- Вот, собственно, и все. Мои действия с субъективной точки зрения, мое отношение к ситуации. Остальное вы знаете из отчетов и анализа.
Шеф молча крутит в руках карандаш, думает о чем-то о своем, о шефском. На протяжении рассказа он меня ни разу не прервал, не задал ни одного вопроса, и все время смотрел в окно. Несколько раз я тоже туда поглядывала, пытаясь понять, что ж там так его заинтересовало, но кроме залитой солнцем крыши здания напротив, ничего не обнаружила. Теперь сижу молча и напряженно жду высшего вердикта.
Со времени моей провальной операции прошло три дня. Когда я очнулась в больнице, выяснилось, что может быть еще хуже, нежели мне сгоряча (или с холоду?) показалось перед обмороком. С Эвивой, слава богам, все обошлось. Даже, можно сказать, на пользу пошло - во-первых, больше не будет лезть на амбразуры, во-вторых, до истечения срока стажировки принята в отдел. За стрессоустойчивость, не иначе. И в мою, бесы, группу. А вот вор сбежал все-таки. Все мои усилия по его поимке пошли насмарку из-за неизвестного мага. Он-то вору и помог. В той кутерьме, что мы устроили, можно было баржу с нелегальными иммигрантами протащить незаметно, не то, что одного человека. Надавал мне по шапке, схватил за шкирку неудачливого вундеркинда-преступника, показал непристойный жест оперативникам и покинул поле боя. Догнать его не смогли, потому как этот гад очень качественно затер следы. Профи, чего уж тут. Вот только откуда он там взялся? На мою больную голову?
Резкий звук отодвигаемого кресла заставляет вздрогнуть, отвлекает от невеселых мыслей.
Шеф величаво, подобно морскому круизному лайнеру, огиюает стол и монументально застывает у окна, спиной ко мне. Как всегда, он производит впечатление чего-то непоколебимого, недвижного и спокойного. Обманчиво спокойного.
- Все ясно, - произносит наконец. - Комментарии излишни, - поворачивается, вдумчво изучает мою виноватую физиономию. - Вы сами прекрасно понимаете, что натворили, и это уже хорошо.
- А что плохо? - неосмотрительно подаю голос я.
И тут же об жалею. А также в очередной раз проклинаю невозможность колдовать в здании управления.
- Да то, - орет шеф, заставляя меня вжаться в кресло и подумать о каком-нибудь неизмеримо далеком отсюда месте, - что я остаюсь без лучшего эксперта на неопределенное время! В деле, в котором только этот эксперт и может разобраться! И все потому, что этот же идиот-эксперт влез по своей дурацкой инициативе совершенно не в ту область, в которую может позволить себе безнаказанно влезть!!
- Как это без эксперта? - Только и хватает сил спросить.
- Ты дура, или прикидываешься? Ты что, думала, что тебе скажут "ай-ай-ай, как нехорошо" и оправят в аналитический транс искать двоих магов, посадивших тебя в лужу?
В общем-то, так я и думала. Но признаваться в этом уже не собиралась.
- Ошибки у всех случаются, - делаю хорошую мину при плохой игре. - Нужно их признавать и исправлять. И как можно быстрее.
- Все-таки дура, - резюмирует шеф. И переходит на официальный тон: - Вы отстранены от работы на период служебного расследования. Предварительная беседа по фактам превышения должностных полномочий и действий, повлекших причинение вреда лицу, находящемуся в подчинении, состоится через два дня четырнадцатого числа весеннего солнечного круга в десять утра в кабинете номер восемь административного здания управления. Дисциплинарное слушание - ориентировочно двадцать первого числа весеннего солнечного круга, после изучения комиссией обстоятельств совершения указанных деяний...
Охренеть! Вот это и называется - попадалово!
- ... Вы имеете право на ознакомление со всеми материалами по этому делу, в том числе, и с отчетами по использованию магии...
Ага. Уже лучше. Информация - это наше все!
- ... Вы не имеете права до заключения дисциплинарной комиссии входить в аналитический транс...
...!
- ... Также вам надлежит в течение трех дней явиться в департамент экспериментальной разработки для дачи объяснений по поводу использования не запатентованного заклинания в официальной оперативной операции...
По сусалам меня.
- ... У вас два часа на то, чтобы передать текущие дела. Вопросы?
- Только один: мне нужно выкатив глаза проорать "вопросов нет, сэр!" или достаточно просто сказать, что их нет?
- Вон!!!
Через мизерный промежуток времени, успешно - всего один опрокинутый стул, - я была в коридоре, мучительно раздумывая, это я сама выскочила или меня вынесло звуковой волной? И что такое вообще на меня нашло? Видимо, решила, что хуже уже не будет.
- И не смей появляться у матери дома!!! - донеслось из-за двери. Из-за звуконепроницаемой двери.
И сколько раз можно наступать на одни и те же грабли? Ведь как только решишь - вот оно, самое плохое, - как тут же это плохое покажется идиллией. Осталось только тихонько сползти по стеночке, присесть на пол, не обращая внимания на удивленные взгляды, и подумать, что не надо было приходить в сознание в больнице.
Ни разу за восемь лет работы шеф не обмолвился, не дал ни малейшего намека на его отношения с моей матерью. Да если бы не болтливый язык мамы, я бы ходила в неведении до самой смерти. Или ее, или моей. Но мамочка у меня фея. А для них держать язык за зубами - страшнее кары нет. Все равно что заставить, например, Ревеля надеть спортивный костюм на работу. Или меня - вечернее платье. Насчет того, где они познакомились, молчат, как партизаны. Оба. Впрочем, шеф вообще не распространяется на эту тему. Знаю только, что уже после моего поступления на работу в оперативный отдел.
Даже страшно подумать, что скажет мама. Феи - они прирожденные, генетические пацифисты. Вернее, пацифистки. Мужского пола фей не бывает. В основном феи становятся целителями и составляют потрясающую конкуренцию врачам. Ведь все в нашем мире двойственно. Есть магия, а есть физика, есть энергия магическая, и есть электрическая. И Карлова аксиома о несовместимости их и параллельном существовании. Любая вещь, деятельность, действие имеют в своей основе либо энергию заклинания, либо электрона. Пока никому - ни магам, ни ученым - не удалось объединить эти две основы. Электричество, как более доступная энергия, используется, так сказать, в быту, а магия - в основном в специфических, профессиональных целях. Потому что чувствовать, понимать и управлять магической силой могут не все. Но многие. Так и живем, передвигаемся на авто и порталами, общаемся по телефону и телепатически, храним информацию в компьютерах и астрале. И не оставляем попыток пересечь параллельные прямые.
Мама - целитель. Одна из лучших. Редкая вероятность, когда дочь феи и мага наследовала ярко выраженные черты феи. Обычно доминирующими являются магические гены. Они-то и проявились через поколение - от возможностей феи мне достались только способности к предсказанию (однако недостатки этого дара не нейтрализовались, как обычно бывает у фей) и потрясающая координация движения. А вот внешность типично человеческая, никакой гибкости, тонкости и воздушности.
И что скажет уважаемый всеми, абсолютно не приемлющий насилия целитель на мои художества? Плюс ко всему среди фей, а тем паче, целителей главенствует принцип проверки и перепроверки перед непосредственно действием. Потому как последствия магии устраняются во сто крат тяжелее, нежели последствия иного вмешательства в человеческий организм. "Ты будешь осторожной, дочь?". "Конечно, мама". Наш обязательный диалог перед прощанием. И вот теперь такое. Нет, дураков нет, я даже звонить не буду. Недели три. Смелая я.
Долго предаваться унынию мне, впрочем, не дали. Из-за угла, из небольшого коридора, ведущего на лестницу, мимо, проскользнув на повороте, пронесся Ревель. С видом донельзя взволнованным и несколько потрепанным. Волосы, обычно собранные в аккуратный хвост, перевязанный кожаным шнурком с бисеринами на концах, разлетаются темно-рыжим пологом. Глаза горят, белая с голубой вышивкой рубашка выбилась из джинсов. Пара медальонов, подходящих к весеннему кругу, перекрутились цепочками, один висит на груди, другой на правом плече. Хорош. Лицезрея это чудо каждый день, я как-то подзабыла, почему он является предметом вожделения всего женского состава управления. И как нагло пользуется своей харизмой в служебных целях.
Заметив непосредственное начальство, Ревель резко затормозил.
- Чего сидишь в проходе? Карина, оператор, только что сообщила, что астрал разблокировался наконец-то. Пошли работать.
Я задумчиво смотрю на него снизу вверх.
- Знаешь такую примету - кто раньше встал, того и тапки?
- Рисса, последние мозги передозом отшибло? Давай поднимай филейную часть, быстрее оперативников на место попадем, хоть в тишине поработаем.
Ну, никакого уважения к старшему по званию. Вот за это быть тебе временным (надеюсь!) исполняющим обязанности по замене меня.
- Дорогой, как ты относишься к руководящей работе? Вижу, команды раздавать направо и налево у тебя получается.
- Чего?!.
- Собери группу, - вставая, говорю я, - через десять минут совещание.
- Не понял...а как же...?
- Бегом!
Чего не отнимешь у моих подчиненных, так это интуитивного понимания, когда можно препираться, а когда нельзя.
Идти в отдел очень не хочется. И почему у нас не предусмотрены отдельные кабинеты? Или хотя бы перегородки между столами? Когда все управление переезжало в новое здание, места возле окон и стен делили с помощью жребия. И, конечно же, мухлевали по черному. Невеликая радость сидеть в проходе или постоянно чувствовать спиной далеко не всегда доброжелательный взгляд коллеги. В расчете вероятностей со мной мало кто мог сравниться, а уж поймать на мухлеже тем более, поэтому вся группа счастливо обладает четырьмя столами в дальнем углу у окна. И на протяжении трех лет благополучно отбивает сыплющиеся со всех сторон проклятия менее везучих и подозревающих что-то однозначно неладное, произошедшее при жеребьевке, коллег. Но сейчас необходимость идти через помещение, набитое жаждущими новостей сотрудниками, энтузиазма не вызывает. Но кто меня спрашивает?
Только я появляюсь на пороге, как отдел накрывает несвойственная ему тишина. От десятков глаз опять хочется залезть под стол. Что-то часто меня посещает это неподобающее желание. И каким образом все всегда бывают в курсе всего?
- Ну что, тебя выперли? - Аксел, руководитель группы, которая оказывается вечно второй, и потому мой главный завистник. Он вальяжно развалился в кресле за своим столом, первым от входа. Спросил эдак с ленцой, но жгучий интерес выдавали глаза и мерзкая ухмылочка.
- А тебе бы очень этого хотелось? - Зло отвечаю, проходя мимо. - Ну, так можешь не переживать, я назначу главным Ревеля, думаешь, легче станет?
Ухмылочку с лица Аксела смывает волной разочарования. Даже тот факт, что меня наконец-то посадили в лужу и сверху еще и присыпали крупными неприятностями, не может его удовлетворить. Ревеля он ненавидит гораздо, гораздо больше. К профессиональной зависти еще примешивается зависть личная. Никак не может красавец-брюнет из горных районов простить Ревелю его успех у дам всех возрастов. И никак не может понять, что если смотреть на даму сверху вниз с презрительным прищуром, очарование черных глаз как-то теряется. Впрочем, ненависть была взаимная - Ревель при всех своих достоинствах совершенно ничего не смыслил в боевых искусствах, хотя бы в самозащите, и два года назад на новогоднем вечере управления сдуру согласился на предложение Аксела "пойти выйти". Поверженное самолюбие страдает до сих пор.
С интересом коллег нужно что-то делать. Ведь не дадут спокойно поработать последние два часа. Тем более что не все такие уроды, как Аксел, есть же и нормальные люди, и приятели, и друзья. Эх, была, не была!
Прикидываю на глаз, где центр помещения, пробираюсь туда между тесно стоящими столами, разыскивая свободный стул. Ага, вот. Влезаю на него, постелив на сиденье лист бумаги, чтобы не испачкать. Стул на колесиках, сиденье мягкое, стоять неудобно, спасает только природное чувство балансировки, доставшееся по наследству от матери-феи. Коллеги в обалдении наблюдают.
- Лэи и лии, - приняв более менее устойчивое положение, начинаю я, - многих, да в принципе, всех интересуют подробности и последствия последней провальной операции. Так вот, - не обращая внимания на то, как Аксел покрутил пальцем у виска, продолжаю, - подробности узнаете так же, как и всегда - из служебных отчетов, последствия - некоторое время вы будете лишены моей несравненной персоны. Почему, не скажу из вредности, сами копайтесь в официальных документах. Вместо меня остается Ревель Вигаресин. Всем спасибо за внимание, все свободны.
Тут как раз в дверях появилась моя группа в полном составе: Ревель, Дина, Виктор, ответственный за связь и информацию, и Эвива.
Я ловко спрыгиваю, возвращаю на место импровизированную трибуну и жестами показываю ребятам, чтобы пробирались в наш угол. Надо успеть принять рабочий вид, пока коллеги переваривают мое заявление.
Вечером пошел дождь.
Город окутался влажной дымкой. Желтые глаза фонарей висели, казалось, сами по себе, забыв про поддерживающие их металлические штанги. Асфальт мокро блестел, лужицы распугивали прохожих. Потому никто не мешал мне предаваться невеселым мыслям на тему, как я могла так вляпаться?
Мягкий шелест дождя о капюшон непромокаемой куртки почему-то навевает ассоциации морского побережья. Сейчас бы в бунгало на песке под пальмами, сесть на деревянной веранде, положить руки на перила, опереться на них подбородком. Рядом бокал коньяка, темный шоколад и хорошая книга. Ну и что, что еще только весна и на Чесском море сезон дождей. Пальмы с верандами никто не отменял. А дождь на курорте и дождь в столице возле здания управления - совершенно разные вещи.
Конечно же, я не успела ни то что за два часа, а за все пять, остававшиеся до конца рабочего дня, сдать текущие дела. Ревель недовольно бурчал по поводу сорвавшегося свидания, Дина молчала, но волны неудовольствия чувствовала даже такой бездарь в эмпатии, как я. Только Эвива, сидя на стуле в сторонке, с восторгом присматривалась и прислушивалась к своей новой работе. Хотя именно ей совершенно нечего было там делать. Да неразговорчивый Виктор сосредоточенно записывал непосредственно относящиеся к нему задания в блокнот .Закончили мы часам к одиннадцати вечера. Моя группа грустно разошлась по домам. Я же еще минут пятнадцать посидела в тускло освещенном мониторами компьютеров отделе, потом выключила всю технику, оделась и, немного задержавшись на пороге, вышла в дождливую ночь.
За руль садиться не хочу. И вообще не хочу домой. Хотя погода и не располагает к прогулкам, к ним располагает настроение. Потому бреду по мокрым улицам, разглядываю в лужах отражение фонарей. Без цели, сражаясь с похоронными мыслями. Дождь шуршит, море все дальше, людей на встречу все меньше. Мужественно решаю, что когда все закончится, заняться реальными заклинаниями. Тут же вспоминаю о запрете на аналитический транс, трижды посылаю к бесам отдел собственной безопасности. Сидеть без дела до момента, когда начальство разберется во всем этом бардаке, я не собираюсь. Да и шеф мне ничего не запрешал. Он до завтра отойдет, и мне же достанется за отсутствие инициативы. Какое-то там разбирательсво вовсе не повод для безделья! Без аналитики я никуда, потому ищем выход, то есть код доступа. А там уже обойти блокировки - дело техники. Бунгало мне не грозит, но кто мешает осуществить хотя бы часть мечты в виде коньяка и шоколада? Благо до ближайшего круглосуточного магазина не далеко, минут двадцать по проспекту Южных мореходов, даже дорогу переходить не нужно.
- Рисса! - крик настигает меня уже у входа в подъезд дома.
Неподобающие даме слова сами вырываются на волю. Так и знала, что запас сюрпризов на сегодня еще не исчерпан.
Оборачиваюсь. Так и есть. Под кустом сирени напрасно старается спрятаться от дождя Сандер Веларога. Мой друг, соратник по университету и научной деятельности. Мужчина, которого я любила. И если наступить на горло собственной независимости, люблю до сих пор. Который женат на одной из красивейших женщин страны, на Тириане Красс, чемпионке мира по фигурному катанию в прошлом и ведущем обозревателе спортивного журнала ныне. Она олицетворяет все, от чего я когда-то сбежала в магическую юриспруденцию из профессионального спорта. Все, чего я так и не смогла добиться на льду: изящество, грацию, технически совершенные элементы и эмоционально воспламеняющие программы. Первый номер сборной и чемпионский титул. А вот мужчину я отдала ей сама. Дура.
- Сай..., - легкий вздох. Закрываю глаза, прислонившись спиной к мокрой стене. - Сай, что ты здесь делаешь?
- Волнуюсь за тебя.
- С чего бы это? - Маловато сарказма в голосе.
- Как бы там ни было, ты близкий мне человек. А за близких переживают, волнуются и помогают.
- А жена в курсе твоих альтруистских побуждений?
- Рисенок, перестань. У тебя серьезные неприятности и ты беса с два попросишь помощи...
- Из гордости.
- Из ослиного упрямства. Не перебивай.
И почему я всегда его слушаюсь? Бесы, холодно спине-то.
- Сегодня пришло уведомление, - продолжает тем временем Сандер, - и я, как глава департамента экспериментальных разработок ...
Он говорит еще что-то достаточно долго, но я не слышу. А вопреки характеру и здравому смыслу пытаюсь вернуть меланхоличное настроение, когда хочется поплакать на мужском плече, тихонько всхлипывая и утирая слезы. Или лучше пусть их легонько смахивает со щек рука того, кто всегда будет рядом.
Но деятельная натура уверенно берет верх. Появление Сандера дало толчок позитивному мышлению - мы, то есть я, еще поцарапаемся!
- Ну, все, хватит меня воспитывать. Пойдем наверх, холодно и кушать хочется. - Нахально махаю перед носом Сандера пакетом с эмблемой ресторана "Ятамота". По дороге домой ресторанчик попался очень кстати.
- Все еще увлекаешься островной кухней? - Усмехается он.
- Темпура грибная и рыбная - это моя любовь на все времена. Также как и коньяк.
Небольшая квартира-студия на последнем этаже многоэтажки досталась мне от отца, когда он окончательно перебрался на побережье преподавать в Университете Магии.
Одна комната метров сорок по площади, с прозрачной крышей и панорамным окном во всю стену, выходящим на набережную озера Ратиссы. Стены из необработанного кирпича, причем, не имитация, а самый что ни на есть натуральный красный кирпич с желтоватой замазкой. Ее, правда, пришлось укрепить заклинанием, чтобы не выпадала и не пылила по комнате. Хорошее получилось заклинание, уже лет восемь держится. Парочка картин в стиле импрессионизма и тут же искусственная пальма в кадке. Небольшие бежевые меховые коврики в количестве четырех штук никогда не лежат на одном и том же месте, как-то само собой получается, что они кочуют по всей комнате - от кресла у окна до входной двери, от пальмы до ротанговой ширмы, за который спрятана кухня. Хотя кухня - это сильно сказано, просто отгороженный угол с плитой в две конфорки, столом и раковиной. Готовить я не умела и не любила. Или не умела, потому что не любила? В общем, кухня занимала куда как меньше места, чем бассейн. Да, у меня в квартире есть бассейн! Узкий, на одну дорожку, но вполне приличной длины. Ежедневные, по мере возможности, два километра - это дань бывшей спортивной карьере. Память тела, которое привыкло к определенным физическим нагрузкам, а на каток выбраться удается хорошо если пару раз в год.
Классическое спальное место в виде кровати никак не вписывалось в этот бедлам, потому пришлось заказать каменщику сделать невысокий помост в углу возле окна, положить на него матрац и набросать вокруг диванных подушек. Ротанговый столик и три таких же кресла, зеркало во весь рост на жутких чугунных ножках, напольная лампа и ноутбук. Вот и вся обстановка. Единственным, действительно отдельным помещением, была ванная. А единственным, действительно неподвижным предметом интерьера, - подобие кровати. Ах да, еще бассейн. Все остальное кочевало туда-сюда в зависимости от настроения.
Оставив Сандера на хозяйстве, удираю в ванную. А когда выхожу, обнаруживаю уже накрытый стол, где аппетитно пахнут кусочки рыбы и грибов, зажаренные в тесте, и в пузатых бокалах янтарно переливается коньяк.
Давно Сандер не был здесь. Очень давно. А охранные заклинания все еще не реагируют на его присутствие, как на постороннего. Хотя я убирала из базы его следы. Или мне приснилось?
Забываю о работе и проблемах, пока ем. Сай терпеливо ждет окончания моего очень позднего ужина, следит за разводами дождя за окном. Мокрая одежда высушена заклинанием. Пятнадцать минут молчим. Долгие пятнадцать минут наедине. Это больше, чем за последние два годя вместе взятые. Я исподтишка его разглядываю. Не переставая, впрочем, собственно ужинать. Нельзя сказать, что красив, но обаятелен бесподобно. Высокий, почти два метра, русые волосы уже успели выгореть на весеннем солнце. Строен, но не худощав, из того типа мужчин, что производят впечатление грузных, но на самом деле передвигаются стремительно и мягко, как коты. Лица мне сейчас не видно, но я отлично знаю это задумчивое выражение и серые глаза с неистребимой хитринкой. Одеваться Сандер всегда предпочитал неформально, потому шорты из плотной ткани ниже колена и застегнутая на две пуговицы льняная рубашка, мало кого удивляли даже в Министерстве. Хорош. Боги, как хорош. А поистратившим с возрастом гонор полуфеям остается только кусать локти.
- Итак, что же все-таки произошло? - Почувствовал, что я уже способна принимать и отдавать информацию. Всегда меня чувствовал. - Официальная версия меня не устраивает.
- В середине дня поступил вызов от оперативной группы, - стараясь отогнать ненужные мысли, начинаю рассказывать...
Часа через два с небольшим мы приговорили бутылочку коньяка, разобрались с имевшимися и получили новые вопросы.
Сандер валяется на полу на двух меховых ковриках, которые то и дело разъезжаются по паркету. Я сижу поперек кресла, свесив ноги через подлокотник, и перекатываю в ладонях бокал с остатками коньяка:
- Вот что мне интересно... Нужно бы выяснить, откуда был сигнал о преступлении, с дежурной части или откуда-то еще. И как его получили дежурные, если получали - звонок, почта и так далее. Тогда можно будет попытаться определить первоначальный источник. Возможно, это даст какую-либо информацию для анализа.
- Есть одна проблема...
- Какая еще?
- Ты как-то забываешь, что не только отстранена от дела, но еще и с дисциплинарным слушанием на носу.
Я машу свободной рукой в воздухе. Жест призван изобразить нечто не поддающееся описанию словами, но совершенно не имеющее отношения к делу. В данном конкретном случает.
- А, мелочи. Ну, запретили мне входить в аналитический транс, ну понаставят блокировок, ну и что? Министерские блокировки - чушь! Пятнадцать минут на взлом и три-четыре на следы.
- Сай, ты не хуже меня знаешь, что все блокирующие заклинания основаны на единой методике. А кто разрабатывал основы методики? А кто по ним диссертацию писал? Я лет семь такими делами не занималась, но навыки не пропьешь. Вряд ли отдел собственной безопасности будет копаться в моих научных работах. Кинут стандартные заклинания и пойдут кофе пить. Они, заклинания, неплохи и обойти их достаточно сложно, но не разработчику же!
- А шеф? Он-то в курсе.
- Но далеко не дурак, знаешь ли. Дело нужно раскрыть. Ты бы слышал, как он орал, когда узнал про дисциплинарное слушание. Ни Ревель, ни тем более Аксел, беса с два найдут что-либо. Я, в общем-то, тоже не факт, что смогу, но по крайне мере знаю, от какой печки плясать.
- Код доступа?
- Спорим, он уже у меня в почте?
Мужчина недоверчиво хмыкает, но не возражает. Знает, что связи в нашей работе значат очень и очень много.
- И еще, - я одним глотком (маленьким) допиваю коньяк и, грустно заглянув в бокал, ставлю его на пол. Пить на сегодня достаточно, почти утро и куча работы в перспективе. - Откуда, бесы побери, взялся этот гадский вундеркинд?! Надо прошерстить базу, маг такой силы не может быть неучтенным.
- А вдруг он только-только осознал себя, как маг?
- Он знает достаточно сложные заклинания, возможно, просто зазубрил, но за один день даже такое не сделаешь. Значит с силой определился не вчера. Значит в СИМСе (система идентификации магической составляющей) учтен. Бесы его побери, гаденыша.
- Не ругайся. Астральные следы есть?
- Да. Нитка силы. Слабенькая, но с катализаторами можно попробовать. Кстати, попутно возникает еще один вопрос... Там ведь было два мага: вор и сволочь, посадившая меня в лужу. Кто из них использовал столь дикий набор заклинаний? Или оба? Тогда вообще получается, что два мага впечатляющей силы... Плюс еще способных укрыться от сканирования: второго мы вообще не видели, а первый не производил впечатления чего-либо выдающегося, так себе, средненькая воздушная стихия. Или только один, а вор просто внимание отвлекал. От чего? Или все было с точностью наоборот? Тогда вор просто гигант, раз смог укрыться, а второго потому и не заметили сразу. - От множества версий мысли скручиваются спиралевидно, и хочется спать. Или это от коньяка?
Судя по часам, глубокая ночь постепенно переходит в раннее утро. Сутки получились очень насыщенными, пожалуй, ничего путного мы уже не придумаем. Надо проверить почту, выпроводить любимого мужчину и попробовать уснуть.
- Тебя дома не потеряли? - Ой, ну что я несу? По молчаливому уговору мы с Сандером стараемся не касаться в разговорах личной жизни, а то это обычно заканчивается тонкими взаимными оскорблениями или вообще далеко не интеллигентной базарной руганью: - Извини, - поймав его укоризненный взгляд, виновато говорю я. - Что-то устала, не контролирую свой безалаберный язык.
Легко вскакиваю с кресла, и тут же разумеется наступаю на опрометчиво оставленный на полу бокал. Пять минут бедлама. Я прыгаю на одной ноге, зажав вторую ступню пальцами, и пытаюсь вспомнить подходящие случаю заклинания. От души матерюсь. Ну не сильна я в реале! Кровь капает на паркет. Сандер откуда-то притаскивает бинт. Надо же, у меня в доме есть бинт! Никогда бы не подумала. Наконец нога перевязана, капельки крови унесены ветром, незаменимым помощником домохозяек.
Хромоногая я торжествующе предъявляю Сандеру письмо с одноразового ящика с кодом доступа в астрал в обход блокировок. А потом просто заваливаюсь на кровать, отложив на утро всякие условности в виде умывания, закрывания дверей и проводов гостей. Не маленькие, сами уйдут. И, как ни странно, действительно засыпаю, а не выпдааю в транс.
Лето любят многие. Даже большинство. А он искренне не понимал, что может быть хорошего в пыльной духоте столицы или обволакивающей, кисельной влажности побережья? Почему тысячи людей, как оголтелые, стремятся окунуться в раздражающе теплое, соленое море? И ведь получают удовольствие! А он тоскливо считает дни, когда нужно будет прекратить жить и начать выживать. Когда закончится весна.
"Впрочем, - думал он, - это лето не оставит времени для депрессивных размышлений. Темное прошлое никак не хочет угомониться, настырно лезет из-за фасада внешнего благополучия. Все, даже семья, уже забыли с чем мы приехали в столицу и с чего начинали. Вот и сейчас удивляются, почему мы сидим в этой дыре в предгорьях, где кроме овец и саманных хижин, никаких достопримечательностей. А ведь всего семнадцать лет назад моя красавица-жена своими, сейчас холеными, в элегантных кольцах, руками месила тесто на лепешки в глиняном жбане и разжигала огонь овечьими экскрементами. В ашлаке тридцатью километрами выше в горах. А поди ж ты, нос морщит и водой из родника брезгует. Все течет, все изменяется."
Философские размышления ненавистника теплого времени года прервал босой мальчишка, который бежал по улице, при этом с увлечением тарахтел палкой по деревянным кольям ограды дворов, вызывая громкий переполох среди местных шавок.
"А кроме шавок и нашей троицы, здесь и нет сейчас никого", - грустно подумал мужчина, наблюдая за пацаном.
Тот в окружении десятка разнокалиберных собак затормозил, как раз напротив сидящего на бревне мужчины:
- Лэй, лэй, дед послал меня к вам!
"Надо же, исконно горское обращение "лэй" и "лия", а прижилось во всей Левадии". И откликнулся уже вслух:
- Чего тебе?
- Мы сегодня были в большом ашлаке на почте, и дед узнал для вас новости.
- Ну? - Нетерпеливо вскочил с бревна мужчина.
- Наш упрямый осел не хочет быстро ходить, потому дед остался его уговаривать, а меня отправил к вам с указанием лететь аки орел над горным ущельем, подгоняемый попутными ветрами и ...
- Новость какая? - Довольно грубо оборвал сей поэтический настрой мужчина.
Пацан сосредоточенно нахмурился, и стал медленно и тщательно повторять текст явно официального сообщения. Видимо, из новостей.
- Вчера, в четырнадцать часов пятьдесят минут по столичному времени было совершено покушение на ...
- Вот оно. Началось, - с тоской прошептал, не дослушав, мужчина. - Точка невозвращения.
Солнечные лучи били сквозь панорамное окно. Заливали комнату ярким светом, отсвечивали от зеркала, бликовали на воде бассейна. На крышу еще предусмотрительный папа навесил затемняющее заклинание, которое срабатывало в солнечную и затихало в пасмурную погоду. М-да, давно я не наблюдала свою квартиру в таком ясном, радостном виде. Обычно убегала спозаранку и хорошо если вообще попадала домой на ночь.
Все-таки наследственность - дело хорошее. Ранние вставания и ночи без сна для целителей-фей не редкость, потому они к ним генетически приспособлены. Вот и досталась мне совершенно незаменимая при такой-то работе возможность отлично высыпаться за ограниченное время. Ночи почему-то невообразимо коротки.
Судя по лучикам еще утро. Не то чтобы раннее, часов восемь. Ну точно, восемь семнадцать. Порталом я бы еще успела на утреннюю оперативку. Но на сегодня планы хоть и рабочие, но другие. Наконец-то открываю глаза. Хоть и достаточно для сна трех-четырех часов, но поваляться в постели и, например, подумать - любимое занятие. А вставать все-таки надо. Аналитический транс требует некоторой подготовки.
Все, подъем. Резко откидываю лоскутно-голубое одеяло. Баррикада из подушек раваливается сама. И стараюсь вспомнить, где в этом бардаке, именуемом моей квартирой, можеть быть купальник. Наконец-то, впервые за последние дни можно поплавать в свое удовольствие. И в процессе подумать.
Купальник нашелся почему-то на столе на кухоньке, красиво разложенным. Видимо, для сушки. С воплем: "Жизнь прекрасна!", ласточкой ныряю в бассейн. И тут же выныриваю, с удивлением прислушиваясь к себе. Сандер, сволочь! Если я ничего не смыслю в эмпатии, то соврешенно не значит, что не замечу не себе колдовства и не смогу сопоставить остатки заклинаний со своим лазурным настроеним. Злобно фыркнув, решаю, что раз уж все-равно не смогу снять заклинание настроения, то уж, так и быть, воспользуюсь пока тем хорошим, что оно дает. А часа через два само вывертрится, и сразу вспомняться и слушание, и стажер, и эти бесовские маги-застранцы, которые покою теперь не будут давать, пока не выясню, кто они и чего им надо. А так хоть поплаваю в свое удовольствие, да позавтракаю, не пугая народ хмурой физиономией. Нога, кстати, зажила. Сандер постарался.
...Улица встретила меня прохладным, сладким запахом соснового леса. Аллея из вековых, стремящихся к небу сосен, верхушки которых терялись в прозрачной голубизне, начиналась прямо от подъезда. И до самой набережной озера Ратиссы глинистая дорожка была усыпана прошлогодней рыжеватой хвоей. А от набережной вправо-влево берег требовательно охватывал уже настоящий сосновый лес. Голова закружилась от упоительного запаха, а живот прозаически подвело от голода. Если пойти от конца аллеи по правому берегу и свернуть в лес, не доходя до парка развлечений, то там, на небольшой полянке, залитой солнцем, есть стилизованый под национальную старину, уютный ресторанчик. Натуральные бревенчатые стены, затейливое крыльцо. Есть даже коновязь, к которой детишки с удовольствием привязывают велосипеды. И замечательные резные беседки с тяжеленными дубовыми столами и стульями. Там познакомились мои родители. Двадцать девять лет назад.
Тихо-тихо. Из близлежащих домов работающий люд уже разъехался по делам, а мамочки и домохозяйки еще не завершили утренние домашние дела. Никто не мешает мне неспешно шлепать по дорожке и наслаждаться замечательным спокойным утром. Последним на ближайшее время.
На завтрак хочется пышных оладий на кефире с клубничным вареньем и творога с цукатами и сиропом. Ну и куда же без огромной чашки крепчайшего кофе! Хоть она и не вписывается в стилистику этого места. Но на теплое молоко с медом меня могла сподвигнуть, пожалуй, только угроза немедленной смерти. Есть это простое великолепие полагалось с толком и расстановкой. Ем.
После трапезы расплачиваюсь с милой девушкай-официанткой в национальном костюме. Заклинание, а соответственно, и настроение закончилось еще на клубничной варенье. Потому грустно плетусь на берег в окружении замечательных моих проблем. Они решаемы и, занявшись ими, я немедленно войду в азарт, забуду и про оладьи, и про бассейн, и тем более про прогулки по набережной. Просто пока грустно выходить их тихого утра. Сажусь на песок, решительно достаю бусину телефона. Надо позвонить Ревелю.