- Теперь что касается продолжительности жизни, - сказал Александр Леонидович Т***. Думаю, сто пятьдесят лет - нормально. Плюс-минус случайное число лет в пределах пяти. Не хочу точно знать дату своей смерти, это отравит жизнь. Разумеется, до самого конца я должен сохранять идеальное физическое и психическое здоровье. Умереть предпочитаю во сне. Травмы, насильственную смерть - полностью исключить... Но никаких ограничений свободы! -- поспешил оговориться Александр Леонидович. - А то знаю я вас. Засунете пожизненно в камеру с мягкими стенами... Я должен иметь возможность вести активный образ жизни. Успеваете записывать?
- О, конечно, - сказал дьявол, строча пером по пергаменту.
- Разумеется, популярность у женщин. И либидо и потенция - как у двадцатилетнего... То есть как было у меня самого в двадцать, а не у какого-нибудь недоразвитого, знаю я ваши штучки! Далее, деньги. Хочу иметь абсолютно надёжный, абсолютно легальный капитал, не требующий моего присмотра, дающий в год... ну путь десять миллионов долларов, не буду слишком зарываться. Да, хоть я и не верю в эти сказки о крахе доллара, но всё-таки запишите: годовой доход - сумма, эквивалентная по покупательной способности десяти миллионам долларов США на август 2016 года, в наиболее твёрдой валюте на данный момент времени. Чистыми, после уплаты всех налогов. Записываете?
- Продолжайте, Александр Леонидович, продолжайте. - Дьявол молниеносным движением макнул перо в чернильницу с тёмно-багровой жидкостью.
- Ну и главное. Что будет после смерти. Моя душа попадёт в ад, правильно?
- Да, - дьявол кивнул, - это наше основное условие.
- Тогда вопрос. Существует ли такая часть ада как лимб? Я имею в виду место, где души просто вечно существуют без благодати Божией, но и без мучений?
- Да, лимб существует.
- Тогда я хотел бы попасть в лимб. Это возможно прописать в договоре?
- Разумеется. - Дьявол выжидательно поглядел на человека.
Александр Леонидович помолчал.
- В чём подвох?
Дьявол только развёл когтистые лапы.
Александр Леонидович помолчал ещё.
- Ладно, пишите. Посмертное наказание отбывается в лимбе, под термином "лимб" понимается область ада, где души не испытывают страданий. Ну на всякий случай прямо допишите: после смерти ни душа, ни тело, ни какая-либо иная часть сущности Продавца не должна испытывать ни объективных, ни субъективно ощущаемых страданий. Готово?
- Я, с вашего позволения, допишу: "в соответствии с узаконениями Преисподней касательно лимба", - предложил дьявол.
Александр Леонидович насторожился.
- Подвох здесь?
Дьявол снова развёл лапы.
- Ну вы же неглупый человек. Вы понимаете, что подвох может таиться в каждом слове.
- В чём состоят узаконения?
- Полный текст Адского Кодекса занимает около миллиарда стандартных страниц, из них Лимб упоминается примерно на сорока миллионах. Вы точно хотите потратить на это остаток жизни?
- Я не хочу потратить целую вечность из-за того, что упущу какую-то мелочь... - Александр Леонидович побарабанил пальцами по столу. - Ладно, давайте договор.
Он внимательно перечитал текст, взял перо и размашисто расписался. Дьявол с непроницаемым выражением морды убрал в портфель свою копию. Александр Леонидович встал из-за стола и потянулся.
- Охренеть, как дышится-то легко! И суставы как маслом смазаны! И зрение!... А это что? - Он открыл кожаную папку, невесть откуда возникшую на столе. - А, мои счета! - В его кармане запиликал телефон. - Ого! Сколько СМС-ок от поклонниц! Ну что ж, господин сатана, я смотрю, вы пока выполняете свои обязательства!
- Что значит пока? Мы всегда выполняем свои обязательства... Да, кстати. - Дьявол обернулся уже в двери. - Забыл спросить: вы в курсе, для кого предназначен лимб?
Александр Леонидович нахмурился.
- Для праведных нехристиан и некрещёных младенцев... а что не так? Я крещёный, но в договоре совершенно однозначно сказано...
- Да-да, всё верно, - перебил дьявол. - Подписав договор, вы исключили себя из Церкви Христовой, так что проблем нет. Однако, чтобы попасть в лимб, а не в другие, нижележащие круги ада, вы должны вести себя праведно. Таково узаконение Преисподней касательно лимба - кстати, оно на первой странице - и наш договор не делает из него исключения.
- Что значит праведно? - Голос Александра Леонидовича дрогнул.
- Ну, это все знают. Не тщеславиться богатством. Не играть в азартные игры. Не прелюбодействовать. Не ссужать денег в рост...
- То есть?...
- Да, вы не сможете жить на проценты, - мягко улыбнулся дьявол. - Если, конечно, по-прежнему хотите попасть в лимб. Конечно, вы сможете тратить основной капитал, это не грех... но чтобы хватило на сто лет, вам придётся экономить. Хотя праведность предполагает ещё и активную благотворительность, так что...
- Как что? Платон и Вергилий были миллионерами и трахали мальчиков. Какого хрена они-то делают в лимбе?
- Ну знаете, Платон создал философский базис монотеизма, Вергилий провозвестил рождение Христа, а какие заслуги у вас? Впрочем, время для подобных заслуг в любом случае миновало. Вам остаётся только путь чистой аскезы.
- Ладно, я не сомневался, что вы на чём-то меня подловите. Но хотя бы здоровье при мне?
- О да, ведь страсть к азартным играм не считается психической болезнью...
- Но у меня нет страсти к азартным играм!
- Теперь есть. - Улыбка дьявола стала шире. - Мы вам её добавили, это не противоречит договору. И теперь вам придётся с ней бороться до конца дней. - Он взялся за ручку двери. - И последнее. Христианское покаяние для вас закрыто. Один раз согрешите - и прощай праведность, а значит и лимб... Кстати, гнев - это тоже грех, так что не советую на меня орать и кидаться чернильницей... И, кстати, сквернословие тоже. Всего доброго, Александр Леонидович! Впереди у вас сто прекрасных лет! Не хотите передать привет Танталу?...
Дверь закрылась.
Александр Леонидович аккуратно поставил на стол чернильницу и разжал побелевшие пальцы.
2
- Итак, вечные мучения? - Виктор Николаевич В*** внимательно посмотрел на дьявола поверх очков. - Они абсолютно неизбежны?
Дьявол пожал плечами.
- Ничего бесплатного не бывает, вы же понимаете. Это наша плата, мы питаемся страданиями людей.
- Но вечные страдания в обмен на временные блага...
- Никто вас не неволит. Прочтите молитву "Да воскреснет", и я в тот же миг расточусь как воск от лица огня.
- При чём здесь это? - Виктор Николаевич поморщился. - Я к тому, что равноценной платой за вечные муки могут быть только вечные блага.
- Одно исключает другое, не так ли?
- А это смотря какой смысл мы вкладываем в понятие "вечность". Бесконечная протяжённость времени, бесконечная в сугубо математическом смысле? Или нечто иное, например, отсутствие категории времени как таковой?
- Хм. - Дьявол уважительно приподнял бровь. - Мы предпочитаем первый вариант. Человеческое сознание не может существовать вне времени, а мы любим мучить именно человеческое сознание, именно конкретного, помнящего и осознающего себя Виктора Николаевича, а не какую-нибудь там вневременую монаду или иную абстракцию. А вы интересный клиент! Продолжайте мысль.
Виктор Николаевич кивнул.
- Итак, если речь идёт о вечности как о бесконечно длящемся времени, то число дней в этой вечности бесконечно, но и число понедельников бесконечно. Улавливаете?
- Кажется, да...
- Тогда пишите. Под словом "вечность" в настоящем Договоре понимается бесконечная протяжённость времени. - Дьявол обмакнул перо в тёмно-красную жидкость и застрочил. - Пишите дальше: с момента подписания настоящего Договора Продавец превращается в существо, подобное ангелам и демонам, приобретая все их силы и способности, в том числе вечную жизнь, но не подчиняется ни Богу, ни сатане, ни какой-либо иной сущности. Это возможно? - Дьявол кивнул, не отрывая пера от пергамента. - Ну надо же. Далее, в каждый момент своей вечной жизни Продавец будет иметь возможность расторгнуть настоящий Договор, вернувшись назад во времени к моменту перед его подписанием, в своё человеческое тело, и сохраняя в памяти все последующие события. - Виктор Николаевич нахмурился, увидев, что дьявол положил перо. - Я слишком многого хочу?
- Нет, но как насчёт понедельников?
- Погодите, я не забыл! Пишите дальше. В качестве компенсации Покупателю Продавец через каждый миллиард лет поступает в его полное распоряжение на одну миллисекунду. В течение этой миллисекунды Покупатель имеет возможность подвергать Продавца любым мукам по своему усмотрению, при условии, что к концу сеанса все физические и психические последствия для Продавца должны быть устранены бесследно. - Виктор Николаевич немного подумал. - Да, и никаких игр с субъективным восприятием времени. Я должен ощущать миллиард лет как миллиард лет, миллисекунду как миллисекунду.
- Миллисекунда никак не ощущается субъективно.
- Хорошо, пусть будет децисекунда. Готово?
- Есть одно встречное предложение.
- Ну?
- Во время децисекунды мучений вы не имеете права отменять договор или каким-либо иным образом прекращать мучения.
- Естественно, ведь я не успею даже подумать об этом. Принимается.
- Хм. Неужели я нашёл уязвимость? - Виктор Николаевич испытующе поглядел на дьявола. - Да нет, вы бы тогда просто отказались подписывать договор. В чём подвох?
Дьявол пожал острокрылыми плечами, и Виктор Николаевич принялся перечитывать пергамент. Откинулся в кресле, устремил взгляд в окно и несколько минут думал, безмолвно шевеля губами. Наконец повернулся к столу, макнул в чернильницу перо и тщательно выписал свою фамилию.
На миг вспыхнул ослепительный свет. Всё исчезло. Виктор Николаевич висел посреди чёрной бездны. По небу метеорами метались тусклые звёзды, но с каждой секундой их число уменьшалось, пустота становилась всё непрогляднее.
- Что это значит? - Тела у Виктора Николаевича не было, но свой голос он слышал отлично.
- Это Вселенная спустя тысячу, нет, уже тысячу двести миллиардов лет с момента заключения нашего договора, - послышался ниоткуда голос дьявола, полный сдержанного удовлетворения.
Виктор Николаевич понял всё сразу.
- О чёрт. Чёрт! Какой же я идиот!
- Да-да, вы уже тысячи раз, и каждый раз на миллиард лет, превращались в свободного и могущественного ангелоподобного духа, то есть по сути в другое существо со своей собственной личностью, самосознанием и памятью. При каждом превращении ваша смертная человеческая личность не то чтобы стирается, но становится для этого духа чем-то совершенно неважным, неким случайным мимолётным переживанием. Но каждый миллиард лет, как только приходит время децисекунды страданий, мы заботливо восстанавливаем вас во всей полноте человечности на эту самую децисекунду...
- Почему же я не помню себя как этого духа?
- Ну извините: как может человеческий мозг вместить воспоминания за миллиард лет? В нём и полсотни еле вмещаются. Естественно, нам приходится всё стирать. Договор этого не запрещает.
Бездна космоса была уже кромешно чёрной, без единой звезды или туманности.
- Я желаю расторгнуть договор!
- Вы-то желаете, а ангелоподобный дух не желает. С какой радости ему превращаться обратно в смертного? Ему и так хорошо. А расторжение возможно только в течение его миллиардолетия, согласно условиям договора. Он знает о ваших муках, да он и сам испытывает их, но для него это - децисекунда раз в миллиард лет, можно и потерпеть... Ну а для вас, Виктор Николаевич, вечность складывается из децисекунд страданий, и только из них. Да, кстати! Не пора ли перейти от психологических страданий к физическим?
И Виктор Николаевич почувствовал, что у него снова есть тело - голое и жалкое человеческое тело посреди абсолютно-нулевого холода и пустоты тепловой смерти Вселенной.
Он попытался закричать, но в лёгких уже не было воздуха.
3
Вопреки стереотипам, архивариус был молод и одет щегольски. Даже излишне щегольски для ноября 1917 года - в парадном мундире Министерства иностранных дел и при всех орденах, будто собрался на высочайшую аудиенцию. Нет ли в этом политического вызова? - мелькнуло в голове Льва Давыдовича Б***. Да хотя бы и так: фронда костюмом - это фронда покамест терпимой степени. Лев Давыдович дипломатично улыбнулся и демократично подал руку.
- Народный комиссар по иностранным делам Троцкий. - (С лёгким поклоном архивариус ответил на рукопожатие, но, против ожидания, не представился). - Позвольте выразить вам уважение и признательность. Вы, кажется, единственный чиновник министерства, кто не участвует в кампании саботажа. Будьте уверены, республика этого не забудет.
- Служебная инструкция предписывает мне подчиняться de facto властям вне зависимости от того, что я думаю об их легитимности. - Тон чиновника был учтив, но холоден. - Чем могу быть полезен, господин народный комиссар?
- Совет народных комиссаров, - Лев Давыдович тоже подпустил металла в голос, - принял решение о публикации секретных договоров бывшего царского правительства. Я желал бы получить ключи от сейфов и ознакомиться с документами.
Архивариус понимающе наклонил голову.
- Что ж, я к вашим услугам. Позвольте уточнить: вас интересуют договоры просто секретные, или договоры особой секретности, или договоры, дозволенные к прочтению исключительно особами императорской фамилии, или же, наконец, вас интересует собственно Договор?
Лев Давыдович постарался сделать вид, что не впечатлён.
- Если всё так сложно, то в первую очередь я желаю видеть Договор, что бы это ни значило.
- Обязан предупредить, что Договор имеют право читать только император и наследник престола, или же, применяясь к современным условиям, глава республики и второе после него лицо. Насколько я понимаю, главой республики ныне является господин Ульянов-Ленин, но можете ли вы считаться вторым лицом? Я имею в виду не официальную должность, а фактическое положение дел. Говоря напрямик: в случае смерти господина Ульянова будете ли вы первым кандидатом на его место?
Лев Давыдович нахмурился.
- Кажется, вы забываетесь. Я приказываю предъявить так называемый Договор, приказываю властью народного комиссара, уполномоченного Советским правительством.
- Понимаю, что вопрос политически крайне деликатный и даже малоприличный, но поверьте, Лев Давыдович, это жизненно важно для вас. Если вы - не первое и не второе лицо государства, знакомство с Договором убьёт вас физически.
- Это что, угроза? Мне вызвать охрану?
Чиновник вздохнул.
- Хорошо, пройдёмте, господин народный комиссар. - Он открыл дверь во внутренние помещения архива.
Повеяло густым пыльным запахом старых бумаг. Вслед за архивариусом Лев Давыдович шёл по тускло освещённому проходу между каталожными шкафами, затем - между стеллажами с коробками документов. Они куда-то сворачивали, спускались по лестницам, а одинаковые стеллажи всё тянулись. После пятого или шестого поворота Лев Давыдович перестал запоминать дорогу. Наверное, всё-таки стоило взять охрану... Он отогнал от себя тревожную мысль.
- Прежде чем показать Договор, я должен дать некоторые объяснения, - заговорил архивариус, когда они свернули в какой-то особенно тёмный закоулок. - Вы, Лев Давыдович, вероятно, атеист и материалист?
- Верно. Но какое это имеет отношение?...
- Хорошо, тогда для вас объяснение будет таким. Наряду с людьми, на Земле существует другой вид разумных существ, гораздо более древний и технически развитый. Как правило, они невидимы для нас, но могут и являться воочию, если пожелают. Иногда они вступают с людьми с договорные отношения и оказывают разного рода услуги. Всё это породило множество мифов и религиозных доктрин. Разумеется, многое в них далеко от истины, но существа, о которых я говорю, существуют вполне реально. Сейчас вы сами в этом убедитесь.
Архивариус распахнул тяжёлую стальную дверь. За ней тянулся широкий, прямой, ярко освещённый коридор безо всяких стеллажей, а посреди сидел и шумно дышал, свесив язык до пола, мертвенно-синюшного цвета бульдог с жабьими лапами и величиной с лошадь.
Лев Давыдович издал сдавленный горловой звук. Непроизвольно дёрнулся, но заставил себя стоять на месте.
- Это страж порога, всего лишь тупое животное, - спокойно сказал архивариус. - Спрашиваю ещё раз: вы действительно являетесь фактически вторым лицом в государстве? Если нет, то он растерзает вас довольно мучительным способом.
- Я... скорее всего... да, действительно являюсь вторым лицом в государстве, - проговорил Лев Давыдович.
- Тогда вам нечего бояться, идёмте.
С трудом передвигая отяжелевшие ноги, Лев Давыдович поплёлся за архивариусом. С каждым шагом существо в коридоре уменьшалось. Когда они прошли мимо, оно стало величиной с мышь. Чиновник как ни в чём не бывало перешагнул его, Лев Давыдович обошёл по стенке.
Коридор оканчивался не дверью, а висящим в воздухе пентаклем из тускло тлеющего огня. Похожие эмблемы Льву Давыдовичу случалось видеть в оформлении старых традиционалистских лож. Наверное, всё-таки имело смысл внимательнее изучить этот аспект зодческих работ, который он всегда презирал как средневековую ахинею. Архивариус прочертил какие-то знаки пальцами, что-то пробормотал, и пентакль растворился в воздухе.
За порогом была комнатка, похожая на часовню. Посреди - что-то вроде церковного аналоя, а на нём исписанный лист пергамента.
- Дальше мне хода нет, - сказал архивариус. - Договор - только для вас и господина Ульянова-Ленина. Вы имеете право подписать его, но окончательно Договор вступает в силу только после подписания первым лицом.
- После под... - Лев Давыдович облизнул пересохшие губы. - Подписания?
- Да. Первым с нашей стороны Договор заключил тот, кого вы знаете как Петра Великого. С тех пор каждый вступающий на престол император и каждый достигший совершеннолетия наследник должны были скреплять его своей подписью.
- И... все скрепляли? - Лев Давыдович всё ещё не решался тронуться с места. Чутьё подсказывало, что один взгляд на Договор, не говоря о подписании, изменит всё и необратимо.
- Отказались царевич Алексей Петрович и Николай Второй. Кроме того, Александр Второй подписал, но нарушил один важный пункт. Нет нужды напоминать, чем это для них кончилось... Впрочем, я не вправе разглашать никаких сведений, которые могут повлиять на ваше решение. Подписывать или нет - дело исключительно вашей совести.
- Вы знаете, что написано в Договоре?
- Конечно, нет. Это знание убило бы меня на месте.
- А если я сейчас развернусь и уйду...
- Страж порога вас уничтожит. Коль скоро вы зашли так далеко, то обязаны ознакомиться.
Лев Давыдович вздохнул, сделал решительное лицо и вошёл в часовню.
Когда спустя несколько минут он вышел, то был белее мела. По искажённому лицу градом катился пот. Руки тряслись.
- Я... я, чёрт возьми, не подпишу эту мерзость! Это немыслимо, невозможно! Я социал-демократ! Я интернационалист! Я уверен, абсолютно уверен, что Ильич тоже откажется наотрез, и не имеет значения, что...
Архивариус остановил его знаком руки.
- Ни слова больше! Это ваше право, ваш выбор. Он будет иметь последствия, но в большей степени для вас лично, чем для страны. Окончательное решение - за первым лицом. Пойдёмте.
- Договор нужно уничтожить, просто уничтожить, слышите! Советская власть не будет поддерживать никаких, абсолютно никаких сношений с этими, с этими... - Лев Давыдович весь дрожал то ли от гнева, то ли от ужаса.
- К сожалению, прекращение действия Договора зависит и от доброй воли другой стороны. - Чиновник снова пробормотал заклинание и запечатал вход тлеющим пентаклем. - Идёмте, Лев Давыдович. Не забудьте пригласить сюда господина Ульянова... впрочем, забыть или умолчать вы и так не сможете, теперь на ваших устах печать...
Лев Давыдович даже не стал спрашивать, что это значит. Они прошли мимо крохотного стража порога, вышли из коридора, и архивариус запер стальную дверь.
- Что ж, господин народный комиссар. - Жестом гостеприимного хозяина он обвёл набитые документами стеллажи. - Вы, кажется, желали ознакомиться и с другими секретными договорами бывшего царского правительства?
Лев Давыдович окончательно взял себя в руки. Кивнул отработанным величественным кивком.
- Да. Показывайте.
Чиновник впервые за разговор улыбнулся.
- Договоры с какой державой вас интересуют в первую очередь, господин народный комиссар? С Англией, Францией, Святым Престолом, Орденом Тамплиеров, Фондом SCP, Нибиру или Страной Эльфов?