Аннотация: Небольшое приключение в дороге с участием шута. Мир, в котором есть только холодное оружие. Рассказ участвовал в конкурсе "Право на оружие".
Стоял август. Солнце еще только золотило крыши окрестных домов, а на рыночной площади уже вовсю кипела и бурлила жизнь. Рыбные ряды встречали хозяек, кухарок и поваров блеском серебряной чешуи свежего улова. От мясных лавок слышался, помимо шума торговок и покупателей, еще и рев будущего товара. Овощные ряды, сладости, лавки сапожников, оружейные лавки тоже открывались спозаранок.
Шенвильский рынок, как известно, располагался ровно между рекой и старой, уже полуразрушенной городской стеной, полукружьями рядов расходясь вокруг рыночной площади. Сначала старая стена окружала замок местного барона, прилепившиеся к нему дома и немного земли вокруг. Сейчас город разросся, давно вышел за старые рубежи, и даже река теперь текла прямо в его пределах. Оттого и рынок оказался не за городской стеной, а почти в центре города. На самой площади, то есть ровно посреди рынка, давным-давно был установлен помост для разных нужд. На нем объявляли королевскую волю зычные глашатаи, там же казнили преступников, а в свободное от этих дел время бродячие актеры показывали свои фокусы и представления.
Вот и сейчас на нем босиком отплясывала маленькая ромка в цветастых юбках. На вид ей было не больше тринадцати лет. Бубен в ее руках звенел вместе с монистом на шее, а на краю помоста сидели взрослые ромы с гитарами, яростно выбивая зажигательные аккорды из старых инструментов, и пожилой ром в шляпе стоял за спиной плясуньи, выжимая слезу на старой скрипке. Зрители, которых в столь ранний час уже немало было на площади, от души хлопали в такт мелодии. Маленькие ромы сновали в толпе с картузами в руках, выпрашивая плату за зрелище, и попутно срезая кошельки у зевак. Словом, все как обычно.
Из оружейной лавки вышли двое - господин рыцарь Гоше Фруад и его оруженосец Гийом, оба недовольные друг другом.
Да, рыцарь был небогат. Больше того, если бы кто-то набрался смелости назвать вещи своими именами, то сказал бы, что рыцарь был просто нищ. Да, в молодости он участвовал в заморских походах, откуда многие привозили и золото, и невольников. Видно, то были удачливые рыцари. Ему же не досталось ничего, кроме перебитого носа, старых ран, что ноют теперь к перемене погоды, да нескольких золотых украшений, которые он мечтал преподнести своей невесте.
Но пока он воевал и валялся раненым в монастыре, его невеста успела выйти замуж за его младшего брата, а тот получил в наследство от умершего отца их небольшой надел земли. Вернувшемуся рыцарю были, конечно, рады, но не настолько, чтобы он решил там поселиться. Фруад все правильно понял и стал вольным рыцарем, предлагающим свои услуги тому, кто больше заплатит. Или просто заплатит.
Единственным приобретением, полученным им в отчем доме, стал оруженосец Гийом. Мальчишка страсть как не хотел работать ни в поле, ни в коровнике. Зато мечтал о приключениях и битвах. Поэтому Гоше поставил прыткому братцу только одно условие - дай мне этого мальчишку и лошадь, и я уйду без скандала.
Лошадку ему выделили, конечно, неказистую, но, во-первых, она предназначалась для оруженосца и поклажи, сам рыцарь ездил на собственном коне. А во-вторых, братец и с полученным наследством остался бедным дворянчиком, и хороших лошадей в хозяйстве просто не водилось.
Так доблестный рыцарь Гоше Фруад занялся единственным, что он умел делать: стал бродячим рыцарем, которого любой, имеющий несколько монет, мог нанять для приличествующего рыцарю дела. Или просто хоть какого-нибудь дела - есть иногда хотелось очень сильно. Путников, товар, купцов с товаром и купцов с деньгами - чего только не довелось ему поохранять. Выступать на поединках - да, с любым оружием, а то и просто голыми руками. Кусок хлеба рыцарь еще мог заработать, но вот разбогатеть таким образом редко кому удавалось.
И когда в очередной трактирной драке сломался его рыцарский меч, Фруаду пришлось выгрести все накопленные денежки на покупку нового оружия. А было тех денег совсем немного, оттого и оружейник остался недоволен таким прижимистым покупателем, до хрипоты торговавшимся за средней паршивости меч.
А Гийом, подлец, хоть и молчал, но закатывал глаза от хозяйской жадности весьма красноречиво. Так бы и дал мерзавцу подзатыльник, да неохота возиться - в лавке и без того было тесно. Поэтому все, что причиталось оруженосцу, рыцарь начал высказывать уже на улице.
Но мелкий наглец тут же отбежал от хозяина подальше, пока тот пристраивал покупку к седлу. А когда отошли от лавки на пару рядов, похвалился своим приобретением. Оказывается, пока он корчил рожи, а оружейник уламывал рыцаря не скупиться, Гийому удалось незаметно стащить кинжал - самый обычный и недорогой, но оружие есть оружие. Рыцарь для вида отругал отрока за кражу, но в душе оба понимали, что возвращать кинжал никто не будет, самим пригодится.
Оставшихся от покупки меча денег уже не хватало на обед в трактире, поэтому пришлось перекусить на ходу, купив пирожков прямо на рынке. Из кого торговка делала свой товар, рыцарь тактично не стал уточнять.
Медленно проходя по рядам и поглощая вкусные для голодного желудка, но очень маленькие, чтобы его насытить, пирожки, рыцарь не столько приглядывался к товару, сколько прислушивался к разговорам. Кое-что из услышанного порадовало: торговка рассказывала покупательнице, как возле деревни снова был ограблен обоз. Тут дело житейское, известно ведь: когда сыр плачет - сыровар хохочет, а когда горшки бьются - горшечник ликует.
Кроме таких полезных сведений глупые тетки рассказывали всякую чушь: будто бы Королевский охотник появился в окрестностях Шенвиля, продолжая преследовать убийц своей семьи. В Королевского охотника Гоше Фруад не верил, считая такие россказни глупыми сказками.
Чтобы заработать на ужин, рыцарю пришлось сразу после скудного завтрака отправиться на поиски новой работы. А для этого надо было выехать с рынка, перебраться по мосту на другой берег, выехать за городские ворота, попутно раскланявшись со знакомым офицером стражи, спешиться и присесть на поваленный граб, дабы дождаться своего клиента. Или поругаться с еще каким-нибудь рыцарем, тоже решившим пополнить свой тощий кошелек предоставлением охранных услуг.
В то утро место на бревне оказалось свободным от конкурентов, но лишь потому, что какой-то рыцарь только что ушел с первым на сегодня обозом в дорогу. Так что клиентов пока тоже не было. Терпения рыцарю было не занимать. Он приказал Гийому расседлать лошадей, чтобы те могли пощипать травку возле стены, а сам уселся поудобней и прикрыл глаза. По опыту знал - если путнику или купцу нужна будет охрана, мимо они не пройдут.
Несмотря на полупустой желудок и вновь занывшую рану в боку, рыцарю удалось задремать. Проснулся он, когда солнце стояло уже высоко, а клиентов вокруг скопилось как раз для хорошего обоза. Крестьянин из дальней деревни возвращался с рынка на телеге, удачно что-то там такое продав, и хотел довезти до дома свои деньги, покупки, да и осла с телегой. Назваться селянин не захотел, но договорился с Гийомом, пока господин рыцарь спал.
Аббат, изящно сидевший на тонконогой гривастой лошадке, был послан епископом на сбор десятины и не снизошел до разговора со слугой, а рыцарю представился как Брюйер Обепин. Его сопровождали тощенький монашек-писец брат Жером на ослике и дюжий монах-охранник с пудовыми кулачищами брат Томас, оседлавший могучего, видно, рыцарского конягу. Рыцарю показалось, что какую-то часть денег аббат уже собрал, иначе зачем при таком громиле ехать в обозе?
Еще в клиенты напросился старый ром со скрипкой и та самая маленькая ромка-плясунья, что рыцарь видел на площади. Заплатив за охрану Фруаду, они заплатили также и селянину за место в его телеге, чтобы не брести пешком. Были еще с набитыми переметными сумками два купца верхом, точнее, купец с приказчиком. Эти представляться не стали, молча заплатив положенное.
Последним на сером осле подъехал клоун. В отличие от ранее виденных Гийомом во время представлений на площади, этот был грустный, фокусы не показывал, на голове не стоял, ничем не жонглировал. Яркий его костюм был изрядно помят и потрепан, концы дурацкого колпака болтались без бубенчиков, и даже усы и бородка не топорщились, а как-то жалобно обвисли. Несмотря на жару, у него на плечах был старый потертый плащ. В уплату рыцарю клоун, похоже, выгреб последние монеты. Разговаривал клоун вежливо и правильно, видно, общался с благородными господами, может, даже служил у кого-то в доме. Назвался он Йокером Буффоном.
Собрав и спрятав плату, рыцарь окинул взглядом получившийся обоз и остался доволен: никто не шел пешком, скорость движения существенно возрастала. Фруад велел седлать лошадей, надел свою любимую бригантину, нахлобучил шапку мисюрскую, меч на пояс, арбалет к седлу - тронулись. Последние дни солнце палило вовсю, но сегодня с утра тянул легкий ветерок, а к полудню он усилился и приятно освежал путников.
Впереди, как всегда, ехал Гийом на своей неказистой лошадке. Такой не привлечет внимания разбойников - сразу видно, грабить нечего. А засады на деревьях ему высматривать хорошо удавалось, глаз молодой, зоркий. Клоун вызвался его сопровождать, похоже, из любопытства.
Следом ехал сам рыцарь, к нему жался аббат со своими монахами, затем двое купцов, а замыкала обоз телега селянская.
Клоун, пока не въехали в лес, тут же пристал к Гийому с расспросами.
- А что, парень, рыцарь твой давно на дороге работает?
- Да, мы тут уже несколько лет охраняем.
- И много разбойников видели?
- По-разному бывало, - степенно отвечал Гийом.
- И как, удачно?
- Пока живы, - с оттенком снисходительности хмыкнул оруженосец. С высоты лошади это смотрелось особенно внушительно. Видимо, клоун это тоже понял, потому больше приставать не стал, тем более что деревню уже проехали, а лес начинался вскоре за околицей. Гийом больше не отвлекался на разговоры, а высматривал, нет ли засады на приближающихся деревьях.
Остальные тоже посерьезнели. Старый ром отложил свою скрипку, которую до этого бережно держал в руках, напряженно уставился вперед и сунул одну руку под куртку. Маленькая ромка, наоборот, сжалась в комочек, затравленно глядя по сторонам. Аббат Обепин судорожно вцепился в свой пояс, который, судя по ширине и толщине, служил еще и кошельком. Брат Томас набычился, взяв поводья в одну руку, а вторую держа у седла наготове. Купцы нервно оглядывались, и тоже как по команде взяли поводья одной рукой. Селянин только покрепче уперся ногами в передок телеги, видно, то, что ему могло пригодиться, и так находилось рядом. И только монашек-писец спокойно ехал на своем ослике. Сразу видно, что кроме пучка перьев да бутылки чернил, взять с него нечего.
Сам рыцарь Фруад тоже собрался, ехал с серьезным видом, прислушиваясь к лесным звукам. Однако птицы стрекотали как обычно, а других посторонних шумов слышно не было. Ветер дул еще сильней, овевая горячие потные напряженные лица. Рыцаря усиление ветра только радовало: во-первых, стало свежей после удушающего зноя, а во-вторых, сильный ветер отклонял полет легкой стрелы, и прицельно с большого расстояния стрелять по путникам сейчас было бы затруднительно.
Спустя тройку часов, к вящему удовольствию всех обозников, большой лес закончился. Ветер тем временем стал уже совсем сильным, развевая плащи путников и скидывая капюшоны монахов. Все окончательно успокоились - стрелять при таком ветре не было никакой возможности. Дорога из леса выходила на две деревни, а за ними стояла отрада тех путешественников, кто успешно избежал встречи с лесными разбойниками - трактир.
На вывеске приветливо улыбалась упитанная свинья. Еще отец нынешнего хозяина так отблагодарил свою кормилицу. Теперь уже и сынок был немолод, и все звали его просто папаша Кошон. Такая вывеска как бы говорила, что сарацинам сюда вход заказан, но хозяева не очень сильно переживали за потерю такой клиентуры. Тем более что в этой части королевства мавры были крайне редкими и вряд ли желанными гостями.
Только-только обоз поравнялся с сим заведением, и путники начали подумывать - зайти ли пообедать или двинуться дальше, чтобы до ночи успеть пройти еще и малый лес, как с небес, уже окончательно потемневших, грянул сильнейший раскат грома, засверкали молнии, первые капли дождя упали на высохшую пыльную дорогу, потом еще и еще, а через несколько минут потоки воды обрушились на обоз.
Пришлось срочно воспользоваться гостеприимством трактирщика. Ливень, хоть и был какой-то гарантией от разбойников, все же не оставлял никакой надежды продолжить путь. Поэтому ночевка в трактире стала делом само собой разумеющимся.
Услуги папаша Кошон предоставлял по деньгам. Кто-то получит сытный обед с вином и комнату, кто-то перекусит ржаной лепешкой и чашкой колодезной воды, отправившись спать на сеновал. Рыцарю с оруженосцем большая скидка как постоянному клиенту и дополнительной охране заведения. Предыдущий обоз ночевать не стал, надеясь успеть пройти лес до темноты. Что ж, у них было три часа форы, пусть попробуют.
Расседлав своих четвероногих, обозники собрались в зале. Там еще до них сидели семеро каких-то типов, не самого богатого вида, отчего они и занимали места в дальних углах зала. День еще не закончился, но за окном потемнело, поэтому трактирщик запалил свечи на большой лампе-колесе, висевшей над столами по центру зала. Стало светлее.
Хозяин уже тащил на столы первые заказы. Столы стояли тесно, так что каждый из гостей сидел хоть и сам по себе, но рядом с соседями. Аббату и рыцарю папаша Кошон накрыл на лучших столах - у окна, прочие довольствовались менее светлыми местами. Купцы держались вместе.
Старый ром с девчонкой и селянин и вовсе не пошли в зал, а устроились прямо на той же телеге перекусить из своих запасов. На комнаты и даже на сеновал они тоже не претендовали. Навес над телегой их вполне устроил. Клоун, расседлывая своего старого осла, задержался, а потом подошел к телеге.
- Так здесь и заночуете? - спросил он вроде бы у всех сидящих на телеге, ни к кому лично не обращаясь.
- Ночи теплые, что зря деньги тратить? - рассудительно ответил селянин. Старый ром согласно кивнул. Девчонка ничего не ответила, да и не она решала.
- А вам разбойники уже встречались раньше? - продолжал любопытствовать клоун.
- Было дело, - сказал селянин. Ромы оба опять ограничились кивками.
- И много взяли добра?
- Я кабанчика в город вез - забрали, - пожаловался селянин.
- У нас деньги забрали, немного, но последние, - сказала ромка.
- А если бы сегодня напали, что бы делали? - клоун все не унимался.
- Господин рыцарь-то на что? Он бы защитил.
- Так их могло быть много, - не согласился клоун.
- Не, не могло, они помногу не ходят, - чуть не хором ответили ром и селянин.
- А если бы рыцаря в драке убили? Вы бы стали драться?
- А тебе, мил человек, зачем? - осторожность селянина взяла верх над желанием просто поболтать.
- Да я ведь не из этих мест, мне все тут интересно, как люди живут. Чтобы самому не оплошать, если что.
В ответ селянин немного сдвинул тюк с вещами. Под ним оказался топор, да не обычный крестьянский, а боевой - с длинным прямым топорищем, но легче, чем у лесорубов. Селянин со значением посмотрел клоуну в глаза, и снова прикрыл оружие.
- Так-то вот.
- Ну, владеть инструментом любой крестьянин может, понимаю. А вот ударить живого человека смог бы?
- То человек. А то - разбойник, - важно ответил селянин. Старый ром опять молча кивнул и отодвинул полу куртки: там висел скрамасакс в ножнах. Голова ворона на рукоятке всегда легко узнаваема. Конечно, его полагалось носить на бедре, но раз нельзя - то и под курткой сгодится. Клоун понимающе кивнул - в умелых руках это было серьезным оружием.
В трактир клоун вошел последним, когда все уже расселись. Как оказалось, он заплатил рыцарю не самые последние свои деньги, а оставил кое-что и на обед. Сперва он подошел к стойке трактирщика, оперся на нее обоими локтями, склонился поближе и доверительно спросил:
- А скажи мне, папаша, бывали у тебя разбойники?
Трактирщик метнулся глазами, но быстро взял себя в руки и ответил:
- Бывало, что ж...
- Часто заходят?
- Не, - трактирщик энергично помотал головой.
Клоун, казалось, узнал все, что его интересовало, так что теперь он просто заказал обед, да еще набрался наглости напроситься в сотрапезники к рыцарю. Но Фруад был сегодня хорошем настроении, так что не отшил Буффона, а молча кивнул на скамью напротив собственной и продолжил обсасывать куриную ножку.
Утолив первый голод, клоун снова ощутил потребность общения и почтительно поинтересовался:
- Господин рыцарь, вы часто встречали разбойников на этой дороге?
Рыцарь продолжил вдумчиво обгладывать поросячью ногу и только неопределенно пожал плечами в ответ, что можно было истолковать: встречали, но не так уж и часто.
- И, разумеется, всегда выходили победителем?
На сей раз Фруад благосклонно кивнул в ответ.
- А ваши обозники помогали вам справиться с разбойниками? - задал совсем уж необычный вопрос Йокер Буффон. Рыцарь мощным движением челюсти отправил очередной кусок мяса в желудок, запил большим глотком вина и, хитро усмехнувшись, ответил уже словами:
- Строжайше запрещено!
- Понимаю, наслышан. Но ведь бывало?
Фруад усмехнулся еще раз, да так, что сомнений в утвердительном ответе не оставалось.
- Но ведь не все помогали, да? - продолжал разглагольствовать клоун. - Вот крестьяне, скажем, могут орудовать топором или вилами. Кузнец, лесоруб тоже привычны к топору. Ромы всегда шатаются с ножами, как ни запрещай. Купцы тоже могут иногда постоять за себя, но не всегда, так? Монахи и вовсе чаще всего бесполезны.
- Брат Томас не так уж бесполезен, - рыцарь кивком указал на здорового монаха, сидевшего через пару столов от них. - Он и голыми руками справится.
- Этот и впрямь может пригодиться, но таких монахов мало, - вежливо возразил клоун.
- Да уж, в большинстве своем они бесполезны, - благодушно согласился рыцарь. - Таким даже оружие не поможет, еще и сами порежутся. Тут навык нужен, опыт. А монахи - что? Тяжелее розги ничего в руках не держали.
- Ваша правда, господин рыцарь, - сказал клоун и уткнулся в свою кружку с пивом.
Поскольку на комнату или хотя бы отдельную кровать клоун не рассчитывал, он тянул свое пиво гораздо медленнее, чем рыцарь закончил обед и допил бутылку вина. Потому, когда господин Фруад отправился отдыхать - ведь на сегодня его работа была окончена, клоун еще сидел за столом. Ливень за окном не прекращался, серое небо висело, казалось, на макушках деревьев, и не давало никакой надежды на ясную погоду. Так что новых посетителей в трактире не ожидалось, и папаша Кошон не сгонял клиентов из-за стола, пусть хоть всю ночь сидят.
Аббат тоже закончил трапезу и поднялся наверх. Сопровождающих его монахов привилегия спать на кровати не касалась, они остались в зале коротать время до утра. Оруженосец Гийом как любой любопытный мальчишка, разумеется, наотрез отказался подниматься в комнату. Купцы, выглядевшие достаточно обеспеченными для оплаты хотя бы одной кровати, тоже предпочли остаться внизу.
Как-то сами собой возникли на столах карты, продолжилось пиво, народ пересел поближе друг к другу. Сидевшие до этого тихо люди за дальними столами уже приняли крепкого, заговорили громче и подтянулись поближе. Трактирщик, выставив на столы достаточно вина и пива, незаметно исчез.
За игрой завязалась беседа. Если бы рыцарь остался за столом, он опять бы услышал глупые сказки о Королевском охотнике и много других, не менее интересных историй. Купец, выпив вина, наконец-то разговорился и поведал несколько новых подробностей, услышанных им в соседней провинции.
Оказалось, что раньше Королевский охотник служил во дворце у короля, правда, по поводу его должности мнения расходятся. А потом на какой-то дороге разбойники ограбили и убили его жену и маленькую дочь. И он бросил все - состояние, службу, - и отправился убивать разбойников. Он охотился на них, как на дичь, как на зверей, за что и получил свое прозвище. Гийом, раньше никогда не слышавший эти подробности, с открытым ртом внимал рассказчику. Потом остальные путники начали рассказывать истории о других, не менее сказочных, персонажах.
Между тем, не все принимали участие в игре, выпивке и рассказывании историй. Клоун, например, усевшись верхом на лавку, оперся спиной о стену и спокойно дремал в углу. Свой дурацкий колпак он снял, а плащ оставил, да так в нем и заснул. Монашек-писец тоже отсел подальше и спал, сидя за столом. Трое из ранее обосновавшейся компании, покачиваясь, вышли на улицу - хоть и дождь, а надо.
Про них бы и забыли, как вдруг с улицы раздался истошный визг. Все разом обернулись к дверям. Это кричала маленькая ромка. И тут же визг резко оборвался. Гийом бросился посмотреть, что случилось, но у самых дверей его грубо отпихнули. Верзила со щегольски закрученными тонкими усиками легко опрокинул мальчишку и с ухмылкой заявил:
- Выход закрыт. Выкладывайте ваши кошельки, - обратился он уже ко всем новоприбывшим. Остальные типы из его компании уже вскочили из-за стола и, выхватив оружие, угрожающе наставили на обозников. В каждой руке разбойники держали внушительных размеров ножи, а один покачивал кистенем. Вернулись те трое, что выходили на улицу. Они были мокрыми с головы до ног, ливень не утихал. Гийом с ужасом увидел, что одежда двоих забрызгана чем-то темным. Троица тоже держала наготове оружие, в руках одного из них был великолепный скрамасакс.
- Трое наверх, там жирный аббат ждет, чтобы его пощипали! Да рыцаря там по дороге успокойте! - издевательским тоном крикнул своим усатый верзила.
"Видимо, он тут главный" - подумал Гийом, отползая к стойке. У него денег не было, да и вообще ничего такого ценного, что можно было бы взять. Остальные обозники оцепенело продолжали сидеть, переваривая услышанное. Гийом знал, что почти все имеют с собой какое-то оружие, он видел, как они ехали по лесной дороге. Но достать это оружие и воспользоваться им, когда около твоей шеи держат нож или в голову тебе метит кистень - сложно. Сам Гийом отлично помнил, что у него спрятан украденный в лавке кинжал, но не знал, как им воспользоваться в этой ситуации.
Никто из обозников не спешил достать свои деньги и отдать их грабителям, тем надоело долго ждать, и они начали поторапливать каждого персональными уколами острием ножей. Проснулся монашек-писец, увидел ощетинившихся ножами разбойников и развел руками - у него и впрямь ничего не было. Брат Томас, напротив, успел вскочить, схватить скамейку и опустить ее на головы двух близстоящих бандитов, но верзила-атаман быстро подошел к нему сзади и вогнал по ребра здоровый широкий нож. Дюжий монах медленно осел, так и не выпустив из рук скамью. Видя такое дело, купец с приказчиком дрожащими руками вытащили свои кошельки.
Сверху послышался вопль аббата и, почти одновременно, мощные удары по дереву. Впоследствии оказалось, что разбойники, перед тем, как начать грабить аббата, попросту заперли комнату рыцаря, подперев дверь огромным дрыном. А обнаружившему такое дело Фруаду ничего не оставалось, как выламывать дверь.
Аббата ограбили мгновенно, но его стоны и причитания раздавались, даже когда вся троица уже спустилась в зал. Все случилось очень быстро, и за это время Гийом обнаружил, что только один человек даже не пошевелился. Это был клоун. Он просто открыл глаза и внимательно наблюдал за происходящим. Тут разбойники вспомнили и о нем. Атаман, поигрывая своим ножом, подошел к столу, за которым сидел клоун и с грубой ухмылкой сказал:
- Ну, а ты что сидишь? Мы видели, у тебя еще оставались монеты. Выкладывай все, что есть, да поживей!
Клоун, абсолютно не меняя позы, поднял голову и посмотрел атаману в глаза. Если бы взглядом можно было убить, Гийом не сомневался, что наглый верзила уже бы свалился замертво, испепеленный одной ненавистью. Но тот, рассерженный отсутствием положительной реакции на свое требование, лишь заорал еще громче:
- Что уставился?! Тебе говорят, чучело! Быстро давай сюда деньги, пока живой, а то мы сейчас с трупа соберем! - и угрожающе наставил на клоуна свой нож, на котором подсыхала кровь брата Томаса. Разбойники за спиной атамана мерзко загоготали.
Ближе к своей жертве атаман подойти не смог, так как клоун сидел верхом на самом дальнем конце лавки, стоящей перпендикулярно к стене, да еще наполовину был загорожен столом. Так что даже своим длинным ножом атаман не смог бы до него дотянуться. Тем временем остальные разбойники, уверенные, что их главный справится сам, уже приступили к дележу награбленного.
Клоун, наконец, будто очнулся, пожал плечами и стал медленно подниматься. Правой рукой он вытянул из-за пояса кошелек и протянул его атаману. Тот наклонился через стол, а в это время клоун другой рукой схватился за край стола и опрокинул его прямо на атамана. Верзила с воплем завалился, придавленный тяжелой мебелью. За время, пока он падал, клоун успел молниеносным движением расстегнуть и отбросить в сторону плащ, левой рукой выхватить из ножен на спине укороченный меч, а правой - откуда-то из складок своего мешковатого костюма достать длинную дагу.
Отвлеченные от бурного дележа грохотом упавшего стола и воплем поверженного им атамана, разбойники обнаружили перед собой отлично вооруженного клоуна. По уверенной позе сразу было видно, что оружие ему привычно, и пользоваться им он умеет. Что он тут же и продемонстрировал. Пока разбойники выбирались из-за стола, а их атаман из-под такового, клоун легко подскочил к основной компании и сразу атаковал.
Удар мечом, дага под клинок следующего, удар, пинок - падай быстрей, поворот, еще удар - три тела повалились на пол, мешая оставшимся. Перекатившись через стол, сбоку к нему с воплем кинулся рыжий разбойник с скрамасаксом. От одного вида этого ножа, легко узнаваемого, клоун, казалось, озверел: его лицо больше не было бесстрастным, он был в ярости и не скрывал этого. Что ему были неуклюжие движения рыжего! Клоун двигался раза в два быстрее и увереннее.
Он подпустил рыжего чуть ближе, парировал удар скрамасакса мечом. Почти не глядя, сунул дагу в грудь кинувшегося на него с другой стороны разбойника и отпихнул тело от себя в сторону приближающегося атамана. Резко довернул меч так, что вышиб нож из рук рыжего, на лету перехватил его и вонзил тому прямо в глотку.
Теперь, не считая снова свалившегося атамана, против него оставался только здоровяк с кистенем. Последний разбойник был до ужаса перепуган мгновенной расправой над своими дружками, отчего размахивал увесистым кистенем с утроенной силой и прямо перед собой, будто мух отгонял, вовсе не собираясь нападать, а, напротив, желая не допустить и малейшего сближения.
Клоун опустил меч, повернулся к спятившему кистенщику спиной и увидел замечательное зрелище. Атаман, так неудачно дважды поваленный и оттого до сих пор не принимавший участие в основной схватке этого вечера, а точнее, избиении одним клоуном всей банды, спихнул, наконец, с себя тело недавнего соратника и начал было подниматься. Но тут Гийом, до тех пор жавшийся под стойкой, бросился к нему со своим недавно украденным кинжалом, зажал его голову локтем и полоснул лезвием по горлу. Хлынула темная кровь.
Клоун одобрительно улыбнулся мальчишке и с теплотой в голосе сказал:
- Молодец, сынок! Ты будешь настоящим бойцом!
- Я уже боец! - воскликнул Гийом, немного неуверенно глядя как грозный атаман булькает последние секунды.
- Тебе еще многому надо научиться. Но у тебя все получится. С ними только так и надо.
Клоун перевернул труп рыжего разбойника, с усилием вытащил скрамасакс из страшных ножен, примерил его по руке и, резко развернувшись, послал в угол, где последний живой разбойник на мгновение отвлекся на смерть атамана и перестал беспорядочно размахивать кистенем. Точность броска была безукоризненна. Последний разбойник перестал быть живым. Банда Длинного Жака была уничтожена полностью.
Ровно в эту минуту разъяренный рыцарь Фруад выломал-таки злосчастную дверь и с воинственным кличем появился на лестнице. Увиденная картина кровавой бойни поразила его. Еще больше он удивился, заметив Гийома, гордо держащего перед собой окровавленный кинжал, и клоуна, собирающего свой богатый арсенал по всей зале.
Потом они вместе с пришедшими в себя купцами отыскали пройдоху-трактирщика. Тот скрывался в подвале, весь трясясь от ужаса за сохранность своего заведения. Когда его выволакивали наверх, он причитал, что его самого сильно запугали разбойники, а он ни в чем не виноват, и ведь он успел предупредить господина клоуна. Тот согласился и потребовал вина. Папаша Кошон, не чаявший уже остаться в живых, тут же воспрял, бодро заявил, что мигом все будет, и не обманул.
Пока уцелевшие путники основательно надирались, трактирщика заставили убрать все трупы разбойников куда угодно, хоть в выгребную яму, а убитых обозников пока сложить в сарае, а назавтра похоронить за счет заведения, но по-человечески.
Брат Жером не принимал участия в попойке, ухаживая за аббатом. Господин Обепин устроил форменную истерику после пережитого страха. Он получил назад все свои деньги, но искренне скорбел об убитом здоровяке брате Томасе, к которому успел уже привязаться.
Купец с приказчиком с трудом приходили в себя, налегая на вино и почти не закусывая. Гийому тоже разрешили сидеть за общим столом, и мальчишка был счастлив. Он выпил немного пива и теперь налегал на свиную ножку.
Клоун снова сидел отчужденно, уже в плаще, с меланхоличным видом, тонкими пальцами крутя ложку. Рыцарь пил за компанию и с досады. Он громогласно сокрушался, что не успел принять участие в битве.
- Не переживайте, господин рыцарь, - неожиданно сказал клоун. - Это же вы расправились с этой бандой.
- Да? - удивился Фруад.
- Конечно, - убежденно заверил Буффон. - Ведь только рыцари имеют право носить оружие, остальным не положено.
- Ну да, - согласился рыцарь. - Оружие должен носит тот, кто умеет им пользоваться, кто может его применить, - поучительным тоном заявил он. - А то вот некоторые... - начал он было, но тут же умолк, поняв, что не стоит говорить о покойниках плохо.
- Согласен, - бесстрастно кивнул клоун и вновь уставился на ложку, которая быстро-быстро перелетала в его пальцах.
- А ты, значит, клоун, да?
Клоун одновременно кивнул и пожал плечами. То есть, вроде бы и так видно, что спрашивать?
- И зовут тебя Йокер Буффон, - уже утвердительно протянул рыцарь. До него с опозданием, но начало доходить.
Купцы успешно напивались, и разговор их не интересовал. Брат Жером утешал аббата. Так что в разговоре участвовали двое и Гийом в роли ничего не понимающего слушателя. Клоун сжалился над мальчишкой и негромко сказал, ни к кому не обращаясь, глядя прямо перед собой:
- В картах есть такой персонаж - Джокер. Шут. Он может заменить собой любую другую карту. Может стать двойкой, например. Или еще кем-нибудь.
- Или тузом, - проворчал рыцарь. Он, наконец, припомнил все легенды, слухи и сказки, которые когда-либо слышал о своем собеседнике. - А при короле ты кем служил?
- Шутом, - буркнул клоун. - Ладно, счастливо всем оставаться, мне пора.
- Дядь, куда вы? Там дождь идет! Вон ливень какой! - воскликнул Гийом, который тоже начал понимать, с кем его столкнула судьба, и он не желал, чтобы это знакомство закончилось так быстро.
- Не сахарный, не растаю, - бросил клоун и направился к выходу.
- Как зовут-то тебя, клоун? - спросил рыцарь, не надеясь, конечно, на правдивый ответ.