Толик.
- Я умерла! - ответила Светка. - Я не то, что ты, Димка, не трусиха! - внесла она раскол в свои ряды.
- Я тебе как дам сейчас!
Но Света скорчила гримасу и побежала к своему подъезду.
- Мне обедать надо! - крикнула она на прощание.
После обеда все дети снова собрались вместе.
- Ну что, сейчас пытать вас будем! - радостно сказал Толик. - Чур, ты, Светка, живая!
- Это почему это? - уперла та руки в бока, перекинув через плечо косичку. - Может, кстати, тебя там убили, пока я ела!
- Да, Толя, а где ты ходишь, когда мы едим? Моя мама сказала позвать тебя на обед, а ты уже где-то далеко гуляешь! Может, тебя там партизаны убили? Чего грустный такой? Опять папка-алкаш побил?
- Да не грустный я! Давайте в гестапо играть!
- Во что-о? - удивилась новому слову Светка.
- Ну, пленных пытать! - щеки Толика аж порозовели от конфуза.
- Давайте-давайте! - как всегда поддержал Сережка.
- Интересно ведь, что это такое? - обернулась Светка к Димке.
- А то. Даже я такого не слышал, - с важным видом произнес тот.
Дети забрались на гараж и Толик с Сережей сказали Свете и Димке встать на край крыши гаража. Димка неуверенно посмотрел на ворох сухих листьев, наваленный внизу, под гаражом.
- Фигня война и танки наши быстры! - приободрила его Света и отважно взглянула в глаза "победителей".
- И запомните, - инструктировал Толик. - Звать нас теперь надо не по именам, а "гитлерюгенд", или "фашистские морды"!
- Меня мама за такие слова ругает!
- Слово "морда" - это очень крутое слово. Ты будешь круче моего брата, если будешь говорить его.
И начался допрос.
Толик и Сережка начали щипать за руки друзей.
- Говорите, где зарыли автоматы! - кричал Толик.
- Не скажете, мы вас сбросим в листья! - поддакивал Сережка.
- Ладно-ладно! Автомат в этих листьях и есть! - сразу сдался Димка.
- Ну, так неинтересно! Мы даже еще щекотать не начали, только пощипали! - досадовал Толик.
- А я не скажу, куда свой спрятала! - выкрикнула отважная Света.
- Вот щас и защекотим ее! - восторженно отозвался Сережка.
- Дай я! Мне сказали, их бить надо! - назидательным тоном сказал Толик. Он явно отбирал роль у Димки, чего тому совершенно не нравилось.
Посмотрев на нахмурившегося друга, Толик разбежался и врезался головой ему в живот.
Димка охнул и коротко вскрикнул - и очутился в ворохе листвы.
Толик злорадно ухмыльнулся и начал бить Свету.
- Эй, ты чего?! - недоуменно воскликнула та.
- А мне друг сказал, что настоящие фашисты всех били, даже девочек!
- Но так нечестно! Девочки слабее!
- Не желаю ничего слушать! Где автомат?!
- И ничего я тебе не скажу, вражья морда!
- Не "вражья", а "фашистская"!
- А мне по разнице!
- Без разницы, - поправил снова взобравшийся на гараж Димка.
Сережка не мог вытерпеть такой произвол и тут же накинулся на друга. Они оба упали с гаража. Следом приземлилась и Света.
- Ой, коленка! - заканючила она. - Толька, козел!
Толик в победном жесте поднял руки над головой.
- От сердца к солнцу! - крикнул он. - Зиг Хайль!
Толик протащился через замусоренную большую комнату, где спал отец, одетый в драные спортивные штаны и майку, уткнувшись в стол головой. Он храпел.
Толик понюхал, чем так пахнет от отца, и его чуть не стошнило. Он пнул валяющуюся на полу литровую бутылку из-под водки и зашел в свою комнату, стараясь не шуметь. Толик знал, что если отец проснется, то ему, Толику, не миновать незаслуженной взбучки.
Толик хотел скорее прикоснуться к главному своему сокровищу: глобусу, огромному желто-зелено-синему шару, крутящемуся на подставке.
Толик отодвинул грязную засаленную занавеску, но на этот раз на окне ничего не было, лишь только какая-то записка.
Слезы сразу же набрякли в глазах мальчика.
Он дрожащими руками взял замусоленную бумажку, на которой огрызком карандаша, валявшемся тут же, было написано: "Толик, папа продал твой глобус. Не расстраивайся, на день рождения я куплю тебе новый. Буду поздно, найди чего-нибудь в холодильнике покушать. Целую, мама".
Толик расплакался.
Как это было несправедливо! Несправедливо! Несправедливо! День рождения у него будет еще через пол года, а ведь ему так нравилось крутить глобус и представлять как его фашистская армия захватывает континент за континентом, идет победоносным железным маршем кованых сапог по планете! И теперь глобуса нет!
Ох, даже покушать нечего, наверное. Опять колбаса, эта надоевшая колбаса из сои и бумаги и черствый хлеб и чай!
Толик согрел себе чай и поужинал. Потом он заперся в своей комнате на полотенце и достал из тайника под кроватью свои картинки. Он прятал их в первую очередь не от отца, которому было на все наплевать, не от вечно запуганной и запыхавшейся мамы, а от брата, сурового и строгого, который каждый день выматывался на круглосуточной работе в магазине и всегда был раздражен, и часто с утра драл уши младшему брату за разные шалости.
А друзья сказали, что за такое его по голове не погладят.
Толик с любовью мусолил в руках картинку: на ней был изображен Гитлер верхом на коне, как Буденный, с шашкой в руке, как у Буденного, и с усищами-щетками, как у Буденного. Буденный был кумиром Толиного дедушки, который умер два года назад. Он успел много рассказать внуку.
Толя посмотрел на нарисованное над головой Гитлера-Буденного солнышко и нарисовал на нем свастику.
Можно было убирать свои сокровища и ложиться спать.
Димка пришел домой разрумянившийся и донельзя довольный собой.
Ему удалось в потасовке дать Тольке по голове. Светка попросила заступиться за нее.
- Ну, как погулял, Димочка? - спросила его бабушка, только он снял сандалики и прошел в комнату.
- Хорошо, бабушка! Мы играли в фа...в солдат! - новые друзья, те друзья Толика, научили его держать язык за зубами.
- И Светочка с вами?
- Так она ж пацанка! - сказал вышедший из кухни папа. - Колотит вас там, наверное?
- Да нет, ее Толик бьет, а я - его!
- Ну, давай, умывайся и за стол. Там папа мясо приготовил.
Димка ел и думал о новых сведениях, что ему дали новые друзья. Ему открылось так много интересного! И про Вернах, и про Рехсатг. И про войну за расу!
Родители списали такую оживленность за перевозбужденность и даже позволили сыну не доедать ужин и идти в свою комнату.
Димка сегодня уже забегал домой, когда никого не было, и к счастью, потому что он смог оставить в своем письменном столе, за которым он учил уроки, важную книгу: "Необыкновенные приключения Гитлера и его собаки"- даже в картинках!
Димка упал на кровать и начал с упоением изучать книжку.
Харя сидел на корточках посреди спортивной площадки и дымил сигаретой.
Мысли в его коротко постриженной голове вились исключительно вокруг выпивки и телок. Но сегодня был не рыбный день, как с одним, так и с другим.
К нему подошел Карась в новых спортивных штанах.
- Здорово, епт, - буркнул он и протянул руку товарищу.
- Ну, здорово, - ответил Харя и привстал с корточек, поправляя белую с красной полосой кепку.
- Че тут на кортолянах сидишь?
- Да думаю, бабла пойти отжать у кого-нибудь.
- Да ты че, последнее время лохи борзые пошли, еще отоварят по хлеблу.
- Да ты че, беспредельщик?! Это ж уже не лохи, если не взападло по роже отхватить!
- Лады, замяли. Нету лохов и все тут.
- Может к шмаре этой новой сходим, как там ее, а, Катька!
- Не вариант, - отрезал Карась.
- Че так?
- У нее менструха, блин! Вот че!
- Опа-на, смотри, кто к нам идет! - оживился Харя. - Малыши!
- Братва, подруливай! - сказал Карась и сделал приглашающий жест рукой.
К гопникам подошли Толик с Димкой.
- И че там, читали чтоль? - дружелюбно спросил Карась.
- Да, - на правах старшего первым ответил Димка.
- А мне неинтересно показалось! - сказал категоричный Толик.
- Я тебе по башке-то дам! Это же история! Знать ее надо, знать, против кого дебил-прадедушка воевал! - сказал Харя.
- Ладно, молодняк, у вас есть че по финансам? - перевел разговор в другое русло Карась.
- Есть десять рублей!
- Давай, че там...это же партийный взнос, мать вашу! Вы, функционеры!
Глаза детей заблестели от необычных, внушающих душевный трепет, слов.
- Дуйте отсюда, - сказал Карась, взяв деньги. - И запомните слова своего патрона - то есть меня - фашизм рулит!
Дети ушли.
- А, прикинь, че забыл сказать - вчера звездюлей от антифа получил! - заржал Харя.
- Да ну?
- Ага. Свастику на заборе нахреначил - и на тебе! Они - тут как тут! Хуже ментов, анархисты эти.
Тут у Карася зазвонил мобильник.
- Але? Да, Карл Петрович, отдали детям агитматериалы. Что? Проверка на профпригодность? Верность арийской идее? Когда? Завтра? Ага...