- Да пребудет царствие твое, да пребудет воля... - монотонно звучал голос пастыря.
Я вышел из церкви. Интересно, сколько сил уходит у них на молитвы? Какой кусочек души вкладывают они в свои действия? Вряд ли особо большой. Чаще всего такие люди отслужат, провозгласят заученные фразы, хлопнут стаканчик-другой, и пойдут себе домой. К жене... Уже давно нету таких церквей, как были раньше... Да и доктора уже не те.
Придет такой доктор к тебе домой, небрежно осмотрит и скажет: "Воспаление легких". Пропишет кучу антибиотиков, пошлет на рентген, заставит сдать невероятное количество анализов, сделать массу рейдов в поликлинику - и это все зимой, при минус десять. А потом скажет: "Зря беспокоились, это всего лишь простуда". Обязательно скажет. Из жалости. Чтобы не запихивать в людей оставшуюся долю антибиотиков, не травить более организм антиаллергенными препаратами и не облучать рентгеном. Но скажет только после того, как больной принесет ощутимую материальную помощь больнице.
Так же и с церквями. Только немного в другом ключе. Вреда организму от них меньше, да и к материальной помощи особой никто не вынуждает... Но и реального смысла существования у этих заведений меньше.
Так вот. Вышел я из церкви. Повернулся, оглядел икону, уныло подтверждающую мои мысли своим тусклым, меланхоличным взглядом, и бодро затопал прочь.
Я всегда знал, что эти заведения посещать не стоит. Как я уже говорил, в больницах больше толку, но и туда появляться, до какой-нибудь смертельно опасной болезни, смысла я не видел.
Но сегодня и утро началось слегка по-другому. Обычно с утра я проделывал уже ставшую рутинной привычкой процедуру душ, бриться раз в два дня, пить кофе... Нет. Сначала была сигарета. Это было самое первое сознательное действие, которое я совершал. Пачка сигарет с зажигалкой и пепельницей заботливо, еще с вечера, перекладывались на стул рядом с кроватью. И утром, только проснувшись, рука - первый пробуждающийся орган, тянется за сигаретой. Потом, только потом, когда сигарета раздымится, пробуждалось остальное тело.
Но сегодня все было не так. Проснувшись, моя рука на автомате полезла на стул, но ничего полезного для себя там не нашла. Не удовлетворившись результатом поисков, моя рука начала стучаться в мозг - единственный орган, который способен принимать решения. Тот, в свою очередь, еще толком не определившись, что к чему уже получил информацию: Сигарет на стуле нет.
Еще непроснувшийся мозг был слегка озадачен этим фактом. Потом до него плавно начали доходить события предыдущего дня, как ветер...
Задумывались ли вы когда-нибудь о ветре? Ведь он никогда не налетает сразу. Он всегда предупреждает свое появление громким шумом ветвей где-то вдали, или воронкой пыли на дороге. Либо же свистом в узкой арке какого-нибудь здания. И лишь только потом мы ощущаем его на своей коже. Иногда, правда возникает вопрос: А зачем? Зачем он предупреждает? Это проявление вежливости? Или же это просто привычка, или, как это сейчас модно называть, инстинкт? Неизвестно. Я много раз спрашивал у него об этом, но тот всегда молчал... Только изредка, на пороге чувствительности он нашептывал мне что-то, но, к сожалению, мои слуховые возможности не позволяли мне разобрать слова...
Вот так же и воспоминания, мысли. Они тоже всегда предупреждают свой приход. Только здесь все намного тоньше. Предупреждения не всегда слышны, не всегда их даже можно так расценить. Чаще всего это происходит где-то в области солнечного сплетения, либо выше... Где-то там. Очень часто, согласитесь, во сне вы сначала вздрагиваете, а потом пугаетесь, или осознаете причину напугавшую вас. Мысли тоже вежливы...
Но сейчас предупреждения не последовало. Мозг был атакован мощным потоком воспоминаний, выводов, возникающих в процессе их переработки... И только потом где-то в отдалении возникла мысль: "Я бросил курить".
Стало интересно. Мозг, подумав, приказал всем органам проснуться и прийти в рабочее утреннее состояние.
Следующим весьма приятным воспоминанием было то, что сегодня понедельник. Выходной. Более того, большинство людей сегодня на работе, а значит я их не встречу, что радовало уже само по себе.
То есть, как вы видите, начало дня было не совсем обычным. Если учесть то, что курю я порядка шести лет - то утро было более чем необычным. Но какая неведомая сила потянула меня сегодня в церковь, я не знаю. Да, понедельник. Да, выходной. Да, хорошая весенняя погода. Но все это не повод, хотя... Может быть, сложившись суммарно, они и представляли собой что-либо похожее на оправдание. Но факт был налицо. Я оказался в церкви.
Это было тем более загадочно для меня, что заведения этого типа были для меня табу. Я точно знал, что свое предназначение они не оправдывают и смысла туда заходить нет. Хотя когда-то кем-то поднималась весьма интересная тема насчет особенностей строения церкви, некой обусловленностью места их постройки и прочее. Но и этот довод привести своему озадаченному сознанию я, к сожалению, не мог. Потому как церковь, находящаяся со мною рядом, и, как следствие, наиболее вероятно посещаемая мною, была построена недавно. А особенности архитектуры и, более того, подбор местности для храмов были давно забыты.
Надеюсь, теперь вы окончательно убедились, что причины, которые могли бы заставить меня пойти в церковь, отсутствовали совсем. Отсюда проистекал вывод, что я начал делать необъяснимые поступки. Что ж, я всегда подозревал, что я не принадлежу к числу людей, которые могут считать себя нормальными, ходить на работу, пить пиво, кофе, и упиваться сознанием собственной нормальности. Но теперь я уверился в этом. Нет, нельзя сказать, что я стал сумасшедшим, нет. Не бывает такого, чтобы человек жил-жил, а потом бац - и стал сумасшедшим. Но что-то меня начало тревожить...
Правда, тревожные мысли быстро улеглись, и я таки зашагал по улице, оставив церковь за спиной. День только начинался, и очередное напоминание об утрате людьми веры вряд ли могло его испортить. Этот прекрасный весенний день...
Глава 2.
Тем не менее, тревога не укладывалась... Что-то было не так. Что-то было до боли неправильно, этим прекрасным весенним днем.
Но так, как я не привык следовать тем, или иным предрассудкам, из глупости никогда не прислушивался к голосу души - то особо заморачиваться не стал и на этот раз. Лишь когда я вышел к дороге я понял. Не то было в самих людях. Они катастрофически не соответствовали погоде, настроению природы, да и моему тоже - они жили... Где-то за гранью реальности, по ту сторону жизни. А может, там был я?.. Не знаю, эта относительность нашего мира въелась в мою одежду, мысли, во все так иначе со мной связанные объекты. В общем, я пропустил и это, и проследовал далее.
Опять же, несвойственный мне момент - я сел в автобус. В обыденной жизни, я стараюсь не ездить общественным транспортом. А сейчас вот, видимо ввиду необычности дня, я решил понаблюдать за людьми, выяснить, что же с ними не так. И решить, наконец, кто из нас за гранью жизни: я - или они.
Пока я выяснял этот вопрос, в автобус зашла девушка. Весьма приятной наружности, казалось, жизнерадостная, довольно таки нестандартного вида... Попробую объяснить. Сразу бросалось в глаза то, что она не отдает особой дани моде. Да, одежда на девушке смотрелась весьма ничего: очень к лицу был подобран цвет - преимущественно черный, с красными оттенками, кофточка, весьма плотно прилегающая к не лишенной красоты фигуре, длинная юбка, подчеркивающая красоту ног... Но, при этом, было заметно, что одевалась девушка с любовью. Не для кого-то, нет - просто для себя. Одежда было явно одета под настроение, потому как под кажущейся жизнерадостностью сразу просматривалось странноватое для этого дня спокойствие, даже с небольшим налетом печали.
Но вот, пока эти мысли проносились у меня в голове, девушка зашла в наш полупустой автобус, села на сиденье, недалеко от меня, и гордо устремила свой взгляд в окно. Я, в свою очередь, вдоволь насмотревшись на окружающих людей и не найдя ничего интересного, последовал ее примеру.
А в окне начиналась весна. Деревья стряхивали снег со своих веток, словно устав держать его на себе. Периодически, между домами, нет-нет, да и пролетит птичка, взгляд выхватит зазеленевшую почку, прорвавшую еще не полностью опавшую пелену снега. С каждой крыши на землю лился потрясающий самое смелое воображение фейерверк капель, переливающихся на солнце всеми цветами радуги... Улица дышала жизнью, и только небольшой кусочек пространства, перемещающийся по дороге, вдоль этих капелек, проповедовал полное ее отсутствие.
То есть, нет, не так. Жизнь была и здесь - люди. Каждый из них жил своей жизнью, каждый был погружен в свои заботы, каждый выхватывал свой кусочек жизни, безжалостно отбирая его у весны. Но, тем не менее, что-то неприятное снова засело где-то возле сердца. Какое-то ощущение, мысль, чувство несоответствия. Несоответствия между жизнью здесь и жизнью там, за тонкой полоской стекла. Но снова мой внутренний голос не убедил меня к нему прислушаться. Я погрузился в воспоминания...
Итак, второй мыслью, пришедшей утром ко мне в голову было осознание того, что сегодня понедельник, следовательно, я сегодня не должен видеть сотни лиц, проходящие рядом, устремляющие на тебя свой взгляд, который создает впечатление отсутствия... Отсутствия их здесь. Они здесь, кажется на первый взгляд неискушенному глазу. Но опытный взор сразу выделяет большую часть прохожих. Их здесь нет. Остатки их разума находятся где-то далеко, за пределами полета самой смелой мысли. Они давно преодолели предел мечтаний любого мыслящего существа, они находятся в тюрьме, тюрьме, в которую они сами себя заключили. И я был безумно счастлив от того, что мне не нужно их сегодня видеть, не нужно пытаться достучаться до них, вернуть на бренную землю их заблудший в дебрях собственных стен разум.
И вот с этим радостным осознанием я пошел в душ. Подставил свое тело под холодные струи, сбрасывая остатки сна. Каждое утро только холодная вода позволяет поставить окончательное решение о моем пробуждении. Если пропустить этот, весьма важный момент, то какая-то часть меня останется неразбуженной, и мое сознание целый день будет раздвоенным: определенная его частица будет спать.
Закончив процедуру пробуждения, я вышел из душа. Первой моей мыслью после этого была мысль о презренной палочке. Той, что шесть лет портила мне жизнь. Я точно знал, что где-то оставлял вчера сигареты, только не помнил где. Ну и ладно, думаю себе я, значит, я таки бросаю. Наспех перекусив, совершив обычный утренний обряд с компьютером, я оделся и вышел на улицу...
- Ваш билетик, пожалуйста, - отвлек меня от моих размышлений голос кондуктора.
- Да, сейчас, - ответил я, совершая автоматическое движение руки в карман. - Вот, держите, - сказал я. Окончательно встряхнул меня звук клацающего компостера.
Некоторые кусочки мозаики начали складываться у меня в цельную картину... Я начал понимать...
На автомате забрав билет, я снова взглянул на кондуктора свежим, только проснувшимся взглядом. Наши глаза встретились...
И вот тогда до меня дошло. Я понял все происходящее сегодня со мной. Я осмыслил все ощущения несоответствия сегодня, нашел объяснения сотням лиц, проходящим каждый день возле меня... Я как будто научился смотреть заново.
Но как ни крути, а мозг - существо упрямое. Он упорно отказывался верить увиденному, он не понимал. А даже поняв, он продолжал отрицать понятое и осмысленное. Не веря своим глазам, я снова взглянул в глаза кондуктору...
Сомнений быть не может. Карие глаза, смотревшие на меня из-под густых бровей, были мертвы... Они были в той же степени лишены жизни, в какой полыхала ею вся природа за окном автобуса. В душу ко мне закрался ужас... Я повернул голову - и увидел массу. Инертную массу живых созданий, абсолютно без какого-то намека на индивидуальность. Сказалась моя привычка сидеть против движения - я смог каждому заглянуть в глаза - и во всех увидел одно и то же...
Все они были мертвы...
Глава 3
Я сидел, буквально, прикованный к креслу автобуса. Почему? Как так? Что... Масса вопросов роилась в голове, но ответов не рождалось. Откуда такой взгляд? Почему глаза мертвы? Серые, стеклянные глаза... Смотришь в них и видишь мысли, у некоторых они бегают, у некоторых смотрят в одну точку. Некоторые сидят, уткнувшись в пол. В глазах изредка проскакивают эмоции, иногда даже видно происходящее внутри. Но общее впечатление едино - мертвы. Мертвы не только глаза, мертвы и их обладатели. Не может быть более яркого и реалистичного отображения тюрьмы. Огромной, всеобъемлющей тюрьмы, в которой все мы находимся.
Что же стало причиной смерти? Неужели это судьба, уготованная всем, в том числе и мне? Почему? Снова этот вопрос. Почему?.. Почему существует мир? Зачем мы в нем живем, нет, не живем, если судить по глазам. Существуем. Что за гранью? Мозг отказывался нормально работать. Страх болезненно сжал сердце. Не хочу! Не хочу. Не хочу...
Не хочу такого исхода, нет. Только не так.
Снова озарение снизошло на меня. Я посмотрел в окно - там, на остановке сидели маленькие дети, лет пяти. Игрались. Их глаза светились жизнью. Светились, отрицая весь тот массовый геноцид, который находился вокруг. Значит, изначально мы все живем. Хм... Что же происходит потом?
Почему мы... Снова этот дурацкий вопрос. Мысли превратились в замкнутый круг.
"Девушка!!!" - мысль пронзила мозг, как кинжал. Глаза начали лихорадочно бегать по автобусу, ища знакомые глаза. Вот! Пронизывающая чернота. Всматриваюсь - и ничего не вижу. Темно, глаза черны. Взгляд все так же гордо устремлен в окно. Тут автобус поворачивает и, на мгновение, сквозь просвет между зданиями луч света, словно пробив окружающее кладбище, устремляется на ее лицо. Я застываю...
Подбородок параллельно земле, взгляд выражает всю силу личности, великолепный изгиб подбородка, подобная темной романтике ночи красота черных глаз, красота... Красота в своем первозданном виде. Глаза!
Живые!
Неимоверный вздох облегчения вырвался из моей груди. Значит еще не все потеряно. К счастью. Страх постепенно отпускал, душа наполнялась чем-то теплым, приятным, чистым...
Видимо, услышав мой вздох, девушка повернула голову и посмотрела на меня. В ее глазах я увидел целую бурю эмоций. Интерес, сменившийся вскоре легкой озорной улыбкой, когда она поняла, чем вызван мой вздох. Точнее, поняла она вряд ли. Но то, что она подумала, скорей всего, не так уж и сильно отличалось от истины. Потом улыбка снова сменилась заинтересованностью. Хотя теперь несколько другого рода. Автобус резко затормозил на светофоре - и мои мысли вдруг смешались... Эту девушку я видел впервые, но глаза были мне давно знакомы. Я никогда, повторюсь, никогда не видел такой красоты внешне, такой чистоты и незамутненности сознания внутри - но девушка была мне знакома далеко не первый день.
Так бывает, когда первый раз выходишь ночью к морю... Смотришь на тихую, слегка подернутую рябью гладь, сверху светит луна, черное полотно прорезает лунная дорожка... Сердце, стукнув пару раз, замирает. Ты спускаешься к нему, слышишь тихий, успокаивающий шум прибоя. Все это ты видел, слышал... Только днем. Ночью море совсем другое, и ты говоришь ему: "Здравствуй". Сколько раз не был бы ты на море, сколько раз это бескрайнее водное поле не встречало бы тебя в свои объятия - все равно, когда, первый раз, ты выйдешь к нему ночью - это будет совсем другой организм. Он будет дышать ночным воздухом, вместо солнца в его вены будет вливаться холодный лунный свет... И ты понимаешь, что ты таешь... Влюбляешься без остатка, целиком. Уже ничто не сможет вас разлучить. Ты подходишь ближе, снимаешь с себя одежду, оно встречает тебя самыми ласковыми нашептываниями, словами. Ты делаешь еще шаг, и оно тебя обнимает. Обычно следующей вспышкой сознания бывает момент, когда ты уже блаженно лежишь на песке. Время, проведенное с морем, остается в памяти лишь абстрактной радостью, вытесняющей все остальные воспоминания...
- Молодой человек. - Странный, до боли знакомый голос.
Сознание плавно возвращается в телесную оболочку, глаза постепенно начинают воспринимать действительность... Смотрю перед собой - и мне кажется, что я еще не вернулся на бренную землю, я все еще там, в стране счастья. А перед моим взглядом лежит ночное море. "Нет, ты уже здесь" - упрямо говорит мозг. "А что же тогда я вижу?" - спрашиваю у него я. Глаза. Все те же черные глаза, в которых отражается лунная дорожка...
- Да, - отвечаю я.
Звучит заливистый смех. А это звезды. Вы когда-нибудь видели ночной штиль, когда звезды отражаются в идеально гладкой воде? И каждая, словно маленькая нотка, подмигивает тебе. И когда легкий ветер пробегает над водной гладью раздается смех, в целом едва уловимый, на самом пороге слышимости. Тихий, настолько тихий, что не понимаешь, слышишь ли его на самом деле, или это игра воображения, не разбираешь, как ни напрягайся, не можешь разобрать, где он звучит: то ли там, вдалеке, на краю горизонта, то ли где-то рядом, прямо над ухом смеется маленькая фея - так смеется море. Так же, только во сто крат громче, смеялась эта девушка.
- Вы, наверное, замечтались, - озорная искорка в глазах. - Не желаете выйти, подышать воздухом? Если, конечно, вас не затруднит. Вы спешите?
- Да, в принципе, нет, - отвечаю я.
- Идем? - Снова озорная икра.
- Да, пожалуй. - Встаю, подаю руку девушке.
Ее взгляд снова встречается с моим. Легкая смесь удивления, интереса, радости и все того же озорного настроя пробегает по взгляду. Девушка берет мою руку, и встает.
Ну вот, опять. Снова море, снова мысли уплыли. Ее прикосновение напомнило мне еще одну особенность моря. Когда только входишь в воду, когда стоит теплая летняя ночь, первое ощущение - чувство блаженной прохлады. Легкое прикосновение, сравнимое разве что с прохладным ветром, когда он овевает обнаженное тело.
- Идемте же! - радостный оклик, с переливами утренней росы в голосе снова вернул меня на землю. - Мечтатель. - И снова та же искра. Нет, это просто невозможно.
- Да, конечно. - Ответил я. - То есть, конечно идем, а вообще... Да впрочем и мечтатель, никуда от этого не деться.
Снова легкий, нежный бриз пронесся над морем.
- Почему вы так обрадовались, увидев меня? - Спросила она, когда мы уже шли по весенней улице.
Я лишь вопросительно посмотрел на нее.
- Ну, Вы когда увидели меня, создалось такое впечатление, как будто бы вы долго вглядывались в тьму, и наконец увидели там искорку света - примерно такое облегчение и радость были написаны на Вашем лице.
- Так и было. - недолго думая ответил я. - Все в действительности так и случилось.
Теперь уже вопрос читался в ее глазах.
- Понимаете... - я начал тщательно подбирать слова. - Понимаете, просто незадолго перед этим я рассматривал людей в автобусе. Смотрел им в глаза. Ваши глаза светятся радостью, в них бурлит жизнь, в них находит свое отражение весна. А у всех остальных они... - я замолчал, не в силах произнести это слово.
- Мертвы? - спросила девушка. Ее взгляд вдруг приобрел серьезное выражение. - Вы сидели, смотрели в окно, потом осмотрели людей, и вдруг вам в глаза бросилось разительное отличие? Вы поняли, что глаза, в которые вы смотрите, уже давно умерли, как и их обладатель? - Обрушила она на меня шквал, потрясающих своей глубиной, вопросов.
- Я... - я попытался сказать хоть что-то осмысленное.
- И тут, - словно не заметив моих жалких порывов что-то сказать - вы замечаете меня. Смотрите мне в глаза, и понимаете, что они живы? Что ж. Значит я не одна. Значит, не только меня каждое утро пугают эти серые, остекленевшие глаза, без проблесков жизни. Она остановилась, повернулась ко мне. Сделала шаг навстречу и напряженно всмотрелась в мои глаза...
- Живые. - прошептала она.
Сейчас она смотрелась, как живое воплощение богини, спустившейся с небес. Она сделала еще шаг навстречу, прижалась ко мне. Наши губы встретились...
А вы когда-нибудь купались в море, когда луна у самого горизонта, и лунная дорожка, кажется, окутывает вас и уносит с собой в рай. Не вымышленный, нет. Именно тот рай, который воспевается в молитвах, про который издавна слагаются предания, который звучит в песнях...
Внезапно она отстранилась. Хм... А вот так море не делает...
Она снова всмотрелась в мои глаза. Я уловил тревогу в ее взгляде.
- Нет. - Еле слышно прошептала она. Вдруг развернулась, и резко побежала.
Секунду я стоял, раздумывая, что же это могло значить. Потом сорвался вслед за ней.
Запыхавшись, я аккуратно схватил ее за плечо.
- Умоляю, стой. - задыхаясь выговорил я. - Что случилось?
Она остановилась, я стоял, переводя дух. Потом встал, устремил взгляд в ее глаза и увидел там безнадежность. Нет, глаза не умерли, просто какая-то странная безысходность светилась в них.
- Этого быть не может. - ответила девушка.
На губах у меня появился холодный, как вкус "Кагора", сладко-горьковатый привкус предчувствия чего-то непоправимого. Я понял - вот и все. С губ слетела лишь одно слово:
- Почему.
- Потому что. Потому что это не может быть. Нет. В мире не найдется рядом места для двух живых. Нет. - Ее глаза наполнились слезами. - Прощай.
Я стоял на опустевшей улице. С уходом девушки уже никто, даже весна не сможет более наполнить ее. Улица превратилась в кусок все того же кладбища. И снова этот дурацкий вопрос.
- Почему?
* * *
Маленький мальчик смотрел на океан, освещенный лунным светом. Штиль, на океане ни одной морщинки. Величественный, спокойный, он жил. Жил своей жизнью, тихой, размеренной. Глаза маленького мальчика светились жизнью. Маленький мальчик еще не знал, что в мире может быть только один океан.
Посвящается Казаченко Катерине. Artenika, это тебе.