Виктор Чесноков, ведущий вечернего авторского информационно-аналитического ток-шоу "По Чесноку", полетел за вакциной в Израиль, чтобы привиться не лоховским "Спутником", а нормальным "Пфайзером", как белые люди. Израильский паспорт у Виктора Давидовича имелся с тех пор, когда он был ещё молодым демократическим журналистом и разоблачал зажравшихся партократов так же ярко и смело, как ныне глобалистов и пятую колонну. Его организм, крепкий от природы, но уже подточенный алкоголем и кокаином, перенёс вакцинацию плохо. Ночью поднялся такой свирепый жар, и так стремительно, что Чесноков едва успел вызвать скорую, прежде чем отключился.
Он очнулся не в своей уютной вилле в Нетании и не в больнице, а под ясным небом на берегу моря. Воздух был свежайший, самочувствие великолепное, и Чесноков поначалу всерьёз решил, что умер и попал в рай. Но вокруг паслись не по-райски грязные и тощие козы, поодаль на холме громоздился глинобитный городок с дымящимися очагами, подтягивались глазеть на Чеснокова какие-то оборванцы в бедуинских одеждах, но говорившие почему-то на иврите... В общем, Виктор Давидович быстро понял, что попал в прошлое. Шок длился недолго. Его знания иврита хватило, чтобы с грехом пополам объясниться с аборигенами.
Чесноков не сделал бы блестящей карьеры в СМИ, если бы не обладал неотразимым обаянием и высокоразвитым социальным интеллектом - короче, если бы не умел уболтать кого угодно. Хотя бы и жестоковыйных древних евреев. Какой эпохи? Это пока было непонятно. Аборигены называли себя "Израилем" и "коленом Манассии", но какой сейчас век от сотворения мира, какой царь, цезарь или султан ими правит - они и сами не знали. Чесноков объявил себя потерпевшим кораблекрушение египетским торговцем (тут он не рисковал ошибиться - Египет существовал всегда). Наобещав, что вернёт со сказочными процентами, как только возвратится из Египта, он назанимал у всего городка серебряных монист и колец, которые ходили тут вместо денег. Купил осла, раба, припасов, приличную местную одежду (колпак как у гнома и полосатый балахон с бахромой до пят), и отправился в путь.
Конечно, не в Египет. Чесноков не имел склонности к бизнесу и вовсе не собирался становиться купцом. Он двинулся прочь от моря, в ту сторону, где, по словам раба, располагалась местная столица Самария. Единственная мыслимая карьера была при дворе. Чесноков рассчитывал стать при здешнем царьке, сатрапе или эмире, в лучшем варианте, советником по информационной политике, а в худшем - кем-нибудь вроде шута. Правда, он подозревал, что по местным понятиям это одно и то же.
По дороге, общаясь с рабом и местными жителями, он подтянул свой иврит и получше выяснил обстановку. Оказалось, что в Самарии сидит царь по имени Ахав. Чеснокову смутно помнилось, что это персонаж из Библии, и вроде как отрицательный. Что ж, возможно, оно было и к лучшему. Вряд ли Чесноков нашёл бы применение своим талантам при доблестном Давиде или мудром Соломоне. Они-то в пиаре не нуждались. А вот Ахав был в народе непопулярен: все бранили его бесконечные войны с сирийским царём Венададом, проклинали его сборщиков податей, а пуще всего - царицу Иезавель, "ненасытную блудницу сидонскую". Чуть не в каждом городке проповедовал какой-нибудь пророк - косматый громоголосый дядька в грязной овчине на голое тело, жуткий как старый бомж. Пророки тоже кляли Ахава и Иезавель, но больше напирали на нечестивость и поклонение Ваалу. Аборигены внимали как загипнотизированные, а Чесноков только головой качал. Очевидно, информационная политика Ахава велась совершенно провально, если вообще велась. Оппозиция в лице пророков полностью контролировала медийное поле. Работы был непочатый край.
Когда Чесноков наконец добрался до Самарии, там был в разгаре кризис. Самый авторитетный пророк Илия вышел на площадь перед дворцом и последними словами крыл царя и царицу. Толпа собралась несметная. Как быстро выяснил Чесноков, повод для возмущения был пустяковый: какого-то Навуфея казнили за оскорбления Бога и царя, а затем Ахав присвоил его виноградник. Пророки вещали, что Ахав только ради захвата виноградника и сфабриковал дело против Навуфея, а наущала его, конечно, ненавистная Иезавель. Илия неистовствовал:
- Так говорит Господь: на том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь! Так говорит Господь: псы съедят Иезавель за стеной Изрееля!
Чесноков уже беспокойно ждал, что взбешённая толпа сейчас разнесёт дворец, либо же Ахав бросит на неё воинов. Но случилось нечто совсем неожиданное. Сам Ахав вышел на площадь - один и без оружия. Илия замолчал, толпа затихла, а царь рухнул на колени, разодрал на груди балахон, завыл, ударил лбом оземь и обмазал голову пылью. Толпа ахнула, а Чесноков горестно вздохнул. Как можно вести контрпропаганду против пророков, когда сам царь настолько ими распропагандирован? Как можно продать ему себя в качестве мастера информационных войн, если Ахав уже сдался, уже готов платить и каяться? Чесноков понял: придётся пробиваться через Иезавель, иначе никак. Чужеземную и иноверную царицу слишком ненавидят, ей отступать некуда.
Сидонянка почти не покидала дворца, так что Чеснокову пришлось несколько дней караулить. Хорошо хоть здесь не было никакого подобия спецслужб, а то наверняка бы сцапали по подозрению в подготовке теракта. Но вот наконец Иезавель, закутанная в покрывало, со свитой служанок и евнухов отправилась приносить жертвы в священную рощу Ваала. Момент настал. Чесноков подбежал и крикнул:
- Госпожа моя, выслушай! Я знаю, как заткнуть рот Илии и остальным, злословящим тебя!
Царица остановилась. Она не удостоила его словом, но что-то шепнула евнуху-охраннику. Евнух бросил вполголоса:
- Сегодня ночью, как взойдёт луна, жди у калитки сада сикомор. Тебя проводят.
Чеснокову совершенно не нравилась эта атмосфера гаремных заговоров. Тут слишком пахло ядами, накинутыми во тьме удавками и перерезанными глотками. Но никакого иного пути в придворные он не видел, и потому явился в назначенное время куда сказали. Глухими тропками евнух проводил его в укромный уголок сада. Там ждала Иезавель. Она была одета по-домашнему, в одно платье без покрывала, и оказалась молодой и красивой, особенно при свете луны.
- Говори, египтянин! - приказала она. - Как одолеть пророков?
- Во-первых, - начал Чесноков, - найми людей, которые будут распространять по базарам выгодные тебе слухи. Пусть они говорят, что Илия и остальные пророки подкуплены Венададом. Не сирийцы ли желают раздоров и ослабления Израиля? Другие наёмные болтуны пусть спорят с ними и доказывают, что пророки подкуплены Иосафатом, царём иудейским. - (Чесноков успел уже основательно изучить местную геополитику). - Ведь пророки учат народ поклоняться одному Яхве и не посылать даров ни в какие храмы, кроме иерусалимского - а кому выгодна такая проповедь? Пусть третьи болтают, что одно другому не мешает: что Иерусалим и Дамаск, мол, заключили тайный союз против Самарии, как уже было при царе Иеровоаме, и натравили на нас пророков, подучив крамольным речам. Пусть у простаков ум за разум зайдёт от этих споров. Пусть они даже не поверят твоим болтунам - важно только вложить в их головы сомнение: "вся эта история с пророками нечистая, за ними явно кто-то стоит, только дурак будет полностью доверять им..."
- Но устами пророков говорит Яхве! - ужаснулась Иезавель. - Бог Израиля - не мой бог, но он силён, его нельзя оскорблять!
- Госпожа моя, поверь, Яхве тут ни при чём. Пророки просто умеют говорить властно, красиво, убедительно. Найди мне людей с лужёными глотками, и я за несколько дней научу их пророчить ничуть не хуже. Да нет, даже лучше, гораздо лучше! И эти лжепророки будут проповедовать к вашей выгоде. Они скажут: "Нет царя благочестивее и боголюбивее Ахава, а что он поклоняется Ваалу - так это хитрая уловка, чтобы привлечь Сидон на нашу сторону в борьбе против Иудеи и Сирии. Как только Иерусалим будет наш, а Дамаск разрушен - от Ваала избавимся. Вы недовольны высокими налогами? А как иначе содержать войско и строить крепости, как иначе выстоять против злодеев Иосафата и Венадада? Возмущены, что Ахав казнил этого крамольника Навуфея? Вы что, и вправду думаете, что великий государь это подстроил ради какого-то виноградника? Не будьте глупцами! Зачем царю жалкий виноградник, когда ему и так принадлежит вся страна?" - Чесноков перевёл дыхание. Он был в ударе. Царица слушала с открытым ртом; её красота и романтическая обстановка изрядно подзаряжали чесноковское вдохновение. - И даже если не все поверят лжепропрокам, - продолжал он, - по крайней мере пошатнётся доверие к пророкам. Простаки зачешут головы: "Какие же пророки настоящие - старые или новые? Через тех или через этих говорит Бог Авраама, Исаака и Иакова?"
- Я боюсь прогневить его! - дрожащим голосом проговорила Иезавель.
"Что за дура!" - выругался про себя Чесноков. - Ничего не бойся, госпожа моя. - Он взял Иезавель за руку. Царица не отняла руки. - Господь Ваал с тобой. Ваал знает, что ты ратуешь ради любви к нему. Ваал защитит тебя.
- Благодарю, - сказала царица. Теперь она, кажется, успокоилась. - Ты воистину мудр как змей, а твои советы - яд, сваренный из слов. Я всё передам Ахаву. И если будет на то воля Ваала, мы сделам по слову твоему. Чего ты хочешь в награду, египтянин? Золота?
Никакого золота. Ни разу не вариант - Чесноков понимал это с самого начала. Какой толк от богатства в родоплеменном обществе, если тебя не защищает ни сильный род, ни властный покровитель? Золото отнимет первый встречный бандит, а если нанять охрану - отнимет сама же охрана.
- Нет, госпожа моя, - сказал Чесноков, - не золота.
- Возлечь со мной?
А вот этого он не ожидал.
- Э-э... нет, госпожа моя. - Чесноков выпустил её ладонь. Он не отказался бы, но всё-таки хотел большего. - Ты прекрасна как кедры Ливана, но разве я посмею обесчестить царское ложе? Я прошу должности царского советника. Я хочу и впредь помогать своей мудростью Ахаву и тебе, госпожа моя.
- Ах, советника, - произнесла Иезавель таким тоном, что у Чеснокова похолодело внутри. "Ошибка! Ой, ошибка! Золото, надо было брать золото..." - Хочешь быть царским советником? Держать свой змеиный язык близ ушей Ахава? Не бывать тому. - Царица звонко хлопнула в ладоши, и евнух молниеносно возник из тьмы. - Этот разбойник пролез в сад и хотел взять меня силой. Убей его.
Чесноков не успел издать даже первого звука того, что могло бы стать мольбой, лепетом оправдания, криком ужаса... Бронзовый клинок сверкнул в свете луны. Что-то со страшной силой ударило в грудь, перебило дыхание...
Он очнулся под стерильно-белым потолком, с катетером капельницы в вене.
Бред. Конечно, всё это был горячечный бред.
Однако же слишком яркий бред. Слишком реалистичный и убедительный. Чесноков никому не рассказал о своих видениях - может, подсознательно опасался, что это придаст им реальности?... Нет, конечно, нет. Что за дичь!
Виктор Хирамович выздоровел и вернулся в Москву, к своей работе на телеканале. В его жизни ничего не изменилось. Разве что он сделался набожнее: стал читать религиозные книги, ходить в капище на Малой Бронной и жертвовать жрецам Ваала вдвое больше денег, чем до поездки в Ханаан.