В понедельник по радио передавали, что министр постмодернизма Карпов выступил с пакетом конструктивных предложений, направленных на углубление интеграционных процессов в бельгийском артхаусе.
Я не стал слушать.
Вчера я написал еноту Григорию: "для революции нам нужно больше оммажей!" Теперь проверил мыло. Енот не ответил. На вкус мыло как ежевичный сироп. Не сравнится с семгой.
Собрал немудреную снасть и пошел на реку. Мне необходима семга!
Посыпал воду крупными кристалликами соли и насадил на рыболовный крючок елочный шарик. Семга любит все блестящее.
По небу клином летели куриные окорочка. По лесу бродили, пища, мармеладные медведики. Было хорошо и тихо. Душевно.
Но семга не клевала.
В среду министр Карпов выступил по радио с официальным обращением по ситуации с кризисом нонконформизма.
А я не слушал. Я надел резиновые сапоги, взял гарпуны, и пошел на рыбалку.
Если я поймаю семгу - все будет хорошо.
Я извел двенадцать гарпунов, съел четыре двойных винтербургера и большую упаковку картошки фри, выпил термос ромашкового чая, но семга была неуловима.
На том берегу реки еноты строили одеяльный форт. Они махали мне маленькими лапками. В ответ я махал им надкушенным винтербургером. Григория среди них не было. Я узнаю его из тысячи.
В пятницу министр Карпов обрисовал ряд дополнительных поправок, призванных ускорить процесс карнавализации дискурса.
Григорий так и не отвечал. Мыло сегодня было со вкусом дыни.
Пошел дождь из чернил. В Гидрометцентре объяснили: следующие пять дней будет ночь. Я вздохнул, взял зонт и пошел на рыбалку.
Я набрал в перевернутый зонт чернил и выставил его на берегу.
Семга вышла из воды, заинтересованно принюхиваясь.
Попалась, подумал я.
По реке пронеслись медведи на моторной лодке. Они играли на балалайках и пели непристойные частушки. У одного на носу золотое пенсне, у второго - картуз, украшенный крупным цветком пиона.