Игнатова Александра : другие произведения.

Играя без правил. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Власть. Как много в этом слове. Вопреки расхожему мнению власти не бывает достаточно. Тот, у кого она есть, всегда считает, что ее мало. Он - молод, умен и алчен до власти. Он идет на любые жертвы, стремясь постичь новые горизонты. И он полагает, что никто и ничто не может его остановить. Ему так кажется.

   От автора: весь сюжет выдержан в традиции мрачной динамики, с отчетливой Мери/Марти Сьюшностью главного героя.
   Оно и неудивительно, поскольку я писала это вое самое любимое детище находясь под влиянием подросткового максимализма - на тот момент мне было семнадцать лет (хвалюсь и оправдываюсь одновременно). Тем не менее, меня весьма радует то, что получилось в итоге. Хотя, перечитывая сейчас, с ужасом понимаю, как много нужно отредактировать. Имелось прежде на СИ под моим псевдонимом и другим названием. Сейчас выставляю отредактированную первую часть, пытаясь довести до ума в целом, буду рада советам по исправлению ошибок.
  
  

"... во времена, когда по земле человеческой ходили дети Хаосом порожденные, чада кровожадной и жестокой Фесы, Хаос тот создавшей, люд мирской не знал ни света, ни тепла. Ибо не было солнца, и мир напоенный страхом, объятый ужасом от деяний безнаказанных Хаоса непобедимого, замер в тени извечной, стуже нечеловеческой.

Создания тьмы влекомые человеческой кровью и плотью нападали на люд честной, осушали их тела, разрывали их сердца. Люд селился в единстве друг с другом, дабы давать детям Фесы отпор. Скоро кровавая забава наскучила Фесе, и решила она создать себе мужа. Надежного, дабы не вздумал он Хаос отнять. Сильного, дабы смог вместе с ней разделять кровавые забавы. Умного дабы не заскучать. И взяла она горсть земли, шепот ветра и капли нескончаемого ливня, обвязала власом человеческим и бросила в пламя..."

Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе.

*примечание. В тексте в качестве единицы измерения расстояния неоднократно употребляется "скачок" равный среднему скачку лошади = 4,5 метра.

   Мальчишке было не более шести лет. Всего шесть. И уже такая сила.
   Пальцы начинали неметь и чуть покалывать. Лаер раздраженно отдернул руки, и мальчишка до того словно парящий на невидимых крыльях в локте над землей, мешком рухнул на неровный дощатый пол. Глаза закатились, худенькое тельце сотрясала мелкая дрожь.
   Откуда-то из-за угла печи всхлипнула его мать, удерживаемая мертвой хваткой свекрови. Лаер тяжело вздохнул и слепо зашарил рукой в пространстве в поисках хоть какой-нибудь опоры. Мужчина, отец мальчишки, с готовностью подставил плечо, мужественно сдержав стон боли от бесцеремонно сильного захвата руки.
   - Пить, - хрипло выдавил Лаер, с трудом удерживаясь на ногах.
   Свинцовая тяжесть заполнила тело, отдаваясь отвратительным набатом ударов сердца в голове. Вожделенная прохлада, плескаясь через края ковша, поданного до онемения перепуганной девчушкой лет десяти, приятно скользнула по полыхающему пищеводу. Лаер вытер рукавом дорожного плаща капли пота выступившие на лбу, мимоходом отметив мелкую прореху на перчатке, между средним и указательным пальцем.
   - Господин! - умоляюще простонала женщина возле печи, безумными глазами глядя на свое чадо, -Господин, позвольте... Пожалуйста!
   Лаер, все еще с неудовольствием глядящий на свою перчатку, перевел взгляд на мальчишку. Дрожь постепенно стихала. Лаер присел подле него, прищурился, пытаясь разглядеть следы столь рано проснувшейся магии, но увидел лишь большую брешь в ореоле. На месте зарождения неукротимой силы, отныне была пустота.
   Мальчишка не станет магом. Ведуном, пожалуй. К концу его жизни острые грани пробоины затупятся и позволят удержать немного магии.
   Лаер кивнул, с трудом поднимаясь на ноги. Мать тут же бросилась к своему сыну, заливая тонкую рубашку слезами и беспрестанно вознося благодарственные молитвы.
   - Извещение о зачислении в скит придет через полтора года. Разумеется, если вы того хотите. - Сухо напомнил Лаер, прикрыв глаза и устало и массируя переносицу указательным и большим пальцем левой руки.
   - Нет-нет. Он не будет зачислен в ваш... - мужчина резко замолчал, с трудом подавляя желание высказать наиболее распространенное среди народа название магического скита. - Скит.
   - Прекрасно, - заключил Лаер и повернулся к выходу.
   - Да благословит вас Алдор! - запоздало поблагодарил глава семейства.
   Лаер равнодушно покинул хижину, прекрасно зная, что селянин держит за спиной фигу, чтобы не дай боже, собственная благодарность возымела свое действие.
   Ночной ветер бесцеремонно швырнул Хранителю в лицо пригоршню прелых листьев, павшей горячей пылью в пяди от лица. Лаер не выносил грязи, не позволяя даже природе и ее капризам коснуться себя. Раздраженно повел головой, мысленно выплетая заклинание, и успокаивая тем самым безжалостный ветер на пять шагов по кругу. Хранитель удовлетворенно вздохнул и медленно сошел с крыльца.
   Его Смотритель, кутаясь в хлипкую куртку и держа под уздцы двух гнедых коней, терпеливо ожидал своего хозяина.
   - Все успешно, господин? - негромко поинтересовался Смотритель, помогая Хранителю забраться в седло.
   Лаер не удостоил его ответом, полностью погруженный в свои мысли. В большинстве своем мрачные. Он возлагал большие надежды на мальчишку. Его вспышка, его проявления силы, всполошившие карту неделю назад, весьма заинтересовали Лаера. С последнего момента обряда, прошло почти два года. Остался какой - то жалкий месяц. А он с остальными Хранителями все топчется на месте. Карта молчала, никак не желая раскрывать местонахождение людей с мощно пробудившейся магией. Атер, младший из трех Хранителей, уже начинал действовать на нервы своими опасениями отсылая многочисленные просительные письма, Лаер пока милостиво проявлял терпение.
   Ноктур, по доносам тайной стражи, все больше склонялся к мысли, что возможно им придется снизойти до питания этими жалкими вспышками магии, вместо того чтобы ждать Талант - неописуемый по мощности источник первородной энергии.
   Лаер брезгливо поморщился. Это все равно, что есть красную икру, а затем жевать березовые листочки. Да и для Лаера дело было даже не во вкусах. Он не мог себе позволить упустить Талант. Просто не мог.
   Лаер тронул коня пятками, пустив того рысцой, только сейчас осознав, что его Смотритель о чем то все это время вещал.
   - Что? - недовольно бросил он взгляд через плечо.
   Смотритель, худенький черноволосый паренек лет восемнадцати, наклонившись всем корпусом вперед и пустивший своего коня след в след за конем хозяина, восхищенно ловящий действие чудодейственного безветренного заклинания, сжался под давящим взглядом светло-зеленых, по-волчьи бледных глаз Лаера.
   - Господин, к северо-востоку отсюда карта зафиксировала новую вспышку магической активности. Хранитель Ноктур просил вас проверить, ведь мы находимся не так уж далеко...
   - Сколько? - сквозь зубы поинтересовался Лаер, останавливая коня, и с печалью глядя на змеящуюся нить дороги, уходящую в ровную линию ельника у горизонта.
   - Примерно триста скачков. Селение "Старые колки"...
   Лаера перекосило.
   - Триста - не так уж далеко? - Хранитель потянул поводья на себя, вынуждая лошадь остановиться, а Смотрителя взмокнуть от страха. - Ты согласился без моего ведома?
   - Господин... - прошептал Смотритель, обреченно зажмурившись. - Он же меня не спрашивал. Велел передать и все.
   Ленивые ублюдки. Нашли мальчика на побегушках. Привыкли, что все приносят на блюдечке. В последнее время среди простого люда гуляет имя лишь Лаера, Хранителя магии Иксилоны, главы магического скита Иксилоны и Ордена Полыхающей руки. Люди почти не помнят имен Ноктура Везильвийского и уж тем более Атера Мийского. Эти Хранители засели в своих позолоченных конурах, а Лаер бегает и ломает голову, и человеческие ореолы, в безуспешном поиске Таланта.
   До восхода оставалось шесть часов. Впрочем, Лаер торопиться не собирался. Развернув коня на северо-восток и съехав с дороги, Хранитель неспешно тронулся через степи. Как известно, самый короткий путь - напрямик.
  
  

"И возродился в том огне великий муж Алдором нарекшийся и подал он руку кровожадной Фесе, и облетели они ее владения со тьмами демонов своих ненасытных.

Алдор, видя мучения рода людского истязаемого нечестивыми порождениями Хаоса, сжалился и просил Фесу отпустить их. Разгневалась проклятая мучительница и молвила, что обратит и его в человека и отдаст на позабаву дитям своим. Не испужался ее великий Алдор, но затаил мысль об избавлении рода людского.

Призвал он нечестивых чад Хаоса, покуда Феса спала, и убиев их выковал из ледяных сердец меч, не знающий поражений. И согнал Алдор Хаос и прочертил в земле круг, да и проклял его. Тут же разверзлась бездна, и канул в нее Хаос. Затворил Врата той бездны великий Алдор, окропив кровью своей и землю, и круг порочный с бесчинствами тварей темных."

Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе.

   То, что и он засиделся в резиденции, изнеженный своим всевластием, Лаер осознавал каждые два часа, когда приходилось спешиться с лошади и брести сбивая сапоги впотьмах на буераках и поминая тихим злым словом извращенную фантазию Фесы и тугоумость Смотрителя.
   Последний, терпеливо сносящий проклятия на свою ни в чем не повинную голову, пытался задремать в седле. Хранителю он служил четыре года, и давно привык к столь специфическому обращению, беспрекословно подчиняясь иногда просто диким капризам хозяина. Но он хорошо платил. Семья Смотрителя не знала бед все четыре года. И ради этого стоило помучаться и подумать над тем, где среди ночи в пустыне достать две бочки воды, потому что хозяину приспичило искупаться. Или где взять пластину бирюзы вместо отколовшегося янтаря на мечи Хранителя, на окраине деревни помирающей от голода.
   - Все. - Лаер остановился, - разводи костер.
   То, что Смотрителю придется мучаться с кремнем, когда самому Хранителю достаточно взгляда чтобы вспыхнул к примеру, вон тот раскидистый дубок, Лаера как-то не волновало. Расседлав своего коня, и вытащив из чересседельной сумки небольшой, испещренный сложной вязью древнеиксилонских заклятий деревянный ларец, опустился на седло.
   Отпихнув носком сапога множество поломанных сучков, пожухлой листвы и травы Лаер поставил ларец на землю. Стянул перчатки, повернув сложное узорчатое кольцо с треугольным изумрудом на указательном пальце правой руки книзу, приложил камень к маленькой выемке в центре ларца.
   Лаер не выносил безделушки. Это кольцо-ключ, да и пожалуй знак Алдора на цепочке на шее, кои носили настоятели Храмов (знак того что Храм не имеет ничего против магов, а великий Алдор равно внимает всем чадам своим), в который Лаер заключил дюжину охранных заклятий, чтобы не болтался без дела - все что он носил из украшений.
   Хранитель ощутил липкие щупальца охранной магии, слепо скользящие через кольцо по его телу и осторожно касающиеся ореола. Лаер поморщился, сдерживая желание выставить блок от собственноручно поставленной на ларец охранной магии.
   Наконец, он признал хозяина, щупальца скользнули обратно, просочившись через порядком нагретое кольцо. Крышка с тихим щелчком откинулась, явив хозяину его маленькие секреты.
   Если снаружи ларец был длиной в две ладони и шириной в одну, то изнутри представлял почти сундук способный вместить рыцаря в боевых доспехах. Но Лаер предпочитал держать там совершенно иное: доклады тайной стражи, неофициальные распоряжения к совету Ордена, компрометирующие копии переписок высокопоставленных лиц при дворе Везильвии и Иксилоны, несколько украшений в связке - от золотых с элементами платины, до грубо сработанных из дерева, подрагивающие от скрытых в них колоссальных зарядов магии, шкатулка с ядами и противоядиями, шкатулка с редкими или исчезнувшими алхимическими ингредиентами, около полудюжины запрещенных книг, ну и еще много чего подобного.
   Лаер умильно улыбнулся, пробежавшись пальцами по амулетам, и распахнув крышку шкатулки с ингредиентами, вытянул несколько пузырьков. Достав деревянную плошку, на глаз отмерил и напевно зачитал заклинание, медленно смешивая содержимое ногтем мизинца. Жидкость из трех пузырьков, почти одинакового синеватого оттенка, едва покрыв дно, приобрела черный цвет. Вспенилась, с неясным шипением достигая краев чаши, но не смея коснуться пальцев Хранителя. Лаер недовольно нахмурил брови, думая, где же он ошибся. Заклинание он знал великолепно - даже при желании не сбиться. Вытяжка из яда иглобрюхой рыбы, настой запрещенной иглицы, и слезы самоубийцы. В расчете один к трем. О, Феса! Ну конечно! Лаер быстро пробежал в уме содержимое шкатулки с ингредиентами, и огорченно вздохнул. Четвертого ингредиента у него не было. С собой.
   Лаер откинулся на сумку, задумчиво отставив чащу, и тут его взгляд уперся в Смотрителя, смешно надувавшего щеки, раздувая огонь. А может и был. Надо проверить.
   - У тебя была женщина?
   Смотритель поперхнулся. И густо покраснел.
   - Ясно. Подойти ко мне. - Непререкаемым тоном приказал Лаер.
   Мальчишка в нерешительности поднялся и на несгибаемых ногах медленно приблизился к Хранителю.
   - Руку дай.- Лаер вытянул из-за голенища сапога небольшой легкий нож.
   Смотритель громко сглотнул, и обреченно зажмурив глаза, протянул тонкую бледную руку ладонью вверх. Лаер, предварительно натянув перчатки, мертвой хваткой зажал кисть Смотрителя в своих пальцах и требовательно дернул на себя, вынуждая Смотрителя пасть на колени перед собой, резко, но не глубоко полоснул лезвием по ладони. Мальчишка тонко взвизгнул и рефлекторно дернул руку на себя.
   - Трус. - Надменно бросил Хранитель, сдавливая кисть до хруста и склоняя кровоточащую ладонь над пенившейся чашей, тут же рассерженно заклокотавшей и сменяющей черный цвет на белый.- Пошел прочь.
   Смотритель, баюкая раненную руку, отскочил от Хранителя, отбежав на добрые десять шагов.
   Лаер приподнял чашу и опрокинул на землю, речитативом выплевывая заклинание и жадно всматриваясь в несмелые движения матово-белой жидкости, против всех законов не впитывающейся в землю. Тонкая струйка, наконец, прекратила хаотичные метания, решительно вытянулась стрелой прямо на позабывшего от удивления о раненной руке Смотрителя. Который тут же резко побледнел и в ужасе уставился на хозяина.
   Лаер сдержал рвущийся смех, ограничившись улыбкой, которая обычно пугала людей, но заметив, что его Смотритель вот-вот потеряет сознание от ужаса, миролюбиво заключил:
   - Значит, мы все же движемся в верном направлении.
   Пока Смотритель судорожно соображал, что речь идет о магической вспышке отмеченной Ноктуром, Лаер поднялся, щелкнув пальцами, возродил ревущий огонь, пожирающий куцые в чахнувшем костерке ветки и направился к дубу.
   Смотритель нерешительно тронулся вслед за хозяином.
   - Я свою нужду справляю сам. Сколько раз повторять? - остановил его грозный оклик Лаера.
   Бестолковый Смотритель. Как же он иногда раздражает.
   Лаер по привычке посмотрел по сторонам, остановившись у дуба. Ноктур выражал изумление длительностью службы этого Смотрителя у Лаера. Ведь их положено менять каждый год.
   Кукольные мальчики Ноктура сменяли друг друга посезонно. Уж слишком прихотлив был Хранитель Ноктур не терпящий не единого изъяна. Остановивший возраст в двадцать лет, навсегда остался смазливым юнцом, с глазами глубокого старика
   Атер, Хранитель девятнадцати лет, во всем старающийся походить на Ноктура, тоже заморозил свой возраст. Он бы еще и с удовольствием начал выполнять некоторые функции Смотрителей Ноктура, но тот был пока в своем уме.
   Позади хрустнула ветка. Лаер заправляя штаны, стал поворачиваться, прокручивая в уме арсенал наказаний для непослушного Смотрителя, когда до него донеслось, тихое утробное рычание.
   Волкодлак был огромным. Три локтя в холке, полскачка в длину, жаркая пасть с двойным рядом клыков и догорающие алым глаза. Тощее животное с редкими пучками сизой шерсти. Ему примерно лет шесть и осталось всего ничего. Почему-то в мыслях Лаера в этот момент возникло: "Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда". Собственно, вторая часть сего высказывания и имела отношение к волкодлаку. Эти твари ненасытны. Подобно волчьим стаям они охотятся семьей. Этот один, значит, почувствовал приближение своей смерти и ушел из нее.
   Волкодлак, пригнулся к земле, изготовившись к прыжку. Лаер выжидательно скрестил руки, и чуть склонил голову. Тварь прыгнула, Лаер выдохнул. Единый магический всплеск, перебивающий волкодлаку хребет еще в воздухе, подавляющий его звериное обличье вытаскивающий из недр сознания человеческую ипостась.
   Голый человек, неестественно, до упора откинувшись спиной на собственные ягодицы, рыча рухнул к ногам Хранителя. Цвет лица землист, седые лохмотья волос, грязное, худое, до невозможности морщинистое, тело. А ведь он не стар. Лаер присел, ни сколько не удивившись рукоятей мечей возникших у правого виска. Слуга тяжело дышал от быстрого бега и старался не смотреть на бесформенную рычаще-скулящую кучу у ног Хранителя.
   Лаер отвел пальцем рукояти мечей от своего лица, Смотритель заученно отошел на пару шагов назад от своего хозяина, с немым страхом и укором глядя, как взятый Хранителем с земли тонкий сучок, брезгливо откидывает длинную седую прядь с лица безумца.
   - Юнец, - презрительно заключает холодный голос Хранителя.
   Волкодлак в злобе вращая голубыми глазами, зло щелкает зубами, сплевывая красную пену, и трепеща всем телом.
   Смотритель подал меч в требовательно протянутую руку Хранителя, но Лаер вовсе не собирался облегчить смерть обезумевшему от боли человеку, он лишь отсек небольшую седую прядь, обмакнув самый кончик в кровь в углу рта волкодлака.
   Слуга почувствовал приступ тошноты и обеими руками зажал рот, несмотря на то, что только что переставшая сочится кровью ладонь, измазала все лицо.
   Перекинув ремень ножен через плечо, Лаер повесил меч за спиной, и, сжав белую прядь рукой в перчатке, пошел к месту стоянки,
   - Можешь добить его.
   Смотритель застыл, судорожно соображая, в какую сторону склониться. Невыразимо мучающегося волкодлака было жаль, но нанести последний удар выразительно оттягивающим пояс мизерикордом было страшно. Смотритель был прекрасно обучен фронту работ при поступлении на службу к Хранителю. И в уставе, который будущие Смотрители заучивали с самого детства наизусть, четко было сказано, для чего предназначен мизерикорд, и куда наносить удар. Теоретически Смотритель знал все превосходно, но сделать это практически ему предстояло впервые. За четыре года службы, Хранитель не единожды не предоставил ему возможность добить, обычно справляясь со всем сам.
   И Смотритель, испросив прощения и вознеся очистительную молитву, бочком обошел затихающего безумца, и пустился бегом к рыжеватому затухающему огоньку костра. Хранителя уже не было. Лишь мерный стук копыт его коня угадывался в ночной тиши.
   Лаер думал о том, почему на Иксилонский земле беспрепятственно расхаживает стая волкодлаков, когда маги - духоловы, призванные находить и убивать тварей ночи, за зря просиживают в Видэллском скиту. Но он обязательно это исправит.
   Видэлла - город-столица магии, находящаяся на стыке трех государств, возглавляемая Хранителями и вынашивающая скит, находилась отсюда примерно в шести днях пути.
   Брели долго, на привалы больше не останавливаясь. Наконец вдали показался высокий частокол. Лаер сдержанно ухмыльнулся.
   - Господин! Вот они! Вот они "Старые колки"! - восторженно возопил Смотритель, подпрыгивая на лошади и тыкая пальцем в видневшуюся в предрассветной дымке полоску селения.
   Лаер раздраженно вскинул ладонь, посылая легкий магический импульс в сторону Смотрителя, которого тут же скинуло с лошади и протащило по земле со скачок.
   - Учись вести себя не как жалкий раб, а как достойный слуга достойного господина, - ледяной голос Лаера разрезал прохладный утренний воздух с легкостью наточенного ножа по маслу. Даже конь прижал уши.
   Лаер неспешно выезжал на узкую дорогу, с омерзением чувствуя, как прохладная роса оседает каплями на одежде. За ним, с видом побитой собаки тщетно счищая с куртки налипшие комья грязи, угрюмо брел Смотритель, мысленно горячо желая катиться своему хозяину Фесе под хвост. Он даже был готов пожертвовать свои жалованием, поскольку знал, что воспоминания о мучавшемся волкодлаке еще год будут преследовать его, а ушибленная спина будет напоминать о себе с месяц.
   Лаер, завидев, как отворяются ворота, и выходит огромное стадо коров, подгоняемое сухими щелчками кнута пастуха, невольно заставил коня идти рысью.
   Пастух, увидев фигуры на тракте, целеустремленно двигающиеся по направлению к селу, не торопясь поехал навстречу.
   Подъехав ближе и разглядев Лаера, бородатый с проседью пастух резко побледнел и, соскочив с лошади, согнулся в глубоком поклоне. Лаер автоматически улыбнулся, наблюдая, как медленно и нерешительно исподлобья косится на него пастух. Хранителю, привыкшему к лицемерному уважению, эти уже привычные действия порядком наскучили.
   Поначалу, когда он только осознавал свое могущество и власть, показные признаки почтения вводили его в злорадный восторг - как бы его ненавидели или боялись, всегда были вынуждены сгибаться в поклоне. Затем приятная привычность - "ну да, да, теперь поговорим", и наконец, равнодушие - "вас самих это не утомило?".
   Его всегда ждало почтение, бесплатная еда, ночлег, услуги лекарей, кузнецов, портных, где бы он не оказался. Но Лаер всегда предпочитал заплатить, ибо считал эти лицемерные и вынужденные услуги подаянием для сирых и убогих.
   К тому же это не было собственной инициативой людей, а порядком введенным правителем.
   Этот малограмотный сброд просто не способен оценить всего величия Хранителей, да и все еще сказывалось бывшая идеология Храмов, которым, увы, доверяли больше, нежели просвещенным умам - магия зло, причина Первой войны, уничтожившей два государства, обратившей в рабство еще одно.
   Когда Орден Полыхающей Руки перекупил Высший Совет Храмов, заставив их вещать о том, что и магии есть место в жизни, простой люд мало-мальски начал относится проще к магам, иногда снисходя до их услуг. А не вырезая всем скопом под истошные визги храмовников ту семью, в которой родился одаренный в магическом плане ребенок, как это было прежде.
   Как часто случается после войны, у людей не оставалось ничего кроме веры, и Храмы, конечно, этим воспользовались. Брали за очистительные молитвы, причастия и прочие услуги они совсем мало, да и у кого тогда были средства? Но просителей было много. Слишком много. Тех, кто обвинял резкий всплеск пробуждающейся магии в начале войны.
   На самом деле все было гораздо проще, один из бастардов правителя Везильвии обнаружил в себе недюжинный магический талант, собрав банду таких же отморозков, решил совершить переворот у престола. Убил и правителя и его законного наследника, а поскольку бастард был от высокородной дамы из Мии, соседнего государства, то придворные интриганы немедленно подняли шумиху на предмет захвата престола Везильвии мийским магом.
   В Мии на тот момент очень некстати ввели статут о разрешении магам занимать высокие должности при дворе, и тут такой скандал. Правительница Везильвии, теперь уже безутешная вдова, на горячую голову, снарядила армию, отослав на земли Мии. Иксилона, связанная грабительскими торговыми контрактами с Везильвией вынуждена была выставить несколько полков от Ордена Полыхающей руки - тайного военного объединения, готовившего людей для убийств по политическим наводкам.
   Но Везильвия не ограничилась торговым шантажом Иксилоны, пригрозив Кхарии, маленькому государству расположенному на островах, отделяемых от Везильвии проливом, экономической блокадой и тоже заставила воевать на своей стороне.
   Мия посчитала постыдную покорность дружественной Кхарии предательством, и, принудив встать на свою сторону несколько мелких государств, названия которых сейчас уже никто не помнит, ринулась в атаку, предварительно создав несколько десятков объединенных магических отрядов. Кхария пала сразу. Правитель Мии пленил правителей Кхарии, и целую страну обратил в рабство.
   Кровь лилась рекой. Везильвия тут же переняла идею магического вооружения. И началось то, о чем с содроганием вспоминали свидетели, о чем сейчас гадают современники. Бесчисленные магические столкновения пробудили гнев матери-природы. И пали под землю две трети полей сражений, разгневанные моря смыли столкновения флотов. Бесчисленные магические следы и волнения разбили оковы смерти, и мертвые перестали быть мертвыми...
   Тогда явился первый Хранитель - предок Ноктура. Он остановил семитысячное сражение магов. Поглотив их силы. Заставив преклониться перед собой и воззвав к их разуму, приказал оставить резню людям.
   Бои прекратились. На свет родилось новое объединение - магов. Не способных ни на что, кроме разрушений. Все еще помнящие горячие обиды и заживающие раны. Вспыхивали кровавые бунты не желавших подчиняться везильвийцу. И тогда появились еще два Хранителя, мийский и иксилонский соответственно.
   Ну а когда Мия вынуждена была капитулировать, отдав по контрибуции часть своих земель, Храм стал пожинать горестные плоды войны. Людям нужен был виноватый и с подачи Храма, им стало объединение магов. А Хранители - наместники Фесы на земле. Со столь долговременной ненавистью бороться было трудно. И лишь спустя почти восемьдесят лет после подкупа Совета Храмов, который удался всего две сотни лет назад, ненависть стала сходить на нет. Люди по-прежнему не любили магов, предпочитая увечье магических способностей, и искренне веря, что лишь так можно попасть в чертоги Алдора, а не за врата Фесы после смерти. Глупые, наивные люди...
   Лаер стряхнул липкую дымку воспоминаний далекого первого года образования, и со скукой посмотрел на пастуха, тут же отводящего взор влево, и сжавшего фиги за спиной.
   - Скажи, как сие селение именуется? - сухо обратился Лаер к мужику.
   - Колки. - Грустно сообщил пастух бледному лунному серпу.
   - Старые? - Пытливо уточнил Смотритель, выглядывая из-за зада лошади Хранителя.
   Пастух неодобрительно посмотрел на него и кивнул. Лаер глубоко вздохнул, и мысленно проронив формулу, царапнул длинным ногтем мизинца себе по нижней губе. Смотритель замычал, и в страхе покосившись на гордую, прямую спину хозяина торопливо спрятался за своим конем, безуспешно пытаясь разодрать задеревеневшие губы. Пастух, окончательно утвердившийся в скудоумии слуги Хранителя, с тоской посмотрел через плечо на разбредающееся стадо безопасных коровок.
   -Я не задержу тебя более, просто ответь мне на один вопрос: есть ли в вашем селе чадо, али юная дева иль юноша, с недавних пор ведущий себя престранно?
   - Вы о волшбе? - кажется, с облегчением спросил пастух.
   - Да, о магии, - веско поправил Лаер.
   - Так это... есть! - Пастух, напуганный тоном Хранителя, неопределенно махнул рукой в сторону распахнутых ворот. - Есть! Раорская доча недавно того... Ну вы понимаете.
   - Понимаю, - кивнул головой Лаер, в которой раз подивившись дивной манере селян изъясняться. Как будто он, Лаер, лично знаком со всякой селянской швалью.
   - Где живет? - поняв, что пастух от страха лишился возможности соображать, вон ноги как трясутся, уточнил Лаер.
   - Как въедете, третий дом по левой стороне. У него кузница еще. Увидите. - Пастух торопливо бегал глазами по сторонам, сминая пальцами кожаный ремешок узды, и кашлянув, добавил умоляющим тоном, - а можно я пойду?
   Лаер выдержал пару упоительных мгновений, когда пастух от затянувшейся паузы едва сознание не потерял, и милосердно кивнул. Впервые видя как человек способен тащить упирающеюся лошадь.
   Тихо рассмеявшись, Хранитель, спешившись, пошел по дороге, с легким удивлением обходя две широкие борозды оставленные скакуном пастуха. Конь Лаера, по инерции побрел вслед за всадником, не дожидаясь, когда Смотритель перехватит его под уздцы. Пастух, истерично щелкая кнутом, в рекордное время, сгрудив стадо в один большой табун, быстро-быстро повел его в ближний подлесок, за которым начинался луг.
   Обоняния Хранителя достиг специфических запах скота, от приподнятого настроения не осталось и следа.
   Скинув в едва успевшие подхватить руки Смотрителя плащ, и подняв ворот рубахи, Лаер вытащил из чересседельной сумки куртку из коровьей кожи, и поверху на спине расположил крест-накрест кожаные ножны. Мечи были из темного металла. Не крашенного, а именно темного. В длину два локтя, обоюдоострые, в сечении с симметричными широкими долами. Лезвия с гардой и хвостовиком словно вырезаны из цельного куска необычного металла. Вырезаны изумительно точно и красиво талантливой рукой мастера. Рукоять отделана белой костью с кожаными и деревянными вставками, сразу видно, что мечи на заказ подгоняли под руку хозяина. На самом кончике лезвий были вплавлены тонкие пластины бирюзы. Необычайно тусклого оттенка... Почему? Ответ может дать и ювелир и кузнец - клинки давно не обагряла кровь.
   Не сказать, что Хранителям запрещалось использовать оружие, зачастую в этом не было необходимости, но Лаер любил свои мечи. Как и любил все вещи дорого или трудно ему доставшиеся, а таких было не мало. И чем сложнее было получить предмет, тем алчнее его желал Лаер.
   Смотритель грустно плелся вслед за хозяином, прекрасно осознавая, что говорить он в ближайшую неделю точно не сможет.
   Лаер насчитал третий дом слева, оказавшийся обветшалой, с продавленной крышей и прохудившейся стеной тронутой копотью недавнего пожара хибарой. Покачав головой, повернулся к дому напротив.
   Добротному двухэтажному строению с прилегающей кузницей.
   Без труда перемахнув через невысокую ограду и шуганув пару-тройку куриц, взбежал по крыльцу, требовательно застучав в дверь.
   Почти тут же распахнувшеюся. На Лаера уставился грузный немолодой бородатый мужчина, с опухшими от недосыпа глазами.
   - Чего тебе надоб...- грозно начал он, подслеповато щурясь в предрассветной мгле, и не признавая Хранителя.
   Но тут дом огласил истошный вопль, и почти сразу от упругого магического хлыста содрогнулись стены. Лаер не церемонясь, отодвинул мужчину в сторону и быстро вошел в дом. Взлетел по лестнице, физически ощущая упругие толчки магии в грудь, и боясь поверить...
   Комната в самом конце коридора. Лаер почти бежал, не слушая топот торопливых шагов и проклятия в след. Видя только эту приоткрытую дверь, сочащуюся магией.
   Пинком распахнул ее, хищным взглядом окинув комнату. Он понял все почти сразу. Поверил далеко не сразу.
   Талант. Ноктур, пожри его Феса со тьмами детей своих, оказался прав. Все, что видел Хранитель- сгусток энергии. Живой, постоянно меняющейся, мгновенными выпадами пронзая пространство сотней граненых лучей. Смотреть на Талант было невыразимо больно, однако без возможности отвернуться. Как на солнце, когда не в силах отвести взор. Лаер сморгнул, раз, два, стряхнул с ресниц хрустальные капли выступивших слез, ощущая прожигающую боль в глазах, и заставил зрение перестроиться на человеческие возможности.
   На мгновение показалось, что он ослеп. Но спустя еще пару секунд, он понял, что только занимающийся рассвет за окном просто не в силах осветить всю комнату. А там, где находился Талант - дрожащий, постанывающий комок, который заходясь в рыданиях обнимает женщина, не обращающая внимания на присутствие чужака. Зато бородатый мужчина очень хорошо обращал. Он неведомо в который раз, дергая за куртку Хранителя обеими руками, пытался сдвинуть с места Лаера, словно бы приросшего к полу. Над ним вился шмелем мычащий Смотритель, просительно отрывая его руки от куртки Хранителя.
   Лаер полностью поглощенный Талантом, не обращал на мышиную возню у себя за спиной никакого внимания. Он медленно и плавно двинулся к постели. Заплаканная женщина подняв лицо, изумленно охнула, мгновенно признав в чужаке Хранителя. Неуклюже сползла с постели и, рухнув на колени, громко заверещала:
   - Спасите, господин Хранитель! Заклинаю вас Алдором, спасите!
   Лаеру невольно резануло ухо имя божества, и он негромко приказал:
   - Все прочь.
   Комната опустела почти в тот же момент.
   Лаер опустился на самый край широкой кровати, не в силах оторвать взора от сжавшейся в комочек фигурки повернутой к нему спиной и коснулся обнаженного девичьего плечика, с наслаждением почувствовал сладкую боль пронзившую руку до самого плеча. Ошибки быть не могло.
   Талант найден! Торжество прорвалось тихим змеиным шипением сквозь плотно сжатые зубы. Голову вскружил сладкий миг блаженства. Невероятно быстрые удары сердца слились в один непрерывный гул. Онемевшие пальцы сжали простыни с такой силой, что послышался треск рвущейся ткани. Лаер трепетно втянул носом воздух, чувствуя, как покалывает каждую клеточку тела ощущение присутствия столь мощной магии.
   Он понял сразу - не отдаст. Он не отдаст Талант Хранителям. Он изопьет его сам.
   Это он в течение полугода почти еженедельно выезжал в такие непроглядные трущобы, о существовании которых доселе и не подозревал. Это он закрыл сто шестнадцать магических вспышек, каждый раз почти теряя сознание от усталости и слушая проклятия в свой адрес. Это он ломал голову, как заставить карту обнаруживать сильнейшие вспышки магии, а не все сразу. Это он не спал несколько суток подряд, добираясь до своего очередного поражения. Это он нашел Талант. Это его Талант.
   Хранители лишь сидели и ждали, печально сетуя, что, похоже, придется затянуть пояса.
   - Я тебя никому не отдам,- с мрачным торжеством пообещал Лаер.
   Ответом ему был лишь стон.
   Сколько ей? Лаер с жадностью вглядывался в силуэт. Семнадцать? Меньше? Вспышка произошла слишком поздно, и ее мощь раздавит сознание. Лаер прошептал короткую формулу. Даже не вкладывая в нее свою магию. В присутствии Таланта, его могущества, ищущего хоть одну лазейку, заклинание подействовало с сокрушительной мощью. Вместо того, чтобы показать нить смерти Таланта, она в подробностях изложила всю ее жизнь, и растворилась прежде чем алчный взор Хранителя сумел прочесть нить судьбы. Слишком длинной. Она не умрет?
   Лаер задумчиво нахмурился. Он изопьет ее сейчас, и что? И дождется, пока ослабнут Хранители, оставшиеся без Таланта, чтобы прийти и завоевать престол? Нет. Он будет выглядеть тираном. Люди подчиняются таким не охотно, оппозиции, бунты и прочее... Сплошная головная боль.
   Лаер послал короткий импульс по своей руке раздвигая шипящую охранную магию, нежно коснулся водопада каштановых волос, пробежался пальцами по шее, плечу, спине.
   Нет. Он поступит иначе. Хранители будут благодарить его за найденный Талант, и падут в обличающем позоре. Действовать тонко и предусмотрительно. Это будет забавно.
   Лаер улыбнулся. Восторг и торжество снова затопили разум. Он был счастлив. Нужно запомнить этот момент. Обязательно запомнить.
   Лаер позвавший Смотрителя, негромко, абсолютно контролируя свою силу, выговаривал форму заклинания. Он не сомневался, что безмерная мощь Таланта, истерично ищущая выхода, раздавит его, как только он попробует ее укротить. Нужен кто-то, у кого магический резерв значительно ниже.
   Смотритель, обливаясь холодным потом, вычеркивал углем на бревенчатой стене вязь заклинаний. Откинувшись на кровати, согреваемый мерной пульсацией Таланта, и припоминая ритм и ударения Лаер, описывал защитные руны и охранные символы.
   - Аккуратнее, тупица беспалая. - Зло рыкнул Хранитель, когда дрогнувшая рука Смотрителя смазала завиток, лишив заклинание ровного контура.
   Смотритель, судорожно выдохнув, торопливо стер рукавом половину заклинания и аккуратно начал воспроизводить по памяти.
   - Так... - Лаер придирчиво осмотрел безупречные строки, ровные древнеиксилонские символы. - Сойдет.
   Хранитель, не ослабляя охранной пелены, аккуратно перевернул девчонку на спину. Прикосновение к ней жгло, даже сквозь его защиту. Поднял дрожащие веки. Ее глаза закатились. Хранитель тихо выругался. Ну и как он узнает, чиста она или нет?
   - Теперь мизерикордом по ладони. Не таращ глаза, а то без них останешься. - Не поднимая глаз от лица Таланта, приказал Хранитель. Молодая, но уже стара для вспышки. Интересно, почему сила в ней пробудилась? Удивилась, испугалась, расстроилась?
   Лаер чуть насмешливо наблюдал как Смотритель аккуратно, распахивая в немом крике рот, проводит лезвием по поджившей ране. Идиот. Нужно резко ударить по ладони, боль будет слепяще-паралитическая, но сразу пойдет на убыль, чем вот так мазохистки вспарывать свежую рану.
   Багровая капель часто забарабанила по полу. Лаер прикусил губу, сдерживая хищную ухмылку.
   - Теперь приложи к руне Истока. - Кивнул он на стену.
   Смотритель подчинился. Вокруг запели голоса. Более древние, чем само время. От иссушающего разум множащегося, сухого тембра мучительно хотелось кричать. Голоса звали Талант, стонали, чуя невинную кровь, и молили, молили Хранителя о пощаде. О разрешении вкусить сей бесценный дар. Лаер прикрыл глаза, сдерживая вскрик наслаждения разлившегося по телу, отталкивая пелену молитв. Почти в тот же миг сила Таланта устремилась к обманке. Врезалась в нее, пришпилив ладонь заходящегося в немой болевой истерике Смотрителя к стене. Вспыхнула голубым пламенем вязь заклятия, прекращающая действие руны Истока, предназначенной для остановки, перед рывком вперед. Остановила ровно на середине. На этой самой остановке перед рывком.
   Сила Таланта бешено забилась у руны, усиливая действие древнеиксилонских порабощающих символов. Голоса отчаянно взвыли. Лаер чувствовал эту соблазнительную ослабленность Таланта. Искушение невероятной силы, и все это на расстоянии вытянутой руки, вот в этом хлипеньком тельце, изгибающемся до хруста в позвоночнике.
   - Формула отречения от данной клятвы, идиот. Или ты хочешь остаться без руки? - с трудом поборов соблазн, произнес Хранитель.
   Смотритель распахивал рот не в силах произнести ни слова - магия Хранителя все еще плотно опечатывала его губы.
   Сообразит или нет? Лаер заложил руки за голову, с легкой полуулыбкой наблюдая за Смотрителем. Ревущая, сопротивляющаяся сила Таланта сбила его с ног, без возможности подняться, вывернув руку под неестественным углом, и он, всхлипывая от ужаса и боли, беззвучно шевелил губами. Похоже, не сообразит. Феса, нужно будет сделать запрос на нового Смотрителя.
   Лаер, находясь в некоторой степени раздражения от бестолковости своего слуги, склонил голову, нахмурив брови. Смотритель, наконец, осознав, как избавиться от подчиняющих оков Таланта, с размаху окунул здоровую руку в накопившеюся лужу собственной крови из развороченной руки и, выворачиваясь, как марионетка с защемленной конечностью, размашисто выводил кровью вязь заклятия. Стена осыпалась обжигающей крошкой. Руна зависла в воздухе, загоняя бушующую силу Таланта глубоко внутрь девичьего тела, и все еще держа в плену руку Смотрителя, жадно облизнула ладонь исцеляющим пламенем, затем полыхнув, исчезла, оставив лишь сизый дым, повторяющий ее контуры.
   Лаер заинтересовано приподнялся, вынужденно признавая, что его слуга не так уж безнадежен.
   А еще признавая, что совершил невероятную подлость по отношению к Хранителям, и самым надежным образом обезопасил себя - опечатал Талант невинной кровью через родовые заклятия. Теперь снять их сможет только он.
   Лаер повернулся с торжествующей улыбкой к Таланту. Коснулся взмокшего лба, отметив, что перчатки все равно выбрасывать, и констатировал что девчонка всего лишь без сознания. А знак руны Истока на символике рода Лаера, медленно тает на ее висках.
  

"Проснулась Феса оттого что не слышала крика боли рода людского, и поняла что не слышит и детей своих. Разгневалась она и, призывая Алдора, пронеслась над землею многострадальной.

И нашла она Алдора в Земле Красной, кровью Избавителя пропитавшейся. И увидала она детей своих, и, гаркнув, что раненный ворон кинулась к бездне. Протянула руку к жадным и ужасом объятым детям, да те и втянули ее в бездну.

Но прокляла она Алдора, прежде чем он Врата закрыл мечом своим, сразив главы чудовищам, коим выбраться удалось. Обрекла она его на смерть верную, неизбежную да скорую. Но понимал Алдор, что люди погибнут на землях опустошенных и, превозмогая боль, пошел он к человеческим селениям."

"Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе".

   - Господин Хранитель, неужели это так необходимо? Быть может мы могли бы вызывать иногда мага, чтобы он подновлял заклинание? - горячо шептала женщина, оглаживая влажные волосы Таланта.
   - Если вы ей желаете, смерти, то пожалуйста. - Равнодушно повел плечом Хранитель, оглаживая манжеты свежей хлопковой рубашки. - Заклятие накладывал я, и оно не имеет ничего общего с рядовыми заклинаниями магов. Ваша дочь необычайна, и травмировать ее грубой магией есть кощунство. Бриллианты требуют качественной огранки, а не кустарной обработки.
   Женщина замучено поглядела на Смотрителя больше схожего с живым трупом, чем с человеком.
   - У меня нет времени. Вы отпускаете свою дочь в скит? - Лаер тяжело посмотрел на женщину.
   Разумеется, это все формальность. Он заберет отсюда Талант, ни смотря не на что.
   - Я...
   - Ты вещи собрал? - мазнул взглядом Хранитель по бледному до прозрачности Смотрителю.
   Тот ограничился слабым кивком.
   - Коней поменял?
   Снова кивок.
   Лаер вопросительно приподнял бровь, глядя на женщину.
   Разумеется, она согласилась, наивно полагая, что Хранитель сопроводит ее дочь в скит, где ту научат справляться с магией.
   - Но вам придется обождать. - Печально заключила женщина, кивнув на дочку, все еще находящуюся без сознания.
   Хранитель пересек комнату в два шага, склонился над Талантом, прочертил на лбу ногтем мизинца слабо светящуюся формулу пробуждения и выдохнул краткий импульс. Талант тут же открыл глаза. Серебристо-серые.
   Лаер удовлетворенно улыбнулся, прочитав по радужке знамение таящейся силы. Не обращая внимания на испуганно расширившиеся зрачки, и спешное натягивание одеяла до самого подбородка.
   Лаер поднялся и покинул комнату, позволив, наконец, измучившейся матери остаться с дочерью. В каминной зале Хранителя и Смотрителя ждал запоздалый ужин. Хозяин дома, с которым все было обговорено и условлено, руководил восстановлением обвалившейся стены. Лаер тяжело опустился на стул, и, отодвинув тарелку, опустил локти на стол и на сцепленные пальцы положил подборок, устало выдохнул. Сегодня он должен тронуться к Видэлле. Он, и его Талант. Еще столько предстоит сделать. Но теперь, когда самое сложное позади, будущее не страшит его. Лаер всегда получал то, что хотел. И он впервые за несколько месяцев вздохнул свободно.
   Сзади незримой тенью встал Смотритель
   - Садись уж убогий. - Пнув под столом ножку стула, позволил Хранитель.
   Слуга пряча глаза послушно опустился на стул. Смотритель с тоской покосился на столовые приборы, супницу, еще теплые ломти отварной говядины, и обреченно вздохнув, прикрыл глаза, чтобы в следующий момент умоляюще посмотреть на Лаера и в просительном жесте прижать ладонь к губам.
   Хранитель утомленно усмехнулся. Этот день отпечатается в его памяти началом головокружительного влета, можно позволить себе несказанную слабость - снисходительность.
   - Осознал, учел, вбил в память?
   Смотритель поспешно закивал, не веря, что так легко отделался. Лаер снял след заклинания великодушным взмахом руки. Смотритель бочком, каждую секунду ожидая гневного окрика от прикрывшего глаза, но всевидящего хозяина, выпятился из комнаты.
   Зала опустела. Хранитель пропустил момент, когда его умом завладела сонная нега, пропустил момент, когда его силы, улучив миг сладкого оцепенения, сыграли с хозяином в свою любимую жуткую игру. Погрузив Лаера в кровавые недра будущего или прошлого. Возможного или вымышленного, но чрезвычайно реалистичного.
   Ужасно чувствовать себя беспомощным. Позорно чувствовать свою смерть и не пытаться ничего сделать. Лаер не видел ничего. Почему? Потому что перед глазами встала непроглядная багровая пелена. И здесь, в месте, где он имел право лишь чувствовать и наблюдать, у него не было воли распоряжаться собственным телом. Он знал, что сейчас умрет. Даже знал, почему. Потому что его сознание терзало что-то темное, чуждое, ломающее волю и силу. И магии не было, это нечто жадно ее пожирало. Ощущал под коленями странный горячий пепел, во рту - привкус крови и пыли, и свой пустой ореол. Безвольно повисшие вдоль замершего туловища руки. Но не мог ничего поделать - это ни его мир. Ни его время. Ни его сознание. Он лишь наблюдатель. Слепой наблюдатель. И тут это случилось.
   Нечто поглотило его сознание полностью...
   - Нет!- яростно прорычал Хранитель, в порыве опрокидывая стол единым взволнованным магическим импульсом.
   Он умрет на коленях. Зная, что его сейчас убивают. Трусливо убегающий от битвы за собственное тело, внутри своего же сознания. Как жалкий раб. Без магии...
   - Нет.
   Совершенно невыразительный бесстрастный голос - Лаер взял себя в руки. Он не может умереть. Его нельзя убить. Он позаботился об этом много лет назад, уже мальчишкой осознавая, что никому и никогда не позволит прервать свою жизнь. Лишь в единственном и исключительном случае его запечатанная нить жизни возможно подастся смерти - если он не изопьет Талант. Но это исключено, скорее рухнет мир, нежели он остановится на пороге.
   - Господин? - приоткрыв дверь, негромко позвал хозяин дома.
   Заметив жуткий беспорядок на полу, жирную жижу быстро впитывающеюся в дорогой визильвийский ковер, он изумленно вскинул глаза на брезгливо перешагивающего это безобразие Лаера.
   - Мы отправляемся утром. - Непререкаемым тоном сообщил Хранитель, шире распахивая дверь и проходя мимо хозяина дома.
   Это не видение. Это исключено. Это лишь злая шутка собственного подсознания. Лаер раздраженно тряхнул головой, вынырнув из удушающей тоски дома на по-зимнему прохладную улицу. Оглянулся. Вдали, за частоколом, путаясь в когтистых ветвях подлеска, догорал багрянцем закат, кутающийся в облачка пара выдыхаемых Лаером.
   Холод медленно скользил под рубашку, пробуждая на руках и спине мурашки. Мелькнула соблазнительная мысль сейчас же отправиться в Видэллу, но Лаер сунув ладони в карманы и быстро сбежав по крыльцу, выкинул ее из головы.
   У коновязи, подле входной калитки, стояли два поджарых жеребца. Караковых. Лаер протянул ладонь, не особо обратив внимания на то, как животное пугливо отдернуло голову, насколько позволяла привязь. Земные твари не любят носителей магии. Привыкнет.
   Лаер грубо ухватил жеребца за ноздри. Конь всхрапнул и попытался укусить Хранителя, но тот резко дернул морду животного вниз, чувствуя упоительное тепло брызнувшей крови на свою руку. Конь дико заржал, забил копытами.
   - Люби меня. - Тихо приказал Хранитель.
   Конь оцепенел. Громкое храпящее дыхание и сильно бьющая струя крови. Лаер отчетливо видел, как его магия ищет брешь в ореоле животного, как вгрызается в нее, корежа чувства и воспоминания. Длинные пальцы сильнее сжали мягкие ткани ноздрей, прорывая их до костяной пластины. Разум коня вскипел. Огромные влажные глаза расширились от боли.
   - Люби. - Выдохнул едва слышно.
   Боль уступила лидирующие позиции внушению. Окончательно. Кровоточащие лоскуты порванных тканей, пенящаяся кровь не могли исказить безумного наваждения проступившего в глазах жеребца. Лаер разочарованно отпихнул ластящуюся морду животного, с отвращением обтерев окровавленные пальцы о густую, ухоженную гриву. Не стоило и надеяться на что-то из ряда вон выходящее - еще ни одно живое существо не выиграло схватку с магией Хранителя. Лаер задумчиво пошел обратно.
   Он слышал, что Ноктур однажды не смог подчинить разум очередного кукольного Смотрителя, отчаянно влюбленного в свою невесту. Мальчишка был весьма недурен собой, и этим объяснялся выбор Ноктура, но магия Хранителя дала сбой. Юный Смотритель все так же противился воле хозяина. Что с ним стало, Лаер не помнил. Что-то банальное - Ноктур не любитель долгих экзекуций. Он, как и Атер любитель шика, роскоши, удобства и простых решений.
   Лаер неодобрительно усмехнулся, чувствуя за спиной тихо идущего Смотрителя. Все видел. И жалко зверушку. Идиот. Себя жалеть надо, а не тварей. Сказал бы спасибо судьбе, что четыре года назад взгляд именно Лаера упал на него. Если бы Ноктура, то валялся бы ты сейчас в подворотне, изгрызенный струпьями с переломанным ореолом, просящий милостыню, и отчаянно надеющийся что кто-то тебя узнает, и скажет о том кто ты, где ты, и что с тобой случилось.
   И это в лучшем случае.
   В доме царил полумрак. Прямо против входа, резная арка гостиной светилась уютным рыжеватым светом камина. Хранитель остановил своего слугу скупым взмахом руки и по-змеиному тихо и плавно двинулся к проему.
   Они окружили его Талант словно коршуны. Пичкают в него еду, кутают в одеяла и беспрестанно сюсюкают. Сборище блаженных. А девчонка подрумянилась. И серебряный взгляд тяжел - чувствуется заключенная сила. Лаер испытал сладкую дрожь в руках. Она безумно его влекла. Все равно, что перед человеком целый день блуждающим в жаркой пустыне поставить закрытый кувшин с желанной водой, а человека предварительно связать. Заставить есть песок. Дать подержать в ладонях упоительно прохладный кувшин, и выплеснуть ему под ноги.
   Пытка. Лаер прикусил губу, наслаждаясь каждым мгновением сладкой боли. Чем больше терпения, тем приятнее результат. Он ждал больше полутора лет. Подождет еще несколько дней.
   Она заметила его первой. Зрачки испуганно расширились. Разумеется, она видела не то, что видели обычные люди. Она узрела вместо коротко стриженого блондина с хищно заостренными скулами, волчьими глазами и бледной кожей, темный силуэт окутанный сложной трескучей черными искрами вязью древних заклятий, с засасывающей гипнотической бездной глаз, с ореолом напоенным пугающе смертоносной силой, с рванным шрамом уродующим левую щеку, правой рукой с отсутствующей кистью, а на левой не хватает двух пальцев.
   Хранитель дал впитать свой истинный образ ей в память, прежде чем поставить заслон, явив под ее взор свой привычный облик. Разумеется, шрам тут же исчез и руки стали полноценными, а в глаза можно было посмотреть без страха умереть от разрыва сердца.
   Лаера заметили остальные. Мать, трое слуг, нянюшка и высокий юноша благородной внешности. Они изумленно застыли, боясь даже громко вдохнуть, не то что шелохнуться.
   Она нашла в себе силы подняться и идти к Хранителю. Уцепившись за руку того самого юноши с трудом приподнимаясь. Храбрая девочка. Даже скорее глупая. Хранитель выжидательно выгнул бровь, скрещивая руки и опираясь плечом о косяк. Она все еще слаба. Походка не твердая. Взгляд блуждает по сторонам, но старательно цепляется за Лаера.
   Она со своим провожатым остановилась в шаге от него. Лаер снисходительно смотрел на девушку. И тут оба отвесили глубокий благодарственный поклон. Хранитель удивленно слушал лепечущий поток благодарностей во имя Алдора.
   - ... Да и снизойдет на вас, благословенный господин Хранитель, милость Властителя нашего... - Громогласно оповестил юноша.
   Уголок губ Хранителя издевательски приподнялся. Надо же... Его благословят самим именем Алдора. Лет пятьдесят назад люди скорее бы удавились, нежели посмели в присутствии мага, и уж тем более Хранителя поминать пресветлое имя божества. А этот, глянь, еще и в глаза смотрит. Моргает, как собака, и смотрит. Смоленые кудри до плеч, россыпь веснушек на лице, большие ясные карие глаза. Высок, почти одного роста с Хранителем, широкоплеч, но весьма юн. Не больше двадцати лет. Муж Таланта? Брат? Жених?
   Хранитель скользнул взглядом по зардевшейся, прячущей глаза девчонке, вцепившейся в локоть юноши.
   - Я Милитар, сын Ктоура, и суженый Уны. И благодарю вас, почтенный, за столь великодушное деяние как избавление от сей напасти...
   Уна. "Дарованная" со староиксилонского. Странное имя. Лаер скользнул беззастенчивым взглядом по фигурке Таланта, не слушая хвалебные речи юнца. На полторы головы ниже, каштановый водопад волос, тяжело ложащийся на узкие плечи, укутанные в теплую шаль. Платье из темно-синего батиста свободного покроя, перехваченное на талии кожаным ремешком, только подчеркивало миниатюрность девчонки.
   - Как ты себя чувствуешь? - поинтересовался Лаер, прерывая суженного на середине.
   - Хорошо. - Тихо ответила она, все также не поднимая глаз, и торопливо добавила, - спасибо!
   Лаер усмехнулся. Уши Таланта запунцовели. Забавная. Юнец неловко кашлянул.
   -Может, тебе прилечь? - ласково обратился Милитар к девушке.
   Та, помедлив, кивнула. Ближнее окружение тут же взяло ее в оборот и едва ли не на руках вынесло из комнаты.
   Лаер прошел вглубь комнаты, равнодушно мазнув взглядом по растерянному Милитару, и опустился в кресло перед камином.
   - Господин Хранитель... - Юнец нерешительно приблизился к нему и, взяв с каминной полки деревянную безделушку, нервозно вертел ее в пальцах. - Как долго Уна будет находиться в скиту?
   - Столько, сколько понадобится, - чуть погодя неохотно ответил Хранитель, наблюдая за ним сквозь полуприкрытые глаза. - Зависит от ее способностей. Может учиться и десять лет и четыре года.
   - Я... - Милитар запнулся и в одночасье выпалил, - я люблю ее!..
   - И что? - тепло пламени камина лениво скользило по усталому телу, напуская сонливость.
   Милитар непонимающе воззрился на Хранителя, не проникшегося торжественностью момента.
   - И хочу жениться на ней, - недоуменно закончил он.
   - Женись, - великодушно разрешил Лаер.
   Милитар потерянно смотрел на засыпающего Хранителя. Так и не дождавшись признаков оживленности или хотя бы вежливого интереса, тихо покинул комнату, плотно притворив за собой дверь.
   Лаер почувствовал Смотрителя присевшего возле камина.
   - Смотри, чтобы не угасло пламя, - тихо наказал он, прежде чем кануть в небытие.
   Лаер просыпался несколько раз - при слишком резких движениях Смотрителя. Несколько мгновений морозил выпрямленную спину слуги взглядом, удовлетворенно слушая тихое сбивчивое от страха дыхание, и снова засыпал. Без сновидений.
  

Изнемогающий Алдор остановился у ручья. Но отворотил тот свои темные воды от протянутой длани страждущего. С высоты камнем упала орлица, узревшая заточение мучительницы, и напоила своей кровью Алдора. Смилостивился великий Алдор и, вдохнув в умирающею птицу жизнь, обратил в девушку. Нарек ее Мией и повелел увести людей за собой на юг. Повиновалась Мия.

"Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе".

   Утро началось до восхода. Проклятые орущие коровы.
   Лаер неслышно поднялся, удовлетворенно заметив, что количество дров в поленнице заметно уменьшилось, комната протопилась на столько что лоб, спину и грудь Хранителя усеяли липкие бисеринки пота. Смотритель прикорнул подле самого камина, в опасной близости от танцующих язычков.
   Распахнув арочную дверь, Лаер ощутил холодный укус предрассветной прохлады поселившейся в доме. И с омерзением стянув липкую рубашку, сбросил ее под ноги. Он видел бочку с водой у калитки. Нужно срочно смыть эту липкую гадость. Лаер практически выбежал на улицу, не обращая внимания, как от разгоряченной кожи исходит легкий пар в морозной тиши утра.
   Поверхность воды сковала тонкая корочка льда, Лаер чуть надавил. Ладонь провалилась в сковывающую стужу воды. То, что нужно. Хранитель резко окунул голову в бочку. Дождавшись пока мириады тонких иголочек пронзают сознание до боли, затем до невыносимого жара, и наконец, кристальной чистоты. Сняв сапоги и отставив их в сторону, Лаер накренил бочку, опорожнив ее наполовину, и оставшуюся воду вылил на себя.
   С минуту постоял, привыкая к ощущению пламени под кожей и на ней, и заключив, что жить можно, подхватил сапоги и зашагал к дому.
   Оставляя влажные следы и множественные потеки на деревянном полу, Хранитель не торопясь пересекал холл. С лестницы раздался изумленный вздох. Лаер вскинул голову, внимательно глядя на покрасневшую и изумленную девушку. Ну да, он наполовину раздет, а мокрые штаны плотно обтягивают ноги. И что такого-то?
   Девушка смущенно отвела лучистый взор. А его это даже начало забавлять. Лаер ухмыльнулся, выступив в полосу багрового света из витражного окна над лестницей. Физически ощущая как слабые рассветные лучи, преломляясь на влажных дорожках, сбегающих по его плечам и груди насыщают кожу теплым, зачаровывающим светом.
   Покраснела еще больше. Как же давно он не встречал столь наивную простоту. Лаер прикусил губу, сдерживая довольную улыбку. О чем он думает вообще?
   - Уна? - утомленный голос ее матери, разорвал наполненную волнительной тревогой тишину. - Господин Хранитель!..
   Лаер повернулся в сторону сеней, да, странная женщина, ты права, и это действительно он. Мокрый и уже подмерзающий. Из каминной залы зевая и потягиваясь, вышел Смотритель. Заметив хозяина и едва не вывихнув челюсть в зевке, поспешно кинулся к котомкам за одеждой.
   Женщина устало махнула рукой дочери, чтобы та шла наверх и почтенно посмотрев на Лаера, кивнула в сторону кухни с уже доносившимся запахом жарившегося мяса.
   - Прошу вас, господин, разделить с нами утреннюю трапезу... - женщина, дождавшись сухого кивка Хранителя, отправилась отдавать распоряжения в кухню.
   Лаер, отобрав у подбежавшего Хранителя чистую сухую одежду, начал переодеваться тут же в холле, введя в смущение служанку, шедшую с корзинкой в сени.
   Хранитель односложно отвечал на скупые вопросы матери Таланта за столом. Смотритель вместе с домашней прислугой завтракал за печью, несмотря на все увещевания женщины, поняв все по одному взгляду на Хранителя. Девушка присоединилась позже, чуть поклевав пшенную кашу и половину морковки. Экономичная какая, - практично заметил Лаер.
   Собирались, долго, муторно и слезно. Точнее, Хранитель, просидевший за скучной книгой в ожидании у камина два с половиной часа, мог бы уехать сразу же после завтрака, но сложная женская природа в содействии с загадочной логикой способна была растянуть простейшее задание едва не на половину дня. Терпеливо советующий и подгоняющий женский батальон Смотритель уже готов был взмолиться о пощаде, когда Уна крайне задумчиво, все же заключила:
   - Кажется, всё.
   Лаер терпеливо сносил дружный прощальный вой, сопровождающий их отбытие. Судя по всему, проститься вышла большая часть села. Милитар, безуспешно взывающий к благородству Хранителя, почти рыдал на ее плече, утешающей растерянного отца.
   "Глянь, как будто знают, на что обречена эта девушка", - с нехорошей улыбкой подумал Лаер. Конь Хранителя несказанно почтенный честью везти любимого хозяина стоял как вкопанный, зло отмахиваясь от излишне близко подошедших к Лаеру людей длинный пегим хвостом.
   Наконец тронулись. Толпа брела до самой околицы, долго махая платками и время от времени сморкаясь в них на всю округу.
   Полдень выдался пасмурным и ветреным. Лаер поднял воротник куртки, спиной чувствуя взгляд девушки, кутающейся в шерстяной плащ. Угрюмый Смотритель замыкал процессию.
   - Ты знаешь значение своего имени? - оглянулся Лаер.
   - Знаю. Это не полное имя. Полностью звучит - "Унаглоу". - Кивнула девушка.
   - "Дар небес". - Приподняв уголок губ, перевел Лаер. Что ж, он надеялся на что-то менее пафосное. Вроде того что родители ее забрали из Храма, с улицы, или еще откуда-нибудь. А так всего лишь долгожданный ребенок. Дар Алдора, дар небес. Слегка подпорченный восприимчивостью к магии. - Сколько тебе лет?
   - Восемнадцать зимой будет.
   Лаер удивленно изогнул бровь. Восемнадцать? Да иные к этому времени уже третьего ребенка ждут, ни говоря о замужестве.
   - И что ж не замужем? Али тот нескладной юнец не оправдал надежд?
   - Милитар друг мне. - Не заметив издевки, пояснила девушка. - Не люб он мне как муж. Коли так, чего ж мучить и его и себя?
   - Ты дурочка, да? - несказанно удивившись, обернулся Хранитель.
   Девушка оскорблено нахмурила брови и горделиво вскинула подбородок.
   - Я замуж по любви хочу!
   - Так в девках и просидишь всю жизнь. Тот тупой, а тот кривой. Наследников престола на белых конях на каждую селянку увы не хватит. Выбирать надо то, что есть. Хочешь большего - тянись, создавай условия и варианты. А сидеть и ждать - скучный путь с заранее известным исходом, которому противится глупо и бесполезно.
   Девчонка гневно задышала в поисках достойного ответа. Но так не и не найдя ничего, выпрямив спину обогнала Лаера на своем сером в яблоках жеребце. Глупая, на правду обижается. Правду надо бояться, а не обижаться на нее.
   Смотритель укоризненно глядел в спину Хранителю. Лаер чуть повернул голову, вынуждая слугу поспешно отвести взгляд.
   Тяжело набухшие тучи все-таки излились дождем. Мелким, противным и холодным.
   Лаер объявил привал. В проклятой степи не было ни одного дерева. Отъехали от дороги на пару десятков скачков и склизкая земля комьями начала прилипать к копытам.
   Лаер поминая тихим злым словом Фесу, прочертил кончиком своего меча крест-накрест вязь ограждающего заклятия на четыре шага вокруг. Дождевые капли, натыкаясь на незримую куполообразную преграду стекали по ней. Уна зачарованно наблюдала за неспешным бегом капель, пару раз сунув руку сквозь неощутимую преграду и с удивлением глядя на мокрую ладонь.
   Смотритель рвал влажный сухостой, кидая его на середину очерченного круга.
   Лошадь не отступала от Хранителя ни на шаг, Лаер раздраженно и грубо отпихивал ластящуюся морду, проклиная себя за то внушение.
   - Да отцепись ты от меня... - зло буркнул он, пытаясь расседлать гарцующего коня. - Вот тупая скотина... А, да чтоб тебя!..
   Лаер направил вспышку мгновенного гнева на кучу сухостоя, тут же жадно вспыхнувшего столбом синеватого пламени в человеческий рост. Уна от неожиданности взвизгнула, и вывалилась за стену охраняющего купола. Смотритель лишь хмыкнул и убрал кремень обратно в чересседельную сумку.
   Лаер повернул морду коня к своему лицу, и вкрадчиво произнес:
   - Если не уймешься - тебя постигнет та же судьба.
   И дело было не в словах, а в интонации. Конь присмирел, затравленно глядя на хозяина. Лаер скинул сумки, уселся поверх, с насмешкой глядя на поднимающуюся девушку. Уна разочарованно пыталась отряхнуть грязь с подола плаща, и только перепачкала ладони. Расстроилась еще больше.
   Лаер порывшись в сумке, не нашел ничего подходящего. Посмотрел на Смотрителя, запуганно вжавшего голову в плечи, пришел к выводу, что тощий слуга вполне схож комплекцией с Талантом и велел:
   - Дай ей какие-нибудь штаны, рубашку и куртку.
   Уна недоуменно посмотрела на Хранителя. Девушка в мужской одежде? Срам-то какой!
   - Благодарю покорно, но...
   - Замолчи. Нам ехать почти неделю. В любой момент ударят морозы. И ты в своем балахоне далеко не уедешь. Переодевайся.
   Уна обескуражено глядя на Хранителя, растерянно приняла протянутую одежду.
   - Что? - недовольно скривил губы Лаер в ответ на давящий взгляд девушки.
   - Ну... вы бы отвернулись.
   - Ах да, эти дурацкие условности... - проворчал Лаер, неохотно закрывая глаза.
   - А он? - Уна вопросительно кивнула в сторону заинтригованного Смотрителя.
   - А он не в счет.
   - Я не буду переодеваться! - скрестила руки на груди девушка.
   Лаер разозлено встал, вытянув из сапога нож, притянул пискнувшую Уну к себе, резким точным движением вспарывая плотную ткань платья на спине, бесцеремонно срывая его. Уна, парализованная хамством Хранителя, не оказывала сопротивления, скрестив бледные руки на высокой груди. Лаер беззастенчиво оглядел тонкую фигурку шокированной Уны, одобрительно усмехнулся, и натянул на нее рубашку Смотрителя.
   - Штаны тоже одевать, али сама справишься?
   Ткань сдержала резкое движение ладони девушки в полулокте от лица Хранителя.
   - Сама, - констатировал Лаер, и, повернувшись, заметил широко раскрытые глаза Смотрителя. - Чего уставился? Я есть хочу, давай готовь что-нибудь.
   Смотритель поспешно отвернулся и принялся рыться в сумках.
   Уна стыдливо натягивающая спадающие штаны и безуспешно пытавшаяся закрепить их на бедрах разрезанным Лаером ремнем, не проронила ни слова. Даже есть не стала. И удивительным сочетанием стыда и молчаливого гнева перебила аппетит и Хранителю.
   - Слушай, что ты так убиваешься? Что я там не видел?
   Девушка сравнялась цветом со спелым помидором, но сделав оскорбленный до крайности вид, гордо промолчала. Лаер закатил глаза.
   - Проще надо быть... - проворчал он. - Я теперь понимаю, почему ты еще не замужем.
   Девушка вспыхнула, хотя казалось, что больше уже некуда.
   - Да что тебе может быть понятно?! Самодовольный, наглый, неотесанный хам!
   - Масло масленое. Но в принципе, ты верно уловила суть моего характера. Всего за полдня пути. Браво! - Лаер демонстративно похлопал в ладоши, отметив, что теперь не сдохнет от скуки в дороге, как думалось раньше.
   - Да ты...- Уна зло сжала кулачки, - ты...
   Лаер вопросительно изогнул бровь, нагло усмехаясь.
   - Ты мужлан, вот!
   Хранитель безудержно расхохотался. Его называли исчадием, сыном Фесы, творением тьмы, проклятым, да и мерзавцем на худой конец, но вот мужланом... Девушка, крайне оскорбленная столь искренним смехом, отвернулась.
   Дождь все еще накрапывал, но путников спасали капюшоны и слабая форма согревающего заклинания. Ехали рысцой, поскольку вечерело гораздо быстрее. Уна обиженно молчавшая, недоуменно смотрела на тонкие, незаметные простому человеческому глазу нити скошенных светящихся букв оплетающих все ее тело, и тела спутников.
   - Вязь заклятия, - пояснил Лаер. - Это след магии. Если вязь светится синеватым или фиолетовым цветом - магия из внешнего мира, а если красным или оранжевым - то собственная магия.
   - Собственная?- Уна зачарованно глядела на слабую синеватую вязь.
   - Магия повсюду. Мы дышим ею, едим ее, пьем. Это есть внешняя магия. Есть люди которые накапливают ее, бессознательно или напротив весьма сознательно изменяют, перерождают и подчиняют ее. Это маги. Их собственная магия, ни на что не похожая, гораздо сильнее внешней, но неповторимая и ограниченная. Есть те, кто рожден для того чтобы управлять обоими видами магии. Они не накапливают ее. Способны управлять магией даже не подчиняя. - Лаер задумчиво глядел на набухающие багровым светом тучи на горизонте. - Их называют Хранителями.
   - Оранжевая или красная магия это когда ты используешь свою магию?
   - Оранжевая или красная вязь. - Досадно поморщился Лаер. - В твоем распоряжении только магия внешнего мира. Ты не можешь использовать собственную магию. Ты можешь лишь видеть, что ее используют, и почти всегда в случае против тебя. Проклятия, сглазы, наговоры, убийства - слишком сильные заклятия чтобы использовать внешнюю магию. Тратить свою - безрассудство, а вот оборачивать чужую против ее же хозяина, но это лишь в тех случаях, когда все нужно провести тихо и быстро. В боях чаще используется внешний резерв - своеобразный накопитель, расходующийся на любые заклинания. На такие которые причиняют вред другому человеку требуется больше магии, поэтому резерв расширяют. Странное совпадение - чем выше маг на карьерной лестнице - тем больше его резерв...
   Уна испуганно посмотрела на Хранителя. Лаер спохватившись, стер хищное выражение с лица.
   - Я маг? - чуть погодя едва слышно вопросила Уна.
   Лаер чуть прищурился. Разумеется нет. Талант - это нечто, способное сравняться мощью с Хранителем. Но собственная сила не подчиняется им, подавляет их волю и разум. Ноктур считал, что Таланты - переделанные маги и недоделанные Хранители.
   - Да.
   - Почему я? - Девушка со смесью обиды и тайной гордости посмотрела на Хранителя.
   - На этот вопрос ответ не даст никто. Слишком много гипотез пробуждения магии в человеке. Лично я склоняюсь к мысли о восприимчивости, вследствие врожденного слабого ореола.
   - Я буду духоловом?
   - Возможно. Судя по твоей силе, ты способна достигнуть уровня Ирте Рийского...
   Уна испуганно побледнела. Ну да, Лаер запоздало вспомнил, как действует это имя на малограмотный народ задуренный сказками Храма. Да и на несведущий, хотя и образованный круг Рийский тоже действовал как красная тряпка на быка.
   - Регенерат? - нахмурившись, осведомилась девушка.
   - Что? - сдержал ироничную ухмылку Лаер.
   - Ну, этот... дегенерат...
   - Ренегат.
   Ирте Рийский - легендарный маг-духолов, обладающий редким талантом по управлению магии. Любимец Мийского скита, приближенный ко двору правителя Мии. Оплот Высшего Совета государства, в тесном родстве и конкуренции с самим мийским Хранителем Атером.Ирте Рийскому предрекали стать первым лицом Правителя, самым молодым за всю историю наставником скита Мии, а впоследствии и доверенным Хранителя Атера. Умный, дипломатичный, талантливый, харизматичный, многообещающий молодой человек, которому пророчили головокружительную карьеру.
   Однако у Ирте были другие планы. В Видэллском хранилище артефактов, имелась безделица способная концентрировать мощные очаги магии. И Ирте попытался стянуть ее. Не один конечно, а с помощью обожающих его последователей, с открытым ртом внимающих каждому его слову, способных, как и умереть, так и убить за своего лидера. Зачем Рийскому нужен был этот артефакт понять не сложно - такая штуковина на черном рынке стоит не одно состояние. А деньги играют ведущую роль в достижении больших целей, таких как построение собственной империи, например. Здесь продал, а там купил. Цены на людей, их расположение и услуги диктуются их высокими должностями. Только Рийский не учел, что хранилище охраняется коварной магией Хранителей. Схватить его не удалось элитному отряду боевых магов, понесшему колоссальные потери в противостоянии лишь одному Рийскому, на тот момент, с почти перебитыми последователями. Даже подоспевшим Хранителям не удалось пленить его. Только его прихвостней. Рийский сбежал, омыв позором и горячей ненавистью свое имя со стороны Храмов на долгое время, если не навсегда.
   - При всем том, что он сотворил, нельзя не отметить его величия, - безапиляционном тоном сказал Лаер. - До него не известен ни один случай столь неравного и почти выигранного боя.
   Уна задумчиво кивнула, хотя по одному взгляду на ее недовольное лицо, было совершенно ясно, что она думает об обратном. Смотритель, ехавший впереди, рассеянно оглянулся.
   - Господин, впереди стены Орна...
   Лаер кивнул. Орн - небольшой город. Даже скорее большое село обнесенное стеной. Сегодня они переночуют там, а с утра тронутся по Торговому тракту в Вицу.
   - А как его зовут? - шепотом поинтересовалась девушка, глядя в спину Смотрителя.
   - Его? Не знаю. - Раздраженно повел плечом Лаер.
   - Как не знаешь? - несказанно озадачилась Уна.
   Лаер недовольно посмотрел на нее стараясь донести мысль о том, что имя слуги ему ни к чему. Но не смог. Уна выглядела все такой же бесконечно удивленной, как служка из скита, которому в детстве уронили на затылок чугунную сковороду.
   Ворота Орна были распахнуты, Лаер вел коня впереди, предоставив Уне и Смотрителю шушукаться без своего давящего присутствия.
   Предместья будто вымерли, старые обветшалые хибарки с зияющими чернотой провалами окон, кучковались близ рва у стен Орна.
   На мосту через этот самый ров стоял стражник, облаченный в проржавевшие доспехи и лениво грызущий яблоко, опираясь на алебарду. Заметив подъезжающих путников он крикнул:
   - Серебр за каждого за вход!
   - Давай, - согласно кивнул Хранитель.
   - Чего... - грозно начал сиплый голос из-за ворот. Затем его обладатель глядевший в щелку испуганно ахнул и, выкатившись из-за двери, замер в глубоком поклоне.
   - Этот благочестивый страж порядка предложил нам за въезд по серебру. Каждому, - с убийственной вежливостью пояснил Лаер.
   Первый, недоуменно уставился на второго, выронив от удивления яблоко. Затем перевел взгляд на иронично улыбающегося Лаера и его спутников. Глаза стражника испуганно расширились, и он тоже поспешно согнулся в поклоне.
   Деньги отдали. Три засаленные до ужаса монеты, которые со звоном упали на каменную кладку когда спешившийся Хранитель брезгливо сжал протянутую ладонь, позволяя монетам упасть мимо своей руки.
   - Подбери, - сказал через плечо Смотрителю.
   - Не смей! - удержала девушка склонившегося слугу, под три удивленных пары глаз.
   Хранитель нахмурился, глядя на побледневшую девушку, храбро вскинувшую подбородок, и удерживающей мертвой хваткой плечи Смотрителя, застывшего в нелепом полупоклоне.
   - Пусть сам подбирает, если ему надо, вот! - громко заявила она.
   Лаер обескуражено склонил голову набок. Оживленная улица изумленно притихла. Разом повеяло холодом. У Смотрителя от ужаса подгибались колени, но его удерживала Уна посчитавшая попытки Смотрителя упасть за желание поднять проклятые монеты.
   - Девочка... ты бы того... не перечила хозяину... - слабым голосом посоветовал взопревший стражник.
   - Он мне не!..
   - Заткнулась. - Лаер произнес это спокойно, даже вежливо, но вот лед глаз, способный заморозить солнце, управлял чужим эмоциональным состоянием не хуже порабощающей магии.
   Девушка побледнела, и сбивчиво задышала, замечая над головой Хранителя отчетливо проступающую охранную вязь заклятия, опустошающую разум того, кто способен узреть ее.
   Нахальная деревенская дура! Еще и сморозить очередную чушь собиралась! А кем ты хотела представится-то?! Стоишь в мужском одеянии, раззявив рот как блаженная. Кем еще тебе быть, как не служанкой? Лаер подавил опрометчивое желание убить ее на месте. Поставил заслон, плавящийся от гнева и, окинув презрительным взглядом замершую толпу, спросил:
   - Вам заняться нечем?
   Люди снова замельтешили, кутаясь в куртки и плащи и стараясь не встречаться с Хранителем глазами.
   Лаер пошел вперед, не оглядываясь, зная, что слуга и Талант понурив головы и чувствуя на себе многочисленные взгляды, следуют за ним. Смотритель, перехватив коня Лаера под уздцы, и шикнувший поникшей девушке идти вслед за Хранителем, увел лошадей к общему городскому стойлу, готовя для оплаты те самые монеты.
   Лаер безотчетно шел сквозь толпу, заполонившую базарную площадь, несмотря на сгущающиеся сумерки над городом. Хранитель остановился только тогда, когда почти уперся лицом в резную дверь Храма.
   Вообще-то, сие именовалась охрамом - филиалом Храма в небольших городах, деревнях и селах. Настоятелем чаще являлся Последовавший - средний чин в Храмовой школе, иногда даже и Последующий - младший чин. Охрамы и Храмы традиционно возводились в самом центре городов, а в больших еще и по окраинам. Отодвигая на задний план дома градоправителей, дозорных магов - отвечающих за стабильность магии в городе (отсутствии вспышек активности нежити, колдовских хворей и т.д) или городских сенатов.
   И неприкосновенность земель избранных Храмами являлась единственным пережитком прошлого, с которым нельзя было ничего сделать - храмовники задурили голову людям, что "ежели передвинуть дом господень, то разгневается он, и в гневе том будет ужасен...".
   Железный довод.
   И он особенно непререкаем, если Охрамы возводились на местах добычи золота или железной руды, и как следствие нарастания небольшого поселения. Конечно же, по мнению храмовников, люди нуждались прежде всего в вере и любви Алдора, а территория на которой располагался святой дом тут же переходила в руки божии, то бишь его посредников на земле. Святые рудники. Интересно, а самим им не смешно?
   Существовало так же и то, что злило Лаера до крайности в структуре Храмов и их необоснованных привилегий: Воины Алдора. Маленькая собственная армия Храмов. Но все это скрывается под красивым призывом - Храм милостиво избавит от всякого непростительного греха, например такого как, убийство, ежели грешник всеми помыслами посвятит свой клинок свету Избавителя, и преклонит колени пред ним.
   Лаер долго маялся вопросом, сколько еще нужно капать на мозги правителю чтобы тот, наконец, узрел угрозу: способность Храмов не только двигать народными массами, но и при случае дать достойный вооруженный отпор. Однако Мирей, правитель Иксилоны, и двоюродный дядя по совместительству, надоедливо отмахивался от мягких намеков Лаера и бесплодных попыток обратить его внимание на это безобразие. Однажды даже не сдержался и рявкнул, что у Лаера есть собственная армия, и если Хранитель не прекратит садиться на уши правителю, то: "пущу твою секту по миру!". Лаер тогда тактично промолчал, на самом деле утратив дар речи от изумления - это каким нужно быть наивным или безразличным идиотом, чтобы видеть как подданные разворачивают вооружение под носом и не пытаться ничего сделать...
   Хранитель привычно сплюнул на порог обители божьей и повернулся, случайно мазнув взглядом по стене броско отделанного лепниной трехэтажного дома напротив.
   И похолодел. "Р.И". Две вычурно выведенные миийские буквы на символике орла в полете заключенного в треугольник. Рисунок не больше ладони, но как же много он значит. Да неужели?..
   Лаер торопливо огляделся. Уна и Смотритель, нагруженный сумками, недвижно застыли в пяти шагах от него, глядя в разные стороны.
   - Идите в какой-нибудь трактир, снимите комнаты и ждите меня. - Лаер стянул через голову медальон и кинул его Смотрителю, выронившему сумки, чтобы поймать золотой кружок.
   - А как же?.. - девушка пришибленно посмотрела на Хранителя, не отрывающего взгляда от стены.
   - Найду. Идите.
   После того как озадаченные путники оставили Лаера, он неспешно двинулся к надписи. Натянул капюшон и поднял воротник куртки, хотя знал, что это поможет мало - народ уже знает кто он. Лаер приблизился к стене дома, и прошептал формулу, наискось перечеркнувшую темно-коричневой полосой символику орла и буквы выведенные углем на стене.
   Хранитель почувствовал тонкий поисковый импульс изошедшей из символики. Слабый. Очень. Значит, приемник недалеко. Лаер обернулся, жадно всматриваясь в безостановочно текущий поток лиц. И выцепил одно почти сразу, в десяти шагах от себя. Оборванец, уличный воришка лет десяти, нелепо застывший на одной ноге на середине бега. Глаза с расширившимися зрачками, в кои ввинчивался поисковый импульс, уставились на Лаера. Бездумно обшарили его фигуру взглядом, затем в глазах появился проблеск разума, и паренек испуганно припустил сквозь толпу.
   Лаер все еще не веря, устало усмехнулся. Перехватил за локоть немолодого, щуплого мужчину, куда-то спешащего с крытой, громыхающей по дорожному булыжнику тележкой.
   - Где тут ближайшая таверна?
   - В квартале отсюда, - буркнул мужчина, махнув рукой позади себя, вырывая свой локоть и даже не глядя на потревожившего его человека.
   "Чтоб тебе споткнутся" - мстительно пожелал Лаер, выпрямляя воротник, и почти в тот же момент услышал досадный вопль и звук бьющейся посуды, усладившие его душу.
   Таверну "Три бычка" он нашел быстро. Сложнее было найти свободное место. Однако понятливый хозяин, завидев Лаера и его предупреждающий жест, ограничился почтительным кивком головы. Он вынул из-под стойки ключ, показал Хранителю. Что-то прошептав служанке, вложив ключ ей в ладонь и подтолкнул розовощекую девушку в накрахмаленном переднике к нему.
   Лаер огляделся, ожидая пока служанка проберется к нему сквозь плотно заставленные и заселенные столы. В принципе, сносно. Даже уютно. Высокие потолки, чистые дощатые полы, тепло трех каминов в разных углах большого гомонящего зала. Служанка наконец добралась до Хранителя, белозубо улыбнулась и направилась ко входу со скучающем на стуле подле двери вышибалой. Отодвинула ширму, рядом с дверью, явив взору широкую лестницу, уходящую наверх.
   - Ваша зала - третья дверь слева. Комнату приготовить господин? - протянула она ему ключ.
   - Нет. Я не останусь. Меня будут спрашивать, объяснишь, где я. Принеси выпивки и что-нибудь закусить. Поприличнее. Деньгами не обижу.
   Девчонка понятливо кивнула и скрылась.
   Зала была небольшой, с круглым столом и мягкими креслами. По стенам вкусно коптили магические светильнички. Хозяин таверны в дружбе с магом. Это слегка настораживает: как бы кто-нибудь не узнал гостя Лаера.
   Хранитель вытащил из-под куртки ножны и, вынув мечи, упал в кресло, положил их к себе на колени, и, уронив голову на скрещенные на столе руки, стал ждать. Аромат снеди, принесенной служанкой, заполонил комнату и дурманил голову. Где же он ходит, Феса его подери?..
   Лаер почти покорился сну, когда дверь неслышно открылась, и в комнату бесшумно проник молодой мужчина. Со сверкающими темно-карими, почти черными глазами, чуть влажными черными волосами, перехваченными в хулиганский хвост, свисающий ниже лопаток.Мужчина был облачен в дорогой кожаный плащ с каплями ночного дождя начинавшегося на улице. Из правого рукава незнакомца медленно вытянулся стилет. Краткий замах, и безошибочно точный удар, целящийся прямо в шейные позвонки.
   Лаер резко откинулся на спинку кресла, давая лезвию трехгранного стилета глубоко, едва ли не по самую рукоять войти в дубовый стол, ударяя кулаком по локтевому сгибу и локтем целя в беззащитную гортань черноволосого. Противник злобно зашипел и увернулся, вытянув из-за пояса добротный обоюдоострый кинжал. Лаер хмыкнул и поднялся с кресла, демонстративно провернув в ладонях мечи.
   - Ну, мира и света, аферюга! - широко улыбнувшись, радостно произнес незнакомец, убирая кинжал обратно за пояс
   - Мира и света бандюга! - рассмеялся Лаер, доставая из-под кресла оброненные ножны. - Как твои темные делишки?
   - Процветают! - ухмыльнулся мужчина, садясь напротив Хранителя.
   - Да неужели? - не поверил Лаер, откупоривая кувшин с перцовкой. - И что же тогда ты делаешь в этом богом забытом городе?
   - Алдора поминаешь? Не к добру. - Мужчина опять вытянув кинжал принялся за разделку жаренного поросенка.
   - Времена такие, - пожал плечами Лаер, разливая напиток по кружкам. - Так что?
   - Слыхал про Теросконский банк?
   Знаменитый обанкротившийся банк. Поначалу занимавшийся продажей на портах материалов, а затем и протянувший руку к предметам роскоши. Дела банка шли невероятно успешно, и тогда прогремела новость о продаже дефицитного меха вывозимого с севера Везильвии. Разумеется, люди тут же понесли большие вклады проверенному банку. Очень большие. Чего греха таить, и Лаер соблазнился мыслью вложить деньги, чтобы потом забрать сумму едва ли не в семь раз превышающую первоначальную. Благо замотался с делами и совершенно забыл. Потому что корабль, доставляющий меха и мебель неожиданно потонул, а банк канул за врата Фесы с громадными деньгами. Кое-кто даже поговаривал, что корабль и вовсе ничего не закупал.
   - И ты еще меня называешь аферистом. Я знал, что там темная история, но чтобы настолько...
   - Ну а что делать? Я не привык себе ни в чем отказывать, а чтобы жить на широкую ногу нужно иметь хороший капитал. - Мужчина откинувшись на спинку стула, блаженно зажмурился. - Люди поставили добрые деньги в надежде через полгода получить приличную отдачу... Алчность, друг мой, слепит глаза, и одурманивает разум почище всяких магических штучек.
   - За встречу, Ирте. - Лаер протянул мужчине кружку.
   - За встречу, господин Хранитель. - Улыбнулся Рийский.
   Мужчины немного помолчали, полностью отдавшись процессу поглощения еды.
   - Твою систему оповещения легко отследить, - глотнув перцовки, заметил Лаер.
   - Учтем, - серьезно кивнул Ирте, накладывая в свою тарелку тушеных овощей и печеную куропатку с картофелем. - Честно говоря, я тебя заметил сразу. Ты ввалился в город как всегда с шиком - все платят за вход, а тебе приплатили за то, что ты вошел. Меня поистине заинтересовало то чудесное создание, что способно ввести тебя в ступор. Презабавное зрелище, когда у тебя вытягивается лицо от злости, на моей памяти такое случалось всего раз...
   Лаер досадно поморщился, и кинул уничижительный взгляд на Ирте. Беззлобно засмеявшегося.
   - Так кто же она? Эта девушка покорила мое сердце, заняла все мои мысли и украла мою душу. Это насколько нужно быть храброй...
   - Или глупой, - хмуро прервал его Лаер. - Талант. Это Талант, Ирте.
   Рийский посерел, поперхнулся и мучительно закашлялся.
   - И ты ведешь ее к своим... к этим... Фесовым псам? - Ирте с осуждением поглядел на Хранителя.
   - Есть у меня пара мыслишек...
   За столом снова повисла тишина. Крайне задумчивый Ирте, молча поглощал картофель. Хранитель устало откинулся на спинку кресла, барабаня пальцами по подлокотникам.
   - Слушай, Райное, она действительно Талант? - исподлобья посмотрел на Лаера Ирте.
   - Да. Возможно сильнейший из всех. На ней моя печать, иначе давно бы померла.
   - Такая сила в такой невзрачной упаковке - Ирте печально покачал головой.
   - Упаковка там что надо, - ухмыльнулся Лаер, вспоминая соблазнительные изгибы и идеальные округлости тела. - Организуй мне громогласный отпуск в этом гадюшнике, а я незаметно покину город и подберусь к Хранителям с тыла.
   - Прости, друг мой, но сейчас я как никогда ограничен в средствах и связях - все пущено в оборот. - С сожалением пожал плечами Ирте.
   - Кого опять обманываешь?
   -На этот раз никого.
   Рийский сделал самый невинный вид. Три к одному - не вытерпит. Лаер давяще ухмыляясь, глядел на жующего и в глубокой задумчивости глядящего в окно Ирте.
   Лаер не мог назвать его своим другом. Он вообще не призвал это слово. И не выносил морализированных разговоров о семье, любви и дружбе. Не в силу ярого несогласия, а в результате быстро накатывающей скуки. Его всегда угнетали непостижимая сложность и излишнее многообразие гаммы человеческих взаимоотношений.
   Свою странную связь с Рийским он мог объяснить только схожестью по духу, мышлению и интересам. Для него это было ценным показателем. Как и странное сочетание в Рийском составляющих близких к гениальности и безумию. Впрочем, гениальность и безумие - две стороны монеты номинальной единицей в талант.
   - Эх, Райное, катись ты Фесе под хвост! Скажу! Не могу удержаться! Кружечку налей, - придвинул посудину Ирте. - Вообщем так, на юге Мийских земель, близ пустыни имеются неисчисляемые залежи алмазных рудников! Понимаешь?! Это же золотая жила! И золото там тоже кстати есть. А самое главное - Храм не подберется. Там же разобщение и по вере и по...
   - Подожди. Это Объединенные Долины?
   - Они самые! - торжествующе покивал головой Ирте.
   - Ты идиот! - расхохотался Лаер.
   Ирте недоуменно посмотрел на него:
   - Ну, ты, порождение тьмы, тишины и одиночества, давай рассказывай, что тебя так развеселило.
   - Долины. Нестабильная политическая обстановка - тебе это ни о чем не говорит? Да у них оппозиций больше чем самих жителей. Каждый день правительство сменяется. Ты вбухаешь деньги в рудники которые по закону принадлежат их хлипкому государству, а через день на престоле воцарится толпа дикарей которая пошлет тебя с твоими правами знаешь куда?
   - Считаешь себя самым умным? Я же говорю тебе, не только деньги использую, но и связи. Чуешь разницу?
   - Не особо.
   - Я строю одну мощную оппозицию. Которая захватит престол и будет покорно слушать своего бескорыстного руководителя... - мечтательно возвел глаза в потолок Ирте.
   - Да. Как только они с деревьев слезут, осознают, что все-таки люди, а не глухие дикари, то у тебя обязательно что-нибудь получится, - с гадостной улыбочкой, фальшиво одобряюще заверил Лаер.
   - Знаешь, мне иногда кажется, что ты воплощение Фесы на земле. Причем на редкость удачное такое. - Недовольно посмотрел на него Ирте. Его взгляд скользнул по ножнам, лежащим на краю стола. - Ну-ка, покажи свои ножики...
   Лаер протянул мечи. Ирте долго и придирчиво созерцал их. Поскреб ногтем бирюзу, провел пальцем по насечке у гарды - следствии поединка с булатной саблею. Морщил лоб, оглаживая сталь, взвешивал мечи на руках, делал пробные замахи, что-то шептал, прикидывал, и, наконец, выдал:
   - Восемьдесят золотых!
   Цена была честной. Но Лаер принципиально не продавал свои вещи. Он ухмыльнулся и отрицательно покачал головой.
   - За каждый, - вкрадчиво уточнил Рийский.
   - Даже за рукоятку не возьму.
   - Сто.
   - Не-е-ет.
   - Сволочь жадная.
   - Аналогично.
   Лаер видел, что заставил глубоко задуматься Ирте по поводу рудников. Теперь он будет мучиться этой идеей не меньше года.
   - А ты еще и бесполезен, - широко зевнув, укорил Лаер. - Я на тебя возлагал большие надежды. Теперь надо придумывать что-то другое.
   - Ты бы со своими придумками аккуратнее был. На востоке Везильвии зреет новое движение при финансовой и, разумеется, негласной поддержке Храма, с громким лозунгом "Магия засоряет наши сердца!" или что-то вроде этого...
   Это интересно. Открывает новые, можно даже сказать бескрайние возможности. Вследствие своей недалекости в плане развития, недовольные магией и ее носителями, имелись всегда. Чаще всего они являлись ярыми поклонниками Алдора и еженедельных публичных промывок мозгов Храмом на хитро завуалированную тему "магия-зло".
   -Я прямо-таки вижу как у тебя в голове крутятся мерзкие, богопротивные мыслишки. -Откупоривая второй кувшин проговорил Ирте.
   - Ты, наверное, в зеркало смотришь, а не на меня. - Лаер безуспешно подергал за рукоять стилета, - как ты его туда вогнал?
   - Со страстью, друг мой.
   - Не пугай меня.
   - Ну, за любовь. - Ирте высоко поднял кружку.
   Лаер отсалютовал ему рукой поглощенный мыслями о непаханом поле работ. Расшатывая стилет и расширяя щель в столешнице, раздумывал о том, как грамотно связать две проблемы, а потом одним ударом разрубить этот узел. Пока ничего не приходило в голову - мысли начинали путаться. Лаер залпом опорожнил кружку, послал служанку пришедшую забрать грязную посуду за еще двумя кувшинами и пристально посмотрел на Ирте, недвижно застывшего у распахнутого окна.
   - Выкладывай, - кивнул тот.
   - Хочу повторить твой подвиг. Но избежать твоих ошибок.
   - Я ожидал, что ты придешь к этой мысли. - Повернувшись, улыбнулся Ирте. - Подозреваю, что подобно мне, ты не будешь брать наскоком, раскрывая свои карты в еще не начавшейся игре. - В голосе Ирте проскользнула нотка сожаления. - И ты тащишь за собой Талант отнюдь не для услады своих... дружков.
   - Мои "дружки" совсем забыли о своих обязанностях, и купаются в почестях, рукоплесканиях, и лицемерной любви, - скучающе обронил Лаер. - Этот балласт тянет меня вниз. Их лень и избалованность...
   Лаер ожесточенно помотал головой. Распили третий кувшин, рассуждая о незначительных вещах и обмениваясь идеями. Ирте не пьянел, разве что веки полуприкрыли черный блеск глаз. Лаер чувствовал тяжесть тела.
   - Хочешь, одну вещь покажу? - хитро улыбнулся Ирте и достал из-за пазухи берестяной цилиндр в пол-ладони.
   - Искрица? - брови Хранителя изумленно взлетели вверх при виде щедрой щепотки белого порошка на своей ладони.
   - Ну да, - широко улыбаясь, признал Ирте, пряча коробочку. - Ты не думай чего, я с собой дрянь какую не таскаю. Это чистейшая вытяжка.
   - Как же низко ты пал... - ухмыляясь, покачал головой Лаер.
   - Зато стабильный и хороший доход, - пожал плечами Ирте, высыпая щепоть себе на ладонь.
   - Как ее... употреблять?
   - Резко и глубоко вдохни, и постарайся ни кашлять.
   Лаер внимательно поглядел, как Ирте вдыхает через рот и коснулся языком порошка. Вдохнул, до слез на глазах сдерживая мучительно душивший его кашель. Странный металлически-солоноватый привкус. Он замер, прислушиваясь к себе. Не заметив особых перемен, уничижительно посмотрел на Ирте и потянулся к кружке.
   - Ты бы не смешивал... - отставил его кружку Ирте. - Ну, как ощущения?
   - Никак, отдай мою посудину.
   - В смысле "никак"? - озадачился Ирте, позволяя выхватить кружку.
   - У этого слова так много смыслов? - Вопросительно поднял бровь Лаер, закусывая пожар от перцовки соленым груздем.- Левый товар у тебя, господин Рийский. И еще смеешь потчевать им самого Иксилонского Хранителя.
   Ирте испытывающее прищурился, глядя на довольного Лаера.
   - Не холодит, не колет, мысли не путает?
   Лаер покачал головой с удовлетворением глядя на вконец озадаченного Рийского.
   - Ты какой-то неправильный, Райное... - рассеянно заключил Ирте.
   Время перевалило далеко за полночь. Лаер, в одиночку допил последний кувшин - Рийский отказался, мотивировав тем, что искрица его с ума сведет.
   Хранитель отстегнул кошель, положил на край стола золотую и две серебряные монеты и с трудом поднялся с кресла. Мир странно покачнулся, и подло поплыл куда-то в сторону.
   - "Никак" говоришь? - хмуро поинтересовался Ирте едва успев подхватить оседающего Лаера.
   - Я абсолютно трезв! - Лаер резко выпрямился, резанув по скуле Ирте рукоятью меча, крест накрест расположенных за спиной.
   Ирте беззлобно рассмеялся и приобняв Хранителя за плечи (скорее для того чтобы укрепить и свое не совсем устойчивое вертикальное положение), неспешно двинулся к двери. Лаер и Ирте оценившие преимущества взаимо-опорного преодоления расстояния (проще говоря, вцепившись друг в друга, дабы впотьмах не растянуться на лестнице), незаметно покинули корчму.
  

Побрел Избавитель дальше. Но стужа одолела его. Пал он на колени, да и стал дожидаться смерти. Но рядом проползала змея, сжалилась она да и ляг на груди согрела измученное сердце, отдавшись на волю студеному ветру. Благодарный Алдор обернул змею девушкой, прозвав ее Иксилоной, и повелел вести людей на запад. Повиновалась Иксилона.

  
   Холодный отрезвляющий уличный воздух впился сотнями тысяч тонких иголочек в тело, как только Хранитель шагнул за порог. Лаер глубоко вдохнул, сосредотачиваясь на своем медальоне Алдора отданного Смотрителю, и почти сразу перед его глазами возникло небольшое двухэтажное строение, с вывеской на которой была изображена дородная дама с подносом кабаньей головы.
   Ирте кивнул на описание, и уверенно повернул в сторону. Лаер понимал, что Ирте ведет коротким путем, срезав через не самый благополучный район. У которого была собственная охрана. Ирте кинул монету разукрашенному сигнами огромному детине с внушительных размеров шипастой дубинкой наперевес.
   - За него тоже, - кивнув на Лаера, пропитым хрипом оповестил Ирте детина, загораживая дубинкой проход.
   - Вот с него и возьми, - блеснув глазами, посоветовал Ирте.
   Детина, взглянул на Хранителя, спокойно встретившего его взгляд. И отчего-то передумал.
   Ирте усмехнулся и скользнул сквозь полуразрушенную каменную арку, отделяющую торговый квартал от бедняцкого района. Лаер пригвоздив угрожающей улыбкой к месту охранника, стараясь не сильно шататься, прошел следом.
   Здесь жизнь кишела так же как днем. Заливисто смеялись шлюхи, негромко переругивались бандиты, сновали ворюги, и лица без определенного штампа.
   Ирте, накинув капюшон и ежась от всепроникающего холода, мрачно посоветовал последовать его примеру и Лаеру. Но Хранитель, печатающий шаг, сверкающий в неверном свете через раз скупо коптящих магических ламп рукоятями дорогих мечей, лишь улыбнулся.
   На путников почти не обращали внимания, и Лаеру уже становилось скучно. Ирте что-то уронил и крепко выразившись, попытался протиснуть пальцы за потерей в ржавую решетку водостока. Лаер с тоской огляделся, и внезапно для себя нашел противника.
   Ирте очень вовремя ударил по сгибам локтей Хранителя смазывая идеально выведенное, уже потрескивающие силой в воздухе заклятие разрушения.
   - Ты что творишь?! - окинув безумным взором пустынную улицу, с ужасом прошептал Ирте.
   - Разрушающий магический импульс Лопласса, с использованием внешней магии, - поучительно ответил Лаер, заново вычерчивая формулу.
   - Зачем?! - взвился Ирте, ставя мощный магический заслон перед Хранителем.
   - На нас эта халупа двигается, - посмотрев на Ирте как на законченного идиота, по слогам объяснил Лаер, кивнув в сторону полуразвалившейся купеческой лавки, с черными провалами сломанных окон.
   - Эка тебя вставило... - потрясенно проговорил Ирте. - Говорил тебе не смешивать...
   Лаер раздраженно отмахнулся и от слов и от заслона, мстительно поглядев на неизбежно приближающийся дом. Ирте спешно утащил упирающегося Хранителя подальше от этой улицы и дома, свернув в первый же попавшийся проулок.
   Лаеру надоело упираться, и он, вывернувшись из хватки Рийского, с самым высокомерным видом зашагал чуть впереди и высказал Ирте пространственную и в большинстве своем нецензурную речь, суть которой сводилась к простой истине: он очень утомил Лаера.
   Ирте изумленно качал головой, укоряя себя за неосторожность и раздумывая, что еще может выкинуть Хранитель, и каковы будут масштабы катастрофы.
   Лаер тем временем, чувствовавший невероятный подъем сил и прилив энергии, уверенно шел вперед.
   - Кажется, за нами хвост. - Едва слышно прошептал Ирте, нагнав Хранителя.
   Если бы Лаер не был одурманен плодотворным сотрудничеством перцовки и искрицы, он бы аккуратно выяснил, кто и где за ним следит, а не повернулся с громким "Выходи! Убью!".
   С другой стороны, грязная старушка, незаметно семенившая в тени разваленных домов так бы и не решилась обратиться к Хранителю, и не пала в дорожную пыль, с отчаянным воплем "Не убивайте, господин!".
   - Встань, дура старая! - сквозь зубы прошипел Лаер, в тревоге оглядываясь.
   - Чего желаешь ты, добрая женщина? - ласково обратился к ней Ирте, впрочем, не помогая ей подняться.
   - Это же господин Хранитель, да? - с благоговением глядя на скептично вздернувшего бровь Лаера вопросила старушка, прижимая ладони к сердцу.
   - Нет, добрая женщина, сей господин есть прославленный маг-духолов из Везильвии, - верно расценил предупреждающий взгляд Лаера Ирте.
   - О! - глаза старушки так же округлились, как и рот.
   Лаер махнул рукой, понимая, что за этим последует и, повернувшись, пошел прочь.
   - Господин! Господин, последняя надежда на вас! Я живу в предместье, вы не смотрите, что так одета, хозяйство у меня доброе, большое. Да вот напасть случилося - скотинка гибнет. Горло подрано и у уточек и у коров. Я и замки на хлев ставила, и щели конопатила, а спасу никакого нет! Почитай каждую ночь, вот уже неделю, то коровка, то уточка душу Алдору отдаст!
   Лаер оценил рассказ очень емким и нецензурным словом, что часто повторял сапожник дядя Йося, разбогатевший на ремонтных услугах в Видэлле.
   - Господин маг говорит, что он поражен сей дерзость твари ночной! - поспешно перевел вклинившийся между ними Ирте.
   - Так что за напасть-то это? - вопросила старушка, не разобравшая ответа Хранителя, но почтительно посмотрев на него через Ирте.
   - Чупакабра! - зло ответил Лаер.
   - В народе поморником именуется, - снова перевел Ирте старушке, посчитавшей, что Хранитель отвечает на везильвийском, и внимательно слушая переводчика. Тот факт, что Лаер обходился без перевода, чтобы понять и обращение и вопросы для нее оказался не принципиален.
   - Какая разница? - удивленно посмотрел на Ирте Лаер. И довершил вопрос еще одним крепким словцом.
   - Разница не принципиальна, господин, - развеселился Рийский, все больше входя в свою роль, - но ведь добрая женщина поняла, что за Фесово творение ей спасу не дает, да?
   Старушка заверила его что понимает.
   - А к дозорному магу вашего города вы обращались? - мягко поинтересовался у нее Ирте.
   - Да вот от него иду! Весь день простояла в очереди, а своей так и не дождалась - грустно шмыгнула носом старушка.
   - В очереди? - изумленно повторил Ирте. - Обычно у дозорных магов за день бывает до двух-трех просителей с магическими проблемами...
   - Вспышка магии... Этот... - догадавшийся Лаер злорадно пояснил причину такого наплыва просителей, метко обозначив дозорного мага названием, которое помянутый дядя Йося, использовал для своих не шибко ловких подмастерьев.
   - Ваш городской дозорный маг, степень ответственности которого оставляет желать лучшего упустил из виду всплеск магической активности,- тщательно подбирая слова, перевел Ирте.
   - Его нужно... - решительно заключил Лаер, закончив предложение словом с пошлым подтекстом, чаще означавшим насильственное, противоправное действие по отношению к другому лицу,
   - Господин будет вынужден сообщить о безответсвенности вашего мага вышестоящему начальству. - Ухмыльнувшись перевел Ирте.
   - Так сообщали уже! - грустно пожала плечами старушка. - В Видэллу, к господинам Хранителям магии послали прошение о дополнительных магах, так как нашенский не справляется, а ответа до сих пор не получили... Возможно господины Хранители магии просто не прониклись нашей проблемой...
   - Эти... - дальнейшие слова зло нахмурившегося Лаера не поддавались цензуре вообще.
   Ирте соображал, как бы донести до старушки мысль, что Лаер, очень, ну просто очень осуждает чрезвычайно халатное отношение к своим прямым обязанностям этих ... как бы это попроще... лиц, которых Лаер подозревает в не совсем традиционной сексуальной ориентации.
   - Их поведение не соответствует ожиданиям моего господина, ведь в данном случае они не правы. - Вывернулся Ирте.
   Старушка умоляюще посмотрела на Лаера. Хранитель, понимая, что сейчас все равно не уснет, утвердительно кивнул. Ирте недоверчиво посмотрел на него, но промолчал. Старушка радостно подпрыгнув, быстро повела их к северным воротам.
   На посту, подперев свои доспехи алебардами, мирно дремали давешние стражники.
   Лаер рыкнул то, что чаще выкрикивал дядя Йося, швыряя своему подмастерью в лицо не недоделанную, или плохо сделанную работу.
   Ирте придержал готовое сорваться с языка: "Господин интересуется, а не сошли ли вы сума?".
   Первый стражник, тот самый, что грыз яблоко, упал от неожиданности, задев железной рукавицей рычаг. Северные ворота, благодаря соседству с Главным трактом и его ежедневным гостям открывались очень легко. Даже слишком.
   Второй стражник попытался придать рычагу нужное положение, но коварный механизм уже вошел в раж, и прекратить его действие являлось невозможным. Натужно скрипнула и раскрылась створчатая решетка, и с громким и неумолимым стуком пал деревянный мост через ров, окаймляющий столицу.
   - А ты не еб... - первый стражник, открыв захлопнувшееся забрало, злобно посмотрел на Хранителя.
   Выжидательно застывшего.
   - Эй, Яка! Чего случилося? Ты чего вход расхлябенил? - высыпали из сторожевой башни заспанные стражники.
   Яка, смертельно побледневший, бегал по сторонам глазами, со скрипом терзая рукавицы.
   - Все в порядке, господа, - обернувшись к растерянным стражникам Ирте, - господину магу срочно понадобилось выйти из города.
   Стража неохотно всасывалась назад в башню, старушка давно перешла мост, а Ирте уговаривал Лаера оставить почти бессознательного от страха стражника в живых. Лаер презрительно сплюнул последнему под ноги и неспешно пересек мост.
   Предместья давно спали. Дом старушки оказался ближе всех к воротам. Хотя ее амбар выглядел гораздо больше дома. Пока старушка возилась с большим амбарным замком собираясь явить взору господина "мага-духолова" место преступлений, начал накрапывать ледяной дождь. Внутри мычали разбуженные коровки в количестве шести штук за импровизированным из гнилых досок загоном, сонно кудахтали два-три десятка куриц и гусей, и лишь с пяток баранов в отгороженном углу амбара остались безучастны к ночному вторжению.
   Старушка продемонстрировала большое, плохо замытое, но хорошо присыпленное соломой кровяное пятно практически в центре амбара.
   - Вот! Вот здеся я Милку и нашла! - обличающее тыча пальцем в место преступления сказала старушка.
   Лаер, уже направившийся к большому стогу свежескошенного сена, лишь мазнув взглядом по пятну с глубокими характерными следами когтей в полу снова сказал о чупакабре.
   - Оставь нас, добрая женщина, да запри дверь снаружи, сегодня мы храним покой твоих питомцев!
   Старушка благоговейно внимала каждому слову Ирте, покивала и тихо удалилась, заперев дверь.
   Лаер не обращая внимания на Ирте, не снимая ножен и сапог рухнул в стог глубоко вдыхая слегка запыленный запах травы.
   И долго не хотел просыпаться от настойчивых тычков Ирте, неведомо когда успевшего прикорнуть рядом.
   - Ну что... Да что?- голос спросонья хриплый, Лаер неохотно открыл глаза.
   Лицо, ладони и оголившаяся поясница дико зудели от колющей соломы. Снаружи тарабанил успокаивающий дождь, смешавший свою уличную свежесть со спертым, тошнотворным запахом коровника.
   В амбаре было темно, угадывались лишь силуэты. Хотелось спать, ругаться и по достоинству наказать нарушителя спокойствия.
   - Ну чего тебе, убогий?
   - Там в углу что-то есть.
   - Чупакабра.
   - Крупновата она для чупакабры...
   Его интонация заставила Лаера сбросить оковы сна и приподняться на локтях, изо всех сил вглядываться во вздрагивающую фигуру в противоположном конце помещения, возле ворот. Странно сгорбленная, примерно ему по пояс, с грузным хвостатым двуногим телом, и маленькими тощими сложенными ручками. Существо непрестанно тряслось и вертело головой, овальной формы. Когда оно в очередной раз мотнуло головой и блик света из дощатой стены скользнул по морде, глазки-бусинки блеснули алым. Нет, чупакабра напоминала бритую лисицу, и не имела ничего общего с этим существом, разве что нападение на домашний скот.
   - Что за тварь? - нахмурился Лаер, безотчетно пытаясь нащупать клинки.
   Шелест сена привлек тварь. Она повернула голову к путникам и оскалила пасть. Луч тусклого света с улицы вполне отчетливо осветил два ряда ощеренных клыков.
   - Ну вот... Она обиделась. И сейчас идет мстить. - Ирте обеспокоенно хлопал себя по карманам и бокам в поисках кинжала.
   - Сейчас мы ей отомстим за прерванный покой, - произнес Лаер, сунув в руку Ирте нож который достал из-за голенища сапога, выбираясь из стога.
   Тварь двигалась рывками. Грузное тело с едва не волочащимся по земле животом и короткими, но мощными широкими лапами с перепонками между шестью пальцев, позволяли делать прыжки. Внушительные. Три лошадиных скачка расстояния, это существо преодолело за четыре прыжка. И предстало перед Лаером замершим в боевой стойке во всей красе.
   Впрочем красой тут и не пахло. Морда была чуть вытянутая клином кпереди, с безгубой зубастой пастью. С двумя узкими полосками ноздрей над ртом и маленькими злобными круглыми глазками. Тело, как и морда кожистое, неясного темно-бурого, или темно-фиолетового цвета, безволосое, непропорциональное. Короткопалые костлявые ручки сложены крестом на выпирающем животе. Сзади нервно бил по загаженному полу короткий в локоть длиной, зубчатый хвост. Тварь, издав противный стрекот - скрежет, странно повела головой слева вверх, чуть присела и накренилась вперед, приготовившись в прыжке преодолеть три шага расстояния до неподвижного Хранителя. Совершенно не замечая бесшумно двигающегося к ней сзади Ирте, крепко сжимавшего в руке нож Лаера.
   Гром разразил небеса, и шум дождя ожесточенно бьющего по земле усилился. Коровы беспокойно перебирали копытами в стойле, но подать голос не решались. Куры, не следуя их примеру наоборот раздраженно заквохали, и стали выбираться из своего угла. Частые блики молний пронзающих хмурые тучи, бросали грозные отсветы сквозь множественные щели амбара. Лаер ощутил, как участилось сердцебиение при виде незнакомой угрозы. Он сложил руки ковшом, концентрируя импульс, вытягивая магию из воздуха и напев замораживающее заклинание, кинул шаровидный импульс в тварь. И не поверил когда мощное заклинание со звуком бьющейся посуды стукнулась о морду твари и разлетелось на мириады голубовато сверкающих звездочек.
   - Не может быть!- потрясенно выдохнул Ирте.
   Лаер, стряхнувший неприятное удивление, спешно вытягивал клинки из ножен, шепнув одними губами "Сейчас!" когда тварь сорвалась в полет. Ирте используя вес тела, что есть силы, по самую рукоятку вогнал рыкнувшей зверюге нож туда, где предполагалось наличие шеи, и, охнув инстинктивно вцепился в рукоять, утаскиваемый проклятой тварью.
   Но рыкнула тварь не от боли, скорее от того что ее план так бесцеремонно испоганили, заставив рухнуть на середине прыжка. На нож она внимания не обратила, как и на два веских металлических аргумента торчавших из груди, аккурат над скрещенными руками. На мгновение все замерли. Ирте распластавшись на полу, от шока все еще не отпуская нож, прочно засевшей в шкуре твари, которая, в свою очередь застыла в недоумении, озадаченно глядя на ошарашенного Лаера так и замершего в позе броска: пригнувшись, двинувшись всем телом вперед, с нелепо вытянутыми вперед руками.
   Которые тварь тут же, в знак глубокой досады таким недружелюбным приемом попыталась оттяпать. Лаер, совершенно позабыв о боевых перекатах, скользящих уходах в сторону, по простому отскочил назад, ощутив спиной стойкое сопротивление его отступлению равнодушной дощатой стены.
   Ирте, играя роль якоря, запорол очередной эффектный прыжок существа, за что получил мощный удар хвостом по плечу. Эта тварь выбила ему левый плечевой сустав. Ирте взвыл и завертелся ужом на полу. Тварь изрядно озадаченная такой реакцией, на мгновение потеряла интерес к атакам, приоткрыв пасть, глядя на перекатывающегося и рычащего от боли мужчину. Затем решив что это более легкая добыча, повернулась к нему всем корпусом и склонилась, открыв пасть. Лаер лихорадочно посылал заклятия и проклятия, не причинявшие твари ровно никакого вреда.
   Ирте обреченно глядел, как к его голове приближается широкий рот, снабженный по кругу двумя рядами лезвиеподобных зубов. Тварь в предвкушении зажмурила глаза, а в горле звучал клекот ожидаемого удовольствия, тут же переросшего в самый отвратительный вопль который только доводилось слышать Лаеру в своей жизни.
   Тварь подло обесчестили, прервав желанную трапезу. Она устояла на месте, от неожиданности захлопнув пасть перед самым носом парализованного ужасом Ирте. Такого оскорбления существо снести не могло.
   А именно: Лаер, впервые в жизни разочаровавшись в магии, что есть силы отвесил пинка наглой твари под хвост. Противно чпокнуло, и под грохот грома, тут же сверкнувшей молнии, и истошного скрежетчащего визга, Лаер с трудом и отвращением извлек засевший сапог из-под хвоста. Тварь возмущенно выпрямилась и оскорблено завизжала, больше не рассчитывая траекторию, прыгнула на Лаера. Который тут же рухнул на пол, позволив твари впечататься в стену за его спиной, и откатился в сторону освободив ей место для падения.
   - Вставай! Вставай сейчас же! - бешено заорал Лаер, подхватывая Ирте подмышки и волоча его тело подальше от оскорбленной твари, очумело трясущей головой и безуспешно пытающейся встать.
   Грузное тело существа мотало из стороны в сторону, перевешивая с одного бока на другой. Лаер не осознавал, что причиняет Ирте нечеловеческую боль, не просто касаясь, а впиваясь в выбитое плечо. Но нецензурная брань Ирте никак не могла донести весь смысл неправоты судьбы в целом, и ее отношении к нему частности, до судорожно соображающего Лаера.
   Коровы реагируя на переполох в своем обиталище подняли возмущенный рев, им вторили курицы, и сумасшедшее завывавший ветер безжалостно и хаотично хлещущий ледяными струями по стенам и крыше амбара. Лаер споткнулся о неровный пол и рухнул, наконец выпустив Ирте из рук. Тот вознося благодарственную молитву Алдору поспешно откатился от Хранителя подальше, дабы он не вздумал продолжать спасать его жизнь. Тварь к этому моменту уже очухалась, и теперь будто пьяная, раскачиваясь из стороны в сторону меленькими шажками приближалась поочередно то к Лаеру, то к Ирте.
   - Что будем делать? - срывающимся полушепотом поинтересовался Ирте, безуспешно пытающийся вытянуть собственную магию существа.
   - Снимать порты и бегать, - разозлено ответствовал Лаер, с тревогой наблюдая, как походка твари становится четче, определеннее.
   Она уже не трясла головой, но с трудом переводила осознанный взгляд с одной жертвы на другую.
   - От нее надо избавится...
   - Да ладно?! Она же такая очаровашка! - Лаер злобно посмотрел на Ирте.
   "Очаровашка" почесала скрюченными когтистыми лапками два клинка Лаера до середины лезвий засевших в груди. Ирте начал подниматься, за что тут же был вознагражден единоличным и безраздельным вниманием твари.
   - Боже мой... У нее же раны кровью даже не сочатся. Да они вообще ничем не сочатся...И магии у нее нет, и чужая на нее не действует... - Ирте держась за плечо, пытался предугадать, как и в каком направлении сиганет проклятая зверюга, уже изготовившаяся к прыжку. - Ты кто, мать твою?!
   Тварь злобно хрюкнула в ответ.
   - Зато у нее есть ноздри! - Лаер с торжеством победителя поглядел на тварь, не обращающую на него никакого внимания.
   Животина решила, что пора переходить к активным действиям и с места прыгнула на Ирте, широко раззявив зубастую пасть и издав гортанный рык.
   - Как ты можешь отвлекаться на такие прозаические мелочи в момент когда нас вот-вот сожрут?!- с осуждением выкрикнул Ирте, резко уходя вправо.
   Тварь приземлилась ровнехонько на то место где мгновение назад обитал Рийский, и досадливо щелкнула клыками в направлении улепетывающего Ирте.
   - Ноздри, болван! Эта тварюга дышит! Значит, ее можно задушить! - Лаер с загоревшимся интересом посмотрел на резво прыгающую за Ирте тварь.
   Рийский старательно петлял, обегал вокруг стога, стойла и бочек, но тварь, вошедшая во вкус, преодолевала все препятствия одним мощным прыжком.
   - А вдруг они ей для красоты? Такой образине бы не помешало иметь хоть что-нибудь для красоты... - Ирте с опаской оглядывался через плечо, вскочил на дверцу стойла и ухватился за горизонтальную бревенчатую перекладину крыши. Коровы завидев тварь заверещали так, что заглушили все ругательства Рийского, который с трудом, вися на одной руке, пытался забросить ноги на перекладину и подтянуться. Тварюга остановилась подле стойла, зачарованно глядя на болтающиеся конечности Ирте.
   - Так что? Как будем ее душить? - Лаер лихорадочно скользил взглядом по помещению, пока не наткнулся на небольшой моток пеньковой веревки висящей на крюке на ближней вертикальной балке.
   - Спой ей колыбельную, будем ждать, когда она заснет! - Зло бросил Ирте, поджимая ноги, когда тварь, взвившись в вертикальном прыжке, в опасной близости щелкнула клыками от его филейной части.
   Лаер медленно встал, опасаясь, что тварь среагирует на резкое движение и окончательно утвердится в симпатиях в пользу Хранителя, к его большому сожалению. Сняв веревку он быстро затянул скользящий узел, и перебросил петлю через крышевую балку, привязав противоположный конец к крюку. Тварь, словно почувствовав неладное стала медленно поворачивать морду к нему.
   - Отвлеки ее! - прошипел Лаер, прячась за балку.
   - И как ты себе это представляе-е-е-е-е!..
   Окончить Ирте не смог. Соскользнул. Ноги не успели взять тонкую опору, и он оседлал перегородку стойла. С размаху.
   Мир поплыл. Разорвался. Погас. И вспыхнул. Ноги отнялись, дыхание перехватило, а в голове вертелось лишь одно слово - матерное. Ирте просто рухнул в стойло к коровкам, так и оставшись лежать в позе наездника.
   Тварь изрядно озадаченная скрюченным и шипящим мужчиной по ту сторону изгороди, изготовилась к прыжку.
   Лаер растянул петлю. Дождался, пока тварюга перемахнет через забор и медленно, смакуя момент, приблизится к Ирте. Наклонится, ощерившись и торжествующе пыхнет на бледного от тошнотворной боли мужчину.
   - Да чтоб тебе подавиться, образина!.. - с трудом просипел он.
   Тварь удовлетворенно уркнула на это пожелание и наклонилась ближе.
   Лаер, дойдя до стойла, набросил петлю твари на голову, тряхнул концом пустив по веревке волну и заставив спасть с морды дальше, где по предположению должна была находиться шея. Тварь, удивленно рыкнув, отпрянула, засучив когтистыми лапками по морде. Лаер уперевшись ногой в калитку стойла, резко дернул веревку на себя. Тварь, удивленно хрипнув, свалилась на пол. Ирте мстительно пнул ее в морду, и тут же скривился от боли.
   Лаер, пользуясь тем, что пока тварь удивлена на столько, что не предпринимает попыток насытиться, перекинул свободный конец веревки через балку крыши. Тварюга стала подниматься, Хранитель присел и резко взвился в прыжке вверх, хватаясь руками за веревку на той высоте, которую только смог достать, и поджав ноги, решительно вознамерился рухнуть вниз.
   Тварь снова хрипнула, и приподнявшись над полом, увлекаемая удавкой шумно врезалась в перегородку стойла.
   Лаер с удивлением понял, что повис на середине, локтя два не доставая до пола. Тварь выступила прекрасным противовесом, приподнявшись на три локтя над полом и издавая странные звуки. Хранитель, повиснув на вытянутых руках, достал мысками ног пола и попытался потянуть веревку на себя. Выходило плохо.
   - Она там подыхает хоть? - обреченно спросил Лаер, повернув голову к стойлу.
   Ирте открыв дверку из стойла медленно ковылял к Хранителю.
   - Давай-ка вместе, - прошептал он, вцепившись в веревку, - Раз-два, взяли!
   Лаер одновременно с Ирте оттолкнулся от земли, тварь шумно впечаталась в пол, Ирте пластом рухнул на землю. Тварь выстрелила из-за стойла и клацнув челюстями засучила лапами, замахала хвостом, издавая хрипы.
   - Да когда же ты сдохнешь?! - Ирте дернул веревку на себя, заставив тварюгу мотаться из стороны в сторону.
   У Лаера жгло ладони, однако он, стиснув зубы, потянул веревку на себя, поднимая тварь выше. Она хрипела, полупридушенно рычала и беспрестанно дергалась. У Лаера ладони уже горели Фесовым пламенем, у Ирте начинали крупно дрожать руки, когда тварь, наконец, затихла, но не перестала конвульсивно дрожать. Прождав несколько мгновений, мужчины не сговариваясь, дернули веревку. Тварь врезалась головой в балку, но не издала ни звука. И лишь после этого ее хладный труп тяжело рухнул на пол.
   - Сдохла... О Алдор, сдохла, - тяжело дыша проговорил Ирте.
   - Что это за дрянь?- наконец спросил Лаер, с трудом поднимаясь и подходя к туше.
   У твари мелко дрожали задние лапы и чуть подрагивал хвост, красные глаза покрылись молочной пленкой. Лаер толкнул ее ногой. Результата не дало. Он с усилием вытянул свои ножи и расправив края раны подковырнул кончиком кожу.
   - Бескровная... Быть такого не может... - задумчиво пробормотал он, осторожно делая надрез.
   - А еще с иммунитетом к магии. И я ее ненавижу - она меня едва не кастрировала. - Зло выдал Ирте, подтягивая ноги к груди и поворачиваясь на бок.
   Дверь амбара отварилась, вбежала старушка, ахая и осыпая "избавителей" благодарностью и четырьмя серебряными монетами. Предупредив праведный гнев Хранителя, Ирте торопливо вытолкал Лаера из амбара, морщась от боли и наказал старушке до утра не трогать мертвячину.
   Хмурый, бледный рассвет с трудом пронзая тяжелые но уже не изливавшиеся дождем тучи медными копями лучей, царственно и лениво завоевывал горизонт.
   У Лаера ужасно ломило все тело и гудела голова. Хотелось спать. Невыносимо хотелось спать. Он был готов остаться в том амбаре наплевав на свою брезгливость, нырнуть стог и отвоевать свой огрызок сна.
   Ирте понуро ковылял рядом. Не смотря на ужасное самочувствие и тупую усталось, Лаер начал смеяться.
   - Могу поинтересоваться причиной столь завидного веселья? - хмуро поглядел на Хранителя Ирте.
   -Элитный отряд боевых магов, в количестве восемнадцати прожженных квалифицированных бойцов получивших специализацию в Видэлле, не смогли даже ранить тебя. Два Хранителя, в совокупности смогли лишь выбить меч из твоих рук. Профессиональные ищейки способные отрыть иголку в стоге сена не взяли твой след. Гроза магического сообщества, человек преданный анафеме Храмов, имя, которым пугают и начинающих и профессиональных магов. И этот, можно сказать легендарный человек едва не пал от скукоженной ручки существа мне по пояс.
   Ирте кивнул и ухмыльнулся.
   - И зрителем столь бесславной кончины мог стать никто иной, как сам Иксилонский Хранитель магии, изнасиловавший неизвестную тварь сапогом, в попытке не допустить до Ирте Рийского.
   Лаер одобрительно хмыкнул. Он почти забыл, что сапоги придется поменять. А еще нужно отмыться хорошенько, прежде чем лечь спать. Лаер вправил руку Рийскому, подлечив магией. Зло загоготав, предложил избавить от еще одной травмы. Причем избавить в буквальном смысле. На что Рийский попросил сеанс лечебного массажа пострадавшего места.
   Ворота Орна были предусмотрительно распахнуты на случай возвращения Хранителя. Лаер смерил взглядом неестественно бодрого стражника и, пройдя мимо, заслышал его облегченный вдох.
   Ирте назвал трактир, где остановились Смотритель и Талант "Кабаньей головой".
   Шли недолго. Остановили мужики. Судя по новеньким кожухам, невероятно дорогим саблям, мечам, ятаганам и копьям, никак не идущим к помятым мордам с вороватым блеском глаз - вчерашние разбойники, каким-то чудом нанявшиеся к щедрому хозяину. Вперед выступил главарь - широкоплечий, низкорослый лысеющий мужик с золотой серьгой в правом порванном ухе, нахальным выражением глаз и щербатым ртом.
   - Слышь, белобрысый, - смачно сплюнул он,- ты это что ли гнида, волшбой промышляющая?
   Лаер оценивающе пробежался взглядом по бандитам и так погано ухмыльнулся, что у них кулаки зачесались.
   - Незнакомые какие-то рожи... - задумчиво проговорил Ирте, переводя взгляд с одного разбойника на другого.
   - Ты знаешь всю здешнюю падаль? - презрительно хмыкнул Хранитель.
   - Понимаешь, друг мой, когда я пребываю в новый город, то стараюсь если не познакомиться, то хотя бы посмотреть на тех людей, с которыми собираюсь работать. И вообще, давай развлечемся без магии! Смотри, восемнадцать против двух, почти равные силы.
   Мужики недоуменно переглядывались пока Ирте негромко выговаривал это веселеющему Лаеру.
   - Меч дать? - Лаер медленно, растягивая удовольствие от удивленных взглядов, вытянул свои клинки.
   - Не, мне мужики одолжат. Да, мужики? - подмигнул Ирте.
   Бандиты недоуменно переглянулись, и взяли Хранителя и ренегата в неплотное кольцо. Один, самый щуплый, замахнулся роскошным ятаганом, движением, говорящим скорее о привычке к работе топором, чем о владении легким, сбалансированным клинком. И тут же поплатился. Ирте, даже не поворачивая головы в его сторону, посвящая свое драгоценное внимание главарю, стоявшему прямо против него, отсек молниеносным косым движением кинжала кисть нападавшего. Перехватил ятаган, жутко улыбнувшись, стряхнул отрубленную кисть, все еще сжимавшую рукоять, и оценивающе взвесил на руке клинок.
   Безрукий бандит ужасно заверещав и обливая все вокруг пульсирующим теплым потоком крови, хлещущим из отрубленной руки, отскочил назад, рухнул споткнувшись о неровную каменную кладку, и со всего маху размозжил голову о дорожный булыжник.
   Бандиты застыли, не веря, что не начавшийся бой уже обернулся потерей.
   - Порубить их! - грозно прорычал главарь, выхватывая из-за спины красивый элиарский палаш.
   Это и стало сигналом для обступивших.
   Лаер даже не считая нужным встать в боевую стойку, выпрямился приподняв мечи на уровень груди, лопатками чувствуя такую же прямую спину Ирте.
   Тот, к которому Хранитель стоял лицом, вооруженный копьем попытался ударить его в голову. Лаер лениво отбил кончиком левого меча наконечник копья, и тем же кончиком глубоко чиркнул по горлу находившегося рядом с копьеносцем мечника, одновременно правой рукой насаживая на второй меч подскочившего в замахе бандита. Учитывая, что нападавший атаковал сзади, клинок Лаера прошел аккурат между левыми ребрами, показав кровавый кончик с противоположной стороны. Противники отступили, верно расценив угрозу от обладателя темных, а теперь и обагренных клинков.
   Копьеносец снова атаковал, теперь в живот. Лаер, скрестив клинки, самим перекрестьем лезвий поймал деревянное древко на середине, но, не перерубая, а чуть вгрызаясь лезвиями в него, прогнулся в спине и требовательно уперся головой в уже взмокшую спину Ирте. Тот мгновенно сообразил и послушно наклонился вперед. Лаер направил наконечник захваченного копья вверх, переводя всю силу, с которой копьеносец пытался вогнать оружие ему в живот, на коварный удар в горло стоявшему перед Ирте главарю. Тот сделав одновременно с маневром Лаера резкий выпад вперед, пытался полоснуть палашем Ирте и совсем не ожидал, что противник пригнется, наискось выставляя ятаган уходя от удара, а в следующий миг главарь подавился железным наконечником копья.
   Хрустнуло перерубаемое дерево. Лаер на лету схватил правой рукой не выпуская меча оставшуюся половину древка, с все еще сжимающим на том конце изумленным копьеносцем, и подрубив ему колено левым клинком, заставил упасть бандита, рывком вогнал древко в глаз, а там и в мозг.
   Дальше решили задавить не умением, а скопом, только почему-то не учитывая, что только друг другу мешают. При небольшой помощи Лаера двое зарубили друг друга, даже не сумев приблизиться к нему на расстояние удара, еще одного поймал на "ножницы", третий хотел сыграть в "звездочку" но запутался когда ему отражать и когда нападать, и был позорно изгнан из жизни.
   Остался последний наемник, с мерзкой ухмылкой, словно гибель дружков его только позабавила. Он, вычеркивая идеальные восьмерки, переступил с ноги на ногу, проверяя, так ли прочен интерес Лаера как его клинки. Результатом остался доволен. Лаер надменно улыбнувшись, послал в его сторону вспышку древнеиксилонского заклятия порабощения, разлетевшуюся вдребезги, также как и от давешней твари.
   Хранитель выругался, концентрируя второй заряд магии, но противник, зло захохотавший над его неудачей, резким разрубающим ударом снизу вверх попытался атаковать правое подреберье. Лаер поспешно и смазано выставил блок, перехватил руку противника, бесцеремонно рванув, прижимая его к себе, и делая чужое оружие абсолютно бесполезным, заглянул в карие глаза, мгновенным таранным импульсом стараясь проломить защиту.
   Противник закричал, схватился за голову руками, выронив свой ятаган, и Лаер резким движением пробивая солнечное сплетение, глубоко вогнал левый меч, провернул рукоять, заставляя противника в безумии распахнуть глаза и зайтись в вопле невыносимой боли. Пробил. Пробил эту защиту, но не сломал ее. А просто поставил брешь. Да что за дела здесь творятся?!
   Лаер ссадил мертвое тело с лезвия пинком в плечо, случайно заметив тусклый блеск золота под отогнутым меховым воротником. И нагнувшись сорвал странный прямоугольный медальон на длинной цепочке. Сунул в карман, и повернулся к оставшимся бандитам, поразившись количеству противников Ирте увеличившихся вдвое. Об этом Хранитель судил по семи трупам, и еще двоим пока живым, но обреченным, с которыми забавлялся Ирте, неведомо когда, успев обзавестись еще и двуручным мечом.
   Двое противников Рийского, окончательно запутавшись во множестве хитроумно выправленных сплетающих и рознящих ударов, каждый раз глубоко царапающих незащищенные части тела, выронили клинки, в страхе глядя на Ирте, за весь поединок так почти и не сдвинувшегося с места.
   Тому, что стоял справа от Рийского, искренне верившему, что безоружных не убивают, Ирте загнал лезвие ятагана наискось в живот, под правое подреберье, в печень. Второму противнику, все же не такому наивному, удалось сделать два скачка в бок, прежде чем Ирте засадил ему в бок острие его же меча, до открытого перелома лучевой кости вывернув руку.
   Ирте часто дыша, попытался утереть кровь с лица рукавом плаща, но только сильнее ее размазал.
   Хранитель склонился над бандитом с ятаганом Ирте. Его зрачки невероятно расширенные от боли были устремлены в посеревшее перед рассветом небо. Синие губы что-то неслышно шептали. Лаер смог лишь прочитать: "...простив прегрешения мои...".
   - Кто нанял тебя? - Лаер грубо рванул его за грязные патлы.
   Отрезвляющая боль и багровая пена на беспрестанно шевелящихся губах.
   - Кто?! - зло прорычал ему в лицо Хранитель.
   - Все, Лаер. Он тебе ничего не скажет. Пойдем, осталось недалеко, уже светает. - Просительно коснулся плеча Хранителя Ирте.
   Лаер презрительно сплюнул умирающему бандиту в лицо, швырнув его на землю, обтер о дорогой кожух кровавые клинки и медленно пошел вслед за Ирте, уже сворачивающего на другую улицу. Кровавые ручейки покрыли каменную кладку ровно на девять шагов. Девять шагов по дороге омытой кровью. Лаер поскользнулся и едва не рухнул.
   - Знакомая дрянь? - нагнав Ирте зло сунул ему медальон Лаер.
   Рийский изумленно посмотрел на хитросплетения трех видов вязей заклятий, образующих единую, неизвестную Лаеру.
   - Что за?.. - Хранитель впервые видел Рийского настолько потерянным. - Где ты взял эту штуку?
   - Она рассеивает любую магию, направленную против обладателя, - Лаер, прежде чем Ирте успел понять, напел запрещенную формулу, третий раз в жизни выплеснув своей истинной магии в силу заклятия, направив ее против Ирте.
   Сила такого заклятия с использованием своеобразной родовой магии самого Хранителя, способна была испепелить на месте больше двадцати человек. Ирте даже копотью не покрылся.
   - Ты что, сдурел?! - взвился Ирте, почему-то хватающийся за самое пострадавшее за сегодня место, и не понимая каким чудом избежал гибели.
   - Что я говорил? - торжествующе посмотрел на него Хранитель. - Эта штука рассеивает любую магию. Хотя и прямого зрительного контакта со мной не выдержала.
   - Еще один такой фокус и одна твоя "штука" не выдержит прямого контакта с моей ногой!
   Лаер пораженный догадкой, спешно пошел обратно.
   - Ну, куда ты опять? - удержал его за локоть Ирте.
   - У них у всех есть эти Фесовы медальоны!
   - И что? Что это изменит? Мы уже пришли, - кивнул в сторону вывески "Кабаньей головы" произнес Ирте.
   Лаер устало оглянулся. Да, это то самое здание из его видения. Где-то там, на задворках, в отстроенном гостевом доме мирно дремлет Талант. Его Талант, который он на всю ночь оставил одну.
   За ним самим послали головорезов. Которые знали, что Лаер обладает магической силой, и были хорошо охраняемы от магических воздействий. Кто-то очень хорошо понимал, с кем имеет дело, и соответствующе готовился. Вполне вероятно, что прошелся по всем фронтам. Лаер едва ли не бегом ринулся к трактиру, обогнул дом, и заметил на деревянном крыльце гостевого дома, прикорнувшего Смотрителя.
   Ирте тронул за плечо Лаера, вынуждая Хранителя сбавить шаг и спокойнее пересечь отделенный конюшней и коровником пятачок размытой дождем тропинки до брусчатого трехэтажного дома.
   - Где она? - от ледяного голоса Лаера Смотритель вздрогнул и мгновенно проснулся.
   Осмотрел окровавленного с ног до головы Хранителя, с оголенными мечами и перевел взгляд на человека позади его плеча. Мгновенно узнал его. И окончательно растерявшись, снова посмотрел на Хранителя.
   - Где? - с нажимом повторил Лаер.
   - Спит,- отведя глаза, негромко ответил Смотритель. - Я проверил ее минуту назад, все спокойно. Разве что печать нужно подновить. Господин, при входе в город вы разгневались, и третья Дортенская вязь по руне Истока несколько ослабла...
   Они не нашли ее. Лаер с некоторым удивлением понял, какое облегчение принесло осознание того, что Талант в безопасности.
   Лаер бросил на колени Смотрителя медальон.
   - Разберись с ним. Найди мне бадью, воду можешь холодную. Комнаты какие?
   - Второй этаж, четвертая, пятая и шестая комнаты справа. Девушка в пятой.
   - Хорошо. Для Ирте найдешь бадью и поставишь в своей комнате. Меня не будить пока сам не встану, ясно?
   Смотритель кивнул и ушел к трактиру, вероятно, выпрашивать у спящего хозяина бадьи.
   Ирте пошел в отхожее место, а Хранитель неслышно поднимался по лестнице, когда нос к носу столкнулся с заспанной Уной.
   - Простите, пожалуйста! - пискнула девушка, кутаясь в просторную рубашку и поддерживая другой рукой сползающие штаны, ее глаза испуганно расширились, узнав Лаера.- О, милосердый Алдор! Ты... ты ранен?!
   - Нет. - Устало ответил Лаер, уже быстро и незаметно убедившийся, что с ней абсолютно все в порядке, пытаясь обогнуть Уну, видя лишь дверь с заветной цифрой четыре.
   - Но кровь... - девушка протянула руку, не смея коснутся забрызганной куртки и рубашки.
   - Не моя.
   - Какая милая семейная сцена! - умилился бархатный голос Ирте.
   Лаер оглянулся и выжидательно приподнял бровь. Ирте уже успел где-то умыться, собрать иссиня- черные волосы в аккуратный хвост, запахнуть темный плащ, скрывавший кровяные пятна на одежде. И выглядел теперь вполне представительно.
   - Ах, простите госпожа, мой друг так несносно невежлив, что мне остается представиться самому, - Ирте прямо-таки плыл к завороженной Уне, ловко подхватил ее ладошку и едва ощутимо скользнул губами по тыльной стороне кисти. - Нуар.
   Ну конечно, - Лаер саркастично улыбнулся. Кто ж с такой поганой репутацией будет называться настоящим именем? Лучше избрать второе, давно всеми позабытое. Тем более такое мягкое, прямо - таки тающее слово на языке. Как жаль, что Уна не знает перевода, точно отображающего всю суть Ирте. Лаер оперся плечом о косяк. Сейчас будет этот коронный взгляд из-под ресниц и улыбка уголками губ.
   Ирте оправдал предположение Лаера. Уна смущенно порозовела и отвела глаза в сторону. Все, она готова. Лаер разочарованно смотрел на сладкую парочку. Сколько баб прошло через это и хоть бы одна устояла. Хотя, Ирте окучивал и избалованных наследниц престолов, что уж говорить о какой-то деревенской дуре!
   - Вы так очаровательно смущаетесь! Ваши глаза похитили мою душу, - продолжал выплетать Ирте, чуть дольше, чем нужно, продержав ладонь Уны в своей руке.
   Конечно, в этих самых глазах скрыта такая сила, что и Лаер долго смотреть в них не может, не смотря на собственную печать.
   - Слушай, как там тебя... Нуар! Дай девушке посетить уборную.
   Ирте кинул осуждающий пламенный взгляд на Лаера и, поклонившись Уне, почтительно отступил. Девушка поспешно, едва не теряя на ходу штаны, пошла к лестнице.
   - Ах, я покорен! - Ирте прижал сложенные ладони к правой стороне груди, шутливо откидываясь спиной на дверь с цифрой шесть. - Ты же не против?
   - Что? - Лаер, пребывающий в глубокой задумчивости по поводу неизвестного врага, посмотрел на Ирте. - А, нет. Развлекайся. И сердце с другой стороны находится.
   - Я тебе говорил, что ты мелочное, циничное, злобное порождение Фесы?
   - Мамуля от меня в восторге! Говорит что после того как дала пинка папаше, очень рада, что я на него не похож. - Ухмыльнулся Лаер, закрывая за собой дверь.
   - Это Алдор дал пинка Фесе, неуч! - успел нагнать его голос Ирте.
   Это как посмотреть. Лаер сдирал себя бурые от засыхающей крови тряпки. Учитывая, что заточив Фесу, Алдор принялся возводить людей в разумную расу, совершенно позабыв дать этим жадным, вечно озлобленным и жалеющим себя тварям что-то кроме неистребимого инстинкта размножения, то скорее это была самая большая подстава со стороны Хаоса.
   Лаер поскреб ногтем просочившуюся сквозь рубашку кровь, присохшую багровой пылью к коже. Фесу со тьмами демонов понять можно - все они находили забаву в убийстве людей, а вот людей терзающих, унижающих, убивающих друг друга ради неизвестных целей, продающих в рабство собственных детей понять нельзя.
   Смотритель принес бадью, влил в него пять ведер колодезной воды. Лаер разогрел воду, нашептав заклинание, погрузился в воду, не заметив, как сон смежил веки.
   Проснулся он от нехватки воздуха, распахнул рот и нахлебался воды. Хранитель вырвался из тугих влажных оков, перевалился через деревянный бортик, судорожно кашляя и жадно дыша. Вода растеклась по всему полу, ловя солнечные лучи бившие из запыленного окна.
   Лаер натужно прокашлялся, отхаркивая воду, и только сейчас осознал, что стоит на четвереньках в луже, голова жутко гудит, а плечи и руки дрожат от натуги. Слишком долго не упражнялся с мечами. Лаер, шатаясь, дошел до кровати и рухнул в нее, заматывая влажное тело в простыни, пахнущие ветром и солнцем.
   Просыпался он несколько раз, чуя Смотрителя в комнате, который тихо собирал тряпкой воду в бадью. Окончательно пробудился, когда солнце уже давно кануло за горизонт. Смотритель оставил на краю постели сложенные аккуратной стопкой чистые вещи, поверх которых расположился золотой медальон с починенной цепочкой.
   На колченогом столике подле выхода стоял таз с водой, мыло и бритва. Лаер прислушался к себе, болели только руки, немного голова и дико хотелось пить. Провел рукой по лицу, ощутив покалывание щетины, решил, что заботился Смотритель все же не зря.
   Лаер чувствуя себя вполне сносно, спустился вниз и добежал до трактира под монотонно моросящим ледяным дождем.
   Поклонившийся хозяин указал на отдельный кабинет.
   Ирте, тоже посвежевший, но с мутным взглядом, закинув ноги на стол, заставленный снедью, покачивался на двух ножках стула. На коленях лежал роскошный одноручный меч, с рукоятью отделанной драгоценными камнями. Неспроста. Ирте не носит с собой массивного оружия, предпочитая кинжалы или стилеты.
   Смотритель хмуро листал книгу, время от времени заглядывая в рисунок углем, точно повторяющий письмена медальона. Уна сидела рядом с ним, озадаченно читая "Магические искусства. Гипотезы и взгляды на возникновение".
   Ирте приветственно кивнул, и осушил деревянный кубок. Лаер опустился напротив, стукнув Ирте по коленями вынуждая убрать ноги, быстро выхватил его меч.
   - Пижон, - презрительно обронил он, вытягивая из ножен искрящееся от защитной магии лезвие, с гардой усыпанной бриллиантами.
   Ирте пожал плечами и требовательно протянул руку за своим оружием. Лаер притянул себе блюдо с жаренной курицей и выжидательно прищурился, глядя на Смотрителя.
   - Это сочетание заклятий нигде не встречается господин, - не поднимая головы начал тот. - Прежде всего, особенность этого медальона в том, что заклятия из трех различных видов магии: мийской, визильвийской и иксилонской. Но одного типажа - древние, всеми забытые, и довольно слабые. По всем канонам одинаковые заклятия в содействии должны разрушать друг друга, эти же, наоборот, при внешнем воздействии начинают усиливать силу друг друга по нарастающей. Возможно потому, что завитки вязи, накладываясь, создают новое, иррациональное поле разводящее всю магию. Сделано гениально.
   - Кто мог его сделать?
   - Знаток истории магии.- Ответил вместо Смотрителя Ирте. - Кто-то способный комбинировать древние вязи, вопреки всем законам логики. Кто-то, с неплохим финансовым положением. И кто-то, кто очень желает твоей гибели. Есть этот кто-то на примете?
   - Да человек двести по каждому пункту в отдельности. А по последнему вообще сотен пять наскребется. - Лаер задумчиво глотнул вина, взгляд упал на Уну, чьи глаза неподвижно застыли на странице. Училась бы подслушивать у Смотрителя - непрестанно скользит пальцем по строкам, спокоен, непринужден и очень внимателен.
   - А знаешь, почему? Потому что ты никого не любишь, Лаер! Людей любить надо. И только некоторых насильно, в переносном смысле и пошловатом подтексте, а не всех подряд. Так любилка твоя сломается.
   - За своей следи. Где она только не побывала, не удивлюсь, если отвалится, - лениво огрызнулся Хранитель. - Что ж при даме своего сердца такие разговоры ведешь?
   - Дама безжалостно растоптала мое сердце. - Ирте снова схватился не за ту сторону груди. - Разбила душу мою, поверив в эти лживые непотребства порочащие мое честное имя!..
   - Спалился, - констатировал Лаер, обшаривая стол в поисках воды.
   Уна укоризненно посмотрела на Хранителя.
   - Подойди сюда, - не поворачиваясь, поманил ее пальцем Лаер.
   - Зачем?
   - Как же много ты говоришь, - поморщился Хранитель,- подойди. Не бойся, этого продажному развратнику я тебя не отдам.
   Ирте расхохотался. Уна нерешительно встала, медленно и опасливо приближаясь к Хранителю. Недвижно замерла рядом с его стулом. Лаер протянул руку, бесцеремонно усадил ее к себе на колени. Уна затрепыхалась.
   - В глаза мне смотри. - Лаер без труда перехватил ее так, что двигаться она вообще не могла. Но девушка протестующее зажмурила глаза.- Ты жить хочешь или нет?
   Уна с сомнением приоткрыла один глаз. Лаер издевательски вскинул бровь, поджав губы и покачав головой. Уна осмелев, нагло уставилась ему в глаза. И почти тут же зашлась в вопле боли.
   - Терпи-терпи, - шептал Хранитель, держа ее лицо в руках и выправляя защиту на ореоле.
   - Больно... - простонала она, впиваясь пальцами в кисти Хранителя.
   Лаеру самому было больно. Причем везде. Защита Таланта пробивалась даже сквозь печать. Исправив Дортенский пояс, закрепил печать двойственной символикой рода, снова активировал руну Истока.
   Уна потеряла сознание. Лаер почти тоже. Девушка начала заваливаться на бок, когда ее подхватил Смотритель.
   - В комнату отнеси. И тряпки ей прикупить надо, это дерьмо мне глаз режет. - Проговорил Хранитель, прикрывая глаза и закладывая руки за голову.
   Смотритель кивнул и вышел.
   - Сообразительный мальчик. Теперь понимаю, почему ты не сменил Смотрителя. Его зовут Деллисом, тебе на будущее. И почему я не сомневаюсь, что за четыре года ты это не узнал, не подскажешь? - Зевнул Ирте.
   - Ты расскажи всю биографию моего слуги, не стесняйся, - скептично посмотрел на него Лаер. - А теперь поговорим по-взрослому. Что слышно в городе?
   - Не много. То месиво, которое мы оставили никто из местных тузов опознать как своих не смог. Так что, кто они и откуда - вопрос по-прежнему открытый. На повестке дня еще один вопрос - дозорный маг. Его с неделю как убили. Почти сразу появились неестественные твари, устойчивые к магии, как мы вчера уже убедились. Они переловили всю магическую падаль - леших, русалок, мертвяков, и теперь стали доставать население. Я так думаю, что когда закончилась еда, они перешли на тварей покрупнее. Еще неделя-две, и в меню включат людей. Мага нет, а на его месте собственноручно созданный им фантом. Видно, часто он отлучался, раз сделал добротный такой фантом, я и не сразу понял, что эта гадость неразумна. - Невесело хмыкнул Ирте. - Мои мальчики подняли на уши весь город, ясно стало только одно - следом за тобой прибыл еще один маг, который неведомо зачем подновил фантом и через три часа покинул Орн. В трактире, где он останавливался, в его опочивальне плохо затертый след Сетаролла.
   - Телепортация. Большой след?- с силой провел рукой по лицу Лаер.
   - Девятнадцать человек, и тысяча скачков в любую сторону света - за милую душу, - кивнул Ирте. - Ты понимаешь, что происходит?
   Лаер с досадой отрицательно покачал головой. На него кто-то открыл негласную охоту. Как не вовремя-то...
   Нужно добраться до Ордена. Лаер быстро просчитал в уме варианты. Ближайшая точка - Элиар. Связующий с Орденом севера Иксилоны, должно быть это Ювелир. Хороший мужик, толковый, с северной частью иксилонских земель у Лаера никогда не возникало особых проблем. Единственное: градоправитель там тугой на голову, но Ювелир держал его в узде. Всегда вовремя отчеты и обоснованные предположения, предупреждающие очередную гадость Храма. Связной должен быть в курсе того, что происходит сейчас в Видэлле, где витают эти два ублюдка Хранителя, пропуская внеочередную вспышку магии, а так же появление возможно нового вида нежити, и неясной историей с убийством мага. Лаер пока не знает, откуда дует ветер, без людей и без оружия, и с бестолковой девчонкой на шее, от которой зависит его сила, просто не может светиться.
   - Есть у меня один человечек в Ройсе, что в полутора днях пути отсюда, который в курсе всех интриг. Начиная от того, за что правительница наступила на ногу правителю под столом и заканчивая ссорой соседки с кумой. - Медленно шинкуя петрушку, проговорил Ирте.- Идти мне придется с тобой. Сам понимаешь, что человек, который слишком много знает, чаще всего плохо спит и никому не доверяет. Он наверняка в курсе того, у кого может хватить средств и безумства организовать покушение на Хранителя.
   - На рассвете выдвигаемся. - Решительно кивнул головой Лаер. - Есть у тебя люди, способные разобраться в той твари, что тебя вчера едва инвалидом не сделала?
   - Твой Смотритель уже все уладил. Описал, разобрался, от тела избавился. Говорю же, сообразительный мальчик.
   - Он у меня работает, а значит по-другому ему никак нельзя.
  
  

Но воля проклятой Фесы все же подтачивала истончающуюся нить жизни Избавителя. И чуть не дойдя до люда, свергся он со скалы в черное и хладное море. Но дельфин, выпрыгнув из вод подхватил тело Алдора не позволив расшибиться о темную гладь скал. Дельфин отнес Алдора на берег, и Избавитель обернул его женщиной, назвав Кхарией,* да повелел строить лодки и свозить люд за море на восток. Повиновалась Кхария.

"Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе."

  
   *примечание. Кхария - небольшое островное государство, что пало в плен Мии во времена Первой войны, и став частью Мийского государства, прекратило автономное существование.
  
   Брели уже целый день. Лаер подновлял заклинание безветрия и лениво рыкал, когда кто-то выходил за светящийся круг, двигающийся вместе с Лаером в центре.
   Ирте, взявший обязанность держать купол от дождя растерял всю спесь. Потому что дождь лил третий час, внешней магии на поддержку купола катастрофически не хватало, мокнуть и мерзнуть под ледяным дождем совершенно не хотелось, а свою магию расходовать было жалко. Но пришлось. На восполнение резерва у него уйдет три с половиной недели. Ирте когда-то схитривший и создавший подобно Хранителям накопитель внешней магии, запечатанный на ореоле, мог без ущерба для здоровья использовать свою магию.
   Лаер с самой гнусной улыбкой предлагал поменяться обязанностями. Сам он комбинировал внешнюю, и всплеск собственной магии, искусственно создавая своеобразное поле, не требующее подпитки из-за постоянного обмена и конфликтов структур. А это порождало собственную энергию, коей и руководил Лаер. Не собирал внешнюю магию, подобно Ирте, а заставлял ее работать, иллюзорно создавая агрессивно настроенные импульсы. Он обманывал внешнюю магию. На что способны только Хранители.
   Смотритель угрюмо делал выводы из двухчасовой ругани Хранителя на дневном привале. Прежде всего, Смотритель был виновен в том, что не знает, что за тварь напала на Хранителя. Во-вторых, Смотритель был просто обязан узнать все о том человеке, что нанял банду головорезов. А в третьих Смотритель был виновен еще и в том, что на правом мече снова слетела бирюза, а петли на ножнах почти истерлись, и еще он не купил дополнительный комплект одежды Уне.
   Смотритель гневно скрипнул зубами. Мало того, что он с ней на базаре измучился, уговаривая примерить штаны, а потом купить, так еще практичная Уна умудрилась перессориться с половиной продавцов спрашивая, зачем заламывать такую неслыханную цену за кусок тряпки. И таки сбила цену ровно наполовину. На памяти Смотрителя так нагло и успешно торговаться не получалось даже у Хранителя.
   Смотритель просил, угрожал, умолял ее одеть штаны. Уна, как ярая приверженница правил приличия, не дозволяющих девушке облачатся в мужскую одежду, несмотря на заверения продавцов, что такое носят и девушки, стойко сопротивлялась.
   Однако напор такого неопровержимого аргумента как гнев Хранителя направленный против него, Уну всю же переубедил. Жалостливая она. И ее жалко. Смотритель горестно вздохнул.
   Хорошая девушка, добрая, справедливая, а жизнь ее так обрубит. Хранитель убьет Уну. У него остался всего месяц. Всего один единственный месяц до полного падения магических способностей. И Смотритель знал, почему Лаер единственный из Хранителей, кто никогда не отступится от поисков очередного Таланта. Когда Лаеру было шестнадцать, он сделал то, на что поставили строжайший запрет древние маги. Самые первые Хранители. Которые и уничтожили все упоминания о способе и условиях Связующего обряда.
   Магия - единственное, что неистребимо временем, единственное, что не подлежит его власти. И Лаер завязал свою жизнь на нее. Использовав заклятие, для выполнения которого требуется единовременное умерщвление пяти десятков магически одаренных людей. И использовал блестяще.
   Но он не учел одного: его мощный дар, все его магические способности - есть чуждые силы, которые истощаются по истечении двух лет. Угасают. А вместе с ними и его жизнь. И он будет вечным охотником за Талантами, ведь его тяга жить неистребима. Лаер полон чрезвычайной жаждой жизни, именно поэтому он нарушил древнее вето, сделав невозможное - разыскав источники, содержащие описание Связующего ритуала, кои не тронула всеобъемлющая и истребляющая длань первых Хранителей. Собирал знания по жалким крупицам, воссоздавая и исправляя общую картину, возможно в конце явился отцом еще более сильного, более нерушимого заклятия.
   И именно это вселило вечный страх в душу Смотрителя. То, как хозяин управлял магией, обманывал, подчинял, манипулировал бездумной сметающей все на своем пути силой, подобной первородному Хаосу, которым могла управлять только Феса, вселяло леденящий ужас. Смотритель даже примерно не мог представить всей мощи Хранителя.
   И до сих пор до конца не понимал принципа работы медальона рассеивающего магию - ведь Хранитель никогда не пользовался стандартами магии, обращался к древнеиксилонской или комбинировал все три типа, что тоже не каждому под силу, или родовой, изысканно намекая на свое высокое происхождение.
   Короткий привал. Без огня. Лаер не представлял, как они будут ночевать - небеса не собирались проявлять милосердие и прекращать заливать грешную землю, множа грязь и лужи. Будь только он и Ирте, проблем бы не возникло. Они бы проскакали всю ночь, изредка спешиваясь и давая отдых себе и лошадям. Но Уне уставать было нельзя. Лаер схалтурил, восстанавливая печать, повесил на то, что более свойственно этой девушке, а значит и долговременно - на эмоции. Полный упадок сил и апатия не способствует укреплению печати.
   Путники уныло жевали вяленное мясо.
   - Лаер, надо развести огонь. У нас есть вода, картошка... - деловито начала загибать пальцы Уна.
   - И появится язык, если ты не замолчишь.
   Уна гневно посмотрела на Хранителя, уперев руки в бока. Лаер устало посмотрел на нее, намекая на нерасположение к долгим фееричным словесным баталиям.
   - Райное, в самом деле! Разведи костер, у тебя-то не убудет, - неожиданно пришел на помощь девушке Ирте, просушивший кусочек земли и, поставив на него седло, усевшийся сверху.
   Лаер уничижительно глянул на Рийского, и, сосредоточившись, возродил посередине стоянки небольшой зеленовато-синеватый костерок. Уна зачарованно смотрела на разноцветные язычки пламени.
   Лаер усмехнулся и приподнял ладонь. Костер негромко хлопнул, огненный язычок прыгнул, отделяясь от пламени, закружился и обернулся роскошной огненной бабочкой.
   Уна восхищенно выдохнула. Бабочка облетела вокруг застывшей девушки, и вспорхнула к Хранителю на протянутую ладонь. Обернулась огненной коброй, сменив голубой цвет на бледно-зеленый, под цвет глаз Хранителя. Зашипела, затрепетала расправившимся капюшоном. Поднялась, быстро разрастаясь до размеров лошадиной головы. Хранитель знал, что в призрачном свечении его зрачки превращаются в вертикальные щели.
   - Лаер, - с нажимом произнес Ирте, многозначительно глядя на побледневшую Уну с прижатыми ко рту руками.
   Кобра, оглушительно зашипев, взвилась на два человеческих роста, расправила капюшон, и глаза, точные копии глаз Хранителя, нашли жертву.
   Змея стремительно ринулась на девушку. Распавшись миллиардами вязей заклятий в пяди от ее лица, огибая тонкую, застывшую фигуру, и вновь соединяясь в огромный смертоносный импульс с головой змеи за спиной девушки.
   Кобра открыла пасть, блеснув клыками, впилась в большую фигуру, таящуюся во мраке дождливой ночи, схожую с взрослым медведем, вставшим на задние лапы, в скачке от купола.
   Эта фигура была бесшерстная, с мощно развитой мускулатурой, однако поджарая, способная часами гнаться за жертвой, в прыжке снести голову корове, и благодаря когтистым лапам великолепно лазающая по деревьям. Злобные черные бусины глаз на клыкастой морде недоверчиво блеснули, когда огненная змея подхватив ее в прыжке с силой впечатала в землю. Кобра зашипела, вырывая из ладони Хранителя хвост и оплетая им извивающееся тело жертвы.
   Вурдалак отчаянно взвыл, когда его тело вспыхнуло зеленоватым пламенем, и закатался по земле в удушающих тисках безостановочно кусающей змеи.
   И лишь когда жертва затихла, кобра напоследок куснув тлеющий костяк, раззявила пасть и, поглотив остатки вурдалака, медленно зигзагами, двинулась к Хранителю. Коснулась раздвоенным язычком опущенной к земле ладони, словно целуя, и не торопясь исчезла в ладони святящейся холодной пульсацией. Ореол Хранителя полыхнул напоследок, принимая щедрый дар кобры, и обесцветился.
   - Это было зрелищно! - одобрительно хмыкнул Ирте. - Хотя мне больше по нраву твоя стычка с дельфином Илея в Квесте. Термунскую площадь еще два года потом восстанавливали...
   - Что это?! - и когда она так плотно успела вжаться в Смотрителя?
   - Опа... Райное, ты редкостная скотина. Ведь знал же, что вурдалаки не охотятся по одиночке.
   - Ты сам просил костерок, - пожал плечами Лаер.
   Их было не меньше десятка. Взрослые особи способные расправится со средним стадом коров. А осенью они всегда голодали. Небольшая стая. И какая-то... подратая что ли.
   Лаер мгновенно вычленил вожака - сухого, с оторванным ухом, подступающего к святящемуся кругу последним. Купол Ирте надежно защищающий от дождя оттягивал всю внешнюю магию на себя. Смотритель, медленно отстранив Уну, вытягивал из седла клинки Хранителя. Идиот. Неужели и правду думает, что Лаер станет марать свои мечи об этих шавок?
   Уна прижалась к Хранителю, вцепившись в его руку и вжимая голову в плечо, грея судорожным дыханием. А это приятно, оказывается.
   - Держись за мной. Никуда не отходи. - Лаер с легкой полуулыбкой посмотрел на девушку, отмечая ее невероятную бледность и испуганно расширившиеся глаза, и обратился к Ирте, кивнув на слабо мерцающие линии купола, к коим уже приблизилась стая, - дай мне места.
   Ирте нахмурился и разделил купол на внутреннюю и внешнюю границы, а в прослойку Лаер запустил туманящуюся вязь трех равнодействующих заклятий, которые при внешнем воздействии дадут весьма красочный результат.
   Вожак утробно рыкнул, и твари взвились в прыжке в основном на вооруженного человека - Смотрителя. И как только коснулись границы, вспыхнули ярким столбом пламени как их давешний собрат.
   Лаер выбил из рук Смотрителя свои мечи, сложив лезвия крестом и ловя летящую прямо на него воющую, объятую синевато-зеленоватым огнем тушу. Тварь утробно завизжала, извиваясь на мечах как живой кабан, насаженный на вертело. Огонь, магический беспощадный огонь, с жадностью и неестественной скоростью поглощал плоть, обгладывая кости с неясным шипением. Лезвия накалились и стали непроглядно черными. Лаер скрипнул зубами в ответ на глухой треск лопнувшей бирюзы. Теперь заменять надо на обоих мечах.
   - Твою мать! - разозленный возглас Ирте, пришпилившего своим мечом еще одного полыхающего вурдалака к земле.
   Хранитель оглянулся через плечо и проследил за гневным взглядом Рийского. Купол, сотворенный Ирте, впитал магию Лаера, вытворяя что-то совершенно невообразимое. Трещал, постоянно менял цвет, выбрасывая снопы искр. Вурдалака, лежащего аккурат посреди границы беснующегося купола, разделило на две неравные части: ту, которая была снаружи купола и ту, что осталась внутри. Обезумевшая лошадь, принадлежавшая Уне, ринулась прочь, высоко перепрыгивая еще одного, уже затихающего и догорающего вурдалака.
   - Тара! - Уна выскочила из-за спины Хранителя, и метнулась к лошади, мчащейся прямо на магический барьер.
   - Держи-и-и-и!..- взревел Лаер, глядя на убегающую девушку.
   Смотритель кинулся за ней, но Лаер уже понял, что он не успеет.
   Хранитель бросил мечи и резко выкинул руку вперед, посылая таранный импульс разрушительной силы. То, что Смотритель споткнулся, его и спасло. Он упал, а над головой промелькнула смерть. Но не увидеть, ни осознать он этого не мог, потому что крепко приложился виском о камень, и пал в небытие.
   Проклятая лошадь встала на дыбы перед искрящей преградой, когда Уна схватила ее за уздцы. Контакт состоялся. Смертоносное действие купола не делает скидку на качество контакта. И когда передние копыта животного попытались преодолеть стену, пошла реакция.
   Ноги лошади появились с той стороны купола в виде мельчайшей пыли. Дико заржав, животное рухнуло вперед, распылив себе голову и треть туловища.
   Уна обреченно выдохнула, глядя как искрящийся, испепеляющий серебристый поток вязей устремляясь по телу лошади, тянется по воздуху и к ней.
   И в тот поток одновременно ударили два мощнейших заряда разрушения. Опасное щупальце купола, ослепительно вспыхнув, рассыпалось ледяными осколками. Вибрация невероятной двойной силы разрушения пронеслась по всей поверхности купола, заставив его застыть и осыпаться осколками, нещадно царапающими лицо, руки, застревающими в волосах и одежде.
   У Лаера звенело в ушах и двоилось в глазах. Появилось чувство бесконечного падения. Он даже не осознавал, что стоит на коленях в грязи, жадно и часто дыша. Через два шага без сознания лежал Ирте. Заряда разрушения было два. Первый принадлежал Лаеру, второй Рийскому. Мощностью заклятий можно пробить семь-восемь каменных стен. А такая сила требовала абсолютного опустошения магического резерва. И если у Лаера день поболит голова, то Ирте даже свечку на расстоянии не сможет задуть неделю.
   Уна потерянно оглянулась. Поле боя.
   Девять костяков все еще жадно пожираемых магическим огнем, ровная прожженная полоса, обозначающая границы бушевавшего купола, Хранитель, поднявшийся на ноги с третьей попытки, Ирте затихший на земле, и позади него бесформенной кучей валявшийся Смотритель.
   - Ты... - глаза Лаера грозно прищурились, он остановился подле девушки, шатаясь. - Я разве не говорил тебе... не отходить?! Не говорил?!
   Ее правую щеку обожгла пощечина. Уна ахнула и от неожиданности свалилась.
   Слова Лаеру давались с трудом, ему даже дышать было тяжело. А тут еще один сюрприз. Вожак. Единственный выживший, но отчего-то не спешащий спасаться, а наоборот пытающийся урвать свой трофей. Уну. Которая совершенно неожиданно для вурдалака упала на землю. И вместо того чтобы в прыжке перебить ей хребет, он сбил с ног Хранителя.
   Незапланированная перемена блюд нисколько не смутила вурдалака, тут же жадно клацнувшего кривой пастью в опасной близости от горла Хранителя.
   - О, подпитка пришла, - произнес Лаер ухватывая зубастую пасть в замок и рванув морду к себе.
   Встретив хищный черно-алый взгляд, пробил защитный ореол. Тварь завизжала и забилась, пытаясь вывернуться из хватки. Но подобно лопнувшей скорлупе, выпускающей белок, из твари уже текла магия. И она слабела. Лаер удерживал полуобморочного вурдалака одной рукой, второй выводя на грязной дождевой жиже рунические знаки, слабо загорающиеся изумрудным светом в ответ на неслышный призыв, исторгающийся из уст Хранителя. Тварь странно дернулась и захрипела. Отвратительная черная кровь, смешанная со слюной, просочилась из плотно сомкнутой пасти. Лаер с отвращением увернулся, на мгновение прерывая зрительный контакт, за что тут же едва не поплатился откушенной рукой.
   Он опустошил тварь подчистую. Вытянул из нее всю магию, которой оказалось невероятно мало, и спихнул с себя потяжелевшее тело, только тут осознав, что вурдалак изорвал в лохмотья куртку и рубашку, глубоко порезав плечи. Но это мелочи, до утра даже шрамов не останется.
   Стало немного лучше. Совсем немного. Но все же.
   Девушка стойко сдерживала слезы, сделав самый высокомерный вид. Дура. Из-за нее все покалечились, а она сидит и себя жалеет. Пощечину ей дали. Голову оторвать надо было. Все равно она ей без надобности.
   Лаер поднялся и заметил, как из холки испитого зверя торчит его клинок.
   Вот почему эта тварь оплевала его кровью и едва не лишила кисти. Эта маленькая деревенская... девушка, пытаясь помочь Хранителю, прикончила вурдалака. Не дав испить его до конца. Поэтому Лаеру и показалось, что магии было мало. Вурдалак просто издох на середине, и все из-за этой...
   Слов нет. Просто нет слов. И с этой дурой он надеется построить свою империю? Она же лошадок спасать кидается, а там убивать придется. Причем не лошадок.
   Нет, он обязательно, что-нибудь придумает. Дня через два, когда наполнится резерв и пропадет отчаянно желание жестоко и медленно убить Уну.
   Лаер прошелся по тлеющим углям тел вурдалаков, собирая остатки магии и чувствуя себя падальщиком. Собранной магии едва хватило на слабый, часов на пять заслон.
   Посредине узкого неровного круга полыхал костер, и воздух внутри быстро согрелся. Смотритель пришел в себя первым. Очумело мотал головой, не решаясь задать вопросы мрачному Хранителю.
   Лаер, задумчиво исследующий опустошенный резерв Рийского, пришел к выводу, что к утру тот очнется, вытянул из сумки одежду, и, не смущаясь, начал переодеваться. Уна, делая вид, что его не замечает (но румянец ее все равно выдавал), сама осмотрела Ирте. С трудом перетащила на лежак, и укрыла одеялом.
   Затем, стащив седло со своей мертвой лошади, демонстративно придвинулась ближе к лежанке Смотрителя и, свернувшись калачиком, с головой укрылась одеялом.
  

Обессилевший Алдор так и остался лежать на берегу. И вышла из леса большая медведица и увидела она Алдора, взвалила его себе на спину и повиновалась голосу отправившего ее к людским поселения. И обратил Избавитель медведицу в женщину, прозвав Везильвией, да и повелел ей вести люд на север. Повиновалась Везильвия.

"Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе".

  
   У Лаера было самое поганое настроение, которое он только мог припомнить. Даже во время посвящения в Хранители, когда его едва не потрошили, закрепляя ореол, он чувствовал себя вполне сносно.
   За ночь он поспал от силы часа три. Спина дико мерзла, костер постоянно гас, а обнаглевший Рийский начал храпеть. Ближе к рассвету, когда дышать стало просто невозможно, потому что горячий воздух обжигал горло, заслон растаял, окунув путников в беспощадную утреннюю мерзлоту.
   Проснулись все почти одновременно. На ходу перекусывая и кутаясь в плащи, тронулись. Теплее всего было Уне, плотно прижавшейся к спине Смотрителя.
   Ирте был смертельно бледен, изредка и незаметно вытирая кровь, шедшую из носа. По нему ударило даже сильнее, чем предполагал Лаер.
   Сразу после подъема, Уна, чувствующая себя бесконечно виноватой только перед Рийским, охотно выполняла все маленькие капризы Ирте, с удовольствием изображающего предсмертные судороги.
   Природа снова подложила Хранителю свинью - первый снег. Если Смотритель, Уна и даже Ирте слегка повеселели, то Лаер окончательно помрачнел, закоченел и озлобился. Пустил рысцой коня, надоев играть сочувствие уже часа три успешно сидящему на искрице Рийскому. Проклятая дрянь снимала боль и усталость, но Ирте, которому невероятно нравилось видеть виноватую девушку, упорно доказывал, что ему все еще очень плохо.
   В пути Лаер успел два раза поругаться с Уной. Едва сдержав желание располосовать ее, и испепелить вместе со Смотрителем.
   - Где кружка? - Лаер лихорадочно рылся в своей сумке на очередном привале.
   Уна молча и вообще повернувшись в другую сторону, протянула ему глиняную кружку.
   - Какой Фесы она у тебя делает?- вырывая из тонкой руки посуду, хмуро спросил Лаер.
   - Ты ее выкинул.
   Лаер с наслаждением испивавший из кружки холодную колодезную воду, поперхнулся и мучительно закашлялся.
   - Ты сдурела совсем?!
   В этой кружке Лаер смешивал, мягко говоря, не совсем эстетичные компоненты, чтобы получившеюся смазку нанести на мечи, тем самым усилив их стойкость к ржавчине и коррозии. Разумеется, после этого он побрезговал ее использовать даже в качестве повторного сосуда для замешивания, что уж говорить о предназначенном способе употребления в быту.
   - Это ты сдурел. Если думаешь, что после того как поешь или попьешь, грязную посуду выкидывают, то глубоко заблуждаешься! Ее моют, представляешь?! А потом из нее снова можно есть. Ну не правда ли чудо?
   Язвила девушка с явной охотой, смешно сморщив нос. Лаер заморозил ее взглядом.
   - Ты помнишь запах, когда отмывала эту свою "грязную посуду"? - очень вкрадчиво поинтересовался Лаер.
   Девушка явно растерялась, хотя и стремясь не подать виду сцепила челюсти, нагло уставившись Хранителю в глаза. Запах она помнила и теперь начинала догадываться, куда клонит Лаер.
   - Ну. - Как можно суровее сдвинув брови (что выглядело на редкость комично), кивнула головой Уна.
   - А теперь скажи... - Хранитель произнес это томно, завораживающим полушепотом, словно признавался в любви. - Мог я это есть?!
   Вторую часть фразы Лаер прорычал. Уна окончательно растерялась и от напора Хранителя и от нахлынувшей догадки, и с неприязнью покосилась на кружку, валяющуюся в двух шагах от Хранителя.
   - Ну, я ее хорошо помыла... - смущенно прошептала она.
   Лаер хотел взвыть и придушить ее. Разбить Фесову кружку об голову незаметно посмеивающемуся Ирте. Отрезать себе губы - Лаеру уже казалось, что во рту неприятный привкус, а сами губы горят и чернеют, и вообще воняют...
   Лаер бесчисленное количество раз полоскал рот с мятным порошком, только ощущение отвратительного привкуса все равно отказывалось его покидать. Хотя он и знал, что это скорее его фантазия, но при мысли о кружке его передергивало. Он устал от бесконечно виноватого вида Уны, кажется свыкшейся с этим состоянием.
   Второй раз Уна уснула, успокоенная мерным ходом коня Смотрителя и едва не сверзилась со скакуна. Получил втык разумеется Смотритель. Сердобольная Уна попыталась его защитить, и после пары разоружающих словесных атак подкрепленных нелесными эпитетами, и припоминанием досадных промахов, с описанием исчерпывающих характеристик ее умственных способностей, поняла, что ругаться с Хранителем не только бесполезное, но и заведомо проигрышное дело. А еще довольно небезопасное.
   Ройс - легендарный город-крепость, основанный полторы тысячи лет назад во время наступления везильвийских войск, был весьма старомоден. Он весь состоял из камня окаймляющего город. Стены, кладка дорог, дома. Город, высеченный в камне.
   Лаер обдумав варианты несколько раз, решительно достал ларец, и быстро, не давая заинтригованному Ирте сунуть нос в его маленькую сокровищницу, подсчитал пропорции, разливая и смешивая содержимое нескольких склянок в неглубокой глиняной чаше, с испещренной по ободу вязью рунических знаков.
   -Райное, душа моя, я просто в восторге! - умильно улыбнулся Рийский, таки сунув руки в бумаги Лаера. - Элиар, Вилод, Райкама, Еурион... И все они у тебя на поводке. Гм, Кер... Кере...
   - Кеуен. - Раздраженно вырвав стопку отчетов из рук ренегата, поправил Лаер.
   - Столица Везильвии. - Одобрительно усмехнулся Ирте. - Я, конечно, догадывался, что ты плетешь паутину масштабных размеров, но чтобы замахнуться еще и на земли Ноктура...
   - Заткнись и пей, - сунул ему в руки чащу с синеватой полупрозрачной жидкостью.
   - Таков мой бесславный конец?
   Лаер закатил глаза и отвернулся. Влас волкодлака в зелье должен изменить черты лица. И изменил. Заострил, добавил глубоких морщин в уголки глаз и рта, чуть вытянул лицо, сгладил скулы и сменил цвет глаз на насыщенно голубой. Лаер вынув осколок зеркала, удовлетворено констатировал, что нынешний облик не имеет ничего общего с настоящим. Ему сейчас не меньше сорока. Ирте остался все таким же смуглым, но глаза его изменили цвет на прозрачно-голубой, а волосы из иссиня - черных стали будто с проседью. Он походил на среднестатистического чистокровного мийца. Лаер много раз замечал, что мийская кровь гораздо сильнее любой другой в смешанных браках. Полукровки всегда темноволосые и темноглазые.
   - Ну надо же... Мне идет, Райное? - Ирте кокетливо улыбнулся в отобранный у Хранителя осколок.
   - Ты похож на мийскую бабку-сплетницу.
   Ирте поправил длинный хвост, и кинул осколком в Хранителя. Длинные волосы у мийских мужчин - знак знатного рода. Ирте и принадлежал к Рийским, по легенде поведшим свой род от самой Мии - орлицы некогда спасшей жизнь Алдору.
   До Первой войны род Рийских в Мии, Зарт в некогда существовавшей Кхарии, Нейервиль в Везильвии, и Шае-Райное в Иксилоне почитались Храмами как берущие начало от спасителей Алдора: орлицы Мии, дельфина Кхарии, медведицы Везильвии и змеи Иксилоны. Но после того как появились Хранители, а появились они именно из этих родов, Храмы стали игнорировать магически одаренных потомков спасителей Алдора. Но влияние Хранителей, подпитанное как правило довольно близким родством с правителями стран, осталось на прежнем уровне к большому сожалению храмовников.
   Ирте приходился двоюродным братом Атеру - Мийскому Хранителю магии, и внучатым племянником самому правителю Мии. И по их общему мнению черным пятном на кристально-чистой репутации рода Рийских.
   Впрочем, когда от Лаера отреклась собственная семья, он не стал так страдать как Ирте, который еще полгода находился в прострации после своего образцового краха.
   Хотя у Ирте оставался дедушка, беззаветно любящий его и не веривший скандалу разразившемуся вокруг дорого внука.
   А вот у Лаера не осталось никого. Даже собственный брат проклял его... И все это из-за запретного ритуала и массового умерщвления. Как отец узнал о том, что Лаер совершил его, Хранитель до сих пор не мог понять. Он предусмотрел абсолютно все. Никто даже не догадывался, что юный Хранитель смог возродить столь древнюю и позабытую всеми силу. Древнюю, почти безграничную и фактически дарующую бессмертие. Магия, как и земля нетленна, не подвластна времени. И Лаер завязал на магию свою жизнь. Да, цена была дорога. Даже дороже чем он предполагал - семья отвернулась, но то, что в конечном итоге он получил, смогло загладить острые грани пролома от столь беспощадного удара.
   Он не любил воспоминания. Они не приносили ему ничего хорошего. Нет, он держал и не культивировал в себе обиды или злобы. Не взращивал на почве абсолютно счастливого детства постоянно ранящую ностальгию. Он просто перевернул страницы, и навсегда закрыл эту книгу, прочитанную и недопонятую, задвинув в самый дальний и темный угол памяти. Брат был близнецом. Отвернувшимся. Лаер раздраженно повел головой, мысленно задвигая проклятый ящик воспоминаний. Столько времени утекло.
   Уна растерянно, и с некоторой опаской глядела на изменившихся путников. Лаер не стал пояснять, что никто не должен знать, что они вошли в город, никто не должен опознать и отследить их.
   Люди в предместьях оказались крайне недружелюбны. Сдавать комнаты чужакам отказались, ссылаясь на наплыв посетителей в связи с завтрашней ярмаркой. Лаер, привыкший и лицемерию и показной покорности был неприятно удивлен. Спутники заняли стол у окна в таверне, и Хранитель отослал Смотрителя побродить по окрестностям и найти место для ночлега.
   Ирте, подсевший за стол к бородатыми серьезного вида мужикам с внушительным оружием, уже через полчаса вернулся, блистая широкой улыбкой и потряхивая массивным ключом.
   - Тут рядом. Позади трактира изба.
   - Это твои друзья? - шепотом вопросила Уна, воровато оглядываясь на пришибленных после недолгого общения с Рийским мужиков.
   Это его шестерки. Большая удача, что они на них наткнулись. У Ирте была великолепно отлажена система отмывания денег на финансово стабильных территориях. И местную шваль он просто обязан был знать.
   Другое дело, что небольшой Ройс, по мнению Лаера, ну никак не тянул на достаточно обширную область способную скрыть темные делишки Рийского. Значит, он купил город. Все систему самоуправления и местных чиновников. Разумеется кроме храмовников. Этих хитрых баранов ни разу не удавалось купить даже людям Лаера. Ни за шикарные услуги, ни за баснословные суммы. Он знал о единственном случае, когда Храм все-таки продался: Гарде, иксилонец, возглавлявший Орден Полыхающей руки двести восемнадцать лет назад, под давлением Хранителей шантажируя Высший Совет Храмов, заставил их вещать о том, что магия все же допустима в жизни. А чтобы эти злопамятные храмовые сволочи не хитрили, пришлось дать им денег. Столько сколько им требовалось. А запросы и расценки у храмовников оказались не малыми, что и привело к упадку и роспуску Ордена.
   Так как теплое место под боком правителей уже заняли Храмы, Хранители, посчитавшие что Орден сыграл свою роль, отвратили свой взор и покровительство.
   Глупцы. Лаер в свои восемнадцать осознавший сколь ценным может быть Орден, вложил в него все свои немалые средства, которыми только мог распоряжаться от имени рода. И ведь не прогадал. В большинстве крупных городов Иксилоны он имел такое неслыханное влияние, с которым не шла ни в какое сравнение власть Храмов.
   Лаер не хотел оставлять Уну одну в доме. Хотя Ирте и уверял, что мужикам предоставившим жилье доверять можно, они не вернутся. Но Хранитель все же физически не мог отдалиться от нее, когда все еще не знал ни лица врага, ни стороны, откуда придет следующий удар.
   Поэтому к информатору Ирте они отправились все вместе. За вход в город содрали по четыре монеты. Ирте разговорился со стражей на предмет нахождения некоего Арнойса, когда Лаер взяв под руку Уну, пошел дальше. Смотритель, уверенно вел их к центральной площади, и уже издалека слышался одобрительный рев скопившейся толпы.
   - Что это? - безотчетно прижавшись к Лаеру, спросила Уна.
   - Казнь наверняка.
   - Но... они радуются. - Девушка растерянно поглядела на Хранителя.
   - Закон человеческой природы. Чужая боль либо раздражает, либо пугает, либо веселит.
   На помосте было три человека: храмовник, палач и уже не способный кричать безрукий мужчина. Стража, а ее было в достаточном количестве, безразлично скользила взглядом по воинственно настроенной толпе. Пара человек сдерживало рыдающую и беснующуюся женщину, протягивающую руки к истязаемому мужчине.
   Уна побледнела, глядя, как палач заносит окровавленный топор над правой ногой. Храмовник вещавший о шпионаже в пользу Везильвии на мгновение прервался, чтобы зрители расслышали хруст перерубаемой кости.
   По толпе прокатился вдох и переменчивый шепот. Уна задрожала, и потянула Лаера в сторону.
   - Уйдем! Ну, пожалуйста!
   Лаер недовольно посмотрел на нее, и неохотно тронулся сквозь толпу. Их нагнал мрачный Ирте.
   - Идем мы к этому твоему человеку? - с интересом глядя на хлынувшую кровь, не оборачиваясь спросил Лаер.
   - Да, почитай, пришли уже. - Раздраженно ответствовал тот.
   - Что? Где он? - Лаер остановился и заскользил взглядом по толпе.
   - Да вон, вторую ногу ему собираются отрубать.
   Их обогнали. Лаер зло выдохнул. Да что вообще происходит? Уна вжалась лицом в его плечо, закрывая уши от восторженного аха толпы, когда человеку отрубили вторую ногу. Лаер встретился взглядом со злым Ирте.
   - Его сдали?
   - Нет. Ложное обвинение в шпионаже. Дозорника с неделю тоже на месте нет. И с нечистью та же ерунда что и в Орне. Лаер, кто-то зачищает территорию. Причем мою территорию.
   - Твои поставки? - Лаер безотчетно приобнял вздрагивающую Уну.
   - Мои деньги. Здесь находилась база занимающаяся очищением прибыли. Угадай, что с ней случилось? - Ирте зубами заскрипел.
   - Сгорела. - Лаер заинтересовано посмотрел на Рийского
   - База - образное понятие. Все люди перебиты, оповещение не сработало. Феса бы их всех побрала... Никто не мог их знать. Тем не менее...- Ирте запустил пятерню в волосы.
   - Те мужики в трактире?
   - Рядовые исполнители, полторы недели не получавшие приказов. Полторы, Лаер! - Ирте охнул.
   - Большой урон?
   - Примерно пятая часть общего состояния. - Рийский грубо отпихнул локтем бабу излишне тесно прижавшуюся к нему.
   Она повернулась но, поглядев на мрачного мийца, ответившего ей долгим и однозначным взглядом, передумала затевать скандал.
   - Господин! - напряженно позвал Смотритель Лаера, кивнув в сторону помоста.
   Лаер обернулся. Казнь закончилась и теперь храмовник как то незаметно перешедший от темы подлого и грязного шпионажа Везильвии к предмету магии, призывал людей сбросить "смердящие богопротивные оковы волшбы", припоминая стычку интересов магов и Храмов два десятилетия назад, когда это едва не стало очередным поводом к войне. Впрочем, та стычка ярых религиозных фанатиков и амбициозных магов, все же унесла достаточное количество жизней.
   - ...Ибо Отец наш великий, воссозданный из небытия темной властительницей покарал ее за жестокость. За то, что с таким размахом используют маги, не щадящие наших жизней! Оглянитесь вокруг, сколько друзей и родичей наших полегло от когтей темных тварей, что должны быть истребленными магами! А они тем временем пиршествуют и спят спокойно, когда наши дети боятся темноты и того, что она порождает! И это слепое бездействие магов есть самая большая жестокость из возможных!..
   Храмовнику было не больше двадцати пяти. Но самое поганое - он отчаянно верил в то, что говорил, и толпа жадно внимала каждому его слову.
   Лаер кивнул ухмыляющемуся Ирте, который мягко отстранил Уну от Хранителя.
   Смотритель незаметно скользил впереди Лаера, расталкивая людей и облегчая продвижение Хранителя к помосту. Тем временем храмовник продолжал взывать:
   - Они совсем забыли о своем долге! Угроза войны ничему их не научила!..
   Толпа нехорошо закивала. Храмовник слишком юн, чтобы видеть те события. Примерно того же возраста что и Лаер, изменивший внешний облик. Но этот храмовник не знает же об истинном возрасте своего оппонента, вот с этого и стоит начать. Хранитель вскинул голову, и громко, перебивая храмовника на середине слова, яро воскликнул:
   - Да что он знает?.. Что ты знаешь, малец?! Что видел ты в этой жизни? Мы знаем, мы жили и мы видели! Видели, как два жалких объединения стали грызться, выплетая из наших жизней канат на котором шатко балансируют ваш Храм и магия.
   Люди настороженно притихли. Замолчал и храмовник обескураженный яростью прозвучавшей в голосе Лаера. Хранитель чувствовал, как многочисленные взгляды устремились на него, зрелого представительного мужчину, с клинками за спиной, не оставляющего сомнений, что он пережил то самое столкновение, видя все своими глазами. И Лаер замедлив но, не прекращая шага, продолжил:
   - Ты вещаешь о войне, о которой можешь знать лишь по рассказам! Которые всегда на протяжении времени обрастают слухами и домыслами. Скажи юнец, какое ты право имеешь винить тех, кто в ней погибал? Кто дал тебе право судить? Мы видели и пережили ее! А ты сейчас смеешь говорить, что мы за зря проливали свою кровь?!
   Люди, боясь показать зарождающее одобрение, косились на стражу, которая пока тщательно скрывала нарастающее напряжение, ведь свободу слова никто не отменял. А если заткнуть рот выскочке, то это породит сомнения в кристальной чистоте помыслов Храма. Поэтому стража наивно надеялась, что юный храмовник сможет урезонить зарвавшегося нахала самостоятельно. Однако горячая речь Лаера в сердцах старших стражников уже вызвала тень одобрения. Хранитель вскочил на помост, и хищно заскользил взглядом по морю лиц выискивая бреши. Нашел.
   - Храм и маги объявляют друг другу войну, и созывают нас, шантажируя благополучием наших детей! - Он вцепился взглядом в худого бородатого мужчину, сурово сдвинувшего брови. - Кто не помнит громких воззваний Храма: "Алдор полюбит детей победителей сильнее тех кто был несправедлив!". Какое двоякое утверждение. Хотите воевать?! Деритесь с магами сами!
   - Дело говоришь, мужик! - утвердительно выкрикнул бородач.
   Лаер не ошибся, человек с окружением. Должно быть купец. И его окружение спеша высказать почтение хозяину столь же горячо поддержало Лаера.
   Так, тяжелой артиллерией запаслись. Ирте взял на себя задние и угловые ряды, откуда Лаера было плохо видно, и постоянно и незаметно перемещаясь, одобрительно выкрикивал на призывы Лаера, воспламеняя души простого люда, не слышавшего слов Хранителя, красочным пересказом вдохновленной тирады Лаера. В середине работал Смотритель. Цепная реакция уже начинала свое действие. Работаем дальше. Передние ряды.
   -Да кто они такие? Они знают, что такое война?! - Лаер выделял тех, кто нервозно что-то теребил в руках или жадно искал взглядом встречи с ним. И зажигал их сердца страстной, пламенной речью. - Это не борьба государств, это повальная резня во имя кучки жалких сволочей - сильных мира сего. Погибают люди, и вода в реках становится алой, слышен детский плач, а землю окропляют слезы матерей. Война - время торжества грифов, а не справедливости. И когда она заканчивается, нам, покалеченным людям, вбивается мысль о нашей победе или проигрыше, о нашей заслуге или вине. И мы воспринимают это на веру. Потому что мы люди! Мы испытываем боль! И тогда менее всего способны на трезвые рассуждения!
   Голос к концу фразы стал пронзительным и сорвался. Великолепный эффект. Лаер оценивающе пробежался взглядом по толпе. Он достигает пика. Народ одобрительно шумел, выкрикивая отдельные фразы. Стоя тут на помосте, он мог видеть всю толпу, которой, казалось, даже стало больше.
   Ирте не давал расходящемуся и набирающему обороты стадному инстинкту погаснуть на концах. Смотритель подхватывал на середине. Лаер поработал и в центре, и на передние ряды, плачущие горячими слезами восторга и одобрения.
   Толпа, самая бездумное и самое грозное оружие. Чтобы удержать и направить ее нужно мастерство. Этот храмовник, бесспорно, обладал им, но ему не хватало практики, и поэтому он сейчас стыдливо жмется между столбами пытаясь затеряться от ненависти, обжигающей со всех сторон.
   Лаер поймал его взгляд и хищно блеснул зубами. Снова обратил обличающий взор к толпе.
   - Чего же хотят Храмы?! Что они хотят после того как сжигали наших детей с "богомерзкой" магией? Что они хотят, после того как отнимали смысл нашей жизни тыча в них пальцем и называя порождениями Фесы? Так почему же эти самые "порождения" могли вылечить маги? Уж не потому ли, что Храмы стали терять свое влияние, больше говоря, чем делая? Уж не потому ли что Храмы стали забывать в отчаянной алчности свой истинный смысл - нести волю Алдора, а не собственные заблуждения калеча нас, и наших детей?!
   Толпа согласно застонала. Учитывая, что основной контингент составляли люди старше сорока, а также дедушки и бабушки, все еще помнящие массовую идеологию Храмов об умерщвлении магически одаренных детей, Лаер бил в болевые точки. Точно, метко, не оставляя шансов. Стража попыталась его снять с помоста, но была сметена гневом толпы.
   Лаер стал обожаемым лидером, не страшащимся говорить правду. Не страшащимся обличить гнусные замыслы Храма.
   И он повел их к центральному Охраму. Люди со страстью колотили в запертые двери, уродовали изукрашенные лепниной стены, и кричали, кричали, кричали...
   А довольно улыбающийся Хранитель стоял позади, незаметно оттирая кровь с пальцев. Поутру, когда одурманенные жители сбросят манипулирующие оковы великолепно построенной игры Хранителя, то ужаснуться что посмели осквернить дом Всевышнего, и смиренно пойдут испрашивать прощения. И Храм взыщет с них немалую цену. В том числе и за верещавшего с помоста храмовника, сердце которого пронзил короткий метательный нож, когда Лаер соскакивал с помоста, спеша направить праведный гнев жителей на виновников всех бед.
   И, разумеется его начнут искать. Точнее не его, а сорокалетнего светловолосого и голубоглазого мужчину. И никогда не найдут, потому уже через полчаса он прекратит свое существование.
   - Великолепно, Лаер. - Позади неслышной тенью замер Ирте. - И давился я твоим обортным зельем не зря.
   Уна глядела на него со смесью страха и восторга. Пряталась за спиной утомленного Смотрителя. Слышала каждое его слово и подчиненная влиянию толпы прониклась пропитанной ложью речью Хранителя, ради забавы обернувшего игру храмовников против них самих.
   Скапливалась стража, но что она могла сделать против столь ярого запала? Хотя и пыталась, но большей частью ждала подкрепления.
   В безумной ярости обуявшей толпу никто и не заметил, как почти одновременно растаяли призрачные маски путников.
   Вечерело. С неба мелкой тающей крупой снова посыпался снег. Отойдя довольно далеко от центра, завернув на торговую улицу, путники прикупили одежду. Оплачивал Лаер, натянувший капюшон до самого носа, а снова помрачневший Рийский очень тихо сказав пару слов купцу отпускающему товар, просто взял то, что ему приглянулось.
   Смотритель, кинув монету купцу, обрядился в черную короткую меховую куртку. Лаер выбрал три пары перчаток, одни из тонкой кожи, и две из дубленной. Натянул на голову Уне вязанную шапку и кинул ей в руки песцовый кожух. Девушка рассеянно смотрела на Хранителя, без слов выложившего один золотой и уже направившегося к башмачнику.
   Рийский действовал по старой схеме, заставив и башмачника побледнеть и в страхе отвести глаза. Хранитель все так же молча усадил девушку на колченогую табуретку, требовательно протянул руку к продавцу тут же давшему ему роскошные, расшитые бисером красные сапожки с невысоким каблучком. Хранитель брезгливо выронил их.
   - Проще и удобнее.
   Башмачник кивнул и нырнул за прилавок. Лаер стянул хлипкие с почти протертой подошвой башмаки с Уны, и одел принесенные башмачником высокие с частой шнуровкой кожаные сапоги. Уна рассеяно ощущала как ноги растворяются в меховом рае.
   - Как?- исподлобья взглянул на нее Лаер.
   - Дорого наверно? - с печалью, шепотом произнесла Уна.
   Лаер закатил глаза, кинув четыре серебряных башмачнику, оплачивая и выбранные для себя сапоги.
   Как только путники покинули торговую улицу, направляясь к северным воротам, Лаер начал зло выговаривать Ирте.
   - Ты можешь проще себя вести? Мы зачем ипостась меняли, идиот ты эдакий? Что ты воду мутишь? С таким же успехом могли войти в город как Хранитель и влиятельный разбойник.
   - Ох, игру я тебе порчу, да? - сорвался Рийский. - Чтоб ты знал: сейчас у меня нет никакого желания бочком двигаться вдоль забора, опасаясь, что кто-то меня заметит. А ты не выеживайся. Люди и так давно косо смотрят на Иксилонского Хранителя. А если бы еще и в компании ренегата увидали... Так что затухни и шифруйся дальше.
   Лаер старался успокоится. Ирте на взводе. Он потерял очень доходную территорию. И сейчас не может выяснить, что происходит с остальными. Но и Лаер тоже попал впросак. Упустил нить, потянув за которую он мог распутать клубок.
   Народу на улице было очень мало. Часть все еще громила Храм, еще часть испуганно отсиживалась дома, а некоторые короткими перебежками перемещались через путанные каменные улицы.
   Спас его совершенно случайно спотыкнувшийся Смотритель. Ирте повернулся, чтобы отвесить ему подзатыльник и злобно зашипев, повалил Уну на землю. Лаер пригнувшись, начал поворачиваться, понимая, что уже не успевает и, вытягивая из ножен свои клинки.
   Хранитель выгнулся дугой, в защитном приеме вертикально выставив лезвия. Это могло бы отвратить клинок, пущенный убить. Но их было два. И если первый, досадно скрежетнув и высекая искры, уступил лезвиям мечей, то второй посланный чуть ниже первого, нашел брешь в неуспевающем завершиться защитном приеме, и пробил левое подреберье, желудок и вспорол диафрагму.
   Лаер упал на колени, рыча от боли, и бешено водя глазами по пустынной узкой улице, отгороженной с обеих сторон высокими домами. Один из мечей куда-то укатился, Лаер с трудом переложил оставшийся клинок в правую руку. Ножи посланы знатно - дабы не оставить ни единого шанса выжить. Он увернулся, значит, его должны добить. Посланы сзади, рукоять шла вкруговую, но идеально прямо. Убийца был за их спиной, а затем поспешил скрыться.
   - Лаер! - отчаянный крик Уны, вернувший ему сознание.
   Талант! Его Талант здесь! Вся его сила, его могущество, гарант достижения всех высоких целей и смысл жизни здесь!
   - Уведи ее! - сипло выдавил Хранитель, встретив прищуренный взгляд Ирте, Хранитель посмотрел на бледного Смотрителя, - и ты тоже!
   Смотритель резко поставил их обоих на ноги. Рийский кивнул и, подхватив упирающуюся и визжащую Уну, поспешил прочь.
   Лаер чувствовал, как активизировался ореол, распыляя боль и латая прорванные ткани. Тупые твари надеялись убить Хранителя магии жалкими железяками?!
   Лаер заскользил взглядам по щербатым стенам, с темными провалами окон.
   - Где ты, мразь?! - взревел он и тут же подавился собственной кровью, подкатившей к самому горлу.
   Охранные заговоры сдерживали слепящую пелену боли, позволяя лишь эху касаться сознания Хранителя.
   Проклятье. Лаер сплевывал кровь, мысленно торопя охранительную магию. Он рассеяно дрожащей ладонью обхватил рукоять ножа, и с третьего раза собравшись, рывком вырвал его. Сознание помутилось, и Лаера снова вырвало кровью. Которая еще и выходила упругими толчками из пробитого бока.
   Лаер встал, сплевывая сгустки крови и зажимая ладонью уже сочащуюся, а не хлещущую рану.
   Улица была пуста. Лаер с трудом наклонился, подбирая близ стены свой второй меч.
   - Выходи, тварь! - Хранитель гневно оглядел решетчатые окна.
   На этот раз Лаер почувствовал движение. Слепо мазнувшая тень самым краем глаза. Краткий взмах скупым движением от локтя - боль все еще была способна поставить его на колени, несмотря на усиленную работу древней охранительной магии; и снова посыпались искры, от столкновения метательного ножа и темного меча.
   - Что ты за падаль? - звонкий девичий голосок. - Нормальный человек давно бы подох. А тебя даже яд не взял.
   - Яд? Оружие трусов? - презрительно произнес Лаер, не поворачиваясь. - И кто же так смертельно боялся, что дважды подстраховался?
   Хранитель закинул мечи на плечи и обернулся. Ничего особенного. Мийка. Черные волосы, черные глаза, смуглая кожа. Одета неброско, серое подпоясанное мешковатое платье, с накинутым легким кожушком. Половина города так ходит. Беда в том, что с таким нарядом, спрятанным оружием можно обеспечить военный гарнизон.
   - Обойдемся без имен.
   - Сколько заплатил? - усмехнулся Хранитель, прокручивая мечи в ладонях.
   - Дашь больше? - догадливо уточнила мийка, насмешливо прищурившись.
   - И дольше. - Облизнув губы, хмыкнул Лаер.
   Мийка задумалась, плохо скрыв это за маской насмешки. На груди сверкал медальон, абсолютный близнец того, что под рубашкой висел у Лаера.
   Хранитель пробно замахнулся мечом, мийка успешно парировала визильвийской саблей вытащенной из разреза платья с креплениями ножен на ноге. Ее ответный удар был скорее проверяющим - сверху вниз, с открытым локтем для замаха. Лаер, стоявший левым боком во время атаки намеренно смазал блок, и поспешно отшатнулся внушая противнице мысль об уязвимости.
   Мийка не захотела разнообразить тактику, тесня искусно поддающегося Хранителя к стене, краткими замахами по левой стороне, и идеально парируя ответные атаки.
   Лаер впрочем, и не старался, драматично, но в рамках правдоподобности припадая на левую ногу, ахая, и громко сбивчиво дыша. Всем своим видом говоря, что он уже повержен. У мийки на лице медленно прорезалось торжество. Ее атаки становились все более предсказуемыми и банальными. Заметив пару рубящих ударов наискось с отведением лезвие вверх, Лаер признал у нее везильвийскую школу боя.
   Дерется она, конечно, неплохо, природный дар, но ограниченный жалкими победами в кругу таких же самоучек. У Лаера подготовка гораздо серьезнее.
   Он наконец почувствовал спиной треклятую стену, и, сделав самый несчастный вид, позволил выбить из левой руки меч, выставляя раненный бок. Мийка ничего не заподозрила, и с победной улыбкой уже замахнулась для режущего контрольного удара, когда Лаер подрубил ей колени.
   Именно с тем обреченным выражением лица отводя руку за голову, в якобы сдающимся жесте и резко опуская ее в молниеносном сметающем ударе на ее ноги.
   Она еще не осознала поражения, улыбка так и не сошла с ее губ, когда она начала съезжать с отсеченной части берцовых костей...
   Лаер предупреждая зарождающийся вопль, опустился на колени и медленно, со смаком провел лезвием от уха до уха. Впился в черные волосы, откидывая ее голову назад, и делая кровавую улыбку шире. Провел с нажимом, перерезая гортань и крупные сосуды. Кровь, горячая мийская кровь, взвилась фонтаном из развороченного горла, окатив лицо Лаера. С наслаждением выдохнувшего.
   Ничто не может принести большего удовольствия, чем кровь поверженного противника.
   Но это лишь одно из его щупалец. Осознавший это Лаер с сожалением поднялся. Одно из щупалец. Головы спрута по-прежнему не видно.
   Его мечи. Феса, они совсем затупились. И без бирюзы выглядят как крашенные железяки. И полировка нужна...
   Лаер покинул тесную улочку. Левый бок покалывало, и глубоко вдохнуть не получалось. Проклятая мийка, чтоб тебя демоны пожрали! Впрочем, они уже наверняка этим занимались. Только Хранителю от этого не легче.
   Эта убийца... Медальон... Она знала кто он... Знала как его найти. Это город Ирте, под его абсолютным контролем вся местная падаль, чужаков они же сами и устраняют... Значит эта девочка из "своих". Качественно владевшая оружием. Такие или не живут вообще, или стоят близ командования, которое свято верит в хозяина и подчиняется только ему.
   О, Феса! Такого не может быть!
   Рубашка и куртка, набрякшие от крови, противно холодили тело. Лаеру было больно, холодно, но все это перекрывала обида - он его обыграл.
   Умело, и так цинично. Ему заплатили. Бесплатно рисковать задницей Ирте точно бы не стал. Но кто нанял его? Кому могла встать жизнь Лаера поперек горла? Да очень многим. Придворные правителя, который считал Лаера своим единственным оплотом в принятии ответственных решений, его ненавидели. Другие Хранители тоже. Совет магов - духоловов, которым никак не давало покоя его место в кресле главы Иксилонского скита. Градоправители автономных округов, с клинком Ордена Полыхающей Руки у своего горла.
   Да столько кандидатов! Куда ни плюнь - попадешь в того, кто яро, но молча желает Лаеру скорейшей и по возможности чрезвычайно мучительной смерти.
   Ах, какой шикарный ход!
   Этот кто-то был великолепно информирован. В мире знало лишь два человека о его связи с Рийским, и первый был мертв, а второй четыре года служил Лаеру в Смотрителях. Логика спотыкалась. Смотритель не мог никому рассказать. Лаер, наложивший на него заклятие оповещения, помимо данной слугой непреступной клятвы, мгновенно бы узнал об этом. Феса, что происходит?
   В глубоких раздумьях Лаер покинул Ройс, выходя в предместья. Немного поплутал по округе, выискивая дом, который Ирте обозначил как: " Тут рядом. Позади трактира изба".
   - Господин! - Впервые в жизни Лаер был рад видеть Смотрителя.
   Изба оказалась добротным бревенчатым домом, окруженным раскидистыми кленами.
   И охраной. Семнадцать человек. Мрачно обнаживших оружие навстречу двум силуэтам, в белесом вечернем тумане двигающихся к дому.
   Сухой щелчок тетивы. Лаер резко перестроил сознание на истинное зрение. Закатный мир предстал таким же светлым как и днем, за счет полыхающей в воздухе магии, и вместе с тем гораздо, гораздо более медленным. И поэтому стрела, пущенная в живот Хранителю, двигалась словно через тысячи пуховых перин. Лаер приказал магии сжаться вокруг стрелы. Раздавить ее в древесную пыль, и та с удовольствием выполнила приказ.
   - Следующая пробьет горло отправителю, - предупредил Лаер.
   Ряды беспокойно уплотнились, кровавые отсветы заката жадно скатились по лезвиям обнажаемых мечей.
   - Прекратите! - запоздало, дрогнувшим голосом выкрикнул Смотритель.
   Голос они узнали. Но не смогли стерпеть холодного вызова Лаера. Однако Хранитель был совсем не расположен шутить. Глупцы. И вдвойне глуп их хозяин.
   Сухие щелчки многочисленных спускаемых стрел. Темный свистящий рой. Смотритель не смог ни вскрикнуть от испуга, ни отступить. Лаер лишь полоснул оценивающим взглядом смерть с многочисленными металлическими наконечниками и, не сбавляя шага, продолжал идти веред, заставляя внешнюю магию порождать телепорты подле горла каждого из семнадцати противников.
   Скупым взмахом руки сконцентрировал магию ровной полосой пред собой, и связал ее семнадцатью нитями с телепортами. Стрелы, наконец, коснулись высокой мерцающей стены перед Лаером. И исчезли. Чтобы в следующий миг возникнуть в телепортах и жадно вгрызться в шею охране.
   Смотритель потрясенно охнул.
   - Займись. - Приказал Хранитель, переступая через агонизирующие тела.
   Изба была просторной и пустой. Без стен делящих помещение на комнаты. В воздухе витал слабый и упоительный запах недавно срубленного дерева. Посредине одинокий грубо сколоченный стол. Над ним скупо светящаяся тройка синеватых магических огоньков, придававших зловещия Ирте, восседавшему на ворохе одеял в дальнем углу. Он мрачно отсалютировал кинжалом Хранителю, впившемуся взглядом в неудачное подобие кровати с которого свешивалась тонкая бледная рука. Уна. Без сознания.
   - Одолей-трава. - Пояснил Рийский, в задумчивости глядя на невеселый пляс светильников.
   Лаер сделал пробный шаг, и Ирте склонился над Уной, ловя кинжалом синеватый отсвет огоньков.
   Хранитель, поморщившись, остановился.
   - Всех перебил? - Ирте по-звериному повел головой, кивнув в сторону выхода, а пальцы его левой руки любовно огладили шелковый водопад волос спящей девушки.
   - Нет, отпустил восвояси. - Ответил Лаер, и крайне недобро улыбнулся. Ирте ближе склонился к Уне, внимательно вглядываясь в ее лицо. Лаер приказал, - отойди от нее.
   - Как только уймешь свою идиотскую мысль. - Усмехнулся Ирте, не отрывая взора от безмятежного лица Уны.
   - Назови мне имя, - голос Лаера звучал бесстрастно.
   - Я же сказал - не глупи. Я не подставлял тебя.
   Лаер медленно стал стягивать в петлю внешнюю магию вокруг Рийского. Бесспорно, чтобы раздавить его, подобно той стреле, придется выплеснуть и своей магии...
   - Не гробь себя понапрасну, - посоветовал Ирте, вытягивая из-под ворота медальон, копию того, что был у Лаера и мийки, и пробежался пальцами по скуле Уны. - Не правда ли она восхитительно красива? Мне даже кажется, что плоть ее сотворила магия... Это забавно, что гарант твоей дальнейшей жизни заключен в столь милом существе. Она добра, нежна, справедлива, очаровательно беззащитна и немного наивна. Истинная твоя противоположность. Просто абсолютная противоположность. Знаешь, она меня ударила, когда я ее с улицы утаскивал. К тебе рвалась. Глупая, что она могла бы сделать? Как помочь? Едва ли она сама знала. На тот момент ее волновало только то, что ты в беде, а мы тебя вроде как бросаем...
   - Отойди от нее. - Повторил Хранитель.
   Он подавил в себе холодный гнев, позволив магической петле распасться. Ирте и тут его опередил, заимев проклятый медальон рассеивающий магию. Рийский коснулся лезвием шеи Уны, в ответ на незаметный шаг Лаера к ним.
   - Ты так легко внушаем, никогда бы не подумал, - передернулся Ирте. - Я мог бы убить тебя сотни раз за последние дни. Я этого не сделал. Как думаешь, почему?
   - Сотни? - насмешливо искривил губы Хранитель.
   Однако Рийский уже посеял сомнения.
   - Ну, десяток, так точно наберется. - Улыбнулся в ответ Ирте. - Хватит, брат. Давай обсудим то, что происходит. Еще один шаг, и я перережу ей горло.
   - Это тема для обсуждения? - Лаер прищурился, глядя, как от усилившегося нажима по бледной шее за воротник скатывается бусина крови, оставляя тонкий багровый след.
   - Ты прекрасно знаешь, что это не угроза, а попытка защититься. Эта девушка - единственное твое уязвимое место. Ради защиты которого я вчера опустошил свой резерв.
   Лаер испытывающее склонил голову набок. Да, это достаточно веский аргумент. И сейчас Ирте может прирезать ее, лишив Лаера будущего. Он все равно подохнет через месяц.
   Что он мог противопоставить тому, кто знал его слишком хорошо? Ничего. Ирте имеет над ним слишком много власти. Лаер сам во всем виноват.
   Тщательно игнорируемая горечь обожгла сознание, на мгновение сбив дыхание.
   - Ты ведь вытерпишь все ради нее, верно? Унижения, истязания, даже изгнание. - Ирте задумчиво слизнул кровь с лезвия. - Ты готов проиграть, чего раньше я за тобой не замечал. Ты будешь оберегать ее, холить и лелеять. Ты убьешь ради нее, неважно кого, даже меня. Ведь если умрет она, умрешь и ты. Звучит безумно романтично. Только это не любовь. Это жесткая необходимость. Твой билет в будущее, дарующий мощь и неуязвимость. Знаешь, это страшно. Страшно осознавать, что все это ты готов выдержать только ради себя самого.
   - И это кому-то весьма сильно мешает. Кому? Я жду имя, Ирте.
   - Тебе когда-нибудь было больно?
   - Боже, Рийский... - Лаер закатил глаза.
   - Нет, ну, правда. Хоть когда-нибудь? Когда семья отреклась? Когда Лаис проклял? - Ирте говорил полушепотом, ласково перебирая пряди волос Уны и грея дыханием ее шею.
   - Ты пьяный что ли?
   Он наконец встретился взглядом с Хранителем. Разумеется. В стельку. Ирте пьянел так, что это можно было понять только по глазам. У него голос едва изменялся, очень редко нарушалась координация, но безумный взгляд его выдавал. Лаер видел его таким лишь пару раз. Первый, когда он едва вырвал его из капкана хранилища артефактов, и Ирте пытался забыться в многомесячном пьяном угаре, чтобы не слышать, как рушится собственная жизнь, под громкие лозунги Храма и дружные осуждающие визги бывших сторонников и покровителей; и второй когда его дедушка получил сердечный приступ, и Ирте едва не сломал все планы Лаера, безрассудно кинувшись обратно в город из которого с таким трудом вывел его Хранитель.
   - Не-е-е-ет... Разумеется нет. - Протяжно рассмеялся Ирте. - Проклятый безупречный Хранитель. Кусок льда. Бессовестный ублюдок. Чтоб ты сдох.
   - Кто тебя нанял?
   - Алдор, провались ты за врата Хаоса! Алдор нанял меня! Обещал взамен теплое местечко в своих чертогах, - Рийский снова рассмеялся, но как-то странно, надрывно, скулящее. - Посмотри мне в глаза, жалкое порождение Фесы! Посмотри и повтори, что я предал тебя!
   Лаер встретил взгляд черных жгучих глаз. Возможно, и не врет. С него станется. Но... Он прав, все как-то призрачно. Ирте действительно мог его убить. И сейчас мог раз пятьдесят прирезать Уну. И не тащиться за ним, ведь Лаер в первый же вечер неосмотрительно поведал о всех своих планах. Феса, как все запутанно.
   - Лаер, не вынуждай меня... - с тихим страданием произнес Ирте, снова прижимая кинжал к ране на шее Уны.
   Хранитель скривился и, повернувшись, вышел в ночь. С минуту постоял, прислушиваясь к тиши, и далекому плеску воды жадно принимавшей кровавые дары Смотрителя, затем направился в баню.
   Нужно что-то делать. Нужен Элиар. Нужен связной с Орденом. Он должен знать хоть что-то о том, что происходит.
   Выпарив из себя все мрачные мысли и застелив в предбаннике широкую лавку волоковым одеялом, Лаер забылся беспокойным сном.
   Прошел час, может пять, а может всего одна минута, когда в голове у Лаера тревожно зазвенело. Он распахнул глаза и... понял, что это все, что он может сделать. В следующий момент он канул в омут ослепляющей, парализующей боли.
   Заплакали, забились в истерике древние гласы, и начала кровоточит вязь хранящая ореол. Он зарычал, пытаясь хоть пальцем пошевелить, но терпел полный, абсолютный крах. Песнопения древних духов сорвались на придушенный фальцет, оглушающий Хранителя. Он слышал треск и отвратительный скрежет сминаемой защиты. Почувствовал, как кровь вспенилась в жилах, стремительно ища выхода, как душа в ужасе забилась в умирающем и недвижном теле и закричал.
   Призвал магию, но стало только хуже. Она разорвала его ореол. Лаер впал в дикое болевое безумие. Его магия разорвала ореол! Как из разбитого яйца вытекает содержимое, так и из Лаера вытекала магия, несоизмеримой силой потока расширяя прорехи.
   Лаер забился, исступленно и в ужасе взвыл. Вязь лихорадочно вспыхивала перед глазами пронзительно красным светом. Его магия. Кто-то использует его магию. Лаер попытался нащупать чужие нити, подобные нитям марионетки. С третьего раза ему удалось сосредоточиться, и он тут же забылся от новой атаки. Зашелся в вопле, чувствуя, как магия забилась полупридушенной птицей, калеча его ореол. Голосов он не слышал только нарастающий набат бешено колотящегося сердца.
   Встать! Нет, хотя бы пошевелиться. Лаер стиснул зубы. Вот так. Только одна мысль, чувства и эмоции прочь. Пошевелиться.
   Боль не желала сдавать лидирующие позиции, бросая сознание Хранителя в свои беспощадные темные пучины.
   Когда-то давно, он стоял преклонив колени пред могучим источником, пробуждающем в нем истинного Хранителя. Властителя, чуждого к мирским переживаниям. И тогда с уст срывалось благоговейным полушепотом:
   - Страх-прах, боль-видение, отрекаюсь. Сострадание - ложь, пощада - удел слабых, отрекаюсь. Смерть - не подчинится, а подчинить, преклоняюсь. Отныне и до скончания дыхания вверь мне власть и силу. Подчинись мне и да пребудь со мной, покуда не позволю покинуть себя. Служи мне неустанно и верно, ибо я истинный сын твой...
   Бешенный стук сердца слившийся в непрерывный оглушающий гул стал стихать.
   Страх - прах....
   Болевые судороги, завладевшие телом его, не докатывали слепящей волной до горячего сознания.
   Боль - видение...
   Всполохи магии бившее ореол начали то ли слабеть, то ли наоборот набирать силу, затаившись где-то на границах ореола, но не беснуясь больше.
   Отныне и до скончания веков...
   Лаер словно упал в высокий сугроб - холодно, тяжело, и невозможно пошевелится.
   Подчинись мне...
   Сколько магии... Лаер с растущим гневом наблюдал как его магия, бледно - зеленного цвета, его истинная магия, кружит над покалеченным телом, с запертым подсознанием Хранителя.
   И пребудь со мной, покуда не позволю покинуть себя!..
   Магия слабо замерцала, чуя волю хозяина, но тут Лаер почувствовал, как рушится стена, защищающая его от безумия хаоса и боли.
   Встать.
   Теперь он видел эти нити. Серебряно - золотые, тянущиеся к восьми точкам ореола, и подобно стилетам впившиеся в пробелы охраняющей вязи. Знатно сделанная работа. Если хотя бы на волосок в сторону, защитная вязь испепелила недоброжелателя своего хозяина. Этот самый недоброжелатель великолепно знал, что Хранитель живет своей магией, и поэтому разрушил ореол, содержащий всю магию, нарушил охраняющую вязь Лаера. Это невозможно, ведь он переделал ритуал, изменил и усовершенствовал вязь. Но противник не ошибся, потому что Лаер сейчас может умереть. Но он вовсе не собирается этого делать.
   Он подумает об этом позже. Встать.
   Тело больше напоминало грузный мешок с камнями. С третьей попытки Лаеру удалось согнуть колени.
   Отчаянный полувскрик - полускрежет и лопнула нить, оставив в краю ореола огромную пробоину с сочащейся магией.
   Встать.
   Наконец опустить одну ногу на пол. Еще никогда в жизни он не вкладывал столько усилий в одно простое движение. Стена трещала от натуги. Нити засветились ярче и медленно стали проворачиваться, расширяя бреши.
   - Ирте... - невыразительно и жалко.
   Вдохнуть и решиться. В следующий момент он либо умрет, либо нет. Смерть это избавление от всего, не будет ни боли, ни усталости, ни страха. Но можно жить, чтобы найти ту мразь и медленно и со вкусом порешить ее. Да, этот стимул определенно сильнее.
   Встать!
   Ну, почти, - Лаер рухнул. Нити отчаянно взвыв, лопнули, стена пала, погребя сознание Хранителя под лавиной боли. Но она стала слабеть, вместе с Лаером, проваливающимся в блаженное неведение.
   Краткие вспышки света. Разрозненные обрывки воспоминаний.
  
   - Ты боишься, поэтому тебе гораздо легче думать, что судьба Хранителя - это твой осознанный выбор, а не путь лишений, вымощенный болью и мучениями. Путь, презрительно брошенный тебе судьбой. А что такое судьба? Это основная причина невзгод для тех, кто не в состоянии управлять своей жизнью. Не стоит бояться иллюзии.
   - Я боюсь. Но не этого. Я боюсь однажды проснуться и понять - впереди пустота, и это мой собственный выбор. Мой осознанный выбор, а не неизбежный вариант.
   -Ты готов тонуть в самообмане.
   ...Элсакам - "место, благословенное богом". Кто-то видит его роскошной залой древнего замка...
   - Я не готов верить в пустоту, потому что мне так удобнее.- Юный Хранитель издевательски хмыкает.
   - Заинтриговал. Но я говорю не о страхе смерти, а о неизбежности.
   - Хорошо. Чем трактуется неизбежность? Злой рок? Например, мне суждено сегодня погибнуть. Не пережить последнего восхождения. Но почему? Я ведь достоин, я понимаю и принимаю идеи Хранителей. И осознаю...
   ...А кто-то видит его райским садом. Элсакам не существует ни на земле, ни под ней, ни над ней...
   - Этого не достаточно. Избираешь не ты, избрать должна только она.
   - Кто?
   - Судьба. - Отец беззлобно смеется, глядя на растерявшегося Лаера.
   ... Элсакам - ничто. И в то же время все. Он подобен воде принимающей форму сосуда. А сосудом является только человек, его желание. Элсакам - хворь магов. Но разве можно назвать исполнение всех желаний болезнью?..
   - Но ты же говорил, что судьба есть вымысел заложников собственного бессилия! - четырнадцатилетний Лаер гневно сжимает кулаки.
   - Мы можем не верить, можем верить. Мы все-таки люди и искать правду - не основное наше свойство, чаще мы ищем оправдания. Сильные признают свои ошибки, слабые власть судьбы и рока. Мы можем делать выбор или позволять принимать его за нас. Лишь одно всегда незыблемо - путей много, но истинных...
   - Среди них нет.- Кивнув, закончил Лаер.- Потому что истина у каждого своя. Значит и понятие неизбежности столь же индивидуально?
   Некоторые маги специально ищут Элсакам, как обиталище вечного блаженства. Как свой собственный маленький рай, где только он будет творцом, богом. Но Элсакам не приходит по зову или принуждению. Он сам избирает тех, кто достоин. И покоряется лишь единицам, сила которых способна подчинить иллюзорную пустоту, коя иных ставит на колени.
   Вспышка, яркая и боль приносящая. Разбивающая мрак, уносящая голоса...
   - О, хвала Алдору!.. Очнулся! Посмотри на меня!
   Этот голос... Он так знаком. Вокруг свет. Что? Нет! Он не хочет. Где спасительная тьма? Он хочет назад.
   - Нет-нет-нет! Лаер! Смотри на меня! См...
   Лаер? Кто это? Он ни знает никого. Оставьте его в покое! Пошли все прочь! Свет меркнет, и вокруг снова воцаряется тишина и тень.
   Ароматы власти и ненависти очень похожи. Это он знает. Терпкие, пьянящие, завладевающие всеми помыслами. Эти запахи сводят с ума.
   Темная дымка, бережно кутавшая его со всех сторон немного посерела.
   - ... на семь!.. Сартонская тетрада! Твою мать, вязь неровная...
   Дразнящие, отчаянно дерзкие, невыразимо глубокие. Их нельзя ни с чем сравнить. Они будоражат тело и туманят сознание. Их хочется немедля опробовать на вкус, насладиться, забыться в них. Сравнить вкус и запах. И многолетний опыт подсказывал, что первое по всем параметрам превосходит второе. Вкус такой же соблазнительный, но насыщенный адреналином и эмоциями, у каждой из которых свой оттенок и привкус.
   Появляется бесконечное чувство падения. Ему это не нравится.
   - Зубы ему разожми!
   - Он захлебнется!
   - Н...
   Чувство страха имеет острый, металлический вкус, он ощущается всегда и в первую очередь. Он искушает, дурманит, затягивает. Далее изумление - пряное ощущение, оно сглаживает вызывающую яркость страха... Боль - бурное бесконечно свежее чувство победы и собственного превосходства.
   Ему это решительно не нравится! Он отчаянно цепляется за клочки тени, в страхе отползающие от него.
   - ...начертил руну единения и Салфитский капкан... Как открывается этот его долбанный сундук?!..
   И это и многое другое все вместе сливается в отсветах фееричных вспышек тепла и силы друг с другом, создавая бесконтрольный яркий поток чистейшей энергии, приятной истомой заполняющий сознание. Как же похожи власть и ненависть... Как же они похожи...
   - ...О Алдор, да за что же мне такое наказание?!..
   Проклятые вспышки света.
   Он очнулся на холодном полу. Свет...
   - Слишком ярко... - надломленный и как будто чужой шепот.
   Породивший спазм в горле и заставивший согнуться в приступе сухого дерущего кашля. Свет угас. Благословенная темнота.
   Лаер почувствовал две вещи - ему холодно и больно. Причем сразу везде.
   - Ты как? - безумно усталый голос Ирте откуда-то сбоку.
   - Как труп. - Честно ответил Лаер, безуспешно пытаясь перевернуться со спины на правый бок. Левый жутко саднил.
   - Ты мало чем от него отличаешься. Я зажгу свечу...
   - Не надо.
   Лаер с трудом сел. Странно ощущать, как непроницаемый мрак начинает кружиться. Ладонь скользнула по липкой коже ноги. Коже?
   Лаер ощупал себя. Он что, нагой? Да еще и в чем-то перемазанный.
   - Что за дрянь с тобой приключилась? - судя по звуку Рийский сполз по стене.
   - Знать бы. - Голос низкий, без привычной хрипотцы.
   - Ты бы пока не вставал... - рассеянно посоветовал Ирте.
   Лаер и не мог. Поднялся на четвереньки но все попытки распрямиться приводили к ярко выраженному нарушению координации. Да еще дыхание перехватило и всю левую половину тела словно парализовало.
   - Лаер, я очертил вокруг тебя Салфитскую пентаграмму плюс десятка три концентрирующих и изоляционных заклятий, пара-тройка хранящих и отводящих рун. Хотел еще Романскую вязь, но я ее точно не знаю, а твоя Фесова барахолка едва меня не порешила когда я хотел ее открыть и книги достать...
   - Сколько я здесь валялся? - Лаер плюнув на безуспешные попытки подняться, растянулся на холодном полу, ложась на левый бок, чтобы успокаивающая прохлада чуть притупила острую ноющую боль, ногтем повторяя выбоины нацарапанных рун в полу.
   Столько магии вокруг. Лаер теперь чувствовал, что холод это скорее хранящее действие заклятий, нежели природного происхождения. Ореол должен уже восстановиться, затянув собственную магию, и пережрав этой.
   - Второй день. И... ты только не волнуйся... но твой ореол... вобщем, он не восстанавливается....
   - Что?! - Лаер задохнулся.
   - Я не знаю, что это была за дрянь. Но... Лаер... У тебя восемь пробоин в ореоле величиной с кулак каждая. И стоит тебя сдвинуть с места пентаграммы, как магия... Ну в общем ситуация с треснувшей кружкой. - Ирте говорил тихо и с некоторой доли жалости.
   Вот почему он столько охранной магии создал. Лаер теперь чувствовал, как в воздухе витает его собственная магия, словно заключенная в непроницаемый купол. Хотя, собственно, так оно и было. Полскачка в длину и столько же в ширину. Маленькая тюрьма, за приделами которой Лаеру не выжить. Феса... Он такое даже представить никогда не смог бы...
   - Лаер?
   - Золотые или серебряные нити, заклятие схожее с порабощающим. Только нити приставлены к ореолу, о чем это говорит?- лихорадочно соображая, быстро спросил Хранитель.
   - Эффект марионетки? - предположил Рийский. - Но с тобой эту ерунду провернуть невозможно. Ты же Связующий ритуал...
   - Думаешь, я об этом не помню?! - разгневанно прорычал Лаер. - Кто-то понял, что неуязвим я только поэтому. И разбил ореол, решив, что если магия выплеснется, то я подохну. Правильно решив, между прочим.
   - Это невозможно! - не менее зло возразил Ирте. - Надо знать твою вязь! Твой ореол!
   - Рийский, не тупи. Значит, возможно. Только как, хоть убей не пойму. - Лаер провел ногтем мизинца по щеке.
   - Я все-таки зажгу свечу, - после долгой тишины решил Рийский.
   - Погоди... Я сам. Где она стоит? - Лаер встал на ноги, но мир предательски закружился и он упал на спину, сдержав вскрик от тошнотворной волны боли, зародившейся в левом боку.
   - Прекрати елозить, сотрешь руны и прощайся с жизнью, - проворчал Ирте, и добавил, - может, все-таки...
   - Где? - непререкаемым тоном оборвал его Лаер, с трудом усевшийся, и руками зажавший гудящие виски.
   Ирте не стал рисковать и принес подсвечник Лаеру.
   Хранитель, огладив оплывший воском деревянный подсвечник, поставил его перед собой. Сосредоточился, его магия с готовностью замерцала призрачным зеленоватым светом. Так непривычно было видеть ее.
   Лаер, прикрыв глаза, сформировал вокруг фитилей трех свечей небольшое поле, сконцентрировал, сплотил магию и, приоткрыв глаза, представил язычки пламени. Свечи вспыхнули. Полностью. Лаер с досадой отшвырнул полыхающий холодным магическим огнем подсвечник в сторону и снова схватился за виски.
   Причину понял сразу, стоило сосредоточиться на своем ореоле. Магия была. Слабо плескалась на самом донышке. Вся его мощь светилась вокруг, четко обозначая границы своей клетки.
   Хотя... какая это мощь? Тут не было даже половины его силы. Должно быть рассеялась до того, как Ирте его нашел. И что он успел, то и сохранил Салфитской пентаграммой. Лаер попробовал загнать магию внутрь ореола, терпя жуткую боль, но понял что дело это бесполезное - магия изливалась из брешей.
   Ирте погасивший подсвечник зажег лучину, освещавшую довольно скудно, но для Лаера и так было слишком ярко. Все тот же предбанник.
   Вон и его скамья у стены. На столе фолианты и листы Смотрителя. Вперемешку с посудой, склянками и ножами всех видов и размеров.
   Он оглядел свое тело, все в потеках крови, с многочисленными синяками, отеками и зудящими корочками. Под ногтями черно от спекшейся крови.
   Салфитская пентаграмма с включением многочисленных вязей трех видов магии на довольно высоком уровне для духолова, были глубоко выцарапаны на полу. У Лаера кружилась голова, и его бил озноб. Он испытывал к своему телу непреодолимое отвращение - слабое, грязное и все израненное.
   Ирте пытался его разговорить, но мрачный Лаер в большинстве своем отмалчивался или односложно отвечал. Пришел Смотритель, утомленный Ирте негласно передал пост ему и вышел, Лаер скользнувший взглядом по закрывающейся двери успел заметить, что на дворе ночь.
   Смотритель, открыв дверь, затопил баню, но даже опаляющий зной не смог бы сейчас перебить магическую прохладу.
   Слуга молча поставил бадью перед хозяином и наполнил ее горячей водой, помог в нее забраться. Стал оттирать присохшую кровь. Навык за четыре года службы он довел до профессионализма.
   Лаер впавший в глубокую задумчивость словно бы и не замечал его, даже не удостоив вниманием мелкий порез под подбородком, когда Смотритель брил его.
   Слуга отшатнувшись, с перепугу уронил бритву в бадью, тут же сунул руку за ней, но нашарил не совсем то, что хотел. Ошарашенный Лаер выстрелил из бадьи, опрокинув последнюю. Поскользнулся, рухнул, крепко приложившись затылком о пол. Онемевший от ужаса Смотритель парализовано смотрел на своего подвывающего хозяина.
   - Ты... тт.. ты... С-с-с-сволочь неуклюжая! - простонал Лаер, хватаясь руками за голову. - Я тебе руки отрежу, с-с-с-скотина мерзопакостная! И глаза выжгу...
   - П-простите... - тихо попросил слуга, торопливо кидаясь на улицу за тряпкой.
   - Я твое извинение затолкаю тебе через задницу в селезенку, как только мне станет лучше, - пообещал Хранитель.
   Пока Смотритель собирал воду, Лаер продолжал мучительно искать ответы на многочисленные вопросы. Но слишком много кусочков мозаики отсутствовало, даже примерной картинки не получалось. Ирте бы сюда с его аналитическим складом ума.
   Лаер решив, что еще немного, и он просто сойдет с ума начал экспериментировать: высовывал руку или ногу за пределы пентаграммы. Максимум он мог продержаться минут восемь. Потом тело начинало неметь, голова кружиться, и дико не хватало воздуха. Внешняя магия оказалась настроена крайне враждебно к Хранителю.
   Смотритель снова наполнил бадью, но Лаер прогнал его и вымылся сам. Больше всего его беспокоил левый бок. Фесова мийка слишком серьезно ранила его. Охранная магия, бережно зарастившая прорванные ткани, заживила рану не до конца, когда ореол Хранителя разбили.
   Феса знает, что там внутри происходит. Лаер позвал Смотрителя, унесшего бадью, постелившего пуховую перину хозяину и притащившего ларец.
   Кольцо, вошедшее в выемку, опалило палец - магия ларца упорно не желала признавать хозяина в Лаере. Хранитель, чувствующий отвратительный запах горелого мяса, сцепив зубы, продолжать держать руку, наливающуюся огнем боли и свинцовой тяжестью. Наконец, ларец, прошедшийся по пробоинам ореола, милостиво распахнул крышку.
   Лаер перечитывал книги, пробно вырисовывал знаки и руны, пытаясь найти сочетание, которое вернет его магию, и залечит бреши. Но не находил ровным счетом ничего. Так и мучился, пока лучина не погасла. Заметив бледную полоску света под входной дверью, покрывшуюся изморозью, хотел ее открыть, но стоило выйти за границы своей тюрьмы, как он тут же рухнул под невыносимым бременем боли. Внешняя магия не просто атаковала, она его отравляла. Лаер, спешно отползавший в свое укрытие, чувствовал невероятный гнев, порожденный своим бессилием.
   Полтора часа Лаер упрямо старался подчинить внешнюю магию. Полтора часа напрасных усилий. Разозлившись, он кинул подушку в дверь, охотно распахнувшуюся и впускающую уже зимнюю прохладу и слепящий утренний свет.
   У пентаграммы было еще одно весьма приятное свойство - постоянство температуры.Несмотря на то что косяки порог двери покрылись инеем, тюрьма Хранителя не промерзала.
   Лаер перерыл все свои записи, фолианты, выписал множество заклятий и обрядов, но все это не имело никакого смысла.
   Он развалился на перине, поддавшись коварной полудреме, но ни на минуту не прекращая думать. Когда-то, когда он был совсем маленьким, Лаис научил его одной игре. Тогда он перевернул стол, поставил туда магические светильнички идеально округлой формы, и торжественно вручил непонимающему Лаеру сломанную резную ножку стула. "Вот, - сказал он, -бей по светильничку так, чтобы он ударившись о другие загнал их в углы стола."
   Лаер тогда покрутил пальцем у виска и сказал, что, видимо, отец в двухнедельном совместном с Лаисом путешествии в Видэллу показывал ему не совсем то, чем занимаются Хранители. Лаис тогда резко побледнел и оборвал брата. О том, чем Хранители занимаются на самом деле, он поведает Лаеру только через три дня, когда младшему надоест просыпаться от криков забывшегося в кошмаре Лаиса. Но впрочем, речь сейчас не об этом. А тогда Лаис прицелившись, стукнул по светильничку, и три из шестнадцати ударяясь друг о друга, оказались-таки в углах стола. Два в левом, один в правом. Лаер нахмурившись, попробовал повторить, но у него не получилось.
   "Шестьдесят четыре возможные точки удара". - Лаер слышал в голосе брата нотки отцовских интонаций, а Лаис отобравший ножку стула снова расположил один ее конец между большим и указательным пальцем левой ладони лежащей на поверхности стола. - "Шестьдесят четыре это много. Однако если ты прицелился, смело убирай половину. Итого тридцать два. Дальше прикидываем возможную траекторию, отметаем еще две трети. Остается примерно десять вариантов. Согласись, десять это не шестьдесят четыре".
   Лаис ударил. На этот раз всего два. Но Лаера это впечатлило.
   Он часто в своей жизни возвращался к этому моменту, вычисляя людей, или предугадывая события. Всего шестьдесят четыре или любое другое множество. Прицелиться или рационально отсеять ненужные варианты - убрать половину. Представить примерный ход развития событий и поступков - минус две трети. И остаются возможности, кои можно на пальцах пересчитать.
   Врагов у него много. Слишком. Но пусть все они катятся к Фесе под хвост. Появился тот, кто понял очень многое, кто сделал с ним невозможное. Кто едва не убил. Кто заслуживает безраздельного внимания и самой изощренной мести.
   Лаер провел мизинцем по щеке, но тут же отдернул руку. Скверная старая привычка. Так, вот только не нервничать. И не скакать из одного в другое. Последовательность и логичность - основа успеха. Ну, давай, напрягись. "Шестьдесят четыре точки" - это мог быть кто угодно. С любой части света.
   "Прицелиться, и смело убрать половину" - Нет. Ни кто угодно. Шайка отморозков, напавшая на него и Рийского была весьма качественно вооружена. Недешево.
   И эти проклятые медальоны. Кто мог их сделать? Далеко не стандартный маг. Кто-то с внушительным багажом знаний по части истории магии и ее типологии.
   Идем дальше: Ирте и его территория. Зачистка - тоже слишком дорогое удовольствие. Нужны надежные информаторы - ведь из людей Рийского убиты все до единого. Скорее, кого-то весьма осведомленного из них и купили. Но пощады тот не дождался.
   И эта мийка. Случайная фигура? Вероятно. Ее предупредили насчет возможного появления Лаера, а он возьми и появись! Да еще с таким шикарным компроматом в виде мийской рожи Рийского. Ну и сколько, а главное где еще такие "случайные фигуры" с миссией прирезать Хранителя?
   Впрочем, все это сейчас не важно, эта девчонка уже никому ничего не расскажет.
   Итак, достигли второй фазы: человек финансово обеспечен. А почему, собственно, человек?
   "Враг моего врага - мой друг", и такое возможно. Совет магов при чьей-то поддержке? Совет магов - духоловов, негласно воспротивившийся, когда Лаер по назначению правителя возглавил иксилонский скит. Да они вообще часто старались вставить ему палки в колеса, просто Лаер не обращал на их мышиную возню внимания. Ну вот и дождался на свою голову. Причем в буквальном смысле.
   Вполне вероятно эти старые пеньки могли создать медальоны. Плюс щедрое гособеспечение. Лаер вкладывал собственные средства в скит, значит, у Совета кое-что должно было накопиться. Но как они узнали о Связующем обряде? Как смогли так точно определить вязь на ореоле? Даже если допустить, что они такие уж знатоки истории магии (в чем Лаер сильно сомневался), то именно на попытке пробить ореол история не сходится. Его ореол индивидуален, плюс печать Хранителя, плюс родовая магия, плюс вязь Связующего обряда. Даже если они каким - то чудом и узнали как выглядит ореол, хитросплетения вязей двух типов магии с накладной запрещенной, это все равно не оставляет никаких шансов на точность удара.
   Предположим, что если неведомому гаду несказанно повезло, если он ткнул пальцем в небо попал в тот самый вариант вида ореола Лаера, то, как можно узнать охраняющую вязь? Связующий обряд выжегший ее на ореоле был почти полностью изменен Лаером, и вязь его индивидуальна, никто не может знать ее. Проблема как раз в том, что бреши в ореоле аккурат между пробелами этой вязи - местах слабого наполнения магии. Если бы пробоину сделали хотя бы на полногтя левее или правее, ниже или выше, покушение было бы сорвано, а убийца испепелен охранной магией Лаера. Шанс попасть - один на миллиард. На триллион. На бесконечность. Как, ну как?..
   Лаер постепенно проваливался в сон, почти потонув в запутанных мыслях и образах, совершенно пропустил момент, когда в его темницу вторглись.
   Уна была бледна и источала такую сильную жалость, что Лаеру стало противно. Она принесла суп, пару ломтей хлеба и кувшин молока. Есть и разговаривать Лаеру совершенно не хотелось. Он снова углубился в книги, отчаянно надеясь, что что-то все-таки упустил. Уна, затопившая баню и обновившая лучину, пыталась уговорить его поесть.
   Лаер грубил, и прямо говорил ей, чтобы она оставила его в покое. Девушка списала все это на мучения и страх, и пыталась его разговорить, чем разозлила жаждущего покоя Хранителя еще больше.
   Да и вообще, все словно бы задались целью сочувствием выводить его из себя. Ирте, ощущавший себя виноватым, из-за того что Лаеру пришлось ночевать в бане, когда на него напали, Смотритель, знающий как важна для Хранителя его магия, и Уна в порядке ее характера.
   Лаер злился не переставая. Он не выносил собственной беспомощности, испытывал невероятное отвращение к самому себе, и не мог придумать ничего путного. Не спал вторые сутки, и не ел тоже. Ирте подолгу оставался с ним, увлекаясь составлением заклятий и вязей, тоже не отличавшихся удачностью.
   Рийский нанял людей, дежуривших и днем и ночью на территории. Лаера это безумно раздражало. В основном потому, что стены в предбаннике были тонкими и он успел ознакомиться со всей личной жизнью охраны. И половины шлюх этого города. Но бесконечные уговоры Лаера не имели успеха. Днем Рийский бегал по городу, выясняя и поднимая на ноги своих цепных псов, и не хотел оставлять Хранителя без защиты.
   На третий день, когда Лаер уже устал злиться и заниматься бесполезными поисками, а Ирте снова смотался в Ройс, Уна случайно ранила одного из охранников. Как и чем было непонятно. Лаер встревожено приподнялся на локте, повернувшись в сторону двери.
   - Ах ты сучка!.. - гневно выдал один из них. Какое-то шебуршание и Уна испуганно вскрикнула.
   - Отпусти ее! - голос Смотрителя.
   - Убери ножики, малец, а то порежешься ненароком! - зло загоготали два или три голоса.
   Лаер задумчиво оглядел пентаграмму и ее поля. Его мечи с обновленной бирюзой, заточенные и отполированные лежали на столе в углу. Надо успеть добежать до них, а потом до входной двери.
   - Перестаньте! - отчаянно взмолилась Уна, после непродолжительного скрежета стали, когда Смотритель вскрикнул от боли.
   Лаер выскочив из защитного круга в два шага пересек расстояние до стола, повернувшись, побежал обратно. Остановившись в охранной пентаграмме, несколько раз глубоко вдохнул и ринулся к двери.
   Пинком распахнул ее. Яркий дневной свет ослепил его. Хранитель заслонил глаза рукой с мечом и спрыгнул с крыльца. Шестеро, и окровавленный Смотритель в их кругу.
   Седьмой отволок Уну к краю дома, и пытался задрать сопротивляющейся и отчаянно плачущей девчонке подол.
   - Что за?...
   Повернувшийся тип не смог закончить, Лаер оттолкнувшись от старой сломанной телеги, подле крыльца влетел в него, по самую рукоять вогнав меч в грудь. Стоявший рядом с ним мужчина так и не успел на него посмотреть - Лаер в прыжке загонявший клинок в первого, отсек другим мечом ему голову.
   Но Ирте набрал в охрану идиотов. Они ощетинились своими мечами и атаковали почти сразу. Одному даже удалось располосовать Хранителю рукав, прочертив неглубокую, но длинную царапину на плече. И Лаер впервые в жизни полноценно ощутил боль во время боя. Надо сказать это ужасно мешает.
   Именно ранившему его охраннику Лаер в момент переката перерубил ноги, краем глаза успев заметить, что крайний справа стремится подрубить открытый левый бок. Он сгруппировался на земле и, скрестив мечи, поймал чужое лезвие, оттолкнувшись от земли и используя вес своего тела, вогнал сразу три клинка - два своих и плененный чужой, в голову нападавшего, пропустив момент атаки со спины.
   Он был уверен, что успеет уйти, нападавший тоже, выставив меч боком, собираясь поймать Лаера во время переката, но все испортил окончившийся лимит Хранителя. Лаер рухнул на свою жертву, не вынимая собственных мечей и рассекая правым себе лоб.
   Рухнул безвольно, нелепо, как марионетка со срезанных нитей. Зарычал от боли, злости и бессилия. Охрана застыла и грязно расхохоталась.
   Кто-то пинком в больной бок скинул Лаера с мертвого противника.
   - Ты смотри, а! - веселился тот самый тип, зажимавший Уну. - Какой грозный взгляд!
   Лаер невероятной бледный от боли, рухнул в ледяную лужу. Воздуха катастрофически не хватало, тело били судороги, а глаза заливала кровь.
   - Ты чего взбеленился, мальчик? - наигранно удивился высокий бородатый мужчина, закинув меч на плечи. - Так дела не делаются, попросил бы по-хорошему, мы бы поделились девочкой...
   Это были последние слова в его жизни. Смотритель, перехвативший его меч, резко вогнал лезвие ему в горло.
   Лаер зло зашипел и призвал свою магию. И очень удивился, получив отклик. Страстный и всепоглощающий. Его магия вырвалась серебристо - зеленым роем, и нависла над ним, прогоняя внешнюю магию, жадно ковыряющую искалеченный ореол. Но она слабела с каждой секундой.
   - Убить! - пересохшими губами приказал Хранитель.
   Магия опутала два испуганно отпрянувших силуэта, безумно вскричавших сквозь серебряно-зеленую дымку.
   А Лаера переполнял восторг - он все еще имеет власть над силой. И с этим ликованием он провалился в спасительную темноту.
  

"Вынул душу Алдор из недр умирающего тела, и на ладонях согрев, отправил в небо. И взошло впервые солнце. Но затухающее сердце Алдора не дало ему силы победить тьму, и стала ночь вслед за днем. Покуда силы набирается душа Алдора, царит ночь. Но как только Алдор вскинет длань со своей душой, тут же мрак уступает..."

Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе.

  
   Лаер долго плевался ядом по поводу охраны, Рийский безропотно признавал свою неправоту, чем не оставлял вариантов жаждущему скандала Лаеру.
   Хранитель третий день жил на пороге гениального решения. Он чувствовал, что нашел что-то на грани сознания, но никак не мог сформулировать и подать свою мысль.
   Количество исписанных листов уже перевалило за сотню. Смотритель с перевязанной рукой бережно подшивал их в уже ставший внушительным фолиант.
   А Лаер исступленно выискивал формулы и писал сложные многоступенчатые вязи, смысл и сила которых были понятны только ему. Еще он научился втягивать и обрабатывать внешнюю магию, совсем понемногу, и отлеживаясь трупом после этого не меньше трех часов, но, несмотря на унизительность размера достижения, это был все-таки прогресс.
   Во всяком случае, так вещал Ирте, долгими вечерами пытаясь разобраться в непостижимой и стремительной логике Хранителя, сотворившего множество великолепных концентрирующих, порабощающих, усиливающих, и еще неисчисляемое количество непонятно каких заклятий. Предбанник обзавелся письменным столом, множеством лучин и парой диванов. И все это передвижное. Но в основном переносимое. Смотритель и Ирте дабы не царапать пентаграмму каждый раз рискуя отдавить себе ноги, аккуратно размещали необходимые Хранителю предметы на зоне пентаграммы.
   Лаер снова злился. С Уной он не обмолвился не единым словом после того досадного случая с охраой, и она опять чувствовала себя не понятно почему очень виноватой. Старалась сделаться как можно незаметнее, уступала в спорах относительно еды. Лаер по-прежнему не хотел ничего есть, в основном поглощал воду, бегая в отхожее место со скоростью света, и все равно потом не соображая по полчаса.
   Смотритель, давно привыкший к игнорированию своего существования, теперь нелегко переживал гневную пору Хранителя. Доставалось даже Ирте, который не мог узнать ничего путного не смотря на усиленную работу многочисленных информаторов и шпионов.
   В бесконечных экспериментах с магией Лаер случайно снес стену предбанника, явив себе прекрасный обзор на заснеженные окрестности. Это его не удовлетворило, и он потребовал начертать Салфитскую пентаграмму с вязями в доме. Ирте еще не оправившийся от первого раза, с почти пустым резервом, воззвал к отсутствующей совести Лаера.
   Ссорились они увлеченно и недолго, затем рубились на мечах. Правда, Рийский старался не отходить от пентаграммы, делая вид, что так и надо сражаться. Уна в ужасе пыталась вклиниться между ними, но Смотритель ее оттаскивал.
   Лаер подстегиваемый унижением от вынужденной позиции Рийского порывался сам выходить из круга, но Ирте парой ударов, метившись в еще побаливающий бок и плохо работающую руку загонял его обратно. В конце концов, Хранителю удалось подрезать кисть Рийского, тот выронил свой меч, и отскочил.
   - Ах ты скотина неблагодарная!
   - Хочешь, на ранку подую? - озлобленно вогнав клинки в пол, издевательски предложил Лаер.
   Рийский гневно хлопнул дверью. Сквозь разлом в стене Лаер видел, как Ирте шел к дому по покрывшейся коркой льда земле, и, поскользнувшись, звонко приложился головой об угол ограды, и растянулся на земле. Лаер злорадно захохотал. Ирте кряхтя, поднялся и показал ему оскорбительную комбинацию из пальцев.
   Лаер еще сильнее засмеялся, и Рийский в нецензурной форме пожелав Хранителю усладить Фесу, скрылся в доме.
   - Ну, чего встали? - Грозно обернулся Лаер на притихших Смотрителя и Уну.
   - Да ты... ты... Ты просто отвратителен! - гневно выдала Уна, и покинула обиталище Лаера.
   - Вали отсюда, - мрачно приказал Хранитель Смотрителю, явно не знавшему, куда себя деть.
   Лаер утомленно рухнул прямо на пол и забылся беспокойным сном.
   Тем временем в доме начала бушевать Уна. Снимая с очага котелок со щами, и наливая их в глиняные плошки, она так тряслась от злости, что рисковала оставить Смотрителя и Ирте без ужина.
   - Это Феса знает что такое! - Гневно говорила она. - Танцевать мы вокруг него должны! Самовлюбленный индюк!
   - Не кипятись, - посоветовал Ирте, прикладывавший к набухающей на лбу шишке кусок сосульки. - Это он еще держится. Я думал, что когда он сорвется здесь одно пепелище останется.
   - Да как ты можешь его защищать! - Возмутилась Уна бухая перед Рийским плошку, и окатывая горячими каплями его самого. - О, прости, пожалуйста...
   - Ничего, - Ирте попытался оттереть с белоснежного воротника пятна, но только усугубил дело.
   - Я постираю. - Торопливо заверила Уна.
   - Нет, не надо, - слабо улыбнулся Ирте. - Я ее еще и порвал когда падал. На тряпки пойдет. А ты все-таки будь терпимее к Лаеру.
   Уна подавилась, Смотритель сочувствующе постучал ее по спине.
   - Это как тебя понимать? - она со смесью злости и удивления уставилась на Рийского.
   - Он теряет магию. Смысл своей жизни. - Вместо Рийского негромко пояснил Смотритель. - Господин не терпит слабости, ни у других, ни у себя. Не терпит безвыходности и беспомощности. И сейчас не может признать, что зависит от чего - либо. От кого-либо. И поэтому ведет себя как последний... Ну, не совсем правильно.
   Уна ошарашено уставилась на Смотрителя.
   - Дел, а у тебя какие причины защищать этого нахала?
   Весьма веские. Если Хранитель не оправится, Деллису придется очень туго. Нанимать его никто не будет, поскольку дурная слава Смотрителей (в основном благодаря Ноктуру) не позволяет им работать в более-менее сносных должностях. А у него больная мать и три маленькие сестры. Они все загнутся.
   - Он мой господин, - пожал плечами Смотритель.
   - Это Феса знает что такое... - растерянно повторила Уна.
   Следующий день навеки отпечатался в памяти Хранителя, сочетая в себе неожиданное приобретение нестандартного умения и самого мощного оберега, изменившие жизнь Лаера.
   Начался день заурядно: Лаер снова рылся в книгах, чернила заканчивались, впрочем, Лаер не придавал этому ровно никакого значения - Ирте каждый день новые приносит.
   Перекладывая одну кипу бумаг в другую, он пролил остатки чернил, залив все свои умозаключения и предположения и испачкав столешницу и правую руку.
   - Феса...- сквозь зубы выругался Хранитель, озираясь в поисках тряпки. Но чернила уже безнадежно испортили листы, лакированную поверхность стола и впитались в кожу тыльной стороны пальцев.
   Беда не приходит одна. Она приходит вместе с Уной.
   Девушка, пышущая решительностью накормить Хранителя не меньше, чем котелок с мясом и тушеными овощами пышущий горячим паром, зашла в предбанник.
   Лаер страдальчески закатил глаза, возведя руки к небесам, мол, "за что?!".
   - Ты все съешь! - заявила Уна, ставя на ценный фолиант, старше ее раз в пять, горячий, с пылу с жару котелок.
   - Изыди, нечистая. - Передернулся от такого кощунства Хранитель. - Убери свою утварь! Не видишь куда ставишь?
   - Ты все съешь! - с нажимом повторила девушка, уперевшись руками в край стола и резко подавшись вперед, прищурилась, взглянув в холодные зеленые глаза.
   - Иди кого-нибудь другого зомбируй, - так же подавшись вперед, посоветовал Лаер.
   Молчаливый поединок взглядов грозил перерасти в затяжное и скучное времяпрепровождение, и Лаер уничижающее фыркнув, выдернул книгу из-под котелка. Уна едва успела перехватить опасно накренившуюся посудину, обожгла пальцы и яростно зашипела.
   Лаер ухмыльнулся и откинулся в кресле.
   -Ну, все. - Исподлобья взглянув на Хранителя, с угрозой произнесла девушка.
   Лаер вскинул бровь, словно бы приглашая к действиям. Которые не заставили себя ждать. Уна одним махом смела все со стола, правда, не дотянувшись до пузырька из-под чернил (а может просто сделав вид, ведь книги собрать это не чернила оттирать), поставила в центр стола перед бесстрастным Хранителем котелок, обошла стол, села на столешницу, достала из передника деревянную ложку, зачерпнула из котелка ароматные кусочки мяса и картофеля и выжидательно уставилась на Лаера:
   - Открывай рот.
   - Ты на чернила села. - Не сдержав пакостных интонаций, проинформировал ее Лаер.
   - Рот открой, говорю. - Надо отдать ей должное, собралась мгновенно, лишь тень растерянности скользнула по лицу.
   Лаер склонил голову набок, с легкой улыбкой на устах откровенно любовался прехорошенькой в гневе Уной. А из нее при желании может выйти толк. Натура-то оказывается страстная. Девушка шмыгнула носом, придвинула ближе котелок к краю, и ... пересела на колени к Хранителю. Немного опешившему от такого резкого поворота событий, но тут же взявшего себя в руки и по хозяйски приобнявшего ее за талию.
   - Руки убери и открой рот. - Грозно проговорила девушка.
   Лаер тихо рассмеялся, многозначительно глядя на Уну, тут же осознавшею, что пересела она зря. Румянец залил щеки, но сдаваться она была не намерена, чем совершено очаровала Лаера. А он действительно прав, и при небольшой дрессировке из нее может получится весьма ценный экспонат. Ну что ж, чужое усердие надо уважать, и Лаер послушно распахнул рот. Уна, почти не растерявшись, поспешила выгрузить ложку. Лаер сомкнул губы, когда ложка пяди расстояния не дошла до пункта назначения.
   - Подуй, - приподнял он бровь, глядя на озадаченную девушку.
   - А сам не в состоянии? - храбрясь, выдала она, но все-таки на ложку подула.
   Лаер едва сдержал приступ смеха наблюдая, как прорезается облегчение в ее глазах после того. как он прожевал и проглотил. И тут же осознал, что неделя без еды это действительно было излишним. Девушка скормила Лаеру почти половину котелка, когда осознала что он, вобщем-то, и сам может поесть. Попыталась встать, но Лаер, сцепивший руки замком вокруг ее талии, негромко рассмеявшись, усадил ее на место.
   - Нет уж, дорогая. Если начала, так доводи дело до конца. - Прищурившись, с легкой улыбкой произнес Хранитель.
   - Ты отвратителен. - Мрачно заключила Уна, переставляя котелок к себе на колени.
   - Нет, я довольно симпатичен. - Усмехнулся Лаер.
   - У тебя дурацкий характер. - Уточнила девушка.
   - Императивный, решительный и напористый.- Пожал плечами Хранитель.
   - Ты самовлюблен.
   - Просто держусь с апломбом.
   - Высокомерен. - Зло скрестила руки Уна.
   - С чувством собственного достоинства. - Отпарировал Лаер.
   - Пустослов.
   - Красноречив.- Улыбнулся он. - И ужасно голоден.
   Уна с сожалением покачала головой и продолжила кормить Хранителя. Лаер почесал подбородок, и Уна перехватив его руку, с улыбкой глядя на разводы чернил, произнесла:
   - Похоже на ласточку.
   Лаер недоуменно посмотрел на чернильное пятно. Пятно как пятно.
   - А по-моему на чернильный развод.
   Уна с неудовольствием посмотрела на Лаера, не оценившего ее возвышенных чувств и, заглянув в котелок, удовлетворенно заключила, что пытка закончена.
   Ласточка... Лаер пристально смотрел, как девушка высвобождается из его объятий. Ласточка... Что-то ему это напомнило. Котелок выскользнул из ее рук.
   - Ах, Феса!..
   Она наклоняется, не видя, как Хранитель морщится от боли - проклятая чугунная посудина нарушила целостность одной из рун.
   - Лаер? - она замирает, вытирая пальцем жижу из котелка на поврежденной руне. - Лаер смотри, вот здесь. Это ласточка, такая же, как на твоей руке.
   Она улыбается, даже кажется, смеется. Такой чистый добрый смех. Это нравится Хранителю. Лаер скосил глаза. Руна единения - Плэр Ишеома. Да, она чем-то походила на ласточку. Но не на то, что было на его руке. Ласточка на руке... На полу... Плэр Ишеома на руке... Ласточка... Единение... Господи, как все просто!
   Лаер расхохотался. Безумно, торжествующе. Вот оно! Он нашел это! Ответ был у него под носом пять дней! Не нужны никакие заклятия и обряды, ненужно вообще ничего. Лаер все смеялся, а испуганно отпрянувшая Уна, видела, как мерцает холодным светом бледно-зеленая магия. Как Лаер становится каким-то призрачно - пугающим. Все меньше походя на человека, он распахнул глаза, и девушка в страхе зажала рот ладонью, сдерживая вскрик. Его глаза, с черными вертикальными зрачками, на бледном лице... Он был неестественен и в то же время прекрасен.
   - Ирте. Срочно найди мне Ирте, - его голос струился отовсюду, со стен, пола и потолка.
   Девушка, позабыв котелок, ринулась из помещения. Лаер отшвырнул кресло, отпихнул книги и отодвинул стол, больше не заботясь о том, что может нарушить целостность пентаграммы. Теперь она нужна только для одного - чтобы повторить контуры. Верно воспроизвести ее.
   Лаер коршуном кружил по своей тюрьме иногда жадно припадая к самому полу, придирчиво высматривая ту или иную вязь, руну, фигуру, знак... И находя все больше простых и лучших решений. Пентаграмма должна быть навечно при нем. Навсегда. Что это может быть? Серьга, кольцо, медальон? Ну да, еще и обряжаться ему не хватало. К тому же они могут потеряться, сломаться, их можно украсть... Да и слишком маленький размер, безделушки не вместят всех символов. Слишком слабые. Нет, должно быть что-то другое... Что? Что?!
   Хранитель случайно скользнул взглядом по правой руке. Ласточка...
   Сигна.
   Лаер замер, забыв дышать. Да... Точно. Точно! Она должна быть не меньше локтя диаметром, чтобы уместить все. Значит на спине. И так близко к ореолу.
   Лаер в прострации опустился на пол. Он нашел. Все закончилось. Он свободен. Как все было просто... Так глупить и мучится пять дней. Идиот... Но какой гениальный идиот...
   Лаер только тут заметил, как исступленно полыхает его магия. Его душа. Ее остатки. Они все поплатятся за это. Все до единого. Пусть их будет сотня, пусть тысяча, неважно...
   Хранитель протянул руку, магия сгустилась вокруг нее плотным коконом. И тут ему пришла мысль безумная... Но какова была сладость этого безумия...
   Его магия содержит его душу. Его природу, часть его личности. А что если слить себя с ней? Смешать телесную оболочку и энергию? Но как? Лаер напрягся, представляя, как растворятся рука. Нет. Не так.
   Магия засветилась. Не так... Не нужно заставлять. Это все - он сам. И здесь и снаружи. И тело, и распыленные энергические частицы. Это все он. Это его маленький мир, ограниченный пентаграммой. Маленький мир, где нет тела, сознания и магии, где все это связано в единую неразрывную цепь. Очертания окружающего смазались. Вот так. Да. Лаер смотрел, как красиво искрясь, начинают таять его руки, ноги. Невероятно красиво. Блистая мириадами изумрудных и бриллиантовых слез. Он не видел ничего более прекрасного в своей жизни... И это ощущение легкости...
   Лаер чувствовал невесомость. Он был везде одновременно. Видел и пол и потолок и стены. Чувство полета невероятно упоительно. Нет, не полета. Невесомости. И всесилия.
   Дверь распахнулась, вбежал задыхающийся Ирте. Остановился и недоуменно оглядел царящий кавардак. И пустую Салфитскую пентаграмму.
   - Что за?... Лаер!
   Голос обеспокоенный. Хранителю хотелось хохотать.
   - Твою мать! Уна, где Лаер?!
   И девушка с маячившим позади Смотрителем недоуменно переглянулась с Рийским.
   - Может, вышел? - с сомнением покосилась на пентаграмму она.
   - Да куда он уйдет?! Если в отхожее место, тридцать раз бы вернулся! Что произошло? - Ирте обеспокоенно закружил по комнате, как совсем недавно Лаер, только запустив руки в волосы.
   - Не знаю... Он вдруг засветился весь и глаза... как у змеи. И как рявкнет "Ирте мне сюда!". Ну, я и выбежала. Сказала Деллису тебя искать в городе, он и ушел. А Лаер чем-то здесь громыхал и ржал как конь.
   - Это еще что? - Ирте отпихнув ногой книгу, присел и провел пальцем по Плэр Ишеоме.
   - А... Это я котелок уронила, и вот Лаера понесло с этого момента... - Растерянно признала Уна, и со страхом добавила - А что? Это было что-то с разумом связано, да? Я получается, его разум повредила...
   Уна в безумном испуге прижала ладони к сердцу глядя на пентаграмму большими глазами полными слез.
   - Что? - Ирте в глубокой задумчивости возвел глаза в потолок. - А, нет, нет...
   Это невероятное чувство видеть человека одновременно со всех сторон. Лаер видел и Уну со Смотрителем. Невероятное чувство. Что-то подтолкнуло его к мысли, что внешняя магия сейчас не сможет дать ему достойный отпор. И он пристально посмотрел на небольшой сгусток возле двери. Представил, как она обращается в его власть. И она действительно стала сдавать позиции.
   - Отойдите оттуда, - напряженно приказал Ирте, глядевший в ту самую сторону.
   - Что? - недоуменно посмотрела Уна на нахмуренного Рийского.
   Более сообразительный Смотритель, привыкший к небезосновательным приказам что Хранителя, что Ирте, мгновенно сорвал ее с места и оттащил за спину поднявшемуся Рийскому.
   Лаер хотел очутиться на месте менявшейся магии. Он истинно жаждал этого. И сгусток внешней магии, ставший неотличимой энергией Хранителя, с готовностью вобрал в себя его. Мгновение, и вот он уже возле двери. Все такой же всевидящий и невидимый, всесильный, но не ощутимый. Пентаграмма жадно вспыхнула синеватым светом, неохотно отдавая последние частички магии Лаера. Но внешняя магия была все столь же враждебной. И Лаер почувствовал слабость. Нужно разорвать цепь. Возвращаться в привычное состояние было легче.
   Так же прекрасно переливаясь и искрясь, из воздуха возникало его тело. Уна и Смотритель единодушно ахнули. Ирте ринулся к Хранителю, перехватив его в падении.
   - Я все-таки гениален... - выдохнул Лаер, прежде чем потерять сознание.
   Он очнулся давно. И ощущал чужое присутствие. Незаметно ощупал ореол гостя. Сапфировый цвет, вкус ветра и столь же древней и могущественной силы. Ирте. Терпеливо выжидающий, когда Хранитель соизволит прийти в себя.
   Но Лаер ничего не хотел. Он чувствовал под спиной меховую перину. И наслаждался плодами полного познания единения своей души. Это действительно волшебное чувство. И знал, что как только они набьют сигну Салфитского капкана, он будет много и долго экспериментировать. Много и долго.
   Он видел все, что происходит даже с закрытыми глазами. Ирте развалился на диване, неотрывно глядя на Лаера. Между бровей пролегла тревожная морщинка. Смотритель напряженно читал сидя на столе, скрестив ноги. Уна сжавшись в комочек в кресле, негромко посапывала во сне.
   Ирте прав, она удивительно красива. Шелковистые пряди, струящиеся по плечам и спине, чистое приятное лицо. Эти всполохи магии на ореоле... Какая сила... И все это принадлежит ему, только ему...
   Страшно представить, на что он станет способен после того как изопьет ее.
   - Хватит притворяться, Райное. Бесишь ты меня уже. - Недовольно полусонным голосом произнес Ирте.
   - Где я прокололся? - Лаер повернулся спиной к Рийскому.
   - Лыбишься как идиот уже минуты три. - Ирте укрылся с головой, из-под одеяла его сонный голос звучал глухо и невнятно. - Чего ты опять намудрил?
   - Телепортация. - Зевнул Лаер.
   - Расскажешь своим неучам в скиту. Спрашиваю, что за ерунду ты сотворил?
   Лаер улыбнулся и промолчал. Сел на своем ложе, окидывая комнату взглядом в поисках сгустков внешней магии. Нашел один, аккурат над Рийский. И снова заставил ее подчинится, слив на этот раз с собственной магией только свою руку. Ощущение было забавное. Картина тоже - из воздуха над Ирте высунулась до локтя рука Лаера, раскрыла одеяло и нагло потрепала ошеломленного Рийского за нос.
   Лаер захохотал в голос, разбудив Уну. Девушка не понимая спросонья, что происходит, увидела смеющегося и, судя по всему, вполне здорового Хранителя, и со всех ног кинулась к нему.
   - Лаер! Я думала, что я тебя убила! - Горько возрыдала она, сбив Хранителя в прыжке обратно на постель.
   - Ммм... - Озадаченный Лаер попытался отстранить впившуюся в него Уну, сотрясающуюся от рыданий. - А плачешь оттого, что замысел не удался?
   - Мерзавец! - Маленькая ладошка обожгла его щеку.
   Все-таки удивительно, насколько быстро она переходит из одного состояния в другое. Секунду назад исступленно рыдала, а сейчас готова взорваться от злости. Но как же она мила в гневе. Лаер залюбовался, подперев ладонью щеку. Высокая грудь часто вздымается, губы твердо сжаты, скулы побелели, щеки порозовели, и глаза мечут серебряные молнии, а ее ореол... Ах, одно загляденье!..
   Девушка, заметив мечтательное выражение, неожиданно проступающее в глазах Лаера, стушевалась, но тут же гордо вскинув подбородок, поднялась и покинула предбанник.
   Ирте заинтригованно наблюдавший за картиной издал стон разочарования. Смотритель, вторя ему, вздохнул.
   - Я надеялся на что-нибудь зрелищное. Теряешь форму, друг мой...
   - Зрелищное я устрою без свидетелей как-нибудь потом... - решил Лаер, повалившись на перину и устало прикрывая глаза, и тут же без перехода заявил, - набьешь мне сигну.
   У Ирте отвисла челюсть. Сигну чего, он понял сразу. Потрясенно оглядел Салфитскую пентаграмму.
   - О Алдор, как все просто... - Ирте ошеломленно с силой провел рукой по лицу. - Эта дрянь будет на тебе, удерживая в теле магию. Да тебе можно вообще весь ореол изрешетить, у тебя все равно останется магия...
   - Ты видел, на что я теперь способен? Надо отдать должное тому гаду, который вздумал меня порешить - если бы магия содержалась в ореоле, я бы никогда не смог бы с ней сливаться, растворяться... Да я бы даже не додумался что так можно!
   - Как ты это делаешь? - со смесью интереса и пугливого отвращения негромко спросил Ирте.
   - Связующий ритуал, раздробивший мою душу на две половины. Одна в теле, вторая в магии. Умрет тело, я смогу возродится, потому что моя душа все еще будет жива в магии. Я был уверен, что никому и в голову не придет, что можно отнять у меня магию и тем самым жизнь. Впрочем, сейчас это не важно. Пока магия была в ореоле, который принадлежит телу, соответственно душа у меня была вроде как была в одном и том же месте, несмотря на раздробленность. А теперь одна ее часть снаружи... - Смотреть на Лаера было жутко, он словно говорил сам с собой, горячо, алчно, срываясь на торжествующее шипение. - И благодаря этой части я заставляю внешнюю магию перерождаться, подчиняться... Я вроде как живу в двух мирах. Вдвойне сильнее. И как только я накоплю силу... Ирте, я даже не могу представить примерный предел своим возможностям...
   - Вывод: как тебя не убивай, ты все равно из этого выгоду извлечешь. Я тебя начинаю бояться, Райное, - потрясенно усмехнулся Рийский, откинувшись на спинку дивана.
   Всю ночь Смотритель, Ирте и Лаер вырисовывали варианты комбинации пентаграмм с различными вязями и рунами. Итоги Хранителю не нравились, и он азартно составлял иные формы и сочетания. Листы закончились, в ход пошли ножи и деревянный пол. Лаер угрюмо сидевший на границе своей тюрьмы, недовольно морщился и советовал.
   Ближе к утру Лаер и Ирте четыре раза успели выяснить отношения на мечах, правда аккуратно, чтобы не задеть еще и исцарапанные комбинациями стены. Смотритель пару раз вежливо прерывал их призывая оценить новые сочетания, но Ирте и Лаер сходясь во мнении что Смотритель на редкость бездарен, продолжали поединок.
   Лаер, задумавший кое-что, тщетно пытался сосредоточится. Беда в том, что Ирте вошедший во вкус, и едва ли уступающий мастерством владения меча Хранителю, никак не давал сделать этого Лаеру.
   Хранитель, выискав плотные сгустки внешней магии, с усилием загнал их за спину Рийского и начал подчинять. Пару раз, уделив большее внимание магическому конфликту за спиной Ирте, чем поединку, пропустил скользящие удары, чем и позволил незначительно порезать себя, что вызвало настороженность оппонента. Но, слава богу, это было порождено другой природой:
   - Ты как себя чувствуешь? - Рийский замедлил темп, скостив пару-тройку атак Хранителя простыми уходами в сторону.
   - Нормально, мамочка! - Саркастично отозвался Лаер.
   Ирте замахнулся для решающего удара, предварительно блокировав левый клинок Хранителя и выбив правый. Удар, конечно, он не нанесет, остановит в пяди от шеи, но все равно это будет момент унижения, а Лаер не выносил проигрышей.
   Поэтому злобно расхохотавшись, он слился со своей магией. За спиной Рийского.
   Ирте не ожидавший такой подлости, едва не выронил меч, и вынужденно замер, когда Лаер прижал свой собственный клинок к его горлу.
   - Ты, падшее отродье Фесы!.. Это нечестно! - Гневно выдохнул Рийский, не решаясь пошевелиться.
   - Нечестно драться с противником, который заведомо слабее тебя...
   - Слабее? Это разве не ты тут магические выкрутасы выкидываешь? - Несмотря на ярое неудовольствие в голосе, Ирте очень аккуратно указательным пальцем отвел лезвие клинка от своего горла.
   - Это другое. Ты не оставляешь мне выбора. Я же весь израненный, слабый... Вон аж меч из руки вывалился, самому противно... - Улыбнувшись, пожал плечами Хранитель
   - Вообще-то я его выбил...- развалившись на перине Лаера, поправил его Ирте.
   - Вот. И не стыдно тебе с таким немощным человеком... - укоризненно посмотрел на него Лаер
   - По своей сути ты не человек. Ты сволочь. - Философски заключил Рийский.
   - А ты ренегат. - Лаер внимательно смотрел как из под ножа Смотрителя выходит нечто очень занимательное.
   - Мы нашли друг друга.
   - Я всегда знал, что ты с отливом.
   - С каким отливом? - озадачился Ирте.
   - С голубоватым. - Гадливо уточнил Хранитель, едва успевая слиться с магией, дабы пропустить сквозь себя пущенный Рийским меч. - Ты сума сошел? А если бы я не успел?!
   - Уйди, противный! - Хлопнул ресничками Рийский, нашаривая оброненный клинок Лаера.
   - Псих, - пробормотал Лаер, отодвигаясь к противоположному краю пентаграммы.
   - Что?
   - Я говорю, что ты неадекватен.
   - А, ну да, есть немного... С тобой невозможно быть нормальным. Вот не пойму я одного Райное, ты - туча неразрешимых проблем, всегда приносящая одни неприятности и недобрые вести. Вопрос: почему я от тебя не избавлюсь?
   Вопрос был риторическим. Честно говоря, у Лаера возникали иногда сходные мысли относительно Рийского, который зажигал свои костры практически во всех зонах Лаера, иногда очень даже мешая. Столкновение собственных интересов, повлекшее незначительную борьбу за сферу влияний, оба оставляли своим людям, не снисходя до личных встреч и баталий. Единодушно руководствуясь правилом, что третий лишний, исключали любую возможность воцарения иной силы, будь то правительская, бандитская и даже Храмовая на облюбованных территориях.
   Рийский предпочитавший все брать нахрапом, человек настроения, опасно балансировал на грани всеобщего международного розыска и единолично признанного лидера по ту сторону закона.
   Лаера отличала аккуратность и продуманность. Он никогда не спешил, будучи первым лицом при правителе Иксилоны, в не очень приглядных делах всегда действовал как минимум через пятые руки. Он находился под постоянным неусыпным контролем подозрительного Ноктура, и это его очень утомляло. Если бы имел место некий соревновательный момент, то Лаер, возможно, относился бы к Ноктуру более терпимо и менее категорично. Но Везильвийский Хранитель магии был слишком ленив и труслив, чтобы жаждать большей власти. Но зато излишне наблюдателен к жизни Лаера, из-за чего последний неоднократно упускал весьма выгодные сделки и нужные знакомства. И, разумеется, все это тлело много лет, выжигая любое проявление уважения к другим Хранителям.
   Атера, Мийского Хранителя, а до него Содэуса - ярых прихлебателей Ноктура, Лаер вообще не принимал в счет, поражаясь различию в характере Атера и Ирте.
   Атер и Ирте росли вместе, и у последнего были очень серьезные шансы стать Хранителем. Но Содэус предпочел своего сына, не особо, кстати, блещущего талантами, а по мнению Лаера так и вовсе бездарности. Но Ирте за четыре года обскакал Мийского Хранителя по всем пунктам, вызывая гораздо большее восхищение у мийских магов, да и двор правителя Мии проникся к яркому, умному парню большей симпатией. Невероятный успех не мог не вскружить голову. Лаер, на тот момент уже довольно близко сошедшийся с Рийским предупреждал и отговаривал его. Да только если Ирте что и взбредет в голову, то засядет там настолько прочно, что снимать это можно только вместе с головой. Когда все предсказания Лаера сбылись и Хранитель, рискуя абсолютно всем, с невероятным трудом вырвал полумертвого Рийского из западни, каким-то чудом сумев остаться инкогнито, Ноктур вцепился в Иксилонского Хранителя мертвой хваткой. Один неверный шаг, один кривой взгляд и жизнь Лаера рухнула бы как карточный домик.
   Вот Рийский и сверзился с большой высоты. Столько друзей, последователей, да и вообще едва ли не фанатиков, и все они отвернулись. И лишь Лаер, регулярно дававший подзатыльники, и вынимавший его из петли, выводивший из запоев, заставлял жить.
   Сила Хранителей передается по наследству. По старшинству именно Лаис, брат - близнец Лаера, должен был унаследовать способности Хранителя. Но он отказался от них и на физическом, и на ментальном уровне, и они перешли к Лаеру. С радостью и готовностью открывающего их в себе.
   Восхождение Лаера было весьма зрелищным. В мальчике таилась сумасшедшая сила, которую шепотом называли наследием прародителя. И этим самым прародителем становились поочередно то Феса, то Алдор - смотря чьих уст касалась весть.
   Лаер понимал, чего он хочет - больше силы. Больше власти. То, что он создавал, семидесяти двухлетний Ноктур называл невозможным стечением случайной магии. И пристально присматривался к Лаеру.
   Но юный Хранитель был весьма осторожен. И слишком хитер для своего возраста. За руку его так и не сумели поймать ни шпионы Ноктура, ни сам Везильвийский Хранитель. Лаер находил способы обращать себе на пользу вспышки магии, которые с таким трудом рассеивал тогдашний Мийский Хранитель, обращал столь изящно, как никогда бы не смог даже матерый Ноктур.
   А потом Лаер узнал о существовании Ордена. Почти потухшего, разграбленного и заброшенного и восстановил его. Возродил из пепла, вкладывая колоссальные суммы в обучение и качественную вербовку.
   Хранители, видя в Лаере опасное сочетание большого потенциала, ума и точного расчета, заставлявших людей пасть на колени вереща от обожания, стали пристально наблюдать за стремительным ростом Иксилонского Хранителя. Приблизившегося ко двору и завоевавшего доверие самого правителя Иксилоны, защитившего высшую степень магистра и получившего право возглавить Иксилонский магический скит, и возродившего из небытия самое опасное и прибыльное объединение - Орден Полыхающей руки. Наблюдали и были совершенно безоружны перед растущей мощью Иксилонского Хранителя.
   Но его жажда все больше росла, и чаще затмевала разум. Лаер допустил много ошибок из-за своей горячности и нетерпеливых непродуманных решений. Он во времена своей ранней юности был столь схож с экспрессивным Ирте, что они даже мыслили одинаково. То высокое положение, которое Лаер достиг за шесть лет, могло бы достаться ему ровно за половину срока неуемных трудов. Он мог бы стать первым советником к двадцати, а не двадцати двум годам. Драгоценных два года Фесе под хвост. И все из-за Рийского. И небезосновательных подозрений Ноктура, что и увеличило путь Лаера.
   - Можно подумать ты мне жизнь облегчаешь. До сих пор не могу тебе простить Грайелла ...
   - Ох, да ты со своим Орденом мне столько крови попортил, что искупить твою вину может только еще штук шесть территорий равных Грайеллу. - Поморщился Ирте.
   - Стой! - Лаер не дал совершить Смотрителю очередную глупость, испоганив ненужными вязями сочетание нескольких знаков, что натолкнули Хранителя на занимательную мысль. - Ирте, чем по сути является Салфитский капкан? Не пентаграмма, а именно истинный Салфитский капкан, содержащий в себе пять геометрических фигур?
   - Физическим средством, при помощи которого можно удержать любое магическое явление. А если довершить Салфитский капкан семью вязями поиска и блока, то можно удержать внутри и носителя магии...- рассеянно ответил он.
   - Скучный обрубочный материал из "Учения о магических символиках". Мне нужно всего одно слово.
   - Сигил. - Вместо Рийского ответил Смотритель, от потрясения выронив нож.
   Ирте очень внимательно посмотрел на жутковато улыбающегося Хранителя.
   - Верно... Сигилы не вызывают никаких активностей магического рода они только сдерживают, или содержат их. - Все так же улыбаясь, кивнул Хранитель.
   - Ты хочешь стать живой печатью, которую не сможет использовать никто кроме тебя самого... Самостоятельным и индивидуальным источником силы, вопреки всем законам логики... Уникальным магическим... Я даже слова не могу подобрать...
   - Ты его уже сказал. Я стану уникальным. Ни до, ни после меня не было и не будет никого подобного. - Лаер не смог сдержать торжества в восхищенном полушепоте.
   - Но... Лаер... Заключить собственную душу не в тело, а в сигил... Поработить самого себя...
   - Сигил на теле, значит, сила будет заключена в тело. Не поработить, а защитить себя. Лишь часть души. Ту часть, что растворена в магии, и использовать это в качестве самого непобедимого оружия, которое только может существовать... Я стану маленьким миром, живущей по собственным канонам...
   - Прекрати, Лаер! Это... безрассудно! - не на шутку обеспокоился Ирте
   - Почему?
   - Ты перестанешь быть человеком! - Ирте сказал это таким тоном, словно бы этот аргумент мог переубедить Лаера.
   - Да, я стану гораздо большим, нежели просто человек. - Согласно кивнул головой тот.
   -Хватит!
   - Да не ори ты. Еще святой водой облей и осени знаком Алдора. - Отмахнулся Лаер, дотянувшись до книги и быстро перелистывая ее, бросил взгляд на смертельно бледного Смотрителя, - сможешь скомбинировать Салфитский капкан и сигил Тее?
   Смотритель неуверенно кивнул.
   - Тее? Два сигила? Ты вообще в своем уме? - Ирте обеспокоенно вырвал у Хранителя книгу.
   - Да. - Лаер с сожалением посмотрел на фолиант в руках Рийского и принялся рыться в многочисленных исписанных листах. - Тее я использовал при Связующем обряде... Боже... что там еще было?
   - Рассеивающие круги Дельфара и Ионетта, руны оборота, возрождения и...- задумчиво начал перечислять Смотритель.
   - Нет, сигилы какие?
   - Тее, сигил Пламенного духа, сигил Берегини Росы...
   - Всех четырех стихий... Да, точно! Закреплял я Тее... - кивнул Лаер.
   - Господин, что если заменить сигил Тее на Плэр Ишеому? И места больше остается и затрат меньше.
   - Руну Единения? Хм... Неплохая мысль. Значит Ишеома, Салфитский сигил, как-нибудь упрости и уменьши сигилы стихий, я хочу, чтобы они располагались по золотому сечению пентаграммы... - самозабвенно перечислял Лаер, невидяще глядя перед собой и примерно вырисовывая в уме фантастически гармоничную причину его мощи и теперь уже абсолютной неуязвимости.
   Следующие два бессонных дня в течении которых были испоганенных еще полторы сотни листков все-таки принесли долгожданные плоды. Рийский поначалу неохотно, а потом со все возрастающим азартом включился в поиски. Уна, непонимающе смотрела на троих осунувшихся, бледных, перепачканных в чернилах мужчин с маниакальным огнем в глазах, спорящих до хрипоты друг с другом, и поражалась до чего может довести жажда знаний. Или чем они там занимались.
   Из почти безостановочного потока слов она понимала только местоимения, междометия и оскорбления. Причем последнее звучало столь же часто сколь и непонятные Зиртуны, Салфиты, Фишехи и тому подобный бред.
   Бесполезные попытки уговорить прерваться чтобы хотя бы отдохнуть или поесть приводили к единению мужчин во мнении об ее досадном не состоянии постичь и по достоинству оценить сакральной величественности момента рождения новой типологии магии. Уна крутила пальцем у виска и уходила в печали. Лаер взял гадкую привычку прижимать ее к себе и утыкаясь лицом в волосы несколько минут так стоять. И все бы ничего, и Уне даже польстило такое внимание, если после этого у нее не начинала болеть голова. Но незначительные попытки сопротивления приводили к единодушному осуждению аудитории. А после загадочной фразы Ирте "Ну что ты, в самом деле, такая жадная!" у нее усилились подозрения, что Лаер нагло использует ее для каких-то своих корыстных целей.
   Тем временем после трехсот восьмидесяти трех неудачных на взгляд Лаера комбинаций (только на его личный взгляд, а по мнению остальных вполне и вполне достойных, но Хранитель отметал любое одобрение аргументом что всю жизнь на спине таскать он будет не абы что, а предел совершенства), триста восемьдесят четвертая оказалась идеалом во всех отношениях. Хранитель придраться не смог как не пытался, хотя честно старался.
   Снова пришла Уна с котелком и заранее проигранным боем, и Лаер не церемонясь, притянул ее к себе. Ее ореол беспокойно полыхнул, чуя магию того, кто его опечатал, и это самое волнение согревало утомленного Хранителя. Будь он прежним, он бы даже не заметил, что на него реагирует ореол Таланта, но теперь все изменилось.
   Лаер отметил неприятную особенность своего нового приобретения способностей - он стал излишне чувствителен. Но это потому, что люди вторгаются на его территорию, в пентаграмму, содержащую его магию, иными словами в его душу. Эта проблема должна исчезнуть, как только он приобретет сигну с сигилами. Ирте пообещал уже утром, а точнее следующим вечером привести талантливого сигниста. Выбивать будут углем или порохом разведенными в воде. Сигилы киноварью. И успокоенный Лаер даже смилостивился над Уной, проглотил пару ложек каши и завалился спать.
   Сигнист пришел. Лаер понятия не имел, где в Ройсе Ирте его отрыл и сколько денег отвалил, что тот даже в лице не изменился, увидев Хранителя в испещренной странными символами полуразвалившейся хибаре.
   Смотритель, предусмотрительно убравший все книги, сжегший половину листов, не имевших никакой ценности, неустанно следил за работой сигниста. Ирте оставивший искрицу Лаеру и подробно рассказавшей как ее принимать, не мог присутствовать, костеря Хранителя с его сигной на чем свет стоял. Из-за затраченных двух дней он совершенно забыл о делах, и теперь в спешке поскакал их решать.
   Рядом с Лаером, но за границей пентаграммы, как и сигнист находилась Уна. Поскольку всполохи ее ореола не давали затуманенному искрицей сознанию Хранителя кануть в окончательную безотчетность, она терпеливо высидела все десять часов, за которые сигнист выбил меньше четверти рисунка.
   Чтобы полностью набить сигну должно было уйти четыре дня, хотя по приблизительным подсчетам сигниста требовалось не меньше полутора недель. Однако целебные зелья приготовляемые Смотрителем, за ночь снимали всю опухоль и подживляли травмированную тонким шилом кожу. В процессе набивания сигны Лаер по частям втягивал в себя магию. И на третий день, когда осталась небольшая часть, Плэр Ишеома, сигилы Берегини и Души Ветра, несколько концентрирующих и связующих вязей, и два золотых сечения Салфитской западни, Лаер сделал неприятно открытие. Что-то, по-видимому, в его магии замкнуло или переклинило. Потому что правая кисть просвечивала.
   Ее оторвало восемь лет назад во время проведения Связующего обряда, и Лаер потратил полгода, чтобы воссоздать ее. Долгих шесть месяцев наполненных адской болью и мучением, потому что плоть отторгала искусственно создаваемую кисть, не спеша свыкаться с линией управления вживленной в глубокие мышечные ткани предплечья, он терпеливо ждал, когда рука станет полноценной.
   Заметил, что кисть просвечивает чисто случайно - Уна стала обновлять лучину и обронила ее на стол Лаера. Вспыхнула деревянная столешница, которую Лаер исчертил сотнями конфликтующих друг с другом вязей, с готовностью отразивших маленький огненный язычок лучины, и переродивших его в пламя.
   Лаер заслонил глаза, мельком отметив, что что-то не так с рукой, и послал импульс, погасивший так и не начавшийся пожар. Испуганно визжащая Уна отскочившая ему за спину недоуменно притихла.
   Он вспомнил о руке только к утру. Придирчиво оглядел ее, и впервые в жизни заключил, что ему что-то померещилось (те галлюцинации, когда на него двигался дом, после того как он смешал искрицу и перцовку в расчет не принимаются). И тут, увлекаемый непонятным желанием, заслонил ладонью яркое зимнее солнце, пытливо заглядывающее сквозь пролом в стене и крыше. И обомлел, разглядев четко обозначенные кости и суставы, вены и артерии, видимые до той самой границы, где начиналась его истинная плоть. Увиденное повергло его в такой шок, что зашедший Ирте минуты две тормошил его за плечо, пытаясь привести в чувство. Потом еще минут пять оба в ступоре взирали на руку Лаера. Пришла Уна не оценившая трагедии, за что была нещадно обругана со стороны Хранителя.
   Он не хотел смотреть вторую руку, догадываясь, что может увидеть, но решив, что самый глупый страх - бояться знать, отчаянно взвыл, когда его догадка подтвердилась. На левой руке просвечивали большой, указательный и средний пальцы, которые он случайно себе отрезал, сражаясь на лезвиях (это три с половиной локтя обоюдоострой великолепно заточенной булатной полосы стали, без каких либо намеков на рукоять - умение сражаться ими гарантирует мастерство владения мечом, да и любым холодным оружием). И воссоздал пальцы по тому же принципу что и кисть. Но если уж быть точным, то это случилось раньше, и он кисть воссоздавал по примеру пальцев.
   Лаер долго собирался с духом, чтобы посмотреть в зеркало, хотя Ирте и уверял, что глаза у него прежние и на щеке не проступает проклятый уродливый шрам, который Лаер ненавидел всей душой, но Хранитель все же с опаской взирал на свое отражение.
   Боясь, что положение дел ухудшится, Лаер не приемлющим возражений тоном приказал сигнисту закончить сигилы, и сигну в целом сегодня же. Итогом стало полное истощение магического фона у Лаера, вследствие резкого втягивания сопротивляющейся магии, его двукратный обморок, несмотря на действие искрицы, адская боль по всему ходу сигилов, опять же не смотря на действие наркотика, и слабая власть над телом.
   Беспрестанно ноющее тело, бессонница и медленно начинающая действовать сигна, но пока все еще не дающая полного права надолго удаляться от отчерченной границы приводили Лаера в молчаливое бешенство, хотя он прекрасно понимал что все и сразу - слишком легко для такой сволочи как жизнь.
   Самое интригующее, унять его бесконтрольную злобу смогла только Уна, единственная, кто не особенно боялся находиться рядом с Лаером. Ирте, осознающий что Хранитель и святого сейчас может довести до белого каления, предусмотрительно не совался под испепеляющий изумрудный взор.
   Уна просекшая, что Лаер может грозить ей сколько угодно, но ничего не сделает, пользовалась своим положением с большой осторожностью, чем немного подкупила Хранителя.
   - Вот скажи, ты дура, да? - хмуро поинтересовался у нее Лаер, складывая в свой ларец книги и листы.
   Девушка что-то тихо напевавшая и изумленно листающая бестиарий, сидя на перине Лаера, даже ухом не повела, зная, что единственное чего сейчас ему хотелось это ругаться. А в словесных баталиях с Лаером тягаться бесполезно, он не только расскажет то, о наличии чего она в себе никогда не подозревала, но и сумеет это доказать. Поэтому Уна мысленно высказала Лаеру кто он такой и чего достоин, а вслух лишь неопределенно хмыкнула.
   Лаер, не дождавшийся неосторожно ответа, захлопнул крышку, прищемив себе палец, и тихо взвыл от злости.
   В глазах снова появились мельтешившие черные точки, дико скрутило живот, и зазудела спина - ореол учился сотрудничать с силой сигны. Хранитель подскочил и ринулся прочь из помещения, едва успев перевесится через перила крыльца, ощущая невыносимой силы болевые спазмы смешавшие внутренности в кашу. Лаер сплюнул кровь, и ослабев повис на перилах. Кое-как поднявшись и ужасно шатаясь, зашел обратно, по стеночке добрел до своей перины и рухнул на нее. Уна, наученная горьким опытом предыдущих пяти раз, не пыталась ему ни помочь, не поговорить. Лаер сдержал протяжный стон, прикусив кончик подушки. Сейчас все пройдет... Вот сейчас...
   - Может все-таки рассказать Ирте?.. - на свой страх и риск все-таки подала голос девушка.
   - Давай. Сейчас вот я чихну, ты ему тоже не забудь доложить. О, пятка чешется. Иди скажи Ирте, пусть подумает что теперь делать.- Сердито отмахнулся от девушки Лаер.
   Его вырвало в шестой раз за последние четыре часа. Он примерно понимал, что происходит с его телом: бунтовал незаживший желудок, и старые болячки. Лаер за свою жизнь ломал почти все кости в своем теле, бесчисленное количество раз тянул и рвал жилы и мышцы, вывихов не счесть, внутренние органы тоже в практически не функционируют - отравить Лаера пытались минимум семь раз, и это только те попытки, которые он заметил.
   Но через сутки ореол должен полностью принять силу сигны, и все это прекратится. Но эти сутки еще надо как-то прожить, ведь сейчас, когда охраняющая магия, не дававшая прежде в полной мере ощутить последствия всех травм, ослабла настолько, что почти в нерабочем состоянии, Лаер ощущал все "прелести" своего неспособного на обычную работу без поддерживающего действия магии тела.
   И, конечно же, злился. Уна только вздохнула и, отложив книгу, обняла руками колени, подтянув их к подбородку, и укоризненно посмотрела на затылок Хранителя. Что-то прикинула в уме и неожиданно предложила:
   - А хочешь, я тебе помогу?
   - Добьешь что ли?
   - Нет, злость прогоню.
   Лаер хохотнул, но все же заинтересованно повернул голову в сторону девушки, спокойно и серьезно посмотревшей ему в глаза. Хранитель нахмурился и презрительно скривившись, накрыл подушкой голову. Уна вздохнула и пересела ближе к Хранителю.
   - Ты вот сейчас представь, что...
   - Отстань.
   - Ну, давай хотя бы попытаемся, - тоном, которым разговаривают с начальством и идиотами (иногда не видя особой разницы между первыми и вторыми) попыталась образумить Лаера девушка.
   - Отстань от меня, убогая, если жизнь тебе дорога.
   Аргумент не произвел должного впечатления и Уна попыталась стянуть с раздраженного Лаера подушку.
   Хранитель зло отшвырнул предмет обороны, и начал поднимать на ноги, собираясь уйти.
   - Нет, погоди! - проявив неожиданную прыть и хватку, обхватила его рукам за плечи Уна.
   Лаер пошатнувшись под неожиданной ношей, еще и для верности обхватившей его ногами, все же встал. Кипя от негодования, попрыгал на месте, пробуя стряхнуть намертво прилепившуюся к нему девушку, чувствуя себя полным и безнадежным кретином.
   - Отстань от меня, - повторил Хранитель, что-то прикидывая и при этом в нехорошей задумчивости глядя на стену.
   - Для начала ты сядь. - Неожиданно серьезным тоном для такой на редкость идиотской ситуации произнесла Уна. - Обещаю сделать все быстро и безболезненно.
   Будь Лаер чуть поспокойнее, то обязательно бы рассмеялся и парой двусмысленных фраз вогнал бы девушку в краску, но настроение у него сейчас было сугубо мрачное.
   - Я тебя испепелю. - Хмуро пригрозил Хранитель.
   Однако для Уны все угрозы Лаера были совсем не убедительными. Она покрепче обхватила его за плечи и грустно вздохнула, намекая, что если Лаер все же пойдет на улицу, то только с ней на спине. Лаер с горестным стоном упал обратно на перину, мстительно придавив пискнувшую девушку. Она торопливо выползла из-под него, и деловито нависла над обреченно закрывшим глаза Хранителем.
   - Ты все еще злишься?
   Ответом послужил тихий утробный рык.
   - Так, а теперь представь, что вся злость собралась на кончике твоего носа.
   Лаер открыл глаза и очень-очень внимательно посмотрел на серьезное лицо Уны, на предмет обнаружения не замеченных ранее признаков психического отклонения.
   -Ну, давай! - поторопила она его, игнорируя весьма скептичный взгляд.
   - Тогда ты отцепишься?
   - Клянусь, - иронично хмыкнула Уна, торжественно прижав ладонь к сердцу.
   Лаер, отметивший что девчонка очеловечивается - вон уже пытается острить, недовольно выдохнул, вновь закрыв глаза, попытавшись сосредоточится.
   - Представил?
   - О, Феса, какой бред...
   - Ну, постарайся! - она пресекла все его попытки подняться с решительностью, которой Лаер не наблюдал у нее прежде.
   - Это полнейший идиотизм!..
   - Ну, пожалуйста, Лаер! Если ничего не получится, я вообще больше никогда не буду тебе надоедать.
   Он смерил ее недоверчивым взглядом - интересно как она себе это представляет? Зашьет себе рот и будет подобно молчаливой тени Смотрителю неотступно шагать за ним? Было бы неплохо. Лаер нагло уложил голову к ней на колени, вновь закрыл глаза и заставил себя представлять.
   - У меня носа не хватает... - мрачно почесал упомянутый Хранитель, после трех безуспешных попыток.
   - А ты как представляешь? - осторожно спросила девушка.
   - Как-как... Как шар. Большой, красный и тяжелый.
   - А ты попробуй как песчинку. - Посоветовала Уна. - Маленькую, легкую и раздражающую. Это как заноза под ногтем. Вроде такая маленькая, незначительная, а от боли пульсирует весь палец. И здесь так же. Злость, она совсем крохотная, но при этом болит вся голова...
   - И?
   - Представил?
   - Стал бы я спрашивать, если...
   Лаер невольно прервал недовольное ворчание, готовое сорваться на бесконтрольный бранный поток, почувствовав теплое, нежное дыхание. Она подула ему на нос!
   Хранитель осторожно открыл один глаз и с подозрением посмотрел на мягко улыбающуюся девушку.
   - И что это было?
   - Я сдула всю твою злость! - добродушный смех окончательно озадачил Хранителя.
   - Ты безнадежна, - открыв второй глаз, оповестил смеющуюся девушку Лаер.
   Уна, похихикивая склонилась и снова очень ласково подула ему на нос.
   - Но ведь ты больше не злишься. - С железной уверенностью констатировала она, пробежавшись пальцем по его высокой скуле.
   И Лаер, крайне удивленный неожиданной правдой, настороженно посмотрел на примирительно улыбающуюся девушку. Злиться, когда тебе так ласково дуют на лицо, казалось неуместным и неправильным. Более того, неожиданно нежные действия Уны совершенно обезоружили и обескуражили его. Ну как может это странное и весьма предсказуемое создание столь сильно удивлять и впечатлять Лаера? Что-то внутри перестроилось вводя Хранителя в странное состояние схожее со смущением: такая свободная мягкость, искренность прикосновений к нему, не была знакома тем женщинам, что согревали его постель, и совершенно не имела места в манерах тех, что сопровождали его на различных приемах и торжествах. Там была более приемлемая сухая учтивость, лицемерное почтение и тому подобная, но весьма знакомая грязь. Как отреагировать сейчас он просто не знал. И, похоже, новизна ощущений так ярко отразилась на его озадаченном лице, что Уна бестактно покатилась со смеху.
   И Лаер снова удивился: он вовсе не разозлился, а вроде бы даже как-то стушевался, и с некоторой укоризной посмотрел на утиравшую слезы от смеха девушку.
   Тут вошел Ирте, немало озадачившийся увиденным, зато вернувший Лаеру уверенность и радость от накативший и такой знакомой волны злобы. Хранитель вытолкал за дверь похихикивающую девушку и удивленного Рийского, опечатав проход самым жестоким проклятием, которое только мог вспомнить на тот момент, и рухнул на перину, мысленно стараясь не думать о том, что же сейчас произошло, неожиданно для себя незаметно погрузился в тягучие непроглядные воды сна.
   Отоспавшись день, на рассвете он с наслаждением и слабостью выковылял из своего заточения, крепко зажав ларец под мышкой. И воспламенил баню.
   Мир плыл перед глазами, поскольку магического резерва существовавшего неотъемлемо от цельного ореола теперь не было, и Лаеру пришлось подчинять внешнюю магию. Он решит эту проблему как-нибудь попозже.
   Сейчас он смотрел, как красиво полыхает темно-зеленым пламенем надоевшее строение, и наслаждался утренним холодом, пробирающимся сквозь одежду, и успокаивающим воспаленную кожу на спине. Ловя языком крупные хлопья снега, он размашистым не твердым шагом направился к избе. Поставил на крыльцо ларец, скинул сапоги, плащ, рубашку и рванул прочь от дома.
   Ему было жарко и не хватало воздуха, хотелось смеяться и воспламенять все подряд, растопить снег, успевший выпасть по колено за время его заточения, но он с разбегу плюхнулся спиной в небольшой сугроб. Сдержал вскрик боли, а потом стон наслаждения. Громко, ликующе засмеялся, ребячливо ворочаясь в сугробе. Он теперь иной. Не имеет равных. А его магия не имеет аналогов.
   - Что с вами? - озадаченно спросил голос откуда-то сбоку.
   Лаер смахнув с лица капли растаявшего снега, приподнялся на локтях и повернулся в ту сторону.
   Из-за высоких кустов бузины обеспокоенно выглядывала девушка. Статная, с длинной черной косой, большими голубыми глазами, с пухлыми щечками раскрасневшимися от мороза, которого не замечал Хранитель, и кутающаяся в нарядную шаль и красивый полушубок.
   Лаер задумчиво прищурился. Не признала в нем Хранителя. Оно и к лучшему. Он сосредоточился, поймав за ее спиной сгусток внешней магии.
   Это оказывается гораздо проще, чем было до того, как он загнал магию в себя! Он даже сам изумился как быстро внешняя магия поддалась, покорно принимая его. Но еще быстрее изумилась девушка. Испугалась.
   Лаер усмехнувшись, глядел в огромные, налитые слезами от страха голубые глаза. Подцепил пальцами подбородок, рывком приблизив ее лицо к своему, и впился в пухленькие губы.
   Девчонка отчаянно заскребла руками в рукавицах по его спине, Лаер сжал ее сильнее. И понял, что у него женщины не было слишком давно. Но не здесь же, право слово... Да еще с этой пигалицей.
   Откуда-то сзади раздался вдох изумления, стук падения ведра и плеск воды. Лаер усмехнулся в губы девчонке, и отшвырнул ее прочь.
   И решил рискнуть. Но не совсем тем, что можно подумать в данном случае. Он просто старательно представил крыльцо временного прибежища, где сейчас мирно спали Смотритель, Ирте и Уна. Представил, как вся внешняя магия в радиусе трех скачков стекается в одну точку, и медленно перерождается в магию Лаера.
   Это просто потрясающе! Если во время телепортации, после утомительного вычерчивания круга Сеттарола, долгого нудного проговаривания формул, создаются впечатления, что тебя медленно разрывают по частям, а потом абы как собирают обратно (кстати, если принимающая сторона не правильно начертила круг Сеттарола, то собирание частей тела происходило именно абы как: на месте головы нога, на месте руки только фаланги пальцев и т.д ), то во время того, что творил Лаер, ощущения были диаметрально противоположными.
   Хранитель подхватил свои вещи с крыльца и нырнул в дом. По углам на перинах дрыхли Смотритель и Ирте. Уны не было. Лаер подозрительно огляделся. Со времен его последнего визита внутреннее убранство избы претерпело значительные изменения.
   С разделением на своеобразные зоны, это место стало больше походить на жилой дом. Вот отгороженная парой широких шкафов и столом печь - некое подобие кухни. Добротный дубовый стол и шикарное кресло на дорогом везильвийском ковре смотрелись в этой хибаре дико и неуместно. Но Ирте, по возможности всегда окружавшего себя комфортом, во вкусе все-таки не откажешь. Широкая, аккуратно застеленная кровать у окна, явная колыбель Таланта.
   Ну а где она сама?
   Лаер бесцеремонно пнул перину Ирте, подходя к печи в поисках емкости с водой.
   - Где девчонка?
   - Какая? - недовольно пробурчал Ирте, поворачиваясь на другой бок.
   - С каштановыми волосами, глазами как блюдца, порогом развития пятилетнего ребенка, адекватная как ты, точнее такая же неадекватная, и зовут, кажется, Уной. - Гремел Лаер непонятно откуда взявшейся посудой, в безуспешных поисках хоть чего-нибудь жидкого.
   - За водой пошла. Заглохни.
   Лаер замер. Нехорошо прищурился.
   - То есть, ты хочешь сказать, что залог моего будущего, носитель моей мощи, мое главное оружие, сейчас, в одиночестве бродит по диким окрестностям? - повернувшись, очень вкрадчиво уточнил Лаер, глядя на беспробудно дрыхнущего Смотрителя.
   - Слушай, истеричка, предместья набиты моими людьми по самое не хочу. Так что повторяюсь: заглохни, и дай честным людям поспать.
   Лаер оценивающе огляделся. Магия кишела в этом доме, так что даже напрягаться не пришлось.
   - Людьми... Подобными тем, которых я случайно зарезал, когда они на нее не менее случайно замахнулись? - Лаер не представлял, как получится задуманное, и на всякий случай подстраховался парой концентрирующих заклятий.
   - Нет, другими! - простонал Ирте, закрывая голову подушкой.
   Лаер повторил тот фокус когда трепал его за нос, только теперь создал десять копий своей руки, зависших друг над другом, подчинив внешнюю магию, и схватив Рийского за горло и выдернул его из-под одеяла поочередно задействовав копии, поднявшие Ирте в полутора локтях над полом.
   - Сума сошел?!- придушенно прохрипел Рийский, впиваясь руками в призрачную длань.
   Испуганно подскочивший Смотритель был вынесен из избы безжалостной силовой волной. Благо вынесло его аккурат сквозь окно. Лаер не сомневался, что если бы Смотрителю попалась на пути стена, то Ирте пришлось бы восстанавливать ее, а Лаеру делать запрос на нового Смотрителя.
   - Господин!..
   В пылу азарта Лаер совсем упустил момент, когда в избу влетел задыхающийся от бега бородатый мужик.
   - Там тако... Ого!
   Незваный гость ошарашено глядел на посиневшего и сипящего Рийского, зависшего в полутора локтях над полом.
   - Ах, да! - забывшийся Лаер разжал руку, и вернул ее на положенное место.
   - Ты... - пришелец прищурившись глядел на Хранителя.
   - Я. - Согласно кивнул Лаер, в то время как Ирте шумно дыша, заходился в кашле.
   - Мужики, он здесь! - громко возвестил пришедший в открытую дверь.
   - Заткнись. - Просипел Рийский, посылая импульс захлопнувший дверь, снова закашлялся, и ткнув трясущимся перстом в Лаера заключил, - а ты... С тобой я потом разберусь...
   Лаер пожал плечами, мол, возражений не имеет, и под громыхание и крики людей безуспешно пытающихся открыть дверь, направился к своим сумкам, аккуратно сложенным под кроватью Уны.
   - Что случилось? - С трудом поднявшийся Ирте возобновил поиски Лаера в импровизированной кухне.
   - Вот этот вот... Луйку чуть не снасильничал, - обличающее ткнув пальцем в невозмутимо натягивающего чистую рубаху Лаера, наябедничал мужик.
   - Ну. А я причем? - глухо отозвался Ирте, пришедший к тому же выводу что и Хранитель - воды в доме нет.
   - Так вы же говорили о всяческой волшбе докладываться... А этот вот, аки нечисть туды-сюды прыгает! Глазом моргнешь только, а его уже и нет!
   Ирте с нескрываемым интересом поглядел на развалившегося на постели Уны Хранителя.
   - Ты этому удивляешься, после того как я тебя чуть не придушил находясь в пяти шагах расстояния?
   - Нет, просто прикидываю, как тебя убить. - Со вздохом признал Рийский, садясь на стол.
   - Осиновый кол и серебряные стрелы! - расхохотался Лаер.
   Мужик озадаченно переводил свой взгляд с Ирте на Лаера и обратно.
   - Вопрос по-прежнему актуален: где мой Талант?
   Ирте скучающе посмотрел на Хранителя.
   - Девушка? - кратким кивком головы переадресовал вопрос мужику.
   - Так это... Луйку она теперича успокаивает...
   Лаер закатил глаза. Интересно, проблемы притягивают Уну, или у нее это природный дар?
   - А ну! Разошлись все! - грозный рык с улицы, в котором с трудом угадывались интонации Уны, возвел какую-то неестественную тишину, и в доме и снаружи его.
   Дверь распахнулась от мощного пинка. Уна пожирающим взглядом обшарила комнату, натолкнулась на Хранителя, и аккуратно поставив ведра полные ледяной колодезной воды, злобно топая, направилась к постели.
   Лаер с легкой улыбкой на губах выжидательно смотрел на нее, заложив руки за голову.
   Нда... Два один в ее пользу. Вторая пощечина. Да еще какая! Лаер хоть и не позволил голове мотнуться от силы удара в сторону, все же ощутил, как мир раскалывается на две половины, и сознание туманиться. Но больше всего его заинтересовал ее полыхающий ореол. Ярко выраженный, с грозно мерцающей печатью Лаера. Ореол вроде бы даже сросся с границей печати. Интересно...
   - Да что ты себе позволяешь! - яростно взревела Уна, уперев руки в боки и грозно нависая над ним. - У тебя совсем крыша потекла?!
   Лаер поморщился. Ну что за выражения?.. Нужно вытравить из нее эту отвратительную деревенскую манеру. Но все - таки, как же она прекрасна в гневе! Эта решительность! Эта экспрессия! Сколько же в ней прекрасно уживающихся друг с другом черт: такая непонятная для него нежность и эта обжигающая страсть, сейчас переродившаяся в неукротимую ярость. А эти глаза с полыхающей в них силой! Лаер умиленно улыбнулся. Нет, он не мог сдержаться, просто не мог!
   Перехватил ее за талию, резко дернул за себя лишая равновесия, и прижал к кровати, навалившись сверху.
   - Ну не могу я... - тихо рассмеялся он, глядя в вытянувшееся от злобы лицо. - Ты меня сума сводишь!
   Она хотела отвесить ему еще одну пощечину, но Лаер предусмотрительно блокировал ее руки.
   - А ну пусти меня! - и совершенно его не боится. Ну разве она не чудо?!
   - Чудо... - не в силах согнать улыбку, решил Лаер, ловя правой ладонью ее лицо.
   - Пусти, говорю! - опасно засучила ногами она, протестующее уперевшись освободившейся рукой ему в грудь.
   - Брысь отсюда! - негромко приказал Ирте мужику, тут же напомнив Лаеру, что у него имеются зрители.
   Хранитель огляделся, человек пять внутри, еще столько же в окно заглядывают, жадно ловя каждое мгновение представления.
   -Кому сказал! - рявкнул Ирте, и мужики с недовольными вздохами, и грустными лицами неохотно покинули свои наблюдательные позиции.
   Уна и Лаер озадаченно переглянулись.
   - Все, можете продолжать, - кокетливо улыбнувшись, позволил Рийский, засучив ножками сидя на столе.
   Лаер выпустил Уну к разочарованию Ирте, и с таким выражением глядел на нее, что она даже ругаться не смогла. Хотя очень старалась, но постоянно покрывалась румянцем от слишком многозначительного взгляда Лаера, и сбивалась, что делало обвинительную речь совсем не впечатляющей.
   А Лаер наблюдая за ней, просто млел, и ругал себя за слишком разыгравшуюся фантазию, но был, увы, не в силах совладать с ней. Некстати всплыла картинка, когда он разрезал на ней платье, впервые заставляя надеть штаны и рубаху. Ох, как некстати!
   - Знаешь, ты лучше сделай так, чтобы я тебя пару минут не видел и успокоился. А то, как бы чего не вышло... - Очень нехорошо усмехнувшись, посоветовал Лаер.
   Уна вспыхнула еще ярче, хотя дальше казалось бы некуда. И повернувшись на пятках, стрелой вылетела из дома, успев зло выкрикнуть, прежде чем громко хлопнуть дверью:
   - Похотливое животное!..
   - Ну как она узнала? Я ведь ни слова не сказал! - простонал Лаер, закрывая ладонями лицо.
   - Да у тебя на лице все написано было, - подло расхохотался Рийский. - Сколько тебя знаю впервые вижу, что ты так вьешься...
   - Это ужас. Тихий ужас. А еще долгое напряжение. Собирай манатки, мы едем в Элиар.
  

" ...Не вняли Правители словам вразумления пророка и изгнали его с земель своих. Но прежде чем покинуть их, молвил пророк:

- И придет Час Расплаты за прегрешения ваши. Хаос, Великим Алдором заточенный, томится в ожидании пробуждения гордыни неуемной, алчности что уже снедает сердца ваши, забытья в похоти, бесчисленных и безнаказанных убиений. И разгневанный Отец сокроет дланью душу свою, ниспослав проклятье, затворит Врата в свои чертоги. Внемлет он молитвам истязаемой вами матери-земли, и разверзнет бездну. Да изойдет оттуда Феса со тьмами демонов своих, дабы покарать людской род. Прольется кровь ваша, а грязные души падут за врата Хаоса! И лишь один из вас, один из рода людского, что чист душой и помыслами, что носит в груди благородство дельфина, в душе волю орла, в руках силу медведя, и в голове ум змеи сподобится снова низвергнуть Хаос в бездну. Изойдет Избавитель, как и Алдор из полымя, с глазами злата, с кожей снега. И падут от слова его дети Фесы..."

Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе.

  
   Несколько сотен скачков ехали молча. Изредка перебрасывались малозначительными фразами, и чаще тянувшись к флягам с согревающим вином. Хрустящий под копытами коней снег поначалу весьма радовал Лаера, но к четвертому часу пути в бесконечную заснеженную даль стал раздражать. Да и день был морозный, что отнюдь не добавляло удовольствия теплолюбивому Хранителю. Руки коченели, ни смотря на две пары перчаток. Первые из них, из тонкой хорошо отделанной телячьей кожи он теперь вообще не снимал, ибо ему начинало казаться, что рука прямо-таки прозрачная. Да и проснулась прежняя брезгливость.
   Снежная крошка поднимаемая конскими копытами и подхватываемая озорным холодным ветерком, нещадно обжигала обнаженную кожу лица. Лаер попытался создать нечто навроде купола который охранял от мороза, но попытки не увенчались успехом, поэтому путники кутались в шарфы и меховые воротники. Лаер задумчиво смотрел в голубое небо без единого облачка, с золотой бусиной солнца. И ему оно не нравилось. Свет был каким-то не по-зимнему неприятно желтым. Снег, необычайно режущий глаз яркими искрами, как будто напившись такого света, разом приобрел темные тона.
   Но возможно это ему казалось, оно и немудрено, учитывая что резерва у него вовсе нет, и он пока не понимал принципа работы истинного зрения, черпающего силы не из источника, коим раньше был резерв, а из его собственной магии. Наконец вдали показались поселения. Поскольку Элиар расположился аккурат рядом с западной границей Иксилоны и Везильвии, первые поселения считались пограничными.
   Кони пошли неторопливой рысцой, их всадники значительно повеселели. И тут случилось то, чего никто не ожидал.
   Лошади словно почувствовав надвигающуюся опасность, беспокойно остановились и бешено заржали, не слушаясь поводьев и понуканий всадников. Лаер обернувшись грязно выругался.
   С самого горизонта, ровной снежной полосой пролегающего вдали, надвигалась тень. Подобно паводку по весне без разбора и пощады, но в сотни крат быстрее затапливая долину вечерней мглой.
   Словно облако солнце заслонило. Лаер вскинул голову, прижав козырьком ладонь к глазам, и насколько позволяло зрение, смотрел на медленно затухающее солнце.
   - Что за?.. - Ирте тоже пристально посмотрел на солнце.
   - Что происходит?- Уна бестолково завертелась на коне.
   - Солнце!- Смотритель был бледен.
   Тень настигла всадников, окунув их среди дня в вечерние сумерки. Солнце стало практически черным пятном с неясным грязно-желтым контуром. Повсюду, насколько охватывал глаз, царил закатный сумрак.
   Лошади успокоились, но настал черед паниковать всадникам. Ругань слилась в единый гул. Уна порадовала Лаера отменным знанием национального матерного с включением уникальных мийских оборотов и неповторимых сравнений.
   Хранитель наблюдал как тень сходит с бледного солнца, как свет вновь становится нестерпимым, заставляя глаза слезится.
   - Что это, Феса меня раздери было?.. - Ирте, сложив ладони козырьком воззрился в небо.
   - О, только не говори, что не догадался. Длань Алдора сокрывшая солнца - знаменитое Предзнаменование! - в голосе Хранителя отчетливо скользила издевка.
   - Предзнаменование?! - Уна со страхом прищурилась на как ни в чем не бывало слепящее солнце.
   - Да... Реки крови, кровожадные монстры, и закрытые Чертоги Алдора. Так что не умирай,- с сарказмом посоветовал Лаер, пришпоривая коня.
   - Так это что получается? - Тиуна подвела коня к Ирте. - Наступает Час Расплаты?
   - Наступил. - Поправил Лаер, недовольно оглядываясь на пораженных спутников.- Если верить Храмовой книге, то сокрытие солнца и ночь среди дня и есть знак того, что Врата Первородного Хаоса распахнуты...
   - О, Властитель! - Уна в страхе округлила глаза и прикрыла рот ладонью.
   - Ну что ты как неотесанная деревенщина... - с укором посмотрел на нее Лаер, - еще пади на колени и посыпь пеплом голову взвывая к Всевышнему. Гм... или снегом, за неимением пепла.
   Уна на него покосилась, явно не одобряя подобного богохульства.
   - Так это все всерьез?
   - Серьезней некуда, - с издевательским смешком заверил Ирте, однако он был все еще бледен.
   - Да что с вами?! Вас совсем не волнует что грядет Час Расплаты?! - возмутилась Уна.
   - У меня грядет час зарплаты, все остальное не принципиальные мелочи.- Лаер рылся в сумке в поисках чего-нибудь съестного.
   - Лаер, ты хоть мгновение можешь быть серьезным?! Одумайся!
   - И помолиться? - насмешливо посмотрел на Уну Хранитель.
   - О Алдор! - Уна гневно всплеснула руками.
   - Он оставил тебя, презренная!- хрустя сухариком, драматично объявил Лаер.
   - Да ты просто...
   - Успокойся, - очень тихо, но веско посоветовал Смотритель, когда Ирте тронулся вслед за уже уходящим по заснеженному тракту Лаером. - Господин не терпит Храм, его служащих и всю атрибутику, включая легенды. А Ирте просто предпочитает обходить вопрос веры стороной.
   - Почему? - так же негромко спросила Уна.
   - У господина постоянные трения с Высшим Советом Храмов, я так думаю, он просто конкурирует в борьбе за наибольшее влияние на помыслы правителя. А Ирте Рийский... Ну сама подумай, кому с таким прошлым и настоящим как у него, захочется верить в справедливый суд после смерти?
   Уна нахмурилась. Она совсем забыла, что путешествует бок о бок с самым грязным преступником. Честно говоря, Ирте таковым ей не казался. Возможно, все дело было в галантном обращении характерном для мийцев, но Уна насмотревшаяся на постоянные метания Ирте из города в предместья и обратно, скрытую жалость к Лаеру, и готовность сделать для него все, готова была признать что Ирте Рийский очень даже человечен. Ну не может тот, который так заботиться о ближнем быть столь ужасным, как трубят с каждого угла.
   - Дел, слушай, Ирте говорил что его... ну, оклеветали... Это может быть правдой? - понизив голос до заговорческого шепота спросила Уна.
   Смотритель снисходительно посмотрел на наивную девушку, но заметив, как вполоборота к ним едет Хранитель торопливо прошептал:
   - Я не знаю об этом почти ничего достоверного. Может и оклеветали.
   Уна шмыгнула носом и, кивнув, тронула пятками коня, заставляя его сократить расстояние до Лаера и Ирте.
   Лаер собирался обогнуть деревню, до Элиара оставалось всего часов шесть пути, и к вечеру они могли бы добраться. Но тут резко ударил мороз. Кони шли неохотно, Ирте ворчал и действовал на нервы, а щенячий взгляд Уны просто выводил из себя, так же как безостановочно начавший шмыгать носом Смотритель. А после того как согревающие заклятия перестали работать, точнее у Лаера они работали, но как то странно - с перебоями, а заклятия Ирте отказывались оплетать Лаера с протестующее мерцающей вязью на ореоле, Лаер сдался и решил заехать в деревню, понимая, что даже если морозы прекратятся до вечера, им все равно нужно будет ночевать, потому что вваливаться в Элиар ночью и искать управляющих, связующего с Орденом или дозорного мага дело весьма хлопотное.
   Въехав в деревеньку, всадники удивились заметно стихающему переполоху. Лаер предполагал, что мысль о скорой кончине мира должна посеять хаос и истерику среди населения. Она и посеяла. И тут же ушла, забрав, по-видимому, ее с собой.
   Жители сновали туда-сюда по узким сельским улочкам, делясь предположениями и впечатлениями, а так же досужими сплетнями.
   Орущего о покаянии храмовника, при маленьком Охраме, стоящего как и положено посередь села, слушали только бабки, да и то вполуха, в основном следя за ребятней беззаботно играющей в снежки.
   - ... грехи наши! Не поздно еще искупить вину свою, покуда Фесовы твари еще не приняли своих истинных обликов, а бродят по нашей земле в ипостаси смердящих червей!.. Обратитесь же с молитвой к нашему Отцу, милостивому Алдору! Да испросите прощения... - бесплодно надрывался храмовник, вращая безумными глазами и воздев руки к небу.
   - Ох и старается, - одобрительно посмотрел на храмовника Ирте.
   Здесь чувствовался дух пограничья, сочетающего в себе черты обоих государств.
   Светлые иксилонцы и смугловатые везильвийцы смешали кровь, быт и даже язык, переделав последний до диковинного наречия.
   Срубы и дома, деревянные, с высокими порогами - дань Иксилоне, и окнами обращенными к восточной стороне - наследие Везильвии, стояли вразнобой, то кучкуясь возле дороги, то отходя от нее на несколько десятков шагов.
   Деревенька стояла на холме, улица шла зигзагом, иногда круто забираясь влево или вправо и теряясь за очередным домом. Воздух напоил шум спешной работы, крик домашней скотины, звон металла из расположенной прямо перед въездом кузницы, скрип снега сгребаемого лопатами, переругивания и смех жителей.
   Иногда молодухи, в цветастых шалях и полушубках, сбиваясь в стайки, шепотом перечисляли, за какие же прегрешения обрушилась кара небесная. Их шугали деды, и бабы постарше - и без разговоров дел хватало до начала Конца: снег дочистить, скотину напоить, хлев вычистить, белье снять... Но равнодушных к всадникам вошедшим в село, не осталось.
   Ребятня восхищенно оглядывала путников, даже прекратив снежную забаву. Девушки пронзительно хихикая и шепотом делясь впечатлениями, сгрудились в сторонке.
   - Эй, бандиты! - подозвал мальчишек Лаер. - Где у вас старейшина живет?
   - Староста? Дядь Дука? - вперед выступил краснощекий пухлый мальчишка лет семи. - Так вот четвертый дом по левой стороне...
   - Так я это, я, господа путники! - Из кузницы вышел крепкий невысокий бородач, кутавшийся в старую потертую куртку. - Чего...
   Его взгляд натолкнулся на Лаера, тот закатил глаза, понимая, что сейчас начнется.
   - Господин Хранитель! - выдохнул староста, сгибаясь в глубоком поклоне. - Сам Всевышний послал вас, не иначе!..
   Ирте недоуменно переглянулся с Лаером.
   - Да что ж я, пень старый, вас на дороге - то держу... Пойдемте-пойдемте...
   Бородач торопливо направился к своему дому. Пока путники привязывали коней к коновязи, распахнул дверь крикнув:
   - Самилька, снаряжай стол, гости у нас знатные!
   Хозяйка, добродушная женщина лет сорока накрыла стол, благодушно отнекиваясь от всех попыток Уны ей помочь.
   - Беда у нас, господин Хранитель, как есть беда... - после того как женщина плотно прикрыла за собой дверь начал староста. - Мужики пропадать начали. А как сегодня это гадское Предзнаменование случилося так все людишки сума посходили. А дотоле завелся гад у нас в лощине. И за все время пока он паскудства разные совершал, жития никакого не было, не иначе!
   Хранитель вздохнул и с тоской посмотрел в окно. Ирте пнул его под столом ногой. Все равно вечером заняться нечем. Так хоть нечисть погонять. А утром они отправятся из деревни и уже к обеду пребудут в Элиар. Но целый вечер скучать в пограничной деревне...
   - Что-то не пойму я, - покорно начал Лаер, под довольную улыбку Рийского. - Ты давай по порядку. Причем тут пропавшие мужики, неведомый гад и Предзнаменование?
   - Так с гада началося все, не иначе! - Вздохнул бородач, наполняя глиняные кружки домашним смородиновым вином. - Проездом был у нас один купчишка, да и волхв один. Вечером сидели они в нашенском трактире, а волхв тот, все людей сторонился, и ану как подскочит, аки ужаленный, трясущимся перстом в купчишку тычит и молвит что де, оборотень. Ну, мужики купчишку и скрутили, а тот верещал что де, волхв сумасшедший, да и взял в чудовище как обратится!..
   Старейшина прервался и одним глотком опустошил кружку, в прострации глядя перед собой. Уна смотревшая на него большими - большими глазами придвинулась ближе к задумчивому Лаеру.
   Истинными оборотнями нельзя стать, ими можно только родиться. И если до семи-восьми лет, дети еще могут оборачиваться по желанию, то после происходит полная и необратимая трансформация в зверя. Остальную часть жизни оборотень доживает в своей второй ипостаси. Лишь на пару часов в день имея возможность стать человеком, но сознание при этом сохраняется от зверя.
   Проклятые оборотни - люди с искаженным сильной магией ореолом. Чаще всего это редкая образина без навыков и приобретенных рефлексов. Инертное и безобидное, но до ужаса отвратительное и жуткое существо. Разумеется, без возможности превратится обратно в человека. Заклятия оборотничества, убийств, порабощений запрещены - об этом уведомлены все маги. Это внушается на протяжении всех лет обучения в магических скитах. Нарушение запрета - безоговорочная казнь.
   Выходит, загадочный маг проклял мужика, затем спровоцировал скандал, вызывая того на эмоции и тем самым активировав проклятье. Лаер встретился взглядом с Рийским, который, судя по всему, пришел к тому же выводу.
   - Как оно выглядело? - Ирте деловито разрезал гуся.
   - Так ужас просто, не иначе. Две лапы, сам сгорбленный, волосатый, под потолок величиной. Клыки до пола, не иначе. Мужики ему ноги-то подрубили он и уполз. В лощину. Мы, значится, собрались почти всей деревней, и по следу к той лощине. А там гад - то другой уже! Перекинулся чтоб ему, значится, удобней была убийства всякие совершать, и ану как давай людишек-то пожирать, еле ноги унесли! А ему хоть бы что, у-у-у отродье! Мы-то почитай, каждый день в лощину ходили, все извести паскудство оборотневое пытались, да без толку! Уж и все перепробовали! И смолу горящую, и колья осиновые, и стрелы серебряные... А ему хоть бы хны, не иначе. Мужиков наших захватывает щупальцом своим, жрет и не краснеет! А в селе-то пря началась! Сосед на соседа идет, отродясь такого не было! А волхв все книжки почитывает, бормочет чего-то... Ну и притащил откуда-то железы да и заковал гада...
   Уполз одним, а в лощине перевоплотился в другое. Злобное и ненасытное. Двойное оборотное проклятие, выходит. Зачем маг его наложил, понять не трудно - искаженный ореол жертвы выбрасывает небывалую по мощности энергию, сходную и с человеческой, и со звериной. Лаер нахмурился, счищая хрустящую корочку с гусиного крыла. А кандалы наверняка заговоренные, испивающие силу ореола.
   - Погоди отец, когда это было? - Ирте заинтересованно посмотрел на старосту и захрустел соленым огурцом.
   - Так вот по осени. Аккурат середина второго месяца, не иначе...
   - Недавно значит, - кивнул Лаер, мысленно делая пометку. Нечисть в окрестностях начала плодиться именно в это время. Выходит, это все-таки не результат мутации внеочередной вспышки магии. А искусственно созданные твари. Как та, что едва не кастрировала Ирте в предместьях Орна. Она была с иммунитетом к магии.
   Ни одна вспышка магии, даже самая мощная и целенаправленно искажающая и мутирующая организмы, не способна вознаградить свое творение иммунитетом против себя. А вот энергия дважды искореженного проклятием ореола вполне сдюжит поставить блок против магических воздействий. Значит везде, где бесчинствуют новые штамы нечисти, происходило примерно то же самое. Кто-то добывал искаженную энергию и создавал очередную тварь с вполне определенной задачей - истреблять другую нечисть. А поскольку последняя, как правило, не совсем природного происхождения и может управлять некоторыми видами магических волнений, то эти самые искусственные истребители со своим иммунитетом были просто непобедимы. Жаль, что создатели, преследовавшие вполне благие цели, как-то не задались вопросом, что будут жрать магоустойчивые твари, когда нечисть кончится.
   Интересно так же и другое:
   - А железы эти как выглядели? И как волхв тот нацепил их на гада?
   - Железы как железы, - пожал плечами бородач. - А как нацепил, не знаю. Никто не знает. Мы уж к вечеру с мужиками пришли, а он вот в кандалах лежит. А волхв все вокруг бегает и волшбует чего-то. И доброгласие случилося, вот я вам чего скажу. Погибель это для паскуды той была, не иначе! Дмиться не далече ему было. Прикрыл он вежды и давай слюной плескать на вержения камня, аки водомет! И ану как давай железы рвать живота своего не щадя, не иначе!
   Вот, пожалуйста. Заклятие активировано. Последняя вспышка жизненной силы, несравненная по мощности и до последней капли поглощенная железами.
   - А в чем доброгласие - то? - едва удержался от зевка Ирте. Он тоже отлично понимал, что вырисовывается, и теперь ждал ту самую магически устойчивую гадость, на создание которой и была направлена все эта масштабная операция с двойным оборотным проклятием.
   - Так издох же! Столько человеков положил, а издох, милостью Зиждетеля, не иначе! - выпучил глаза бородач.
   - Прямо в железах. - Догадливо, к огромному удовольствию рассказчика, заключил Лаер.
   - В них. Осталась только персть перлового цвету, а в нем - шумиха! И пря кончилась в селе, как камень с рамен спал.
   Голубой пепел и лживое золото? Это уже интересно. Лаер встретился взглядом с Рийским и вопросительно поднял бровь.
   - Заклятие сожжения и имитация золота дураков? - пожал плечами тот. - Только вот зачем это?
   - Скорее нужно обратиться к мифам. - Впервые подал голос Смотритель. - В легендах говорится, что при гибели оборотней остается золото и голубой пепел. Что когда и послужило массовой охоте на оборотней, но, как и ожидалось, оборотни погибали без всяких феерий, как любое живое существо: рана, агония, смерть. А это была игра на публику. Очень суеверную публику.
   Смотритель с опаской покосился на опечалившегося бородача, видно вспоминавшего павших собратьев, и осушил кружку.
   - И этот маг не прогадал, - одобрительно кивнул Лаер, не столько соглашаясь со Смотрителем, сколько с неведомым магом, сделавшим беспроигрышную ставку на жалкие россказни храмовников, пугающих народ бредовыми описаниями принципов устройства и работы магии, а так же всего с чем она связана.
   - Не иначе. - Обреченно заключил Ирте.- А волхв-то объяснил, почему он оборотня увидел именно в том купце?
   На взгляд Лаера вопрос был излишним. Понятно почему - приезжий человек, незнамо кто и откуда. А ткнешь пальцем в их соседа, чего доброго, это наивное стадо сомневаться начнет и план провалится. Но как оказалось, вопрос Ирте задал не зря.
   -Так известно почему - блудодеянием помышлил с Кавайей. То полухвея нашенская. Краса горния. Да вот умишка ни на хлеб намазать, не иначе.
   - Это у них общая беда. Одна на все село, не иначе, - весело шепнул Лаер испуганной Уне.
   Еще один храмовый миф, однако, не лишенный некоторой толики морали: если до свадьбы блудом помыслишь, то Алдор взор отвратит и накажет оборотничеством блудницу и блудника. Лично на опыте Лаера, сей красивый миф терпел сокрушительное поражение. Однако на закромах цивилизации, в таких вот уединенных деревеньках это был вовсе не миф, а сакральная правда жизни, обросшая еще одной подробностью: ежели и после свадьбы изменой помыслишь - бегать тебя волчарой и выть на луну по ночам.
   - Так, тот волхв велел ей во власяницу облачиться, дабы смилостивился Властитель наш небесный и даровал ей прощение.
   - И даровал? - Скептично поднял бровь Лаер.
   - Аккурат на деннице, не иначе.
   - И как же это демонстрировалось? - немного запутавшись, спросил Лаер.
   Зачем магу понадобилась местная дурочка?
   Бородач озадаченно посмотрел на Хранителя и вопросительно икнул.
   - Чем ознаменовалось прощение Властителя? - перевел Ирте.
   - А, да. Знамение было. Так зуй сел обапол нее, егда она молитву возносила на ганке. Поначалу одинец. А как только зарница поднялась, а дотоле ни тучки на небосклоне не видаль, так поналетела их тьма - тьмущая, вскружила Кавайку, да вознесла. Не иначе.
   - В небо? - уточнил Лаер, начиная злиться.
   А злился он всегда, когда чего-то не понимал. Феса, зачем ему девчонка? Да еще такая сложная и энергически и магически затратная иллюзия "вознесения"? Тоже игра на публику?
   - Тудыть, - согласно кивнул старейшина, благоговейно ткнув пальцем в дощатый потолок.
   - И кто видел это вознесение? - попытался внести ясность Ирте, тоже теряющийся в догадках.
   - Так волхв. Сказал нам двери запереть и молится Отцу небесному до рассвета неустанно. И после вознесения поведал нам, что всевышний грехи отпустил, связав из них нить, а Сенька, сынок кузнеца, бандюга мордастая, теперя аки ступица в колесе - ежели кто из нас погрешит, то он, значится, и окочурится, не иначе.
   Лаер сдержал вздох облегчения. Все встало на свои места. Маг наверняка порешил девчонку, стремясь создать тварь с иммунитетом к магии и используя кандалы с энергией ореола купца. Процесс создания или управления сильным магическим потоком всегда требует жертвоприношения. Чем сильнее процесс, тем больше требуется жертв. При убийстве происходит краткий и мощный всплеск энергии, которая блокирует силу магических волн, давая возможность подчинить их. Чем больше жертвоприношений, то бишь убийств, тем мощнее блок, и соответственно тем сильнее власть над потоком магии.
   - И кто погрешил? - затосковал Ирте сбитый с толку вознесением, и подавившийся от досады соленым груздем.
   - Так сам он. Спер из дома Кавайки спицы вязальные, шельма. Мы и отволокли его куды волхв велел и сожгли...
   - Это уже интересно. Как он умер, и что сказал волхв? - Хмыкнул Лаер.
   Две жертвы. Не хило. Значит, чтобы создать магически устойчивую тварь нужно прервать две жизни.
   - Так он нас уже покинул к тому времени, дай милосердный Алдор ему зровьица. А уходя наказал: ежели Сенька таки околеет, то снести его на луг за селом, да сжечь на закате следующем, на пригорке, что кустом иглицы помечен. Вознести молитву Властителю, и тридцать три года не подходить, покуда грехи наши тяжкие семью ветрами не развеются.
   - Кнез, как вор умер? - уточнил Лаер.
   - А. Ну так он спицы себе в глаза вогнал. - Пожал плечами бородач, вновь наполняя незаметно опустевшие кружки.
   - З-зачем? - округлил глаза Ирте.
   - Кричал, что де Кавайку так освободит, дурень.
   Вот даже как. Значит, вторая жертва нужна была позже первой, чтобы укрепить зарождение твари.
   На лицо глупый любовный треугольник. Местная дурочка влюбилась в купца, а в нее влюблен сын кузнеца. Девчонка, скорее всего сотворила самоубийство с подачи мага (если жертва добровольно отдает жизнь, то блок даже сильнее), а уходя маг покапал на мозги сыну кузнеца, тоже не блещущего умственными способностями. Наверняка напел красивую сказочку, что ежели он умрет, то его возлюбленная оживет. А чтобы никто не захотел рыться в грязном белье возвестил о том, что мальчишка из-за чужих грехов скончается, прекрасно понимая, что согрешит только этот дуралей. Итого три жизни.
   - Я идиот. - Горестно признал Рийский. - С момента вознесения, я перестал понимать.
   - Жертвоприношение. - Откинувшись спиной на стену, негромко пояснил Лаер
   - Чтобы управлять созданием твари... - быстро сообразил Рийский, и, прищурившись, улыбнулся. - Ну, прохвост! Это ж надо додуматься...
   - У них это система. Такое происходит везде. Ты можешь предположить, кто может это все продумать и профинансировать? - Лаер задумчиво пожевал перо лука.
   - Ты. Или я. Но так, как это не мы, то даже не знаю... - Покачал головой Ирте. - Совет магов... Но Феса, они же не будут создавать себе проблемы.
   - Не скажи... Первоначально цели вполне были благородные - изничтожить нечисть в округе. А так же формально лишить меня работы и умалять мой авторитет, а затем нашептать правителю, что я не справляюсь со своими прямыми обязанностями и вышвырнуть меня подальше.
   - Ну, это ты загнул, такая сложная логическая цепочка этим старым пердунам в жизни в голову не придет. - Задумавшись, проронил Ирте.- Беда только в том, что на нечисти твари не останавливаются...
   - Кстати о твари, - Лаер, наконец, удостоил вниманием непонимающе глядящего на них старосту, - ты вещал, что мужики начали пропадать...
   - Ага, - кивнул тот. - Аккурат между пригорком и лощиной. Там, значится, роща небольшая, дрова собирать ходим. Бабы-то, да дитяти, слава Всевышнему ничегошеньки, а как мужик нашенский зайдеть, то с концами, не иначе! А тута Предзнаменование это, и храмовник с катушек слетел... Истерит, стервец, людишек мне пугает.... Как был бы не святоша он, я б ему...
   Тут Лаер с ним был солидарен. Если бы не святой сан и непонятно откуда возникшая неприкосновенность, он бы давно перебил всех этих хитрющих и жирующих сволочей.
   - Ни крови, ни останков?
   - Ничего. Токмо вещичка такая...
   - Какая?
   - Ну... - бородач неожиданно засмущался.
   - Ну?
   - Ну, порты. Вот.
   Лаер и Ирте стараясь не расхохотаться, мучительно избегали взглядов друг друга.
   - Порты? - несказанно удивилась Уна.
   Бородач придерживающийся распространенного мнения, что негоже девке в разговор мужей вмешиваться строго зыркнул на стыдливо опечалившуюся девушку и кивнул.
   - Срам, оно конечно. Только, стыдно сказать, бабы наши только по тем портам и опознают мужей-то. Ну а на них... ох, срам-то какой... пятна... Ну вы понимаете...- Совсем засмущался и одновременно пригорюнился староста, и совсем не к месту добавил, - не иначе.
   Рийский покраснел, прикрыл лицо руками и всхлипнул, с трудом сдерживая хохот. Староста наивно полагавший что Ирте по достоинству оценил всю трагичность ситуации, тяжело вздохнул и наполнил его кружку.
   Лаер чувствуя, как от усилий у него сводит скулы, сквозь зубы извинился и покинул избу. Добежав до отхожего места, Лаер не удержался и расхохотался.
   - Эй, ты там? Давай быстрей, я уже не могу, - похихикивая потарабанил в дверь Рийский.
   - Ты понял, что это за дрянь? - вышел Лаер.
   - Ох, кажется, я диафрагму потянул... Что? А, да вроде. На суккуба похоже. - Задумчиво ответил Рийский и блаженно потянул, - о, как мне оказывается мало надо для счастья...
   - Ты про суккуба? Извращенец.
   - Нет, я про туалет. - Ирте распахнул дверь и широко улыбнулся молодухам, с любопытством заглядывающим через забор. - А вообще странно, после кхм... как бы это потактичнее назвать... контакта с суккубом должны исчезать порты, а не мужики.
   - Ты забываешь, что это не простая тварь...
   - О да, далеко не простая... - захихикал Рийский обнимая себя руками на морозном ветру.
   - Не перебивай меня. Я не о том. Хотя, то о чем ты думаешь тоже странно. Получается, тварь мужиков... гм... "того", прежде чем сожрать? - Лаер распахнул дверь в дом и понизил голос, когда женщина, выглянув из-за прялки, тепло им улыбнулась.
   - Меня больше интересует: эта тварь и нечисть "того" делала, прежде чем сожрать? Слушай, мне нравится этот маг! Давай его найдем и спросим, как он такую штуку создал?
   - Ты все-таки извращенец...
   - Я ж не для себя, - обиделся Ирте. - У меня конкурентов много. Хочу, чтоб она их "того", а потом сожрала.
   - Сегодня отловим тварь, и можешь взять ее на перевоспитание, - разрешил Лаер, открыв дверь.
   Староста весьма обрадованный вестью о том, что Хранитель порешит сегодня же вечером загадочную проблему, помчался делится благими вестями с селом. А Лаер, рухнувший на скамью, задумчиво прикидывал арсенал в борьбе с этим видом нечисти.
   - Что там с суккубами? - к своему удивлению не припомнив ничего путного, взглянул он на задумчиво жующего Смотрителя.
   - Честно говоря, за последние две-три сотни лет, о суккубах вообще никто не слышал. Да и прежде это было так, пикантный и большой частью преувеличенный миф, пользующийся особой популярностью среди придворных, охочих до пошлостей и пикантных скандалов. И в книгах суккубы как-то стороной обходятся, - почесал подбородок нахмуренный Смотритель. - Очень мало конкретики. Общее только то, что суккубы появляются в образе соблазнительной девушки, а после ночи любви крадут душу и порты.
   - Гадость какая! - брезгливо поморщилась Уна, выронив вилку с соленым груздем. - Ну, душа-то понятно, демоны как-никак, а вот порты зачем?
   - Военный трофей. - Хохотнул Лаер, и неожиданно придвинувшись к девушке, поймал ее губы своими.
   Поцелуй, как он и ожидал, жег, кровь в ответ на ее полыхающий ореол забурлила в жилах. Голова начинала кружиться от мощи Таланта потерявшегося в смятении. Пьянящее чувство. Упоительно сладкое чувство. Он даже не предполагал, что магический контакт может приносить столько удовольствия. Но тут Уна пришла в себя, отстранилась и занесла руку. От пощечины Лаер увернулся и, прижав ее к себе, вновь поцеловал.
   Уна протестующее отстранилась и затрепыхалась в его мертвой хватке.
   - Нахал!.. Мерзавец!.. Наглец!..
   - Ну что ты бурчишь? Я ж тебя не обесчестил.
   - Подлец!.. Отвратительно...
   - А, по-моему, тебе тоже понравилось, - со смешком и обезоруживающей уверенностью возразил Хранитель подув на ее висок.
   - Ты мерзкий, отвратительный, невоспитанный...
   - Вот, ты же сама напрашиваешься! - Ухмыльнулся Лаер, склоняясь к ее лицу.
   - Отпусти меня! - этот серебряный взгляд прямо прожигал его.
   Лаер разжал руки, Уна вскочила и хлопнула дверью.
   - Как же она хороша, - все еще чувствуя ее вкус хмыкнул он. - Так, на чем мы остановились?
   - На трофеях. Лаер, ты сходишь сума. Она же девчонка совсем. Не ломай ей жизнь. - Ирте неодобрительно посмотрел на Хранителя.
   - Просто изопью ее через пару недель. Что ж добро пропадать-то будет?.. - рассудил Лаер, наполняя кружки.
   - Мне ее жалко. - Вздохнул Ирте, покачав головой.
   Собирались недолго, Лаер прочел пару наговоров на клинки, длинную инструкцию Смотрителю, дабы тот ни на минуту не упускал из виду Уну, наложил несколько охранных заклятий вокруг дома, строго наказав его обитателям не переступать порог до возвращения Лаера.
   - Слушай, ну если ты так волнуешься, то давай ее с собой возьмем, - буркнул Рийский крайне недовольный задержкой.
   - Еще и там за ней следить. Она обязательно во что-нибудь вляпается. - И предупредив очередную ехидную реплику Ирте, насмешливо блеснувшего глазами, добавил, - я о неприятностях.
   - Тогда с ней оставайся, я сам со всем... - и поднял руки, заметив, как зрачки Лаера недобро сузились, - ладно-ладно. Был не прав, не убивайте за младостью лет.
   - Ты меня старше, рухлядь, - напомнил Хранитель, выправляя блок и ногтем вычеркивая оповестительную руну на углу дома.
   - Вот. Два года решают все. Я уже стар и умудрен жизнью, а ты бестолочь зеленая, никогда не слушаешь старших. Эх, молодежь...
   - Во времена твоей молодости такого не было, да? - Ухмыльнулся Лаер, натягивая перчатки.
   Ирте озорно блеснул глазами и деланно печально вздохнул.
   Смеркалось. Ирте и Лаер брели по высоким сугробам к месту указанному старостой, отойдя от деревни почти на сотню скачков. С неба начал большими хлопьями красиво кружась падать снег.
   - Недалеко... Это ж какие понятия о расстоянии здесь правят, а? Безобразие... - ворчал Рийский брезгливо перескакивая с одного места в другое, в поисках натоптанного снега, но каждый раз ошибаясь и проваливаясь едва не по пояс.
   - Ну что ты ноешь? - раздраженно одернул его Лаер, совсем не чувствуя рук и лица. - Вон, спуск к лощине. Еще полдесятка скачков и должна быть эта роща.
   - Дернула меня Феса... Лежал бы себе на печке и спал... - Ирте клацнул зубами. - Роща на пригорке должна быть. Нет тут пригорка, давай вернемся и зарежем этого старосту вместо твари. У меня сейчас такие изощренные варианты его кончины перед глазами. Не иначе.
   - Ты вообще чем слушал? Роща между пригорком и лощиной. - Лаер споткнулся и рухнул в снег.
   - Один хрен, все равно пригорка нет. - Ирте помог ему подняться.
   - Мы на нем стоим, - Лаер пнул мерзлый камень. - Снег сравнял.
   Они стояли на легком уклоне. Лаер повернулся в сторону резкого спуска к лощине.
   - О нет. Это тот самый пинок судьбы за все мои прегрешения, о котором меня предупреждала гадалка... - простонал Рийский, глядя на куцые кустики, носившие гордое звание рощи. - Вот скажи мне, может в эту деревню идиотов со всей страны ссылают? Ну как, как, вот это вот можно рощей назвать?!
   -При большом воображении - можно.- Лаер скептично оглядел голые кустарники и с десяток кривых ободранных деревьев. - Эй, выходи, обед пришел!
   Как он и ожидал, тварь обошла его вызов презрительным молчанием.
   - Может надо сделать вид, что мы дрова собираем? Ее наверно возбуждает вид согнутых мужиков... - зло предположил Ирте, обнажая меч.
   Лаер обошел рощицу увлекаемый странным наитием, и выдохнул от восторга. Шагах в двадцати от высокого корявого дуба в земле был разлом. Небольшой, всего в полшага длинной и в ладонь шириной и сочащийся ровно пульсирующей магией. Природный источник. На всей Иксилонской земле не наберется больше десятка таких источников.
   В радиусе трех шагов вокруг разлома валялись смерзшиеся пласты развороченной земли, ловящие багровые отсветы исторгающиеся из разлома.
   - Сума сойти! - восхищенно выдохнул Ирте, подходя к замершему Хранителю, и так же неотрывно глядя на разлом.
   Почти сразу они услышали смех. Приятный женский смех, лившийся эхом отовсюду.
   - На ловца и зверь бежит, - констатировал Рийский, с азартом оглядываясь по сторонам.
   - Очень занимательный зверь, да и не один, - довольно прищурился Лаер, глядя как высвечивается в двух шагах над разломом две тонкие призрачно-багровые фигуры, сплетающиеся в тесных объятиях.
   - Одна должна быть длинногой фигуристой брюнеткой... Они же хотят, чтобы я соблазнился, - пояснил Ирте в ответ на вопросительный взгляд Хранителя.
   Тот негромко рассмеялся, и оценивающе пробежался по весьма соблазнительным обнаженным девичьим фигуркам, все более четко проступающих в красных отсветах разлома.
   Источник уже протянул нити к путникам, пробно касаясь их ореола. У обоих предупреждающе нагрелись медальоны. Ирте поставил блок, и, отмахнувшись от разочарованно отлетевших нитей, оценивающе посмотрел на длинноволосых с призрачно-красными глазами тварей, призывно смеющихся и соблазнительно извивающихся.
   - Ну что, попробуем заклятие против призраков?
   - Ты же сам хотел развлечься, Рийский. - Повернулся к нему широко разведя руками, улыбающийся Лаер идя спиной вперед ближе к источнику. - Давай расслабимся.
   Рийский расхохотался и глядя на все отчетливее проступающих демониц с придыханием и искушающим смехом красиво танцующих в багровых отсветах над разломом, кивнул.
   - Нет, ну ты видел такое? - Ирте восторженно присвистнул.
   - Моя слева.
   -Отчего ж?
   - У нее грудь больше. - Ухмыльнулся Лаер и прыгнув на широкий пласт земли подле разлома, взял шаткую опору ногами, резко развернулся корпусом, кружа на краю разлома и рассматривая тварей во всех подробностях. - Да, девочки, да!
   Демоницы протяжно заахали и взвились выше над Хранителем.
   - Ты им не нравишься! - захохотал ренегат.
   - Ко мне девочки, - улыбнулся Лаер и доверительно добавил, - я вас не обижу.
   Демоницы соблазнительно постанывая, приблизились к нему, сладко ахая в самые уши. Горячие тонкие ручки заскользили по телу Хранителя. Лаер не теряя момента, прошелся по самым интересующим местам руками. Странно, вполне осязаемые. Это конечно хорошо, но духи на то и духи что бестелесные. А у этих телеса такие... Прямо чудеса.
   - Ирте, они не призраки.
   - Да я догадался уже.
   Лаер оглянулся. Ирте, как оказалось, тоже не страдал от недостатка внимания. Вокруг него кружили еще три демоницы. "Девочки" плотно обвили Хранителя и воспарили вместе с ним над грешной землей. Лаер чувствовал, как от слабо святящихся тел исходит невыносимый жар и помог демоницам избавить себя от куртки.
   - Ух, шалунья! - хохотнул Лаер, хлопнув по святящейся ручке уже требовательно взявшейся за пряжку его ремня. - На земле я привык, так что рулите вниз, девочки.
   Демоницы разочарованно простонали, и взвились еще выше над землей. Оно и понятно, чем выше, тем они сильнее - здесь магия из источника не растрачиваясь равномерно распределялась по воздуху паучьей сетью. Ее вроде и много, но она слишком сильно распылена, и чтобы ею воспользоваться Хранителю нужно долго и муторно сгонять ее в одно место. А земля - стихия Лаера, там он подчинит себе источник без остатка.
   Хранитель уже ощущал на себе действие магии этих странных тварей, поэтому ненавязчиво отстранил демоницу горячо целующую его шею.
   Проклятая тварь обижено заскулила и подняла его еще выше. Четыре человеческих роста над землей. Лаер повернул голову демоницы за подбородок, встретился с ней губами, шею предупреждающе опалил знак Алдора, с заключенной слабой охранной магией. Демоницы сладостно застонали, рассмеялись и слились в поцелуе. Лаеру в воздухе начало нравится.
   - Вниз, мои хорошие, - с многозначительной улыбкой произнес он, глядя в алые глаза с черными вертикалями зрачков.
   Твари рассмеялись и, осыпая Хранителя горячими поцелуями, медленно поплыли обратно к земле. И тут раздался резкий хруст и ярый вопль боли. Демоницы рассерженно зашипели и отлетели от Хранителя. Лаер рухнул на колени на каменные пласты подле разлома и перекатился на бок. Поднялся, потирая ушибленные ноги, неодобрительно глядя на Ирте, разрубившего одну из своих демониц пополам.
   - Ты подождать не мог? - с разочарованием спросил Хранитель, вытягивая клинки и примеряясь для удара к кружащим в воздухе и отчаянно орущим тварям.
   - Еще бы немного, и я стал бы не очень счастливым отцом, твою мать! - горестно выдохнул Рийский, приближаясь и застегивая распахнутую рубашку.
   - Что скажешь? - Лаер неотрывно смотрел, как в безумстве кружа над ними демоницы странно сливаясь при столкновении, с секундным запозданием снова обретают прежнюю форму.
   - Если это и есть те самые твари, коим предназначалось избавить земли от нечисти, то я монашка...
   - Нда... что-то здесь определенно не то...
   Твари сгрудились над разломом, горестно стоная, и обвивая друг друга. Ирте поманил их мечом. Демоницы оскорблено завизжали, и тут источник полыхнул яркой красной вспышкой, разметавшей силой взрыва Ирте и Лаера на три скачка по сторонам.
   Лаер фыркая и утирая с лица растаявший снег, повернулся в сторону источника. А вот и тварь.
   С телом женщины до пояса и змеиным хвостом со странными зазубринами, и острым, прямо- таки кинжалоподобным концом. Тварь не мене двух скачков длинной, со странной чешуей прикрывающей интригующие места. Она светилась изнутри багровой пульсацией.
   - Эту тоже будем душить? - саркастично крикнул Ирте, выходя из-за дерева.
   У Лаера была идея лучше. Он с усилием высвободил родовую магию принявшую вид призрачной бледно-зеленой кобры, разросшейся почти до размеров твари и угрожающе расправившей капюшон.
   Почти тут же из воздуха стал возникать величественный, невероятно красивый сапфировый орел.
   Лаер одобрительно кивнул, разглядывая воспарившую в небо отливающую серебром и сапфирами царственную магическую птицу.
   - Красавец! У Атера он какой-то облезлый был...
   - Сравнил! - оскорбился подошедший Ирте. - Этот несносный мальчишка никогда не был способен по достоинству оценить всего величия родовой магии...
   - Да он вообще никакой магии не способен оценить, - согласно кивнул Лаер, посылая кобру на тварь настороженно наблюдавшую за магической птицей.
   С небес камнем упал орел Ирте истово нападающий на багровую тварь, с завидной ловкостью увернувшейся и от его атаки, и от смертоносного выпада кобры, и обхватив последнюю руками. Змея ударила хвостом, попав демонице в лицо, та зло завизжала, откатываясь от силы удара, но кобру не выпустила. Орел грозно крикнув клюнул тварь в откинутое лицо, и кажется, выбил глаз.
   Она бешено заорала и отшвырнула змею, хватаясь руками за лицо и взмывая в небо.
   - Верни ее с небес на землю, - прошипел Лаер, выбираясь из сугроба в который его зашвырнуло когда тварь откинула змею.
   Проклятая демоница кружащая высоко над землей, пыталась сбить яростно атакующего орла заостренным шипастым хвостом. Пару раз она вскользь задела его, и у Ирте охнувшего от боли на правом рукаве в районе плеча выступила широкая багровая полоса.
   Лаер подозвав кобру прижался к холодному чешуйчатому лбу головой. Даже если бы он захотел сейчас обнять ее, то не смог бы даже наполовину обхватить огромную змеиную голову.
   Родовая магия, сливаясь с магией Хранителя, с силой сигны и сигилов приобрела гораздо большую плотность. И теперь пульсировала изумрудным светом наподобие той твари.
   - Там наверху распылена магия источника. Если я ее подчиню а потом сольюсь...
   - Какой изысканный способ самоубийства! Да ты оригинал, Райное, - сквозь зубы выдохнул Ирте.
   Пот смешавшийся с кровью хлещущей из широкой ссадины, пролегшей поперек лба -результат очередной атаки твари, едва не обезглавившей орла, застилал ему глаза. Ирте уже стоял на коленях, рукой удерживая управление орлом.
   - Когда-то я подчинил демона воздуха, и его сигил имеется на золотом сечении моей сигны... Это значит, что теоретически я способен перемещаться и по воздуху...
   - Ты на что надеешься? Что тварь, впечатленная твоим появлением, помрет от удивления? - голос Рийского слабел, а орел перешел в глухую оборону, с трудом уворачиваясь от грозных выпадов светящегося красным хвоста твари.
   - Так я не сам, да родная? - улыбнувшись, взглянул Хранитель в изумрудные глаза кобры, ласково тронувшей руку хозяина холодным раздвоенным языком.
   Лаер стал оттягивать всю магию в одну точку близ воздушного сражения. Подчинить ее было легко, поскольку магия из источника прежде не имела хозяина, и была бесхарактерна.
   - Быстрее, Лаер! - просипел Рийский, поставив руку на согнутое колено, и только за счет этого еще не позволяющий родовой магии сдастся и вернуться к нему.
   - Можешь подвести тварь правее от орла? Я не уверен, что моя магия сможет летать.
   - О, Создатель... - Рийский повел скрюченным пальцем, перемещая орла вправо. Увлеченная почти выигранным боем демоница мгновенно переместилась за слабеющей жертвой, и вот тогда Лаер слил родовую магию с подчиненной.
   Чувство было неприятным. Как будто одна часть тела оказалась на высоте полусотни скачков над землей на пронизывающем ветру, а вторая, маленькая и слабая внизу.
   Змея, подчиняясь воле Лаера, впилась в загривок демоницы, обвив человеческую половину хвостом и тем самым делая беспомощными ее руки. Тварь отчаянно завизжала и стала падать на землю, ее хвост опасно устремился к спине, туда, куда вонзила клыки змея.
   Лаер задохнулся, понимая, что кобра не успеет увернуться, и тут сапфировый орел впился мощными когтями в конец хвоста, резко взмыл ввысь. Тварь нещадно тряхнуло, заставив подавиться своим криком, и змея едва не слетела с ее тела.
   Орел, все еще держа хвост твари, камнем полетел к земле, увлекая за собой заходящуюся в безумном вопле демоницу. Когда до земли осталось не больше пяти скачков, Лаер отозвал змею, предупреждая оброненное Рийским: "Убирайся оттуда". Орел, спикировав, и почти задев грудью землю, снова взмыл в небо, отпустив хвост демоницы, а затем рассыпался сверкающими бриллиантами искр, возвратившись к окончательно ослабевшему хозяину.
   Тварь рухнула на землю в десяти скачках от Лаера и Ирте, снова подавившись своим криком, подняла столб снежной пыли. Земля содрогнулась от удара с такой силой, что мужчины не устояли на ногах.
   Лаер, посылая вперед змею, в длинном броске вновь впившейся в призрачно светящуюся спину твари, слился с родовой магией, оказавшись на спине твари.
   Но демоница уже пришла в себя и, заметив нежеланного наездника, резко рванула в сторону.
   - Погоди любимая! А как же супружеский долг?! - скатившийся со спины Лаер, перехватил демоницу за хвост.
   Суккуб взвыл и с шипящей яростью поволок Хранителя по земле. Лаер с усилием подтянулся, вцепился в туманящиеся вязкие бока. Демоница отчаянно взревела и снова взмыла в небеса.
   - Я не привередливый! Мне на седьмые небеса необязательно! - Забавляясь, прокричал Хранитель, с трудом удерживаясь на теле демона, протянул левую руку к клинкам, неоднозначно добавив, - пошли в кусты! Раз-раз и готово!
   Демоница завизжала и стала извиваться в воздухе. Меч, почти освобожденный из ножен выскользнул из ладони, судорожно цепляющейся за вязкое тело. Проклятая тварь, оглушая Хранителя воплями, и безостановочно выкручиваясь спиралью в воздухе, довела наездника до приступа тошноты. Он обхватил руками и ногами хвост суккуба, изо всех сил стараясь удержаться на беснующейся твари и даже не пытаясь определить где небо, а где земля.
   Демоница нырнула вниз, и пронеслась между деревьями, сшибая их боками и стремясь ссадрить нежелательного пассажира. Но упертости Лаеру было не занимать. Он несколько раз в самый последний момент успевал перехватить туловище, и переместить свое тело, отделываясь лишь ободранными руками.
   Ирте рухнул откуда-то сбоку (или снизу, Лаер пока плохо определял стороны), оседлав демоницу.
   -Лаер, в долинах бытует обычай... Ах ты сволочь! - Ирте едва усел пригнуться, когда демоница заложив очередной крутой вираж, нырнула прямо сквозь лысую крону дерева.- Так вот, обычай. Делиться с друзьями последним куском хлеба, кровом, лошадью, оружием и женщиной!
   - Дорогая ты не возражаешь?! - Лаер плотно обвив хвост демоницы ногами, подтягивался к загривку.
   Суккуб отчаянно завизжал и снова стрелой взмыл в воздух.
   - Говорит, что всегда об этом мечтала! - Лаер перехватил протянутую руку и, выхватив оставшийся клинок, вогнал по самую рукоять в шею демоницы.
   Тварь отчаянно взревела. Лаер навалившись всем телом на рукоять, с усилием толкнул ее вправо. Хруст похожий на треск перерубаемой кости, и наполовину отрубленная голова неестественно отвисла вниз, и открывая взорам неровно срезанное сочленение толстых шейных позвонков.
   Суккуб на мгновение замер, судорожно дернулся и испустил такой ужасающий вопль, что если бы не рефлекторная мертвая хватка Ирте, Лаер точно бы рухнул с твари на землю. Демон, в последней отчаянной попытке уйти, дернулся в сторону.
   Ирте перехватил выпущенный Лаером клинок и соскочил с твари, держась за рукоять меча и используя вес своего тела чтобы срезать пока целую переднюю часть шеи, на которой и держалась наполовину отрубленная голова. Суккуб всхрапнул, и голова слетела с плеч. Ирте охнув, с высоты трех скачков рухнул в пушистый сугроб, рядом надгробием приземлился трофей. Лаер с трудом удерживался на дергавшимся и заваливающимся на землю теле.
   И когда обезглавленный суккуб все же упал в заснеженное поле в полутора скачках от сугроба Рийского, Лаер долгое время лежал, глядя в звездное небо, не откатываясь от теплого агонизирующего демона. Затем с трудом, чувствуя себя немощным стариком, поднялся и пошел откапывать матерящегося и барахтающегося в глубине сугроба Рийского.
   Лаер еще с полчаса бродил в поисках выроненного клинка, только потом догадавшись применить заклятие поиска. Ирте тем временем мстительно пинал морду твари приговаривая как он ее ненавидит.
   Огромная туша перестала пульсировать и светиться. Распалась на четыре девичьи, обезглавленные фигурки тех самых демониц, отчаянно соблазнявших Лаера и Ирте.
   Ирте плюнул на место бывшей морды суккуба, растворившейся в четырех головах демониц, и начал искать куртку, бормоча про больную фантазию мага создавшего тварь.
   Куртки не нашлись, согревающие заклятия обрывались из-за истощенных резервов, пришлось бегом направляться к деревне. Ирте высоко подкидывая коленки бежал впереди, на удивление не проваливаясь на этот раз в сугробы. Лаер закинув мечи на плечи, неспешно трусил следом.
   Пару раз попал Рийскому снежком по затылку, вынудил того остановится и дать сдачи на мечах, что согрело обоих. Потом негласно устремились к деревне на перегонки. Рийский добежал до околицы первым, перемахнул через забор, вдохновленный близкой победой. Лаер почувствовав сгусток внешней магии, проделал свой излюбленный трюк, оказавшись прямо позади уже почти добравшегося до дома Рийского. Поставил Ирте подножку и злорадно хохоча первым ворвался в дом, но неожиданно споткнулся о высокий порог и рухнул вперед, задев скамью у входа и опрокинув стоящие на ней пару ведер с водой.
   -Феса... - отмокая в луже под спешную испуганную суету разбуженных обитателей дома, выругался Лаер.
   - Поспешишь - людей насмешишь! - поучительно возвестил Рийский, гордо перешагивая через распластанное на полу тело Хранителя.
   Лаер ударил его по сгибам коленей, вынуждая упасть, тут же пнул в плечо охнувшего и не ожидавшего такой подлости Рийского, с плеском повалившегося в большую лужу, и быстро подтянувшись, и подмяв под себя уже повернувшегося Ирте, занес кулак для не менее поучительного вразумления на глазу. Тут вспыхнул яркий свет лучины.
   Мужчины застыли, нелепо занеся руки для удара. В унисон ахнули Уна и хозяйка, неопределенно крякнул староста обнимавший вилы, и громко сглотнул Смотритель с мизерикордом наперевес.
   - Слезь с меня, я уже промок весь. - Поморщившись, спихнул Хранителя Рийский.
   Далее Ирте и Лаер плотно прикрыв за собой двери, сидели до утра, праздную маленькую победу. Уна еще долго порывалась подлечить царапины Ирте, но староста, обладавший каким-то не вполне обоснованным с точки зрения Лаера, авторитетом для девушки строго отослал ее спать.
   Через полчаса пришел сосед, узнать как дела у старосты. Глубокой ночью. С двумя кувшинными перцовки. Дела сразу же пошли на лад. Лаер предоставил Ирте красочно описывать битву с демоном, стараясь выдать подавляемый удушающий хохот от особо ярких описаний рукопашной схватки с многоголовым чудищем извергающего пламя хвостом, за приступы кашля.
   - ...Тут ужасная тварь взревела нечеловеческим гласом и пала от руки господина Хранителя, направившего неистовой храбростью и несравненным благородством свой волшебный меч прямо в ее черное сердце! - феерично завершил рассказ Рийский, для наглядности показав как именно надо пронзать черное сердце чудищ, и разбив в широком замахе глиняный кувшин с остатками добротной перцовки.
   Мужики открыв рты и выпучив глаза в восхищении переводили взгляд с Лаера на Ирте и обратно.
   У соседа даже вывалился зубчик чеснока изо рта. Лаер покивал, мол, да, было такое дело, и чокнувшись кружкой с вдохновленным Ирте одним глотком выпил перцовку.
   Рийский разочарованно заглянув в пустой кувшин и остатки второго, валявшегося на полу, и пригрозил, что великий господин Хранитель, безвозмездно спасший всю деревню осерчает на столь нелюбезный прием. Мужики как по команде подорвались с места и куда-то умчались за добавкой.
   - Ох, Рийский, как же ты языком чесать любишь... - Устало ухмыльнулся Лаер, откидываясь на стену и прикрывая глаза.
   - Так не зря ж меня послом хотели заделать. До того, когда я малость подмочил свою репутацию, - пожал плечами Ирте, с грустью откусив соленый огурец.
   - Что ж себя стороной обошел в славной битве с многоголовым чудищем?
   - Потому что длинноволосый миец сражающийся вместе с Хранителем, и разговаривавший с ним на равных, это довольно подозрительно. Многие знают, что ты на равных ты с единицами беседы ведешь, и эти самые единицы по пальцам пересчитать можно. Связать мое имя с твоим нетрудно.
   - На жалость давишь?
   - Была бы она у тебя, ты даже не представляешь, как бы я тобой вертел! - мечтательно протянул Рийский.
   Лаер презрительно вскинул бровь. Тут вернулись мужики с тремя кувшинами медовухи и еще одним с перцовкой. Ирте, получивший благодарную публику, начал красочно врать про схватку с тварью в предместьях Орна. Мужики ахали, на особо страшных местах бледнели, и пучили глаза так, что казалось, они выпадут из орбит.
   Начинало светать. Лаер незаметно задремавший, проснулся под веселую игру непонятно откуда взявшейся гармони. Ирте залихватски вскочив на стол, и снова разбив кувшин начал начитывать озорные и не совсем приличные частушки. Мужики катились со смеху, иногда подпевая и выдавая свои, не уступающие Рийским по пошлости.
   Лаер, зная что Ирте - кладезь нецензурных песен и баллад, бочком удалился из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
   Серые предрассветные сумерки медленно одерживали верх над рассыпчатыми ночными тенями, разгоняя их по углам. Лаер тихо проскользнул мимо хозяйской комнаты, заглянул в закуток кухни с застеленной лавкой на которой спал Смотритель, с призрением смерил заправленную соседнюю, и предоставив ее Рийскому, пошел на кухню и вскарабкался на печь.
   Там его ждал сюрприз - сжавшийся в комочек, на самом краю мирно посапывающий во сне Талант. Лаер рассудив, что места ему хватит, торопливо разделся и нырнул в блаженное тепло, накрывшись пуховым одеялом.
   Хранитель проснулся давно и теперь кусал кончик подушки, сдерживая мучительный смех. Уна очнулась с час назад и весьма удивилась, заприметив в своей постели Лаера. Поскольку спала она аккурат возле трубы обнесенной кирпичом, создавшим своеобразную стену, выход был один - перелазить через Лаера. Потолок в двух локтях над головой - тут даже сесть нельзя, не то что привстать, а деревянная скамья придвинутая к печи чтобы на нее забираться в локтях пяти расстояния. Таким образом, надо было не просто перелазить через Хранителя спящего на самом краю, а лечь на него сверху.
   Будить его она отчего-то тоже не стала, пару раз придвинувшись и мучительно прикидывая варианты. Но Лаер раздраженно шевелился в ответ на каждое ее движение, и одеяло и так сползшее, спало до того, что оголило часть его ягодицы. Уну это зрелище повергло в шок, Лаер прямо-таки ощущал волны смущения расходящиеся по комнате.
   Дуреха, ну и что же ты будешь делать? Лаер решил усложнить ей жизнь - придвинулся к краю, свесив с печи руку и стягивая плечом одело, заставляя его полностью оголить правую ногу.
   Уна придушенно пискнула и торопливо зажала рот руками. Лаер, поднаторевший в маскировке смеха под кашель, зашелся в приступе.
   Дальше он решил провести другой эксперимент, откатился от края на середину постели и замер на животе, глубоко и размеренно дыша. Уна разумеется решилась. Поставила одну руку рядом с предплечьем Лаера и аккуратно, даже не дыша приподнялась на руках начиная переносить вес тела с одной руки на другую. И Лаер резко перевернулся на спину, подбив ее руку, и заставляя рухнуть ему на грудь.
   - Опа... Вот так заснешь, а тебя уже насиловать начинают, - деланно удивленно произнес Хранитель, вскидывая брови и закладывая руки за голову.
   - Да я... Ты не... - испуганно залепетала отчаянно покрасневшая девушка.
   - Ну-ну, не переживай ты так. - Широко улыбнулся Хранитель, очень нежно и многозначительно поглаживая ее по щеке.
   Уна впала в ступор, сообразив, что Лаер полностью обнажен, а между ними слабая преграда из одеяла и ее рубахи.
   - Лаер, я тут подумал... Ого, извините! - В комнату бесцеремонно ввалился Рийский, но заметив пикантную сцену, круто развернулся на пятках и направился по обратному маршруту.
   Уна подскочила и скатилась с Лаера под его громкий смех, прижимая к себе свою одежку сложенную аккуратной стопкой на скамье и прошипев "мерзавец!" выскочила из комнаты.
   Лаеру спать совершенно расхотелось. Он бодро оделся, разминаясь на ходу, вышел во двор, скинув рубаху возле колодца окатил себя двумя ведрами ледяной воды, умылся в бане, переодевшись в свежую одежду заботливо оставленную Смотрителем в предбаннике, заключил что жизнь почти удалась и величественно прибыл к заканчивающемуся завтраку.
   Обвив одеревеневшие плечи девушки, поцеловал ее в висок, и так чтобы услышал только сидящий рядом с ней Рийский, томно прошептал:
   - Ты была великолепна!..
   Рийский сделал вид что подавился и с наигранным разочарованием уставился на побледневшую Уну. Девушка натолкнувшаяся на понимающий смущенный взгляд хозяйки, всем своим видом говорящей, мол, понятно, дело-то молодое, попыталась отвесить пощечину юрко увернувшемуся Хранителю.
   - Да не было ничего!..- рыкнула она, вскакивая из-за стола и обводя всех присутствующих грозным взглядом. - Что вы ему верите?!
   Хранитель, севший рядом со Смотрителем, грустно покивал головой, изображая героя-любовника вынужденного лгать, дабы спасти честь возлюбленной. Весьма правдиво изображая.
   - Ну, ты совсем! - с угрозой прошипела Уна. - Ненавижу тебя!
   И гневно печатая шаг, направилась к двери, в ответ на восхищенное Лаерово: "Какая же она у меня страстная!" громко хлопнув дверью.
   Лаер переглянулся с Рийским и безудержно расхохотался. Хозяйка, положив ему в плошку молочной каши торопливо скрылась за дверью.
   После завтрака хозяйка прошлась по соседям в поисках верхней одежки для национальных героев. И подыскала Лаеру и Ирте старые куртки на овечьем меху. Ирте подпоясавший широкую куртку умудрялся выглядеть весьма представительно, а вот Хранитель диковинно смотрелся в старом тулупе с кудлатым меховым воротником, но за неимением других вариантов пришлось брать этот. Путники стараясь быть как можно незаметнее покинули село, уже готовившееся к вечернему торжеству посвященному избавлению от твари.
   В дороге Лаер снова стал издеваться над мрачной Уной, та довольно долго крепилась, прежде чем высказать пространственную оскорбительную речь, суть которой сводилась к маловероятному: "Ты сейчас дождешься!". И Ирте неожиданно встал на ее сторону.
   - Райное, ты еще ее за косу подергай!
   - Я тебя за косу подергаю, - пригрозил довольный Лаер, но от девушки все-таки отстал.
   Ближе к обеду вдали наконец показались высокие каменные стены Элиара.
   - Зачем тебе это? - Неожиданно спросила Уна, когда ее конь поравнялся с конем Лаера.
   - Власть? А кому она не нужна? - Прищурившись и вглядываясь в даль с ровной полосой стены, над который высились сторожевые башни резонно поинтересовался в ответ Лаер.
   - Ну что она даст тебе?
   - Власть - это сила. - Хранитель заинтересованно взглянул на нахмуренную девушку.
   - И станешь ты самым сильным и что дальше?
   Лаер опешил, не зная, что ответить. Затем разозлился.
   - Буду лбом стены прошибать.
   Она странно усмехнулась и ехидно покивала головой, оставив Лаера в замешательстве, придержала коня, ожидая, когда их нагонят Ирте и Смотритель.
   Хранитель нахмурился и раздраженно оглянулся, ловя взгляд серебристых глаз.
   - Что ты имела в виду?
   - Только то, в чем ты не хочешь признаваться даже самому себе. - Уна бесстрашно смотрела в начинающие полыхать гневом изумрудные глаза.
   - Это в чем же?
   - Подумай сам. Если бы тебе была так необходима власть, ты бы знал ответы на все вопросы.
   - Я знаю, зачем она мне нужна, просто тебе... - презрительно тянущейся интонацией начал Лаер, отвернувшись и снова вглядываясь в дымку города.
   - ... наивной дурехе, этого не понять. Да-да, мы это уже проходили. - Устало закончила Уна.
   Хранитель гневно обернулся, но тут подъехали Смотритель и Рийский, заинтересованно переводя взгляды с девушки на Лаера, потерявшегося в замешательстве, и испепелявшего взглядом спокойную Уну, смотрящую в ровную линию горизонта.
   Как вот эта пигалица снова заставила Лаера замешкаться? И ладно бы обладала какой-то витиеватостью речи и умением вкладывать незримый, зато ощутимый яд в слова, а то рубит практически в лоб, да так легко, что Лаер теряется в этой странной и неоспоримой с одной стороны прямоте.
   Лаер еще несколько минут бесплодно посжигал Уну взглядом, затем, успокоившись, согласился вместе с Рийским, предложившим раздельно войти в город, дабы вызвать меньше подозрений. Девчонка должна была идти с Рийским, чтобы вызвать меньше подозрений, поскольку Элиар - очень большой город, вмещающий в себя не только официально признанные силы Иксилонского Хранителя но и противоборствующие группировки, которые с большой радостью будут докладываться о каждом шаге Лаера Ноктуру. А Ноктур будет весьма заинтересован в юной спутнице Иксилонского Хранителя, ведь подходит срок, и нужен Талант. Хотя Орден и успешно истреблял доносчиков, Элиар был слишком большим, чтобы уследить за всеми.
   - Разница в пару часов, постараюсь зайти как можно незаметнее. У меня должна быть небольшая резиденция близ южной части, возле торгового рынка. - Ирте задумчиво наблюдал, как Лаер вновь готовит оборотное зелье. - Как только устаканится все, пошлю человека.
   - Не стоит. Здесь мой связующий из Ордена, он сам тебя найдет. Сейчас устрою взбучку градоправителю и дозорнику, хочу чтобы совет магов обратил свой взор. Дальше посмотрим, как сложится картинка. Встретимся вечером, и бога ради не спускай с нее глаз,- кивнув в сторону Уны, протянул чашу с зельем Лаер.
   - Обижаешь, - поморщился Ирте, принимая чашу и внимательно глядя на растерянную девушку. - Обождем в предместьях.
   Лаер кивнул, с какой-то непонятной тоской посмотрел на свой растерянный Талант и пришпорил коня. Смотритель торопливо пустил своего вслед за хозяином.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"