"Одно и то же в каждом доме. Засовы и двери разума бессильны пред словом, что как вор входит окнами". Священник смотрел на безлюдную улицу, залитую солнцем.
- Мир для Шломо, - сказал он вышедшему из-за угла молодому крестьянину.
- И тебе мир, рабби!
- Сладкий сон долго держал тебя в постели, Шломо, идти в поле уже поздно, солнце высоко.
- Высоко... Да я... Я не спал, рабби. Ведь говорят, Мессия может прийти в любой час, - парень улыбался и отводил взгляд.
- Шломо, если ты держишь в руках саженец, и тебе говорят, что пришёл Мессия, сначала посади саженец, а затем иди встречать Мессию.
- Встречать... Сейчас Шломо не удержит в руках саженец. Шломо почти не спал, прости его...
- И постель была чужая, а сон был наяву. А где была Марта?
- Вечером жена была дома, наверное, и сейчас там, - лохмотья халата распахнуты, грустный взгляд обращён в землю. Дыша открытым ртом, парень медленно чесал потную грудь. Священник подумал, что год назад пришлось бы бороться с желанием пробить её концом посоха.
- Мир для Шломо. Творец хочет милости, а не жертвы, так пусть Шломо будет самим собой. Истинно так. А сейчас иди домой - эта женщина уже ждёт тебя.
- Иду домой! Спасибо, рабби, и тебе мир! - парень широко улыбался.
Священник молчал, опустив глаза.
"Мир... О Галилея! Ты ненавидишь Тору и потому попадёшь в руки разбойников, что придут и овладеют и местом этим и народом!" - думал раввин. Много веков спустя его именем будет названа самая большая в мире синагога, а пока на пыльной улице в Земле Израильской на окраине Римской Империи стоял высокий человек средних лет, в длинных одеждах, медлительный, с задумчивым лицом - раввин Йоханан бен Заккай.
Он прожил восемнадцать лет в городе Арав в Нижней Галилее, и за это время его редко просили дать совет из Торы - тысячелетней летописи жизненного опыта древнего народа. Бен Заккай думал о том, что проповедник из Назарета учил на берегу Генисаретского моря всего год назад, а уже вся провинция живёт по его слову. Раввин думал о том, что двумя веками ранее на берегу Мёртвого моря в Кумране так же возникла другая община ессеев, отвергнувшая Закон Моисея и заключившая Новый Союз с Богом.
"Мир... Будете блуждать, влекомые сердцем и глазами вашими, которые совращают вас, - повторил раввин слова древней молитвы. - Что ж, пусть будет ещё одна жертва Ему. Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Как сказано нам в Книге Левит: "Все заклятое, что отдает человек Господу из своей собственности - человека ли, скотину ли - не продается и не выкупается: оно должно быть предано смерти".
Йоханан бен Заккай уехал в Иерусалим, где продолжил изучение Торы, сидя целыми днями в тени Храма, и на долгие сорок лет забыв Галилею.
В молодости Йоханан бен Заккай занимался торговлей, но в возрасте тридцати лет изменил свою жизнь и последующие тридцать лет изучал Тору, а в шестьдесят начал преподавать сам.
Бен Заккай выучил иврит - язык богослужения и древних книг, так как разговорным языком в Древней Иудее в то время был арамейский. Ничто не оставлено было им без тщательного изучения в Писании, Мишне, Гемаре, Галахе и Агаде, тончайших деталях Торы с комментариями, в методах логики и аналогии, космографии и астрономии, в толковании снов и видений. Он изучил мифологию и демонологию, притчи, басни и сказки - всё от великого до малого. Йоханан бен Заккай был одним из первых мудрецов, занимавшихся мистикой, и некоторые исследователи считают его подлинным автором Книги Зоар, которая спустя тринадцать веков стала основой Каббалы - иудейской мистической традиции.
Уровень развития науки греко-римской цивилизации того периода был значительно выше, чем представляется многим сейчас, двадцать веков спустя. Антикитерский механизм, позволявший рассчитывать движение небесных тел, уже был создан учеными Греции за сто лет до описываемых событий, но в области богословия, истории и обществознания Тора являлась уникальным источником информации, заданной на нескольких уровнях понимания - от прямого, буквального смысла до скрытого, подсознательного.
Ни разу за свою жизнь бен Заккай не вел праздного разговора. Никто не заставал его иначе, как занятого учением. Никто раньше его не являлся на занятия и не уходил позже. Не было случая, чтобы он отвлекся или заснул во время занятий.
- Отец, для чего трудится ученик? - спрашивал Йоханана его сын. - Знаний может быть достаточно?
- Творец не создал людей одинаковыми, Даниэль. Одни видят сами, и им дано открывать и совершенствовать. Они меняют мир, подобно Творцу. Для них знания - как капли дождя для сухой земли, что напояют её и делают способною рождать и произращать, чтобы она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест. Вторые видят, если им покажут, и им дано подрожать и сочетать, а для этого нужно знать множество, чтобы иметь выбор. Они приспосабливаются к миру, чтобы жить. Для них знания - как пламя огня для путника ночью, дающее свет и силу. И потому мы трудимся над древними книгами.
- А есть и третьи?
- Третьи не видят, даже если им покажут. Они не меняют мир и не меняются сами - они радуются и услаждаются.
- Что же дано им?
- Теплое солнце. И вера, что Творец не оставит их.
- Зачем же они ему нужны?
- Не будь скор на слово сказанное, Даниэль, ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься. И если ты приобрел большие знания в Торе, не считай это своей заслугой - ведь для этого ты и создан. Но помни, что от всякого, кому дано многое, многого и потребует Творец, и кому много вверено, с того больше взыщет. Истинно так, - отвечал Йоханан.
В Иерусалиме Йоханан бен Заккай стал признанным авторитетом, одним из духовных лидеров своего народа и главой собственной школы.
Три основных религиозно-философских течения существовали в то время в Иудее.
Ессеи представляли собой религиозные общины аскетов-идеалистов, отрицавших насилие, семью и частную собственность, веривших в предопределение, скорое пришествие Мессии и конец света. Ессеи почитали Божественный Закон Моисея, но реальные условия существования часто затрудняли его исполнение, и поэтому члены общин предпочитали удаляться от светской и политической общественной жизни и образовывать изолированные духовные общежития.
- Что Господь сотворил первым, душу или тело? - как то раз в Галилее спрашивали бен Заккая ессеи, толпясь на пороге синагоги, но не входя внутрь.
- Вы спрашиваете, что создано первым: небо или земля? Вы слышали, что сказано ученикам школы рабби Бейт Шамая: небо было создано первым. Или вы слышали, что сказано ученикам школы рабби Бейт Гиллеля: первым творением была земля. А я говорю вам, разве не одно для другого они созданы? Так, почему же вы говорите "одно из двух"? Итак, они созданы Творцом одновременно.
Но ессеи выбрали в качестве подходящего им ответа мнение мудреца Бейт Шамая, и, уходя со двора синагоги, презрительно отрясали землю со своих босых ступней.
Саддукеи, к которым принадлежала родовая духовная и финансовая аристократия, также считали Закон Моисея неизменяемым, не принимали его альтернативные интерпретации, признавали только письменную Тору и отвергали её устную традицию, также как и народные суеверия. Настаивали на исполнении Закона в повседневной практической жизни во всей его строгости, доказывая, что в случае принятия решения, не соответствующего букве Закона, последующие поколения, не знающие всех обстоятельств дела, могут принять исключение за правило, и таким образом, Закон будет извращен. За нарушения Закона саддукеи карали как за оскорбление Творца, вплоть до смертной казни, и утверждали существование Божьего Промысла - изначального замысла, предназначенной цели человеческого бытия - идею, лежащую в основе учения Моисея. Саддукеи не признавали светский подход к Закону исключительно как к религиозному кодексу и отрицали принцип разделения религии и государства, сочетая духовную и светскую жизнь, поэтому священник-саддукей в Древней Иудее был одновременно законником, судьёй, исполнительной властью и землевладельцем.
Спорили судьи в Синедрионе. Спрашивал бен Заккай саддукеев:
- Вот устав закона, который заповедал Господь Моисею: "Скажи сынам Израилевым, пусть приведут красную телицу, у которой нет недостатка, и на которой не было ярма; и отдайте её священнику, и выведут её вон из стана, и заколют её при нём, и сожгут телицу при его глазах, и пусть возьмёт священник кедрового дерева и иссопа и нить из золотой шерсти и бросит на сжигаемую телицу; и кто-нибудь чистый пусть соберет пепел телицы и положит вне стана на чистом месте, и будет он сохраняться для общества сынов Израилевых, для воды очистительной: это жертва за грех". Так ответьте мне, за какой грех человеческий эта жертва?
Саддукеи отвечали:
- От одного корня "quinah" происходят в иврите слова "красный" и "чувство". Тора предписывает нам идти дорогой "золотой середины", и не пускаться в крайности. И красная телица есть символ необузданного чувства, не бывавшего под ярмом разума. И огромный кедр есть символ могучего чувства - животной страсти, а мелкая трава иссоп есть символ слабого чувства - холодного равнодушия. И между ними - золотая нить, которой стоит следовать, а потому рубить и сжигать в себе эти крайности. Истинно так.
Йоханан бен Заккай молчал, опустив глаза. Потом произнёс:
- Клянусь вам, что не оскверняет то, что Господь даровал детям своим, и потому воды того не очищают. Но раз сказал нам святой, да будет он благословен: Вот закон, который Я вам дал, и нет у вас права нарушать его - да будет истинно так!
И однажды первосвященник Храма саддукей Великий Коэн собирался исполнить древний обряд и сжечь красную телицу, совершив предварительно ритуальное омовение. Об этом узнал бен Заккай и пришёл к Коэну:
- О, муже Первосвященник, не искушай Господа своего! - произнёс бен Заккай.
Не удостоив его ответом, Коэн направился в умывальню.
- Отче, сколь достоин ты высокого сана, сколь велика мудрость твоя, - произнёс бен Заккай и положил ладони ему на плечи. "Пусть не сжалится око твоё" - повторив слова древней молитвы, Йоханан резким движением оторвал первосвященнику мочку уха. По Закону раввин, имеющий увечья, не мог служить - считалось, что физическая немощь не позволяет сосредоточиться на духовной практике.
Коэн схватился руками за окровавленное ухо.
- Сын Заккая! Когда избавлюсь от тебя и беззакония твоего? - в гневе воскликнул саддукей.
- Избавишься, - отвечал Йоханан.
Не прошло и трех дней, как опустили первосвященника в могилу.
Третье духовное течение было образовано фарисеями - выходцами из простого народа, признававшими неизменяемость Закона, но считавшими, что его следует понимать в соответствии с толкованием законоучителей, которых Бог наделил разумом интерпретировать Закон во благо людей. Лозунгом фарисеев было: "Закон для народа, а не народ для Закона".
В отличие от ессеев, веривших в судьбу, и саддукеев, веривших, что человек обладает свободой выбора и несёт ответственность за свои поступки, фарисеи считали, что всё предначертано Богом, но добродетель и порок - во власти отношения к ним человека, и диалектически истолковывали Закон с такими оговорками, которые делали гибким его применение на практике. Например, в силу закона о "строптивом сыне" отец мог по суду подвергнуть сына смертной казни за непослушание. Начинается толкование. В законе говорится о сыне - значит, он не применим ни к дочери, ни к двум сыновьям; речь идёт об отце и матери - значит, они оба должны быть в живых и оба должны быть согласны на наказание сына. В этом духе из текста выводится, что для применения данного закона необходимо, чтобы отец и мать оба были здоровы, достойны друг друга и обладали одним и тем же тембром голоса.
Другой метод, применяемый фарисеями в толковании законодательства - введение символических фикций. Например, по Закону каждый седьмой год уничтожались все долговые обязательства, с целью предупредить порабощение бедняков за долги. Этот закон мешал развитию торговли, которой активно занимались фарисеи, и была установлена процедура, по которой кредитор в конце шестого года фиктивно передаёт суду полагающуюся ему сумму долга, а так как по закону седьмым годом уничтожаются только долги частным лицам, а не долги общественным учреждениям, то кредитор получил возможность взыскать свои деньги после седьмого года. Такие же фикции были введены фарисеями в сфере религиозных обрядов.
В вопросах внутренней политики фарисеи отстаивали интересы простого народа и в качестве судей были, в отличие от саддукеев, весьма снисходительными - в частности им удалось практически полностью отменить смертную казнь в Древней Иудее.
Политика фарисеев являлась, таким образом, реформой Моисеева Закона, но реформой постепенной, формально считавшейся с традициями и консервативными слоями общества. Сами же фарисеи отмечали, что они следуют лишь тому, что разум признает за благо для жизни.
После разрушения римлянами Иерусалима в 70 году саддукеи прекратили своё существование как класс вместе с прекращением государственной жизни Иудеи; ессеи в значительной своей части вошли в первые христианские общины; фарисеи же, слившись с народом, положили основание традиции Талмуда, и фарисейская концепция определила всё дальнейшее развитие иудаизма.
Йоханан бен Заккай занял особое положение в среде фарисейского духовенства. В период затишья, установившийся перед тем, как разразилось восстание против Рима, он активно добивался усиления их влияния в народе и увеличения числа служителей Иерусалимского Храма из их среды. Бен Заккай также предпринимал попытки увеличения числа судей-фарисеев в Синедрионе - Высшем суде и главном государственном органе Древней Иудеи.
Йоханан бен Заккай единственный из мудрецов удостоился духовного звания "рабан" - "наш учитель", которое было выше звания "раввин" - "мой учитель", и было закреплено лишь за Наси - духовными лидерами, прямыми потомками и наследниками законоучителя Гиллеля.
Метод толкования священных текстов у бен Заккая заключался в анализе смысла отрывка с целью обнаружения истинных мотивов его автора, а затем в обосновании на основе этих мотивов такого вывода, который может быть преобразован в общую идею, выходящую за рамки конкретного контекста.
Йоханан бен Заккай отменил традицию испытания горькой водой жен, подозреваемых в прелюбодеянии, поскольку случаи измен участились. Он прекратил обряд обезглавливания телка, по традиции совершаемый в случае непреднамеренного убийства, потому что число убийств умножилось.
- Нет закона - нет и преступления? - в бессильном гневе спрашивали саддукеи.
- Если бы вы знали, что значит сказанное нам в Книге пророка Осии: "Милости хочу, а не жертвы", то не судили бы невиновных, - отвечал бен Заккай. - Малые сии не иначе узнали грех, как посредством законов, чуждых им от века.
Бен Заккай проповедовал терпение к любому, даже к преступнику:
- Сказано нам в Книге Исход: "Если кто украдет вола или овцу и заколет или продаст, то пять волов заплатит за вола и четыре овцы за овцу". Так своими глазами смотрите и увидите, ибо Творец показывает, сколь важно ему достоинство человеческое - за быка, который шел на своих ногах, вор платит в пять раз, а за овцу, которую ему пришлось нести на плечах своих, вор платит только четыре раза.
Бен Заккай удерживал от любой вражды и насилия:
- Храните мир между народами и народами, между правителями и правителями, между семьями и семьями, между человеком и человеком.
Бен Заккай учил терпимости к живущим в Иудее инородцам и их вероисповеданиям:
- Не будьте опрометчивы, снося святилища иноверцев, которые затем сами же не отстроите им заново. Ибо если разрушите кирпичи их, то они скажут вам сделать их из камней, а если разрушите их камни, то они скажут вам, сделать их из глины.
Однажды заболел сын Йоханана бен Заккая, и случилось так, что в то время раввин Ханина бен Доса из далекой провинции пришел в Иерусалим изучать Тору.
- Попроси Творца о милосердии к сыну моему, чтобы остался в живых, - сказал ему бен Заккай.
Бен Доса, сидя на земле, свесил голову между коленями и молился, и сын бен Заккая выздоровел.
Сказал бен Заккай:
- Клянусь, если бы я бился головой о свои колени весь день напролет - на меня не обратили бы на небесах ни малейшего внимания.
Спросила его жена с удивлением:
- Неужели величие Ханины превосходит твое?
- Нет, Марфа, - ответил бен Заккай, - но Ханина подобен рабу перед лицом царя, я же подобен министру. Мне дано являть милость, а не ждать её, и потому не думают, что в многословии своем буду услышан.
И с простыми людьми Йоханан всегда был добр. При встрече на улице первый приветствовал каждого, даже иноплеменника, что не было принято в среде иудеев.
- Люби мир, добивайся его, люби людей и приближай их к Торе, - говорил Йоханан ученикам.
Много учеников было у Йоханана бен Заккая, но ближайших было трое.
Элиэзер бен Уркенос до 30 лет работал в имении своего богатого отца, но затем решил изучать Тору и прибыл в Иерусалим. Элиэзер был человеком резким и воинственным, что выражалось не только в богословской полемики, но и в том, что он носил при себе оружие. Бен Заккай просил его публично выразить своё мнение по тем вопросам, в которых не хотел делать агрессивных заявлений лично.
Иешуа бен Ханания до 30 лет учился на раввина, а после этого и до самого разрушения Иерусалимского Храма римлянами участвовал на правах потомственного священника в храмовой службе. Будучи саддукеем по рождению, он присоединился к фарисеям и вскоре стал одним из приближённых учеников бен Заккая. Иешуа обладал самообладанием и большой ученостью в Божественном Законе Моисея. Бен Заккай спрашивал его мнения, когда в споре нужно было смирить оппонентов терпением и выдержкой.
Элазар бен Арах до 30 лет нигде не учился, а о его родителях не было ничего известно. Когда он пришёл к бен Заккаю изучать Тору, то поразил его глубоким знанием простых людей и способностью тонко чувствовать их. Элазар был добр ко всем без исключения, и всегда оставался в стороне от вражды, существовавшей между другими учениками бен Заккая.
Однажды учитель спросил учеников, каким путем должен идти человек по жизни.
- Путем могучей воли, - сказал Элиэзер.
- Путем ясного разума, - сказал Иешуа.
- Путем доброго сердца, - ответил Элазар.
Похвалил бен Заккай ответ Элазара, сказав, что доброе сердце вмещает все добродетели.
"Учитель понимает, что это лучшее средство для достижения целей", - думал ученик.
Редко и только в особых случаях бен Заккай просил Элазара высказать своё мнение публично.
- Увы, мне, если скажу, и, увы, мне, если не скажу, - сетовал тогда Йоханан. - Если высказать свои мысли, то соперники будут вооружены их знанием; если умолчать, то могут сказать, что учителя не разбираются в этих делах.
Элазар понимал учителя и в таких случаях не молчал, хотя и не говорил правду. "Неиссякаемым ключом" называл этого ученика бен Заккай и высоко ценил его.
- От мудрости моих учителей я усвоил не более той капли из океана, которую уносит муха, окунувшись в него, - вздыхал Йоханан.
"Как скромен учитель", - думал Элиэзер.
"Как строг к себе учитель", - думал Иешуа.
"Как мало ценного смогли дать рабану его учителя", - вздыхал Элазар.
Видя на паперти человека, слепого от рождения, ученики бен Заккая спросили у Него:
- Учитель, кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?
Бен Заккай отвечал:
- Не согрешил ни он, ни родители его, но то для того, чтобы на нем явились дела Божии.
- Так умереть ли ему с голоду на улице или быть взятым на иждивение зрячими?
- Во всяком деле есть две стороны, как не бывает свадьба без жениха или невесты. И не бывает у Творца бесприданных, кроме если мёртворождённых, но все есть ищущие и выбирающие. Мир же есть виноградная лоза, а Творец - виноградарь, и сякие ветви, не приносящие плода, Он отсекает, и слуги Его собирают и бросают в огонь. Всякую же ветвь, приносящую хоть малый плод, Творец очищает, чтобы более принесла плода. Так являются в мире дела Божии, свершаемые руками человеческими.
Новая болезнь поразила сына бен Заккая - после долгих мучений он умер от раковой опухоли. Элиэзер и Иешуа пришли утешить учителя.
Элиэзер встал перед бен Заккаем, высоко подняв голову:
- Прародитель Адам имел сына, и когда сын этот пал мертвым, Адам утешился в своей скорби, со словами: "Бог даровал мне другое дитя вместо Авеля". У тебя много сыновей, учитель - мы твои сыновья! Утешься и ты! - твердо сказал он, желая ободрить бен Заккая.
- Разве мало для меня моей собственной скорби, - ответил бен Заккай, - что ты еще про скорбь Адама напоминаешь мне?
Тогда Иешуа сел рядом с учителем и взял его за руку:
- Иов имел сыновей и дочерей, и все они погибли в один день. И Иов утешился, говоря: "Бог дал и Бог взял. Да будет благословенно имя Господне!" Твоего сына не вернуть, учитель - такова воля Творца. Утешься и ты! - ласково сказал Иешуа, желая помочь бен Заккаю принять утрату.
- Разве мало для меня моей собственной скорби, - ответил Йоханан, - что ты еще про скорбь Иова напоминаешь мне?
Ученики ушли.
Элазар же с самого начала решил не ходить к учителю, чтобы не сплетать в его памяти скорбь об умершем сыне с памятью о себе, но Элиэзер и Иешуа решили его привести.
Когда три ученика подходили к дому бен Заккая, тот увидел Элазара и сказал рабу:
- Возьми скорей кувшин и ступай за мной в умывальную. Я хочу уйти, потому что это великий человек, и мне не устоять перед ним.
Но Элазар успел войти и, сев перед бен Заккаем, обратился к нему с такими словами:
- Скажу тебе притчу, учитель. Ты подобен человеку, которому царь отдал сокровище на хранение. День за днем человек этот со слезами и вздохами повторял: "Горе мне! Когда, наконец, я благополучно освобожусь от обязанности оберегать отданное мне на хранение сокровище?" Так и с тобою, учитель - дал тебе Бог сына, который ревностно изучал Тору, и ушел из мира безгрешным и чистым. Не должен ли ты утешиться тем, что безупречно возвратил сокровище, отданное тебе на хранение?
- Элазар, сын мой, по-человечески утешил ты меня! - радостно сказал Йоханан. - Тебя Творец одарил мудростью, радуйся. Только сказано нам в Книге Иова: "Не склоняйся к нечестию, которое ты предпочёл страданию". Истинно так.
Тяжело переживал бен Заккай смерть сына - священнические титулы наследовались у иудеев только по мужской линии, и теперь рабан уже не мог создать династию.
Однажды утром ученики застали его стоящим на стене Храма. Неподвижный, опираясь на посох, Бен Заккай наблюдал рассвет. Солнце слабо золотило обрывки облаков, пока ночной холод не сменился дневным зноем пустыни.
- Человечество должно стремиться к пониманию бесконечности Бога, представляя, как небо распространяется на немыслимые расстояния, - голос рабана звучал ясно в утренней тишине.
- Никогда не ропщите на Творца, - после молчания продолжал бен Заккай. - Больше скажу вам. Благочестие Иова Многострадального не на любви к Творцу было основано, но на страхе перед ним. Истинно так. Ибо если у кого сто овец, и одна из них заблудилась, ведь не оставит он девяносто девять в горах и не пойдет искать её, пред лицом опасности потерять всех своих? Хотя, так рассудит пастух, но не заблудшая из стада его... Скажите же мне, дети мои, что будет, если Создатель перестанет быть строг к своим творениям?
Ученики молчали.
- Знаете ли вы, как болезнь убила моего сына? - спросил Йоханан. - Уже тысячи лет она убивает людей. Греки называют её "karkinos" - "рак", и их учёные мужи многое знают о ней. Ещё четыре века назад медики Герофил и Эрасистрат, изучая эту пагубу через увеличивающие стёкла, вскрывали трупы и делали живосечения приговоренных к смерти преступников.
По неизвестной причине однажды тело не избавляется от одной немощной частицы своей - поврежденной, не созревшей до конца или созревшей не правильно - и получившей, как говорят римляне "deformatio" - "искажение". И так перестаёт свершаться в теле ход того, что римляне называют "elimino" - "выносить за порог", как выносят за порог дома ночные сосуды и мусор. Гибнущая остаётся жить, ибо перестаёт отдавать свои соки ткани своей, но продолжает пить соки других. И уже не частица служит телу своему, а всё тело служит ей. Эта одна плодится, но общее бремя ткани делится на всё множество частиц, и они как прежде могут сносить его. Новые ущербные частицы рождают ещё более измененные, которые уже не могут нести даже слабейшее бремя. Они питаются, но сами не могут давать полезные соки, ибо их соки - яд, который начинает отравлять тело. Эти переродившиеся обманывают другие частицы, защищая себя, ибо никогда не нападают явно, лишь довольствуясь общей питательной средой. Когда злые накапливаются слишком - то проникают в другие ткани. И так плоть начинает есть сама себя. И злые частицы остаются своими для здоровых в теле, которое для всех есть как божество, что объединяет их в общую часть. И тело больного заботится об убийцах своих до последнего вздоха своего. Греческие знахари лечат карциному при помощи рук, вырезая все вредоносные ткани, пока время жизни не потеряно безвозвратно.
Произнеся последние слова, Йоханан отвернулся от восходящего солнца. Четыре раввина стали неторопливо спускаться в учебные помещения Храма.
Храмовая гора и Храм были не только центром Иерусалима - столицы Древней Иудеи - но и духовным центром иудейского народа. Это было не отдельное здание, а огромный многоуровневый архитектурный комплекс с многочисленными лестницами, переходами, залами и помещениями, огороженный по периметру высокой стеной. При Ироде Великом Храм был фактически реконструирован в крепость с системой подземных ходов.
Храм был единственным разрешённым местом жертвоприношений единому Богу в Иудеи, а также местом собрания всего народа на религиозные праздники. Храм являлся хранилищем книг, в том числе свитков Торы, которые служили эталоном канонического текста, и с которых делались копии. В Храме держалась храмовая казна и "сокровищница посвящённых даров" - захваченные в ходе военных действий трофеи, а также дары царей, военачальников и подношения частных лиц. В Храме находилась "десятина" - зерно, скот и прочие продовольственные запасы, из которых выделялось содержание священникам.
Культовое здание Храма, где непосредственно совершалась служба, располагалось в центре комплекса. На западе стоял Ковчег Закона с украшенной херувимами крышкой, на севере - Столб с хлебами предложения, на юге - Менора с лампадами, а с восточной стороны располагался вход, где один за другим, стояли жертвенники. Вплоть до разрушения римлянами Храма жертвоприношение являлось основной формой иудейского священнослужения. Прихожане приносили жертвенных животных в Храм, а сама процедура осуществлялась священниками.
В воздухе стоял запах сжигаемого на огне жертвенников мяса разных животных. Жертвы совершались непрерывно, священники действовали без заминок, но мясо всё равно начинало портиться, дожидаясь очереди. В месте ритуального забоя скота роились тучами мухи. Часть жертвенной крови использовалась для ритуального кропления алтаря, а остальная ручьями стекала в специальные канавы, где солнце пустыни её испепеляло. Стоять в Храме было тесно, но паломничество осуществлялось непрерывно, учитывая, какое значение придавали этому иудеи - путём жертвоприношения искуплялись прегрешения. Возлагая руки на голову животного перед закланием, жертвователь символически переносил на него вину за свои грехи. Возглавлял службу в Иерусалимском Храме первосвященник, который приносил жертвы как за свои грехи, так и за грехи всего народа.
В Галахе заповедь восстановления Храма, разрушенного римлянами, является передаваемым из поколения в поколение повелением снова построить здание, которое станет духовным центром народа Израиля и всего человечества.
Восстанию и войне Иудеи против Рима предшествовал следующий ряд событий.
После смерти иудейской правительницы Соломеи в 63 году до нашей эры началась борьба за престолонаследие между её сыновьями, которые в итоге пригласили римского полководца Гнея Помпея в качестве третейского судьи. Фарисеи также послали депутацию к Помпею с просьбой избавить народ от обоих братьев и утвердить в Иудее республику под покровительством Рима. Помпей включил Иудею в состав Империи в качестве провинции, управляемой прокуратором. Таким способом реальная власть в Земле Израильской от иудейской аристократии была передана иноземной римской администрации, а уже спустя сто лет после этого события Йоханан бен Заккай говорил иудеям:
- Не может быть иудей в рабстве ни у другого иудея, ни у иноземца. Сказано нам в Книге Кидушин: "Кто покупает раба-иудея, тот покупает себе господина", а если раб-иудей не хочет выйти на волю, говоря: "Люблю я господина моего, не выйду на свободу", то сказано нам в Книге Шмот: "Приведет господин его пред судей, и подведут его к двери или к косяку, и проколет ему господин ухо его шилом, и будет он служить ему навек". Дети мои, чем отличается ухо от других членов тела? Ухо, которое слышало на горе Синай слова Создателя: "Мне рабы сыны Израилевы", а не рабы рабам, а этот пошел и приобрел себе господина - да будет оно проколото! Истинно так.
До 66 года нашей эры года в Иудее не случалось серьёзных восстаний, хотя провинция была непокорна, и периодически вспыхивали столкновения с римскими властями, всё более разжигавшие вражду между двумя народами. Возникали различные мессианские движения, накалявшие напряжение в обществе, и беспорядки учащались.
В самом Риме волнения также нарастали, и в 41 году император Клавдий издал указ о запрете собраний римских иудеев, а после кровавых беспорядков, произошедших в 50 году, особым указом предписал всем иудеям покинуть столицу Империи.
В 64 году в торговом квартале Рима возник пожар, за одну ночь молниеносно охвативший большую часть города с населением в полтора миллиона человек. Огонь бушевал шесть дней. Полностью выгорели четыре из четырнадцати районов столицы, и еще семь районов значительно пострадали. Тысячи жителей погибли, сотни тысяч остались без жилья и имущества, но колоссальные затраты ресурсов и чрезвычайные меры, предпринятые императором Нероном, спасли Империю от гуманитарной катастрофы. Сразу после пожара по Риму прокатилась волна иудейских погромов, жестоких расправ и массовых казней, не смотря на то, что иудейский квартал пострадал от огня.
В самой Иудее за несколько лет до Великого восстания из среды фарисеев выделилось движение зелотов - "ревнителей" - патриотов, ставших ядром сопротивления римскому владычеству и пропагандировавших вооруженную борьбу с оккупантам и местными властями, которые с ними сотрудничали. С фасада Иерусалимского Храма зелоты символически сбили золотого орла как намек на римскую символику.
И в 66 году Храм отказался уплатить 17 талантов налога прокуратору Иудеи Гессию Флору. Флор лично прибыл в Храм, но снова получил отказ. Фарисеи знали, что последует вслед за этим - римский закон был неотвратим, и налог был бы взят в любом случае. Прокуратор силой изъял в казну часть храмового серебра и предметов культа Яхве, что послужило поводом для начала восстания и последующей войны 66-73 годов.
Попытки иудейского правителя Агриппы и верховной знати предотвратить кровопролитие не увенчались успехом. Вскоре Иерусалим оказался в руках восставших, что привело к бунтам по всей Иудеи, где зелоты атаковали представителей властей, предварительно разослав в провинции своих агентов, поднимавших народ на борьбу. Римский гарнизон Иерусалима был уничтожен, как и вся лояльная римлянам часть горожан. Прокуратор Сирии Гай Цестий Галл прибыл с войском в Иудею и попытался взять город штурмом, но, потерпев жестокое поражение, отступил.
Тогда император Нерон назначил полководца Тита Флавия Веспасиана подавлять мятеж. Веспасиан возглавил три римских легиона и разбитые сирийские союзные войска, и уже к концу 67 года овладел Галилеей, оказавшейся неспособной к сопротивлению, все крепости которой сдавались без боя за редким исключением. Областной военачальник Галилеи фарисей Иосиф бен Матитьягу сдался в плен и позднее под именем Иосифа Флавия писал исторические сочинения о войне с римлянами и героической обороне провинции под его руководством.
Войска Веспасиана продвигались на юг к Иерусалиму. Иудеи-христиане, покинувшие город перед осадой, были объявлены изменниками своего народа.
Йохана бен Заккай говорил иудеям:
- Сказано нам в Книге Моисеевой: "Повели сынам Израилевым выслать из стана всех прокаженных, и всех имеющих истечение, и всех осквернившихся от мертвого. И сделали так сыны Израилевы". Так явятся же дела человеческие на сынах погибели!
Позднее, около 80 года, новым Синедрионом, созданном уже фарисеями, в текст главной иудейской молитвы "Восемнадцать благословений" были внесены проклятия отступникам, и тем самым христиане навсегда были отлучены от иудейской общины.
Отряды зелотов со всей Иудеи собрались в столице. Войска Веспасиана подходил к Иерусалиму, окружая город и беря в осаду.
Йохана бен Заккай говорил иудеям:
- Сказано нам в Книге Исаия: "Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде - будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа".
В городе начались ожесточенные раздоры и чистки. Сторонники мирного решения конфликта с Римом были объявлены изменниками, вступившими в сговор с врагом. Зелоты убили Анну бен Сета и других лидеров умеренной партии и влиятельных саддукеев, после чего, призвав в Иерусалим наемников идумеян, устроили террористическое управление городом. Даже в самом конце штурма, когда римские легионеры уже поднимались в Храм, на ступенях его лестницы зелоты спешили убивать своих политических противников, а бедный люд Иерусалима в это время грабил вместе с римскими солдатами, указывая захватчикам дома богатых горожан.
Фарисеи с самого начала восстания осуждали кровопролитие, которое называли "беспричинной враждой", но не винили простых людей. Йоханан Бен Заккай оправдывал действия народа социально-экономическими причинами:
- За три греха состоятельные горожане были преданы в руки римлянам. За то, что занимались ростовщичеством. За то, что на людях обещали давать деньги на благотворительность, но не делали это. За то, что сняли бремя налогов с себя и возложили его на бедняков. Под пяту железную попали дети Иуды! Истинно так.
После того, как зелоты установили контроль над Иерусалимом, Йоханан бен Заккай принял решение покинуть город. Зелоты не выпускали жителей за стены, но один из предводителей восставших, Аба Сикра, был сыном сестры бен Заккая. Элазар незаметно покинул город перед началом осады, а оставшиеся с Бен Заккаем Элиэзер и Иешуа, распустив слух о смерти учителя, вынесли его в гробу, сопровождаемые зелотом - умерших хоронили за пределами городов.
Оказавшись за стенами Иерусалима, бен Заккай сразу прибыл в главный лагерь римлян.
- Мир тебе, царь, рождённый побеждать! - с поклоном обратился Йоханан на латыни к Веспасиану, вокруг которого в блестящих доспехах и красных плащах стояли легаты и центурионы.
- Ты вдвойне достоин казни, книжник: во-первых, я не являюсь цезарем, и то, что ты назвал меня этим титулом, по закону карается смертью; во-вторых, если я цезарь, то почему ты не явился ко мне раньше?
- Ты царь потому, что Иерусалим покорится тебе, как сказано в Книге пророка Исаии: "И Храм падет перед сильным". Что до второго твоего обвинения, то я не мог прийти потому, что зелоты не выпускали меня.
- Я знаю, что Иерусалим покорится, для этого мне не нужны пророчества из пыльных иудейских книг, - усмехнулся Веспасиан. - Бунтовщики не спасутся за стенами, и все зелоты до одного умрут. Nobiscum Deus! С нами Бог!
- Карай бунтовщиков, мой царь, добывай славу, но не разрушай город, - просил Йоханан.
- Скажи мне, книжник, если бы у тебя был горшок с медом, вокруг которого обвилась змея, разве ты не разбил бы горшок из-за змеи?
Йоханан молчал, опустив глаза. До наших дней многие винят рабана за то, что он не нашёл слов и не смог убедить Веспасиана сохранить Иерусалим. Но мудрый священник не ставил целю победить упрямого солдата в споре. Веспасиан имел приказ императора - покарать иудеев за бунт, поэтому легионерам дали право разрушить и разграбить их столицу. Бен Заккай понимал, что получит отказ в главной просьбе, но это давало больше шансов получить одобрение в истинных замыслах.
- Мой царь, тогда дай мне Явне с его мудрецами, - сказал священник. Это означало просьбу открыть в Явне, небольшом городке на западе Иудеи, духовную академию - йешиву, где изучаются тексты Торы.
"Пророчество" Йоханана о том, что Веспасиан скоро взойдет на престол Империи, было основано на ясном видении политической ситуации. За год до этого Нерон был свергнут восставшими преторианцами, и покончил с собой. В Италии шла гражданская война, в борьбе за власть уже сменились два императора, и прославленный полководец Веспасиан, возглавлявший боевые легионы, мог претендовать на трон. Признавая над собой власть Веспасиана, священник тем самым гарантировал ему поддержку фарисеев, что имело решающее значение для скорейшего усмирения взбунтовавшейся провинции. Веспасиан стремился скорее вернуться в Рим, и поэтому удовлетворил просьбу бен Заккая.
И вскоре - 1 июня 69 года - легионы, находящиеся в Сирии, Иудее, Паннонии и Мезии провозгласили Веспасиана императором. Перед отъездом нового императора в Италию Йоханан бен Заккай попросил у него после грядущего взятия Иерусалима римлянами оставить в живых семью рабана Гиллеля, и предоставить врачей для излечения некоего раввина по имени Цадек.
Рабби Цадек был доставлен в лагерь римлян. Веспасиан удивился, увидев, что бен Заккай встал, когда в шатер на носилках внесли изможденного седого старика, похожего на мертвеца.
- Как! Перед такой развалиной ты встаешь!
Бен Заккай ответил:
- Клянусь, если бы у нас был еще один праведник, подобный ему, даже располагая армией вдвое большей, вы бы не смогли победить.
- Рим нельзя победить, книжник, запомни: нет меча крепче римского. Итак, где мой медик? Позвать!
В шатёр быстро вошёл стройный человек средних лет в гражданской одежде и без оружия, с ясными, внимательными глазами на неподвижном лице. Он приветствовал императора традиционным поднятием руки.
- Юлиан, поставь на ноги эту развалину и поспеши, через десять дней я возвращаюсь в Рим. Скоро мы выветрим иудейскую вонь из наших плащей! - Веспасиан усмехнулся и величественно, как и подобает Римскому цезарю, взмахнул рукой, разрешая врачу удалиться.
- Мой цезарь, я не стану лечить старика, - неожиданно произнёс медик. - Один старый фарисей принесёт нам больше вреда, чем сто молодых зелотов. Чернокнижники не знают наук, но умеют управлять низменными страстями своих небритых варваров.
- Ты сошёл с ума, мой друг, - удивленно произнёс Веспасиан. - За не выполнение приказа полагается смерть! Хоть ты и не военный...
- Мой цезарь, прошу услышать меня. От чрева матери они прозваны отступниками и в любом случае поступят вероломно. Старика надо казнить, а не лечить, - ровным голосом возражал врач, но его скулы покрылись румянцем.
Лицо Веспасиана побагровело, взгляд стал мутным, а крупный подбородок ещё больше выдался вперёд. Он напряженно думал. Творилось неслыханное, но казнить или предавать позорной порке одного из приближенных в такое торжественное для себя время новый император не стал.
- Отправляйся хирургом в передовую когорту, зашивай раны и вынимай стрелы! Я не хочу тебя больше видеть, - произнес Веспасиан холодно.
- Я повинуюсь, мой цезарь. Иудеи мажут наконечники стрел ядом, и мне следовало поступить в духе наших врагов. Мне было должно залечить до смерти этого старика, - качал головой врач.
- Уходи! И передай мой приказ старшему медику легиона, - Веспасиан резко взмахнул рукой.
Йоханан бен Заккай молчал, опустив глаза.
Медик был не прав - рабби Цадек никогда не был фарисеем. Он родился и вырос в Галилее и одним из первых последовал за проповедником из Назарета, которого римляне казнили на кресте за сорок лет до начала осады Иерусалима. Цадек провёл эти сорок лет в молитве и посте, прося Творца, чтобы не был разрушен Иерусалимский Храм, как это предвещали пророки. Здоровье Цадека ослабло в ожидании Мессии, и почти все ученики оставили его. Йоханан бен Заккай знал это, как знал и то, что Цадек был единственным учеником галилейского праведника, дожившим до этих дней.
Рабби Цадек учил:
- Праведность иудея определяется не только тем, как он выполняет заповеди по отношению к Творцу, но и исполнением заповедей по отношению к людям. И если человек может в молитве испросить прощения за грехи перед Создателем, то за грехи пред ближним он должен просить прощения у людей, а не приносить жертвы на алтари Храма. Истинно так.
По просьбе бен Заккая римские врачи укрепили здоровье Цадека.
После отъезда Веспасиана командование армией принял его сын Тит. Под началом молодого полководца римляне приступили к штурму Иерусалима. Город имел тройную линию каменных стен, над которыми возвышались башни, и зелоты защищались ожесточенно. Римляне несли потери, а в одном из боёв был ранен сам Тит, но вскоре сопротивление было сломлено, а вожди зелотов Иоанн Гискальский и Симон Бар-Гиора сдались в плен. Впоследствии Иоанн умер в тюрьме, а Симон был казнён во время триумфальных торжеств по случаю вступления Веспасиана на трон.
Осада и разграбление Иерусалима длились пять месяцев. В поисках спрятанного золота римляне разрушили все богатые дома в городе, подвергая хозяев пыткам. Легионеры разобрали по камням Иерусалимский Храм, оставив лишь западную стену, известную ныне как Стену Плача, и сплошь перепахали Храмовую гору - но храмовую казну так и не нашли.
Легионеры вернулись в Рим праздновать воцарение Веспасиана. Не придавая большого значения этой победе, ни Веспасиан, ни Тит не захотели добавить к своим регалиям титул Judaicus - "победитель иудеев", были только выбиты памятные монеты с надписями о "покорённой Иудее".
Клубы дыма и пыли рассеивались над разгромленным Иерусалимом. Окутанный чадным смрадом город догорал и тлел. Каждый вздох резал гарью, а горячий ветер носил вихри пепла, от которого слезились глаза. Йоханан бен Заккай и его ученики видели стаи стервятников в небе и толпы нищих людей на развалинах.
Бен Заккай произнёс медленно:
- Не пройдёт и века с этого дня, как восстанет Иудея против Рима, ибо иудей рождён побеждать - он упорен и в шее его жилы железные, и лоб его - медный. И ошибётся жесточайше, и будет плач и скрежет зубов. Ибо сказано народу Израиля в Книге Дварим: "Если будешь слушать гласа Господа Бога твоего и исполнять все заповеди Его, то Господь твой поставит тебя выше всех народов земли. Если же не будешь слушать Господа Бога твоего и не будешь исполнять заповеди Его, то пошлет на тебя Господь народ издалека, от края земли: как орел налетит народ, которого языка ты не разумеешь, народ дерзкий, который не уважит старца и не пощадит юноши; и будет он есть плод скота твоего и плод земли твоей, доколе не разорит тебя; и будет теснить тебя во всех жилищах твоих, доколе во всей земле твоей не разрушит высоких и крепких стен твоих, на которые ты надеешься; и будут трупы твои пищею всем птицам небесным и зверям, и не будет отгоняющего их... И сойдешь с ума от того, что будут видеть глаза твои... И рассеет тебя Господь по всем народам, от края земли и до края, и будешь там служить иным богам, которых не знал ни ты, ни отцы твои. И будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов, к которым отведу тебя". Истинно так.
Ученики бен Заккая рвали на себе одежды и рыдали. Говорили учителю сквозь слёзы:
- Ни в арамейском, ни в других языках нет таких слов, чтобы описать наше горе! Храм разрушен, и отныне нет места, где иудеи могут приносить жертвы! Отныне нет места, где совершится искупление за грехи народа Израиля.
Отвечал Йоханан:
- Храм разрушен, но сказано нам в Книге Исаии: "Так говорит Господь: небо - престол Мой, а земля - подножие ног Моих; где же построите вы дом для Меня, и где место покоя Моего?". Приносить жертвы более негде, но дети мои, разве не знаете вы, что у нас есть иное средство для искупления? Это дела любви и добра, ибо Творец хочет милости, а не жертвы. Сказано нам в Книге Притчей Соломона: "Праведность возвышает народ, а милосердие народов - грех". Что означает сие?
Рабби Элиэзер сказал:
- "Праведность возвышает народ" относится к Израилю, а "милосердие народов - грех" - к милостыне и добрым делам народов мира, поскольку они поступают так, только чтобы прославить себя!
Рабби Иешуа сказал:
- "Праведность возвышает народ" относится к Израилю, а "милосердие народов - грех" - к милостыне и добрым делам народов мира, поскольку они поступают так, только чтобы продлить свою власть над Израилем. Ибо известно: если народы мира ведут себя праведно, их власть над Израилем усиливается.
Йоханан бен Заккай отрицательно покачал головой и неожиданно улыбнулся:
- Как приношение в Храме было искуплением для народа Израиля, так милосердие и доброта будут искуплением для народов мира, если народ Израиля услышит глас Господа своего. Истинно так.
Добившись от Веспасиана разрешения основать в Явне академию, Йоханан бен Заккай прибыл туда с учениками, и большинство фарисеев вслед за ним переехали в новый духовный центр Иудеи, призванный заменить разрушенный Иерусалимский Храм. Рабби Цадек также был доставлен в Явне.
Прибывших встречал Элазар, который по поручению учителя ещё до начала осады Иерусалима вывез в Явне храмовую казну и к приезду священников приобрёл необходимую для академии недвижимость.
Бен Заккай создал на основе академии новый Синедрион, и законоучители, преподаватели и "владеющие тростию писца" мудрецы начали огромную работу по изложению Торы в письменном виде, толкуя Писание в духе учения фарисеев, что положило начало Талмудической традиции и укрепило традицию синагогальной службы. Наследники рабана Гиллеля отныне возглавляли новый Центр, формально обеспечивая преемственность иудейской духовной традиции. Расправы и казни над восставшими ещё шли по всей Земле Израильской, ещё сражались зелоты в неприступной крепости Масада, а сотни ученых мужей со всей Иудеи уже трудились в Явне, сохраняя основы самобытности иудейского народа.
Четыре раввина всё чаще проводили время в уединенных беседах - Йоханан бен Заккай спрашивал учеников:
- Мы сохраним нашу Тору для грядущих поколений и сотворим обряды служения Творцу без нашего Храма, но услышим ли мы глас Господа Бога Израиля?
Молчали ученики.
- Разве смиренномудрием нашим был избавлен народ Иудеи от ярма саддукейского? Разве смиренномудрие даст нам избавление от ярма римского?
Молчали ученики.
- Легионер в красном плаще и блестящих доспехах будет рубить и сжигать, пока народ Израиля не услышит гласа Господа своего, дабы враги наши облеклись в новую одежду всепрощающей любви. Что есть Израиль и что есть Рим? - спрашивал учитель. - Чтобы понять суть нужно стойко подняться до прозрачных высот и опуститься до глубоких корней. И мы увидим истину ясно и бесстрастно. Ибо клянусь, если не сможем мы - не сможет никто. Ибо мы - соль земли. Истинно так.
И поздними вечерами, после повседневных трудов, Йохана бен Заккай говорил ученикам в тишине обезлюдевшей йешивы:
- Сорок веков назад в устья великих рек Тигра и Евфрата морем прибыли неизвестные люди. Иноземцы строили города с высокими храмами, рыли каналы для орошения земель, имели письменность, ремесла, повозки на колесах и многое, неизвестное прежде - им были ведомы начала знаний, спустя века ставшие науками. Их города соперничали друг с другом и нередко враждовали, но все иноземцы подчинялись одному царю того города, который брал власть над остальными. Иноземцы поклонялись разным богам, но чтили верховным бога царского города. Иноземцы мнили, что живут для служения богам, что понимают волю богов. Царская власть считалась ими божественным руслом жизни, а царь был вершителем воли богов.
И так от морских берегов Междуречья возникло царство Шумер, и от того времени мир ведёт счёт годам, и мы исчисляем ные 3832 год от сотворения мира.
Тридцать веков назад из пустынь Аравии и степей Сирии в Междуречье стали приходить арамейские племена кочевников-скотоводов. Пастухи кочевали родами и подчинялись старейшинам - патриархам. В среднем междуречье Евфрата и Тигра пасли своих овец род патриарха Бини-симзхала и род патриарха Бини-ямина, южнее кочевали роды Амнанума, Яхрурума и Рабабума, а севернее - Нумхума. Пастбища за Тигром заняли Мутиябал, Ямутбал и Идамарац. С течением веков многожённые и многодетные арамеи перенимали оседлую жизнь шумеров и заселяли их города.
И восемнадцать веков назад царь Хаммурапи из города Вавилон, рождённый побеждать, совершил много походов и получил власть над всем Междуречьем. При Хаммурапи расцвели торговля и рабовладение, хозяйство и строительство, и произошло неслыханное - был создан первый Свод Законов. И с тех пор сыны человеческие платили жизнью за оскорбление чести шумера, за воровство, пособничество бегству рабов, похищение детей, вторжение в жилища, уклонение от воинской службы. Шумеры считали казнь высшей мерой защиты своего общества и своего Царства, поскольку не имели обычая кровной мести меж собой, как то было у скотоводов. Мелкие провинности по Законам Хаммурапи наказывались денежным возмещением. В Своде было триста статей, и действовал он во всём царстве Шумер, где с той поры более не паслись овцы по своей воле. Но горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы устранить бедных от правды и похитить права у малосильных из народа, и попирать их, как грязь на улицах.
Возмутились потомки кочевников против новых порядков, а вместе с ними все угнетенные и все бывшие в рабстве поднялись мстить за принуждения и лишения, за отчуждение от жизни и от самих себя - поднялись добывать награду за долгое терпение и за то, что устали приспосабливаться. Огонь вражды разгорался, и весь юг Междуречья восстал. Сын Хаммурапи - Самсуилуна - разбил арамеев в городах Ур и Урук. Но через год Ур поднялся снова. На повторное восстание Самсуилуна ответил погромом столь жестоким, что город обезлюдел. Восставшие в Уре были уничтожены, но малое число успели покинуть город и бежать на запад. Несчастными изгнанниками был род патриарха Аврама, и с тех пор устные предания становились летописями, а дальнейшая судьба наших предков записана нам в Книге Бытия.
Восставшие не победили в борьбе, но показали всем братьям, что кроме покорства есть и диной путь - путь свободы, которым пошли многие.
Аврам бежал в Землю Ханаанскую. Сей род взял многое от властителей Междуречья, и бурно плодился, и стало их как песка морского, и землю от реки Нила до реки Евфрата населили потомки племени Аврама: род Исмаила, род Исаака, род Зимрана, род Иокшана, род Медана, род Мадиана, род Ишбака, род Шуаха.
В борьбе восьми колен выделился род Исаака, от которого произошли род Исава и род Иакова.
В борьбе двух колен выделился род Иакова, получившего имя "Израиль".
Семнадцать веков назад род Израиля перекочевал из Ханаана на юго-запад в дельту реки Нил в город Аварис царства Кемет. И там умножился этот род, и произошли от него двенадцать колен: род Рувима, род Симеона, род Левия, род Иуды, род Иссахара, род Завулона, род Иосифа, род Вениамина, род Дана, род Неффалима, род Гада, род Асира.
Царство Кемет, которое греки называют "Egyptus", началось тридцать веков назад вдоль течения реки Нил, где люди начали возделывать плодородную землю речных долин, строить величественные сооружения, добывать содержимое горных недр, растить искусства и науки. В Кемет правили множество наместников и жрецов, но был один царь - фараон, передававший власть по наследству. В Кемет каждый избирал для себя покровителем божество близкое по духу, и садовник с полководцем поклонялись разным богам, но было одно божество верховное - Амон-Ра. Подданные Царства были разделены на сословия, выстроенные как лестница по ценности своей для Царства. И в Кемет простой человек принадлежал себе ещё меньше, чем простолюдин в Шумер, и был лишь частью целого, как чека колеса есть часть колесницы. Тех же, кто ставил свои нужды в ущерб Царству, подвергали казни - замуровывали живыми в склепах, символически оставляя несчастных наедине с собой.
Потомки Израиля множились и расселялись на юг, заселяя новые города и дойдя до Куса, и тринадцать веков назад в Кемет воцарился новый фараон, рождённый побеждать - Эхнатон, чья мать Тия была крови Израильской.
Новый фараон изменил страну насилия и неравенства, и положил конец высокоумию и гордости чужеродных притеснителей, высокомерно называвших себя "сыновьями мужей"! Эхнатон пошёл против судей-законопреступников и против князей-сообщников воров, чтто теснили и угнетали бедных, гонялись за мздою и не защищали сирот, и дело вдовы не доходило до них. Новый фараон опирался на "не имеющих отцов" - как называли в Кемет простой народ, чьи матери редко имели рядом с собой или не знали наверняка отцов своих детей.
И явил Эхнатон силу мышцы своей, и рассеял надменных помышлениями - низложил сильных с престолов, и вознес смиренных - алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем. И возвеличил малого бога солнца Атона вместо бога Ра - верховного из Эннеады девяти богов Кемет - бога фараонов, жрецов и богатой знати. Образ человека с головой сокола в синих одеждах - цвет истины в Кемет - сменил образ солнца, которому с той поры могли поклоняться все подданные фараона, не зависимо от богатства и происхождения своего. Все боги Эннеады были запрещены, их храмы закрыты, а изображения, статуи и надписи уничтожены. Прежние жрецы-язычники были лишены земли и средств, многие казнены, а новому божеству - Атону - возводились храмы по всему Царству, и новые жрецы одарялись. Эхнатон перенес столицу из ненавистных Фив в город Ахетатон, где построил богатые дворцы себе и великие храмы Атону.
Так сокрушил Эхнатон алтари владык и скипетры нечестивых, и вся земля отдыхала, покоилась, и восклицала от радости. Никто не принуждал малого в Царстве, и все поступали по воле каждого. Раб в Царстве вознесся и возвеличился, ведь уже другими глазами он смотрел на фараона - смотрел как на равного себе, как на смертного мужа, которого дыхание в ноздрях его, ибо что он значит пред Богом? Первый среди равных под лучами солнца - и только.
Увы, нам, но резкие перемены вызвали страх и гнев многих в Кемет. Ждали света, и вот тьма, ждали озарения, и ходили во мраке; осязали, как слепые стену, и, как без глаз, ходили ощупью; спотыкались в полдень, как в сумерках; между живыми - как мертвые. И "сыновья мужей" не отступились от борьбы, и глаза гордых не поникли. И проповедовали прежние жрецы людям Царства так, как сказано им в Папирусе жреца Ипусера из Мемфиса:
"Мор по всей стране. Кровь повсюду. Не удаляется смерть - многие трупы погребены в потоке Нила - река превратилась в гробницу. Каждый город говорит: "Да будем бить мы сильных среди нас". Грязь по всей стране. Нет человека, одеяние которого было бы белым в это время. Воистину: земля перевернулась, подобно гончарному кругу".