Я очнулся в незнакомой квартире на матрасе, лежащем прямо на полу. Рядом со мной храпела Мэри Энн. За окном был день. Я поискал взглядом часы, но нигде их не увидел, поэтому встал и прошел в гостиную. Я надеялся увидеть книжные полки, но там ничего подобного не было - голые выбеленные стены и грязный линолеум, постеленный на полу. Спецслужбы могли бы раскошелиться на что-нибудь более удобоваримое, а не на хибару Сида Вишеза, но видимо, федералы меня попросту не уважали.
- Милый, почему ты так рано встал? Я еще не успела проснуться сама и приготовить тебе завтрак, - сказала Мэри Энн.
Видимо, начала действовать программа, заложенная в ее сознание агентством.
- Ты не видишь, в каком мы свинарнике? - требовательно обратился я к девушке. - Власти во все времена любили своих граждан. Вспомнить хотя бы Диогена - правительство расщедрилось даже на новую бочку, без дырок, которые проворачивают у философов в жилищах вредные мальчишки!
- В таком случае я подожду, когда ты сможешь найти себе жилище поуютнее, а потом уже займусь с тобой магической деятельностью! - сказала Мэри Энн и вышла, хлопнув дверью.
Я выбросил мысли о Мэрилин из головы и оглядел себя. На мне уже была одета какая-то хрень - кроссовки, голубые джинсы и джемпер. Я по-прежнему оставался Клайвом Мюрреем, хотя должен был быть Джоном - я поднял с пола какую-то грамоту Гильдии Убийц с моей фотографией и именем, выведенным прописными буквами - Джон Уайт. Видимо, у Джона было не все в порядке с головой, вдобавок он был обывателем из среднего класса, ведущим пресную жизнь, которую он разбавлял мелкой уголовной деятельностью. Очевидно, есть в этой дыре было совершенно нечего, а в животе заурчало, поэтому я с легким сердцем покинул сии обиталища и направил стопы в ближайший "Бургер бар". Там за чашкой крепкого кофе и гамбургером я попытался привести мысли в порядок. Мои послушницы куда-то запропастились, телефон и записную книжку я потерял, поэтому попросту решил отправиться в публичную библиотеку и стянуть там какую-нибудь книгу, желательно издательства прошлого века - я хотел приобщить дух писателя, оставшийся в книге, к своей деятельности. Приятно, когда великие с тобой заодно. Там я и составлю план дальнейших действий. Я зашел в библиотеку и подошел к регистратуре - я не был тут уже целую вечность - где мне быстро обновили читательский билет и я прошел в читальный зал. Углубившись в стеллажи со старыми фолиантами, я столкнулся нос к носу с Лилит. В руках у нее я заметил потрепанный том. Я не помнил, как убил ее. Она сразу заулыбалась, но не успела она и рта раскрыть, как я заявил:
- Немедленно прочитай первое попавшееся из книги!
- "Если бы я была настоящая, - послушно зашептала Лилит, - сказала Алиса, готовая рассмеяться сквозь слезы, до того все это было нелепо, - я бы не могла плакать". "Ты, надеюсь, не воображаешь, что это настоящие слезы?" - перебил ее Твидлдум весьма презрительным тоном".
- Льюис Кэрролл, "Зазеркалье"! - объявил я. - Могущественный дух говорит мне твоим голосом, что я утопил тебя в реке.
- С чего ты взял? - опешила Лилит.
- Вспомни: "Златая дорожка вдоль речки легла, и смех упоительно звонок. Вразброд налегают на оба весла две пары ребячьих ручонок. А третья напрасно стремится вернуть корабль непослушный на избранный путь".
- "О трое мучительниц! В этакий час ко мне, чуть живому от зноя, умильнейшим шепотом в тысячный раз о сказке взывают все трое", - понимающе залепетала Лилит.
- "Молил я пощады, молил и затих, один разве выстоишь против троих?". "Алиса в стране чудес"! - торжественно закончил я, и мы посмотрели с Лилит друг-другу в глаза и поняли все без слов.
Но тут лицо Лилит потускнело и она показала мне обложку книги, которую держала в руках. Это был Ивлин Во, "Мерзкая плоть".
- Скорее всего, мы с тобой - побочные продукты общества потребления, - бесцветным голосом проинформировала Лилит.
- Что? Опять мещане?! - взвился я.
Девушка лишь пожала плечами.
- Сейчас я научу тебя уважать Закон Хозяина нашего! - в ярости возопил я и, взяв Лилит за руку, повел ее на улицу.
С 1962 года на улицах Лондона начали появляться необычные демонстрации. Матери везут в колясках детей, молодые поддерживают под руки стариков. "У меня нет крова" - гласят плакаты на груди мужчин, женщин, подростков. Бездомные посылают депутации в Министерство жилищного строительства, проводят митинги, чтобы привлечь внимание к своему бедственному положению. Они требуют предоставить муниципальным советам право реквизировать пустующие частные дома.
Приют тысячам бездомных людей в Лондоне дают старые, мрачные строения времен королевы Виктории, непригодные даже для товарных складов. По свидетельству газеты "Ивнинг стандарт", в лондонских трущобах, которые являются позором для цивилизованной страны, ютятся 300 тысяч человек. В одном из крупнейших районов столицы большинство домов и квартир относится к разряду трущобных. Подавляющее большинство из 100 тысяч "цветных" Лондона живет в гетто для негров, в грязных комнатах перенаселенных домов, плата за которые отнимает более трети заработков. Многочисленные объявления о сдаче внаем хороших квартир сопровождаются примечанием: "Только для белых".
В то же время только в восьми районах Лондона пустует более девяти тысяч домов, так как их владельцы требуют непомерно высокую арендную плату.
Морщины трущоб избороздили чело не только Лондона. По данным еженедельника "Трибюн", в Пембруке насчитывается 32 процента непригодных для жилья домов. За последние десять лет здесь снесено только 17 старых домов. При таких темпах расчистки трущоб Пембруку, чтобы окончательно избавиться от них, потребуется 480 лет, Ливерпулю, где 43 процента непригодных домов, на эти цели понадобится 94 года, Манчестеру (32 процента) - 46 лет, Олдхему (25 процентов) - 40 лет.
По признанию Министерства жилищного строительства, в Англии около половины всего жилищного фонда составляют дома, давно отслужившие свой век, а более 600 тысяч квартир - трущобы.
Большинство трудящихся Англии не могут приобрести собственные дома. Их единственная надежда - получить квартиру в муниципальном доме. По данным еженедельника "Уорлдньюс", почти одна восьмая часть всего населения страны состоит в списках лиц, ожидающих очереди на получение квартир от местных органов. Однако за последние десять лет число домов, строящихся муниципальными советами, сократилось вдвое, а в Лондонском графстве - втрое.
Английское правительство, бросая миллиарды фунтов стерлингов на гонку вооружений, становится чрезвычайно скупым, когда заходит речь о строительстве домов для трудящихся. Капиталовложения на эти цели из года в год сокращаются. Министерство финансов предупредило муниципалитеты, что правительственная политика "экономии" за счет сокращения строительства муниципальных домов и школ будет продолжаться в течение длительного периода времени. А Министерство обороны прямо заявило, что "из-за нужд обороны" в 404 городах страны жилищное строительство прекращается, а в 805 городах и поселках отсрочивается.
Здесь есть, правда, одно исключение. По сведениям английской печати, за послевоенный период в стране построено около тысячи церквей, на что затрачено 17 миллионов фунтов стерлингов. Телеграфное агентство "Рейтер" сообщило, что в ближайшие десять лет намечается построить еще тысячу церковных зданий.
Трудности, с которыми сталкиваются муниципальные советы, не исчерпываются нехваткой средств на само жилищное строительство. До возведения жилого квартала и даже отдельного дома нужно заплатить большие деньги за земельный участок - собственность частных лиц. И чем больше потребность в земле под застройку, тем больше взвинчиваются на нее цены. В 1959 году были уничтожены последние остатки контроля со стороны государства над ценами на земельные участки. Результат этого - безудержная спекуляция землей, которая является сейчас самым ходким и выгодным товаром в Англии. Каждый день сделки на сотни тысяч фунтов стерлингов совершаются в Сити на лондонскую землю - этот современный Клондайк, золотоносность которого со временем не истощается. Участок площадью 50-60 акров, купленный в 1958 году за 20-25 тысяч фунтов, продается теперь за 250-300 тысяч.
Те, кто ценой больших лишений сохраняет за собой дорогооплачиваемые квартиры, живут с тревогой за свой завтрашний день. Они объединяются в местные союзы квартиронанимателей, чтобы оказать сопротивление произволу домовладельцев. Но ничто не помогает. Правительство отменило контроль над квартирной платой, отдав судьбы миллионов людей во власть хозяев. Многие тысячи семей выброшены на улицу даже из трущобных домов: они оказались не в состоянии вносить слишком высокую плату за жилье. Новый закон о квартплате англичане называют "ползучей отменой контроля". В случае смены жильцов домовладелец имеет право повысить плату по своему усмотрению в два, три и даже четыре раза. С этого момента и перестает действовать контроль. А поскольку жильцы квартир постепенно меняются, то по всей стране происходит неуклонный ("ползучий") процесс отмены контроля и воцарения полного произвола частных домовладельцев. Закон позволяет им не только драть с квартиросъемщиков три шкуры, но и в любой момент выбрасывать их на улицу за невзнос квартплаты.Так живут миллионы англичан.
В то же время в Англии около 10 тысяч семей имеют роскошные особняки, в которых на каждого человека приходится в среднем по пять комнат. Члену одной из таких семей - мисс Дрюзри, дочери одного из тех, кого в Англии называют строительными магнатами, в феврале 1965 года исполнился 21 год. По английским традициям молодым людям, достигшим 21 года, родители преподносят необычный подарок - ключ от двери, символизирующий право приходить домой в любое время. Папаша Дрюзри вручил дочке ключи от... 21 двери в отдельные квартиры. По его мнению, у девицы наступило время "приучаться к делу". Можно быть уверенным, что квартиры мисс Дрюзри не помогут ни одному из тысяч бездомных лондонцев.
Среди тех, в чьих руках находятся судьбы простых англичан, можно назвать имена Коттона и Клора - собственников самой большой на Британских островах компании недвижимой собственности. Главное поле их деятельности - Лондон. Новенькие высотные дома и закопченные сажей трущобы, рестораны и дома свиданий, импозантные отели и прокуренные пивные, узенькие переулки и тенистые парки - все это их владения. Оцениваются они в 250 миллионов фунтов стерлингов.
Я провел девушку по району трущоб, и когда мы, наконец, закончили свое путешествие, она спросила меня:
- Но что все это значит?
- Это значит, что застройщики этих районов заключили договор с Дьяволом, потому что такие убогие архитектурные решения намекают только на одно - эти дома будут вместилищем греха и разврата, здесь будут гнездиться богомерзкие создания о двух ногах, отребье и прохиндеи!
- Я верю в Люцифера, зачем ты мне все это сообщаешь?
- Ты говоришь, что мы - мещане. Теперь я приказываю тебе притвориться телкой со счетчиком на пизде и отправляться внутрь этих замечательных зданий!
- Я не буду этого делать! - зашипела Лилит.
- Кстати, где твоя скрипка? У подонков бытует мнение, будто шлюхи - утонченные люди.
- Скрипка у меня в сумочке, но я не хочу мараться в сперме полубомжей!
Я окинул взглядом ее сумку.
- Отлично! Твоя сумка - мечта любой проститутки! Кстати, если у тебя менструация, ты должна предоставить дну общества все остальные отверстия, в лучшем духе Братьев Тамплиеров!
- Я же не мужик в балахоне, я не поклоняюсь божеству Христу! - возмутилась девушка.
- Ты уже согласна встретиться с люмпенами, женщина! Все вырученные деньги ты должна принести мне, они пойдут на дело поклонению Хозяину нашему! И не вздумай пить на выручку!
С этими словами я подтолкнул послушницу в спину и она, повесив голову, направилась к разбитому каменному крыльцу дома.
Я пошел по улице в самом лучшем расположении духа, насвистывая незатейливый мотивчик. Дела шли как нельзя лучше - есть все шансы, что Лилит зверски убьют в этих трущобах! Этим я избавлюсь от головной боли, все равно мысли женщинки шли вразрез с моей философией. Теперь можно заниматься практической магией с Мэри Энн, она была более яркой и многообещающей личностью.
Есть в мире города, характер которых раскрывается едва ли не с первых часов знакомства, города, обладающие стройным единством пространственной структуры. Лондон не входит в их число. Он многолик: его отдельные части удивительно несхожи между собой, и их различия отражают различия в жизненном укладе и социальном статусе населения. Этот город не имеет обозначенных пределов - его массив, теряя плотность к периферии, постепенно растворяется среди сельскохозяйственных угодий.
Лондон - это конгломерат городов, которые, развиваясь, постепенно сблизились и, наконец, срослись, поглотив разделяющие их территории. Многие из этих отдельных в прошлом населенных мест сохранили следы своей индивидуальности.
В Лондоне нет единого общегородского центра, нет и места, которое концентрировало бы в себе основные черты города и могло бы служить его символом, подобно Невскому проспекту в Ленинграде. Сама физическая обширность, необозримость гигантского городского организма (одного из трех крупнейших в мире по численности населения и занимаемой территории) затрудняет его восприятие как целого. И тем не менее Лондон - не отвлеченное понятие. Столь непохожий на другие европейские города, он при всей сложности обладает и единством. Но единство его системы определяется необычными формами связей - социально-экономических, функциональных, пространственно-композиционных.
Старые города континентальной Европы веками существовали внутри замкнутых поясов укреплений. Когда все возможности ограниченной территории исчерпывались, под защитой вновь созданного кольца фортификаций большего диаметра начинали концентрически группироваться новые кварталы. Структура города сохраняла при этом пространственное единство и подчиненность первоначальному центру.
Иным был путь развития Лондона. Город разрастался, создавая новые поселения, что было возможно в островном государстве, с XI столетия не подвергавшемся вторжениям. Возникал не концентрированный столичный город, а расчлененная полицентрическая система городов, в которой каждая часть имела особые социальные функции, выполняя роль средоточия торговли, ремесла или государственной власти.
Разраставшиеся поселения постепенно сближались и наконец сцементировались в единый массив. Однако внутри этого массива продолжала сохраняться пространственная дифференциация функций и социального состава населения. Полицентрический характер целого не сглаживался, а усложнялся в последующем развитии.
Сравнительно компактное во внутренних районах пятно города выпускало в окружающую местность свои "щупальца" - полосы застройки вдоль основных дорог. Столица захватывала в орбиту своего притяжения близлежащие городки, которые включались в систему ее социально-экономических функций. Специфический характер урбанизированного района наметился уже в средневековье. В XIX столетии стихийная динамика его развития стала поистине драматической. Попытки обуздать неупорядоченный рост, сделанные в нашем столетии, были безуспешны, и это породило множество тревожных вопросов о дальнейшей судьбе Лондона, вопросов, на которые нет удовлетворительного ответа, да и не может быть в условиях капиталистического строя.
Некогда обособленные городские единицы, вошедшие в состав Лондона, постепенно стали частями огромного городского организма. Их старая специфика иногда в определенной степени сохранялась, иногда стиралась, но почти везде ее отодвинула на задний план новая специфика, основанная на различии имущественного положения и социального статуса населения этих частей.
В период капиталистического развития "социальная сегрегация" резко обострилась, и сейчас характерной особенностью Лондона являются большие районы, которые населены людьми, стоящими на одной ступени социальной иерархии буржуазного общества.
Большая часть домов в этих зонах строилась не для однородного состава населения, но или была улучшена, или пришла в упадок, достигнув общего уровня, характерного теперь для данного округа. Жизнь, протекающая в домах, подчиняет себе облик района, определяет характер его среды. Членение города по обеспеченности населения вступает в конфликт с основными принципами градостроительства, но попытки преодолеть его чисто архитектурными средствами были безуспешны. Это - социальная проблема города.
Существует множество различных определений того, что же такое Лондон, и по крайней мере полдюжины различных границ территории, в каком-либо специфическом смысле именуемой Лондоном. Существуют "City of London", Лондонское графство, Большой Лондон, Лондонский почтовый округ, Лондонский телеграфный округ, Лондонский транспортный округ. Эта неопределенность связана со сложностью системы города-конгломерата и неопределенностью пределов распространения связей этой системы.
Сити - самая малая из территорий, могущих претендовать на название "Лондон". В течение многих столетий только этот плотно застроенный клочок земли в 2,7 кв. километра на северном берегу Темзы и назывался Лондоном. Сити поныне сохраняет некоторые внешние атрибуты тех исключительных прав, которыми обладал процветавший в средние века торговый город.
В настоящее время Сити - средоточие финансовой деятельности не только Лондона, но и всего так называемого Британского содружества наций, местоположение крупнейших банков и контор торговых фирм. Постоянное население Сити состоит из 4,5 тысячи ночных сторожей, дворников и швейцаров.
Еще в середине XIX века около двухсот поселений, уже образовавших единую систему, считались самостоятельными и входили в состав графств Миддлсекс, Сюррей и Кент. В 1888 году они были административно объединены в новое Лондонское графство, имеющее площадь 302 кв. километра. Уже в то время территорию графства стали отождествлять с понятием собственно Лондона (хотя тогда обширные пустоши и сельскохозяйственные земли еще разделяли застроенные части), а то, что раньше носило это название, стало называться "City of London", или просто Сити.
Уже в начале XX столетия все пустующие земли были освоены не только в границах графства, но и далеко за его пределами. Город-гигант сцементировался в массив, далеко перешагнувший границы графства.
В состав Лондонского графства входят Сити, Вестминстер (некогда самостоятельный город, резиденция королей Англии, а ныне средоточие правительственной администрации) и 27 округов. Четыре округа, лежащие на восток от Сити,- Степни, Поплер, Шоредич и Бетнал-Грин - составляют то, что принято называть Ист-Эндом. Это - старейший промышленный район Лондона.
В южной его части, округах Степни и Поплер, прилегающих к Темзе, расположены причалы и доки, севернее промышленные предприятия хаотически перемежаются наиболее скученными и грязными кварталами трущоб. Ист-Энд - своеобразное гетто Лондона, отделенное от всего города в сознании его жителей. Здесь живут те, кто не в состоянии поселиться в другом месте, и никто не будет здесь жить, если не заставляет необходимость.
С севера и запада Сити охватывают округа, где размещаются основные органы государственного управления страны и администрация крупнейших промышленных фирм и монополий. В пяти центральных округах (Вестминстер, Холборн, Финсбери, Сент-Панкрас и Мери-ле-Боун) вместе с Сити находится 80 процентов рабочих мест офисов Лондона. Население этих округов в 1960-х годах составляло около 330 тысяч человек, а число работающих приближалось к 1,5 миллиона. Более половины их приезжает из-за пределов графства, 100 тысяч живет во внешних пригородах.
Ядро административного центра - Вестминстер. Еще во времена Шекспира это был город, отделенный от Сити полями и болотистой пустошью. Интервал постепенно застроили, Вестминстер стал округом Лондона, где находятся королевская резиденция, здание парламента и важнейшие государственные учреждения.
За административными зданиями Вестминстера начинается Вест-Энд ("западный конец") - некогда западное предместье. Теперь здесь главный торговый центр города, место, где концентрация функций городской жизни достигает максимума. В этом же районе находятся многочисленные кинотеатры, мюзик-холлы, ночные клубы, дорогие отели.
Между Риджент-стрит и Парк-лейн расположена зона, в которой селятся семьи, принадлежащие к высшим классам британского общества. Высокая стоимость жилищ охраняет цельность социального состава населения этой дряхлеющей зоны (ее называют "самыми дорогими трущобами мира"). Аристократические кварталы Вест-Энда соседствуют с парками центра Лондона.
Сити, Вестминстер, Вест-Энд и Ист-Энд образуют центральное ядро Лондона. С севера и запада в пределах графства к нему примыкает группа буржуазных жилых округов, с востока и северо-востока - рабочие районы. Южнее Темзы лежит полоса промышленных территорий и кварталов, населенных рабочими; далее начинается обширная зона, населенная людьми "среднего достатка".
Кольцо пригородов, распространившееся на площади 1,3 тысячи кв. километров и составляющее вместе с Лондонским графством Большой Лондон, не является единым целым. Здесь перемежаются сельскохозяйственные земли и "пригороды-спальни", состоящие из бесконечных верениц двухэтажных домиков на одну или две семьи, откуда люди ездят на работу и за покупками в центральные районы. Эти бесформенные мелкобуржуазные пригороды, занимая необозримые территории, составляют одну из характернейших особенностей Лондона.
В годы после второй мировой войны уже за пределами этого кольца растут восемь новых городов-спутников, пространственно отделенных от основного урбанизированного массива; уже в 1960-е годы был начат еще один, девятый, спутник. В них создаются развитые системы обслуживания населения и места приложения труда. В то же время города-спутники входят в орбиту экономической системы столицы, а население спутников пользуется ее культурными центрами.
Города эти были задуманы как "сателлиты" Лондона, тяготеющие к нему и вместе с тем обладающие законченной структурой. За счет строительства в сателлитах предполагалось облегчить жилищный кризис во внутренних районах и обеспечить их разуплотнение.
Реальная жизнь, однако, пошла более сложными путями. Связи сателлитов и метрополии оказались более противоречивыми, чем предполагалось. Новые поселения, дополнив многообразную картину того, что зовется Лондоном, усложнили запутанный клубок его проблем. Стихийно образовавшееся единство системы Большого Лондона получило официальное признание лишь в 1963 году, когда правительственным законом было решено преобразовать совет Лондонского графства в совет Большого Лондона, объединяющий административные функции на всей территории и подчиняющий органы местной власти в Сити и столичных округах.
Население огромного конгломерата поселений уже в 1800 году превысило миллион человек. В то время столь многолюден не был ни один город мира. В 1969 году только в официальных границах Большого Лондона жило 7 миллионов 704 тысячи человек; фактически же в единой системе урбанизированного района проживает более 12 миллионов, что приближается к четверти населения страны.
Площадь Большого Лондона составляет 1595 кв. километров; очертание его границ приближается к окружности радиусом 48 километров. Территория, обслуживаемая метро, автобусами и троллейбусами столицы и населенная людьми, жизнь большей части которых неразрывно связана с ней,- 4780 кв. километров. Комитет порайонной планировке Большого Лондона определяет зону, тяготеющую к метрополии, в 7000 кв. километров.
Почти половина жителей Большого Лондона относится к самодеятельному населению (48,6 процента). Меньше трети самодеятельного населения работает в различных отраслях промышленности и на строительстве, остальные - в так называемом "третьем секторе" - на транспорте, в сфере управления и обслуживания.
Государственные чиновники и служащие составляют более 40 процентов самодеятельного населения. В этом находит отражение роль Лондона как столицы государства и крупнейшего финансово-торгового центра страны. Высокий процент "белых воротничков" накладывает свой отпечаток на жизнь города и его облик. Но социальные контрасты слишком очевидны, чтобы могло сложиться впечатление о Лондоне как городе "людей среднего достатка". Подавляющее большинство его населения живет на заработную плату (78 процентов), но в радиусе 100 километров от Сити проживает почти три четверти крупной буржуазии всей Великобритании.
Отличие в социальном положении различных районов Лондона определяет не только типы построек, но и пространственную организацию целого. В то время как в кварталах буржуазных пригородов на одном гектаре территории живет не более 100 человек и даже в центре аристократические районы сравнительно просторны и зелены, в тесных каменных трущобах Ист-Энда плотность населения достигает 3 тысяч человек на гектар.
Лондон не только столица страны, ее самый крупный торговый и промышленный центр и важнейший порт, но и средоточие духовной жизни нации, ее культуры. В том вкладе, который внесла Великобритания в фонд европейской и мировой культуры, не последнее место занимает зодчество.
Века существования Лондона, века истории страны и истории города оставили вещественные следы в его архитектуре - тяжеловесную наивность романских построек, патетические взлеты готики, жизнерадостное зодчество поры, когда готические традиции сплетаются с элементами архитектуры Ренессанса, пышное барокко, холодную мудрость классицизма, теплый уют жилых построек начала прошлого столетия и помпезные, кичащиеся поддельной роскошью здания и монументы времен расцвета Британской империи.
Дух трезвого рационализма господствует в новых постройках. Но чувствуется не только влияние научно-технического прогресса. Великобритания должна теперь считать и экономить - иссяк приток "легких денег" из колоний, последние десятилетия были трудными.
Разновременная застройка Лондона образует архитектурную среду, где старое сосуществует в единстве с новым. Исторические здания получили новые функции в гигантском и сложном городском организме; они входят в него так же, как традиции проникают во все стороны быта современного англичанина. И эта необоримая жизненность делает особенно привлекательными фрагменты старого Лондона, "вплавленные" в Лондон новый.
Традиционализм играет особую роль для Великобритании и ее архитектуры. Нигде значение традиций не подчеркивается столь настойчиво. В их атрибутах как бы утверждает себя легенда о "доброй старой Англии". Но английский традиционализм своеобразен. Его породила не застойность социально-экономических процессов, но, напротив,- защитная реакция на изменчивость жизни, стремление сохранить привычное окружение в меняющихся условиях страны. Именно в Англии рост производительных сил и новая техника дали начало промышленному перевороту, преобразившему мировое хозяйство. Вслед за ним ускорились и темпы социальных изменений; неустойчивыми, зыбкими стали условия индивидуального бытия.
Традиционализм в своем влиянии ограничен сферой быта и внешней, "ритуальной" стороной деятельности государственной машины Великобритании. Его ревнителями были когда-то аристократы, роль которых на исторической сцене шла на убыль. Идеей "доброй старой Англии" прониклись и буржуа - одряхление их класса Англия ощутила первой. Но в области производства, научном и техническом творчестве трезвый рационализм не позволяет англичанам быть традиционными.
Именно в промышленной архитектуре Англии нащупывались принципы современных конструктивных структур; стали применяться каркасные конструкции; металл и стекло вошли в число основных материалов строительства.
Идеи У. Морриса во второй половине XIX века дали начало поискам чуждой формальным условностям композиции домов для буржуа и "людей со средним достатком". Высокие требования к комфорту жилища сочетались у них с трезвостью взглядов на жизнь и расчетливостью. Внимание архитекторов было обращено на изучение реальных жизненных процессов с тем, чтобы создать для них благоприятную среду с наименьшими затратами. Выразительность и живописность становились вторичным результатом рационального решения. Рождался функциональный метод проектирования - один из инструментов современной архитектуры.
Ранее других стран создавшая современную промышленность, Англия первой вступила на путь урбанизации и первой столкнулась с ее последствиями. Очевидность кризисного положения разрастающихся промышленных городов, и в первую очередь Лондона, привлекала внимание многих мыслящих людей Англии, далеко не всегда специалистов-архитекторов. Этот широкий интерес создал почву для развития теории градостроительства.
Можно сказать, что именно в Англии лежат истоки современной архитектуры. Занимая ведущее положение в период ее "предыстории", английские архитекторы утратили лидерство между первой и второй мировыми войнами, но в последнее десятилетие их своеобразная творческая школа заняла одно из почетных мест в архитектуре капиталистических стран.
Прошлое английской архитектуры и ее настоящее в полной мере раскрываются в необозримом море застройки Лондона. Однако наиболее интересный итог столетий развития архитектуры Британии - город в целом, его система, вещественно воплотившая в своем многообразии и многоликости сложность исторических судеб страны, противоречий ее социального строя.