Жил-был на свете человек. Тихо жил, неторопливо. Работал в школе завхозом. За тихий, добродушный нрав, золотые руки и ненавязчивую незаменимость его любили и учителя, и дети. Была у него только одна странность: он всегда и везде ходил в Шляпе. Фетровой, слегка поношенной, с небольшими полями и аккуратной ложбинкой посередине. Директриса пыталась уговорами и угрозами снять с него Шляпу, хотя бы в помещении, взывая к хорошему воспитанию, но всегда мягкий завхоз проявил неожиданную твердость. И директриса сдалась, но с ее легкой руки мужчину прозвали Человек-Шляпа. А он совсем не обижался, а только добродушно посмеивался. Пошептавшись, учителя решили, что он прячет под Шляпой преждевременную лысину, и на этом успокоились.
Но дети бывают очень любопытны. И от этого любопытства становятся порой очень изобретательны. А иногда и очень жестоки. Все попытки снять, скинуть или сбить Шляпу оказывались до поры до времени бесплодными. Пока не появилась своеобразная удочка, состоящая всего-навсего из лески и крючка. Пара ловких движений и Человек-Шляпа уже без Шляпы. Он сначала ничего не понял, и все удивлялся, почему стало так тихо, и отчего сотни детских глаз уставились на его голову. Лысина там тоже была, но Шляпа скрывала вовсе не ее, а жуткую язву размером с пятирублевую монету. Язва влажно блестела. Дети визжали долго, надсадно, показывая пальцем и пятясь назад. Человек-Шляпа пытался объяснить, что это не заразно, что скоро пройдет. Но его не слушали. Очень скоро коридор опустел, лишь в его центре одиноко стоял, опустив плечи, Человек. В полуметре валялась выброшенная чьей-то брезгливой рукой его Шляпа, на которой серым пятном сверкал след от ботинка.
Конечно, родители подняли шум, требовали его выгнать. Да он и сам ушел. Тихо, незаметно, как всегда.
Но прошло совсем не много времени и стало не хватать его нелепой шаркающей походки, добрых слов, золотых рук и всегдашнего незримого присутствия. И чем дольше его не было, тем больше хороших качеств в нем находили. Но, как это часто бывает, было уже слишком поздно.