Иен Дарья : другие произведения.

Юнда. Юдан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вокруг энергоресурсной планеты Юдан крутятся две орбитальные станции, ведущие за планетой неусыпное наблюдение. В Обозначенной Вселенной обитают лишь три расы: людей, анжеров и сатенов, и все они считают, что Юдан безопасна и пуста. Но так ли это на самом деле? И что случится, если чуждая разумная жизнь Юдана попадает на наблюдательную станцию?
  Часть 1. Над землей. Орбитальная станция Тиферет. Глава 1. День от
   
  Я открыл глаза, и глубокая беззвездная чернота распахнулась передо мной.
  - Сколько я просил тебя не спать на работе? - укорил меня хрипловатый голос Эктора.
  - Это что, симуляция? - мрачно поинтересовался я, снова закрывая глаза.
  - Ага, - судя по звуку, Эктор закинул ноги на приборную панель. - Я сначала хотел тебе голую тетку подсунуть, но голая тетка - это же не страшно.
  - Эй, я верность храню, вообще-то, - напомнил я.
  - Ага-ага, - рассмеялся напарник, - до гроба. Подарить тебе пояс верности? Александр соберет из подручных средств.
  Я не ответил, обиженно поджав губы - моего чувства юмора обычно не хватало, чтобы вести словесные баталии с Эктором хоть сколько-нибудь успешно.
  - Убери свою симуляцию, - попросил я после паузы, когда Эктор перестал всхлипывать от смеха.
  Защелкали клавиши, я почувствовал, как спадает едва заметное давление на виски, и открыл глаза.
  Наблюдательный пост был ярко освещен, впереди, на обзорном экране, расстилались бесконечные барханы планеты Юдан с черными точками буровых установок и сложных многоярусных систем для добычи черного песка. На горизонте высились продолговатые остовы энергосиловой границы. Если дать максимальное приближение, можно было рассмотреть переносной город с маленькими, будто игрушечными, движущимися фигурками горняков. Когда Эктор сбегал на свидания и я дежурил один, я мог подолгу разглядывать их, пытаясь придумать, как они живут там, под недобрым палящим солнцем Шеата. Структура Юдана была нестабильной, изменчивой, песчаные барханы оседали и поднимались без видимых причин, черный песок то всплывал на поверхность, то снова погружался в глубину планеты. Густая сеть переносных городов постоянно меняла структуру, то расползаясь по всей нашей половине планеты, то собираясь в одной точке. В том, чтобы наблюдать за этим, было что-то завораживающее.
  - Хотел бы я туда однажды спуститься, - вполголоса заметил Эктор, вгрызаясь в яблоко - есть на наблюдательном посту было строжайше запрещено.
  Я только пожал плечами.
  Мне спускаться на планету было нельзя. Ни в коем случае. Ни на какую. Моим уделом были орбитальные станции, космические корабли и любые другие объекты с искусственной атмосферой. Вершина цивилизации, полное обеззараживание и стерильная чистота. Как в морге, в общем.
  - Я тоже, - вздохнул я. Мне хотелось спустить на какую угодно планету, не обязательно на Юдан. 
  - В скафандре? - ласково улыбнулся Эктор.
  - Ущербных дразнить нехорошо, - мягким голосом укорил Эктора неслышно появившийся на наблюдательном посту Исотр`а.
  Эктор тут же спрятал яблоко под приборную панель и с легкой заминкой поставил ноги на пол. Исотр`а на его манипуляции не отреагировал.
  Высокий, тонкокостный, с белесыми заплетенными в длинную косу волосами, похожими на нитки стекляруса, а не на органическую материю, и в плотно прилегающих к лицу очках-хамелеонах, анжер походил на какого-нибудь музыканта или деятеля сцены, но никак не на штурмана высочайшего класса. 
  - Я не ущербный, - напомнил я.
  - Да, прости, тебе просто нельзя спускаться на планеты, - без выражения согласился Исотр`а, склоняясь над боковой частью приборной панели.
  - У нас на Земле говорят, что анжеры похожи на богов, - невпопад проговорил Эктор, недавно вернувшийся из командировки домой.
  - Чем? - Исотр`а повернулся к нему. Любопытство на малоэмоциональном лице анжера выглядело странно - как будто он изо всех сил пытался вспомнить, как его изображают люди и сделать что-то такое же со своим лицом.
  - У нас все, что не из нашего мира, сначала называют богами, - заметил я. - А потом уже разбираются.
  - Ага, - поддержал Эктор. - Попробуй посадить корабль куда-нибудь в Африке. Тебя тут же назовут богом, наденут корону из перьев и будут ритуально убивать девственниц.
  - Обязательно девственниц? - с каменным лицом уточнил Исотр`а.
  - Иначе нельзя, - поддакнул я.
  Эктор расхохотался, уткнувшись лицом в приборную панель и случайно нажимая ряд клавиш - частокол силовых установок на границе тут же приблизился.
  - Бессмысленный какой-то разговор, - заметил Исотр`а, перегнувшись через смеющегося Эктора, чтобы вернуть обзорному экрану нужный масштаб.
  Эктор не обиделся, просто достал спрятанное яблоко и продолжил грызть. Анжер покосился на него и попытался что-то сделать с лицом, кажется, закатить глаза - безуспешно.
  - Наши боги могли совершать чудеса силой мысли, - сказал я невпопад, когда Исотр`а уже направился к выходу.
  Анжер остановился, посмотрел на меня долгим взглядом и очень по-человечески дернул плечом.
  - Наши тоже.
  
  Хирой положил на клавиши цепкие удлиненные пальцы, перебрал, как будто играл на музыкальном инструменте, и повернулся к остальным находящимся на капитанском мостике членам экипажа.
  - Есть сигнал, - откликнулась Тахико, поймав его взгляд. - Прерывистый. Помехи.
  - Какой сигнал-то? - нетерпеливо поинтересовался Хирой.
  - SOS, - скучным голосом отозвалась Тахико. - На двух языках.
  - Чей? - спросил Син`ешаль.
  Тахико замерла на секунду, глядя вперед пустыми глазами.
  - Шаттл сатенов класса Нагас, - отчиталась она.
  Стоящий за ее спиной Син`ешаль медленно, один за другим, сомкнул длинные пальцы на спинке ее кресла. Хирой поежился - по анжерам невозможно было прочитать их эмоции, и то, как реагировал Син`ешаль на простой сигнал бедствия откровенно пугало.
  - На вашем, - ответила на незаданный вопрос Тахико. - И на языке сатенов.
  - А на нашем нет? - полюбопытствовал Хирой и тут же дернул себя за язык: пустые, будто искусно расписанные белые шарики, вставленные в глазницы, глаза Син`ешаля уперлись в него.
  - А на нашем нет, - так же без выражения согласилась Тахико и склонила голову к плечу, чтобы не отходили густо вплавленные по всей поверхности виска точки контактов. - И на унисе нет. Дать им ответ?
  - Нет, - после долгой паузы отозвался анжер. - Пока нет. Хирой... - человеческие имена в его исполнении звучали странно, как будто часть букв он не мог выговорить, и заменял на наиболее близкие в своем собственном языке. "Кхироу". - Возьми камеру на манипуляторе, дай мне картинку.
  Хирой обреченно вздохнул, сунулся пальцами в клавиши приборной панели. Перед глазами пронесся ряд цифр. Есть.
  - У нас всего четыре камеры на манипуляторах, - напомнил он Син`ешалю. - Остальные в ремонте.
  - Хроническом, - очень по-человечески вздохнул анжер, и Хирой удивился тому, что у него вдруг прорезалось чувство юмора. - Я вызову ремонтную бригаду, когда повреждения станции станут подходить к критическому уровню.
  - Это у анжеров такие правила? - неожиданно для самого себя взъелся Хирой.
  - Что? - не понял Син`ешаль.
  Хирой, отвернувшись, уткнулся в экран.
  - Хирой, пожалуйста, камеру на манипуляторе, - спокойно повторил Син`ешаль. - После смены к Александру и сутки отдыха.
  - Что я Александру скажу? Ругаюсь во время работы - неисправен? - буркнул Хирой.
  - Это приказ, - равнодушно добавил анжер.
  - Дьявол крылатый, - раздраженно пробормотал Хирой себе под нос, и уже громче возвестил: - Есть камера.
  - Тахико, - "Ткакхико", - координаты.
  - Нагас-четыре, принят ваш сигнал. Мы - орбитальная станция Тиферет. Требую ваши координаты, - механическим голосом отозвалась Тахико.
  Помолчала недолго, прикрыв глаза, потом мягко повела головой, щелкая механическими сочленениями позвонков.
  - Есть вход в общую сеть. Хирой, передаю тебе координаты. Взять камеру?
  - Я сам, - хмыкнул Хирой, погладил джойстик, как гладят живое существо, щелкнул большим пальцем по кнопке, раскрывающей на экране обзор камеры, и медленно двинул послушный манипулятор в сторону названных координат.
  Нагас выглядел чудовищно. Изуродованный, как живое существо, порванное собаками, он тяжело переваливался, судорожно дергаясь в мучительной попытке продвинуться вперед. Из нагаса клочьями торчала обшивка, двигатели были выворочены, а подвижные опорные сочленения переломаны и расплющены. Юркий и подвижный некогда нагас сатенов теперь напоминал настоящего земного нагаса, которого хорошенько приложили ботинком, но не добили.
  - Хорошо его уделали, - прокомментировал Хирой, давая приближение.
  Син`ешаль подошел ближе, Хирой почувствовал, как анжер сомкнул пальцы на спинке его кресла точно так же, как проделывал это несколько минут назад с креслом Тахико. От близости этого существа было почти физически неуютно.
  В рубке повисла гнетущая тишина, нагас сатенов косил вправо, но все равно упорно приближался к орбитальной станции анжеров.
  - Они требуют связь, - безразлично напомнила Тахико. - Связаться с их орбитальной станцией?
  - Да, - хмыкнул Хирой.
  - Нет, - сухо отозвался Син`ешаль.
  Он протянул руку, вскрыл порт на затылке Тахико и, подключив в открывшееся, пестрящее портами нутро, штекер наушников, надел их на голову и поднес микрофон к губам.
  Языка анжеров Хирой не знал, Тахико смотрела в обзорный экран перед собой пустыми глазами, и он не стал просить ее перевести разговор, вместо этого принявшись разглядывать нагас сатенов. При максимальном приближении были видны трещины на непробиваемом стекле, горючее хлестало откуда-то из пробоины, фонтаном замерзая в космическом холоде. Пилотировать нагас у сатенов, кажется, не выходило - он то и дело останавливался, сбивался с траектории и норовил опрокинуться навзничь, потом снова восстанавливался и мучительно медленно двигался вперед.
  - Это Хаборилл, - сказал Син`ешаль, ни к кому конкретно не обращаясь. Мягко выдернул штекер из шеи Тахико - девушка тут же заморгала, как будто ее включили - и отложил наушники. - Им не хватит топлива, чтобы долететь хоть куда-нибудь, кроме нас. У них на борту двое раненых, нагас неуправляем.
  - Но как-то же они летят, - буркнул Хирой.
  - У них Шираи, - пояснил анжер, как будто это все объясняло и, поймав непонимающий взгляд Хироя, неохотно проговорил: - Он псевдополиморф.
  - Что? - похлопал глазами Хирой.
  - Псевдополиморфизм позволяет абсолютную синхронизацию с любым без исключения объектом, - ровным голосом сообщила Тахико. - Синхронизация идет на всех уровнях, в том числе на уровне нервных и болевых центров и всех уровнях восприятия. Это врожденный эффект, доступный только сатенам.
  - Что значит "синхронизация на всех уровнях"? - тупо спросил Хирой. Потом перевел взгляд с оплетенной проводами Тахико на ползущий нагас. - То есть этот Шираи ведет нагас так?
  - Да, - вместо Тахико ответил Син`ешаль. - И он чувствует его боль как свою.
  
  "Внимание!" - написала орбитальная станция Тиферет на обзорном экране.
  - Я весь внимание, - отозвался Эктор, подбираясь, как перед прыжком.
  - Смотрю на тебя, Тиферет, - сообщил я.
  "Производится ручная стыковка. Не входить в систему манипуляторов. Покинуть стыковочные шлюзы. Внимание! Возможна тряска. Стыкуемый корабль поврежден".
  - Зануда, - прокомментировал Эктор.
  Я подтянул микрофон от наушников, дунул на пробу и набрал на панели нужный код.
  - Тахико, там Хирой показывает класс? - полюбопытствовал я.
  - Хочешь посмотреть? - безэмоционально откликнулась полукиборг.
  - Покажешь, Тах?
  - Обзорный экран, - отозвалась она и отключилась.
  
  Гибкие щупальца манипуляторов с магнитными "пальцами" вынырнули откуда-то из недр станции, приподнялись змеями, ощупывая темноту космоса чуткими антеннами ультраволнового диапазона. Помедлили пару секунд и уверенно двинулись к подрагивающему нагасу.
  Это было красиво и почти так же страшно: нагас дернулся в сторону, задрожал, а потом остановился и замер, поджав поломанные лапки опор. Манипуляторы ощупали его, как змеи ощупывают добычу, погладили изуродованные бока, выбрали точки и вцепились, как зубами, магнитными пальцами.
  Нагас вздрогнул последний раз и затих, сдавшись.
  
  - Эктор, - сказал я, как мог проникновенно.
  Не сработало - Эктор вопросительно повернулся ко мне, явно сдерживаясь, чтобы не ухмыльнуться.
  Я вздохнул, потом скосил глаза на обзорный экран, где змееподобные щупальца манипуляторов терзали нагаса, неумолимо притягивая его к станции.
  - Ты знаешь, что покидать наблюдательный пост строжайше запрещено? - полюбопытствовал Эктор. - Син`ешаль меня поимеет. В зад.
  - А разве Син`ешаль в курсе, что так можно? - фыркнул я.
  - Он давно работает с людьми, - Эктор закинул ноги на приборную панель, только по счастливой случайности не задев клавиши. - Он еще не то умеет.
  - Зато ты будешь первым, кого поимел анжер. С тебя диссертации будут писать. Только представь. И кино снимут - это уж обязательно.
  - Скотина ты, Люк, - заметил Эктор. - Тупая и неблагодарная.
  Тут только я догадался, что ему тоже очень, просто ужасно хочется посмотреть на то, как пристыкуется нагас сатенов и на самих сатенов вблизи. Но, если оставив пост на одного наблюдателя, перед Син`ешалем еще можно было хоть как-то оправдаться, то покинувшим его вдвоем грозил выговор с занесением в личное дело или, если Син`ешаль окажется в плохом настроении - пожизненное запрещение на работу, требующую внимания и точного исполнения.
  - Давай я тебе Альму пришлю? - предложил я, чувствуя некоторое раскаяние, не способное, впрочем, изменить моего решения.
  - Пришлет он, - буркнул Эктор. - Иди уже, расскажешь мне потом.
  Я кивнул и едва ли не бегом выбежал с наблюдательного поста.
  
  Перед шлюзом, за которым автоматика пристыковывала нагас сатенов к Тиферет, собралось не так много зрителей. В основном люди, ни киборгов, ни анжеров происходящее не интересовало.
  Единственным анжером был Син`ешаль. Он стоял впереди, так, что между ним и любопытствующей толпой оставалось пространство в несколько шагов. Син`ешаль покосился на меня неодобрительно, но ничего не сказал и я понял, что наказание будет отложено, а может и не последует вовсе.
  Я нашел в толпе Альму и подобрался ближе. Девушка неловко улыбнулась, перебросила на плечо длинную косу и принялась теребить ленту.
  - Там Эктор один дежурит, - я сделал неопределенный жест в сторону наблюдательного поста.
  - А ты сбежал сюда? - уточнила наблюдатель осторожно.
  - Я не мог не, - сознался я. - Я думал, может быть, ты меня заменишь?
  - Мне в ночь, - напомнила Альма.
  Я понимающе кивнул: наблюдать за планетой сутки тоже было запрещено - внимание слишком рассредоточивалось.
  - Могу заменить тебя в ночь, - предложил я, чувствуя, что говорю слишком громко.
  - И дежурить с Альги? - улыбнулась Альма.
  Альги был ее братом с неудачной генной модификацией, подробности которой не знал никто, кроме, наверное, самого Альги и Альмы. О его проблемах в личном деле были написаны только два предложения: "Неудачная генная модификация. Опасен". Во многом неуправляемый, болезненно-правильный, грубый и злой, Альги не пользовался симпатией никого из жителей орбитальной станции. На Тиферете его оставили только потому, что Альма поручилась за него и вытаскивала из любых передряг. Ну и еще, потому что Син`ешаля Альги слушался, как отца.
  Разумеется, этих причин было вовсе недостаточно для того, чтобы держать на дорогущей станции потенциально опасное существо и вскоре наиболее любопытные, такие, как Эктор, начали копать, пытаясь узнать ту информацию об Альги, которая была тщательно скрыта. К немалому удивлению всех заинтересованных, Альма сдалась раньше, чем им удалось найти что-нибудь по-настоящему стоящее. Именно она рассказала, что "неудачная генная модификация" в досье ее брата - только прикрытие, за которым скрывается солдат младшего спец-класса, переведенный на Тиферет с целью защиты работников станции от возможной атаки извне или изнутри.
  Эта версия была правдоподобнее остальных - всем известно, что модифицированных солдат младших классов часто отправляют на орбитальные станции для охраны, предварительно психологически "привязывая" к компетентному "ведущему", которого "ведомый" солдат слушается безоговорочно. Несмотря на это, особой любви к Альги никто не питал. Правда, боялись его теперь тоже только для виду - без очевидной опасности "ведомые" солдаты были безобиднее котят.
  - Альма, милая, у нас скоро будет толпа сатенов на станции, а ты пугаешь меня своим братом? - искусственно рассмеялся я.
  - Мой брат может быть хуже всех этих сатенов вместе взятых, - холодно откликнулась Альма. - До конца твоего дежурства, - она сверилась с мерцающим на запястье коммуникатором, - четыре часа. Ты отдежуришь за меня - с полуночи до четырех.
  - Проведешь по документам? - спросил я с надеждой.
  Альма посмотрела на меня долгим взглядом, и я пожалел, что предложил подежурить за нее. Несколько лет назад я проявлял по отношению к ней определенный интерес, тут же испарившийся при появлении на горизонте ее брата. Альма с тех пор безоговорочно выполняла все мои просьбы, и вся ее показная грубость и неохота были призваны скрыть симпатию, которую она проявляла ко мне. Будь я большей сволочью - не преминул бы воспользоваться ее особым ко мне отношением, но я действительно хранил верность, хотя потешался надо мной не один только Эктор.
  - Проведу, - улыбнулась Альма так, как улыбалась только мне.
  Я кивнул, выдавив из себя улыбку. 
  Я не заметил, как она ушла.
  
  "Внимание, - написала Тиферет на табло над шлюзом, - стыковка произведена. Идет обеззараживание объекта".
  - Зачем? - поинтересовался кто-то в толпе. Муха кажется.
  - В космосе мно-ого того, что может быть опа-асным, - произнес Александр, входя в коридор. Голосовой аппарат у него немного зависал, но на станции не было специалиста, способного починить высококлассного андроида устаревшей модели, - для живых о-организмов.
  "Обеззараживание объекта произведено", - буквами сообщила Тиферет.
  - Информацию, лейсаан, - запросил Син`ешаль в микрофон, подключенный к порту у шлюза.
  "Лейсаан" на языке анжеров означало "детка".
  "Объект поврежден. Ремонту не подлежит. Взлет невозможен. Работоспособной электроники на борту не больше шестнадцати процентов. Четыре живых объекта. Все повреждены. Двое в тяжелом состоянии. Степень и причины повреждений разные. Трое способны передвигаться самостоятельно. Открыть переборку, лаоконоон?"
  Раздраженный от того, что система называла и искусственный нагас и живых сатенов одинаково - "объектами", я не сразу обратил внимание, что к Син`ешалю она обращается лично, так, как никогда не обращалась ни к кому другому. "Лаоконоон" на языке анжеров значило "дорогой".
  - Да. Кислород в шлюз. Открывай переборку. Пусть выходят по одному.
  "Стабилизация шлюза, - отчиталась Тиферет. - Равновесие давлений соблюдено. Кислород подан. Открываю".
  Син`ешаль кивнул, отложил микрофон и шагнул к шлюзу как раз тогда, когда металлические лепестки разошлись, открывая проход.
  Я видел сатенов по видеовизору, смотрел их фильмы в мировой сети и читал книги, я сталкивался с ними на орбитальных станциях, на которых работал до Тиферет, и какое-то время даже пытался изучать их ранговую систему и особенности. Только это было давно, и до сегодняшнего дня я никогда не видел сатенов-пилотов и уж, разумеется, никогда не видел сатена-капитана.
  Сатен был высоким, почти таким же, как Син`ешаль, но при этом оказался почти в два раза шире, отчего выглядел крупнее и мощнее. Затянутый в черную хламиду, туго обтягивающую широкую грудь и спадающую складками на пол, он двигался, как будто плыл. У него было скуластое некрасивое лицо с острыми чертами и бледные, будто мраморные, губы. Голову сатена венчали рога, громадные и даже со стороны тяжелые. Рога чуть поблескивали, цветом напоминая обсидиан, и казалось, не имели ничего общего с живой материей.
  Гость не протянул Син`ешалю руку, как это было принято у людей, а склонился в подобие поклона, неожиданно легком и изящном для своей комплекции.
  - Недобрый день, Хаборилл, - холодно поприветствовал его анжер.
  - Недобрый, - согласился сатен, разгибаясь и цепко оглядывая толпу встречающих за спиной анжера. Глаза у него были чернильно-черные и напоминали жидкость, плещущуюся в глазницах. - Нам нужна помощь, маар Син`ешаль.
  Слова "маар" я не знал. "Капитан?" "Друг?" "Враг?"
  - Я отправлю вас на вашу орбитальную станцию при первой же возможности, - сообщил анжер, не двигаясь с места и тем самым не давая Хабориллу пройти вглубь коридора.
  - Это будет не очень верно с твоей стороны, - не согласился сатен. - У меня двое раненых, и Шираи после шести часов полета. Ларан ранена тяжело. Ни она, ни Шираи не переживут второго полета даже в качестве пассажиров.
  - Это была просьба, Хаборилл? - холодно поинтересовался Син`ешаль.
  - Про-остите, что перебиваю, капитан Син`е-еша-аль, - вмешался Александр, танцующей походкой подходя ближе. - Капитан Хабо-орилл сказал, у него есть ра-аненые. Я мо-ог бы ими заняться.
  - Радецки - один из лучших инженеров Обозначенной Вселенной, - не слушая Александра, продолжил Хаборилл. Обращался он только к Син`ешалю. - Мы починим вам андроида, манипуляторы и любую другую технику, которую вы разрешите посмотреть. Вы, в свою очередь, поднимите на ноги Ларан и дадите нам приют на то время, что она не здорова. Взаимовыгодное сотрудничество.
  - О чем ты мне не говоришь, маар Хаборилл? - полюбопытствовал анжер.
  - О многом, маар Син`ешаль. Как и ты мне. Я расскажу, что случилось с нагасом и со станцией, - неохотно сообщил сатен. - Но позже.
  - Но позже, - согласился анжер. - Сколько твоих подчиненных не могут ходить?
  - Двое. У Радецки сломана рука. Он в сознании.
  Син`ешаль вздохнул и повернулся к стоящей за его спиной толпе, по очереди вглядываясь в каждого. Взгляд его глаз, где по белку глазного яблока медленно перемещались разноцветные линии, задержался на мне.
  - Помочь? - предложил я, задыхаясь от наглости.
  - Ты самовольно ушел с дежурства, - вместо ответа напомнил Син`ешаль.
  - Мы с Альмой поменялись, - выдавил я под его зачаровывающим взглядом.
  Анжер как-то очень по-человечески вздохнул и махнул рукой по направлению к шлюзу.
  
  Нагас сатенов изнутри напоминал живое существо. Трубы под потолком выпускали клубы белесого пара, похожие на дыхание, а сам нагас то и дело конвульсивно вздрагивал, как будто его била дрожь.
  Мы с Александром шли по узкому небольшому коридору, в некоторых местах сильно изломанному и продавленному. Стены коридора были густо усеяны панелями со множеством кнопок необычной формы.
  - Ничего не тро-огай, - предупредил андроид, заметив мое любопытство.
  - У них кнопки другие, - не удержался я.
  Сатены даже космические объекты строили по-другому, потому что ни люди, ни анжеры не видели смысла делать в шаттлах коридоры, но об этом я говорить не стал - вряд ли андроид мог разделить мое недоумение по этому поводу.
  - Разумеется, - согласился Александр. - Их па-альцы отличаются от ва-аших или анжеров. Советую тебе присмо-отреться.
  Коридор кончился неожиданно, потому что переборка, отделяющая его от кабины экипажа, была вдавлена внутрь и частично выломана. Край излома ощетинился зубьями.
  Александр потрогал их пальцем, прежде чем влезть внутрь.
  - Квазиживое во-олокно, - прокомментировал он.
  - У них что, живой корабль? - озвучил я свою догадку.
  - Квазиживо-ой, - отрезал киборг, как будто это все объясняло, и первым шагнул внутрь. В кабине экипажа, которая одновременно выполняла функцию рубки, был полумрак. Тонкие линии светящихся квазивен, впаянные в стены корпуса, едва светили, то и дело заходясь в коротком судорожном мерцании и снова выравниваясь, от чего рябило в глазах. Я не сразу увидел сатенов - их одежда тоже была прошита светящимися нитями, удивительным образом сливающимися с окружающим пространством.
  А потом один из них, невысокий и по-змеиному изящный, выскочил прямо перед нами. Александр, чья управляющая программа была оснащена навыками телохранителя, неуловимо шагнул вперед, закрывая меня собой.
  - Я вра-ач, - сказал Александр худощавому сатену.
  - Андроид, - резюмировал тот, присмотревшись, и напоказ облизнул черные губы раздвоенным языком. Голос его тоже напоминал шипение змеи, а глаза были желтыми, и обратил внимание, что сатен моргает по-змеиному - смыкая оба века. - И человек. Радецки, - представился сатен, кланяясь нам так же, как кланялся в коридоре его капитан нашему капитану, - инженер орбитальной станции Ар-на-Лафар. 
  - Вам будет предо-оставлена помощь, - пообещал Александр. - Ваш капитан со-общил, что у вас есть ра-аненые.
  - Есть, - неприязненно улыбнулся Радецки, - я.
  Он сунул Александру под нос опухшую и окровавленную руку, но андроид проигнорировал этот жест.
  - Капитан Хабо-орилл говорил о Ла-аран и Шираи. Вы не являетесь ни тем, ни другим, инженер Ра-адецки. Ото-ойдите с дороги.
  Когда это было необходимо, Александр мог быть совершенно непробиваем - его управляющая программа четко расставляла приоритеты.
  - Врачебная этика андроидов... - неприятным тоном начал Радецки, но вышеупомянутый андроид просто отодвинул его с дороги и двинулся вглубь кабины экипажа.
  Сатен проводил его неприязненным взглядом, а мне вспомнился артист, с которым я имел дело на орбитальной станции Нова, около Земли.
  Тогда тоже был поврежденный корабль, только не шаттл, а челнок на несколько десятков человек, пристыкованный к станции, авария, люди в крови и андроиды-медработники. И один чертов артист с какой-то дурацкой болезнью вроде анемии, или головокружения, или частых обмороков - чего-то настолько же бессмысленного и не опасного на фоне нескольких десятков истекающих кровью людей - злобно и жестоко обвиняющий роботов в бесчувственности и халатности. Он, кажется, даже напоказ упал в обморок - память услужливо выбросила эти воспоминания, оставив только крики и угрозы, и рефреном звучащее это: "Врачебная этика андроидов".
  Радецки стал мне остро неприятен. 
  Проводив андроида взглядом, сатен повернулся ко мне, но вместо просьб о помощи или попытки продолжить скандал, которой я ждал с содроганием, сатен просто отстранил меня и направился к выходу из нагаса. Сам. Прижимая к груди покалеченную руку.
  Я на ощупь двинулся за Александром. На ощупь в прямом смысле - из-за рябящего освещения нагаса я почти ничего не видел, перед глазами роились темные пятна, и мне приходилось идти, вытянув вперед руку и тщательно ощупывая воздух перед собой. Запоздало я подумал, что нужно было попросить Радецки наладить освещение перед тем, как отпускать его вперед.
  У Александра подобных проблем, разумеется, не было - за зрение андроидов отвечали вмонтированные в голову оптические сенсоры, которые невозможно было ослепить, они даже в темноте видели прекрасно за счет встроенного прибора ночного видения. Поэтому после нескольких шагов, показавшихся мне вечностью, моя ладонь наткнулась на обтянутое халатом, как требовали правила, плечо андроида.
  - Хо-орошо, что вы до-обрались, - заметил Александр с тенью улыбки. Чувство юмора у всех на станции временами прорывалось неожиданно и имело не менее неожиданные проявления.
  - Можно что-нибудь сделать со светом? - уточнил я.
  - Мо-ожно, - согласился Александр. - Го-осподин Шираи, если ва-ас не затруднит.
  На секунду стало темно, я успел подумать, что псевдополиморф просто вырубил весь свет на нагасе, но потом несколько вен на стенах вспыхнули синевато-белым свечением, на этот раз без удручающего мигания.
  - Спа-асибо, - поблагодарил андроид, как будто именно ему мешало нестабильное освещение.
  Я огляделся и, наконец, увидел оставшихся в нагасе сатенов.
  Александр склонился над кем-то, полулежащем в раскуроченном кресле со сломанными подлокотниками. У сатена была разворочена грудная клетка, и обломки ребер торчали наружу, пропоров кожу и одежду. Я почувствовал, что меня мутит от количества крови, залившей кресло и пол, но не смог заставить себя отвести взгляд от раненого, найдя в себе силы только перевести его с искалеченного тела на лицо.
  Раненый сатен оказался женщиной. Самой красивой женщиной из всех, что я когда либо видел.
  У нее были светлые волосы, не белые, что свойственно сатенам, а золотисто-русые, и удивительные черты лица. По отдельности - неправильные настолько, что в совокупности рождали удивительную, захватывающую красоту, нездешнюю, поражающую откровенной инностью. Ее не портили ни заострившиеся от потери крови черты лица, ни жуткий кровоподтек на скуле, ни поблескивающие между неплотно прикрытых век белки глаз. В женщине сатенов не было не только ничего человеческого, в ней не было ничего ни от анжеров, ни от сатенов, и даже видные в золоте волос маленькие черные рожки не могли изменить этого впечатления. 
  - Люк, если ва-ам не сло-ожно, - попросил Александр, осторожно избавляя девушку из плена искалеченного кресла, - помо-огите Шираи.
  Я с трудом оторвал взгляд, моргнул несколько раз и оглянулся.
  Шираи, о котором говорил Александр, сидел в громадном вертящемся кресле, густо усеянном датчиками и увитом проводами. Эти провода оплетали руки и ноги сатена, впивались в плоть, входя под кожу гибкими штекерами. Голову мужчины охватывал широкий обод из белого металла, с закрывающим половину лица полупрозрачным щитком. Сейчас на щитке отображалось перевернутое изображение трюма станции и стыкующих механизмов, удерживающих нагас на месте. Я попытался рассмотреть Шираи пристальнее и не сразу понял, почему мне это не удается, а сообразив - ужаснулся. Сатена трясло, как будто его тело прошивали вибрации или удары тока, направляемые невидимой рукой совершенно хаотично. Его тело то и дело то смазывалось в пространстве, как будто скопированный на кальку чертеж то чуть сдвигали с оригинала, то возвращалось на место. В том, чтобы наблюдать за этим было что-то завораживающее.
  Из ступора меня вывел стон Шираи, зубодробительный, больше похожий на звук, с которым стартуют корабли - только намного более тихий, ничего не имеющий со звуками, какие способны издавать люди. Испугавшись, я шагнул к сатену ближе, приглядываясь к опутавшим его проводам. Шираи повел головой, и прозрачная пластина втянулась в обод, охватывающий его голову, через несколько секунд сам обод разомкнулся, отодвигаясь. У сатена оказались короткие выбритые на висках волосы и на редкость уродливые рога: разного размера, они напоминали искореженные болезнью ветки какого-то дерева, кривые и изо всех сил тянущиеся к свету.
  - Вы киборг? - поинтересовался я, осторожно размыкая пальцы сатена, намертво вцепившиеся в подлокотники кресла. Работать с киборгами я откровенно боялся - никогда не знаешь, какие из проводов, опутывающие их, можно безболезненно доставать, а какие являются жизненно важными.
  - Что есть киборг? - не понял Шираи. Голос его напоминал все тот же полувой-полустон.
  - Ну... - я замялся. - Это существо, у которого половина тела механическая. Не вся, а какая-то часть...
  - Киборг - это симбионт, - пояснил Александр, не отвлекаясь и даже не поворачиваясь к нам. - Симбиоз живо-ой материи и меха-анических составляющих. Про-още говоря: кибо-орг это человек, часть функций физического тела ко-оторого работает не за счет мышц, нервов, и про-очего, а за счет меха-анизмом и электронных систем, импла-антированных в его тело.
  - Понятно, - согласился Шираи. - Нет. Я не киборг.
  Я вздохнул и, закрыв глаза, вытянул из под кожи сатена первую нить толстого кабеля.
  На то, чтобы освободить его из путаницы проводов и контактных микросхем, намертво приварившихся к коже, ушло больше получаса. С каждым новым убранным проводом сатена начинало трясти сильнее, как будто только связь с нагасом давала ему возможность контролировать свое тело. Лишившись этой связи, мышцы Шираи начинали непроизвольно сокращаться, его дергало, как марионетку на перепутанных, изуродованных нитях. Рефлекторно сжимались и разжимались кулаки, клацали зубы, все тело вело, как будто сатен пытался то ли встать, то ли потянуться. Я очень боялся, что он не сможет идти.
  Положение спас Александр.
  - Я вынужден вко-олоть вам лека-арство, - обратился он к Шираи, неслышно оказываясь рядом с нами.
  Сатен дернулся, то ли попытавшись кивнуть, то ли что-то сказать. Александр с самым серьезным видом кивнул в ответ (программа, которой оснащали медицинских андроидов, приписывала соглашаться с пациентами во всем, но при этом делать то, что способствует их скорейшему выздоровлению) и на секунду крепко сжал ладонь на предплечье Шираи. Сатен дернулся еще несколько раз и обмяк, отключившись.
  - Что ты с ним сделал? - спросил я, хотя никакого любопытства не испытывал - способность удивляться оказалась исчерпаемой, и за сегодня я уже использовал весь запас.
  - Ра-асслабил мышцы, - охотно объяснил Александр. - При высокой степени переуто-омления это сопровождается потерей созна-ания, переходящей в сон.
  Андроид уверенно оттер меня в сторону и легким движением поднял Шираи на руки.
  - Я вынужден по-опросить вас отнести леди. Она не может ходить.
  Поднимая на руки красивейшую из женщин, я боялся только двух вещей: сделать ей больно и испачкать свою казенную форму кровью.
  
  - А шлюз - рраз! И как распахнется. А оттуда этот, с рогами, выходит. И в платье. Прикинь - мужик в платье с рогами.
  - Платье с рогами, - со смаком повторил Хирой. - На мужике.
  - Да не платье с рогами! - замахал руками Муха. - Мужик с рогами. В платье. И еще когтищи на руках. И зубы, наверняка есть, но зубы я не рассмотрел. Ну точно вомпер, как в старых фильмах показывали.
  Хирой пожевал губами, ненадолго отвернувшись к обзорному экрану, за которым успокаивающе мерцали звезды. Смеяться над Мухой было нельзя - Муха был обидчивым, а кулаки у него были тяжелые. Бить Муха, впрочем, никого не бил, по крайней мере, на памяти Хироя, но проверять не хотелось. Удостоверившись, что позорный смех не проскользнет сквозь выражение сосредоточенного внимания, пилот снова повернулся к другу.
  - И что было дальше?
  - Ну этот, который наш главный, и говорит: идите их вытаскивать. Остальных рогатых-то. И отправляет робота и этого, отмороженного.
  - Какого отмороженного? - не понял Хирой.
  - Ну этого, - Муха произвел руками ряд жестов, не поддающихся расшифровке, - который только на станциях да на кораблях всяких дышать может.
  - А, Люка, - вспомнил пилот.
  - А, так его Люк зовут? - искренне изумился Муха.
  Несколько секунд Хирой смотрел на него непонимающе, и только потом, когда Муха, отшатнувшись, принялся бить себя по коленям и хохотать до слез, понял, что его штурман просто так шутит - у Мухи было своеобразное чувство юмора.
  - Дальше что? Или ты не стал смотреть? - поинтересовался Хирой, когда смех прекратился.
  - Да там дальше не интересно. Вышел один из них, что твой змей - страшный и кривой. Потом робот с каким-то мужиком на руках и Люк этот с теткой. Тоже на руках. И они всей толпой, вместе с рогатым и нашим главным в медотсек поперлись. Туда-то уж никого из любопытных не пустили. А я бы сходил, посмотрел. Тетка-то из нечистей этих симпатичная, похоже.
  - У них бывает, - согласился Хирой.
  - Ты-то почему не пошел? Весело же. Хоть на соседей посмотреть.
  Хирой, отвернувшись, потрогал удлиненными пальцами курсор, то приближая, то снова удаляя от себя красновато-желтую поверхность Юдана.
  - Я их ненавижу, - после долгой паузы выговорил он сухим голосом, не поворачиваясь к Мухе. - Я бы с радостью выпустил бомбу на их гребаную планетку, чтобы в космосе их никогда не было. В порошок бы их стереть. Каждого.
  - Эй, ты чего? - испугался Муха.
  - Я был на Каталане.
  
  Дальше медицинского корпуса меня не пустили. Уложив Шираи в подвесную ячейку механизированного медицинского био-комплекса, Александр аккуратно забрал у меня мою ношу и скрылся за герметичными дверями отсека. Син`ешаль, Хаборилл и мрачный Радецки последовали за ним. Я шагнул, было, следом, но наткнулся на внимательный взгляд капитана и послушно сдал назад.
  - У тебя есть работа, - напомнил анжер, и меня окатило волной неприязни пополам с симпатией - Син`ешаль относился так ко всем людям без исключения.
  Я хотел было напомнить ему, что моя работа начинается только в полночь, а потом махнул рукой - спорить с анжерами было почти так же бессмысленно, как с андроидами, за исключением того только факта, что этика киборгов строжайше запрещала им наносить человеку какие угодно повреждения, будь то физические или ментальные.
  До начала моего дежурства оставалось еще много времени, и я поймал себя на том, что мне срочно нужно с кем-нибудь поговорить. Не обязательно о сатенах или о том, что произошло сегодня - о чем угодно, просто чтобы выбросить из памяти воспоминания о том, как трясся криворогий Шираи и как он мягко оседал в кресле, теряя сознание, и о том, как из изорванной формы самой красивой женщины торчали измазанные кровью острые лезвия ребер.
  Я тряхнул головой и уверенно направился в столовую.
  
  Столовая на Тиферете была большая и светлая, и полностью автоматизированная. Челноки, прилетающие с Большой Земли, как называли планету анжеров, чье название на нашем языке звучало слишком сложно, завозили на орбитальную станцию продукты и получали отметку о том, что происшествий нет, прежде чем отправиться к Юдану за добываемым там черным песком и настроиться на обратный курс. Языкастый Эктор шутил, что это дань, которую Большая Земля платит нам непонятно за что. По большей части так оно и было: нашей единственной целью было наблюдение за планетой, решение конфликтов среди рабочих, оказание медицинской и психологической помощи и тщательный контроль границ, исключительно визуальный - для силового сопротивления персонал орбитальной станции был совершенно не приспособлен. По большому счету мы не занимались здесь ничем важным, но на Юдане добывалось такое количество черного песка, являющегося на сегодняшний день едва ли не единственным видом топлива, что оставлять планету без присмотра было попросту опасно. Поэтому мы жили как в раю, и наши личные счета при этом пополнялись с завидной скоростью.
  Я подошел к здоровенному кулинарному автомату у стойки и легонько ткнул его пальцем в сенсорный живот. Грузный автомат тут же повернулся ко мне.
  "Привет, Люк, - идентифицировав меня, высветил автомат надпись, - ужин, обед, завтрак?"
  Ткнув в соответствующую строку, я получил подробный список меню. Еду автомат готовил согласно количеству оставшихся продуктов, комбинируя их в замысловатые и зачастую неожиданные блюда. К чести механического повара, он согласовывался с данными, указанными в медицинских карточках каждого из членов экипажа, поэтому отравиться продуктами питания не было никакой возможности, как и получить что-то неучтенное или неположенное в неподходящее время суток. Удавалось это только Эктору, который был в прошлом неплохим программистом, и умудрился то ли перепрограммировать автомат, то ли просто договориться - таланты переговорщика, не смотря на всю его язвительность, у моего коллеги тоже были на высоте.
  Выбрав овощное рагу с мясом, я лениво оперся спиной на стойку и принялся ждать, пока автомат выудит мой заказ из холодильника и разогреет в печи. Я любил наблюдать за его неповоротливыми движениями - роботизированный повар ничем не напоминал изящного и максимально человекоподобного Александра, представляя из себя гладкую коробку с несколькими лампочками в верхней части, отдаленно напоминающими лицо, и двумя длинными руками-манипуляторами. Ног у робота не было, вместо них были колесики, на которых повар резво катался по всему помещению столовой, в ночное время занимаясь уборкой. Программировали его на Большой Земле, поэтому свои функции он выполнял идеально, но не обладал речью, как вся без исключения техника анжеров, общаясь с посетителями только высвечивающимися на вмонтированном в живот экране предложениями. Поговорить с ним о погоде, разумеется, тоже было нельзя - анжеры любили максимально функциональные вещи, и при этом показательно не любили искусственный разум, хотя охотно использовали андроидов, собираемых на Земле.
  Через несколько минут повар выудил из печи мой заказ, выложил на поднос и протянул поднос мне, крепко держа магнитными манипуляторами.
  "Приятного аппетита, - пожелала мне машина. - Еда горячая - не обожгись".
  - Спасибо, - фыркнул я, хотя ни слуха, ни какого-либо его аналога у повара не было и, забрав поднос, огляделся.
  В столовой сидела парочка наблюдателей, которые выходили на дежурство на следующее утро, несколько групп обслуживающего персонала и маленькая стайка шустрых инженеров из числа анжеров, проводивших на Тиферет никому не нужные и потому строго засекреченные исследования. Я уже собирался было подсесть к наблюдателям, когда заметил в углу Тахико с чашкой чая и подсевшего к ней Исотр`у. 
  В отличие от большинства населявших станцию людей, никакого ужаса перед Исотр`ой и никакой неприязни к Тахико я не испытывал. Исотр`а был действительно первоклассным штурманом и мастером своего дела, и, по сравнению с другими анжерами, относился к людям с некоторой симпатией, даже пытаясь копировать их эмоции, чем остальные анжеры себя не утруждали. Наверное, именно поэтому его откровенно недолюбливали, при этом стараясь проявлять максимальную вежливость - все-таки Тиферет принадлежала анжерам, и работать на ней, будучи человеком, считалось престижным, и было очень хорошо оплачиваемым удовольствием. Тахико же не пользовалась популярностью среди мужского состава станции по вполне понятным причинам - киборгов вообще не любили. Будучи калекой с детства, вместо жизни на пособие Тахико согласилась на опасную и сложную операцию, по слухам - потому что подобные операции финансировало государство, на самом же деле (об этом знал только я и еще несколько близких знакомых Такихо) - потому что это был единственный шанс вести нормальное существование. Впрочем, вряд ли можно сказать, что превращение из человека в киборга может сделать человека нормальным, скорее - оно просто возводит его на принципиально иной уровень восприятия реальности. Тахико по прежнему осталась худенькой девушкой в инвалидном кресле, но ее мозг, переполненный имплантированными микросхемами, датчиками и многочисленными вычислительными платами на более чем семьдесят процентов, был способен теперь обрабатывать параллельно тысячи данных, а порты по всему телу позволяли знать все обо всем и обо всех, давая возможность подключиться к любому источнику информации.
  - Привет, - поприветствовал я анжера и киборга, и только подойдя ближе, заметил, что Исотр`а держит Тахико за руку, ласково перебирая тонкие механические пальцы девушки, покрытые прошитой нервными окончаниями искусственной кожей. - Я не вовремя? - спохватился я.
  - Все нормально, - качнула головой киборг, неловко вытаскивая руку из ладони Исотр`ы - анжер попытался было удержать ее, а потом отпустил.
  Всем троим стало неловко.
  - Присаживайся, - Исотр`а кивнул мне на свободный стул.
  Я послушно сел и принялся за еду, стараясь не глазеть на сидящих передо мной влюбленных. Они выглядели так очаровательно нелепо, что не смотреть не получалось, и я старался только чавкать не очень громко, чтобы не нарушать неловкую тишину, нависшую над нами.
  - Как прошла встреча с сатенами? - без интереса полюбопытствовал Исотр`а, побарабанил пальцами по столу и, сообразив, что этот жест скорее подходит для допроса, чем для дружеского разговора, принялся переплетать косу.
  Тахико смотрела на его движения с такой откровенной жадностью, что меня шибануло ее ощущениями, как током.
  - Можно мне попробовать? - попросила киборг, и я впервые порадовался, что из-за имплантации ее голос начисто лишен эмоций, напоминая механическую речь говорящих машин.
  Исотр`а удивился и завис почти на целую минуту, удерживая в пальцах прядки собственных белесых волос. Потом тряхнул головой, в одно мгновение распуская почти полностью собранную косу, и повернулся к Тахико спиной.
  - Конечно.
  Его движения, пока она расплетал косу под влюбленным взглядом киборга, были неловкими и неуверенными, но я списал это на то, что анжер до этого никогда не имел отношения с человеческими женщинами, и просто не знает, как реагировать на подобные просьбы.
  Тахико, судя по всему, тоже не имела отношения ни с анжерами, ни с мужчинами, ни с длинными волосами (собственные волосы Тахико были короткими, подстриженными "под мальчишку"), поэтому последующий процесс заплетания косы походил на пытку для обоих. Такихо дергала, Исотр`а мужественно терпел. От экзекуции его спас только засветившийся зеленым экран коммуникатора. Анжер ловко отщелкал ответное сообщение и, мягко перехватив недоплетенную косу из рук Тахико, в несколько секунд закончил плетение, ловко связав концы так, чтобы коса не распадалась.
  - Я вынужден вас оставить. Прошу прощения.
  Прощения он просил, разумеется, не у меня.
  Легко, как будто он ничего не весит, поднявшись на ноги, Исотр`а наклонился и коротко поцеловав Тахико - не в губы, покрытые квазикожей, которой был придан максимально естественный цвет - в скулу чуть ниже прямоугольного зева порта.
  Он ушел неслышно, Тахико провожала его влюбленным взглядом стеклянных камер, вмонтированных в глазницы.
  
  Молчание затягивалось. 
  Муха сидел на столе, болтая ногой в воздухе, потом пружинисто спрыгнул и молча ушел.
  - Скотина, - громко пробормотал Хирой ему в спину.
  Он никому не рассказывал про Каталан - просто не хватало сил. Или умения рассказывать. Или не было слушателя, которому была бы интересна эта история.
  "Целых четыре года прошло", - скажет кто-то. И будет прав. Только что такое четыре года по сравнению с полугодом плена?
  Хирой закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Удлиненные искусственным путем пальцы дрожали едва заметно, и потому особенно неприятно.
  Муха вернулся через пятнадцать минут, прижал ко лбу Хироя холодную банку, заставив того вздрогнуть.
  - Коктейль, - прокомментировал Муха, удостоверившись, что Хирой открыл глаза, и ловко сунул банку ему в руки.
  - Скотина, - повторил Хирой. - Подумать надо было?
  - Неа, - Муха покачал вихрастой головой. - Просто под коктейль лучше пойдет.
  - Что пойдет? - не понял пилот, откупоривая тугую крышку.
  - Рассказ, - пояснил штурман с видом знатока. - Ну, про плен, - пояснил он после паузы, как будто боялся, что до Хироя не дойдет.
  "Ты что, охренел? - чуть было не спросил Хирой. - Я никому про это не рассказывал. И не рассказываю. И не расскажу".
  
  На Каталан Хирой приехал еще не пилотом - водителем. Пилотом он собирался стать только через год - накопив на обучение и пройдя продолжительные курсы и дорогостоящую операцию по удлинению пальцев. Работа на Каталане подразумевала льготы и бонусы, именно поэтому Хирой и согласился отправиться на другую планету.
  Каталан колонизировали всего пару месяцев назад, он был темен и пустынен, воздух ощутимо отдавал прогорклыми травами, но им вполне можно было дышать. Проведя поверхностный анализ, ученые не обнаружили никаких признаков жизни, пометили планету на Карте Колонизации Космоса "пригодной для человечества" и дали добро на колонизацию.
  До того, как на Каталан приземлился пористый, как губка, наханг сатенов, больше похожий на уродливый и сильно увеличенный в размерах аналог земного дельфина, чем на средство передвижения, Хирой успел проработать всего-то двенадцать дней.
  Он удивительно хорошо запомнил этот день: с утра давали шоколад, настоящий, с Земли, в шуршащей обертке, а днем было запланировано несколько длинных переездов - на Каталане собирались оформить сначала станцию дозаправки на черном Юданском песке, а от нее уже расширять город. Хирою нравилось перевозить оборудование: крупногабаритная грузовая фура на мягких стабилизаторах шла ровно, а за окнами проносилась скалистая, и от того похожая на сказочный сон, чужеродная фауна Каталана, состоящая, преимущественно, из футуристического цвета лишайников и похожих на воздушные шарики на тоненьких "стебельках" деревьев. Только на работу никто из землян в этот день не вышел.
  - Нам пиздец, - сказал интеллигентный, в очках по последней земной моде, Игран.
  До этого никто не слышал, чтобы Игран выражался, но никто не попытался его одернуть. Все были совершенно согласны: им пиздец.
  Пиздец на своем родном языке назывался тарнтримааакуунтравристрайл, а на унисе: сатены.
  Сути проблемы ни Хирой, ни Игран, ни другие простые рабочие даже не поняли - руководство не спешило делиться ни информацией, ни соображениями, ограничившись одной фразой: "Ждите".
  И они ждали.
  Где-то там, наверху, в космосе, на планетах или орбитальных станциях, или какой-нибудь замшелой планетке, условно названной "ничьей землей", сильные Обозначенной Вселенной решали судьбу Каталана.
  Рабочие жили в неведении, которое нельзя было назвать счастливым. Сначала кончился шоколад, потом начала подходить к концу другая еда. Личной связи с Землей не было, как не было и возможности выйти на планету. Стройка стояла. 
  Так продолжалось полгода.
  Через полгода только начатую стройку снесли, всем рабочим выплатили неустойку в размере среднего полугодового заработка и еще накинули сверху, и вывезли с Каталана на Землю.
  Только тогда стало, наконец, известно, что послужило причиной: Каталан оказался отвратительно, неприлично обитаемым. Из-за недостатка времени, или старательности, или по какой угодно причине, он не был исследован досконально, существа на планете не были потенциально опасными, но возможность сосуществования с представителями Земли сводилась к тринадцати процентам, что было недопустимо мало для разрешения колонизации этой планеты. Каталан принадлежал сатенам, и они не хотели его упускать.
  Возможно, все решилось бы миром: сатены бы провели закрытую акцию, выгнали людей прицельным пинком и занялись бы колонизацией самостоятельно, но в дело вмешались анжеры, выступив на защите своих протеже. Эффект это принесло скорее отрицательный, чем положительный - тяжба за Каталан растянулась на полгода.
  Для многих рабочих эти полгода стали неожиданным оплачиваемым отпуском, и у них не было причин роптать. Для многих, но не для Хироя. Родители и невеста Хироя попали в катастрофу в космосе, редчайшее явление в наши дни, через несколько месяцев после начала тяжбы за Каталан - их шаттл столкнулся с космическим ломом, и с тяжелыми повреждениями на автопилоте сел на Землю.
  Все то время, что Хирой провел в "отпуске" на Каталане, его семья умирала в лечебнице на Земле. 
  Он не застал никого из них.
  
  - Теперь у меня седина в волосах и куча денег, - вздохнул Хирой, делая последний глоток из банки. - Говорят, сатены планету просто купили. Только черт его знает, у кого - у нас, или все-таки у анжеров. Да и наплевать уже, - снова вздохнул пилот и эмоционально добавил: - Скоты они.
  - Анжеры? - уточнил Муха.
  - И анжеры тоже скоты, - согласился Хирой. - Плевать мне было, на какой планете вкалывать. И на кого вкалывать тоже плевать. Только вкалывать, деньги свои получать, а не сидеть и ждать, когда на голову свалится или благодать, или смерть. Я там чуть не сдох.
  Он надолго замолчал. Муха методично пинал край консоли, но негромкий стук звучал не раздражающе, а скорее умиротворенно.
  - Мне из больницы звонили. С Земли, - продолжил Хирой через силу. - Но звонок не пропустили. Там была полная изоляция. Полнейшая. Ничего не случалось. Хотелось своих убивать, пойти и кому-нибудь морду набить, только чтобы хоть что-нибудь случилось, только бы не эта пустота вокруг. Я каждый день вставал утром и думал: только бы еще денек продержаться, а завтра с утра так точно нас или заберут, или расстреляют. Мне уже все равно было, что с нами сделают - только бы закончилось все это дерьмо.
  - Так и случилось? - полюбопытствовал Муха.
  - Что? - не понял Хирой.
  - Ну, утром вас забрали?
  - Неа, - пилот покачал головой. - Вечером, поздно совсем. Слушай, а есть еще выпить?
  Муха молча протянул ему нетронутую банку.
  
  - Тахико, - обратился я к девушке, когда еда в моей тарелке закончилась, а время до дежурства еще оставалось предостаточно.
  Она с усилием перевела взгляд с двери, за которой продолжительное время назад скрылся Исотр`а, на меня, как будто только вспомнила о моем присутствии.
  Я ожидал каких-нибудь смелых фраз, вроде тех, какими обычно бросаются девушки: "Да, у нас роман" - или чего-нибудь в таком духе, но Такихо молчала, глядя на меня с вежливым вниманием. Мне очень трудно было привыкнуть к тому, что она - не совсем человек, ее реакции больше похожи на реакции андроидов, чем людей. Наверное, именно поэтому Исотр`а выбрал ее как объект - андроидов еще можно просчитать, живых женщин - уже нет, это даже человеческим мужчинам редко когда удавалось.
  Вместо того, чтобы говорить о романе, я спросил о другом.
  - Что ты знаешь о сатенах?
  - Тебя интересует информация, которой я владею на сегодняшний день, или информация, которую я могу получить из Сети? - уточнила Тахико.
  - Меня интересует любая информация, - пояснил я.
  Тахико растянула губы в улыбке, что смотрелось немного пугающе из-за портов на ее лице.
  - Ты изучал сатенов, это значится в твоем личном деле, - заметила она.
  - И смог выучить только половину алфавита, а уж как зовут их политиков даже выговорить не смог, что уж говорить о названии расы на их родном языке, - повинился я.
  Она снова улыбнулась и на секунду прикрыла глаза, структурируя информацию в голове.
  - Сатены - одна из трех основных рас, составляющих основное население Обозначенной Вселенной. На языке сатенов название их расы произносится как "тарнтримааакуунтравристрайл", но для облегчения произношения на унисе они названы сатенами. Согласно исследованиям ученых, контакты с расами анжеров и сатенов начались для землян практически одновременно, и тогдашние жители Земли, которые, как и ты, не могли выговорить сложные самоназвания своих инопланетных союзников, дали им имена согласно Библейской мифологии на разных языках, уже не использующихся на планете. Впоследствии названия "анжеры" и "сатены" перекочевали в унис и прижились там.
  Я кивнул и предложил ей продолжать - добавить мне было нечего.
  - Итак, - начала Тахико, - сатены владеют тремя родоначальными планетами на территории Обозначенной Вселеной: Тан, Тар и Тал, и четырьмя колонизированными планетами, входящими в системы Колония Солнца-один и Колония Солнца-два. Каждая из систем включает в себя одно солнце и две планеты. Так же есть еще несколько планет, не входящих в две основные колонии, но колонизированных сатенами: Кибил-на-куун, Салаар-на-куун, Ракунгай-на-куун и Каталан-на-куун. Всего в распоряжении сатенов имеются одиннадцать планет. Власть сатенов сосредоточена в руках совета. Совет рассредоточен по трем основным планетам и включает в себя порядка тридцати основных членов. Так же у сатенов есть монарх, имеющий право наследования, но власть монарха не выше власти любого из членов совета, а сам монарх так же является членом совета. На сегодняшний день монарх - это просто звание, пришедшее из глубины веков. Сатены занимаются колонизацией сравнительно недолго - чуть больше ста лет, и их колонизация очень избирательна. На Карте Колонизации Космоса их колонии и потенциальные колонии помечены значком синего цвета. Сатены колонизируют планеты вне зависимости от наличия или отсутствия атмосферы, но только при наличии разумной жизни. Позднее любая разумная жизнь метаморфирует в сатенов или становится частью их систем. У сатенов крайне невысоко развита техника, но высокие способности к полиморфизму и симбиозу. Работа большей части техники сатенов, в том числе космических кораблей, основана на трансплантации и симбиозе техники и живого организма за счет слияния вероятностных структур рядов взаимодействующих нейронов. Имеет место быть такое понятие как "управление силой мысли", доступное в основном пилотам, штурманам или сатенам схожих профессий. Повторить подобный опыт на существах других рас невозможно. По половому признаку сатены делятся на мужчин и женщин, физиология сатенов близка к физиологии человека. Женщины живородящие, период беременности у женщин-сатенов длится порядка полугода, первые несколько лет после рождения ребенок не является человекоподобным существом, однако со временем изменяется...
  Я почувствовал, что мой мозг окончательно забит информацией и поспешил перебить Тахико:
  - Меня интересует Юдан. Расскажешь что-нибудь про него? Ну, про то, почему сатены вдруг на него набросились.
  - Сатены владеют половиной планеты Юдан, - практически без паузы продолжила киборг. - Юдан был открыт людьми, половина планеты была продана сатенам тридцать восемь лет назад. С тех пор идет постепенная выработка планеты. По общедоступным данным, все полученное с Юдана сырье идет для энергетического обеспечения планет-колоний.
  - У сатенов же везде симбиоз, - вслух задумался я.
  - Не везде, - качнула головой Тахико.
  Я замахал руками раньше, чем она успела продолжить и робко попросил:
  - Можно на каком-нибудь простом примере? Очень простом.
  - Хорошо, - кивнула киборг. - Смотри, - она достала коммуникатор, вставила в гнездо гибкий штекер ногтя и вывела на маленький экран схему типичного нагаса сатенов. - Чтобы запустить шаттл, люди нажимают кнопки, двигают рычаги, манипуляторы и прочее. Сами. Руками. Но чтобы корабль взлетел, двигать рычажки недостаточно - нужно, чтобы ему было на чем лететь.
  - Топливо? - догадался я.
  - Именно, - согласилась Тахико. - Сатены не нажимают кнопки и не двигают рычаги, они синхронизируются с кораблем и управляют его движением силой мысли, но им тоже нужно топливо. Их собственное топливо представляет из себя полуразумные организмы и потому редко и очень дорого. Черный песок с Юдана гораздо выгоднее.
  Я рассеянно покачался на стуле, что было строжайше запрещено, и осторожно спросил:
  - В числе сатенов, попавших к нам на борт, есть женщина по имени Ларан. Ты можешь рассказать мне что-нибудь о ней?
  - Могу, - качнула головой Тахико. - Ларан входит в организацию ОССРП. Общевселенскую Службу Сохранения Разумных Планет. Она старшая дочь одного из членов совета.
  Я качнул головой, пытаясь уложить все сказано Тахико в голове, и чуть не свалился со стула, дернувшись, когда робот-повар неслышно подобрался, чтобы забрать у меня поднос.
  Повернувшись ко мне, он продемонстрировал надпись на экране: "Не надо качаться на стуле".
  - Уже техника меня гнобит, - вздохнул я, поднимаясь.
  Меня ждали четыре часа дежурства с непредсказуемым, как ураган, братом Альмы.
  
  Когда я вошел на наблюдательный пост, была ровно полночь. Я ожидал увидеть предыдущую смену и перекинуться парой слов с Эктором и Альмой, но их уже не было на месте, зато в вертящемся кресле сидел Альги, увеличив обзорный экран со своей стороны до максимума и внимательно вглядываясь в копошащиеся на красноватой поверхности Юдана фигурки.
  - Привет, - сказал я, не будучи до конца уверенным, что мне ответят.
  Против ожидания, Альги оторвался от созерцания чужой работы и обернулся ко мне.
  - Привет, - сказали динамики, вмонтированные в его шею - голосовые связки у Альги были атрофированы, и их заменили искусственным голосом.
  Я с трудом выдавил из себя улыбку, сел в кресло и принялся старательно делать вид, что работаю.
  Альги посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом, чтобы потом перевести точно такой же взгляд на экран.
  Со стороны старший брат Альмы выглядел на удивление нормальным. Высокий, крепко сбитый, он был бы редким красавцем, если бы отпустил длинные волосы. Короткая же стрижка открывала уродливые шрамы на его щеках и шее, глубокие, белесые, похожие на жабры. При взгляде на эти шрамы нестерпимо хотелось отвести взгляд. В глаза Альги я не смотрел, поэтому не мог разобрать их цвет. Впрочем, вряд ли кто-то, кроме разве что Альмы, доподлинно знал, какие у него глаза: смотреть в них было невозможно, сразу появлялось зудящее ощущение в затылке, как будто настоящий Альги стоит за спиной, и на секунды отшибало память.
  Я не любил Альги. Никто не любил Альги, но была Альма - умная и хорошенькая протеже земного ученого по изучению пустых планет, которая писала диссертацию на основе наблюдений за Юдан, и Альги, ее брат и "ведомый", проходил под ее стопроцентную ответственность. У них вообще были интересные отношения, у брата и сестры.
  По примеру Альги, я тоже увеличил обзорный экран до максимума, приблизив один из городков горняков. Наблюдая за движущимися фигурками, я думал о Джил.
  
  Эктор считал, что я храню верность призраку, идее, и что в действительности у меня нет девушки. На самом деле Джил была.
  Мы встретились на орбитальной станции Нова два года назад, совершенно случайно. Я учился дистанционно в институте на Земле и подрабатывал охранником в крошечном космопорту при станции. Так получилось, что Джил училась в том же институте. Она летела через Нову с Земли на Кибил-на-куун - маленькую колонизированную сатенами планетку, изучать какие-то полуразумные племена, пока симбионтическая цивилизация сатенов не стерла их с лица Обозначенной Вселенной. Ее рейс задержали по техническим причинам, и именно в это время закончилось мое дежурство. Я пошел в кафе пить кофе, в том же кафе Джил ждала информации о своем рейсе.
  Наш роман начался не тогда, тогда мы только познакомились.
  Потом мы долго переписывались, говорили по видеофону, пересылали друг другу дурацкие смешные посылки через половину Обозначенной Вселенной. Так начался наш роман в письмах, продолжающийся до сих пор.
  Я не знаю, есть ли будущее у этого романа и, признаться, не хочу думать об этом. Говорят, в созвездии Близнецов, в системе Кастора, анжеры строят искусственный город на орбите. Не просто орбитальную станцию, а целый город. Когда его построят, мне будет под шестьдесят - самое время, чтобы предложить Джил руку и сердце.
  
  - Вечер, - раздался на наблюдательном посту, куда, вообще-то, было запрещено входить посторонним, неприятный голос, тягуче растягивающий гласные.
  Я резко развернулся вместе со стулом - этот голос я уже слышал сегодня.
  В дверном проеме, прислонившись плечом к косяку и прижимая к груди зафиксированную в лубки руку, стоял Радецки. Инженер орбитальной станции Ар-на-Лафар, сатен.
  Альги на его появление не отреагировал, и я искренне порадовался этому факту - о том, что может вытворить это чудовище с неудачной генной модификацией с тем, кто для большинства генетически измененных солдат идентифицировался как враг, я боялся даже представить.
  - Вам лучше покинуть рубку, - вежливо попросил я.
  Радецки дернул здоровым плечом и, вместо того, чтобы уйти, шагнул ближе, оказавшись между мной и Альги, подался вперед, опираясь худощавыми пальцами на край приборной панели, и уставился в обзорный экран. Я запоздало удивился тому, что кожа его отливает болотной зеленью и покрыта едва заметными чешуйками.
  - С нашей стороны Юдан выглядит иначе, - хищно улыбнулся Радецки.
  Я хотел было спросить, как Юдан выглядит с их стороны, но не успел - Альги наконец заметил незваного гостя, повернулся всем тяжеловесным корпусом, вперив в сатена тяжелый внимательный взгляд.
  - Альги, он уже уходит, - начал было я, но моему напарнику было плевать.
  Он потянулся из кресла, чтобы встать на ноги и в том, как он двигался, было что-то чудовищное, запредельно нездешнее, страшное настолько, что мне пришлось сдержаться, чтобы не заорать. В его теле как будто не было костей, оно было как желе, или воск, или густой крем. Оно потеряло форму, став густым подвижным ничем и собралось вновь, когда Альги поднялся на ноги, неловко балансируя и покачиваясь, как фигурка из не полностью застывшего крема с небрежно нарисованным лицом: черными точками глаз, алой полоской рта, пуговкой кремового носа. Потом наваждение прошло - Альги стоял на ногах, оказавшись почти на голову выше Радецки, и смотрел на сатена сверху вниз своим немигающим, невыносимым взглядом.
  - Впечатляет, - заметил сатен холодно.
  По его змеиному голосу не чувствовалось, что он напуган так, как был напуган я - он только чуть сильнее растягивал гласные униса, как будто с трудом удерживался, чтобы не подменять их звуками своего языка.
  - Здесь нельзя находиться посторонним, - сказали динамики голосом, который теперь уже совершенно не ассоциировался с Альги.
  - Это правило стоит пересмотреть, - Радецки улыбнулся, облизнув черные губы. - У нас теперь, вроде бы, сотрудничество.
  Альги смотрел на него, не мигая. От того, что меня задевал его взгляд, у меня отчетливо начало ломить в висках.
  - Радецки, вам лучше уйти, - попросил я снова, уже зная, что сатен не послушается. Я хотел было встать, взять его за плечи и вывести наружу, но не мог двинуть ни одной мышцей. Давление на виски становилось все более невыносимым.
  Впервые за долгое время мне стало страшно. Не от того, что Альги может убить змееподобного сатена. От того, что Альги может сделать с ним, если не убить.
  С трудом двигая потяжелевшими руками, я вытащил коммуникатор. Чтобы найти личный номер Альмы ушла целая вечность. Еще больше времени потребовалось на то, чтобы набрать сообщение.
  "ЧП, - написал я. - Твой брат".
  Пальцы не слушались, и я поспешил нажать "отправить" прежде, чем время остановится для меня окончательно.
  Альги и Радецки стояли друг напротив друга, сатен рассматривал человека с ленивым любопытством, человек сатена... так не смотрят на живых и не смотрят на мертвых. Так смотрят на точку, не вписывающуюся в заданную систему координат, на разлом в привычной картине мира. Я почти физически чувствовал, как что-то тяжело ворочается в изуродованном мозгу Альги, как он пытается соотнести Радецки... С чем? С кем? Я не знал.
  - И много у вас таких чудовищ? - в пустоту поинтересовался Радецки.
  В следующее мгновение Альги ударил.
  Это не было ударом в полном смысле этого слова - Альги вытянул руку, коротко, рывком, и конечность перестал быть рукой, стала чем-то совершенно иным, то ли щупальцем, то ли просто сгустком материи, похожим на кусок белесого теста, торчащего из рукава футболки. Радецки отшвырнуло в сторону, я не успел заметить, как Альги коснулся его и что именно сделал - отбросил или просто толкнул. Сатен зашипел, по-змеиному высовывая язык, но не пытаясь подняться на ноги, только выставил вперед здоровую, левую руку в нелепой попытке защититься. Альги сделал короткий шаг к нему, тело его вздрагивало, как студень, плавилось, менялось неуловимо, и от этого еще более страшно, как будто переваривало самое себя, становясь чем-то принципиально новым.
  А я все вставал и вставал, и никак не мог подняться с кресла.
  А потом в рубку ворвалась Альма, и время вернулась на круги своя.
  Я не знаю, что она сделала, помню только, как сам слетел с кресла, рывком поднял на ноги неподвижно сидящего Радецки и вытолкал его прочь с наблюдательного поста. Оставаться внутри я и сам не мог.
  Радецки тяжело дышал, но, к его чести, не пытался ни свалиться в обморок, ни навалиться на меня. Вместо этого сатен тяжело привалился спиной к стене и медленно вытер ладонью вспотевший лоб. Рука у него заметно дрожала. Я хотел сказать ему, что ни разу не видел, что представляет из себя Альги на самом деле, и что ни за что не хотел бы увидеть это вновь. Хотел сказать, что они, сатены, на нашей орбитальной станции должны подчиняться нашим правилам. Что это была преступная халатность, что никто не виноват, что все знают про Альги, что ему просто нужно было меня послушаться, что ничего страшного не случилось...
  Я ничего не
  сказал - у меня то и дело темнело в глазах, и я боялся, что упаду или расплачусь. Мне все еще было страшно. До крика.
  - Я не думал, что так бывает, - с явной неохотой признал Радецки.
  Это не было похоже на извинения - просто констатация факта, но я был благодарен ему уже за то, что он не молчал, что нарушил гнетущую тишину, полную нашего перепуганного дыхания.
  - Я не знал, - ответил я на вопрос, который не был задан. - Не знал, какой он. Наверное, этого никто не знает.
  - Только Син`ешаль, - тихо проговорила неслышно появившаяся на пороге Альма. - А теперь еще вы двое.
  Она выглядела усталой и потрепанной, совсем не такой, какой я видел ее днем. Коса растрепалась, и пепельные волосы напоминали пушистое облако вокруг головы, под глазами темнели синяки, а сами глаза были красными от лопнувших венок.
  - Вам лучше уйти, - попросила Альма.
  Я хотел что-то сказать, извиниться, но она посмотрела так умоляюще, что слова застряли у меня в горле.
  Кивнув, я неловко тронул Радецки за плечо. Тот дернулся, как от удара, покосился на Альму и, неохотно отлепившись от стены, попросил:
  - Проводи меня в медотсек.
  Кажется, на моем лице очень четко проявился ужас от того, что Альги мог что-то сделать с ним, потому что сатен вопросительно приподнял бровь и пояснил:
  - Ваш капитан не спешит выделять нам комнаты.
  Он шагнул вперед, предоставив мне возможность догонять, и я так и не смог заставить себя спросить, каким оно было - прикосновение Альги.
  
  О приказе Син`ешаля Хирой вспомнил только у своей каюты и в порыве эмоций вдарил кулаком по сенсору.
  "Дверь открыта", - написала Тиферет на панели над притолокой.
  - Скотина, - с чувством проинформировал станцию Хирой, разобрав надпись с третьего раза - в коктейли Муха явно что-то подмешивал.
  "Скотина - это животное, - не осталась в долгу Тиферет. - Я не животное. Я даже не живое существо, значит, по определению не могу быть скотиной".
  - С-с... - начал было Хирой, но не смог подобрать слова, которое выражало бы всю гамму его чувств по отношению к разумным орбитальным станциям, но при этом не вызвало бы волну зубодробительных противоречий.
  Пилот постоял недолго, балансируя на уплывающем из-под ног полу, с третьей попытки вытащил коммуникатор и тут же забыл, зачем.
  - И какого черта я так напился? - мрачно поинтересовался Хирой в пространство.
  "Наверно, тебе было грустно, - предположила Тиферет и поинтересовалась: - Ты хочешь поговорить об этом?"
  - Всю жизнь мечтал поговорить с чертовой машиной психиатром, которая будет буквами выдавать мне диагноз! - взъярился Хирой, хлопнул ладонью по сенсору, чтобы деактивировать открытый замок и, отчаянно шатаясь, направился в сторону медотсека, как и обещал Син`ешалю.
  "Дурак", - написала Тиферет на табло, но пилот этого уже не видел.
  
  В медотсеке царили разброд и шатание. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Посреди кабинета Александра, это было хорошо видно через двери, чью прозрачность кто-то поставил на сто процентов, стояли сам андроид, Син`ешаль и третий, кого Муха описывал как "мужик в платье с рогами". Капитан сатенов, как догадался Хирой. Он приблизился, предусмотрительно не касаясь дверей, чтобы не среагировали сенсоры, и присмотрелся к сатену.
  А в следующую секунду у него потемнело в глазах.
  "Паническая атака как реакция на алкоголь, - мрачно подумал Хирой, хлопая кулаком по сенсору двери и картинно вваливаясь внутрь, - это-то мне за что?"
  Затуманенным сознанием он еще заметил, как присутствующие в каюте повернулись к нему, а потом сатен метнулся вперед черной тенью, из одного положения в другое, будто не шагая, а летя по воздуху, в нос Хирою шибанул горький запах металла и горелой проводки, и еще какой-то травы, полыни, кажется, а потом его подхвати за плечи, заставив удержаться на ногах.
  - Люди хрупкие, а у вас твердые полы, - как сквозь вату услышал пилот чей-то голос с непривычными, нечеловеческими интонациями.
  "Никогда больше не пей Мухино варево", - отчетливо подумал Хирой и провалился в спасительную темноту, полную запаха горькой полыни.
  
  В каюте я стянул ботинки и с ногами забрался на кровать. Когда я только появился здесь, Исотр`а пытался доказать мне, что кровать предназначена только для того, чтобы на ней спать, а читать, писать письма и переписываться по ОСКу нужно обязательно сидя за столом. Попробовал бы он сам после двенадцати часов неподвижного сидения делать все вышеупомянутое за столом!
  Так что я забрался на кровать с ногами, подключил коммуникатор к Сети, подтянул на колени плоскую доску сенсорного планшета и вывел окно Общевселенской Системы Коммуникаций. Я хотел посмотреть какой-нибудь дурацкий фильм из тех, какими с упорством, достойным иного применения, снабжал меня Эктор, но вместо этого начал писать письмо Джил.
  "Привет, Джил, - написал я, хотя она тысячу раз просила меня не начинать письма со слова "привет", чтобы не было ощущения, что мы расстаемся на ночь. У нее было странное представление о времени, у Джил, ей было не важно, как часто мы общаемся, она могла начать писать мне письмо с середины и оборвать его, не закончив, чтобы дописать конец через несколько часов или несколько дней. Ей казалось, что мы все время вместе, даже когда мы не связывались по видеофону месяцами и оставляли в ОСКе только короткие записки "до востребования". Даже сейчас, когда она была на Земле, куда я не мог слетать даже в отпуск, потому что просто не мог спустить на эту землю, как не мог спуститься ни на какую другую землю. - Сегодня мы взяли на борт нагас сатенов".
  Я задержал палец на клавиатуре, и по экрану поползла змейка из букв "в" - я не обратил на это внимание. Я пытался вспомнить лицо Джил, ее волосы, мягкие и вьющиеся на кончиках, ее смеющиеся глаза, ее движения, когда она что-то рассказывала... и не мог. Вместо этого я помнил белое заострившееся лицо с ввалившимися скулами и приоткрытыми посиневшими губами, ряд заостренных зубов, закатившиеся глаза и золотые пушистые волосы с прячущимися в них маленькими черными рожками.
  Я не помнил лицо моей девушки, потому что перед моими глазами вставало лицо самой красивой женщины, которую я видел когда либо - лицо сатена Ларан.
  
  - Благодарности можешь оставить на потом, маар, - Син`ешаль стоял в маленькой медицинской каюте, напротив сидящего Хаборилла, и сейчас менее, чем когда либо, походил на человека.
  - Разве я недостаточно благодарил, маар? - поинтересовался Хаборилл.
  В его обращении почти не звучало неприязненности. Сатен качал в руке высокий стакан с прозрачной розоватой жидкостью, но пить не спешил.
  - Я задам вопросы и хочу получить ответы. Не спрашивай, что случится с тобой и твоей командной, если я их не получу.
  - Не надо мне угрожать, - мягко попросил Хаборилл.
  - Это не было угрозой, - не согласился Син`ешаль. - Только предупреждением.
  - Я внял, - медленно кивнул сатен, сделал глоток, поморщился, но стакан не отставил. - Если я скажу, что орбитальной станции Ан-на-Лафар больше нет - ты поверишь?
  - Только если ты назовешь причину.
  - Если я скажу, что причина - Юдан, ты поверишь?
  Тишина стала густой и липкой, собралась в щелях, присмотрелась - ну как нарушат, выгонят?
  - Ты темнишь, маар Хаборилл, - после долгой паузы отозвался Син`ешаль.
  - Я темню, - согласился Хаборилл.
  Тишина прислушалась: у сатена тяжело, пропуская удары и сбивая ритм, билось сердце.
  - Двое суток, - напомнил Син`ешаль. - Чтобы добраться до Юдана с ближайшей из ваших планет вам нужно двое суток. Ты можешь не дожить.
  - Тридцать пять часов, - не согласился Хаборилл. - Харманас долетит быстрее, чем за тридцать пять часов, но ты прав - это слишком много. Я попрошу снова: не надо мне угрожать. Мне и моей команде.
  Син`ешаль промолчал, так и стоял, костлявой белой статуей, бездумно глядя куда-то между рогами сидящего Хаборилла. Рядом с сатеном анжер не пытался прикидывать человеком и делать вид, что проявляет эмоции, интересуется, что чувствует так, как чувствуют люди.
  - На орбитальную станцию Ар-на-Лафар было совершено нападение, - ни к кому конкретно не обращаясь, начал Хаборилл. - Я бы многое отдал за то, чтобы нападали вы - тогда мы хотя бы знали бы, с кем имеем дело. Но то, что уничтожило мою станцию, не имеет ничего общего с вами, нами или людьми. Это принципиально иная форма жизни. И она пришла с Юдана.
  - В Карте Колонизации Космоса и всех связанных с ней реестрах Юдан значится безжизненной планетой, - холодно отозвался Син`ешаль, на лице которого не было ни удивления, ни раздражения - ничего.
  - Значит, все реестры лгут, - спокойно заметил сатен, и только очень внимательный мог бы заметить, как тяжело дается ему это спокойствие - в жидких, как вылитая в глазницы тушь, глазах сатена бушевал шторм едва сдерживаемого, бесконечного ужаса.
  - Пока ты меня не убедил, - заметил анжер.
  - Я здесь не потому, что хочу тебя убедить. И я рассказываю тебе это не для того, чтобы заставить тебя поверить мне. Я просто предупреждаю: будь осторожен. Юдан обитаема, и ей больше не нравится то, что мы делаем. Мы все.
  - Тебе стоит стать пророком, маар Хаборилл, - заметил Син`ешаль так же без выражения. - У людей, мне рассказывали, были пророки - они ходили по миру и предвещали смерть всего. Причины были разные, но смерть была обязательным фактором. У тебя получилось бы.
  - Мы не умрем, маар Син`ешаль, - улыбнулся Хаборилл - улыбка на его некрасивом лице выглядела поистине чудовищно. - С нами случиться кое-что похуже смерти.
  
  Когда эбэл, пройдя системы регистрации, отбыл с Ар-на-Лафар на Салаар-на-куун, где находились топливоперерабатывающие заводы сатенов, ничто не предвещало будущей беды. Был обычный день, за планетой велось бесконечное наблюдение, и не занятые на дежурствах сатены развлекались тем, что пытались заставить маленький нагас совершить подпространственный прыжок на максимальное малое расстояние, используя чистый симбиоз. Ленивый и не предназначенный для выхода на сверхсветовую нагас прыгать отказывался.
  Первыми вышли из строя системы слежения и обнаружения, сканеры, зонды, потом начал падать уровень энергии на других системах. Инженеры провели за диагностикой несколько суток, но так и не обнаружили поломки. Энергия падала, но Ар-на-Лафар продолжала функционировать в прежнем режиме, автоматика не сообщала о фатальных потерях энергии, и посылаемый ею на контрольный пункт на Салаар-на-куун сигнал о стабильности наблюдений был исправен, и Хаборилл уверился, что они справятся своими силами. Это было его единственной и фатальной ошибкой. Потому что то, что влезло на станцию, оборвало всю связь, словно в насмешку оставив только один сигнал, тот самый, что шел с Ар-на-Лафар на планету, удостоверяя всех в том, что все спокойно и станция функционирует в штатном режиме. Этот сигнал нельзя ни изменить, ни переправить, он идет напрямую с обзорных щитков, каждую секунду фиксирующих одну единственную вещь: необитаемость Юдана. Если пропадает этот сигнал, на контрольном пункте планеты знают, что орбитальная станция перестала существовать.
  Потом начал пропадать экипаж, на втором пропавшем сатене Хаборилл забеспокоился, на пятом - испугался. То, что напало на них, не просто лишало их орбитальной станции, то, что напало на них - убивало. Убивало по-настоящему, жестоко и страшно.
  Тела нашла Ларан. Их уже нельзя было узнать - высушенные пустые оболочки с распахнутыми в крике ртами и остекленевшими глазами, в которых застыл ужас. А вокруг них змеями свились цепи - обычные железные цепи со звеньями разной формы, круглыми и толстыми, продолговатыми, треугольными, большие, маленькие - множество разных цепей.
  Страшнее всего было бежать, зная, что убежать не удастся - мощности нагаса хватило бы, чтобы добраться до Юдана, но не хватало, чтобы попасть на какую угодно планету сатенов. А на Юдане от этих существ не было никакой защиты. Но еще страшнее было бежать по коридорам к нагасам, потому что цепи были везде. Они заполонили Ар-на-Лафар, путались под ногами, вырывались из стен, хватая всех подряд. Они отрезали путь, зажимали в угол, а чертова станция все передавала и передавала один и тот же сигнал: "Все спокойно, Юдан необитаема, станция функционирует в обычном режиме".
  В нагасе почти не было энергии - на взлет и полчаса дороги, не более. Или на взлет и один выстрел. Ларан выстрелила в себя еще в коридоре, сбивая вцепившиеся в грудь сети, она точно знала, куда стрелять, чтобы оставить себя хоть какой-то шанс выжить. Но она единственная из выживших умела водить нагас.
  А еще был псевдополиморф Шираи, который сделал то, что во всех научных пособиях признано невозможным - поднял нагас без топлива, за счет своих собственных внутренних ресурсов, на одном только полиморфизме или черт знает, на чем еще. Единственный выстрел, на который хватало энергии, был сделан в Ар-на-Лафар, прерывая сигнал.
  Через тридцать восемь часов после начала вторжения, орбитальной станция Ар-на-Лафар превратилась в болтающийся в космосе безжизненный кусок металла.
  
  - Мы орудуем на этой плане тридцать восемь лет, - горько закончил Хаборилл, - а ей потребовалось всего тридцать восемь часов, чтобы поставить нас на место.
  Он одним длинным глотком допил лекарство и замер, перекатывая стакан в когтистых пальцах.
  - Почему ты так уверен, что это пришло с Юдана? - холодно поинтересовался Син`ешаль.
  - Оно живое, маар, - откликнулся Хаборилл. - Оно отвратительно, неправдоподобно живое. Я многое видел, но подобного тому, что убивало нас на Ар-на-Лафар - не видел никогда. Ни у вас, ни у нас, ни тем более у людей нет таких технологий.
  - Ты не ответил, - заметил капитан анжеров.
  - Мы подвергаем эбэл полному досмотру перед отправлением на Юдан, - жестко проговорил Хаборилл. - Ты знаешь порядки.
  В каюте повисла тишина, разряженная от напряжения.
  - Ты можешь мне не верить, - добавил сатен после паузы.
  - Предположим, я верю, - без выражения отозвался Син`ешаль. - Ты можешь доказать мне, что твоя история правдива? Твой экипаж повторит ее под присягой?
  - Под присягой королевской семье анжеров Х`од? - с отчетливой угрозой поинтересовался Хаборилл.
  Син`ешаль не ответил, рассеянно глядя куда-то мимо сатена.
  - Ты знаешь, что будет, если твоя история - правда? - начал он, и в его сухом голосе не проскользнула ни одна эмоция. - Это не обвинение во лжи, маар, это предположение. Так вот: можешь ли ты предположить, что случится, если окажется, что Юдан не просто обитаемая, но потенциально опасная планета?
  - Да, - Хаборилл впервые за время разговора поймал взгляд собеседника, колкий и острый, как приступ головной боли. - И могу тебя заверить - это никому не понравится.
  
  - Неудачно, - заметил Исотр`а, рассматривая неподвижно сидящих в креслах наблюдателей Альму и Альги. - И некрасиво.
  - Не надо, Исотр`а, - попросила Альма сорванным голосом.
  Она все еще выглядела потрепанной, как будто рыдала последние пару часов - глаза опухшие, губы искусаны, руки дрожат.
  - Ты не можешь работать в таком состоянии, я должен поставить кого-нибудь на смену.
  - Почему, черт побери, этим занимаешься ты? Какого черта ты вздумал за нас отвечать? - она вскочила, всегда спокойная меланхоличная Альма. Выбившиеся из косы прядки упали на лицо.
  Альги медленно повел голову в сторону сестры, будто не уверенный, стоит ли делать движение, или лучше повременить.
  - Не за вас, - равнодушно отозвался Исотр`а. - За тебя.
  Он протянул девушке коммуникатор с уже открытыми сообщениями.
  - Радецки, - пояснил Исотр`а.
  - Я знаю, - кивнула Альма, уткнувшись в коммуникатор. Прочла, коснулась сенсорной кнопки, закрывая папку, и вернула устройство анжеру. - Всех не пустят, - уточнила она.
  - Всех и не нужно, - согласился Исотр`а. - Достаточно нас с тобой. Радецки уже видел. Он уже отправил сообщение. Я отправлю сейчас. Остаешься ты.
  - Информационная блокада? - уточнила Альма, доставая собственный коммуникатор и быстро щелкая сенсорными клавишами.
  - Информационная блокада, - согласился Исотр`а. - Хоть химиков подкупай.
  - Ты справишься? - уточнила Альма и добавила, по-детски поджав губы: - Я боюсь.
  - Я справлюсь, - согласился Исотр`а, изобразив на лице что-то, отдаленно напоминающее улыбку.
  Он не боялся.
  
  В комнате Тахико были удобные пандусы и невысокие полки, как раз такие, чтобы все вещи можно было достать, не вставая с кресла. Исотр`а вошел без стука, как входил уже несколько месяцев. Тахико сидела рядом с кроватью, бездумно гладя кончиками пальцев сенсорные клавиши коммуникатора - то ли читала, то ли просто "пила" информацию, как делала это подавляющее большинство времени. На звук разъехавшихся дверей она дернула головой, как будто размыкала невидимые контакты, и только потом улыбнулась, узнав Исотр`у по звуку шагов.
  - Прости, что я без приглашения, - ласково извинился Исотр`а, хотя никакого раскаяния не испытывал.
  Тахико отмахнулась, отложила коммуникатор и развернула кресло навстречу анжеру. Исотр`а подошел ближе, коротко поцеловал киборга в уголок губ, мысленно поморщившись от резинового вкуса ее кожи и отстранился было, а потом заметил ее глаза. Тахико смотрела так, как умеют смотреть только одурманенные травами шаманы и влюбленные женщины - мягко, пристально, вызывающе сладко. Не испытывающий сексуального влечения Исотр`а подумал, что однажды ему нужно будет по-настоящему перед ней извиниться. Потом, когда все закончится, или сейчас. Время не имело значения, как и сам факт извинений. Исотр`е они были не нужны, Тахико - скоро не будут. Просто так было положено - просить прощения за вещи, которые в любой другой ситуации анжер делать бы не стал. Играть в любовь с человеком, например.
  Исотр`а оперся ладонями на плечи Тахико, погладил пальцами чувствительные порты у нее сзади, на шее, потрогал пушистые кончики волос на затылке, а потом мягко поцеловал киборга в губы - по-настоящему, так, как показывают в фильмах с Земли, где поцелуи считаются чем-то большим, чем просто бессмысленное прикосновение губ.
  - Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, - прошептал анжер в губы человеческой женщины, которая целовала его исступленно и одновременно робко.
  Штекер вошел в порт на ее затылке легко, мягко щелкнул сочленениями, обвивая шею наподобие удавки. Глаза Тахико застыли, а потом потухли - это отключились оптические сенсоры, системы которых были надежно спрятаны где-то мозгу киборга. Исотр`а подсоединил к Тахико портативный компьютер и набрал коды доступа.
  Вся информация, поступающая со станции, кроме неизменного неконтролируемого сигнала спокойствия, теперь тщательно отслеживалась, а подозрительные и потенциально опасные сообщения попросту уничтожались.
  Исотр`а отстранился, посмотрел в окаменевшее лицо Тахико, пошевелил челюстью, но так не смог придумать, какое выражение лица соответствует моменту. Протянув худую руку, анжер закрыл киборгу слепые теперь глаза.
  Он не умел жалеть.
  
  По стенам комнаты, искаженные иллюминаторами, ползли звезды, натыкались на углы и предметы мебели, вздрагивали и ползли дальше. Я лежал, заложив руки за голову, и наблюдал за звездами сквозь ресницы. В голове было гулко и пусто, я изо всех сил прислушивался, но герметичные двери комнаты не пропускали ни единого звука. Автоматизированные системы приглушили свет в коридоре, перевели в спящий режим большую часть техники.
  На орбитальной станции Тиферет наступала ночь, и я не хотел загадывать, что принесет каждому из нас завтрашний день.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Часть 1. Над землей. Орбитальная станция Тиферет. Глава 2. День до
   
  - Бессмысленность и бесполезность, - прокомментировал Эктор, провожая взглядом пошатывающегося Хироя. - Вот ты только представь: живешь ты, значит, живешь, кораблики водишь, а потом ка-ак напиваешься!
  Эктор с утра был невыносим. Я сделал большой глоток кофе и попытался на чем-нибудь сфокусировать взгляд - по утрам я всегда медленно просыпался, а жизнерадостная болтовня напарника, которая в любое другое время только развлекала, по утрам чудовищно раздражала. Мне было решительно все равно, почему вечером напился Хирой, и что вообще происходило на станции, пока я спал - из каких-то неимоверных источников Эктор умудрялся узнавать все новости обо всех подряд. Внимательно посмотрев мне в лицо и, видимо, обнаружив там несуществующую искреннюю заинтересованность судьбой лучшего пилота Тиферет, Эктор сел поудобнее и уже приготовился вещать, когда экран моего коммуникатора загорелся спасительным синим цветом.
  Я ожидал сообщения от кого угодно, но меня вызывал Син`ешаль. Сообщение его было донельзя лаконичным и, отправь его кто-нибудь другой, я бы точно решил, что это шутка. Анжелы, к сожалению, шутить не умели.
  "Ты мне нужен", - написал Син`ешаль, и не добавил больше не строчки.
  - Начальство? - уточнил Эктор после паузы - он на удивление хорошо помнил, какие цвета поставлены на моем коммуникаторе на разных членов экипажа.
  Я только кивнул, одним глотком допивая кофе и, противно скрипнув стулом, поднялся на ноги.
  - Взбучка? - продолжил свою мысль Эктор, даже не поморщившись от скрипа - его вообще трудно было чем-то взбесить. - Ну, там тебе удачи, везения и целой жопы, - радостно возвестил напарник и предложил, кивнув на робота-повара, успев раньше, чем я сумел придумать ответ: - Напрограммировать тебе яблоко?
  - В качестве утешения? - уточнил я.
  - Лубрикант не успею, - развел руками напарник.
  Я тряхнул головой, отмахиваясь от его слов, и молча вышел из столовой.
  
  В каюте Син`ешаля было неожиданно тесно - я не помнил, чтобы раньше там собиралось столько народа. Сам капитан стоял ровно посередине, цепко вглядываясь в каждого по очереди. В углу, между стенным шкафом, ненавязчиво сливающимся со стенами, и выдвижным столом, стоял Хаборилл, капитан сатенов. На диване, отчаянно стесняясь, что было в первом случае очень хорошо заметно, а во втором заметно не очень хорошо сидели Альма и Хирой. Исотр`а стоял у самых дверей и был единственным, кто попытался изобразить на лице улыбку, когда я вошел.
  - Информация, которую предоставил мне капитан Хаборилл, - без предварительных приветствий начал Син`ешаль, - нуждается в проверке. Поэтому я считаю необходимым отправиться на орбитальную станцию Ар-на-Лафар, чтобы убедиться в правдивости его слов. Вы, собравшиеся здесь, будете моим экипажем.
  - Почему мы? - выразил всеобщее недоумение Хирой.
  - Конкретно ты, - без выражения отозвался капитан анжеров, переводя взгляд на человека - алые концентрические круги двигались вокруг его зрачка, напоминая кольца на Юпитере, - потому что ты лучший пилот на станции Тиферет. Вы с Исотр`ой поведете шаттл.
  - Я летаю с Мухой, - напомнил Хирой.
  - Вы с Исотр`ой поведете шаттл, - так же без выражения повторил Син`ешаль. 
  По безэмоциональному лицу анжера было невозможно предположить, о чем он думает, и поэтому совершенно невозможно было предсказать, что именно рассказал ему капитан сатенов, и что случилось с их орбитальной станцией.
  - В качестве независимого наблюдателя с нами летят Люк и Альма. Я собирался взять одного Люка, но Исотр`а убедил меня в том, что психика мужчин-людей и женщин-людей кардинально отличается, что заставило меня изменить мнение. От вас, - завораживающий взгляд Син`ешаля уперся сначала в меня, подцепляя на крючок, потом отпустил и точно так же вцепился в Альму, - требуется не больше того, чем вы занимаетесь здесь - только наблюдать. И, если возникнет необходимость, позволить применить к себе телепатическое вмешательство. Вы согласны?
  Согласие капитан спрашивал вполне серьезно, я бы не удивился, если бы узнал, что его коммуникатор включен на запись, чтобы задокументировать все наши слова. Телепатическое вмешательство было опасным и серьезным опытом, почти таким же опасным, как физическое вмешательство в тело, поэтому применялось оно только в самых крайних случаях, когда других способов доказать или опровергнуть какие-либо факты не оставалось.
  Я заметил, как Альма переглядывается с Исотр`ой, и открыл было рот, но девушка заговорила первой:
  - Позвольте спросить, капитан Син`ешаль - что такое осталось или появилось на станции Ар-на-Лафар, что после того, как мы это увидим, эту информацию придется вытаскивать из наших голов при помощи телепатии?
  - Я надеюсь, что ничего, - честно отозвался капитан анжеров, умышленно используя человеческое слово "надеюсь" - анжеры не умели надеяться.
  - Я надеюсь, что телепатов будет интересовать только информация об орбитальной станции Ар-на-Лафар и что это никак не скажется на моем физическом и психологическом здоровье, - заметила Альма. 
  Я удивился, как она менялась, когда речь заходила о вмешательстве любой степени, становясь из робкой девушки дотошным специалистом - история с неудачной операцией брата многому ее научила.
  - Я беру на себя всю ответственность как капитан, отвечающий за ваши жизни и здоровье, - Син`ешаль приложил кончики пальцев к ямочке между ключиц в ритуальном жесте, каким анжеры испокон веков давали клятвы.
  - Я согласна, - не слишком охотно кивнула Альма.
  - Я согласен, - отозвался я следом, почему-то пожалев, что история людей не сохранила никаких ритуальных жестов или чего-то подобного.
  - А почему просто не применить телепатическое вмешательство на сатенов? - хмуро поинтересовался Хирой.
  - Потому что это невозможно, - подал голос Хаборилл. На унисе он говорил неприятно - подолгу растягивая буквы в длинных словах и неожиданно резко называя короткие. - Все сатены симбионты, телепатическое вмешательство ведет к непроизвольному симбиозу испытуемого с испытателем и может быть психологически опасно для обоих. Оно запрещено Общевселенской конвенцией двенадцать дробь три.
  Син`ешаль согласно кивнул и перевел взгляд с сатена на нас.
  - Сбор через два часа, - констатировал он. - Хирой, Исотр`а, подготовьте шаттл-И-пятнадцать-три-восемь к вылету.
  Анжер сделал неопределенный жест рукой, как будто выметал нас из комнаты, и я отчетливо почувствовал, что впутался во что-то глупое, опасное и чертовски необычное.
  
  За эти два часа я хотел написать письмо Джил, но вместо того, чтобы вернуться в каюту, отправился в медотсек. На пороге меня встретили Александр и Радецки.
  - На экскурсию пришел? - неприязненно улыбнулся сатен.
  Я скривился от того, как свободно он чувствовал себя на чужой станции, где был, фактически, пленником. Даже следов вчерашней встречи с Альги на подвижном лице сатена не наблюдалось, в то время как я все еще непроизвольно вздрагивал, вспоминая вчерашнюю стычку.
  Напоминать Радецки о том, что это я его вытащил, и я вызвал Альму, я не стал - от одной мысли об этом становилось остро неприятно, как будто я напрашивался на благодарность.
  - Я просто... мимо проходил, - не нашелся я.
  - Мо-ожешь зайти, - неожиданно предложил Александр. - Ра-адецки обещал по-осмотреть, что у меня с го-олосовым аппаратом.
  - Прямо сейчас? - уточнил я, остро почувствовав свою неуместность.
  Александр кивнул, тронул сенсорную панель и первым вошел в гостеприимно распахнувшуюся дверь медотсека. Радецки приглашающее махнул здоровой рукой и двинулся следом - неприязни в его улыбке не было.
  
  - У сатенов же нет техники, - напомнил я, сидя верхом на стуле и глядя на то, как Радецки, раскрыв подвижные сочленения, увлеченно копается в грудной клетке вращающего головой молчаливого Александра - голосовой аппарат андроида сатен предусмотрительно отключил, чтобы не слушать какофонию звуков. - Где ты научился чинить роботов?
  - На Земле, - отозвался Радецки, не отвлекаясь. - Там учится некоторый процент сатенов. По обмену.
  - Почему тогда именно техника? - уточнил я, стараясь не показывать острую зависть, захлестнувшую меня от того, что сатен назвал планету, на которой я ни разу не бывал, но которую не мог перестать считать домом.
  Радецки недоуменно повернулся ко мне, пожал плечом и вернулся к работе.
  На соседней койке завозились, Александр дернулся было, но сатен удержал его за плечи:
  - Это Шираи, - пояснил Радецки, - он хочет поучаствовать в разговоре.
  Он угадал - криворогий Шираи, опутанный датчиками, фиксирующими его состояние, медленно сел на постели. Я подавил инстинктивное желание отодвинуться - тело псевдополиморфа было перекошено, как будто кто-то смешал все кости его скелета и собрал заново, наугад, не заботясь о функциональности и эстетике, мутные, затянутые пленкой глаза смотрели мимо меня.
  - Нет техники. У сатенов, - пояснил Шираи, медленно поводя головой из стороны в сторону, как будто не был уверен, что повернется шея. - Симбионтика - тупиковый путь развития. Мало топлива.
  - Есть же Юдан, - напомнил я, изо всех сил стараясь не смотреть на Шираи, но взгляд возвращался к сатену снова и снова.
  - Есть, - согласился тот. - Не бесконечен. Юдан.
  - Но техника - это не очень наш профиль, - заметил Радецки, звонко щелкнув чем-то внутри горла Александра. - Есть.
  - Не понял, - честно признался я.
  - Источники энергии. Мало, - Шираи дернул рукой, неловко и резко - плохо владея собственным телом и заметно злясь, что не может выразить то, что хочет. - Нужен другой. Альтернатива. 
  - Разве то, что сделал ты - не альтернатива? - осторожно поинтересовался я.
  - Посмотри на него, - со вздохом предложил Радецки. - Если альтернатива выглядит так, то я предпочту раздеть Юдан до ядра.
  
  С Исотр`ой Хирой раньше не летал. Он вообще предпочитал работать с людьми, но на Тиферет хорошо платили, и пришлось сделать себе уступку - на Земле у Хироя никого не осталось, и пилот пересмотрел часть собственных взглядов. Но вот полет с кем-то из инорасцев в личном списке того, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя делать, стоял у Хироя на первом месте.
  Исотр`а с гримасой на лице, отдаленно напоминающей полуулыбку, щелкал клавишами пульта управления, последовательно тестировал работу систем шаттла.
  - Ты хмуришься, как будто тебе что-то не нравится, - заметил он, шире улыбнувшись отражению Хироя в погашенном обзорном экране.
  - Все мне не нравится, - отмахнулся пилот, бухаясь в кресло. - Я с Мухой летаю всегда.
  - Приказы Син`ешаля не обсуждаются, - напомнил Исотр`а, медленно расслабляя мышцы и убирая улыбку с лица.
  - И именно поэтому я сижу сейчас здесь и проверяю настройки, и проверяю тебя, и проверяю чертово кресло, и проверяю-проверяю-проверяю, - Хирой пощелкал рычагом, регулируя наклон кресла.
  - Тебе не надо было пить, - заметил Исотр`а ровно. - После алкоголя ты всегда становишься нервным и скандалишь без повода. Тебе надо позавтракать и выпить кофе - на людей это обычно действует положительно.
  Хирой поморгал, недоуменно уставившись на анжера.
  - Ты что, жить меня собрался научить? - мрачно полюбопытствовал он.
  - Я не собирался тебя учить, - ровно отозвался Исотр`а. - Я получал психологическое образование на Земле, но анжерам запрещено быть психологами для людей. Заключение врачей по этому поводу в переложении на человеческий разговорный звучит так: "Анжеры слишком бесят". Что значит "бесит"?
  - То, что ты делаешь сейчас! - взорвался Хирой. - Корабельный психолог, мать мою за ногу.
  - Зачем? - тут же заинтересовался анжер.
  - Ни зачем, - буркнул Хирой. - Это выражение такое.
  - Тебе нужно поесть, - напомнил Исотр`а. - Горячего. И обязательно кофе. Вылет через час - ты успеешь.
  - Почему ты летишь со мной, а не со своим пилотом? - спросил Хирой уже ровнее, поднимаясь на ноги.
  - Син`ешаль считает, что ты лучший, - отозвался анжер, попытавшись изобразить на лице что-то, не поддающееся расшифровке. - Я с ним согласен.
  
  Когда Хирой ушел, Исотр`а еще несколько минут просто сидел в шаттле, чутко прислушиваясь, но вокруг было тихо. Анжер задумался на минуту, а потом отстучал сообщение для Тиферет по отдельному каналу.
  "Какое здесь вооружение, лаоконоанна?"
  "Предъявите ваш допуск", - ответила Тиферет.
  Исотр`а отщелкал нужный код.
  "Приветствую тебя, хокма-один, - появилось сообщение от станции. - Переписка будет уничтожена после повторного набора кода. Повторите ваш вопрос".
  "Оружие", - лаконично ответствовал анжер.
  "Пульсары, взрывчатые мины, портативные парализаторы, личное оружие, гарпунные пушки, сетевые пушки, радиоуправляемые взрывчатки, взрывоопасные вещества с последующей цепной реакцией".
  "Вещества. На какой объем рассчитана цепная реакция одной партии вещества?"
  "На любой".
  "За сколько времени эти вещества уничтожат объект?"
  "Не более трех часов. В зависимости от величины объекта".
  "Загрузи в шаттл I-15-3-8 две партии. На всякий случай".
  "Конейнеры, литера: F-14, количество: 2. Производится загрузка, - отчиталась Тиферет. - Что-то еще, хокма-один?"
  "Не скучай, лаоконоанна", - отщелкал Исотр`а, снова набирая код допуска, автоматически стирающий всю переписку.
  Система с негромким шуршанием грузила в шаттл ящики, помеченные литерой F-14.
  
  В столовой были только Альма и Альги. Хирой выбрал из богатого списка завтраков, предоставляемых автоматом, омлет с помидорами и беконом и большую кружку кофе и собрался было усесться за свободный стол, но Альма приглашающе помахала ему рукой, и у пилота не осталось выбора.
  Наблюдатель сидела на столе, покачивая ногой, и лениво наблюдала за тем, как Альги ест овсянку с изюмом. На взгляд Хироя завтрак более отвратительный, чем овсянка с изюмом, сложно было придумать. Робот-повар, на экране которого высвечивалось возмущенное: "На столе сидеть нельзя!" подъехал ближе, сделал вокруг Альмы суровый круг и, не добившись результата, вернулся на свое место у широкой стойки.
  - Я ни разу на шаттле не летала, - сказала Альма, когда Хирой уселся рядом с Альги и принялся за завтрак. - Это страшно?
  - Летать? - уточнил пилот. - Нет. Не страшно. Падать страшнее.
  - Ты падал? - удивилась девушка, ее светлые серо-зеленые глаза уперлись в Хироя.
  - Не падал, - неохотно откликнулся тот. - Друг падал. Давно.
  - Где он сейчас? - осторожно уточнила Альма.
  - В урне у родителей на полочке, - огрызнулся пилот.
  В таких случаях обычно говорили "сочувствую" и опускали глаза, или неловко переводили разговор на другу тему, или делали еще что-то столь же глупое.
  - Извини, - сказала Альма. 
  Смотрела она не на Хироя - на Альги. Хирой проследил за ее взглядом, передернулся, но ничего не сказал.
  - Ты не боишься, что мы можем не вернуться? - осторожно поинтересовалась Альма.
  - Я с Мухой летаю обычно, - невпопад заметил пилот.
  - Ага, я знаю. Исотр`а хороший. Хороший для ангжера и лучший штурман. Все будет хорошо, - она говорила так, как будто успокаивала себя. Как будто знала больше, чем кто угодно на этой чертовой орбитальной станции.
  - Я тебя верну, - сдавшись, пообещал Хирой. - Мы долетим туда и вернемся обратно. Я обещаю.
  Альма кивнула, ничего не ответив. Смотрела она только на брата.
  
  За четверть часа до назначенного Син`ешалем времени все собрались в шаттле. 
  Эктор пришел меня проводить. Для этой цели он даже раздобыл где-то белый платок, настоящий, не бумажный, которые были в ходу на станции, а тканевый, и, стоя так, чтобы его можно было видеть через обзорный экран, то махал им, то подносил к абсолютно сухим уголкам глаз. Забавно, что ни сатены, ни Александр, с которыми я провел большую часть отведенного для сборов времени, провожать меня не пришли.
  Наблюдая за Эктором через обзорный экран, мы с Хироем и Альмой старательно давились смехом, сидящий чуть дальше и предусмотрительно пристегнутый ремнями к креслу Хаборилл ухмылялся своими невозможными мраморными губами, и только анжеры мучительно пытались понять, что делает мой напарник. Первым не выдержал Исотр`а - он всегда с любопытством относился к обычаям людей.
  - Это какой-то особый ритуал? - осторожно поинтересовался он.
  - Ага, - отозвался я.
  - Ритуал прощания с лучшим другом, - добавил Хирой, старательно возвращая на лицо серьезное выражение, которое удерживалось там всего ничего - ровно до следующего приступа хохота.
  - Почему вы тогда смеетесь? - уточнил дотошный Исотр`а.
  - Потому что Эктор силен в пантомиме, - заметила Альма.
  - И вообще силен, - добавил я.
  - Во всем, - закончил Хирой под громогласный приступ хохота.
  - Десять минут до старта, - прервал всеобщее веселье Син`ешаль. - Займите свои места.
  Мы с Альмой послушно уселись в кресла, и подвижные ремни мягко прижали нас к спинкам, защищая от возможной тряски. Хирой и Исотр`а одинаковыми движениями положили ладони на панель управления. Со стороны недопустимо разные, в этом движении человек и анжер выглядели на удивление похожими, расслабленными и сосредоточенными одновременно, с одинаково подрагивающими руками и чуткими длинными пальцами, только у Исотр`ы длина пальцев обеспечивалась особенностями расы, а у Хироя - сложной операцией, необходимой для всех пилотов-людей. Син`ешаль остался стоять, положив ладони на кресла пилота и штурмана.
  - И уберите этого... - капитан анжеров указал подбородком в сторону маячившего перед обзорным экраном Эктора.
  Хирой улыбнулся, тронул плечом тонкий стебель микрофона и ласково проговорил на весь ангар:
  - Пошел вон.
  Эктор замер, сделал в сторону шаттла неприличный жест, картинно бросил платок и гордо удалился.
  Всхлипывая от смеха, Хирой вывел шаттл в космос.
  
  Полная звезд чернота распахнулась во всю ширину обзорного экрана, сделав рубку сумрачной. Неяркий свет панели управления освещал только Хироя и Исотр`у, рисуя на лицах пилота и штурмана причудливые тени. Хирой вел шаттл мягко и ровно, облетая Юдан по дуге.
  - Дать максимальное ускорение? - поинтересовался он у стоящего за спиной Син`ешаля.
  - Да, - после короткой паузы отозвался анжер.
  - Тогда вам лучше сесть, - сухо посоветовал Исотр`а. - Будет перегрузка.
  - Небольшая, - уточнил Хирой.
  Син`ешаль коротко кивнул и уселся в кресло рядом с Хабориллом. 
  Перегрузка вдавила в кресло, изображение на обзорном экране на секунду смазалось, а потом восстановилось вновь. Анжер и сатен о чем-то негромко переговаривались, но за возросшим шумом двигателей невозможно было разобрать слов.
  Я не знал, сколько прошло времени - засмотрелся на стремительно летящие в обзорный экран звезды, скорее иллюзорные, подброшенные воображением, чем настоящие - Юдан находился близко к краю Обозначенной Вселенной, и видимых звезд в непосредственной близости от него было немного. Я почти испугался, когда на обзорном экране появилась точка орбитальной станции Ар-на-Лафар.
  Сатены строили иначе и их конструкции не имели ничего общего с изделиями людей или анжеров, чьи технические объекты из-за постоянного обмена знаниями были довольно похожи. Орбитальная станция Ар-на-Лафар напоминала скорпиона с толстым брюшком жилого комплекса, отставленными клешнями нагасов и занесенным хвостом наблюдательного поста. Вероятно, освещенный габаритными огнями и полный света от иллюминаторов, "скорпион" выглядел бы почти живым, сейчас же, черная, с ввалившимися глазами обзорных панелей, Ар-на-Лафар производила удручающее впечатление. Она не казалась мертвой, она по настоящему была мертвой - ни единого движения, ни проблеска света - молчание и запустение, пронизанные оглушительным, парализующим ужасом.
  Я покосился на Хаборилла. Капитан сатенов сидел в кресле, вцепившись в подлокотники костлявыми когтистыми пальцами, и я порадовался, что в темноте не могу видеть его глаза - во всей его позе было столько боли и ощущения потери, что я на секунду почувствовал острую жалость к этому существу, потерявшему, наверное, самое дорогое, что у него было.
  - Куда стыковаться? - спросил Хирой. Казалось, что из-за шума двигателей у него дрожит голос.
  - Левый край станции, - Хаборилл неопределенно махнул рукой. Голос и движения сатена не выдавали его эмоций, которые я успел разглядеть - он до зависти хорошо владел собой. - Там есть шлюз для стыковки шаттлов других рас.
  Хирой не ответил, тронул чувствительные пальцы джойстиков, и шаттл послушно повернулся, подчиняясь его движениям.
  Зев шлюза был открыт, как будто ждал. Хирой с хирургической точностью ввел шаттл внутрь, умудрившись не задеть стенки шлюза, размеры которого ненамного превышали размеры самого шаттла.
  - Я его просто поставил, - предупредил пилот, убирая с панели управления чуткие пальцы. - Тут нечем закрепиться.
  - Есть, - не согласился Хаборилл, отщелкивая ремни. - Просто оно не предназначено для шаттлов более старых моделей.
  Он поднялся и подошел ближе, рассматривая шлюз сквозь обзорный экран. От присутствия сатена рядом Хирой дернулся, скривился как от зубной боли и пружинисто соскочил с кресла, отстраняясь.
  - Пойду, разведаю, - сообщил он, махнув рукой.
  - Стоять.
  Я никогда не слышал у Син`ешаля такого голоса. В нем не было ничего человеческого, ничего хоть сколько-нибудь сходного с тем, как говорят люди. Слово было не просто словом, оно было приказом по самой своей сути.
  Хирой остановился, будто наткнулся на стену.
  - Сегодня первый и единственный раз, когда я выдам вам личное оружие, - без всяких эмоций продолжил Син`ешаль. - Мы пойдем в следующем порядке: сначала я и капитан Хаборил, потом Люк и Альма, последними - Хирой и Исотр`а. Не направляйте оружие друг на друга. Будьте внимательны.
  - Что происходит? - зло поинтересовался Хирой. - Я думаю, вы уже можете сказать нам, что происходит. Вы двое. Что, черт возьми, здесь случилось?
  - Юдан, - ни к кому не обращаясь, отозвался Хаборилл. - Здесь случился Юдан.
  
  Коридоры Ар-на-Лафар были темными и пустыми, и потому казались особенно пугающими. Свет портативных фонариков выхватывал из темноты то часть стены с погасшими венами светодиодов, то испещренную надписями и портами настенную коммуникационную панель с такими же странными, как на нагасе, пористыми кнопками и целыми пучками проводов с клеммами на концах, то заброшенную консоль с мертвым черным экраном. В этой пустоте было что-то чудовищное, непоправимо-неправильное, она дышала, казалось, что стены коридора едва заметно вздымаются, как будто огромное существо, которым была станция, из последних сил пытается сделать вдох.
  Иллюзия дыхания не отпускала меня - я притронулся к гладкой стене но, разумеется, ничего не почувствовал. Идущая рядом Альма смотрела прямо перед собой. В ее взгляде было непривычное, пугающее любопытство - жадное и жесткое. Никогда раньше я не видел, чтобы она смотрела так.
  - Вся станция обесточена? - спросил идущий впереди Син`ешаль у Хаборилла.
  - Думаю да, - отозвался сатен. - Но наверняка не скажу - мы покидали ее в спешке.
  Он так и не рассказал нам подробностей, но уже того, что он сказал, было достаточно. Юдан, значит. Идеальная энергоресурсная планета, безжизненная и отдаленная. Я поверил сатену, потому что не мог не поверить - я еще слишком хорошо помнил обломки ребер, торчащие из груди Ларан и то, как мучительно пытался и не мог Шираи говорить словами. И почему-то казалось нечестным, неправильным, что Юдан напала на них, хотя я понимал, что этому стоит только радоваться - у планеты были всего две цели.
  - Если ты хочешь, чтобы твои люди посмотрели, - Хаборилл так и сказал: "твои люди", и это прозвучало не как звание или название расы, а как нелепая принадлежность, вроде "твои домашние зверьки", - нужно спуститься ниже, к самому ядру. Это единственное место, где еще теплится жизнь.
  - Почему ты так уверен? - поинтересовался Хирой за моей спиной, и я удивился тому, как чутко он прислушивается к разговору.
  - Система жизнеобеспечения, - отозвался сатен. - Она выключается последней и способна работать с минимальными затратами энергии. Судя по тому, что ты не хватаешь за шею, не падаешь и не начинаешь задыхаться - она продолжает функционировать, а значит, какая-то энергия на станции все-таки есть.
  - Они разумны? - вдруг спросил Син`ешаль, и от того, как он произнес это "они", меня пробрал озноб.
  - С чего вы взяли, что они разумны, мароон? - спросил сзади Исотр`а, впервые произнося на родном языке звание Син`ешаля: "капитан".
  - Они экономят энергию, - объяснил вместо анжера Хаборилл. - Сгребли весь остаток и жрут его медленно, растягивая.
  - Зачем? - снова, так же без выражения, спросил Исотр`а.
  - Чтобы не умереть.
  
  Тишина была гулкой и потому пугающей.
  - Будьте осторожны, - предупредил Син`ешаль. Его рука лежала на рукояти силаха, небрежно заткнутого за пояс.
  Раздавая нам оружием, капитан дал только два совета, оба верных: не направлять друг на друга и перед выстрелом снимать силах с предохранителя. Я почувствовал не по голосу, просто по тому, как Син`ешаль строит предложения, что он больше всего на свете хотел бы, чтобы оружием нам пользоваться не пришлось.
  До этого я никогда не стрелял, несколько раз ходил в тир, но не потому, что действительно хотел научиться стрелять, а просто потому, что Джил сказала однажды, что ей нравятся крутые парни, умеющие держать в руках пушку. Крутым парнем, умеющим держать в руках пушку, я так и не стал, но Джил любила меня все равно. Сейчас же, шагая по темному коридору и сжимая во вспотевшей ладони силах, я ничуть не успокаивался тяжестью оружия. От него мне было только еще страшнее, как будто ребристая рукоять силаха вливала в меня новые и новые порции страха.
  - Чего мы должны бояться? - мрачно спросил Хирой. - Как это выглядит? Что это вообще? Что вообще происходит?
  - Ты идешь по коридору чужой обесточенной орбитальной станции, в недрах которой притаились чудовища с планеты Юдан, - свистящим шепотом проговорила Альма. - Какие тебе еще нужны ответы?
  - Я не верю в чудовищ, - сухо отозвался Хирой. - Юдан необитаемая планета, это все знают.
  - Я тоже это знал, - сказал Хаборилл тяжело и страшно.
  От его голоса что-то оборвалось, я почувствовал самой кожей, что что-то страшное произойдет сегодня, сейчас, что он заманил нас куда-то в смерть, и только с секундным опозданием я понял, что капитан сатенов просто боится. Боится сильнее нас всех, потому что то, что он собирается показать нам, не укладывается ни в одно из разумных определений, не укладывается ни во что вообще. И что он вовсе не хочет видеть это снова.
  Мне не стало жаль Хаборилла, мне просто стало еще страшнее. Свет моего фонарика запрыгал по стенам паническим зайчиком, и я едва не заорал, когда Альма поймала меня за запястье.
  - Еще ничего не случилось, - сказала она. Ее голос звучал удивительно спокойно. - Не психуй.
  - Я на это не подписывался, - зло сообщил Хирой у меня за спиной, и я подумал, что я с ним солидарен.
  - На это никто не подписывался, - оборвал его Син`ешаль. - Мы смотрим и возвращаемся. Все. Идем.
  Если бы мы только знали, насколько это будет непросто - посмотреть и вернуться.
  
  Первый труп обнаружился на лестнице. Мужчина с тяжелыми рогами, в длинной темной хламиде, чем-то похожей на "платье" Хаборилла, лежал лицом вниз, раскинув руки. Его длинные ногти оставили на полу глубокие царапины, как будто он пытался ползти, но что-то крепко держало его за ноги, не давая сдвинуться с места. Капитан сатенов поморщился, потом неохотно проговорил:
  - Торни, один из моих наблюдателей.
  Я удивился тому, насколько равнодушно звучал его голос, но не стал даже пытаться хоть как-то проанализировать это - все-таки станция сатенов была не лучшим местом для того, чтобы что-то анализировать.
  Альма подошла ближе к мертвому сатену, которого Хаборилл назвал Торни, присела на корточки и осторожно прикоснулась к плечу трупа кончиками пальцев. Под ее прикосновением тело сатена подалось внутрь, как шарик, из которого почти вышел воздух. Брезгливо поморщившись, Альма перевернула труп на спину.
  - Какой легкий... - проговорила она, а потом закричала, отшатнувшись.
  Я хотел было поймать ее и обнять, но Исотр`а успел первым, схватив девушку за руку и прижав к себе. Альма всхлипывала, уткнувшись в его плечо.
  - Они все умерли так, - безэмоционально проговорил Хаборилл.
  Торни когда-то был, наверняка, красив. Той особой красотой, какой могут быть красивы только сатены - у него были правильные черты лица, острые скулы, длинные волосы и изумительный разрез глаз - как с картинки. Он и сам был как с картинки. Когда-то давно, когда был живым. Сейчас же лицо сатена представляло из себя уродливую маску, кожу, натянутую на кости. Он как будто постарел в один миг, только лицо не прорезали морщины, говорящие о возрасте и тяжелых испытаниях, просто кожа обтянула кости, как будто между ними не было больше ничего, ни мышц, ни внутренних органов, ни жировой прослойки - одна только тонкая ткань, надетая на манекен. Глаза сатена были пусты - две глубокие дыры, без единой капли стекловидного тела, из которого состоит глаз. Одежда висела на нем мешком и я мог бы поклясться, что под ней только кожа и кости, и это не просто фигура речи, это - реальность.
  - Они все умерли так, - повторил Хаборилл, и это прозвучало одновременно как "я не хочу умирать так" и как "я не хочу, чтобы вы так умерли". - Может быть, этого достаточно, чтобы кому-то что-то доказать? - поинтересовался он устало.
  - Пока ты ничего не доказал даже мне, - откликнулся Син`ешаль. По нему нельзя было сказать, какое впечатление произвел на него вид мертвого сатена, и я очень боялся, что никакого.
  Сам я с чудовищной обреченностью, тяжестью легшей на плечи, осознал, что хочу домой. Прямо сейчас. Ни на Тиферет в свою уютную каюту, ни к Джил - просто домой. В дом, которого у меня нет, и не было. Я почувствовал себя вдруг чудовищно беспомощным рядом с этими существами, которые превратили сатена в обтянутый кожей скелет. А ведь люди намного слабее сатенов...
  - Идемте, - махнул рукой Син`ешаль.
  - Как они это делают? - вдруг взвился Хирой. - Что они вообще с ним сделали?
  - Я не знаю, - Хаборилл повернулся и посмотрел ему прямо в лицо. Кажется, это возымело эффект, потому что Хирой со стуком захлопнул рот. - Я не знаю, как они это делают, - повторил Хаборилл. - По известным причинам у меня не было возможности поймать одну из этих тварей, посадить в клетку и изучить. Будь осторожен. Они сильнее, чем кажутся и сильнее, чем ты можешь себе представить.
  От этого "будь" - сказанного лично Хирою, от всех слов капитана сатенов стало не по себе.
  Син`ешаль заметно передернул плечами и первым направился вниз по лестнице, в темноту, где должны были, собравшись как языческие племена вокруг костра, сидеть эти твари.
  
  Трупы попадались все чаще. Мужчины и женщины с перекошенными лицами, с длинными следами от когтей на стенах и полу, лежащие в неестественных позах. Кожа на их лицах была натянута нестерпимо туго, как барабан, вот-вот грозящийся лопнуть, и их тела были полыми, как сдувшиеся воздушные шарики. За одним из трупов на стене было огромное пятно, в свете фонарика выглядящее большой черной кляксой. Головы у сатена не было.
  - Фрьюрри, - прокомментировал Хаборилл без выражения. - Мой лучший пилот.
  Я почувствовал звенящую в его голосе тоску. Тоску существа, который потерял всех, кто был ему дорог. От этого тоже было страшно и еще - очень больно.
  
  Чем ближе мы подходили к ядру, тем светлее становилось в коридорах: тонкие "вены" светодиодов, прошивающие стены, слабо мерцали. Энергия поступала в них совсем слабо, но ее было достаточно, чтобы осветить коридор, и мы могли выключить фонарики.
  Син`ешаль шел первым и первым заметил то, что через несколько минут заметили мы все: протянувшиеся по стенам светодиоды были опутаны цепочками - тоненькими, вроде тех, что носят на шее модницы. Цепочки едва заметно пульсировали в такт энергии, протекающей по проводам.
  - Будьте осторожны, - вполголоса напомнил Хаборилл.
  Впрочем, пока ничего страшного в этих цепочках я не видел, и не мог понять, чего должен бояться. Ну цепочки, непривычно, конечно, да и бессмысленно опутывать ими провода, но что может быть опасного в простой цепи. Судя по тому, как коротко, и от того как-то особенно заметно сатен передернул плечами - опасность была, настоящая, не придуманная опасность. Хаборилл не выглядел как существо, которое легко напугать.
  Будто по приказу, мы снизили скорость и теперь едва ползли, медленно проходя кажущийся бесконечным коридор. Идущая рядом Альма тяжело дышала, и я косился на нее и думал одновременно о том, что профиль Джил намного красивее и о том, что я был бы вовсе не прочь встречаться с Альмой и иногда спать с ней, или просто иногда спать с ней, не встречаясь. Бояться у меня совершенно не выходило - ресурс страха тоже был ограничен.
  Идущий первым Син`ешаль надавил на дверь в конце коридора, раздвигая герметичные створки - энергии в замках не было - она не поступала даже с резервного генератора, видимо, эти существа, захватившие Ар-на-Лафар, просто обесточили все двери, не догадавшись использовать магнитные блокираторы. У меня возникло мучительное желание посоветовать ему быть осторожным, но я сдержался. Капитан анжеров медленно шагнул внутрь.
  
  Помещение оказалось не огромным, как ожидалось, а просто большим, и было целиком опутано сетью проводов, толстых, похожих на шланги и толстых, напоминающих тоненькие нити. В центре зала пульсировало что-то, одновременно напоминающее кристалл и большое, отливающее голубоватым свечением, сердце. Никогда до этого я не видел собственные источники энергии сатенов, которые были псевдо-живыми и потому использовались на ограниченном количестве техники, и теперь засмотрелся, испытывая непреодолимое желание подойти ближе, потрогать, разглядеть, как же оно работает. От двери была едва заметна неровная пульсация ядра, от которой по паутине вен-проводов проскальзывало голубоватое сияние.
  Я засмотрелся и не заметил главного, того, глядя на что Альма скрипнула зубами и ощутимо толкнула меня локтем в бок. Все помещение было завалено цепями. Обычными цепями разной формы и размера, они лежали на полу толстым слоем, змеились по стенам, опутывали ядро, и едва заметно подрагивали в такт его пульсации. В них не было ничего зловещего или хотя бы страшного - просто цепи, самые обычные металлические цепи, которые кто-то разбросал по полу, от чего к ядру невозможно было подойти. Мне показалось, что Хаборилл водит нас за нос, строит какой-то дурацкий фарс с непонятно какой целью, что никакой угрозы на самом деле нет.
  - Вы видели достаточно, - проговорил Хаборилл. Он стоял на пороге как монолитная статуя, и было видно, что никакая сила не заставит его шагнуть внутрь.
  - Мы ничего не видели, - резко отозвалась Альма, вскидывая фонарик, как вскидывают оружие, и поводя им по цепям. На свет они не реагировали, как и полагается самой обычной цепи.
  - Альма, - удивительно мягко одернул ее Исотр`а. - Я тоже думаю, что мы видели достаточно.
  Хирой передернул плечами, как пес, и так же по-собачьи оскалился:
  - Мы впервые в жизни видим ядро на корабле сатенов. Да может быть тут всегда так? Или вы правда хотите сказать, что эти цепи взяли и поубивали тут всех, капитан Хаборилл?
  Слово "капитан" он произнес с какой-то особенной, унизительной интонацией.
  - Я туда не пойду, - в голосе сатена не осталось ни капли мягкости. - И не советую идти никому из вас. "Не советую" - потому что не имею права вам приказывать.
  - Мы видели достаточно, - проговорил до того безразлично наблюдавший за перепалкой Син`ешаль. - Мы возвращаемся.
  Он развернулся и первым направился прочь от ядра, спокойный и уверенный в себе капитан. Неохотно развернувшись, я последовал за ним - мне нестерпимо хотелось узнать технику сатенов поближе, присмотреться к ядру, попытаться угадать или узнать, как оно работает. Рассмотреть, наконец, эти цепи, взвесить их в руке, попытаться узнать - что в них настолько страшного, что заставляет дрожать самого капитана сатенов. Но я не мог ослушаться Син`ешаля.
  К несчастью - кое-кто мог.
  Альма не сказала ни слова, хотя могла бы начать спорить. Пользуясь тем, что все двинулись за Син`ешалем, она просто шагнула вглубь помещения, туда, где между цепями был едва заметный просвет, в который можно было поставить ногу. Шагнула легко, как шагнул бы любой из нас. Она ни капли не боялась, потому что нечего было бояться.
  Сначала.
  А потом цепи сомкнулись кольцом вокруг ее ноги. Дернули.
  Я обернулся на ее вскрик и увидел как в замедленной съемке: вот смыкается цепь на худой щиколотке, вот цепь дергается, вздымаясь змеей, Альма вскидывает руки и, не удержав равновесие, падает прямо в гущу цепей, и они оплетают ее, в одно мгновение становясь из простых железных игрушек отвратительно, неправдоподобно живыми. Мне показалось, что я слышу чавкающий звук, и я даже не сразу понял, что можно поднять силах и стрелять, стрелять...
  Зато понял Хирой.
  Он бросился вперед с силахом наизготовку, но стрелять не спешил - боялся попасть в Альму.
  За шаг до проема двери, за которым смертоносными клубками вились цепи, его перехватил Хаборилл. Метнулся черной тенью, сбил с ног, встав в проходе недвижимой статуей.
  - Ты ее не спасешь, - в его голосе отчетливо прозвучали чужеродные ноты родного языка.
  Сатен поднял силах и выстрелил по цепям длинной струей плазмы. Раз, другой, третий. Сгустки плазмы потонули в гуще цепей, не принося никакого вреда - цепи на них даже не реагировали, таща отчаянно пытающуюся вырваться, кричащую Альму дальше, глубже, все ближе к ядру. И с каждым рывком она кричала все тише.
  - Теперь вы видели достаточно? - зло поинтересовался Хаборилл, поворачиваясь к Хирою.
  Это было его ошибкой - одна из цепей змеей рванулась вперед, оплела руку сатена, сильно сдавливая. Силах выпал из рук, а сам сатен отшатнулся назад, с его лица стремительно сползала краска, а цепь на руке, будто в противовес, становилась заметно толще и едва ощутимо пульсировала. Это было жутко, недопустимо страшно.
  Это тоже было как во сне: Хирой рывком подхватил оседающего на пол Хаборилла, поддел стволом силаха цепь, это было немыслимо - но ему удалось снять ее, отдернуть от руки сатена, отшвырнуть дальше.
  - Закройте кто-нибудь дверь! - услышал я чей-то панический крик и запоздало удивился, что Исотр`а умете так кричать.
  Дальше я помнил кусками: как рванулся к двери, из которой лезли цепи, как стрелял в них, как одержимый, боясь, что они выползут раньше, чем я успею захлопнуть тугие створки, как до крови кусал губы Хаборилл, и рука его была сморщенной и иссохшей, как рука старика, и как все кричал и кричал, не замолкая, Исотр`а.
  А потом все закончилось.
  Со смачным всхлипом амортизирующей прокладки сомкнулись тяжелые створки дверей, отрезая нас от оживившихся цепей. Я щелкнул ручной блокировкой, активируя стыкующие магниты, и без сил сполз на пол.
  Син`ешаль, развернувшись к Исотр`е, медленно и как-то очень по человечески ударил штурмана по щеке, и крик оборвался.
  Белый как мел Хаборилл пытался подняться, тяжело опираясь на плечо Хироя.
  - Нужно уходить, - нарушил Син`ешаль страшную тишину, полную только нашего хриплого дыхания. - Быстро.
  Никто не стал спорить.
  
  До шаттла мы шли быстро и пятна фонариков отплясывали на стенах паническое танго. Мы изо всех сил старались не бежать, но не бежали на самом деле потому, что Хаборилл почти висел на плече Хироя и с трудом переставлял ноги. Я заметил, как идущий впереди Исотр`а достал коммуникатор, но не нашел в себе сил спросить - зачем, и что он вообще собирается делать. Мне казалось, что я слышу за спиной негромкий змеиный шелест, сдобренный едва заметным звоном металла, и что стоит мне обернуться и цепи, ползущие по нашим следам, тут же вцепятся мне в лицо. Я прислушивался изо всех сил, но наше тяжелое дыхание и топот ног были такими громкими, что не давали возможности разобрать никаких других звуков.
  - Помоги мне, - сдавленно попросил Хирой.
  Я заметил, что Хаборилл в его руках то и дело закатывает глаза, видимо, изо всех сил пытаясь оставаться в сознании, и поспешил поддержать его под вторую, изуродованную руку. Потом подставил плечо. От сатена пахло металлом, горелой проводкой и полынью, и в этом запахе было так мало знакомого, что я сдерживался, но все равно не мог не принюхиваться. Мне неосознанно захотелось узнать, чем пахнет Ларан, и я удивился, что сейчас, за полшага до возможной смерти, успеваю думать о женщине, а потом понял, что просто пытаюсь переключиться. Мой разум не хотел умирать, мое тело не хотело умирать, и поэтому я думал о чем угодно другом, и бежал вперед настолько быстро, насколько хватало сил. Хаборилл наваливался на меня, казалось бы, всем весом, и я все время боялся, что он потеряет сознание.
  Подсознательно я ждал, что нам встретятся цепи и придется отбиваться и, возможно, потерять кого-то еще, но в коридорах никого не было.
  
  У шаттла Син`ешаль остановился, пропуская нас вперед. Исотр`а на ходу сунул коммуникатор в карман и сильно пнул большую коробку с литерой F-14, отшвыривая ее подальше от шаттла. Я готов был поклясться, что раньше этих коробок здесь не было, но времени задуматься об этом у меня не было тоже.
  Син`ешаль, войдя последним, задраил люк.
  - Взлетаем. Хирой, Исотр`а.
  Пилот и штурман согласно кивнули. Сейчас они были непривычно похожи друг на друга, человек и анжер - она белые как мел, с заострившимися чертами лица и подрагивающими руками. Оба - до смерти перепуганные.
  Я, наверное, выглядел точно так же, потому что капитан уперся в меня своими невозможными глазами, в которых кольца вокруг красной точки Юпитера мельтешили с недопустимой скоростью, а потом поймал за плечо и с силой посадил в кресло, защелкнув, как наручники, ремни безопасности. Я никак не среагировал, ловя себя на том, что сейчас заору - для меня в последние дни было многовато потрясений. А еще в голове снова и снова появлялись слова, которые я боялся озвучить: "У нее там на станции остался брат... у нее там на станции остался брат... у нее там на станции..."
  - Взлет, - скомандовал Син`ешаль, не глядя на обзорный экран, и наклонился к полулежащему в кресле Хабориллу. - Выдержишь?
  - Постараюсь, - отозвался сатен тихо.
  Хаборилл выглядел плохо, пожалуй, хуже нас всех - внезапно похудевший и бледный, он то и дело склонял голову, как будто ему не хватало сил, чтобы удерживать увенчанную тяжелыми рогами голову. Черная вода в его глазах застыла, едва плескалась и тянулась за веками густыми нитями, когда сатен моргал. Но хуже всего выглядела его рука - изуродованная, скрюченная, она не походила больше на конечность, скорее - на кусок подгнившего дерева с уродливыми ветками пальцев. Я не был уверен, что Хаборилл когда-нибудь вообще сможет двигать ею.
  Син`ешаль резкими ударами набрал код портативной аптечки, система щелкнула, высветившись синим, и вбросила на ложе маленький шприц. Анжер поднял его, шагнул к Хабориллу и уверенным движением сделал укол. По его безэмоциональному лицу ничего нельзя было прочитать, но я впервые видел, чтобы у капитана так дрожали руки, выдавая настоящие чувства и эмоции.
  - Ты мне нужен, маар, - сказал Син`ешаль, и равнодушие в его голосе, характерное для его расы, звучало почему-то особенно пугающе.
  - Ты видел достаточно, - слабо проговорил Хаборилл. - Это... доказательства. Улики. Вся моя орбитальная станция - как одна большая улика...
  - Есть связь? - анжер резко обернулся к Хирою, но ответил Исотр`а:
  - Нет пока связи, Син`ешаль, - он тоже уже не играл лицом, пытаясь нарисовать на нем эмоции, от чего оно походило на посмертную маску. - Потерпи.
  В этот момент грохнуло, шаттл дернуло взрывом, сбило с курса. Я поймал себя на том, что ору в голос и с усилием заставил себя замолчать.
  - Что происходит? - поинтересовался Син`ешаль резко.
  Хирой молча дал картинку на обзорный экран.
  Ар-на-Лафар скручивалась воронкой, вламываясь сама в себя, как Уроборос, кусающий свой хвост. Завязывалась узлом, перекручиваясь бечевой, и взрывалась, взрывалась, взрывалась, и взрывам не было конца и края. Цепная реакция, запущенная неведомо кем неведомо зачем уничтожала орбитальную станцию сатенов, одну большую улику, доподлинно доказывающую: на Юдане существует жизнь. Разумная и потенциально опасная.
  Мы сидели в тишине, нарушаемой только жужжанием двигателей, и смотрели на расцветающий чужим огнем обзорный экран. И в этом было больше всего от прощания.
  
  Связь появилась несколько минут и Син`ешаль связался с Александром, попросив его встретить нас, а еще сделать так, чтобы больше никто нас не встречал. Сделать - каким угодно способом.
  Я не знаю, что это были за способы, но в пришлюзовом коридоре кроме андроида никого не было.
  - У вас проблемы? - максимально корректно полюбопытствовал Александр, входя внутрь, как только шаттл пристыковался, и Тиферет пустила в люк кислород. Входить без кислорода было запрещено, и станции было все равно, человека не пускать или робота, которому воздух для дыхания не нужен вовсе.
  - Всем успокоительное, - махнул рукой Син`ешаль и тяжело опустился в кресло, и я только сейчас заметил черные синяки у него под глазами. Он держался до последнего, капитан, потерявший подчиненного.
  - Что значит "маар"? - спросил я у Исотр`ы, сам не очень понимая, зачем спрашиваю и зачем спрашиваю именно сейчас.
  - "Враг, который ближе, чем друг", - после длинной паузы отозвался анжер. - Это очень приближенный перевод на ваш язык. На самом деле в слове "маар" гораздо больше смысла.
  Я кивнул, я уже прекрасно видел это и сам.
  - Я оставил дежурить Эктора и Альги, - между тем отчитался Александр. - Сатены заперты в медотсеке. Остальные максимально рассредоточены. О том, что вы вернулись, не знает никто. Что-то еще?
  - Да, - отозвался Син`ешаль с трудом. - Альма умерла.
  
  Успокоительное подействовало сразу. Вот я еще хотел бегать и орать, меня трясло от ужаса, и я чувствовал, что мир разваливается где-то у меня под ногами, а вот я уже сижу, сложив в руки на коленях, и в голове у меня гулко и пусто, а внутри разливается тишина и спокойствие.
  Александр легко поднял Хаборилла на руки, не смотря на слабые попытки сатена воспротивиться такой наглости, и повернулся к Син`ешалю:
  - Я бы посоветовал вам всем пройти в медицинский отсек, но там недостаточно места, - я запоздало обратил внимание, что говорит андроид без заикания, значит, Радецки действительно такой хороший инженер, как хвалился. - Поэтому советую вам отдохнуть в ваших каютах.
  Андроид профессионально-одобряюще улыбнулся и ушел, легко унося на руках сатена, который был выше его едва ли не на голову и в два раза шире в плечах.
  Син`ешаль ничего не сказал нам, только внимательно посмотрел в лицо каждого, будто пытаясь определить, насколько с нами все в порядке. Хаотичное движение узоров внутри его глаз замерло, остановившись, и от этого белки казались диковинно расписанным стеклянными шариками, вставленными в глазницы.
  - Отдохните, - предложил Син`ешаль, первым направившись прочь из шаттла, и нам ничего не оставалось, как последовать за ним.
  Уйти далеко мы не успели.
  Альги стоял в коридоре, и его тело сотрясалось от мелкой дрожи, как будто состояло не из наплавленных на кости мышц, а из какой-то другой, намного более подвижной субстанции.
  - Альма, - сказали динамики на шее Альги голосом, который ассоциировался с самим Альги очень отдаленно. - Где Альма?
  Син`ешаль вышел вперед, ненавязчиво прикрывая нас собой.
  - Ее больше нет, Альги, - сказал анжер, и я вдруг отчетливо понял, что это не те слова, которые можно было говорить этому существу. Что это вообще не те слова, которые можно было бы говорить.
  - Ее не может не быть, - возразил Альги.
  Я почувствовал звон в ушах и острую, отчетливую боль в затылке. Альги смотрел на каждого из нас по очереди, и от его взгляда хотелось отвернуться, как от чего-то материального, сжать голову руками и бежать без оглядки. Даже Исотр`а сделал короткий шаг назад.
  - Это был несчастный случай, Альги, - Син`ешаль шагнул не назад, а вперед, приблизившись к Альги почти вплотную. Его голос был равнодушен, и от этого казалось, что ему безразлично то, что он говорит, и из-за этого его слова никого не могли утешить. Особенно такого, как Альги. Особенно Альги. - Альма умерла.
  Удар был страшным, потому что был неожиданным ни для кого. Альги как-то вдруг, в одну секунду, перестал быть человеком. Все его существо размножилось, расползлось, минуя окружающие предметы, стены, одежду, наши тела. Он стал самой сутью окружающего пространства. А потом что-то, не имеющее аналогов в мире, что-то, что было, возможно, где-то давно, в другой жизни, руками Альги, сгребло Син`ешаля в охапку, вздернуло над полом и впечатало головой в стену. 
  Я открыл рот, силясь закричать - и не смог, как не смог сдвинуться с места. Время замерло, остановилось, захлебнувшись само собой. Рядом, как рыбы раскрывая рты, стояли Хирой и Исотр`а. Я видел, как напряглись мышцы на руках Хироя, как он медленно, миллиметр за миллиметром, силится поднять руку - силится и не может.
  - Моя сестра не могла умереть, - повторил Альги. - Где она?
  Он повернулся к нам, и давление на виски стало невыносимым. Мне показалось, что еще чуть-чуть и не выдержат глазные яблоки. Что-то потекло по щеке, но я не мог поднять руку, чтобы стереть и посмотреть на пальцы, и оставалось только гадать. Слезы? Кровь?
  Я не знал, что случается с "ведомыми", у которых погиб "ведущий", и боялся узнать.
  Альги стоял на месте и, одновременно, приближался. Немыслимо, невозможно, так, как не может двигаться ни одно живое существо. Он оказывался все ближе и ближе, а крик все застревал и застревал у меня в горле, царапая, как наждак.
  Я отчетливо понял, что сейчас умру.
  Я не умер на Ар-на-Лафар, доверху забитой смертоносной и чужой псевдо-жизнью, но лишь потому, что мне суждено было вернуться сюда, на Тиферет, которую я иногда, засыпая, называл домом, чтобы столкнуться в тесном коридоре с чудовищем, которое было братом девушки, которая так и не стала моей, и умереть.
  - Альги... - на то, чтобы выговорить это ушли все мои силы, и их не хватило на то, чтобы закрыть глаза.
  Я смотрел и смотрел, как это существо приближается ко мне, как протягивает руку, похожую на студенистую массу, гибкую и текучую, и боялся почувствовать прикосновение этой руки.
  А в следующую секунду все кончилось.
  Альги не дотянулся до меня каких-то пары сантиметров, когда тело его пошло волнами, отсвечивающими густым синим светом, как светодиодные "вены" в нагасе сатенов. Он менял форму как-то вдруг, спонтанно и бессмысленно, как будто кто-то другой, кто-то сильнее, кого никто из нас не могу видеть, стоял за его спиной, и лепил его тело, как дети лепят пластилин. И это тоже было страшно, но уже не так, как раньше. Давление на виски пропало, когда глаза Альги расфокусировались. Он весь как-то осел и только бессмысленно поводил головой, как сомнамбула. Его тело, дернувшись несколько раз и искривившись немыслимо и страшно, вдруг приняло свою изначальную, человеческую форму. Альги дернулся вперед, приподнявшись на цыпочки, как будто был насажен на что-то и медленно и осторожно снимал себя с невидимых штырей, а потом, обретя почву под ногами, бухнулся на колени, закрывая лицо руками и плача, как плачут дети. Он что-то бормотал, но слов было не разобрать.
  Я покачнулся и сел на пол. Для меня переживаний на сегодня было достаточно - не помогло даже успокоительное.
  За спиной Альги стоял Шираи.
  - Псевдополиморф, - объяснил Шираи одним словом.
  - Прости, псевдо-что? - отстраненно-спокойно, что выдавало подступающую истерику, уточнил Хирой, который стоял только потому, что опирался ладонью на стену.
  - Я, - Шираи ткнул себя в грудь, чтобы стало понятнее. - Псевдополиморф. Симбиоз. С чем угодно. С кем угодно. Симбиоз - с ним, - сатен ткнул пальцем в сжавшегося в комок Альги.
  - Ты нас спас, - заметил я между делом, силясь подняться с пола, что мне никак не удавалось, и пытаясь отойти от шока, что мне не удавалось тоже.
  - Он тоже, - Шираи сделал неопределенный жест рукой, истолковать который я не смог.
  - Тоже нас спас? - уточнил Хирой с непередаваемой интонацией. С каждым новым предложением голос его звучал все нормальнее.
  Пилоту повезло больше, чем мне - он сумел оторвать себя от стены и подойти к неподвижно лежащему на полу Син`ешалю.
  - Псевдополиморф. Он. Как я, - с трудом подбирая слова объяснил Шираи.
  - Альги тоже псевдополиморф? - дошло до меня с трудом.
  Шираи поймал мой взгляд. Его глаза все еще были затянуты пленкой, но уже более тонкой, похожей на паутину, и я невольно засмотрелся на мерцающую за ней разноцветную вселенную. Он подошел прямо ко мне, оставив Хироя и пришедшего в себя Исотр`у возиться с Син`ешалем, и протянул руку. Его рука была кривой и изломанной и заметно дрожала, но я все равно был благодарен ему за помощь.
  - Как ты узнал? - полюбопытствовал я, с трудом поднимаясь на ноги и не спеша отпускать руку сатена - было в нем что-то неправильное, в его прикосновении, в ощущении его кожи. Как будто держишь разреженный воздух или кусок пористого полурастаявшего льда: ничего не просто человеческого - ничего живого.
  - Я взял его, - объяснил Шираи, и его губы сложились в гримасу, отдаленно напоминающую улыбку. - Симбиозом. Ему нужна помощь.
  - Нам всем нужна помощь, - тяжело вздохнул Хирой, поднимаясь на ноги. - Люк, вызови сюда Александра, пожалуйста. Кажется, у нас наступил незапланированный конец света.
  Я вытащил коммуникатор и только потом догадался посмотреть Хирою в лицо. Кажется, по моему собственному лицу слишком отчетливо читался незаданный вопрос, потому что Хирой дернулся, пожевал губами и мотнул головой в сторону Син`ешаля.
  - Он мертв, - просто сказал пилот.
  И я почувствовал, как небо падает мне на голову.
  
  В тесном медицинском отсеке Александра собрался почти весь экипаж Тиферет, но никто не жаловался на тесноту. Мы провожали в последний путь нашего капитана, погибшего по нелепой, и от того страшной случайности. Альги, накачанный сильнодействующими психолептиками, лежал на одной из коек. В его сторону никто не смотрел.
  В отсеке висела тишина, темная и тяжелая. В углу, прячась за чужими спинами, негромко плакала женщина.
  Александр убрал тело Син`ешаля в специальный контейнер, со щелчком захлопнул замки и отправил контейнер в глубокую заморозку.
  - На Земле в таких случаях говорят речь, - заметил Муха.
  - На планетах анжеров в таких случаях поют песню, - отозвался Исотр`а, - на языке, на котором говорят жизнь и смерть. Всего в жизни эту песню каждый анжер слышит дважды - когда только рождается и когда умирает. Во второй раз он слушает ее один.
  Исотр`а замолчал и никто не смел прервать его молчания.
  А потом анжер запел.
  В этой песне не было ни единого слова, она была просто звуком и, одновременно, больше, чем просто звуком. Она была переплетением всех на свете знакомых и незнакомых голосов, гулом величественных водопадов, дыханием огромных торнадо, визгом корабельных турбин, стрекотом портативных силахов. Спетая здесь, на Тиферет в тысяче тысяч километров от родной планеты Син`ешаля и его родного дома, эта песня была символом вечности и верности одного анжера его роду и племени. Песней, рассказывающей всю жизнь анжера-капитана Син`ешаля на его родном, незнакомом нам языке. Песней прощания и песней надежды.
  Когда песня умолкла, и последние звуки растаяли в комнате, я вспомнил, как дышать.
  После этой песни никто уже не смог ничего сказать Син`ешалю - Исотр`а сказал все за каждого из нас каждой нотой своей песни.
  Молча, один за другим, мы выходили из медицинского отсека.
  
  - Мой командир погиб, - Исотр`а снял плотно прилегающие к коже очки, чего не делал никогда ранее, и принялся вертеть в костлявых пальцах.
  - Ты подчиняешься не ему, - напомнил Радецки, облизнув черные губы.
  - Я знаю, - неохотно отозвался Исотр`а.
  - Но ты страдаешь? - Радецки умышленно выбрал это слово, чтобы не было понятно, то ли это действительно то, что он имеет в виду, то ли просто недостаточно хорошо говорит на унисе.
  - Я не страдаю, - отозвался Исотр`а. - В нашем языке нет слова "страдание". Оно человеческое. Я сожалею. Мне будет его не хватать. Нас и так было мало.
  - О да, - с непередаваемой интонацией протянул сатен. - Вас все меньше и меньше.
  Он поднялся с кресла, придерживая больную руку, и медленно прошелся по маленькой каюте Исотр`ы, по одному ему понятным точкам, от чего простое движение походило на танец.
  - Тиферет конец, - сообщил сатен, закончив сложную фигуру из собственных шагов. - Ты это знаешь, я это знаю, Альма это знала бы, если бы была жива. Жаль, что ее нет. Если бы ты подорвал шаттл, это было бы гуманнее. Но ты так хочешь жить, правда, Исотр`а?
  Анжер попытался неприязненно улыбнуться, копируя улыбку Радецки, но у него не получилось.
  - Даже сейчас ты играешь, - продолжил сатен. - Пытаешься воздействовать на меня? Я не человек, на меня не действуют, как на твою драгоценную Альму, твои нелепые попытки нарисовать на лице улыбочку или что-то подобное. Станции конец. Я предпочел бы жить. Выслушаю твои предложения.
  - Ты слишком все усложняешь, маар Радецки, - заметил Исотр`а, снова надевая очки.
  - Маар, - вкусно протянул сатен. - Нет, для того, чтобы называть тебя "маар", я недостаточно тебя ненавижу.
  Исотр`а безразлично уставился в круг иллюминатора за плечом сатена.
  - Напомни мне, как звучит наш приказ? - мягко попросил Радецки после длинной паузы, когда понял, что Исотр`а не скажет ни слова.
  - "Не допустить распространения информации о наличие на Юдане потенциально опасных форм жизни любой ценой. Все, подозревающие о наличие на Юдане какой бы то ни было жизни, подлежат немедленному уничтожению. Допустимы массовые убийства при наличие весомых доказательств, отсутствия следов и убедительно сфальсифицированной версии происходящего", - Исотр`а замолчал. По его скучному голосу невозможно было понять, какие именно эмоции вызывает у него приказ, который он выполнял уже много лет.
  - А ведь тебе больно за них... - удивленно протянул Радецки, помолчал немного, то и дело облизывая губы раздвоенным языком, а потом холодно и неприятно заметил: - Мне тоже было страшно, когда умирала моя команда. Больно и страшно. Но я ничего не мог сделать, потому что мой приказ был важнее.
  - Если бы твой приказ был важнее, - в голосе Исотр`ы что-то звякнуло, как звякает, лопаясь, струна, - ты бы взорвал Ар-на-Лафар изнутри и не потащил эту дрянь с собой.
  - Сделай что-нибудь с Тиферет, - сипло отозвался Радецки, резко разворачиваясь к двери.
  - Я тебя вытащу, маар, - пообещал анжер и добавил, вспомнив, как мучительно страшно кричала, умирая, Альма. - Это слишком страшно - когда умирают свои.
  Радецки дернул головой, беззащитно сведя лопатки, и сенсорная дверь мягко сомкнулась за его спиной.
  
  Я хотел пойти к себе и отдышаться, но отдышаться не получилось, потому что в каюту следом за мной протиснулся Эктор.
  - Ты можешь мне ничего не рассказывать, - прямо с порога проговорил Эктор, поднимая руки ладонями кверху, как будто сдаваясь. - Но я решил, что тебе вредно оставаться одному и писать письма своей виртуальной девушке.
  - Она не виртуальная, - слабо огрызнулся я, с ногами забираясь на кровать.
  Мне было по-настоящему плохо и страшно, так, как не было никогда до этого. Измученная нервная система слабо трепыхалась, и то и дело хотелось прилечь, закрыть глаза и попытаться представить, что все, случившееся сегодня - просто дурной сон. Но закрывать глаза тоже было страшно - я боялся, что на внутренней стороне век слишком хорошо отпечаталось искаженное криком лицо Альмы или белые бездвижные глаза Син`ешаля.
  - Хочешь выпить? - предложил Эктор, сунув мне в руки жестяную банку. - Это Муха бодяжит. Отрава страшная, но помогает, говорят.
  Я не хотел напиваться, и не хотел разговаривать с Эктором, но когда я вообще делаю то, что хочу?
  - Про что тебе рассказать? Или просто помолчать? Хочешь, обниму?
  Я покосился на Эктора и спросил вовсе не то, что спросить собирался:
  - Исотр`а сказал, что умирая анжер слышит эту их песню во второй раз, один. Он же уже мертв, он не может ничего слышать, - я замолчал и принялся жевать губу, чтобы позорно не разреветься.
  - Анжеры верят, что они не могут по-настоящему умереть, пока не услышат песню, - отозвался Эктор. - Этой песней они отпускают своих умерших.
  - А почему один? - поинтересовался я, пытаясь успокоиться. - Нас же там была толпа.
  - Он имел в виду, что не с другими анжерами, - отмахнулся напарник и, поймав мой недоуменный взгляд, поинтересовался: - Ты что, правда не знаешь?
  - Не знаю про что?
  - Про колонизацию по-анжерски.
  Я покачал головой. Мне было все равно сейчас, про что слушать. Колонизация по-анжерски так колонизация по-анжерски.
  - Смотри, - Эктор подсел ко мне на кровать, отобрал у меня банку с Мухиным напитком, открыл и снова сунул мне в руки. - Анжеры колонизируют планету так: они строят инкубатор, а в инкубатор складывают свои яйца. Да не те, которые между ног, а те, которые они откладывают. У них же женщин-то нет, вот и приходится выкручиваться. А яиц в инкубаторе под пятьдесят-сто штук. Вместе со всей этой байдой они строят самостоятельную систему по производству оборудования. Я сам не видел, но, говорят, крутейшее зрелище: здоровая такая вышка, и она производит саморазрастающиеся эти блоки, из которых у анжеров дома.
  - Самовоспроизводимые квазиживые блоки для строительства жилищ, единственные квазиживые объекты, доступные анжерам. Первоначально такие блоки изготавливались сатенами в качестве доказательства мирных отношений между расами, - на автомате поправил я. Когда-то я работал с квазиживыми элементами, но сам жить в таком доме не смог - никогда не имел привычки лепить податливые, как пластилин, стены согласно своему желанию.
  - Во, именно это слово! - обрадовался Эктор, не слушая мои объяснения. - И так по пять-десять штук на одной плане, ставя по штуке в год и того и другого. Понял, да? Год начался: поставили один инкубатор и систему эту. Еще год прошел - еще одну. И так пять лет подряд. Глядишь - вся планета ими истыкана вусмерть. А лет через примерно пятнадцать "вылупляются" достигшие совершеннолетия инкубаторские детки. В инкубаторе кроме жрачки их еще до отказа напендеривают информацией. Они вылезают и начинают из того, что там автоматическая машина наваяла, колонизировать планету - то есть тупо строить. Через год "вылупляется" вторая партия, через два года - третья. И они все начинают строить. Через двадцать лет, когда вылупляется вся партия, у них уже есть полностью застроенная планета. Круто, правда? И тут же эта машина стройматериалы бодяжит, они ее на ходу прямо перестаривают, техника-то на высоте.
  - Ты вообще-то про песню рассказывал, - напомнил я, прикладываясь к банке. Напиток Мухи пах травами и вызывал, почему-то, воспоминания о детстве, полузабытые и от того удивительно теплые.
  - Когда анжеры вылупляются, у них играет эта песня. Ну, в контейнере. Одна для всех. И они жмутся друг к другу и слушают ее, и запоминают на всю жизнь, один раз услышав. И они живут с этой песней всю жизнь в ожидании, что однажды ее придется петь для кого-то из них, как пел сегодня Исотр`а.
  Он замолчал, разглаживая на коленях белый платок, которым еще сегодня махал вслед нашему шаттлу.
  - Чей платок? - спросил я, хотя мне было все равно.
  - Альмы.
  
  В первый раз, когда она открыла глаза, светящийся купол лечебного бокса ослепил ее. Во второй раз вышло лучше.
  - Доброе утро, - объявил, склонившись над ней, мужчина с волосами, сделанными из многочисленных штекеров. - Сейчас на орбитальной станции Тиферет вечер, но когда кто-то просыпается ему принято говорить "доброе утро". Как вы себя чувствуете?
  - Живой, - отозвалась она, с трудом вспоминая слова униса.
  - У вас некоторые проблемы с ребрами, но квазиживой корсет значительно способствует заживлению. Через несколько дней вы сможете встать на ноги, если будете соблюдать режим. Я единственный врач на Тиферет, поэтому я отвечаю за вашу жизнь наравне с остальными членами экипажа.
  - Как вас зовут? - поинтересовалась она, запоздало удивившись тому, как неприятно и хрипло звучит собственный голос.
  - Александр, - представился мужчина. - Я андроид. Робот, автомат, созданный людьми и напоминающий человека по внешности и поведению. Все мои действия подчинены жесткой программе. На сегодняшний день приоритетными задачами являются жизнь и здоровье экипажа... Нет, не садитесь.
  Но она все равно села, не смотря на предупреждение искусственного человека.
  - Кто у вас здесь главный? - поинтересовалась она и тут же поправилась: - Капитан орбитальной станции Тиферет. Мне нужно с ним поговорить.
  - Боюсь, это невозможно, - андроид покачал головой, от чего провода на его голове дрогнули, как живые змеи. - Капитан Син`ешаль погиб.
  - И в чьих руках сейчас власть? - поинтересовалась она, осторожно трогая пальцами квазиживой корсет - ребра под ним едва ощутимо ныли, практически не мешая двигаться и разговаривать.
  - Боюсь, что ни в чьих. У нас, с позволения сказать, анархия.
  - Теперь нет. Я беру управление орбитальной станцией Тиферет в свои руки.
  - Боюсь... - начал Александр, но его перебили.
  - Не надо. Я знаю, что искусственные существа не могут испытывать страха. Поверьте, у меня достаточно допуска на всех уровнях в условиях чрезвычайного положения, грозящего потенциальной опасностью для вверенного мне экипажа.
  Она медленно встала на ноги и, сделав неловкий шаг, приложила ладонь к консоли управления.
  "Приветствую тебя, Ларан, - написала станция. - Ты находишься на орбитальной станции Тиферет. Если ты здесь, значит, орбитальная станция Ар-на-Лафар уничтожена, а капитан Син`ешаль погиб или не в состоянии отдавать приказы. Ты официально назначена капитаном орбитальной станции Тиферет. Соответствующая информация направлена на систему планет Тан-Тар-Тал, Нетцах и на Землю. Подтверди, Ларан".
  - Подтверждаю, - она снова коснулась ладонью сенсора консоли.
  "Подтверждение принято".
  - Кто вы? - полюбопытствовал Александр.
  - Я отвечаю за безопасность Юдана, - улыбнулась Ларан.
  
  Муха молчал, и Хирой понял, что пришло время, когда ему придется говорить за них обоих. О чем говорить он не знал. Его чуткие механически удлиненные пальцы бегали по клавишам, отправляя одно сообщение за другим, но на Тиферет не пришло ни одного ответа.
  - Мы отрезаны, - сказал Хирой. - Мы отрезаны и Син`ешаль мертв. Какие будут идеи?
  Муха промолчал, бессмысленно глядя в стену перед собой. Смерть Син`ешаля неожиданно тяжело сказалась на нем - всегда веселый штурман замолчал, замкнувшись в себе и никак не реагируя на внешние раздражители.
  - Орбитальная станция сатенов уничтожена, а у нас тут скоро будет анархия, - продолжил Хирой, разговаривая скорее с собой, чем с безучастным другом. - И спасет нас только чудо или что-нибудь в таком духе.
  Будто отвечая на его слова, чудо не замедлило проявить себя.
  "Всем внимание! - написала Тиферет на обзорном экране, прямо поверх звездного неба
  и подсвеченного желтым песчаного бока Юдана. - Всему персоналу орбитальной станции Тиферет пройти в столовую".
  - На расстрел? - уточнил Муха непривычно хрипло.
  "Контроль над орбитальной станцией Тиферет на сегодняшний день принадлежит сатену Ларан, дочери политика с планеты Тар Этарохола нуу Ануеол и члену организации ОССРП. В условиях сложившегося на станции чрезвычайного положения все приказы Ларан обсуждению не подлежат. Повторяю: всему персоналу немедленно пройти в столовую".
  - О-Сэ-Сэ-Эр-Пэ, - по буквам выговорил Муха, вываливаясь из меланхоличного состояния.
  - Общевселенская Служба Сохранения Разумных Планет, - перевел Хирой.
  - Они здесь самые крутые, что ли? - изумился штурман, снова перечитывая выданную Тиферет надпись.
  - Они одни из самых крутых в Обозначенной Вселенной, - вздохнул Хирой, побарабанив пальцами по краю консоли. - За ними последнее слово в колонизации планет и именно они решают, насколько планета разумна. В смысле, можно ли отдавать ее на колонизацию и разработку, или оставить для самостоятельного развития.
  - Я чувствую женскую эмансипацию, - заметил Муха.
  - Эмансипация - это освобождение от зависимости, - напомнил Хирой, - отмена ограничений, уравнение в правах и все такое. Кажется, это не совсем то, что происходит сейчас.
  Он поднялся, с хрустом потянулся, выпрямляя затекшую спину.
  - Идем. За неповиновение наверняка предусмотрены наказания. Как это всегда бывает.
  - Почему нами командует сатен? - поинтересовался Муха, тоже поднимаясь. - Женщина сатен?
  - ОССРП - общевселенская организация, - отозвался Хирой и помрачнел. - Именно они занимались делом Каталана.
  
  Наблюдатель Рамке сбежал со смены пораньше, потому что хотел заскочить в санузел до того, как нужно было собираться в столовой. Собираться где бы то ни было он ненавидел. Рамке был любопытен и неусидчив, поэтому на скучных собраниях он всегда страдал, скучал и разглядывал остальных собравшихся. На орбитальной станции Тиферет Рамке знал уже всех, и разглядывать их по новой ему было не интересно. По-крайней мере наблюдать за копошением маленьких точек на песчаной поверхности Юдана было в тысячи раз интереснее.
  На полу у рубки наблюдателей лежала цепь. Рамке был очень хорошим наблюдателем и мог поклясться, что раньше никакой цепи здесь не было. На Тиферет вообще было очень мало бесхозных вещей, во многом - благодаря любопытному Рамке.
  Цепь была толстой, с круглыми звеньями примерно в палец толщиной, сделанной из темного, отливающего желтизной металла. Рамке огляделся, прикидывая, не появится ли из-за угла хозяин цепи, но в коридоре было пусто. Наблюдатель удовлетворенно кивнул, наклонился и сгреб "добычу", взвесил в руке. Цепь была слишком крупной, чтобы ее было удобно переносить в руках, но неожиданно не тяжелой.
  До санузла Рамке не дошел.
  Цепь вдруг потяжелела в руке, оплела запястье жгутом, сжалась, Рамке пошатнулся, почувствовав, как темнеет в глазах, попытался сбросить жесткие железные звенья и чуть не заорал, когда увидел, как пульсирует цепь, намертво присосавшись к коже. Наблюдатель не смог закричать - пропал голос. Он дернул было цепь, но она держала намертво, и от прикосновения к металлу звеньев пальцы начало рвать и жечь. Рамке отдернул свободную руку и подумал, что надо дойти до Александра, прямо сейчас, и тогда врач-андроид снимет страшную цепь и все снова будет хорошо, но ноги подкосились через несколько шагов, неровных и тяжелых. Наблюдатель попытался устоять, цепляясь свободной рукой за стену и мучительно перебирая в уме все, что ему еще надо будет сделать: сначала к Александру, потом на собрание, потом - Альму на свидание, потом... Сердце билось все медленнее, как будто неохотно, потом перестали слушаться ноги. Рамке свалился на пол, ткнувшись носом в стык между матово блестящими плитками пола. На то, чтобы вытащить коммуникатор, у него не хватило сил. "Вот сейчас я умру", - отчетливо подумал Рамке и потерял сознание.
  Умер он только через полчаса.
  
  Сообщение от Тиферет я едва ли понял. На экране, высветившемся прямо на стене моей каюты, я увидел одно только слово, имя, и все остальные слова тут же потеряли смысл.
  Ларан.
  - Прогнило что-то в нашем королевстве, - заметил Эктор, поднимаясь.
  Я был с ним совершено согласен, но выразить это не мог, потому что пытался встать и при этом сохранить отчаянно сопротивляющийся коктейль Мухи в желудке. А еще я чувствовал, что что-то неумолимо изменилось, и теперь нам придется жить с этими изменениями. С тем, что Юдан обитаем, с тем, что орбитальной станцией анжеров управляет сатен, с тем, что что-то черное и страшное надвигается на нас, и мы ничего не можем с этим поделать.
  Эктор поддержал меня за руку, потому что меня шатало. Против ожидания он не улыбался и не язвил, а платок Альмы убрал в карман. Я подумал, что есть что-то неправильное в том, что многие были влюблены в нее, хотя в ней не было ничего особенного, но она выбрала меня, а я, в свою очередь, не выбрал ее. Я ничего ему не сказал.
  В полном молчании мы вышли из каюты.
  
  - На что ты готов пойти? - в рубке было пусто, и только звездная ночь за обзорным экраном то и дело сменялась гневными надписями, которые писала заговорщикам станция.
  Исотр`а закрыл глаза и откинулся на спинку кресла:
  - Меньше, чем через тридцать часов к обломкам вашей Ар-на-Лафар прилетит харманас, на котором, в числе прочих, будут и военные, так как первоочередной задачей у вас, как всегда, стоит разрешение возможного вооруженного конфликта. Они найдут обломки станции и - что? Правильно: полетят сюда, узнавать, выведывать и допрашивать. Что мы имеем на Тиферет? Правильно: ничего хорошего. Власть захватила дочь политика с попустительства всего на свете и с подачи ОССРП. Мало того - власть захватила дочь политика, которая знает то, что мы всеми силами должны скрыть. Ты понимаешь мою мысль?
  - Конфликт, - немногословно отозвался Радецки. Он нервничал - это было заметно по тому, что сатен то и дело облизывался и теребил крепления бинтов на сломанной руке. - Поэтому я и спрашиваю - на что ты готов пойти?
  - Станцию подорвать? - предложил Исотр`а. - Как вашу. Взрывоопасные вещества с цепной реакцией. Они начинают действовать - и все, через несколько часов ничего не найти.
  - Риск, - отозвался Радецки. - Диверсия. Война. Так и вижу во всех сводках: две сильнейшие расы Обозначенной Вселенной не смогли сдерживать вражду, сжирающую их изнутри, и подорвали орбитальные станции друг друга, находящиеся на орбите планеты Юдан, с разницей в десять часов.
  - Да, - согласился Исотр`а. - Плохо. Только плохо ведь не это, - после паузы заметил он спокойно. По его глазам под хамелеоновыми стеклами очков ничего нельзя было понять. - Ты просто не хочешь умирать. Фанатично. Чудовищно не хочешь умирать. Ты готов поубивать всех здесь голыми руками, только чтобы выжить самому. И это для тебя единственная приоритетная цель. Первоочередная задача. Все остальные отталкиваются от нее. Правда ведь, маар Радецки?
  Сатен, фыркнув, отошел от консоли, на которую до того опирался поясницей, прошелся по рубке и неохотно сел в кресло напротив Исотр`ы.
  - Ты обещал, что вытащишь меня, - напомнил он анжеру. - Не смей заставлять меня просить.
  - Шаттл? - предложил Исотр`а, не ответив на претензию. - И тогда можно подорвать станцию.
  - Я не умею водить ваши шаттлы, - напомнил Радецки. - Сможешь один?
  Анжер кивнул, положил чуткие пальцы на клавиши.
  "Мне нужен шаттл, лаоконоанна", - набрал Исотр`а.
  "Предъявите ваш допуск", - ответила Тиферет.
  Исотр`а отщелкал код, стараясь не замечать, как подрагивают пальцы.
  "Приветствую тебя, хокма-один, - буквами отозвалась Тиферет. - Переписка будет уничтожена после повторного набора кода. Повторите ваш вопрос".
  "Шаттл", - повторил анжер.
  "Капитан Ларан запретила использование шаттлов. В систему планет Тан-Тар-Тал, а так же на Нетцах и на Землю будут посланы одинаковые сообщения с просьбой о помощи. До этого любые попытки покинуть станцию запрещены".
  "У меня есть допуск, лаоконоанна", - Исотр`а очень старался не допускать ошибок, но пальцы все-таки дрожали, хотя не дрожали даже тогда, когда на его глазах "цепи" убивали Альму.
  "Прости, хокма-один, но допуск Ларан выше".
  Невпопад Исотр`а вспомнил, как люди бьют по неживым предметам, давая вылиться раздражению. Удар по консоли вышел неловкий и слабый. Раздражение не спало.
  - Шаттла не хватило бы, чтобы долететь до чего-нибудь кроме Юдана. Отсюда вообще нельзя попасть никуда, кроме Юдана, - вслух подумал Радецки. - У нас есть какой-нибудь другой способ попасть на Юдан? До него вообще можно долететь?
  - Можно.
  - Без шаттла, я имел в виду, - уточнил сатен.
  - Можно, - безжизненно повторил Исотр`а. - Вместе со станцией.
  
  Людей в столовой собралось неожиданно много, я даже растерялся сперва, но Эктор, все еще поддерживающий меня за локоть, уверенно сунулся в толпу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась значительно меньше, чем казалась на первый взгляд. Немного потолкавшись, мы выбрались вперед, и я замер, увидев в нескольких шагах от себя Ларан.
  Она стояла, сложив руки на груди и глядя на нас внимательно и цепко. Ее глубоко запавшие глаза казались вложенными в глазницы огромными драгоценными камнями. Я все пытался, и не мог разобрать их цвет, когда она повернулась прямо ко мне. Я с трудом выдавил из себя улыбку, но Ларан не отреагировала.
  - У нас чрезвычайное положение, - просто сказала она, удостоверившись, что пришли если не все, то большая часть. - Я член ОССРП и занимаюсь работой с иными цивилизациями любого типа и предотвращением конфликтов с этими цивилизациями. На сегодняшний день я имею информацию о том, что на станции Ар-на-Лафар имелся инцидент контакта конфликтного типа с неопознанной цивилизацией, предположительно с планеты Юдан.
  Она говорила ровно и спокойно, так, как будто стояла в обычном кабинете на какой-нибудь из трех планет сатенской системы в церемониальном костюме, а не находилась в тысяче световых лет от дома, в убогой столовой чужой орбитальной станции, раненая и в анжерской форме, явно не подходящей ей по размеру.
  - Так же на сегодняшний день в связи с тем, что наличие цивилизации у... - она запнулась, но тут же нашлась, - пришельцев с планеты Юдан находится под вопросом, в то время как действия пришельцев привели к уничтожению орбитальной станции Ар-на-Лафар, - она поморщилась, на секунду показав, как ей больно, и тут же продолжила, снова становясь холодной и далекой, - и могут представлять опасность для экипажа орбитальной станции Тиферет, я позволила себе предоставить экспресс-отчет об инциденте Межпланетному Совету. Решение относительно Юдана будет принимать Совет. С момента уничтожения орбитальной станции Ар-на-Лафар прошло порядка пяти часов. Это значит, что не больше, чем через восемнадцать часов сюда прибудет наделенный определенными полномочиями харманас, для проверки и, в случае необходимости, полной эвакуации станции. До прибытия харманаса Тиферет находится в моем абсолютном подчинении, чего я ожидаю и от экипажа.
  - Да кто ты такая!? - кто-то в толпе, кто - я не разобрал, рванулся вперед. Его удержали, не дав приблизиться.
  - Меня зовут Ларан, - клыкасто улыбнулась сатен. - И теперь я - капитан орбитальной станции Тиферет.
  В столовой повисло молчание, густое и недоброе, как кислый сироп.
  - Что с нами будет? - мрачно полюбопытствовал Хирой, стоящий неподалеку от меня.
  - Вы вернетесь домой, - после короткой, и от этого какой-то особенно неприятной паузы, отозвалась Ларан. - Если Юдан вдруг окажется необитаемой или работа с планетой будет продолжена, а вы захотите вернуться на вашу должность, думаю, у ОССРП и Межпланетного Совета не будет причин вам отказать.
  - То есть все это не свесят на нас? - уточнил Хирой.
  - Это нельзя "свесить" на вас, или на меня, или на кого бы то ни было, - вздохнула Ларан. - Юдан обитаема. Юдан опасна. Это влечет за собой проблемы. Насколько они будут серьезными - я не могу спрогнозировать.
  - Вы собираетесь нас защищать? - поинтересовался Эктор, улыбаясь Ларан так, как всегда улыбался женщинам, которые ему нравятся.
  - Моя цель - эвакуировать вас отсюда живыми, - жестко отозвалась сатен.
  - Не смотря ни на что? - заметил Эктор, не пряча улыбки.
  - Смотря, - не улыбнулась Ларан в ответ. - Но ваши жизни - моя приоритетная задача.
  
  - Я инженер, Исотр`а, а не пилот или электрик.
  Исотр`а не отреагировал - развороченная консоль перед ним дрожала от пробегающих искр, как живое существо, но Тиферет была неумолима, и на обзорном экране по-прежнему висела надпись: "Прости, хокма-один, у тебя нет доступа к управлению станцией".
  - Стерва, - сообщил анжер совершенно равнодушно.
  - Она чертовски милая, - заметил Радецки насмешливо и уже без насмешки посоветовал: - Варианты, Исотр`а, варианты. Что-то обязательно должно быть. Как можно пролезть ей в мозги?
  Исотр`а тяжело опустился на пол у развороченной консоли. Тиферет была самостоятельной, умной и чертовский упрямой, как и все технические изобретения анжеров, и, не будучи искусственным интеллектом, или не зная доподлинно большого числа мелочей, переубедить ее было невозможно. С ней вообще ничего невозможно было сделать вот так, под шумок, скрывая свои действия от Ларан.
  - Чтобы пролезть ей в мозги, - сообщил Радецки, сунувшись в развороченную консоль и внимательно перебирая провода здоровой рукой, - нужно думать как она. С такой же скоростью и такими же категориями... Жаль, что местный андроид заточен только под лечение, - вслух подумал сатен с искренним сожалением.
  Анжер на полу встрепенулся и медленно поднялся на ноги, ни на что не опираясь - только что сидел, прислонившись спиной к стене, и вот уже стоит.
  - Я знаю того, кто думает как машина, - растянул он губы в подобие улыбки.
  
  Я не дал Эктору себя оттащить и набрался смелости подойти к Ларан. О чем я буду с ней говорить, я еще не знал, но стоять и просто смотреть на нее не мог.
  - Ларан, - позвал я, нестерпимо чувствуя себя идиотом.
  Она приподняла золотистые точеные брови, пытливо вглядываясь в мое лицо. Не пыталась узнать - просто запоминала, чтобы... Узнать позже? Составить словесный портрет? Или просто должна знать в лицо каждого на станции?
  Я открыл было рот, чтобы сморозить какую-нибудь глупость, которую даже еще не успел придумать.
  В этот момент раздался грохот, вой, выстрелы и крики, Ларан оттолкнула меня и бросилась вперед, туда, где у самого входа в столовую кто-то стрелял, уверенно и зло, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
  Один из рабочих станции, из людей, светловолосый парнишка мышиного типа - я едва знал его - лежал на полу, царапая скрюченными пальцами покрытие, и с его и без того бледного лица спадала краска. Это было не просто заметно - видно. Быстро и страшно гасли глаза, заострялись черты лица и вваливались скулы. Он уже не кричал даже - выл на одной, какой-то нечеловеческой ноте. А по его ноге, пережимая, вплавливаясь в плоть, ползла цепь. Небольшая цепь с круглыми блестящими звеньями.
  Я почувствовал, что сейчас заору, но не успел, потому что в голосе Ларан не было ни тени паники, только оглушительная, чудовищная злость.
  - Все назад. Александр - мне нужен какой-нибудь контейнер. Все, что угодно, но с крепким механически замком. Хаборилл, не стрелять.
  Хаборилл отбросил ненужный уже силах, он стрелял левой, и пол под ногами техника был испещрен следами выстрелов.
  - Его же... - прошептал кто-то в толпе.
  - Его уже нельзя спасти, - отрезала Ларан. - Тот, кто попытается - умрет так же. Все назад. - Она развернулась ко мне, все еще осоловело стоящему рядом и повторила, резче и злее: - Ты тоже.
  Я послушно отступил на шаг, не в силах перечить ей.
  Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, была сейчас чем-то большим, чем просто женщиной и чем просто капитаном этой станции. Сейчас она спасала наши жизни. Сейчас она дала нам понять: больше никто не умрет.
  Цепь продолжала жрать техника, медленно, чудовищно страшно, а собравшиеся в противоположном углу столовой люди дышали в унисон, и я чувствовал саднящий, чудовищно тяжелый запах страха.
  - Ты тоже, Хаборилл. Отойди, - попросила Ларан. Она не сводила глаз с цепи, но ее звучный голос разносился по всему помещению. - Осмотрите столовую. Медленно. Внимательно. Если заметите вторую такую цепь - не прикасайтесь. Отойдите. Мы разберемся.
  Бесшумно подошел Александр, протянул Ларан глубокий металлический контейнер с автоматической крышкой.
  - Вы хотите, чтобы я отрезал у трупа ногу, пытаясь забрать это существо? - полюбопытствовал андроид.
  - Нет, - отозвалась Ларан. - Кое-что похуже.
  Она отступила назад, за спину Александра и легко, как будто всю жизнь этим занималась, вскрыла панель на затылке андроида, под волосами. Рывком выдернула пучок проводов, Александр пошатнулся, но устоял.
  - Всем стоять, - холодно приказала Ларан, и дернувшаяся было толпа послушно замерла.
  Сатен отступила назад, продолжая тянуть за собой провода, а потом заиграла на них, как раньше люди играли на позабытых архаичных музыкальных инструментах. Ее руки двигались неуловимо быстро, тут что-то подтягивая, там, наоборот, ослабляя, часть нитей-проводов намоталась на пальцы, часть провисла, сплелась в узор, который невозможно расшифровать.
  А Александр... двинулся. Марионетка на тянущихся из затылка веревках. Робот. Кукла.
  Кукла сатена Ларан.
  Александр шагнул ближе к трупу, опутанному цепью, сначала неровно, дергано, потом - все увереннее. Склонился. Протянул цепкую руку, сейчас больше напоминающую клешню, чем руку человека. Цепь потянулась к нему, по змеиному приподняв то, что у нее, видимо, являлось головой. Александр, управляемый точными движениями Ларан, подождал, пока цепь коснется его руки, и сжал кулак, пропустив пальцы в отверстия звеньев. Цепь забилась, дернувшись, попыталась оплести запястье андроида, но он был быстрее. В несколько секунд вырвав цепь из трупа, Александр ловко всунул ее в контейнер и захлопнул крышку. Механический замок защелкнулся - открыть его изнутри не представляло возможным.
  Ларан длинно выдохнула и я, наконец, разглядел, как у нее дрожат пальцы.
  - В столовой этих штук не обнаружено... - пробормотал кто-то.
  Сатен передернула плечами, как будто сбрасывая с себя ледяные оковы, и мягко попросила в пустоту:
  - Тиферет, просканируй все помещения на предмет подобных существ, пожалуйста. Об их расположении сообщи мне и Александру. Спасибо.
  "Сканирование займет некоторое время, капитан Ларан", - отчиталась Тиферет на табло над входом.
  - Начни с жилых помещений. Я хочу отправить людей отдыхать, - уточнила капитан.
  "Как скажешь, Ларан, - высветился ответ. - После проверки каждой жилой комнаты хозяину будет отправлено сообщение на коммуникатор".
  - Расходитесь по мере проверки ваших комнат, - мягко попросила Ларан, все так же не оборачиваясь к толпе. - Оставшееся до прибытия харманаса время советую поспать.
  Она вздохнула снова, очень по-человечески, устало, и принялась сматывать в клубок нити проводов, которые все еще держала в руках. Я смотрел на нее как завороженный, и не мог оторвать глаз. Ларан вложила клубок в затылок Александра и снова закрыла панель. Андроид встрепенулся, медленно повел плечами, потом руками, потом торсом, проверяя, как отзываются мышцы.
  - Прости, - извинилась сатен. - Мне пришлось тебя обесточить, чтобы оно тебя не убило, - она кивнула на контейнер, который Александр все еще держал в руках. - Эту штуку не надо уничтожать. Пока. Партия ОССРП разберется с этим. Сохрани контейнер, и ни в коем случае не открывай крышку.
  - Как скажете, Ларан, - согласился андроид, пытливо вглядываясь в ее лицо. - Вам нужен отдых.
  - Хорошо, - покладисто согласилась капитан. - Иди. Я прослежу за людьми и приду.
  Почему-то я ей не поверил. Александр, судя по всему, тоже, но в спор не полез, послушно отправившись к себе в медотсек и очень по-человечески держа контейнер с цепью подальше от себя.
  Постепенно толпа в столовой рассеивалась. Я достал коммуникатор, горевший зеленым. "В твоей комнате чисто, Люк", - написала мне Тиферет, и я поймал себя на том, что чувствую несказанное облегчение. И еще на том, что именно сейчас обязательно должен сделать какую-нибудь глупость. Потому что когда прилетит харманас, на глупости не останется времени.
  Я сделал неловкий шаг к Ларан, еще не зная, что ей скажу, когда меня поймал Эктор.
  - Тебя почистили? - поинтересовался он. - Каюту, я имею в виду. Муха собирает на поминки Син`ешаля, пойдешь?
  Ларан повернулась к нам, смерила Эктора взглядом.
  - Только не говорите мне, что нам уже и собираться нельзя, - заметил мой напарник, оценивающе разглядывая сатена.
  - Можно, - отозвалась Ларан. - Вы здесь не пленники. Станция функционирует в штатном режиме. Просто в условиях чрезвычайной ситуации.
  - Просто? - переспросил Эктор.
  - Просто, - согласилась сатен. - Идите. Отдыхайте, пейте, пойте, деритесь. Чем там еще любят заниматься представители вашего вида, когда собираются вместе?
  Эктор со щелчком захлопнул рот. От сатена таких познаний он явно не ожидал. Я, впрочем, тоже.
  - У нас умер капитан, - напомнил он с обидой в голосе.
  - Я сожалею, - отозвалась Ларан. - Но теперь я ваш капитан, и я сделаю все, чтобы на этой станции никто больше не умер. Идите.
  Эктор потянул меня за собой, но я сбросил его руку и шагнул к Ларан. Она стояла, выпрямив спину и подняв голову, но я видел только ее узкие плечи, сведенные лопатки и дрожащие руки. Я не мог к ней не подойти, не мог оставить ее одну, стоящую в центре столовой рядом с покойником, которому она еще несколько минут назад говорила, что его жизнь - ее приоритетная задача.
  - Ларан, - тихо позвал я.
  Она перевела на меня глаза, глубокие и насмерть перепуганные.
  Я не смог сказать больше ни слова - просто шагнул ближе и прижался губами к ее губам.
  
  Тахико не была похожа на человека. На манекена, выключенного робота, андроида, машину, затянутую в качестве дурной шутки в человеческую кожу. Она была похожа на кого угодно, только не на человека.
  - Что это? - мрачно поинтересовался Радецки, брезгливо оглядывая скрючившееся в инвалидном кресле тело.
  - Она киборг, - объяснил Исотр`а. - Получеловек-полуробот. Сейчас больше робот, чем человек.
  - Ты привел меня, чтобы я что? - уточнил сатен. - Восхитился? Преисполнился жалости? Посочувствовал? Позлорадствовал?
  - Я тоже знаю все эти слова, - кивнул Исотр`а. - Только не представляю, что за чувства ими описывают. И я привел тебя не за этим.
  Радецки медленно прошел по каюте. Потрогал искусственные цветы, наверняка привезенные с Земли или другой человеческой колонии, собранные в аляповатой вазе и покосился на набор косметики на столике. Киборг Тахико очень хотела быть человеком, прикладывая к этому немыслимые усилия, но все равно оставалась больше машиной, чем женщиной.
  - Ты сказал, что для того, чтобы перехватить управление станцией, надо думать, как машина, - напомнил Исотр`а. - Я знаю только одно существо, которое может думать, как машина, при этом сохраняя собственный разум. А еще она в меня влюблена, - похвалился анжер.
  - Да, это повод для гордости, - заметил Радецки.
  Сатен подошел к Тахико, рассматривая переплетение проводов, которым подключил ее Исотр`а, потрогал кончиками пальцев чувствительные порты на скулах киборга и повернулся к Радецки.
  - Она глушит сигнал? Хорошо. Можно было еще лучше, но с твоим уровнем технических знаний даже это большой прорыв.
  Исотр`а не отреагировал, сбрасывая с журнального столика какие-то мелочи и выгружая на него оборудование.
  - Ей хватит сил вступить в конфликт с Тиферет? - поинтересовался он, ни к кому конкретно не обращаясь.
  - Я ее подтолкну, - пообещал Радецки, вздохнул и, брезгливо поморщившись, вытащил Тахико из кресла, стараясь не тревожить воткнутые в ее тело провода и собственную покалеченную руку.
  Тахико оказалась удивительно легкой и какой-то изломанной, на ее спине под формой явно прощупывался металл - то ли металлические штыри, вставленные в позвоночник и поддерживающие спину, то ли просто своеобразные разъемы. Она была маленькая и удивительно хрупкая, и Радецки на секунду испугался, что может сломать ее, просто слишком сильно сжав в руках. Сатен задержал Тахико в подобие объятий чуть дольше, чем это было необходимо, сдерживаясь, чтобы не войти с ней в симбиоз прямо так, не подсоединяя проводов - раньше он никогда не видел киборгов. Но все-таки сдержался, опустил девушку на стол между приборов, как умел осторожно.
  Исотр`а посмотрел на него долгим взглядом, внимательным, но совершенно бесчувственным.
  - Нравится? - поинтересовался он после паузы.
  - Любопытно, - искренне отозвался Радецки.
  Анжер кивнул, но не сатену, а своим мыслям, и принялся быстро и умело подсоединять порты приборов к Тахико и, с другой стороны - к терминалу станции, расположенному в каюте киборга. Исотр`а был хорошим штурманом и уже давно рассчитал, как можно посадить орбитальную станцию Тиферет на планету Юдан в случае чрезвычайной ситуации. Другое дело, что он никогда не думал, что станция откажется сотрудничать и придется предпринимать экстренные меры. Впрочем, для того, чтобы эти меры сработали, и нужны были Тахико и Радецки.
  - Я не псевдополиморф, как Шираи, - заметил Радецки. - Поэтому я работаю медленнее.
  - Но ты можешь войти с ней в симбиоз? - уточнил Исотр`а.
  - Разумеется, - сатен встряхнул руками, рывком пододвинул кресло ближе к столу, уселся и закрыл глаза.
  - Впечатляет, - безэмоционально заметил анжер.
  Радецки не ответил. Его заметно повело, перед глазами заплясали темные круги, все чувства обострились в один миг, болезненно-остро. Дождавшись, когда покалывание в пальцах достигнет пика, превращаясь в зуд, совсем немного не доходящий до боли, сатен прижал ладони к вискам Тахико.
  И рухнул внутрь.
  
  Она была изломанной, изорванной внутри и сшитой, собранной снова. Разбитой на мириады обломков, состыкованных неровно и грубо, неестественно, жестоко и одновременно - идеально для тех функций, которые были в нее заложены. Она действительно очень мало напоминала человека внутри - только какими-то частями, сегментами, обрывками, а дальше - всепоглощающее поле чистой информации. Искусственный разум, вплавленный в ее собственный, подчиненный и подчиняющий.
  Тончайшие нити этого искусственного интеллекта плотно охватывали собой ее мозг, контролировали чувства, эмоции, реакции, подстраивали ее под себя, как подстраивают тончайшие приборы, добиваясь идеальной отдачи. 
  С ней было легко. Легко как с машиной, чуткой, ответственной, идеально подогнанной.
  С ней было сложно. Сложно как с существом, искалеченным изнутри до неузнаваемости, до какого-то подобия чего-то живого.
  С ней было интересно. Безумно, фантастически интересно, как с андроидом на самообучающейся программе. Только ни одна программа андроидов не доходила до осознанности, до самоопределения, самосознания, до самосовершенствования, последовательного и постоянного.
  Она была идеальной машиной, и это делало ее идеальной женщиной.
  Ничего столь же прекрасного Радецки еще не встречал.
  Он потянулся осторожно и цепко, тронул нити, влился в движение нейронов в ее мозгу, вклинился в ее мысли и сны. Начал дышать ее органами дыхания, слушать - ее органами слуха, чувствовать ее кожей.
  Это было полнее и сложнее, чем любое другое взаимодействие: горячее и оглушительнее, чем секс, головокружительнее, чем падение в бездну, нежнее, чем поцелуй и страшнее, чем космическая война.
  Это было слиянием в самом полном, самом чудовищном, самом прекрасном понимании этого слова. И рядом с ним такие слова как "любовь" теряли свой смысл.
  Все теряло свой смысл.
  
  "Здравствуй, Тиферет, - сказал Радецки губами Тахико, мыслями Тахико, длинной строкой символов, которым Тахико разговаривала со станцией. - Извини, но я беру управление на себя".
  Тиферет дернулась под его пальцами, как живая, завыла гулом в ушах. Радецки молчал, перебирая как струны эмоции Тахико и лениво перепутывая ее мысли и чувства. Считать ее сейчас, всю, целиком - было бы проще простого, но нужно было заниматься делом, переждать панику станции, бессмысленную борьбу и агрессию, поддеть крючком, отстранив, и вывести махину орбитальной станции с орбиты, чтобы бросит вниз, в желто-красные пески Юдана.
  Тиферет дергалась еще несколько минут, билась, царапалась, дралась изо всех сил, но их было недостаточно. Радецки был неплохим симбионтом, Тахико была идеальной машиной. У орбитальной станции Тиферет не было шансов.
  "Управление твое", - сдалась станция.
  "Мое", - специально для нее громко "подумал" Радецки.
  И тронул пальцами нервные узлы внутри Тахико, почувствовал, как заскользили внутри ее микросхем данные рассчитанного Исотр`ой курса. Он не знал, как сажают на планету не предназначенные для этого орбитальные станции, но он знал, как заставить одно существо следовать курсу, созданному другим существом. Именно это он и делал.
  Радецки подал импульс, дергая за чуткие рычаги внутри Тахико, чтобы уже она дергала за другие, злые и неровные рычаги внутри искусственного мозга Тиферет, и в двигатели выстрелил первый тормозной импульс, толкнув сатена искристой отдачей. Круговая орбита станции, под воздействием импульса, изменилась на слабоэллиптическую.
  - Насколько это долго? - спросил где-то вдалеке искаженный чужим восприятием голос Исотр`ы.
  - Долго, - отозвался Радецки губами Тахико. - Я буду постепенно изменять эллипс орбиты, плавно снижать станцию. Все это время я вынужден буду находиться с ней в симбиозе. При входе в атмосферу Юдана начнется неконтролируемое возгорание обшивки. Следить за ним мне почти наверняка не хватит сил.
  - Сделать что-нибудь? - безразлично спросил Исотр`а.
  - Пусть горит, - отмахнулся Радецки.
  - Ты уложишься в расчетное время? - уточнил анжер.
  - Твое расчетное время десять часов, - насмешливо напомнил сатен, растягивая в улыбке псевдоживые губы Тахико. - Времени уйма.
  - Девять часов, сорок девять минут, - поправил дотошный Исотр`а.
  - Тем более. Молись, чтобы наш харманас вдруг не появился раньше. Мы оставляем след - будет некрасиво, если он нас перехватит.
  - Я не умею молиться, - сообщил анжер. - Никто из нас не умеет.
  - Зато умеют отдельные представители человеческой расы, которую ты так любишь, - отозвался Радецки. - Поучись у них, - и тут же, без перехода, продолжил: - Мне придется частично уничтожить сознание Тиферет. Тогда, если станцию найдут, никто не сможет выяснить, что ее уронили специально. Теперь замолчи, мне нужно сосредоточиться.
  - Какие будут разрушения? - задал последний вопрос Исотр`а.
  - Не знаю, - легкомысленно отмахнулся сатен. - Это же твой расчет. Не переживай, вы хорошо строите - мы не сгорим в атмосфере.
  
  Цепь дрожала, как живое существо, дергалась, тыкалась слепыми сочленениями в металлические стенки контейнера. Она могла бы быть умильной, маленькой, чем-то напоминающей железную гусеницу - забавное существо с другой планеты. Она и воспринималась бы так, если бы перед глазами то и дело не вставала чудовищная картина трупа в столовой и этой самой цепи, намертво вцепившееся в его ногу. И другие, не менее страшные картины: собравшегося вокруг ядра кокона на уничтоженной станции сатенов, чудовищного крика умирающей Альмы, изуродованной руки Хаборилла.
  Хирой разглядывал цепь через перенастроенный рентгенограф, который позволял просветить сквозь боковую стенку контейнера. Цепь жалась к противоположной стене, как будто чувствовала прикосновение луча.
  - Вы уверены, что она разумна? - поинтересовался пилот.
  - Нет, - откликнулся Александр, так же пытливо разглядывая изображение на экране прибора. - Вероятно, у нее присутствуют только базовые инстинкты и простейшие чувства: голод, желание защититься, страх, боль. Она не пытается вступить с нами в осознанный контакт.
  - Ей, как бы это сказать, нечем, - заметил Хаборилл. - И я бы поспорил на счет боли: выстрел из силаха ее не берет.
  - Если ее что-то не берет, это не значит, что она не может чувствовать боль, - возразил Александр. - Достаточно найти способ.
  - Ее нужно сломать, - предложил Хирой, неприязненно покосившись на сатена. - Выломать одно звено, посмотреть, что оно значит. Не сможет же она ползти одним звеном?
  - И как вы хотите это проверить? - уточнил Александр. - Ее никто не сможет коснуться.
  - Вообще-то можешь. Ты, - заметил Хаборилл, задумчиво повернувшись к андроиду. - Если тобой буду управлять я.
  Александр заметно поморщился, очень по-человечески мотнув головой.
  - Это больно. И страшно. Точнее, не больно, - поправился андроид, - только очень страшно.
  - Я не Ларан, - напомнил Хаборилл. - Я вхожу в симбиоз иначе.
  Он пружинисто поднялся с кресла, шагнув к Александру ближе, погладил пальцами здоровой руки по вискам андроида и, резко выдернув один из шнуров на его голове, сжал в кулаке. Александр замер, дернулся и медленно повернул голову к Хирою.
  - Я просто завладеваю сознанием, - объяснил андроид голосом Хаборилла, хотя человек ничего не спрашивал.
  Подойдя к контейнеру, Александр поднял крышку и, с легкостью удержав рванувшуюся было цепь одной рукой, другой резко дернул ее за "хвост", грубо вырывая одно из звеньев. На месте рывка осталась "рваная рана" - обрывок металла.
  Хирой почувствовал, что виски сдавливает звон. Это могло в равной степени быть иллюзией и "криком" раненой цепи.
  Александр со стуком захлопнул крышку и положил овальное, чуть деформированное звено на стол, подальше от приборов. Кружочек металла заметно подрагивал, как будто его била дрожь.
  - Не надо, - сам удивляясь себе, попросил Хирой. - Пожалуйста, перестань ее мучить.
  Он почувствовал вдруг, что сейчас упадет - было что-то чудовищно неправильное в том, как Хаборилл чужими руками мучил живое существо. Непонятное, недоброе, незнакомое - но очевидно живое.
  Александр удивленно покосился на него, и в его взгляде не было ничего от его обычного псевдо-понимающего (андроидам-медикам заложена программа визуализирования, призывающая всегда и в любой ситуации изображать на лице понимание) взгляда - камерами, которым была придана форма глаз, на человека холодно и удивленно смотрел Хаборилл.
  - Тебе жаль ее... - удивленно протянул сатен голосом андроида.
  В его словах не было ни насмешливого превосходства, ни жажды добить, уничтожить, унизить человека. Он не собирался напоминать Хирою о том, что эта цепь кого-то убила. Что ее собратья убили Альму. Он просто удивлялся - совершенно искренне.
  Помедлив минуту, андроид снова взял дрожащее звено цепи в руки и вернул в контейнер. Хирой заворожено, с каким-то отстраненным ужасом, наблюдал за тем, как цепь сворачивается клубком вокруг звена, будто защищая - от этого как-то остро, до слез, сжималось сердце.
  Так же быстро, как вошел в симбиоз, Хаборилл отпустил Александра.
  - Непривычно - видеть мир твоими глазами, - заметил андроид.
  - А у тебя цветонастройка сбита, - не остался в долгу сатен.
  - Она разумна... - не слушая их, пробормотал Хирой.
  - Разумна, - согласился Хаборилл, положив когтистую ладонь человеку на плечо. - И в этом весь ужас.
  
  Через сто семьдесят шесть минут после первого импульса в двигатели орбитальной станции Тиферет был направлен второй тормозной импульс. Третий импульс последовал через триста семьдесят четыре минуты. Через сорок две минуты после третьего импульса, орбитальная станция Тиферет вошла в атмосферу планеты Юдан. 
  
  За обзорным экраном в моей каюте проносились смазанные звезды, но я смотрел не на них, а на то, как они окрашивают серебром золотые волосы Ларан. 
  Шрамы на ее теле смотрелись чудовищно, и при этом - удивительно красиво, очерчивая контуры ребер и впалого живота. Она была очаровательно хрупкой без одежды, почти ребенок, с четко выступающими, нестерпимо красивыми ключицами и острыми косточками бедер. У нее были сладкие губы, пряные, как корица или виноградное вино, которое я никогда не пробовал, но читал - что оно сладкое и пьянит. Она пьянила лучше вина, лучше любого алкоголя, который я когда-либо пил. 
  Она улыбалась, и это было лучшее, что я видел в жизни. 
  Она обнимала меня, и это было лучшее, что я когда-либо чувствовал.
  Я любил ее под взглядом бесстыдных звезд.
  Я любил ее, когда звезды за обзорным экраном сменились алыми всполохами сгорающей в атмосфере обшивки.
  
  Орбитальная станция Тиферет падала на Юдан.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Часть 2. На земле. Юдан. Глава 1. Внутри
   
  Я открыл глаза, и глубокая беззвездная чернота распахнулась передо мной.
  Мне пришлось проморгаться, прежде чем я понял, что это не ночь - просто у меня до темноты перед глазами болит голова. Кажется, я просто не до конца вышел из обморока или чего-то подобного. Мне потребовалось некоторое временя, чтобы не впасть в панику, а снова закрыть глаза и начать дышать и, что более важно - думать.
  Думать было страшно. Выходило что-то ужасное, непоправимое, неправильное, чудовищное. Я понял это не по больной голове и темноте, я понял это по одному единственному слову Ларан, сказанному в моей темноте:
  - Аргхынонт!
  До этого я никогда не слышал этого сатенского ругательства.
  Я поймал себя на том, что помню вчерашний день очень смутно, что не могу даже доподлинно сказать, вчерашний ли это был день и был ли он вообще. Тот день, когда мы оказались вместе с сатеном Ларан в моей каюте. Воспоминания приходили сами, ничем не контролируемые, и напоминали фильм, снятый о ком-то другом, но никак не реальность, в которой участвовал я сам.
  Я помнил ощущение ее тела под пальцами - она дрожала, как будто ей было холодно, а сама была теплой, почти горячей, и чудовищно горячими были шрамы и синяки на ее белой коже. Она целовалась не одержимо и резко, как я ожидал от сатена, а медленно и не спокойно даже - умиротворенно, как будто давно все решила для себя и в том, что мы делали, для нее не было ничего нового или необычного. С ней я не мог думать о Джил или Альме, с ней я вообще ни о ком не мог думать. Мне казалось, что я не знал еще женщины более чувственной, более красивой и более нежной, чем Ларан. Она была больше чем женщина, она была божеством, высшим существом, и мне оставалось только поклоняться ей и любить ее.
  Я ловил эти воспоминания, расцветающие на обратной стороне моих закрытых век, и не мог поверить, что это действительно было со мной. Что это было с нами. Если бы смог, наверное, я был бы самым счастливым человеком на свете.
  - Вставай, - после паузы сказала мне Ларан на унисе.
  Перед глазами у меня все еще была темнота, но я попытался рассеять ее усилием воли, и частично мне это удалось. Только тогда я смог оглядеть каюту. Вещи были переломаны и перевернуты, сама каюта казалась как будто бы искривленной, неправильной формы, и только после продолжительного осмотра я понял, что все дело просто в том, что часть стены вдавило вовнутрь чудовищным ударом.
  - Что произошло? - осторожно поинтересовался я у Ларан, склонившейся над консолью и с остервенением перебирающей кнопки. На ее виске была длинная ссадина, а чужая форма была наброшена небрежно и как будто бы неловко.
  - Ты... как? - спросил я после паузы, укорив себя за невнимание и неловкость.
  "Внимание! Опасность! Внимание! Сход с орбиты! Внимание! Потеря курса! Внимание! Падение! Падение! Падение! Внимание!.." - панически, с чудовищными помехами, писала Тиферет на подергивающемся рябью обзорном экране.
  - Где мы сейчас? Отвечай мне, - потребовала Ларан.
  "Попытка вычисления координат", - отозвалась станция.
  Она гудела и дергалась, по консоли пробегали искры, и волны ряби прошивали надпись на экране. Я смотрел на нее как завороженный и боялся ответа, который она вот-вот должна была дать.
  - Координаты: планета Юдан.
  Я почувствовал, что земля уходит у меня из-под ног и тяжело сел прямо на пол каюты.
  
  Как все случилось, Муха не помнил.
  Память возвращалась обрывками и кусками, мало общего имеющими с реальным развитием событий. Вот они играли в столовой с наблюдателями. Эктору везло, но ему всегда везет. В какой-то момент Муха перестал обращать внимание на остальных, вплотную занявшись тем, чтобы обыграть Эктора. В нардисы играли на деньги, щелбаны, шоколад, желания - на что угодно. Муха предпочитал играть на щелбаны - у него была тяжелая рука.
  В тот вечер, может быть вчера, а может быть целую вечность назад, Эктор впервые подставил Мухе лоб. Рамино`кин и Локк довольно заулыбались, а Нурка даже зааплодировал. Еще бы - Эктору практически невозможно было поставить щелбан и раньше ни у кого этого не выходило. Муха примерился, выбрал точку на лбу Эктора, прямо над четко очерченными бровями, ткнул в нее пальцем, чтобы другие проигравшие тоже повеселились, и уже сложил пальцы, чтобы отвесить зарвавшемуся наблюдателю знатный щелбан...
  В этот момент грохнуло.
  В столовой в один миг вырубился свет, "Иллюминатор!" - заорал Муха, как больной, но система его не услышала, станцию затрясло, а в следующий момент был удар, чудовищный настолько, что игроков раскидало вокруг стола, как кукол.
  Муха очнулся от одних только воспоминаний - рывком. И так же рывком сел, только потом сообразил, что если бы сделал это медленнее, не так кружилась бы голова.
  - Какого... - начал было он и замолчал.
  Выбитая из стены металлическая полоса крепления, обеспечивающая жесткость конструкции, изогнулась немыслимым образом, насадив на себя Локка, как на вертел. Лужа крови под ним из-за тряски замазалась уродливым пятном. У Рамино`кина не было половины головы, срезанной острым углом металлического подноса, и его светлые, как у всех анжеров, волосы были страшно и жутко вываляны в крови. Чуть дальше Нурка прикрывал собой лежащего на полу Эктора. В глубине столовой, жутко распятый на проводах, дергался робот-повар, осыпая пол искрами.
  - Жалко, - вслух сказал Муха и, больше не сумев выдавить из себя ни слова, с трудом поднялся на ноги.
  На полу завозились. Эктор сбросил с себя Нурка и со стоном, больше напоминающим вой, попытался сесть.
  - Урод, - прокомментировал Нурка, тоже садясь. У него был сильно рассечен лоб, и кровь заливала глаза, но выглядел наблюдатель на удивление жизнерадостным. - Живы, мудаки, - объявил он и огляделся.
  - Не все, - прокомментировал Эктор, оглядывая столовую. При взгляде на мертвых Локка и Рамино`кина лицо его заметно перекосилось.
  - Эй, тупая железяка! - заорал Нурка, вскакивая на ноги - прямо с сидячего положения, минуя все остальные. - Какого черта лысого здесь происходит?
  Обращался он, разумеется, к Тиферет, а не к изнывающему в корчах роботу.
  - Отсюда она нам ничего не скажет, - заметил Муха, чувствуя необходимость взять ситуацию в свои руки. - Надо идти в рубку.
  И, подойдя ближе, протянул Эктору руку.
  
  Их спас симбиоз.
  При падении станции на планету часть медицинского комплекса рухнула внутрь, сложилась гармошкой, захлопнувшись пастью и похоронив под собой тех, кто оставался внутри. Альги и Шираи спас симбиоз.
  Любой, увидевший их теперь, убежал бы с криком, и его можно было понять - слившись воедино, псевдополиморф Шираи стал единым целым с чудовищем Альги в смысле более полном, чем это подразумевает обычный симбиоз. Они только пробовали, тренировался, Шираи добровольно пытался помочь Альги узнать суть себя, давал проникать в свое тело, опутывать его, растворяя свое сознание в чужом забитом и изуродованном сознании. Это было интересно и страшно, но по-настоящему страшно стало только тогда, когда над головой вдруг пошел трещинами потолок.
  Шираи успел раньше, чем орбитальная станция Тиферет рухнула в золотисто-алые пески Юдана, успел рывком притянуть к себе Альги и слиться, раскрыть себя чужому симбиозу и щупальцами выпустить собственный. В этом не было ничего от дружбы, ничего от любви, ничего от какой угодно степени контакта, доступной людям. В этом было что-то недопустимое по всем меркам Обозначенной Вселенной, но именно это спасло их. Потому что родившемуся от симбиоза существу не страшен был рухнувший потолок. Оно размазалось по полу, теряя форму, и в следующий миг обросло панцирем, похожим на куски каменных плит, поднатужилось и выворотило часть обломков, под которыми было погребено, чтобы освободить себе проход наверх и пауком выбраться наружу.
  В коридоре почти не было света, текстовая панель над дверью медотсека была наполовину разбита, но все еще функционировала.
  "Внимание! - с жуткими помехами панически писала на ней Тиферет. - Чрезвычайная ситуация! Падение! Неконтролируемое падение! Внимание! Падение!"
  Существо выползло в коридор на уродливом подобие ног, пошло волнами, как будто переходило из одного состояния в другое и вдруг схлопнулось, распавшись на двух человек вместо одного.
  Альги, тяжело дыша, отполз к стене, чтобы сесть и прислониться к ней спиной. Шираи лежал на полу, поджав руки и безучастно глядя в потолок. Его заметно трясло и дергало.
  - Станция упала. На планету, - сказал он нечеловечески хрипло. - Представляешь?
  Альги неловко качнул головой и поднялся на ноги. Его тело тут же повело, как будто оно само пыталось сменить форму, и Альги удерживался от этого чудовищным усилием воли. Он постоял недолго, давая телу привыкнуть к той форме, в какой не опасно показывать остальному экипажу, потом подошел к Шираи и помог ему встать на ноги.
  - Программа минимум: выжить, - резюмировал Шираи. Тело Альги под его пальцами проминалось, как тесто, липло к коже, но сатен не обращал на это внимания. - И найти. Кого-нибудь. Своих.
  Альги безразлично кивнул. У него не было своих, кроме Шираи.
  
  Когда грохнуло, они стояли втроем, склонившись над результатами гемосканирования цепи, выведенными на маленький экран консоли. Их швырнуло друг к другу ударом, столкнуло лбами и отбросило в стороны. Потом был грохот, часть стены ввалилась вовнутрь, сдавливая приборы и экраны, перемалывая в труху стеллажи. Один такой стеллаж накрыл Александра, Хирой почувствовал, как по спине ударило что-то тяжелое, и еще успел заметить рванувшегося к нему Хаборилла, а больше ничего уже не успел, потому что давление на спину вдруг увеличилось рывком, и пилот потерял сознание.
  Сознание возвращалось к нему медленно, урывками. Сначала он слышал только звуки.
  - Ноги чувствуешь?
  - Я робот, я ничего не чувствую.
  - Я имел в виду отзыв контактов.
  Голоса прервались или просто он снова отключился. Когда они вернулись, то говорили уже о другом.
  - Хорошо, что тебе не нужна ампутация, и ты не умрешь от потери крови или чего-то подобного.
  - Твой оптимизм удивительно велик для сатена.
  - Ты просто плохо знаешь сатенов. Встать ты не можешь. Хорошо. То есть - ничего хорошего.
  Он попытался открыть глаза и не смог. И опять перестал слышать. А потом смог снова.
  - Прогресс.
  - Я бы улыбнулся, если бы мне не повредило лицевые микросхемы.
  - Не нужно. Не у всех здесь крепкая психика. Можешь посмотреть, что с ним? Я опасаюсь его трогать.
  Потом была боль, как будто раскаленный лом вбили между позвонками так, что огонь прошелся по всему позвоночнику вверх, охватив ребра и лопатки и вниз, окунув ноги в бадью с жидкой лавой. Хирой хотел закричать, но не смог выдавить из себя ни звука, и почувствовал себя счастливым только тогда, когда на голову упала блаженная пелена, лишая мыслей и чувств.
  Окончательно очнулся он только тогда, когда кровь вдруг побежала по венам быстрее, зашумела в ушах, и все мышцы в одно мгновение стали сильными, как будто произошло полное обновление организма. Потом был укол, ощущающийся как укус куда-то в шею. Впрочем, Хирой не был уверен, что не путает причину и следствие.
  А вот глаза открылись не сразу - сначала между ними была пелена, как будто между веками натянули полупрозрачную пленку, искажающую окружающее пространство. Пелена мало-помалу спала, и Хирой смог разглядеть склонившегося над ним Хаборилла с длинной царапиной через все лицо и отливающее пластмассой восковое лицо Александра.
  - У тебя травма позвоночника, - без предисловий начал Хаборилл. - Ты выкарабкаешься, но несколько дней тебе придется провести здесь.
  Хирой хотел спросить, что случилось, но губы не послушались. Тело не слушалось тоже, и ему впервые за все время стало страшно - до паники.
  - Мы упали на Юдан, - продолжил Хаборилл. - Всей станцией. Мне придется выйти и узнать, что случилось и жив ли кто-нибудь. С тобой остается Александр. Коммуникации работают, поэтому у нас будет связь. Не бойся. Я вернусь.
  Хирой хотел бы сказать, что он не боится, но понял, что его выдают глаза. И только с секундным опозданием почувствовал чудовищную благодарность за то, что Хаборилл что-то обещает ему, хотя мог бы не обещать, за его внимание и заботу, которую сейчас, на упавшей станции, почти вечно живущему сатену вовсе не обязательно проявлять по отношению к тяжело раненому человеку.
  
  Радецки выбило из симбиоза ударом настолько сильным, что в первую минуту он не мог сообразить, кто он и что происходит, и только потом, не услышав, а скорее почувствовав стон Тахико, и негромкие ругательства Исотр`ы, враз вспомнил все.
  - Хороший ты штурман, - резюмировал Радецки, тяжело садясь и радуясь тому, что на полу в каюте Тахико был ковер, абсолютно бессмысленный и ненужный для нее, он позволивший сатену избежать повреждений при падении. 
  Исотр`е повезло меньше - анжер здорово приложился затылком об острый угол стола и теперь сидел, потирая шишку и негромко ругаясь, что в сочетании с его малоэмоциональным лицом выглядело неправдоподобно. Тахико все так же безучастно лежала на столе, только пальцы вцепились в его края, и не сорвались даже во время рывка. Она смотрела теперь осознанно и жестоко, и Радекци побоялся представить, что именно из того, что здесь произошло, она знает, а о чем может только догадываться. Длинные шлейфы все еще были подсоединены к многочисленным портам в ее теле, другие их концы уходили в глубины развороченной консоли.
  - Было глупостью думать о том, что ты меня полюбил, - сказала Тахико, не поворачивая головы. В ее механическом голосе не было угрозы, и от того он казался еще страшнее. Она помолчала секунду и коротко приказала: - Дверь.
  Радецки инстинктивно повернулся к двери и увидел, как активируются все замки, захлопывая их в ловушку.
  - Ты не посмеешь, - сухо проговорил Исотр`а, поднимаясь на ноги и слегка пошатываясь.
  - Ты посмел играть со мной, - заметила Тахико. - И посмел позволить своему другу изнасиловать меня изнутри, - еще одна задержка в доли секунды: - Пол.
  Пол, на котором стоял анжер, заискрился, Исотр`а с криком, больше похожим на визг и совершенно не свойственном анжерам, отскочил на ковер.
  - Я убью тебя, - заметил он, пытаясь подойти ближе к столу, на котором лежала Тахико, но при этом остаться вне поля ее видимости.
  Не поворачивая головы, киборг поймала камерами взгляд его прикрытых хамелеоновыми очками глаз.
  - Не угрожай мне, если не знаешь, сумеешь ли действительно сделать что-то со мной, - заметила она холодно.
  Не слушая, Исотр`а протянул руку, попытавшись вытащить широкий штекер и порта за ее виском, и его отбросило в сторону, как будто через тело Тахико проходил электрический ток.
  Заметив, что анжер отвлекает киборга, Радецки медленно направился к консоли, стараясь двигаться так, чтобы не попадать в поле зрение Тахико.
  - Не смей, - без угрозы проговорила киборг. - Мы сейчас одно целое. Ты, скорее всего, умрешь.
  Исотр`а тяжело вставал на ноги, опираясь на стену самыми кончиками пальцев, чтобы в случае чего тут же отдернуть руку.
  - Мне не нужно ничего объяснять, - без паузы продолжила Тахико, наблюдая за ними не только глазами, но и вмонтированными в стены комнаты многочисленными камерами слежения. - Ты хороший штурман, Исотр`а. Твой друг хороший симбионт. Но я - больше, чем просто хороший кибрг. Вам не уйти отсюда.
  Она закрыла глаза, и воздух прошило разрядами тока. Радецки почувствовал, как волосы на его теле встают дыбом, как начинает дымиться рубашка, и с благодарностью закрыл глаза, давая сознанию отключиться, когда боль вдруг в одно мгновение стала из едва ощутимой практически нестерпимой.
  Ему никогда еще не было так страшно.
  
  Муха, на правах старшего по званию, бухнулся в кресло перед обзорным экраном и положил полные пальцы на клавиши. И тут же пожалел, что с ними нет Хироя - он-то умел обращаться с Тиферет лучше всех и точно сумел бы вытащить из нее нужную информацию. В своих же силах Муха был вовсе не уверен, но показывать это замученному Эктору и нервному Нурка не собирался.
  "Привет, - набрал Муха на консоли, - что за дела?"
  "Имя, звание, где вы находитесь?" - отозвалась Тиферет.
  "Муха, - удивленно набрал Муха. - Штурман. Капитанский мостик".
  "Ждите", - отозвалась буквами станция и обзорный экран погас.
  - Чего ждать-то? - вслух спросил Эктор.
  Муха пожал плечами - ему тоже хотелось задать именно этот вопрос.
  - Дура она, эта станция. Тут какой-то дурдом творится, а она "ждите", - вслух прокомментировал Нурка, который за словом никогда в карман не лез и первое время жестоко получал за свою несдержанность.
  "Я не дура, - написала Тиферет. - К вам идет Ларан".
  - Еще этой дуры нам не хватало, - нахмурился Нурка.
  Эктор, ни слова не говоря, отвесил ему звонкий щелбан.
  
  С Шираи и Альги, медленно бредущими по коридору держась за руки, Хаборилл столкнулся у самого выхода из медотсека. Судя по внешнему виду сатена и человека, они не были ранены, но находились явно в расстроенных чувствах и вряд ли знали, что делать дальше. Альги цеплялся за Шираи, одновременно помогая псевдополиморфу идти прямо, и оглядывался по сторонам потерянно и неловко. Шираи прикасался кончиками пальцев к кнопкам под обзорными экранами, но станция молчала.
  - Вы живы, - резюмировал Хаборилл, преграждая дорогу.
  - Рад, капитан, - отозвался Шираи.
  Обзорные экраны вдруг ожили, пошли рябью, загудели, часть из них пошла дымом, где-то в самом конце коридора один такой экран с грохотом взорвался. 
  "Внимание! - появилось на экране сообщение, подернутое рябью и постоянно дергающееся, но достаточно четкое для того, чтобы его можно было прочитать. - Всем живым пройти на капитанский мостик. Повторяю: всем живым пройти на капитанский мостик. Внимание..."
  - Чудесное уточнение, - с отвращением резюмировал Хаборилл, ловко подхватывая Шираи под другую руку. - Пока мы идем, вы можете рассказать мне все, что видели, а я, в свою очередь, расскажу вам, что видел я и что я думаю по этому поводу.
  - Мы упали, - начал Шираи.
  
  - Это конец, - Ларан тяжело опустилась на край кровати и спрятала лицо в ладонях.
  - Конец, - согласился я, еще не до конца понимая, о чем она говорит.
  - Нужно провести полное сканирование станции, узнать, сколько у нас кислорода и как-то послать сигнал харманасу. Тогда у нас есть шанс. Или дойти до городка горняков на поверхности планеты. Если он еще существует.
  - Почему ты думаешь, что это может быть не так? - полюбопытствовал я, решая для себя мучительную дилемму - можно ли обнять ее сейчас, или лучше не стоит.
  - Потом что эта чертова цепь напала на нас! - почти выкрикнула Ларан. - Потому что эти чертовы цепи сожрали всю нашу станцию. А теперь они уронили вашу станцию на чертов Юдан, наполненный этими цепями под завязку. Как ты думаешь, как много у нас шансов выжить?
  Я с отчаяние подумал, что лично у меня нет шансов выжить. Совсем. Ни одного. Когда на том, что осталось от орбитальной станции Тиферет, кончится кислород, я умру. И мне будет уже все равно, как много цепей заползет сюда и как многих они убьют. От этого становилось страшно и горько. Очень страшно и очень горько. 
  Я уже хотел бы рассказать все Ларан, и только потом заметил, что она плачет. Без рыданий и криков, просто сидит, прижав ладони к лицу, и между ее узких пальцев текут слезы. Я не смог ничего ей сказать, просто притянул ее к себе, зарывшись лицом в золотые волосы между крошечными рожками, пахнущие пылью, смолой и вереском, и замер.
  Она успокоилась очень быстро, отстранилась, вытерла слезы тыльной стороной ладони и встала.
  - Идем. Я хочу знать, что случилось и сколько нас.
  И я с отчаянием понял, что момент нежности и откровенности между нами прошел. Что мы снова чужие друг другу существа, волею судьбы оказавшиеся на одной космической станции. Она - сатен и капитан, а я - просто мальчишка, человек, на которого в любой другой ситуации такая, как она, даже не посмотрела бы.
  Ларан отстучала какой-то код на клавиатуре консоли, кивнула своим мыслям и первой вышла из каюты в коридор, где почти не было света и били из стен редкие пучки искр.
  На меня она даже не оглянулась.
  
  Они выглядели ужасно. 
  Это было чудовищно и неправильно, то, что все они выглядели ужасно. На капитанском мостике собралось не так много людей, раньше являвшимися частью экипажа Тиферет. Теперь, изломанные и избитые, в изорванной пыльной форме и с многочисленными царапинами, они выглядели жалко и беспомощно. Я кивнул Эктору и поймал в ответ такой же неуверенный кивок. Ларан, склонившись над консолью, о чем-то быстро переписывалась со станцией.
  - До прибытия харманаса порядка восьми часов, - проговорила она, не поднимая головы. - До прибытия кораблей анжеров - около двух суток. Из-за повреждения станции воздуха у нас не больше, чем на пять часов, но при учете потерь из-за пробоин - намного меньше.
  Она, наконец, подняла голову и повернулась к нам:
  - В связи с повреждениями неизвестного характера, орбитальная станция Тиферет упала на Юдан.
  По толпе прошел тихий рокот, больше похожий на стон отчаяния.
  - Теперь мы на Юдане, - продолжила Ларан, - на котором нет кислорода, зато есть потенциально опасная форма жизни. Так как Тиферет - орбитальная станция анжеров, упали мы тоже где-то на территории анжеров. Согласно имеющимся у Тиферет данным, до ближайшего городка горняков отсюда можно дойти за четыре с небольшим часа. Чистого кислорода в скафандрах хватит ровно на три часа. Потом включаются встроенные в скафандр системы очищения воздуха планеты для извлечения из него кислорода. Скафандры тестировали на Юдане, поэтому дышать такой кислородной смесью можно без вреда для здоровья, - она замолчала, прикрыв глаза и собираясь с мыслями.
  - А как же кислородные баллоны? - заметил кто-то в толпе.
  - Уничтожены, - вздохнула Ларан, для наглядности выводя на экран схему повреждений станции. - Как и отсеки с дополнительным комплектом скафандров. Наиболее оптимальный вариант для нас сейчас - попытаться добраться до ближайшего городка горняков. Здесь у нас нет шансов дождаться помощи.
  Я почувствовал тишину настолько громкую, что она была почти осязаемой, и за этой тишиной не сразу понял, что значит для меня выход на планету с тремя часами кислорода в скафандре. У меня не было шансов, и я не знал, как сказать об этом Ларан или кому бы то и было еще.
  "Внимание! - написала Тиферет на обзорных экранах, а потом надпись пошла рябью, как будто кто-то перехватывал управление. Обзорный экран дернулся и выдал совершенно другие слова: - Син`ешаль! Это Тахико. У нас диверсия".
  Я вспомнил, что давно не видел Тахико, и, после короткой паузы, когда Ларан что-то отстукивала на помятой консоли, понял, что висящая на орбите планеты станция просто не могла упасть сама, что ей помогли, и от того, что это случилось, стало как-то по-особенному страшно.
  Разговор Ларан с Тахико, кажется, не увенчался успехом, потому что вместо ответа Тахико вывела на обзорный экран картинку, снятую одной из камер наблюдения в ее каюте. И только тогда я понял, что все, чего я боялся раньше, не имеет ничего общего с тем, что я там увидел.
  
  - Мы не идем туда все, - объявила Ларан в звенящей тишине. - К Тахико иду я, Шираи и, - она оглядела толпу, как будто выискивая в ней самое адекватное лицо. Его взгляд мазнул по мне, не задержавшись ни на секунду, - Муха... Мне нужен врач.
  - Александр остался с Хироем, - отозвался Хаборилл. - Он тяжело ранен.
  - Александр? - с непередаваемыми интонациями уточнила Ларан.
  - Александр тоже, - отозвался сатен. Он неожиданно легко признал командование Ларан, но относился к ней на удивление язвительно, хотя и без неприязни. - Ему ноги оторвало.
  - Так подними его, - предложила капитан. - Симбиозом.
  - Без ног? - с очаровательной улыбкой уточнил сатен.
  Ларан раздраженно пожала плечами, отвернувшись от него.
  - Тогда со мной идут Муха, Альги и Шираи. Эктор - ты здесь за старшего. Хаборилл - подними мне робота. Остальные - разберитесь со скафандрами. У кого-нибудь есть опыт работы с ними?
  В редкой толпе неловко поднялось несколько рук. Ларан пытливо оглядела каждого из откликнувшихся, кивнула своим мыслям и молча вышла из рубки. Экскорт в лице псевдополиморфов и штурмана неохотно последовал за ней.
  Хаборилл, вздохнув, в свою очередь оглядел толпу. Чувствовалось, что ему сложно и не хочется нам приказывать, но выбора не оставалось.
  - Мне нужна помощь, - без обиняков признался сатен и наугад ткнул когтистым пальцем в толпу. Его палец уперся в меня. - Пойдем.
  В отличие от Ларан, он подождал, пока я неуверенно кивну и сделаю такой же неуверенный шаг, и только потом развернулся и пошел вперед. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
  Я шел и думал, что где-то очень серьезно ошибся и что, вероятно, жить мне осталось каких-то жалких три часа. Или пять, если я останусь на станции и на ней действительно так плохо с кислородом. Это означало, что если здесь есть связь, я еще успею попрощаться с Джил, а вот увидеть ее - уже никогда больше не смогу. Ну и, разумеется, о домике в орбитальном городе лет через шестьдесят можно было забыть.
  Я пытался представить лицо Джил, но вспоминалась все равно Ларан, и от этого было горько вдвойне. Только сейчас я доподлинно понял, что она никогда не полюбит меня, уже хотя бы потому, что позволила себе показать мне свою слабость и ранимость. А еще я понимал, что сам одержимо и совершенно бессмысленно в нее влюблен.
  
  Через внешние камеры отследив приближение Ларан и сопровождающих, Тахико с ювелирной точностью открыла дверь, давая капитану войти. Радецки и Исотр`а без сознания лежали по обе стороны стола, на котором была распята в проводах киборг, и казались жертвами, принесенными чуждому и безжалостному богу.
  Тахико села на столе, страшно, как садился бы робот, но как не может двигаться живой человек. Она напрягала не те мышцы, чтобы сделать не те движения, и поэтому выглядела живой куклой, которую дергает за нитки нерадивый ребенок, то ли не любящий кукол, то ли не любящий эту куклу. Киборг кивнула вошедшим, Муха заметил тень улыбки на ее губах, но по-настоящему она не улыбнулась.
  - Тахико, - проговорила Ларан. В ее голосе смешались одновременно нежность и жесткость, как непонятно откуда взявшиеся лезвия в подкладке набрасываемого на плечи плаща.
  Муха смотрел на них по очереди. На бесконечно красивую Ларан с мягким золотом волос, с глазами, похожими на драгоценные камни, вложенные в глазницы, с фигурой женщины из своих самых прекрасных, самых постыдных снов и лицом королевы из всеми забытой сказки. И на Тахико, худую, изломанную, изможденную многочисленными операциями, испещренную портами и микросхемами, как символами незнакомого языка. Тахико вдруг показалась в тысячи, в миллиарды раз красивее Ларан.
  - Ты расскажешь мне, что здесь происходит, Тахико? - спросила сатен.
  Она не добавила ничего вроде: "Это приказ" и не уточнила ничего вроде: "Расскажешь мне все", но в ее словах не было вопроса, только простая констатация факта.
  - Тиферет, - позвала Тахико. В том, как она называла станцию по имени, было что-то интимное, так называют свою любимую женщину, связь с которой в какой-то момент перестают скрывать.
  Больше киборг не добавила ничего, но обзорный экран в ее комнате вдруг ожил, распахнувшись во всю ширь, и записи камер наблюдения из каюты Тахико спроецировали на него все приготовления Исотр`ы и Радецки, которых до этого Муха воспринимал просто как членов экипажа и которые, удивительно, внезапно и страшно, стали вдруг заговорщиками, способными подвергнуть опасности чужие жизни ради какой-то сомнительной цели.
  Ларан смотрела на разворачивающиеся на экране события жадно, как будто там открывались тайны мироздания, а не два существа, один из которых был ее расы, устроили диверсию. Ноздри ее раздувались, глаза горели, а пальцы сжимались до побелевших костяшек и снова раскрывались клещами. Муха поймал себя на том, что ему даже немного жаль анжера Исотр`у, которого он никогда не любил и сатена Радецки, которого он никогда не знал.
  - Почему мы не почувствовали падения? - вполголоса полюбопытствовал Муха. - Ты же представляешь, атмосфера там, полстанции же в ней сгорело. А мы ничерта не почувствовали, как будто все это время болтались в космосе. 
  - Исотр`а хороший штурман, - безразличным голосом пояснила Тахико. - Его курс бы идеален. А у Тиферет хорошие стабилизаторы. Даже больше, чем хорошие, когда их корректирует профессионал. Ты никогда не летал на ракетах, а я к ним подключалась, - Ларан дернула бровью, но не стала перебивать киборга, хотя всем своим видом дала понять, что Тахико говорит не о том, что сейчас интересует командира станции. - Сейчас ракеты почти не трясет. Они поднимаются свечей и садятся точно так же. Красиво, быстро и бесшумно. Тиферет падала так же. Управляемое падение. Красиво, быстро и бесшумно.
  - Я бы убила их, - вдруг спокойно сказала Ларан, и то, как прозвучал ее голос, было страшнее, чем все на свете падения орбитальных станций на поверхности всех на свете потенциально опасных планет. - Убила бы красиво. Быстро. И бесшумно.
  
  Хирой выглядел плохо. Мы никогда по-настоящему не дружили, даже общались едва-едва, потому что он был недобрым, ворчливым и ни во что не ставил наблюдателей, но сейчас, глядя на его осунувшееся лицо и черные синяки под глазами, я испытал острый приступ жалости.
  - Механизированный медицинский био-комплекс разбился, - проговорил Александр, которого я сначала не заметил, ни к кому конкретно не обращаясь.
  Андроид сидел на полу и выглядел чудовищно, если это слово применимо для робота. Лицо его помялось и пошло волнами, как будто к тонкой псевдокоже поднесли зажигалку, рот открывался механически, как у куклы, а лицевые контакты, судя по всему, были повреждены или отключены, потому что Александр не проявлял эмоций. Только присмотревшись, я понял, что сидит он неестественно - как-то боком, прогнувшись и искривившись, человек в такой позе не просидел бы и четверти часа, но андроиду было, разумеется, все равно. Ног у Александра не было, вместо них ниже коленей торчали пучки проводов, обрывки квази-кожи и штанин, и тянулись тонкие ниточки вязкой смазывающей жидкости.
  - Что это значит? - поинтересовался Хаборилл у Александра, присаживаясь перед Хироем на корточки.
  - Что, чтобы его вылечить, нужно чудо, - сделал какое-то неопределенное движение Александр, кажется - попытался пожать плечами. - Со мной в этом плане проще - чтобы вылечить меня, нужен просто толковый инженер.
  - Радецки подойдет? - полюбопытствовал Хаборилл, впрочем, особой надежды в его голосе я не расслышал.
  Александр снова сделал неопределенное движение, и вздохнул как-то очень по-человечески.
  Хирой коротко застонал и открыл глаза и я, поддаваясь непонятным эмоциям, присел на корточки рядом с Хабориллом, чтобы пилот мог видеть меня.
  - Где Муха? - неровным шепотом спросил Хирой.
  - Его Ларан забрала, - отмахнулся я и тут же пожалел он этом - пилот сделал какое-то движение, как будто собирался сесть и, если бы сатен не удержал его за плечи, возможно, у него бы это действительно вышло.
  - В качестве экскорта, - пояснил Хаборилл. - Здесь что-то случилось. Кроме непосредственно падения на Юдан. Я надеюсь, что мы узнаем - что именно. Можем и не узнать.
  - Ларан не скажет? - удивился я и по взгляду Хироя понял, что его тоже интересует этот вопрос.
  - Ну почему же... - задумчиво протянул сатен. - Скажет. Просто то, что она скажет и то, что здесь произошло на самом деле, может быть принципиально разными вещами. Для нашего же блага. Понимаете меня?
  Он пристально посмотрел сначала на Хироя, потом на меня, потом, зачем-то, на Александра. Александр понимал, мы с Хироем - нет.
  - Политика, ребятки, - вздохнул Хаборилл. Это "ребятки" в его исполнении звучало удивительно тепло и одновременно - удивительно непривычно. Чужое слово чужого для сатена языка, которое он едва ли понимал, вдруг объединило нас всех, дало понять, что у нас есть что-то общее, что-то гораздо более общее, чем лежащая в песках Юдана станция, на которой мы встретились один день назад. - Политика партии ОССРП подразумевает максимальную безопасность всех форм жизни. Не только Юдана. Поэтому к формам жизни Ларан приравнивает нас всех, и меня, и вас, и даже Александра, хотя он не форма жизни в обычном для нас представлении. Уж прости, Александр.
  Андроид кивнул, не выражая больше никаких эмоций, чему я искренне порадовался - на него и без эмоций было откровенно неприятно смотреть.
  - А безопасность - это еще и безопасность психики, - продолжил Хаборилл. - Поэтому Ларан защищает более важное и жертвует менее важным. Более важное в данный момент - наши жизни. Менее важное - правда. В ситуации с цепью, цепь была менее важна, чем члены экипажа. Понимаете меня?
  - Она собирается идти в пески, искать город горняков... - неловко проговорил я и, глядя на Хироя вдруг остро понял, что у него нет шансов дойти. Что даже простого шанса идти у него может уже никогда не быть.
  Кажется, это поняли все, потому что Хирой вдруг поймал взгляд Хаборилла, я почти увидел нить, тянущуюся от его глаз к черной воде в глазах сатена.
  - Что в таком случае более важно? - тихим и пустым голосом спросил пилот. - Жизни членов экипажа или моя?
  
  Оставленый за главного, Эктор тут же уселся в кресло, откинулся на спинку и, поборов желание закинуть ноги на развороченную панель, лениво погладил пальцами уцелевшие клавиши.
  "Привет, дорогуша", - написал он.
  "Я тебе не дорогуша", - тут же отозвалась Тиферет. Они с Эктором не ладили.
  - Дурак ты, - прокомментировал Нурка.
  Эктор собирался было ответить, но станция сделала это первой.
  "Скафандров в отсеке достаточно для всех находящихся на борту членов экипажа. Обратите внимание на схему".
  Эктор и собравшиеся на мостике члены экипажа тут же обратили свое внимание на схему. Разглядывая переплетение коридоров, расцвеченных разными цветами, Эктор изо всех сил пытался догадаться, что означает тот или иной цвет, но догадался Мире`еланс, анжер-наблюдатель. 
  - Кислоороод, - проговорил Мире`еланс. Он неприятно тянул гласные, как будто необходимость говорить на унисе доставляла ему искреннее отвращение. - Таам не вездее есть кислоороод.
  "Синим цветом обозначены зоны, в которых система жизнеобеспечения функционирует на прежнем уровне. Красным - те, где нет кислорода, - охотно согласилась Тиферет. Как и вся техника анжеров, с создателями она общалась охотнее, чем с представителями других рас. - Промежуточные цвета обозначают долю кислорода в воздухе".
  - Можно нагнать кислород туда, где его нет? - полюбопытствовал Эктор.
  "Нет, - тут же отозвалась станция. - В те коридоры, где нет кислорода, подать его невозможно - имеют место обширные пробоины в обшивке. Эти коридоры закрыты".
  - Проследи маршрут до ангара со скафандрами так, чтобы миновать закрытые коридоры.
  - Дебил, - сообщил Нурка в пустоту. - И слепой к тому же. Как ты живешь-то, бедный?
  Эктор сдержался, чтобы не вскочить - с Нурка он дрался трижды, а выиграл только раз, по чистой случайности.
  Та первая их драка до сих пор помнилась на удивление хорошо. Почему-то именно она, а не последующие два поражения, хотя поражения всегда запоминаются лучше. Нурка улыбался тогда, как победитель, он был младше Эктора почти на пять лет, ниже и уже в плечах, с белесыми вихрами и смешными веснушками на носу и щеках и еще, почему-то, на лбу. Он дрался как бог. Драться на Тиферет было строжайше запрещено. Сначала Эктор почувствовал медный привкус во рту, потом была красная пелена перед глазами, потом плетью повисла рука, а дальше он сам не понял, как так получилось: он поймал Нурка за костлявое запястье со следами сведенной татуировки и мотнул на угол стола. Нурка врезался в него лицом, обмяк и сполз на пол. На переносице у него с тех пор так и остался длинный шрам, и иногда глядя на лицо Нурка, Эктор вспоминал о своей победе. Следов его поражений на их телах не осталось.
  От воспоминаний Эктора отвлек Мире`еланс, перегнувшийся через его кресло и ткнувший в экран длинным пальцем. И Эктор увидел, наконец, то, что заметили другие наблюдатели до него: отсек со скафандрами был высвечен красным. Там не было кислорода.
  
  Где-то в глубине полуразбитого медотсека завозился контейнер. Что-то страшное тыкалось в его стенки, почти выламывая их, рвалось наружу со всей силой, на какую было способно. Что-то там, внутри, изо всех сил хотело выбраться на свободу.
  - Что там? - Хирой, которого неподвижность заставляла до невозможности напрягать все остальные органы чувств, вздрогнул.
  Я покосился на Хаборилла, боясь, что он предложит мне пойти и посмотреть. Я не был уверен, что я действительно готов идти туда, где в груде обломков возилось что-то.
  - Цепь, - отозвался за нас всех андроид. - Она чувствует что-то, что, вероятно, определяется ею как дом. И стремится к нему. Все живые организмы стремятся к дому.
  Я передернулся от его неожиданно патетических слов - у меня самого не было дома, мне некуда было стремиться, и упоминания о чьем угодно доме резали меня по живому.
  - Интересно, насколько она разумна... - задумчиво протянул Хаборилл.
  - Что ты имеешь в виду? - спросил я, и не сразу понял, зачем вообще это спрашиваю.
  - Меня интересуют два вопроса, - спокойно пояснил сатен. - Достаточно ли она разумна, чтобы быть злопамятной, и не приведет ли она сюда другие цепи, если ее выпустить. И не приведет ли она их сюда, если мы попытаемся ее убить. Это первый вопрос.
  - А второй? - нетерпеливо поерзал я.
  - Можно ли с ней договориться, - легко отозвался Хаборилл. 
  И так же легко, как говорил, поднялся с колен на ноги и шагнул вглубь медотсека, туда, где среди коробок двигалось и дергалось нечто, что было когда-то живым существом, а теперь почему-то воспринималось чудовищным монстром. Я следил за ним и не мог отвести взгляд.
  Вот сатен отодвигает какую-то конструкцию, кажется, бокс медицинского био-комплекса с вывороченными внутренностями. Вот наклоняется, непривычно видеть это, кажется, что тяжелые рога на его голове вот-вот перевесят. Вот поднимает что-то с пола и снова разгибается, легко и небрежно.
  Контейнер в руках Хаборилла пульсировал, дергался, живое существо внутри него билось, как в клетке, чувствуя совсем рядом родные пески.
  - Я тебя выпущу, - пообещал Хаборилл, поглаживая крышку контейнера когтистой рукой. - Обещаю, я тебя выпущу, как только мы покинем станцию.
  Дрожь контейнера утихла, как будто существо прислушивалось. Я завороженно смотрел, как металл контейнера прогибается под давлением существа внутри него как раз в том месте, где находится ладонь сатена. И непонятно было, выслушало существо его увещевания и согласилось, или это было просто случайностью.
  - А пока посиди с моими людьми, - попросил Хаборилл и опустил контейнер рядом со мной. Слова "люди" он использовал именно как название расы, и в этом тоже было что-то особенное.
  - Александр, - продолжил сатен, умело варьируя голосом. - Сделай что-нибудь, чтобы на Хироя можно было надеть скафандр. И сделайте из чего-нибудь носилки. Я найду Радецки.
  Он вышел, не дав возможности возмутиться и игнорируя наши непонимающие взгляды.
  - Почему он так возится со мной? - хрипло спросил Хирой, закрывая глаза.
  - Ему страшно, - пояснил андроид. - Это свойственно не только людям, но и анжерам, и сатенам. Он считает, что уже потерял достаточно и боится терять кого-то еще.
  Я почувствовал вдруг отчаянную зависть к этому сатену, который умел бояться не только за себя, но и за других. За тех, кто не был ему родным ни по крови, ни по кораблю, за тех, кого он знал меньше тридцати часов.
  Сам я уже не мог бояться даже за себя.
  
  - Они живы? - спросила Ларан, оглядывая бесчувственных Исотр`у и Радецки, и стало понятно, что если и да - это ненадолго.
  - Они в шоковом состоянии, - отозвалась Тахико безразлично.
  Ларан кивнула своим мыслям и ласково, как никогда не обращалась к живым, попросила станцию:
  - Тиферет, заблокируй, пожалуйста, все выходы в эту каюту после того, как мы уйдем. Мы - это мы пятеро, - она обвела кончиками пальцев свой эскорт и все еще сидящую на столе Тахико. - Никого не впускать и не выпускать. Спасибо.
  "Как скажешь, Ларан", - отозвалась станция.
  - Видеонаблюдение... - сатен помедлила, ее желания явно боролись со здравым смыслом. - Запретить. Всем без исключения.
  "Будет сделано", - согласилась Тиферет.
  Ларан сделала неопределенный жест рукой, развернулась и направилась к выходу. Муха почувствовал нестерпимое и неосознанное желание ударить ее по затылку, и с трудом сдержался.
  - Отпусти меня, - попросила Тахико у Тиферет.
  В ее глазах что-то плеснуло, скользнули отсветом микросхемы на руках и груди, Тахико дернула углом рта, силясь улыбнуться, и начала заваливаться на бок. Муха рванулся было, к ней, но Шираи успел первым. Сатен подхватил Тахико на руки легко, как будто киборг была игрушечной. В движениях Шираи было мало человеческого, они напоминали безумно красивый танец или бесконечно уродливый бой, пляшущие, дерганные, неровные. Шираи подержал ее в руках несколько минут, Муха присмотрелся, но так и не смог понять, вошел он в симбиоз или нет, не смог даже понять как вообще такое существо, как псевдополиморф, входит в симбиоз.
  Очнулась Тахико только тогда, когда Шираи посадил ее в кресло. Ему одному она улыбнулась по-настоящему, открыто и мягко. Альги смотрел на них безучастно, синими, как небо над Землей, глазами. И в самой глубине этих глаз внимательный Муха разглядел оглушительную, черную как смерть, ревность.
  
  - У нас проблемы, - сообщил Эктор почти одновременно вошедшим на мостик Ларан и Хабориллу, и с удивлением поймал себя на том, что не только он - весь экипаж анжерской орбитальной станции подчиняется сатенам.
  - Да, у нас действительно проблемы, - холодно отозвалась Ларан. - Поэтому я предлагаю, - она сказала "предлагаю", но прозвучало это как "я приказываю", - покинуть Тиферет прямо сейчас. У нас не так много времени, прежде чем закончится кислород.
  - Мне нужен Радецки, - холодно перебил ее Хаборилл.
  Ларан покосилась на него неприязненно, и тут же, будто спохватившись, вернула лицу напряженно-расстроенное выражение:
  - Радецки погиб. Мне жаль, Хаборилл.
  Эктор вдруг отчетливо понял, что она врет. Кажется, это поняли все, но никто не попытался спорить - им нужен был лидер, и она была неплохим лидером. Хуже, чем Син`ешаль, но лучше, чем ничего.
  - Александр серьезно поврежден, - не удовлетворился ответом капитан сатенов.
  - Он робот, - напомнила Ларан.
  - У него нет ног, - продолжил Хаборилл, игнорируя ее.
  - Тогда пусть он потренируется ползать.
  
  Александр быстро и уверенно обкалывал Хироя препаратами. С каждым уколом Хирой морщился и вздрагивал, но терпел. Я сидел рядом и пытался сделать носилки из остатков медицинского бокса, в котором когда-то помещался механический био-комплекс. Не очень удачно - после долгой возни получились не носилки, а салазки. Сам бокс остался без изменений, я просто вытащил из него всю ненужную сломанную электронику, приспособил подвижные ремни для того, чтобы бокс можно было тянуть за собой, а ко дну прикрепил что-то вроде полозьев, сделанных из оторвавшихся от стены во время падения гибких широких пластин, необходимых для жесткости конструкции, достаточно гладких, чтобы обеспечить скольжение. Впрочем, вспомнив про пески Юдана, я решил, что так будет даже лучше - волочь кого-то по песку проще, чем нести.
  - Хорошо, - Александр одобрительно кивнул, оценив плоды моих трудов. - Можно использовать их прямо сейчас. Антигравы включены?
  - А что ты знаешь о гравитации Юдана? - вопросом на вопрос ответил я.
  - Книжки надо читать, Люк, - укорил меня андроид. - Научные преимущественно. Про планету, на которой работаешь.
  Я фыркнул и активировал антигравы, тут же приподнявшие салазки на пару сантиметров над уровнем пола. Я надеялся, что над песчаной почвой Юдана антигравы будут действовать так же, и у нас не будет проблем с тем, чтобы перевозить Хироя.
  - Люк, подними, пожалуйста, Хироя на руки, и положи в бокс, - продолжил командовать Александр.
  - Ты говоришь обо мне, как будто я кукла, - беззлобно огрызнулся Хирой.
  Александр попытался пожать плечами, чего ему не удалось и, поймав мой недоуменный взгляд, пояснил:
  - Я дал ему обезболивающее и различного рода стабилизаторы и ускорители заживления. Поэтому он почти ничего не чувствует, зато регенерирует со скоростью, во много раз превышающей человеческую. Его безопасно поднимать - кости уже не сместятся, - объяснил андроид. - Действуй, Люк.
  Мое недоумение, вообще-то, относилось исключительно к тому факту, что я не был уверен, что сумею поднять на руки Хироя, который был выше меня на полголовы и заметно шире в плечах, но я все равно благодарно кивнул Александру.
  Последующие полчаса я мучительно поднимал Хироя и укладывал его в бокс, под непрекращающиеся шуточки обычно молчаливого Хироя, которому сместь лекарств в крови развязала язык, и наблюдающего за процессом андроида. Под конец процедуры я так устал и так разозлился, что перестал огрызаться и сделал, наконец, все как надо, что привело Александра в восторг, а Хирой после всех мучений тут же уснул.
  - Цепляйся, - предложил я андроиду, кивнув на бокс. - Антигравы выдержат двоих.
  - Ты поразительно добр, - заметил Александр, благодарно усаживаясь на край бокса и размещаясь так, чтобы его не очень перекашивало в сторону. И добавил с улыбкой. - Иногда.
  Я подумал, что иногда я невыносимый дурак, но вслух этого не сказал. 
  Просто наклонился и перед тем, как обрядиться в ремни, крепящиеся к боксу, подобрал контейнер с цепью и сунул себе под одежду. Контейнер холодил кожу, но так его было практически невозможно незаметить. Я почувствовал, как цепь ткнулась мне в живот, выгибая крышку контейнера, и тут же замерла. Вздохнув, я закрепил на себе ремни бокса и направился к выходу из медотсека. Тащить было тяжеловато, но благодаря антигаравам - вполне терпимо.
  А еще я подумал о том, что если потребуется - я потащу бокс по пескам Юдана сам. Пока в баллонах не кончится нефильтрованный кислород. О том, что будет потом, я боялся даже думать.
  
  Ларан рвала и метала, и только чудовищная выдержка удерживала ее на месте, не позволяя носиться по мостику, круша все подряд, и вся буря проходила внутри. Ее сказочные глаза высекали искры и Эктор начал всерьез беспокоиться за сохранность электроники.
  - Кислород в отсеке со скафандрами не просто на минимальной отметке, - повторил он то, что уже было скзаано. - Его там в принципе нет. Совсем. Там сквозная дыра.
  - У нас есть робот, - проговорила Ларан, отчетливо скрипнув зубами.
  - У нашего андроида нет ног, - повторил Хаборилл на удивление спокойно. - Ты хочешь, чтобы он сползал туда двадцать раз, таская по два скафандра?
  - Мне все равно как он это сделает! - рявкнула Ларан и в мгновенно наступившей тишине договорила, уже спокойнее и тише: - Мы не можем здесь оставаться. Кем-то надо пожертвовать, чтобы другие могли жить. И, если потребуется - пожертвовать несколько раз.
  - Не надо, - оборвал ее Шираи. Его пальцы едва заметно, и потому как-то особенно интимно, гладили плечи Тахико. - Жертвовать.
  - Заткнись! - оборвала его Ларан.
  - Нет, - спокойно отозвался Шираи, и по его голосу стало понятно, что он живет в каком-то другом мире и едва ли слышит, что именно говорит ему Ларан. Она тоже поняла это и замолчала, не мешая ему говорить. - Мы пойдем туда. С Альги. Мы можем.
  - Вы не можете, - оборвала его Ларан. - Тебе тоже нужен кислород. Псевдополиморфизм не позволяет жить на планетах без атмосферы.
  - Мне - да, - согласился Шираи, переводя, наконец, взгляд со стены за плечом Ларан на ее лицо. - Альги - нет.
  - У меня искусственные органы дыхания, - пояснил голос Альги через динамики. - Они подстроятся.
  - Тогда ты идешь один, - начала было Ларан, но Шираи опять перебил ее:
  - Нет. Мы идем вдвоем.
  - Я их проведу, - пообещала Тахико с полуулыбкой, в которой было что-то очень напоминающее превосходство.
  Подчиняясь движению ее чутких пальцев, кресло развернулось, и Тахико молча выехала с мостика. Шираи, легко потянув за собой вцепившегося в его предплечье Альги, вышел вслед за ней.
  Ларан выговорила что-то шепотом, одними губами. Ее никто не слушал.
  Эктор поймал себя на неуместной радости от того, что кто-то смог поставить на место зарвавшуюся инопланетную стерву и, переглянувшись с Мухой, понял, что не он один.
  
  - Смотри, - Тахико подключила один из собственных шлейфов к системам Тиферет и ткнула пальцем в экран. Они стояли в коридоре, недалеко от мостика, но так, чтобы их невозможно было увидеть, просто высунувшись за дверь. Настенная обзорная панель была повреждена, то и дело шла рябью, но работала. - Я проведу вас максимально обеспеченным кислородом путем. Но вот здесь, - короткий ноготь киборга уперся в точку на экране, где синий цвет коридора сменялся красным, - пробоина, и запустить туда кислород я не смогу - он почти полностью будет уходить в атмосферу Юдана. К этому коридору примыкает отсек со скафандрами. Там шагов тридцать. Плюс сам отсек - около пятнадци шагов в диаметре. Скафандры находятся, - она дала приближение, и отсек подполз ближе, появились надписи, обозначающие расположение тех или иных технических шкафов, - здесь. Замок я уже открыла.
  - Сколько? - односложно поинтересовался Шираи.
  - Нас сорок два. Плюс андроид, которому скафандр не нужен. Вы уверены, что идете вдвоем?
  - Да, - вместо Шираи отозвался Альги. От его пальцев на руке сатена проступали синяки.
  - Псевдополиморфы, - объяснил Шираи. - Мы. Оба.
  - Я поняла, - кивнула Тахико. - Возьмите, - она протянула на раскрытой ладони маленькую бляшку прибора. - Это пеленг. В глубокой древности на Земле была легенда о принце Тесее, который ушел в Лабиринт бороться с чудовищем. Чтобы он мог вернуться, принцесса Ариадна дала ему клубок ниток. Сейчас клубок заменяется пеленгом, но суть легенды от этого не меняется, - она чуть улыбнулась самыми уголками губ - только для Шираи.
  - А чудовище звали Минотавр, - ни к кому не обращаясь, проговорил Альги.
  
  Ларан перевела взгляд с меня на бокс с Хироем, потом на Александра, переползшего с края бокса на стул и выставившего на всеобщее обозрение обломки ног с торчащими проводами и микросхемами, с вывернутыми суставами, по которым то и дело пробегала судорога из-за замыкающих контактов. Во взгляде Ларан не было ни капли одобрения, и я с каким-то суеверным ужасов вспоминал, что спал с ней и даже любил ее - больше ничего подобного к этой женщине я не чувствовал и чувствовать не мог. Она как будто в одно мгновение стала чужой и далекой, и мне потребовалось время, чтобы понять, что такой она была всегда. 
  - Раненых мы не берем. Кислорода на станции хватит на пять часов...
  - А потом? - спросил Муха за спиной Ларан.
  - Они идут со мной, - тоном, отбивающим всякое желание спорить, сказал Хаборилл, и встал передо мной не фиксируемым глазом движением - только что стоял у дальней стены, и вот я уже вижу его спину, укрытую сетью волос.
  Ларан подавилась вдохом. Ее глаза перестали метаться с меня на Александра и остановились на Хаборилле, как будто он был главным ее противником. Я вдруг почувствовал себя заговорщиком и изгоем, и впервые в жизни не испугался этого - я был такой не один, и за то, что я изгой, меня готовы были защищать такие же, как я.
  - Хаборилл, - мягко улыбнулась Ларан, вдруг снова становясь той женщиной, которую я полюбил. - Я не хочу ссориться, Хаборилл. Но еще больше я не хочу потерять тебя из-за них.
  - А я вообще никого не хочу потерять, Ларан, - в голосе сатена впервые проскользнула неприязнь.
  - Хорошо, - вдруг покладисто согласилась капитан. - Но я снимаю с себя ответственность за жизнь пилота Хироя и андроида Александра. И капитана станции Ар-на-Лафар Хаборилла, - добавила она после крошечной паузы.
  - И за меня, - сказал я в наступившей тишине.
  Все, даже Хаборилл, повернулись ко мне.
  - Я не могу дышать вне орбитальных станций.
  
  - У меня с детства повреждены легкие, - мне было тяжело рассказывать это такой огромной толпе, но я уже столько раз рассказывал эту историю многочисленным врачам, что основательно притерпелся к ней и научился искать в своем нынешнем положении плюсы, а не минусы. - Мои легкие моментально забиваются мельчайшей пылью. Пыльцой, мусором, пеплом - чем угодно. И я начинаю задыхаться. Даже на родной Земле я продержался бы не больше часа, в городах, которые строят анжеры - с искусственной кислородной системой - около трех часов, потому что система постоянно очищает воздух. Самый чистый воздух - на орбитальных станциях, потому что в функцию системы жизнеобеспечения входит постоянная его очистка, - одно время я вплотную занимался воздухоочистными сооружениями, но потом для работающих в этой сфере ужесточили нормы, и я перестал в них попадать. - Чистого кислорода в скафандре хватает на три часа. После включаются системы очищения воздуха и начинают вытягивать кислород из атмосферы. Они достаточно мощные, чтобы уничтожить вредоносные примеси и пыль, но создаваемый ими воздух все равно очень грязный.
  - Мы что-нибудь придумаем, - не очень уверенно предложил Эктор, который слышал эту историю не в первый раз, но никогда не обещал мне ничего подобного. "Справишься", - обычно говорил он и сейчас я был благодарен ему за то, что он сказал другое.
  - Я пойду с вами, - продолжил я раньше, чем начали высказываться остальные, озвучивая сожаления и предложения, от которых, я знал, не будет никакого толку. - Я не хочу сидеть здесь взаперти, в то время как вы своими глазами увидите Юдан.
  "Не насмотрелся?" - спросил Эктор одними губами.
  Я отрицательно мотнул головой и улыбнулся в ответ на его улыбку.
  
  Шираи ничего не сказал Альги, и они шли по узкому коридору вместе, в полнейшей тишине. Пеленг на груди Шираи светился синим, как маяк.
  "Стойте, - прозвучал через пеленг голос Тахико. - Закрываю коридор. Герметизирую. Через семь минут открою дверь в отсек со скафандрами. Вам хватит семи минут?"
  - Хватит и меньше, - улыбнулся Шираи, тронув прибор на шее кончиками пальцев, как будто Тахико могла почувствовать прикосновение.
  Он развернулся к Альги, убрав руку от пеленга, чуть улыбнулся ему все еще плохо слушающимися губами.
  - Давай?
  Альги шагнул к нему ближе. Его тело повело, как будто пленку в проекторе, проецирующем его в мир, вдруг зажевало и смяло. Альги шагнул вперед и сгреб Шираи в охапку, прижал к себе, заставив вмазаться в собственное ставшее податливым и липким тело. Сатен прорастал в него, вплющивался, становился его частью так легко, как будто это было задумано природой изначально. Им потребовалось чуть больше минуты, чтобы стать одним существом из двух - чудовищем-Минотавром с кривыми рогами, крепкими руками и копытами вместо ног, с искусственной системой вентиляции легких, способной использовать собранный запас кислорода в безвоздушном пространстве. Пеленг тихо мерцал синим на груди чудовища.
  - Открывай, Тахико, - попросило чудовище голосами Альги и Шираи.
  Дверь перед ними медленно распахнулась.
  
  Совершать "набег на столовую", как назвал это действие Эктор, отправились Муха и Нурка. Муха, потому что был крепким и мог таскать за двоих, Нурка - потому что на мостике его ругательства и обзывания всем слишком надоели.
  Я сидел прямо на полу и играл с Эктором в крестики-нолики через коммуникатор. Время от времени Эктор писал мне панические сообщения, на которые я отвечал чем-то аналогичным.
  "Мы все умрем".
  "Не сразу".
  "Вот представь - мы придем, а там никого нет".
  "Где?"
  "У горняков".
  "И вот тогда мы все умрем. Это будет уже не сразу, согласись?"
  "Город горняков функционирует в прежнем режиме", - отправила Тиферет сообщение на мой коммуникатор. Судя по непонимающему взгляду Эктора - ему пришло то же самое.
  "Давай на обзорный", - предложил я станции.
  "Давай", - согласилась она и вывела на обзорный экран сообщение:
  "Город горняков-анжеров находится в шестнадцати километрах от настоящего местонахождения станции. Город функционирует в прежнем режиме, добыча черного песка идет по графику. Силовые установки, окружающие город, выставлены на максимальный диапазон. У первого кольца силовых установок необходимо будет ввести код, чтобы вас встретил ответственный. Код: 949249632963654".
  - Что он значит? - осоловело поинтересовалась Ларан, едва шевеля губами и явно перечитывая цифры кода.
  "Орбитальная станция Тиферет упала на Юдан".
  
  Через час все приготовления были закончены. Медицинский бокс, переоборудованный в салазки, наполнили продуктами, которые были упакованы достаточно хорошо, чтобы им не была страшна атмосфера Юдана, и бутылями с питьевой водой так, что лежать там стало достаточно некомфортно. Впрочем, скафандр, в который упаковали бессознательно из-за лекарств Хироя, с легкостью компенсировал это. Вторые салазки, для Тахико и Александра, собрали из столешницы и антигравов. Они были заметно хуже первых, и занимавшиеся сборкой Эктор и Хаборилл рассчитывали только на то, что до города горняков недалеко. Тиферет сбросила карту пути на каждый коммуникатор и пообещала отслеживать нас столько, сколько сможет. Ее мощности было достаточно для того, чтобы охватить примерно шесть километров из шестнадцать, остальную часть пути мы должны были пройти сами по себе.
  Я ел рыбные консервы прямо из банки и смотрел на то, как Мире`еланс разбирается со скафандрами, проверяя и настраивая каждый на атмосферу Юдана. Мы все были готовы - сидели прямо на полу у мостика, где Ларан о чем-то вполголоса разговаривала со станцией, и ждали. Я переводил взгляд с одного лица на другое и отчаянно чувствовал, что что-то окончательно и бесповоротно заканчивается, и что впереди так же бесповоротно начинается что-то, о чем я еще не имел ни малейшего представления.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Часть 2. На земле. Юдан. Глава 2. Вне
  Если вы читали что-то о Юдане - забудьте это. Ни одно слово правды не написано во всех книгах, которые исследователи Юдана пишут об этой планете. Если вы на самом деле хотите что-то знать о Юдане - просто выйдите в эти пески. И вы все поймете.
  Я стоял и смотрел, и не мог насмотреться, и не мог заставить себя идти. Я был такой не один.
  Юдан описывают как песчаную планету с солнцем чуть более ярким, чем то, что светит над Землей, со сходной атмосферой, содержащей, правда, жалкие проценты кислорода и синим небом - именно из-за атмосферы. По книгам кажется, что это просто планета, целиком похожа на пустыню Сахару. Это кажется простым, но на самом деле - совсем не просто.
  Песок на Юдане не желтый. Он золотой с прожилками алого, белого, даже синего. Он складывается в письмена чужого языка, которые тут же исчезают с поверхности планеты, не давая себя прочесть. Он кажется липким, как весенний снег, который я никогда не держал в руках, но о котором столько читал. А Шеат, солнце Юдана, яркое, оно слепит и, пока не затемнишь экран скафандра, кажется, что оно впивается тебе в сетчатку, пролезает в твою голову, прописывается в ней, как вирусная программа в голове андроида. И даже изменив настройки скафандра, ты все равно первое время опасаешься смотреть на него, потому что тебе кажется, что оно что-то знает о тебе, и ты что-то знаешь о нем. А небо действительно синее, только без облаков. Одна сплошная синь, уходящая куда-то вверх, далеко-далеко. Это небо не кажется стеклянным, оно кажется пустым. Пустым настолько, что стоя на земле, начинаешь жалеть, что не умеешь летать.
  Я стоял, как завороженный, и любовался на планету, на которую не смел даже надеяться однажды ступить. И мне было все равно, что чистого кислорода в моем скафандре хватит на три часа, а значит жить мне - не больше четырех. Мне вообще все было безразлично.
  Я был безнадежно и бесповоротно влюблен в Юдан.
  
  Мы шли медленно, потому что по песку, который был единственной землей на Юдане, невозможно было идти быстро. Салазки на антигравах двигались по нему с трудом, но хотя бы не застревали на барханах, чего я так боялся, и уже это можно было считать несомненным плюсом.
  После часа пути стало понятно, что за расчетное время до города горняков мы не дойдем, и в то же время никто не переживал об этом. Мы все были влюблены в Юдан в той или иной степени, и это не то, чтобы удивительно сплочало нас, но давало силы двигаться дальше.
  Первым препятствием оказался глубокий разлом в песке, уходящий на много километров вниз.
  "Здесь что, была выработка?" - полюбопытствовал идущий впереди, рядом с Ларан, Эктор. Он пользовался общей связью и после его слов большая часть любопытных тут же подошла ближе, чтобы посмотреть на выработку. Не удержались даже Хаборилл и Муха, тащившие за собой салазки.
  "Нет, это естественный разлом, - отозвался Хаборилл, опасно наклоняясь над выбоиной, - выработки тут же засыпает песком. На Юдане все, что выглядит рукотворным, обычно им не является. И наоборот".
  "Перепрыгнем?" - предложила Ларан.
  "С ранеными?" - в тон ей откликнулся Хаборилл.
  Я порадовался, что экраны скафандров не дают возможности видеть лица - мне не хотелось знать, как Ларан сейчас смотрит на Хаборилла, посмевшего оспаривать ее решения.
  "Мы потратим время на обход", - сказала она на общей частоте и, спохватившись, переключилась - на общей частоте прозвучал щелчок смены канала связи.
  Теперь мы слышали только Хаборилла.
  "Ларан, это абсурд".
  "Разделяться может быть опасно".
  "Я отвечаю за своих подчиненных".
  "Не кричи".
  "Хорошо, - после затянувшегося молчания зло сказала Ларан на общей частоте. - Мы идем вдоль разлома. Это увеличит время до города горняков на несколько часов. Имейте в виду: разлом может быть длинным".
  Она замолчала и в наушниках скафандров повисла тишина, тяжелая, гнетущая и выжидательная. Ларан ждала, что кто-то будет против, кто-то попытается оспорить решение, которое она за недостатком аргументов не могла оспорить сама.
  "Не важно, - как быстро мы придем, - на общей волне сказал Хаборилл. - Важно, чтобы мы все дошли живыми".
  Это решило ход дела. Колонна медленно повернулась и пошла вдоль разлома.
  
  На крошечном привале, сделанном, чтобы сменить Хаборилла и Муху, наступила моя очередь тащить салазки. Моим партнером был Нурка, который справился быстрее и весело насвистывал на общей частоте, пока я нацеплял вперехлест ремни салазок. 
  Я постоял немного и, пользуясь тем, что на меня никто не смотрит, достал из нагрудного камана скафандра контейнер с цепью. Помедлив минуту, я расщелкнул замок. Я ожидал, что цепь рванется наружу, или попытается схватить меня, или сделает что-то еще столько же предсказуемое, но от этого не менее ужасное, но она просто лежала на дне, свернувшись клубочком, как маленькая многозвенная змея. Я присел на корточки и перевернул контейнер над песком. Цепь шлепнулась вниз, забавно приподняв то, что у нее, видимо, было мордочкой. В этот момент она как-то особенно напоминала змею или какое угодно другое живое существо из тех, что населяют землю. Поддаваясь секундному желанию, я протянул руку и погладил ее по первому звену. Цепь смешно ткнулась мне в ладонь и растянулась на песке, а потом вдруг рассыпалась, став все тем же золото-алым песком, который еще несколько секунд сохранял форму звеньев, а потом смешался в одну единую массу со всей поверхностью Юдана. Почему-то это одновременно напомнило мне жизнь и смерть и то, насколько просто одно становится другим и наоборот. 
  Я поднялся на ноги, поправил ремни на плечах и двинулся за уже начавшей собираться группой. Идти сразу стало сложнее - салазки едва двигались по песку, антигравы справлялись, но гораздо хуже, чем если бы мы шли даже по обычной земле, не говоря уже о гладких палубах Тиферет. Хирой не приходил в себя, но Александр дистанционно следил за показателями его состояния, каждые полчаса снимаемые скафандром.
  "Наконец-то", - с отчетливой радостью сказала Ларан в наушниках.
  Я посмотрел вперед и увидел предмет ее радости - разлом кончился, превратившись в тоненькую нить, которую можно было перешагнуть, даже таща на себе тяжелые салазки. Я улыбнулся и шагнул за Ларан, не думая о том, что кислорода в моих баллонах осталось меньше, чем на час, и что потом я неминуемо умру, и что это не имеет для меня сейчас никакого значения.
  А потом песок под моими ногами вдруг проломился, разлом расширился, и я рухнул вниз, накрываемой сверху волной песка, и больше ничего уже не видел.
  
  Радецки пришел в себя от боли, выкручивающей тело. Если бы он был человеком, то пожалел бы, что не умер и пожелал бы умереть мгновенно, чтобы не чувствовать больше этой боли. Но Радецки был сатеном, и умел отрешаться от своих чувств и посылаемых телом сигналов ради более важной цели. Более важной целью была проблема выживания. Сделав немыслимое усилие, Радецки поднялся на ноги.
  Исотр`а полулежал в углу и, кажется, все еще был без сознания, если вообще был жив. Для Радецки это сейчас не имело значение. Только одна вещь сейчас могла иметь для него значение - орбитальная станция Тиферет.
  "Недостаточно доступа", - написала Тиферет на первое же прикосновение к клавишам.
  Радецки, ругнувшись, набрал код.
  "Приветствую тебя, хокма-три, - приняла станция код. - Мне жаль, но у тебя недостаточно доступа. Все мои действия регламентированы Ларан".
  - Ты предполагаешь, что я собираюсь здесь умереть? - хрипло поинтересовался сатен вслух, потому что набирать такую длинную фразу на клавиатуре у него не было сил.
  "Я ничего не предполагаю, я же орбитальная станция, - заметила Тиферет. - Функции "предполагать" во мне не заложено".
  - Чтоб ты сдохла! - Радецки врезал кулаком по консоли и тяжело сполз на колени.
  Надписи: "Функции "сдохнуть" во мне тоже не заложено", - высветившейся на обзорном экране, он уже не увидел.
  
  Я очнулся от недостатка кислорода и подумал, что пришел в себя только затем, чтобы прочувствовать свою смерть. Воздух в глотке был горький и пыльный, с привкусами и примесями, фильтрованный системой жизнеобеспечения скафандра воздух, дышать которым я не мог. Не тратя силы на то, чтобы сесть, я огляделся.
  Песок над моей головой смыкался куполом невысокой пещеры, удивительно подвижной, как будто сами песчинки двигались в ней, то и дело меняя свое расположения. От этого движения разноцветной массы песка становилось жутко. Салазки с Хироем опрокинулись, схоронив в песке часть продуктов. Сам пилот лежал на спине в центре пещеры, раскинув руки, и я боялся смотреть на него дольше нескольких секунд, понимая, что ничем не смогу ему помочь. Чуть поодаль, видимо, попавшие со мной в разлом, лежали еще двое. В скафандрах все были одинаковыми, и я не мог узнать их, надеялся только, что это не Эктор - мне сюрреально не хотелось, чтобы мой единственный близкий друг умирал вместе со мной.
  Один из людей в скафандрах дернулся и рывком сел. Помедлил, а потом потянулся к креплению шлема и несколькими короткими движениями отщелкнул его, поднимая забрало. Я рывком сел, потому что от ужаса не смог заорать - показалось одновременно, что это иллюзия и что тот, кого я не мог узнать, просто решил покончить с собой. И то и другое было невыносимо, непередаваемо чудовищным.
  Забрало скафандра распахнулось, разойдясь в стороны, и я увидел удивленное, с расфокусированными глазами, лицо Мухи. Муха пожевал губами, как будто не знал, как правильно обходиться с собственным лицом, повел ладонью по песку - рука двигалась как после тяжелого перелома - непривычно, рывками.
  - Я есть, - сказал Муха не своим мягким басом, а чужим резким и шероховатым голосом, со странными сложными ударениями. - Говорить с тобой.
  - Ты есть, - согласился я, потому что знал, что с сумасшедшими и чудовищами лучше соглашаться, если тебе некуда бежать. Бежать мне было некуда.
  - Я есть, - повторило существо губами Мухи, ударило по земле, потом, с долгой задержкой, распрямило ладонь и погладило песок. - Я есть... Юндаа. Юнда.
  - Юнда? - переспросил я, чувствуя, что происходит что-то невозможное. Что со мной говорит что-то древнее, чуждое, что-то с этой планеты, что-то, что правительство изо всех сил пыталось скрыть.
  - Я Юнда. Я... - существо сгребло песок в кулак и, протянув ко мне руку, разжало ладонь. Разноцветный песок на белой ткани перчатки скафандра собирался змейками, вихрился живым существом, расползался и собирался снова. - Это я.
  - Это ты? - я тупо уставился на песок.
  - Я Юндаа... Юдан.
  До меня дошло.
  Рывком, чудовищным откровением извне, чужой историей и чужой жизнью.
  Я до сих пор не знаю, сам я догадался или мне подсказали, только не словами - иначе, другими способами взаимодействия.
  Я сидел в нерукотворной пещере из песка и разговаривал с песком, который говорил со мной через Муху. Я разговаривал с целой планетой, которая оказалась разумна. Каждый миллиметр, каждый грамм песка которой оказался разумен.
  Я разговаривал с Юданом.
  
  Ларан молчала, слепо глядя в разлом в песке. Выражение ее лица не было видно из-за затемненного шлема скафандра, но по опущенным плечам и неловким движениям сатена Эктор понял, что она напугана и не знает, что делать дальше. Как и куда идти дальше.
  "Надо двигаться, - сказала Ларан на общей волне. Она хорошо следила за голосом, и он дрожал едва заметно - если не прислушиваться, то и не услышишь. - Нам их не найти".
  Она была права.
  Ларан постояла у пролома еще какое-то время, будто не уверенная, что сможет идти дальше, а потом властно махнула рукой и двинулась вперед, на ходу выпрямляя плечи и выше поднимая голову. Так ведут себя те, кто видел смерть и знают, что у нее ничего никогда нельзя забрать обратно. Кто видел смерть столько раз, что уже забыл, как ее бояться.
  Постоянно меняющаяся на коммуникаторе карта местности, посылаемая по ходу удаления от станции со все более отчетливыми помехами, обещала еще четыре часа до города горняков. Пройденный путь за спиной снова становился пустыней, и ветер, который едва ли можно было почувствовать, заметал следы, стоило только поднять ногу.
  Юдан была сказочной планетой. Сказочной и совершенно не предназначенной для людей.
  
  Юдан говорил. Я слышал не только его голос, издаваемый связками Мухи и не только слова, выговариваемые губами Мухи. Я слышал тысячи и тысячи звуков и слов, сказанных на всех на свете живых и мертвых, и еще не рожденных языках. Я слушал Юдан всеми органами чувств, теперь, когда он все меньше говорил словами. Я растворялся в Юдане, засыпал в его объятиях и забывал обо всем, что тревожило меня когда-то при жизни.
  Я бы так и уснул, убаюканный чужой песней, чужой историей, которая почти стала моей, если бы вторым обитателем скафандра, очнувшись, не оказался Нурка.
  - Муха, ты охренел, - было первым, что сказал наблюдатель, и я открыл глаза, начав снова видеть сыпучие стены пещеры, а не тысячелетнюю историю чужой планеты.
  - Не твой друг. Я, - сказал Юдан губами Мухи. - Я жить. Я планета. Я Юнда. Юдан.
  - Ты тронулся, Муха, - заметил Нурка.
  - Это правда, - вставил было я и вдруг понял, каким-то шестым чувством осознал, что Нурка знает, что это правда. Знает доподлинно, что сейчас с нами говорит Юдан. Что ему просто нужны доказательства более существенные, чем сны.
  - Твой друг спит. Я вместо. Рассказать. Помочь.
  - Ты - Юдан. И ты хочешь нам помочь, - Нурка встал легко, как будто не валялся несколько часов или минут - время потеряло для меня смысл, пока я снил сны планеты - без сознания. - Докажи, что ты Юдан.
  - Я показать прошлое, - заметил Юдан голосом Мухи.
  - Показать-показать, - согласился Нурка. - Я поспать, посмотреть сны и не впечатлиться. Другие предложения?
  Юдан молчал и я отчетливо почувствовал, что наблюдатель нарывается. От этого мне стало страшно, хотя страх должен был бы уже пройти - кислород, который поступал ко мне через фильтры скафандра, едва ли был пригоден для меня, но песчаный купол пещеры пугал меня значительно сильнее.
  - Смотри, - вздохнул Юдан.
  Песок под ногами Нурка зашевелился, как живой, принялся сцепляться едва заметно, и потому красиво и страшно одновременно. Из песка выступали контуры, сначала едва заметные, потом - однозначные. Цепь. Под ногами наблюдателя лежала цепь. Такая же, какие я видел на станции сатенов, такая же, какую я выпустил сегодня.
  - Она сожрет меня, как только я к ней прикоснусь? - с деланной веселостью, очень похожей на истерику, поинтересовался Нурка.
  - Нет, - отозвался Юдан. - Она - это я. Я - это она. Я - Юнда. Она - Юнда. Понимаешь меня?
  - Учи унис, - наставительно заметил Нурка, присаживаясь перед цепью на корточки. - Ты не представляешь, как проще понимать других, когда они говорят на общем языке свободно.
  Я улыбнулся и попытался подняться - мне тоже хотелось посмотреть цепь поближе и, может быть, взять в руки.
  Подняться мне не удалось - перед глазами вдруг потемнело, засвербило в горле, я изо всех сил попытался вдохнуть, но дышать было нечем. Кислорода не было. Ничего не было. Я падал в смерть, о которой знал всегда, в которой был уверен еще несколько часов назад, покидая обломки Тиферет, и которой еще несколько часов назад не боялся.
  Я безумно, чудовищно не хотел не умирать.
  
  Отряд успел пройти чуть меньше двух киломентов после обрыва, когда сигнал от Тиферет перестал поступать. Дальше предстояло идти без присмотра вездесущей и очень умной станции, последним сигналом которой было указание направления - по-прямой.
  "Вперед", - сказала Ларан не очень уверенно.
  "Шираи, Альги, - мягко проговорил по общей связи Хаборилл, легко перехватывая инициативу в свои руки. - Пройдите вперед, посмотрите. Возможно, там виден город горняков".
  Эктор проследил за тем, как от салазок с Тахико и Александром открепляются две фигуры, одинаковыми движениями снимают ремни и кладут их на песок, делают одинаковые шаги вперед. В скафандрах Шираи и Альги были практически неотличимы друг от друга, и невозможно было предугадать, кто действительно делает шаг, а кто только копирует движение, сделанное другим.
  Они вышагнули вперед и вдруг ломко слились в одно существо, хлопком, смазывая контуры, всасывая скафандры куда-то внутрь, переплющивая друг друга и самое себя во что-то принципиально новое. Существо, стоявшее на песке, больше не было ни человеком, ни сатеном. Оно просто было, стояло, поводя большой, похожей на собачью, головой из стороны в сторону и глядя большими глазами, больше похожими на камеры или усовершенствованные подзорные трубы, чем на органы зрения человекоподобных существ.
  Существо шумно втянуло воздух, а потом рванулось с места одним ровным движением и бросилось вперед, едва касаясь земли полуногами-полулапами.
  "Я не видела существа красивее", - тихо проговорила Тахико на общей волне.
  Эктор проводил псевдополиморфа взглядом и понял, что, пожалуй, Тахико права. Он бы мог сказать о Шираи и Альги то же самое, только с крошечным дополнением - существа страшнее он тоже никогда не видел.
  
  Впереди был город горняков. Обнесенный двойным кольцом силовых установок, обеспечивающих систему жизнеобеспечения внутри ограниченной территории, город горняков состоял из приземистых искусственных домиков, максимально комфортных и "раскладывающихся" одним нажатием кнопки. В городе копошились рабочие. С такого расстояния они казались уже не черными точками, а маленькими, будто игрушечными, фигурками.
  После возвращения Альги и Шираи идти пришлось еще почти два часа, и только тогда город смогли разглядеть все члены маленькой экспедиции. Эктор поймал себя на том, что ему хочется кричать. От счастья. Раньше он никогда не замечал за собой подобного, но одна только мысль о том, что там, внутри, можно будет вдохнуть нормальный воздух, а не ту гремучую смесь, что генерировала система жизнеобеспечения скафандра, радовала до слез.
  Город горняков представлял из себя неровный круг, обнесенный по контуру частоколом силовых установок. Установки уходили вверх, в безоблачное небо Юдана, и расстояние между ними было не больше пяти метров. Пройти между ними было нельзя - генерируемое поле расщепляло любое существо, не зависимо от размеров и "состава", на молекулы в течении двенадцати секунд. Наблюдавшие за подобными полями рассказывали, что видели крыс, проскакивающих через поле очень быстро, а через двенадцать секунд падающих на землю горкой расщепленной массы. На богатом дармовой энергией Юдане установка таких охранных систем не стоила ничего.
  На каждой установке была размещена портативная кодовая панель. Шаттлы, прилетающие с Большой Земли, садились вне городка, а потом связывались с жителями определенным кодом.
  Ларан чуть помедлила, прежде чем набрать на панели код, который назвала ей Тиферет.
  "949249632963654".
  Надпись загорелась сначала синим, а потом начала мигать красным, как сигнал тревоги.
  "Кажется, у них чрезвычайная ситуация", - заметил Эктор, и сам не сразу понял, что говорит на общей частоте.
  "Не у них, - отозвался Хаборилл. - У нас".
  
  Я падал, казалось, целую вечность. Падал куда-то вниз, в черноту, в беззвездное страшное ничто, больше всего похожее на симуляции Эктора.
  Я думал, что буду слышать голоса, или видеть свет в конце тоннеля, или хоть что-нибудь, что однозначно даст мне понять: это конец, Люк, ты умираешь, не дергайся, смирись.
  Но ничего не было, я просто падал, и ветер свистел где-то в ушах, потоки воздуха поддерживали меня, замедляя падение - я чувствовал его давление в спину. Сердце билось не только в груди, но и в висках, в шее, где-то еще, везде, где тело пронизывала сеть вен.
  Я падал, падал и падал, и совершенно отказывался бояться, хотя тело сводило чудовищной судорогой, и я не мог вдохнуть окружающий меня воздух. Тот самый воздух, который хотелось пить, захлебываясь, до опьянения.
  А потом все кончилось. И полет, и свист ветра в ушах, только сердце бухало где-то в висках, и в груди бухало тоже.
  - Вставай, - услышал я голос, который не мог принадлежать живому существу и сел раньше, чем раскрыл глаза.
  - И вдохни, - сказал голос.
  Я послушно сделал вдох.
  Воздух пах карамелью. Клубничной или малиновой, я не смог разобрать, потому что это был самый чистый, самый вкусный воздух, которым я когда-либо дышал. Я дышал и не мог надышаться, и боялся только, что все закончится. Мне не хватало сил даже думать о том, откуда мог взяться этот чудесный воздух на лишенном кислорода Юдане.
  А потом я догадался открыть глаза.
  На мне не было шлема скафандра, и песок вокруг меня казался удивительно ярким, слепящим. Шлем скафандра валялся рядом, и он не был нужен мне, чтобы дышать.
  - Что ты сделал? - спросил я хрипло и удивился, что в пространстве, которое раньше было лишено кислорода и казалось мне безвоздушным, мой голос звучит нормально и привычно.
  Все это могло было бы быть нормально и привычно, если бы я не смотрел то и дело на датчик, сканирующий окружающее пространство, на моей руке. "Содержание кислорода в воздухе меньше пяти процентов. Воздух не является пригодным для дыхания. Пожалуйста, наденьте шлем скафандра во избежание потери сознания от недостатка кислорода". Я не собирался терять сознание, потому что не чувствовал недостаток кислорода. Я дышал карамельным воздухом Юдана и это был самый вкусный воздух из всех, каким мне когда-либо приходилось дышать.
  - Ты жив, - сказал Юдан губами Мухи. - Ты дышишь.
  - Я жив, - согласился я, потому что спорить с этим было бессмысленно. - Что ты сделал?
  - Ты уже спрашивал, - заметил молчавший до того Нурка. - Он сделал так, что ты теперь можешь дышать.
  Это я и сам знал.
  - Я могу дышать только на Юдане? - уточнил я.
  - Нет, - отозвался Юдан. - Где угодно.
  - Как ты это делаешь? - снова, не обращая внимания на то, что повторяюсь, спросил я.
  - Я тебе потом расскажу, - пообещал Нурка. - Мы поговорили, пока ты того, пытался сдохнуть, но у тебя все никак не получалось.
  Я кивнул. Меня интересовали еще два вопроса, которые в свете имеющихся событий нужно было задать Юдану.
  - Что будет с Мухой, когда ты уйдешь? - это было первым вопросом.
  - Ничего, - казалось, Юдан удивился, хотя по его голосу сложно было прочитать эмоции и даже просто понять, испытывает ли он эмоции, тоже было сложно.
  - То есть ты просто уйдешь, а он встанет, как будто, так и было? - уточнил я.
  - Да, - согласился Юдан. - Правила.
  - У них есть некоторые правила по... вселению, - объяснил Нурка.
  Я сделал вид, что понял, кивнул и задал второй вопрос, который на сегодняшний день беспокоил меня сильнее:
  - Мой... наш друг Хирой. Вон там, - я указал на раскинувшего руки Хироя. - Он тяжело ранен. Ты можешь... помочь ему, как помог мне?
  Юдан долго молчал, покачиваясь из стороны в сторону. Я подумал было, что он не ответит, или что заговорит о чем-то другом, но песок вокруг Хироя вдруг вздыбился, укутывая его собой, как коконом. Я дернулся было, но оказавшийся рядом Нурка удержал меня за плечо.
  - Он так действует, сиди. Я вам потом всем расскажу, на какую охренительную форму жизни мы тут нарвались.
  Я поймал себя на том, что не верю ни одному его слову и остался сидеть.
  Песок накрыл Хироя с головой, он переливался, золотым, алым, белым и темным, до черноты, красным. А потом вдруг начал пульсировать цветом в ритме сердцебиения, и это было настолько страшно и настолько красиво, что невозможно было смотреть, и невозможно было отвести взгляд.
  - Он был жить, - сказал Муха голосом Юдана. - Будет жить.
  Песок спал с Хироя, как покрывало. Пилот лежал несколько секунд, а потом рывком сел. Я услышал в динамиках, как он громко дышит и поймал себя на том, что улыбаюсь.
  - Надо идти, - заметил Юдан.
  - Тебе или нам? - уточнил дотошный Нурка.
  - И мне. И вас, - согласился Юдан. - Провожу.
  Одна стена нашей песчаной гробницы дернулась, осыпаясь, и впереди мы увидели крошечную точку города горняков.
  - Мне идти, - заметил Юдан. - От вас. Из тела.
  - Подожди! - заорали мы с Нурка в один голос.
  Муха неуверенно дернул головой - Юдан явно не понимал, почему мы пытаемся остановить его.
  - Надень шлем, - попросил я уже нормальным голосом. - Муха ведь не умеет дышать как ты и как я.
  - Не умеет, - согласился Юдан после заминки. - Забыл.
  В этом "забыл" было что-то настолько человеческое, что я завис, заворожено наблюдая за тем, как существо, поселившееся в теле Мухи, надевает на голову шлем скафандра, методично застегивает крепления и подает кислород.
  "Спасибо, - сказал Юдан в динамики. - Это было познавательно".
  Через несколько секунд Муха навзничь рухнул в песок.
  
  Ждать пришлось недолго. Через примерно пятнадцать минут после набора кода к установке с противоположной от поля стороны подошел невысокий анжер в серебристом наземном скафандре. Шлем его скафандра был абсолютно прозрачным. Он долго рассматривал нас, судя по всему, не имея ни малейшего представления о том, кто мы такие - в скафандрах все были одинаковыми, что люди, что сатены, что анжеры. Наконец, после долгой паузы, анжер набрал какой-то код, и едва заметное из-за искр поле между двумя ближайшими колоннами пропало. Анжер приглашающее махнул нам рукой.
  "Меня зовут Ло`айронн, - сказал он вместо приветствия. - Я ответственный за город горняков эм-шестнадцать. Вам придется очень постараться, чтобы объяснить мне, кто вы и откуда взялись".
  "Меня зовут Ларан, - его же словами отозвалась Ларан. - И мне кажется, код должен был сказать вам достаточно".
  "Судя по голосу и имени - вы сатен, - не впечатлился ответственный, назвавшийся Ло`айронном. - Судя по коду - на Юдан упала орбитальная станция анжеров. Уже одно это вызывает у меня вопросы".
  "Я сатен, - согласилась Ларан и холодно добавила: - А еще я член ОССРП, и это должно избавить вас от желания задавать вопросы".
  Несколько долгих минут Ло`айронн молчал, потом неохотно попросил:
  - Можно вашу руку для идентификации?
  Ларан нажала кнопку на запястье, подождала, пока перчатка скафандра сползет с руки, и протянула ладонь ответственному за город горняков М-16. Ло`айронн безразлично прижал худые пальцы сатена к идентификационной панели, расположенной на его скафандре чуть выше запястья, кивнул своим мыслям и чуть дольше необходимого задержал ладонь Ларан в собственной. В движениях его не было ни капли нежности, скорее возникало смутное ощущение, что он по какой-то причине не хочет ее отпускать.
  "Прошу прощения, Ларан, - без сожаления заметил Ло`айронн. - Пройдемте во внутреннее кольцо. Там есть кислород. Там я хотел бы увидеть записи с орбитальной станции, они же у вас с собой? - он дождался короткого кивка Ларан и продолжил: - После этого я смогу вынести какой-то вердикт относительно вашего пребывания в городе горняков эм-шестнадцать".
  "Прошу прощения за доставляемые неудобства, - в голосе Ларан было столько яда, что им можно было отравить весь город горняков М-16, и еще осталось бы на парочку таких же городков. - Я надеюсь, харманас, направляющийся за нами, тоже не доставит вам неудобств".
  Ждать ответной любезности она не стала, просто прошла мимо Ло`айронна и направилась туда, где мигало силовым полем второе кольцо установок, за которым можно было, наконец, снять шлем и начать дышать.
  
  Нурка сидел в центре пещеры, в позе лотоса, в которую никто из моих знакомых, близких или дальних, не умел садиться, и смотрел на нас по-очереди. Это можно было определить по тому, как поворачивалась его голова в скафандре от одного к другому, и, после продолжительного времени, поворачивалась снова.
  Я так и сидел без шлема, но никто ни о чем не спрашивал, потому что Нурка быстро и уверенно завладел вниманием раньше, чем все успели оправиться от шока.
  - Я вам даже завидую, ребята, - заметил Нурка. - Вы все пообщались с неведомым так сказать - изнутри. И только я пообщался с неведомым, так сказать - снаружи.
  - Нурка, можно без метафор? - попросил Муха. Голос у него был уже обычный, его собственный, но после разговора с Юданом он казался чужим и непривычным.
  - Нельзя, - отрезал Нурка. - Потому что куда вам, простым смертным, проникнуться всем величием неведомого.
  Мы промолчали. Когда Нурка несло, его лучше было не перебивать, потому что это были те редкие моменты, когда он практически не употреблял ругательства, чтобы не портить ими крайне пафосную картину собственного восприятия.
  - Вы все почуяли неведомое. В тебя, Муха, вселился дух, а вас, Хирой и Люк, дух вылечил. Теперь в каждом из вас есть частичка неведомого, которую вы унесете с собой.
  Я подумал, что ничего не хочу никуда уносить с собой, но, разумеется, промолчал.
  - А пока неведомое копошилось в вас, я поговорил с ним. Словами.
  Нурка помолчал и вдруг, перестав ерничать, заговорил быстро, сухо и разумно, и я не сразу понял, что он просто боится. Боится до крика, до ужаса, что в его голове не укладывается происходящее точно так же, как не укладывается оно в моей, и что понимание того, что именно он видел и знает больше остальных вовсе не делает его счастливым - оно его пугает.
  - Юдан разумная планета. Не разумная внеземная не человекоподобная цивилизация, как мы думали изначально. Вся планета Юдан - это единый разум. Который думает как целиком, так и... в общем, так и отдельными... элементами. У него другое мышление, другие формы взаимодействия, все - другое. Но он много контактирует с жителями - все тридцать восемь лет, поэтому знает унис и может изъясняться на нем. Юдан - это не только песок, это вообще все. Воздух, небо. Юдан живая вся, считая атмосферу на сколько-то там километров вверх. Этакий огромный живой разумный шар во вселенной.
  - Кошмар, - заметил Хирой хрипло. Он все еще шумно дышал и, кажется, не оправился от шока, потому что то и дело менял позу, будто не мог поверить, что ноги снова подчиняются ему.
  - Кошмар, - согласился Нурка, и слышно было, как он изо всех сил пытается заставить голос не дрожать. - С людьми... анжерами, сатенами, короче, со всей этой херней у Юдана что-то вроде взаимодействия. Я не понял, что именно. Они как-то... контактируют.
  Он помолчал, переводя дух, и никто из нас не стал его торопить. Я задумался и поймал себя на том, что не хочу знать, как Юдан контактирует с горняками: так же, как вступил в контакт с нами сегодня или как-то иначе?
  - Цепь Юдан тоже впервые увидел у горняков. Обычную железную цепь. А потом песок принял ее форму. Не знаю, как он это делает. Как вообще можно принять форму? Но суть такая: так как песку неудобно было перемещаться вне пределов Юдана, он принял форму цепи. И вполз. И начал ползать.
  - Нурка, ты запутался, - неожиданно мягко заметил Муха.
  - Я знаю, о чем я говорю! - дернулся Нурка. - Юдан это единый разум. Цепи вне Юдана не имеют связи с "центром", что ли. С единым разумом. Им, проще говоря, не хватает мозгов. Чем меньше цепей, тем они менее разумны. Одна цепь неразумна совершенно, как новорожденный слепой щенок на низменных инстинктах...
  - Новорожденные слепые щенки не нападают на всех вокруг, - холодно заметил Хирой.
  - Пока их мамочка кормит - конечно не нападают, - огрызнулся Нурка. - Юдан энергетическая планета. Он сам суть энергия. Как бы это... он сам жрет себя, воспроизводит, сам собой гадит... А вот когда ему нечего становится жрать, скажем, на орбитальной станции, он использует в еду то, что никогда раньше не использовал. Потому что выбора-то нет. 
  - То есть мы разрываем живую планету ради энергии? - осторожно уточнил я.
  - И да, и нет, - откликнулся Нурка, - если вы помните, мы собираем черный песок. Он наиболее энергоемкий, потому что весь другой песок для нашей техники слишком крутой и наша техника на нем работать не может, изнашивается и прочее. Черный песок - это отходы жизнедеятельности Юдана. Он не живой.
  - Нихрена, сколько у него отходов, - заметил Муха.
  - Так планетка-то не маленькая, - отозвался Нурка. - Черный песок, соответственно, ни во что превращаться не может и вообще бесполезен. Так что Юдану не важно, есть он или нет, и даже неплохо, когда есть какие-то дурачки с других планет, которые эту гадость подбирают. Теперь, пока вы снова не начала задавать вопросы, я расскажу свои предположения по поводу того, что случилось на орбитальной станции сатенов и почему мы тут все в такой глубокой жопе.
  - Мы поняли, Нурка, - отозвался Хирой неожиданно спокойно. - Кто-то выработал другой песок, этот песок принял форму цепей, чтобы удобнее было ползать, выполз и, будучи не очень разумным, начал добывать пищу из того, что было. А были энергосистемы станции и живые существа.
  - Именно, - согласился Нурка. - Это грустно, ребята, когда никто не виноват, просто случайность, незнание, и мстить некому.
  Я расслышал в его голосе несказанную тоску по тем, кто погиб просто так, по случайности, из-за чужой ошибки, и мне тоже стало грустно.
  - И куда мы теперь с этим знанием? - устало полюбопытствовал Муха.
  - Мы - в город горняков, - отозвался Хирой. - А со знанием вы пока поосторожнее, не орите на каждом шагу. Еще не хватало революцию тут устраивать.
  Мы молча кивнули. Хирой был прав - революция на Юдане пока не была нужна никому.
  Нас ждал подсвеченный заходящим солнцем город горняков.
  
  Без скафандра Ло`айронн оказался неожиданно невзрачным для анжера. Единственное, что бросалось в глаза в его внешности - блестящие, забранные в высокий хвост белые волосы, сегментарные, похожие на нити стекляруса. В остальном же ответственный за город горняков был невысоким, худощавым и каким-то жалким. Кажется, Ларан тоже оценила это, потому что взгляд ее сразу стал жестким и злым, стоило анжеру выбраться из скафандра.
  - Предоставьте ваш отчет в письменной форме, - сказал Ло`айронн, игнорируя ее взгляд. - Писать можете на мое имя или на имя вашего начальства - это не имеет никакого значения. Вашу судьбу здесь решаю я.
  - У вас есть грамотный инженер? - перебила его Ларан.
  Лоайронн недоуменно пожевал губами, и она посчитала нужным пояснить:
  - У нас поврежден андроид. У вас в, - она запнулась, вспоминая название города, - городе горняков эм-шестнадцать есть специалисты по робототехнике?
  - Вообще-то мы не уполномочены... - начал было анжер, но Ларан снова перебила его:
  - Так вот: мне нужен специалист по ремонту роботов. Я требую, чтобы мой экипаж разместили со всеми удобствами, дали воды и накормили. У меня есть несколько раненых, им должна быть оказана медицинская помощь. Только на этих условиях я напишу вам этот чертов отчет, Ло`айронн. Мы поняли друг друга?
  - У вас недостаточно полномочий, чтобы пытаться мне угрожать, - заметил анжер, растягивая тонкие губы в неприятном подобие усмешки.
  - Я не пытаюсь, - ледяным голосом оборвала его Ларан. Никто не заметил, когда она успела достать силах и все наблюдающие за спором заметно вздрогнули, когда дуло оружия уперлось несговорчивому анжеру в грудь. - Я угрожаю вам. И я не прошу - я требую выполнения своих условий.
  Ло`айронн молчал, и было видно, как прыгают в его глазах многочисленные зрачки.
  - Так мы поняли друг друга? - ласково повторила Ларан, не убирая оружия.
  - Д-да, - анжер тряхнул головой, со звоном рассыпая стеклярусные волосы по плечам. - Пойдемте со мной, я покажу, где вам разместиться. И пришлю врача и робототехника.
  - Вот и прекрасно, - по-акульи улыбнулась сатер, одним ровным движением вдевая силах в магнитную защелку на поясе.
  "У нее нервный срыв, - едва слышно проговорил Хаборилл, и было непонятно, говорит он на общей волне, или только кому-то одному. - Просто у нее нервный срыв".
  
  "Кислорода осталось ровно на сто минут, - написала Тиферет на обзорном экране. - Начинаю отсчет".
  - У ваших станций есть возможность генерирования кислорода из атмосферы планеты? - полюбопытствовал Радецки у сидящего рядом Исотр`ы. 
  Они перепробовали все: взломать дверь и систему контроля станции, устроить пожар, разбить обзорный экран - Тиферет оставалась безучастной, одну за другой отрубая функции, до которых дотягивались заговорщики.
  - У станций, не приспособленных для посадки на планету... - совершенно безразличным голосом отозвался Исотр`а, - конечно же, только генераторами кислорода извне их забыли оснастить.
  Радецки изо всех сил ударил кулаком по полу и не почувствовал боли.
  - Я не хочу тут умирать.
  - У тебя целых сто минут.
  "Девяносто три", - педантично поправила станция.
  - Выпусти нас, - попросил Радецки. - Черт возьми, выпусти нас, тварь!
  "Я не тварь, я орбитальная станция Тиферет. Неживой объект нельзя назвать тварью. Так же на неживой объект нет смысла воздействовать путем попытки вызвать у него какие бы то ни было эмоции, потому что у неживого объекта их нет. Я не могу вас выпустить. Это приказ Ларан".
  - Сука твоя Ларан, - заметил Радецки.
  "В некоторой степени... - задумалась Тиферет. - Могу с вами согласиться".
  Исотр`а фыркнул, сухо, как будто сломалась сухая ветка.
  - Пойдем на Юдан? - предложил анжер вдруг, глядя куда-то в потолок.
  - Что? - не понял Радецки.
  - Ты сказал, что не хочешь умирать здесь. Я предлагаю альтернативу. 
  
  До городка горняков мы дошли примерно через полтора часа. Уже у самого городка мне пришлось надеть шлем скафандра - вряд ли кто-то смог бы нормально воспринимать человека, способного дышать непригодным для дыхания воздухом Юдана. Даже мои спутники косились на меня недовольно, хотя и не говорили об этом открыто - никто из нас все еще не мог прверить, что нам помогли не просто какие-то условные силы, а сама планета, иная разумная сущность, которой зачем-то потребовалось, чтобы мы были живы.
  Я запомнил код, названный Тиферет, и набрал его на панели, прикрепленной к одной из силовых установки. Мы вовсе не были уверены, что нас пропустят внутрь без Ларан, как не были уверены, что это тот самый городок горняков, к которому мы держали путь, когда шли все вместе, но выхода не оставалось. Нам нужна была помощь, и найти ее можно было только здесь.
  
  - Сколько у вас орбитальных станций? - Эктор никогда не видел, чтобы анжеры умели кричать, но Ло`айронн ворвался в предоставленное им жилище с криком, мало соответствующим его положению.
  - Было две, - флегматично отозвалась Ларан, занятая составление отчета. - Теперь одна и она лежит на Юдане.
  - Тогда какого хрена?! - взвился анжер.
  - Ло`айронн, - Ларан подняла на него глаза и улыбнулась - ласково, как змея перед прыжком, - у вас в роду случайно не было людей или сатенов?
  Анжер замолчал и несколько секунд хватал ртом воздух, невнятно взмахивая руками, как будто у него внутри что-то замкнуло.
  - Вам нужно подышать, - заметила Ларан. - Выйдите, подышите, обдумайте, что вы хотели бы мне сказать и возвращайтесь. Заодно заберете отчет.
  - Кто-то еще набирает тот же код, по которому зашли вы, - после продолжительной паузы отозвался Ло`айронн уже нормальным, безэмоциональным и привычным для анжеров голосом.
  - Этого не может быть, - отрезала Ларан.
  - Может, - не согласился Хаборилл, поднимаясь на ноги. - Если предположить, что мои люди живы. Впустите их.
  - Здесь я отдаю приказы, - заметила Ларан вполголоса, но без угрозы, потом махнула рукой: - Иди, встреть их, допроси, сделай что-нибудь.
  - Как скажешь, - согласился Хаборилл без насмешки.
  Он мягко, будто танцуя, шагнул к Ло`айронну, развернул его к выходу, придерживая за плечо и, не обращая внимание на то, как брезгливо морщится анжер, выволок наружу.
  Ларан, закрыв глаза, откинулась на спинку стула. Она не сопротивлялась, когда Александр предложил ей стимуляторы.
  
  Нас ожидал допрос.
  Хаборилл сделал для нас невозможное: доказал несговорчивому анжерскому снобу, являющемуся ответственным за город горняков М-16 и на фоне этого имеющему в городе неограниченную власть, что мы его люди и подчиняемся только ему. Нас не стали допрашивать анжеры, не стали созывать совет или что-то подобное, нас просто впустили внутрь, даже без осмотра, но за это мы обязаны были все рассказать Хабориллу. Он не требовал и не просил, но мы все хорошо понимали, что у нас нет вариантов.
  - Вы не поверите, - сказал Нурка, картинно взмахнув руками. - Нашему рассказу.
  - Я вижу перед собой живых Хироя и Люка, - заметил сатен, приподняв точеные ломаные брови, - которые по всем законам природы, которые я знаю и в которые до сегодняшнего дня верил, не должны были дойти до этого места. При этом Хирой ходит сам, а Люк дышит - тоже сам. Вывода отсюда можно сделать два: или это удачная иллюзия, сделанная с неизвестной мне целью, что невозможно, потому что я могу к ним прикоснуться, - его когтистые пальцы больно сжались на моем плече, - или здесь действуют другие законы природы, о которых я не имею ни малейшего представления, но в которые уже верю, потому что не верить не могу. И вот о них-то как раз вы мне и расскажете.
  - А вы способны поверить в абсолютное безумие? - весело поинтересовался Нурка, и его веселость слишком явно граничила с истерикой, чтобы это можно было не заметить.
  - Я способен поверить во все, что угодно, - серьезно заметил Хаборилл. - Но давайте не будем пугать нашу исполняющую обязанности капитана. Скоро нас заберет харманас, а до этого я хочу узнать все, что вы знаете о том, что происходит на планете Юдан.
  
  К чести Нурка, он был отличным рассказчиком, сумевшим преподать наши приключения просто как веселую историю о том, что, возможно, могло бы быть. Мы сидели в рабочей столовой, и к нашей маленькой компании подсаживалось все больше рабочих - у них как раз заканчивалась дневная смена. Нурка рассказывал "историю, подслушанную на одном из континентов на Земле", как он это назвал, и расписывал в красках и с далекими ответвлениями. Язык у него был подвешан прекрасно, и только глядя в его глаза, насмерть перепуганные, кричащие, до предела наполненные оглушительным ужасом, можно было понять, что все, что он говорит - правда. Глаза Нурка прятал под темными стеклами очков, мы с Хироем и Мухой ежились, собравшиеся вокруг рабочие весело улюлюкали и просили подробностей по поводу то одной, то другой мелочи, мрачный Хаборилл сидел в центре и молчал - это было невозможно, но он верил каждому слову.
  - А оно потом хлобысь - и ушло. Зови - не зови, - Нурка хлопнул себя по коленям и искусственно рассмеялся. - А нам проход в город открыло. Такие дела.
  - Хорошо рассказываешь, - заметил один из рабочих, человек, подсаживаясь ближе к Нурка.
  Я оглянулся и понял, что нас взяли в кольцо.
  - Хорошо в правильном месте хорошую историю послушать, - снова заговорил тот же рабочий. - Я Эрик, староста бригады. А у вас кто главный будет. Из тех, кто видел, а?
  - Да ты что, дурак, что ли? - полюбопытствовал Нурка. - Это же история, сказка. Выдумки с большой земли.
  - Это ты дурак, - без угрозы заметил Эрик. - Ты перед начальством сильно рот-то не разевай, а перед нами можно. Мы свои.
  - А с какой это радости вы свои? - тут же взъелся Нурка. - У меня может вот эти вот трое и мужик рогатый свои, а ты так, морда очередная.
  Эрик расхохотался, ничуть не обидевшись. Его тяжелая ладонь легла Нурка на плечо. Я испугался, что сейчас завяжется драка, или Эрик что-то сделает, ударит, начнет угрожать, или не выдержит Нурка, но староста молчал, давая тишине повиснуть над столом. А потом, когда все старались даже дышать тише, заговорил:
  - Вы встретили Юнда. Вам повезло. Про это нельзя рассказать. Ты или встречаешь Юнда, или не встречаешь Юнда. Если не встретил - рассказу никогда не поверишь. А если встретил - никогда не забудешь. Это хороший ход был - при нас начать рассказывать. Проверяли, да?
  - Проверяли, - кивнул вместо Нурка Хаборилл. - Я обратил внимание, что на Юдане не бывает производственных травм. Ни разу ни одной травмы за тридцать восемь лет. Такого не может быть в условиях настолько сложного добывающего производства. Правда, я думал, что вы скрываете результаты. Признаться, реальность устраивает меня больше.
  - Потому что мы скрываем обитаемость планеты? - уточнил Эрик.
  - Потому что вы сотрудничаете с ней, - отозвался Хаборилл. - Как давно известно, что Юдан обитаема?
  - Юнда, - поправил его Эрик. - Планета на ее родном языке называется Юнда. Юндаа. Мы знаем с самого начала. Я сюда приехал почти тридцать лет назад, и мне тут же рассказали и познакомили. Это как посвящение.
  - Вы понимаете, насколько это может быть опасно? - мягко уточнил Хаборилл. - В политическом плане. Планета обитаема, потенциально опасна и уничтожила две станции.
  - Это вы не понимаете, мистер сатен, - заметил Эрик. - Мы тут больше тридцати лет сотрудничаем. По-настоящему сотрудничаем с тем, что эта планета есть. И мы ее защищать будем, вы не думайте.
  - Будет лучше, если здесь не потребуется никого защищать, - Хаборилл поднялся. - Я могу рассчитывать на вашу помощь?
  Рабочие недоуменно переглянулись.
  - Не раньше, чем мы будем доподлинно знать, что вы собираетесь делать, мистер сатен, - отозвался за всех Эрик. - Юнда наш дом.
  - Я не хочу, чтобы кто-то во всей вселенной узнал, что Юдан обитаема. Всегда найдутся те, кого это не устроит, кто захочет изучать ее, закрыть или уничтожить. Как просто ресурсная планета она намного выгоднее.
  - Спасибо, - серьезно кивнул Эрик. - Мы поможем.
  Хаборилл серьезно кивнул и с улыбкой поинтересовался:
  - Кстати, почему Юнда?
  - Так она сама себя зовет, - улыбнулся в ответ староста.
  
  Внешние пушки орбитальной станции Тиферет, покореженные, но работоспособные, повернулись, подчиняясь чутким рукам Исотр`ы. Выстрел снес половину каюты и часть внешней стены, открыв оплавленный проход вперед, куда, где мерцала разноцветным песком поверхность Юдана.
  - Задержи дыхание, - посоветовал Исотр`а, первым выходя в пролом. Радецки последовал за ним.
  Шеат упало на них, ослепив и согрев, горячее, как расплавленная магма, доброе, всевидящее солнце Юдана. Синее небо искрилось, звало вверх, обещая возможность летать. А песок был теплый и мягкий, он принял их в объятия, когда заговорщики упали на колени, а потом повалились навзничь, задыхаясь от недостатка кислорода и не замечая этого.
  Юдан обнимал их за плечи, гладил по волосам, усыплял и обещал цветные сны.
  Умирать у него на руках было совсем не страшно.
  
  - Ты уйдешь, - сказал Альги.
  Песок Юдана наступал на его ноги, будто подталкиваемый ветром, хотя ветра не было, но человек, которого считали чудовищем, не замечал этого.
  - Все уходят, - проговорил Альги.
  Песок Юдана обнял его лодыжки, но чудовище, которое считало себя человеком, не заметило и этого.
  - Почему все уходят от меня? - спросил Альги.
  Шираи молчал, глядя куда-то вперед, туда, где ничего не было, только простирались золотисто-алые, как короны королей, пески Юдана.
  - Почему ты уходишь от меня? - спросил Альги.
  В его голосе была боль и тоска, хотя механические связки и не способны были передавать никакие эмоции.
  Шираи не стал спорить, даже не стал отвечать, просто потянул руку, поймал Альги за предплечье и притянул к себе, в себя, внутрь, раскрываясь полиморфизмом, распахивая собственную грудную клетку - для другого.
  Он был переломанным внутри, перекошенным, изуродованным и собранным снова - невпопад, наспех, без четкого плана. Он вообще не должен был существовать, не мог, по всем на свете законам, но он жил, дышал и чувствовал. Его сердце, густо оплетенное сетью проводов, билось не так, как бьются сердца живых - рывками, урывками, сорванным сбитым ритмом. Его пережатые вены кое-где совсем закупорились, а в других местах шли чужими ненужными ответвлениями, питая органы, которых нет ни у одного другого существа. Он был единственным в своем роде, единственным на всю Обозначенную Вселенную.
  "Я устал быть несчастным", - сказал Шираи, и в этом не было ничего от того, как говорят словами люди.
  Альги обнял его в ответ, изнутри, самой сущностью себя, и это было совсем не похоже на то, что во Вселенной называется словом "секс" и даже совсем не похоже на то, что называется словом "любовь". Это была связь, понимание, осознание, что-то гораздо более сложное, важное, чудовищное и непоправимое, чем все, что считалось возможным в этом мире.
  "Я устал от того, что весь мир держится на мне и ждет от меня подвига, который я не могу совершить", - сказал Шираи, и его тело пошло рябью, и раскрытые ребра сомкнулись на спине Альги, обнимая его собой.
  "Когда я вел нагас своим телом, я понял только одну вещь - я так больше не хочу" - сказал Шираи.
  Альги взял его сердце в ладони, согрел дыханием, прислушался к рваному ломаному ритму.
  "Дай мне шанс быть счастливым", - попросил Шираи.
  Его сердце дрожало, и дрожали руки, врастающие в тело Альги, и эта дрожь передавалась Альги, и Юдану, и всей Вселенной вокруг них. Весь мир вокруг дрожал в ритме пульса.
  "Отпусти меня", - попросил Шираи.
  
  Когда Шираи ушел, Альги тяжело бухнулся в песок, обнимавший его колени.
  "Что ты чувствуешь?" - спросил Юнда.
  Золотистый песок гладил его по рукам, струился меж пальцев, забирался на колени, терся о живот теплым котенком.
  - Мне больно, - отозвался Альги вслух.
  "Это проходит", - после паузы ответил Юнда.
  Альги ничего не сказал, просто зачерпнул ладонями доверчивые искры песка и прижал к своему лицу.
  "Ты хочешь остаться со мной?" - просил Юнда.
  Альги не ответил, зажмурился и вдохнул колючий горячий песок. Столько, сколько мог.
  
  Ларан плакала, изо всех сил пытаясь сдерживаться. Я увидел ее на крыльце нашего лагеря, маленькую, с опущенными плечами, нервно обхватившую себя ладонями, и не смог пройти мимо.
  Я сел рядом, обнял ее за плечи и притянул к себе. Она прижалась всем телом, спрятала лицо у меня на груди. Я гладил ее по спине, слушал, как она негромко всхлипывает, и отчетливо осознавал, что все уже случилось и - что все уже закончилось. Я уже не любил ее, как не любил никогда, и даже влечение, которое было между нами на Тиферет, закончилось ничем. Она сломалась и была сейчас просто женщиной, которой нужно было чье-то плечо.
  Перед нами остановился Хаборилл, и его тень накрыла нас обоих.
  - Я беру на себя командование остатками экипажа, как единственный оставшийся в живых капитан. Так же я беру на себя ответственность за все контакты с правительственными организациями.
  Ларан подняла на него глаза, заплаканные и потому особенно похожие на мерцающие бриллианты.
  - Ты убьешь меня? - спросила она хрипло.
  - Нет, - поморщился Хаборилл. - Разумеется, нет. Но будет лучше, если ты согласишься со всем, что я скажу.
  Она кивнула, потом, помедлив, вытащила силах и протянула Хабориллу рукоятью вперед.
  
  Тахико гладила его лицо кончиками пальцев, и от этого кожу щекотно пробивало едва ощутимым напряжением, как будто током. Шираи улыбался, закрывал глаза и открывал снова, чтобы посмотреть на нее. Она улыбалась ему в ответ, мягко и чуть-чуть робко. Когда он немного расслаблялся, ее пальцы проваливались внутрь его кожи и касались связок и мышц, гладили шершавые кости черепа.
  - Я был обречен, - сказал ей Шираи. - На тебя.
  Тахико качнула головой, то ли соглашаясь, то ли отмахиваясь, и накрыла пальцами его губы, не давая говорить.
  - Мы похожи на подростков и чудовищ, - заметила она негромко. - И те и другие - наивны.
  Шираи не ответил, просто привлек ее ближе, усаживая к себе на колени, и зарылся лицом в ее короткие синие волосы, целуя порты, вплавленные в ее шейные позвонки.
  Он не спросил, и она не ответила, но когда он надел на ее палец свое кольцо - она не возражала.
  
  Альги никто не искал. Это стало понятно как-то сразу, вдруг, что он не вернется, не только к нам - что он вообще не вернется к людям. Он всегда был чудовищем, которому пытались доказать, что он человек, и каждый из нас понимал, что он остался с планетой, которая приняла его чудовищем, как принимала всех. Ни у кого не возникло желание попрощаться с ним, потому что ему не нужно было прощание - он никогда не был в полной мере с нами, и имел право на то, чтобы найти по-настоящему своих.
  Когда Ло`айронн пришел к нашем улагерю, чтобы сказать, что харманас "Хар-тулун" входит в атмосферу Юдана, мы все уже были готовы. Ответственный за город горняков обменялся рукопожатиями с Хабориллом, кивнул всем нам, глядя куда-то поверх голов, и молча вышел.
  Песок Юнда не проминался под нашими ногами - пружинил, провожая и поддерживая. 
  Я смотрел, как невдалеке, за первым кольцом силовых установок, садится неповоротливый с виду, похожий на жабу харманас, и рядом с оглушительной радостью от того, что я наконец-то обрету свободу, в моем сердце гнездилась тоска. Тоска о знании, о котором я никому не смогу рассказать и о планете, на которой вряд ли когда-нибудь еще окажусь.
  Небо над нашими головами вспыхнуло вдруг ярко-розовым, перешло в жгучий багрянец, рассыпавшийся золотыми искрами. Юнда прощалась с нами. Так, как умела.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Эпилог
   
  - Пожалуйста, пристегните ремни, - раздался в салоне приятный механический голос, и я откинулся в кресле, послушно щелкнув ремнями. - Космический корабль "Вакуоль" покидает орибитальную станцию Нова, следующая остановка - космопорт "Эйяфьядлайёкюдль", планета Земля. Желаем вам приятного полета.
  Где-то в глубине космического корабля негромко загудели двигатели, на пару секунд заложило уши, а потом все снова стало нормально, как будто мы не летели, а продолжали стоять на земле. Большой обзорный экран впереди кресел, в носовой части зала, распахнулся, демонстрируя пронизанный звездами космос. Я смотрел на него какое-то время, а потом достал портативный видеопроектор.
  Историю двух уничтоженных почти одновременно орбитальных станций, наблюдающих за Юданом, активно мусолили несколько месяцев, а потом поостыли. Каждый из выживших давал показания тысячам разных организаций, самыми суровыми из которых были несколько ведомств Содружества Вселенской Безопасности, допрашивавших нас по-очереди. Наши показания не разнились, и вскоре политикам надоело тянуть этот бесконечный скандал. По официальной версии, причина самоуничтожения станций - непрогнозируемый энергетический фон планеты Юдан, воздействие которого на технически объекты ведет к быстрому износу и уменьшению работоспособности техники. Чистой воды несчастный случай, послуживший хорошим стимулом, чтобы подтолкнуть ученых на создание более износостойких материалов для космических объектов. Юдан по-прежнему считалась пустой необитаемой планетой, чья главная ценность заключалась в ее почти неисчерпаемых энергетических ресурсах. Спустя несколько месяцев над Юданом снова взлетели две орбитальные станции, и жизнь вернулась к своему обычному ритму.
  "Вас, наверное, затаскали по судам? Каково это - рассказывать одну и ту же историю много раз?" - спросил неприятный голос из видеопроектора, я хотел было переключить канал, но вдруг услышал ответ:
  "Каждый следующий раз скучнее предыдущего".
  В широком вертящемся кресле напротив ведущего сидел Хаборилл. В темной хламиде, густо расшитой серебряной нитью и в короне тяжелых рогов, он как будто совсем не изменился с тех пор, как я увидел его впервые. Переключить канал я не смог, хотя мог совершенно точно угадать больше половины реплик капитана сатена - я попросту соскучился. Я соскучился по ним всем, с тех пор, как оставил работу наблюдателя полгода назад. Я не хотел больше наблюдать за планетами в то время, когда мог на них спуститься.
  "Говорят, многие вернулись, когда станции восстановили?" - полюбопытствовал ведущий.
  "Говорят, - согласился Хаборилл. - На работу на орбитальных станциях, курирующих Юдан, вернулось двадцать девять членов экипажа из сорока двух выживших. Я решил, что разумно дать подчиненным выбор и не судить за нежелание возвращаться. Мы все пережили гибель тех, кто был нам близок. Я думал, что никто из выживших не согласится больше работать с Юданом. Я рад, что ошибался".
  "А вы сами?"
  "Ну, должен же кто-то командовать этой на редкость самостоятельной толпой", - рассмеялся Хаборилл и я поймал себя на том, что мне тепло слышать этот смех. Я боялся, что после падения на Юдан и возвращения с него, никто из нас уже не сумеет смеяться.
  "Говорят, - вкрадчиво начал ведущий, - вы захватили власть над экипажем на Юдане, оттеснив представителя партии ОССРП Ларан Этарохол нуу Ануеол".
  "Про меня и Ларан после событий на Юдане вообще ходит очень много слухов, - согласился Хаборилл. - Ларан сделала все правильно, эвакуировав экипаж с упавшей станции и направившись к городу горняков. Просто переживания и ответственность оказались для нее слишком велики. Ей понадобилось сильное мужское плечо, и я его подставил".
  "Насколько мне известно, отец Ларан, моуренгой Этарохол нуу Ануеол предлагал за нее хорошее приданое, - продолжил ведущий. - Почему вы отказались?"
  Хаборилл рассмеялся снова, светло и искренне.
  "По самой прозаической из всех возможных причин, - заметил он улыбчиво: - у меня уже есть жена".
  Я улыбнулся экрану видеопроектора, как будто Хаборилл мог видеть меня, и откинулся на спинку кресла.
  
  Космопорт на Земле оказался огромным. Я вышел в него и подумал, что рискую остаться здесь насовсем, и что мне никого здесь не найти. Озираясь, я двинулся вперед, через толпу.
  Ее нельзя было не заметить. Она стояла, сложив руки, и улыбалась - мне одному. У нее были смешливые глаза, намного более яркие и живые, чем на фотографиях, и длинные непослушные волосы, вьющиеся на кончиках змеиными кольцами.
  Я пробрался сквозь толпу, подошел к ней и улыбнулся: - Привет, Джил.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"