Солнце уже зашло, когда Алия явилась в офис Лаборатории Альтернативной Истории (ЛАИ).
Профессор Корвин, носящий звание профессора только в рамках лаборатории, собрал всех своих энтузиастов за столом. Это был хорошо сложенный плотный блондин с голубыми глазами. Одет он был в джинсы и просторную рубаху, а на голове его красовалась слегка потёртая ковбойская шляпа, из-под которой выглядывала копна волос, связанная в хвост. Ему было чуть больше сорока, но он отличался крепким здоровьем и выносливостью. Всю свою жизнь он посвятил альтернативной истории, но, поскольку эта деятельность дохода ему не приносила, приходилось зарабатывать на жизнь на фальшивых сенсациях и пустых доводах, которые часто можно увидеть в эзотерических журналах и передачах. Пожалуй, это было единственным пятном в его репутации, ибо человек он был добрый и безобидный, хоть и чересчур впечатлительный, живущий в своих собственных фантазиях. Особенно его не любили в университете. И особенно профессор Джейсон.
- Подожди немного, - сказал он.
Алия пододвинула к столу свободный стул и села.
Профессор говорил о предстоящей экспедиции, куда он тоже должен был полететь вместе с Алиёй, но, разумеется, не с университетской группой. Когда все приказания были отданы и присутствующие стали расходиться, Алия спросила:
- Профессор Корвин, что насчёт моей статьи?
- Отличная работа, Алия! - похвалил её профессор. - Я чуть подправил и отдал в издательство. Статья будет выпущена через три дня под твоим именем. Но я ни за что не ручаюсь!
- Я знаю, мы это уже обсудили. Я только зашла спросить, всё ли будет так, как я попросила.
- Однажды мне уже досталось от официальной науки. Я больше рисковать не хочу. Надеюсь, ты не сочтёшь меня за труса, - сказал Корвин, потирая бок.
- Ни в коем случае! - замотала головой Алия. - Есть ещё фото, которое я отослала вам на почту. Я бы хотела, чтобы его тоже опубликовали вместе с переводом.
- Хорошо, я посмотрю.
- Отлично! Тогда увидимся завтра в аэропорту.
Алия встала со стула и вышла, махнув рукой профессору.
В особняке горел свет. Здесь тоже готовились к экспедиции. Профессор Джейсон сидел в очках за столом в своём кабинете, обставленном мебелью из красного дерева, и что-то писал.
В кабинет вошёл Давид, держа в руках свёрток.
- Всё готово, отец, - сказал он. - Я собрался.
- Это она? - кивнул головой на свёрток профессор.
- Да, - сказал Давид и положил свёрток отцу на стол.
Профессор развернул обёртку и взглянул на глиняные письмена шумеров. Убедившись в том, что это то, что ему нужно, он опустил глаза и продолжил писать.
- Хорошо, можешь идти, - ответил он.
- Даже не скажешь спасибо? - обиженно спросил Давид.
Профессор Джейсон отложил бумаги в сторону и проницательно посмотрел на Давида. Тот поёжился от такого взгляда.
- После посвящения ты узнаешь, что это. Сам скажешь мне спасибо.
В этот миг Давид вдруг понял, что ничего, кроме ненависти и страха, не испытывает к отцу.
- Я не хочу посвящаться.
- Что?
- Я хочу прожить нормальную жизнь. Хочу любить ту, которую сам выберу. Хочу заниматься тем делом, которое мне по душе! Это моя жизнь! Моя! - последние слова Давид произнёс с надрывом и вдруг почувствовал, что готов разрыдаться, но сдержался.
Лицо профессора Джейсона не дрогнуло, лишь стало ещё бледнее. Он молча встал, подошёл к Давиду и сжал его запястье.
Давид, почувствовав боль, попытался освободиться. Но отец сжимал стальными пальцами всё сильнее и сильнее, пока Давид не вскрикнул.
- Ты не решаешь ничего! - холодно произнёс грудным голосом профессор. Давид посмотрел отцу в глаза и вздрогнул от испуга. В них невозможно было смотреть: серые, холодные, стеклянные. Через серебристую оправу очков они пронизывали его насквозь. Давид подумал, что это не глаза человека.
В кабинет постучали, профессор убрал руку и снова сел за стол. Вошла Тамила, жена профессора Джейсона и мать Давида. Это была изящная красивая женщина с тёмными волосами. Она обладала безупречным вкусом, редким даром, который дан ей был от природы. Ей было сорок пять, но выглядела она гораздо моложе. На ней были одеты брюки, туфли на каблуке и кофточка без рукавов, подчёркивающая талию, её каштановые кудри спускались до пояса по одежде и по смуглым мускулистым рукам. В чёрных глазах плясали чёртики. Вздёрнутый нос говорил о том, что его обладательница - особа чрезвычайно гордая и высокомерная, но это не распространялось на её домашних, в которых она души не чаяла.
- Всё готово? - спросила она и смахнула с плеч Давида невидимую пушинку.
- Да, мам, - ответил Давид и улыбнулся ей.
Тамила прошла к профессору и села на ручку его кресла, приобняв мужа за плечи. Аромат её духов с сандаловым деревом ударил в его нос. Он жадно вдохнул их и посмотрел на большую упругую грудь своей жены. Почувствовав, что желание подступает к нему, он отвернулся.
- Я буду скучать, - пролепетала Тамила и, повернув руками лицо профессора Джейсона к себе, сняла с него очки. Профессор Джейсон прикрыл глаза, и лицо его смягчилось. Несмотря на резкие черты и тоненькую полоску губ он тоже был недурен собой, если бы не холодные как лёд глаза.