Что чувствувет человек, приезжая в город, где прошло его детство...?
Волнение? Смятение? Страх?
Столько всего позади...
А много ли еще осталось дней-ночей впереди , неясно.
В этом городе жизнь казалась бесконечной, старость и смерть далекими, мир - вечным, и казалось, что нет ничего невозможного.
Через 30 лет человек проходит по узким улочкам, вдыхает запах старых зданий, которые пахнут как старые люди - не плохо, не хорошо, просто по-другому, ищет и не находит в толпе знакомые глаза, улыбки. Все другое.
Нет, не все. В запутанном лабиринте улочек высокий мужчина в длинном темном пальто вышел к музыкальной школе, где сыграл свою первую гамму. Одноэтажная, почти вросшая в землю, покрашенная-побеленная. И дуб тот же, совсем старый, уже раскидистый исполин, но камня нет. Человек разволновался. Камень...
Вот он шагает с бабушкой к школе. Бабушка в нарядном платье, и мальчик в белой рубашечке и блестящих ботинках. Они заходят в класс. Лицо первой учительницы, строгие глаза за очками. Как же ее звали?... Нет, он не помнит. Зато помнит руки бабушки. Она крепко держит его за руку. Он не хочет ее отпускать, но бабушка подталкивает его в класс.
Сидя в классе за роялем, он видел бабушку во дворе. Каждый день она приводила его на уроки, усаживалась на огромный камень по дубом, доставала моток пряжи и спицы. Ее руки летали с немыслимой скоростью, спицы выписывали замысловатый узор. Даже когда он стал постарше, бабушка сопровождала его на занятия. Ему было неловко перед сверстниками, он старался идти быстрее, так, чтобы пожилая женщина не могла его догнать. Ей приходилось почти бежать за ним, лицо у нее становилось розовым, волосы вбывались из-под вязанной шапки, а он шагал и не оглядывался, делал вид, что идет вовсе не с ней.
За время его учебы в этой школе вся семья, да и многие знакомые и родственники обзавелись вязанными свитерами и жилетами. Со временем валун во дворе стал местом проведения занятий вязального кружка. Сначала дворничиха и вахтерши школы сидели рядом с бабушкой, изучая ее узоры. А потом и учителя стали выходить на переменах к ней, зажав под мышками сумочки с торчащими оттуда спицами. Бабушка терпеливо показывала, считала петли и поправляла. Ему было неловко и за это тоже. Сидела бы и вязала дома! Но нет, она прибегала к школе за ним, садилась на валун и вязала. На спицы она почти не смотрела, так как почти ослепла, петли считала, откидывая их пальцами. Смотрела она всегда на окна школы, а когда звенел звонок, то на дверь, выискивая его в толпе орущих мальчишек и девчонок.
А он принципиально не ходил на улицу на перемене. Играл с ребятами в коридорах. Учителя гнали их на улицу, тогда он возвращался в класс и стоял у окна, с завистью глядя на других детей. Иногда бабушка откладывала вязание, вставала и подходила к какому-нибудь плачущему малышу, склонялась над ним. Он не мог слышать, что она говорила, но видел, как она качает головой, вынимает из кармана пальто конфету и сует малышу в руку. Она всегда носила в кармане дурацкие карамельки. Сама она их не ела, у нее был сахарный диабет. Она подкладывала эти конфетки в карманы его курточек, а он выкидывал за углом.
Он стыдился вязанных ею свитеров. Другие мальчики носили модные рубашки с, а его одевали в вязанную одежду с "колосками" и "шышечками".
После школы он занимался дома, разучивая сложные пьесы и этюды. Иногда в изнеможении он падал на пол, мышцы в руках звенели. Он сворачивался в маленький клубочек и плакал. Мягкими руками бабушка гладила руки и делала теплые ванночки, куда он опускал свои горящие кисти.
Она не умела печь блины и шарлотки, как другие бабушки. Ей были неведомы рецепты сложных салатов и соусов. Зато пекла, по одной ей ведомым рецептам, какие-то свои рогалики с солью, пирожки с крученым яблоком и малиновым вареньем, пироги
с пшеном и капустой. Стоило ему только поныть и уже на столе красовался ее фирменный пирог с картошкой и зеленью.
Ее не стало ранней весной. Он учился в десятом классе, когда после нового года она заболела. Пару раз она еще пыталась брать сумку со спицами и выходить из дома. Он был слишком высок, ему приходилось идти, наклонив одно плечо и присогнув ногу, бабушка висла у него на руке и, закусив губу, медленно шла. Ему хотелось взять ее на руки и нести, она не позволяла.
В последний раз она поднялась с постели, чтобы пойти на его выступление. Он играл концерт с симфоническим оркестром... Мужчина наморщил лоб, пытаясь вспомнить, какой концерт он тогда играл. Это был первый концерт Рахманинова! Он играл только для нее. Ему хотелось, чтобы она гордилась им. Чтобы увидела, что он "стал человеком". Что она не зря для него старалась. Что мальчик из бедной семьи, в которой его фортепиано было самой большой ценностью, сумел чего-то добиться.
Но когда после триумфального выступления он наконец продрался сквозь поздравлявших его учителей и спустился в зал с охапкой цветов, то не нашел ни родителей, ни бабушки. Как был, в белой рубашке, галстуке-бабочке и концертных лаковых туфлях, по снегу он бросился домой. Около дома стояла машина "скорой помощи". Больше бабушка не приходила в сознание и через два дня умерла.
Всю ночь он просидел в комнате, где на кровате под простыней лежала она. Она стала такой маленькой, что несколько раз ему казалось, что она исчезла под простыней. Может, пока он в забытьи откидывал голову, она встала и вышла из комнаты?.. Может, врачи ошиблись?... Он откидывал белую ткань. Ее лицо с повязанным под подбородком платком было бледным и спокойным. Он целовал ее холодный лоб.
На похоронах он не плакал. Когда мулла закончил читать коран и велел выносить ее тело, он тоже подошел и подставил плечо. Нес, ступая аккуратно. Бережно опустил на дно кузова грузовой машины.
На поминки собралось много народу. Хотя бабушка уже давно жила в городе с детьми, целым автобусом приехали ее бывшие односельчане. В доме было тесно, люди вставали, уступали друг другу место за столом. Пришли какие-то дальние родственники с детьми и внуками.
Люди рассказывали, вспоминали бабушку. Ему показалось, что они говорят не о его бабушке - маленькой, высохшей ласковой старушке, а о ком-то другом. В их воспоминаниях она представала сильной, мудрой женщиной с огромным сердцем, которого хватало на всех: и родственников, и соседей. Младшая бабушкина сестра, сама уже старуха, мяла в руках белую тряпку и глядя в одну точку рассказывала, как узнав о том, что их семье грозит расстрел по ложному доносу, юная бабушка в одну ночь утащила на закорках маленьких брата и сестру, больную мать и почти ослепшего отца из родного села. И тащила на себе, и утащила почти на другой край страны, и спасла. И трудилась, и подняла на ноги и брата, и сестру, да и их детей тоже...
Никогда он не думал, что будет так скучать по ней. Его мир опрокинулся. Музыка ушла из его сердца. На носу были выпускные экзамены, а он целыми днями сидел на камне под дубом...
Мужчина вздохнул и зашагал к школе. В холле на первом этаже на доске "Наша гордость" он увидел свою фотографию тридцатилетней давности.
В приемной директора стол секретарши пустовал, и ему пришлось зайти напрямую. Директор школы оказался пожилым человеком с открытым лицом.
Мужчина представился. По лицу директора было видно, что это имя ему ни о чем не говорит.
- Я учился в этой школе. Давно...
Тут что-то пробежало по лицу собеседника, подбородок его слегка вытянулся:
- Так Вы...
- Совершенно верно.
- Но мы слышали, что Вы живете за границей... Вы же теперь мировая знаменитость!
- Живу я, действительно, за границей. Вчера в столице проходили мои концерты. А в этом городе у меня осталась одна родственница, и я решил проведать свою школу.
Директор теперь стоял, не за своим столом, а рядом со стулом, на котором сидел гость.
- В благодарность за все, что дала мне школа, я намерен учредить премию для одаренных старшеклассников из небогатых семей. Отобранные мной ученики получат возможность ездить на международные конкурсы, концерты, приезжать ко мне в Германию на мастер-классы... Как говаривала моя бабушка, жизнь скоротечна, успей сделать добро... Могу я просить Вас помочь мне?
Мужчина глянул в окно. Под старым развесистым дубом стояла маленькая пожилая женшина в сером пальто. Вытянув шею, она смотрела на окна школы. Мужчина прищурился, встал и подошел к окну, вынул из кармана пиджака очки. Женщина радостно помахала рукой. Мужчина медленно поднял руку. Из здания школы, весело размахивая портфелем, выбежала девочка лет восьми с двумя хвостиками... Мужчина улыбнулся, снял очки и отвернулся от окна:
- Как Вы думаете, мы успеем завтра послушать всех детей?..
Девочка с веселыми хвостиками выбежала за ворота, запрыгнула в белый автомобиль, который ждал ее на дороге. Машина тронулась с места.
Пожилая женщина в сером пальто еще какое-то время простояла, глядя на здание школы. Вытащила из кармана белый мятый платок, вытерла глаза. Нерешительно повернулась и зашаркала вдоль забора по тротуару. Дойдя за угла здания, она еще раз оглянулась, постояла, скрылась в арке между домами...