Аннотация: Продолжение "Игр на Кровь" и "Снежного вампира"
Шорох крыльев в паутине.
Часть 1. Танец светлячков.
Вступление. Патриарх.
Она была красивая. Настолько, насколько красива может быть девушка, осознающая эту свою притягательную, соблазнительную, совершенно ледяную красоту. Платиновая блондинка, словно только что с обложки "Космо", в обтягивающем розовом свитерке, высоких сапожках, с припухлыми розовыми губками, длинными пушистыми ресничками. Прелесть, а не девушка. Кошечка, зайка, куколка...
Улыбаясь, я подошел к ее столику.
- У вас свободно? - не дожидаясь ответа, сел напротив.
Он скользнула по мне заранее безразличным взглядом, собралась было пристрелить в упор какой-нибудь стандартной убийственной фразочкой, которую не раз использовала против "всяких типов", что не дают ей прохода ни днем, ни ночью. Но взгляды наши встретились, и она промолчала. Похлопала густыми своими ресничками, пробормотала что-то вопросительное.
Меня ее слова не интересовали.
Со стороны рядом с ней я смотрелся, наверное, очень глупо. Эдакий невзрачный паренек в серой ветровке и тертых черных джинсах, болезненно-бледный, с небрежной темной челкой спадающей на лоб. Ничего особенного. Правда вот глаза - да... Кажется, Яна говорила мне: "когда я смотрю в твои глаза, у меня какое то странное ощущение - я будто стою на берегу реки, зимой, мне холодно, кругом снег, лед - а я смотрю на мутную зеленую воду в полыньи. Мне неприятно смотреть тебе в глаза..." Полынья, лед, снег - все так. Не зря же меня прозвали Снежным. Давно еще, кажется это было до Второй мировой, теперь уже точно не помню.
Девушка смотрела мне в глаза, похлопывая ресничками, чуть приоткрыв влажные свои пунцовые губки.
- Тебе нравятся мои глаза? - спросил я тихо.
- Что?
- Тебе приятно смотреть в них?
Она смущенно улыбнулась. Мимика была какая-то неправильная, искусственная. Видимо потому, что она совсем не привыкла смущаться.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Анжела, - идеально затонированные щечки заметно порозовели. Надо же...
- А меня Серж, - я улыбнулся ей.
Зря. Она заметила...
Милые кукольные глазки смотрели на меня со смесью испуга и мгновенного, подсознательно плеснувшего в мозг отвращения. Такое иногда случается с ними, когда видят мою улыбку. Хотя казалось бы, после всей той чуши, что можно увидеть на экране, поглощая поп-корн или вычитать в книжках с пестрыми обложками, болтаясь в час-пик в вагоне метро - могли бы уже привыкнуть.
- А? - спросила она. - Это...?
Мимо прошла официантка с подносом.
Проводив ее взглядом, я сказал будничным голосом:
- Не бойся, солнышко. Просто я - вампир.
- А?
- Вампир-вампир... - усмехнулся я, жестом подзывая возвращающуюся официантку. - Причем Высший. Ветвь Тореадоров... Две водки пожалуйста и лимон, ага.
Девушка молча пялилась на меня, но сказать ничего не могла - я поймал Ее Нить, и запретил ей боятся. Не сейчас. Сейчас я не хочу никого пугать. Надоело.
- В меня можно влюбиться? - спросил я у нее.
Ее расширенные зрачки потускнели, словно подернулись невесомой туманной дымкой.
- Только отвечай честно! - уточнил я.
Она кивнула. Как китайский болванчик - бессмысленно и четко.
- Можно?
- Да...
- Уверена?
Девушка снова кивнула.
Она не врала. Я мог отчетливо прочитать все, что творится у нее в голове, но видел и так, без помощи Паутины - она не врет.
- Паутина, Паутина, - пробормотал я, - Мушки или паучки... Паучки или мушки...
- Что? - с готовностью спросила девушка, расплываясь в совершенно идиотической улыбке.
- Помолчи, - отрывисто бросил я, оборачиваясь к стремительной официантке, которая уже подносила две рюмки и блюдечко с тонкими желтыми дольками.
Выпил залпом, закусил лимоном. Вкуса я, конечно, не чувствую - а вот опьянеть вполне могу. И именно этого сейчас добиваюсь.
- Мушка, - ласково сказал я девушке, касаясь ее узкой руки, что так и продолжала держать на весу вилку с кусочком пирожного на зубчиках. Пальчики вздрогнули - ну да, у меня же очень холодные руки. Как у покойника. Впрочем, почему "как"...
- Ты - мушка. - повторил я. - А я паучок. И ты, и я - мы принадлежим ей, понимаешь?
Девушка медленно помотала головой, продолжая пялиться на меня все тем же, словно бы замороженным раз и навсегда взглядом. Конечно, она не понимает.
- Мы принадлежим Паутине, - объяснил я ей тоном уставшего лектора. - А вообще у меня нервный срыв. Иначе бы я не стал общаться с тобой, мушка. Вот так вот.
- Се-ерж? - протяжно спросила она, как бы с трудом узнавая меня после долгой разлуки.
Я отрицательно помотал головой.
- Меня когда-то звали так. Но это больше не мое имя...
Я опрокинул в себя вторую рюмку. Почувствовал легкое жжение внутри, закусил лимоном - так, для приличия.
- Зачем паучку имя, Анжела? - я скривил губы. - У паучка не должно быть имени. Ему не надо.
Я порывисто встал из-за стола, вытащил из кармана и кинул рядом с пустыми рюмками несколько купюр.
- Забудь все, что слышала. - приказал я кукольной девочке Анжеле. - Ничего не было.
Я пошел к выходу.
Все же не сдержался, оглянулся.
Девушка помотала головой, поглядела на свое недоеденное пирожное, на недопитый кофе, скользнула по мне заранее безразличным взглядом. Мельком. Ей я был неинтересен - эдакий невзрачный парень в серой ветровке и тертых черных джинсах.
Я вышел на шумную, забитую машинами и пешеходами Тверскую.
Поперек тротуара, разумеется именно там, где парковка была запрещена, стоял длинный, лоснящийся на доживающем последние деньки осеннем солнце представительский лимузин. Люди старательно обходили его, толкаясь и топая по грязи.
Тут же, словно почетный караул, возвышались милиционеры в кислотно-зеленых безрукавках. Глаза у них были как у девочки-куколки - такие же затуманено-идиотические.
Алик уже оказался по правую руку от меня. Вопросительно посмотрел, откинув со лба темную прядь.
- Поехали. - улыбнулся я. - Вроде полегчало.
Алик понимающе кивнул и улыбнулся в ответ. Отражением моей улыбки. Из-под верхней губы показались тонкие иглы клыков.
Неудивительно, что люди, за редким исключением, в наших улыбках не находят ничего привлекательного.
Цербер распахнул дверцу лимузина, поглядев по сторонам, повел носом, потянул ноздрями - волк он и есть волк. Садясь в машину, я подмигнул ему. Он молча кивнул с самым серьезным видом, как бы принимая поощрение. Осваивается парень - а какой ведь скандал был сначала - оборотень - и в моей личной охране - невиданное дело! Но ничего-ничего, я редко ошибаюсь. Опыта, хвала Паутине, хватает.
- В Ставку. - отрывисто приказал я.
Водитель, до которого сейчас пришлось бы тянуться через обитый телячьей кожей роскошный салон, коротко кивнул.
- Да, мой Патриарх.
Вступление. Теург.
Электричка скрылась в лесу, гулко стуча колесами.
В лицо дохнул легкий ветерок, протащил по пустой платформе несколько опавших желтых листков.
- Да вон он, - Радуга мотнул копной длинных волос, повязанной черной банданой. Выдохнул табачный дым. - У перил стоит. Вроде как бухает?
Риша смерила его презрительным взглядом выразительных, кошачьих глаз, едва ли не фыркнула.
Пошла вперед - мягко, грациозно.
Радуга поглядел ей вслед, потер щетину на грубом загорелом лице, одернув косуху и задавив каблуком окурок, поплелся следом. Подминать начинает, подумал он про себя, скоро всю стаю подомнет. Крутая баба...
Теург ждал их у ограды на краю платформы. Курил, поплевывая в сторону редкого леса, за которым проглядывали крыши дачных домиков, попивал из горла красное винцо. Внешне не было в нем ничего демонического, как показалось Радуге. В нем, в Теурге Серебряных Клыков. Ну да, парень с претензиями на оригинальность - серая какая-то шинель, а может пальто, грязноватые высокие ботинки, длинные русые волосы, глаза блеклые, светлые... Внешне - ну может какой рок-музыкант из малоизвестных юных талантов, из тех, что по подъездам с портвешком тусуются, да лабают хиты каких-нибудь "Чайфов" или "Кино" в самопальных школьных студиях. Ну или вольный художник, преисполненный бунтарского духа, не первый год скрывающийся от военкома.
Радуга подошел ближе, и почувствовал - а ведь и точно - Теург. Силой от него веяло. Не силой даже, силищей. В Паутину не лезь, видно - Высший...
- Приветствую, Теург! - промурлыкала Риша. - Потрясающее место для встречи ты выбрал...
Он обернулся, как бы неохотно, с ленцой. Кивнул им. Ничего не ответил.
- В общем, мы посовещались, - с ходу взял быка за рога Радуга, игнорируя брошенный Ришей испепеляющий взгляд.
- Что вы решили? - сухо спросил Теург.
Несмотря на интонацию, голос у него был живой, насмешливый. По глазам Радуга прочитал - это внешне такой весь блекло-скучный. А ведь если вступит - все вокруг на пару километров разнесет к чертям. Сила. Харизма.
Радуга рассматривал его с интересом - до этого видел пару раз, не получилось толком разглядеть его, как Радуга говорил про себя "распробовать взглядом". Встречались-то все в ночи, по закоулкам всяким, спорили. В ночи-то разве "распробуешь" - в таком, в человеческом виде. Это уже если Охота, если Превращение - тогда да, никто не укроется, все видишь, все чувствуешь - все для тебя просто делятся - вот наши, стая, вот враги, а вот пища... Но встречались в облике людей. Радуге это не нравилось.
Теперь хоть вблизи, при свете его рассмотреть.
- Решение непростое, - снова промурлыкала Риша, возвращая себе инициативу в переговорах.
Тусклый взгляд Теурга переместился на нее.
Вот кошка, подумал Радуга, все на себя тащит одеяло. Он посмотрел, как Риша, гипнотизируя теурга влажными глазами, чуть заметно поглаживает себя по оранжевым рукавам куртки ручками в полосатых перчатках - будто бы зябко, от холода. Играет кошка, подумал он. Что она его, окрутить решила? Это ж Теург, понимать надо!
Вполуха слушая мурлыкание Риши, Радуга стал прокручивать в памяти все, что помнил про него.
Да уж, с таким послужным списком чары какой-то там тигрицы, пусть даже из высших - вряд ли его сейчас возьмут.
Появился он в Карпатах, в пятидесятые. Где до этого обретался - никто не знал. Но там все, вроде как, и началось для него. Потом в Белоруссии, недолго - два, может три десятка лет. И вот заявился - в столицу, в самый муравейник - воду мутить. Не к добру, не к добру...
- Вы не поддержите нас? - почти весело спросил теург, прерывая пространный рассказ тигрицы. Спросил с вызовом.
- Почему же, - снова привлек к себе внимание Радуга. - Мы... - он подчеркнул это "мы". - Поддержим. Мы решили.
Теург просветил его насквозь безразличным взглядом, кивнул, будто и не ожидал другого ответа.
- Волки, - улыбнулся он. - Братья... Что остальные? - этот вопрос он адресовал Рише.
Тигрица неопределенно качнула головой.
- Мы... ну... у нас сейчас сложный период... - она помедлила, подбирая слова. - Мы разобщены. Нет общего руководства...
- Руководство, - улыбнулся теург. - Я возьму на себя. Мне нужна ваша поддержка. Мне нужны ваши клыки.
Риша осеклась.
Радуга едва сдержался от усмешки. Война, это тебе не твои муры-муры, мстительно подумал он. Нам волкам не привыкать, мы тебе не ровня, кошечка.
- Риск слишком велик. - сказала Риша каким-то совсем другим голосом. Мяукающие интонации остались, но это была уже совсем другая кошка. Кошка, почуявшая, как больно ей могут прищемить хвост. Причем в самое ближайшее время.
- Риск ничто. - засмеялся теург. Весело, даже беззаботно. Он уже почувствовал, что добьется того, чего искал. - Исход оправдает и риск, и потери...
- Значит война? - прошептал Радуга, чуть не задыхаясь от накатившего восторга. От такого сладкого, почти забытого чувства, от предвкушения предстоящей "большой заварухи". - Значит, будет война?!
- Война и не прекращалась, брат-волк! - оскалился Теург, в глазах его мелькнули дикие звериные искорки. - Война идет уже не первую тысячу лет. И впервые есть шанс переломить ее исход в нашу пользу.
Радуге захотелось торжествующе завыть, сбросить с себя заскорузлую кожанку, рухнуть на заплеванный окурками перрон, покатится, обращаясь зверем, втянуть волчьими ноздрями душистую сырость осеннего леса... Но нет, не теперь. Успеется. Ведь ждать осталось совсем недолго.
Волки поняли друг друга без слов.
Риша молча смотрела на них, настороженно расширив антрацитово-черные кошачьи зрачки, и вроде бы даже подавшись чуть назад.
А потом вдруг сказала, решившись:
- Хорошо. Мы поддержим вас... Поддержим тебя в войне с мертвяками.
Глава 1. Патриарх.
Я стоял у окна, глядя на широкую площадь внизу. Павильоны метро, народ в ожидании автобусов, эти самые автобусы, выстроившиеся в ряд, тихонько покряхтывая и испуская газы, как старички-бодрячки, готовящиеся к спортивному забегу. Да, представляю реакцию этих вот людей, толпящихся на остановке, если бы кому-нибудь из них удалось бы заглянуть в этот просторный хай-тековский кабинет на самом верхнем этаже. Снаружи Ставка - угрюмые квадратные громады красного кирпича на краю промзоны. С аршинными буквами на крыше "Дом Охотника".
Дом Охотника, самый настоящий, тут тоже имелся. В соседнем здании, для людей. У них своя охота, у нас - своя.
Снаружи мутные высокие окна, грязный кирпич, серость и убожество. А тут, внутри - ламинированный паркет, стальные стойки, громадный дубовый стол. Внешность обманчива.
Я задернул жалюзи. Надоело солнце. Хоть и не сжигает нас, как повелось в человеческих сказках, но раздражает порядком. Есть такой момент...
У них своя охота, у нас - своя, настойчиво крутилось в голове.
Люди тоже умеют охотится. Среди них тоже встречаются "паучки". Владеющие Паутиной. Скользящие...
- Котов, например, - насмешливо бросила Танаис из кресла, поигрывая стилетом.
- Танаис, тебя не затруднит, - начал я подчеркнуто вежливо, задержав на вампирше свой взгляд. Такая вежливость у меня одна из форм выражения крайнего недовольства. - Не читать мои мысли? Я сейчас пытаюсь сосредоточиться...
Высшая вампирша состроила невинную гримасу и продолжила играть со стилетом, покручивая его в тонких белых пальцах. Получилось это у нее, как и все, за что она бралась - легко, красиво, опасно...
- Думаешь, все же люди Котова? - спросил я, опускаясь в кресло напротив, и пододвигая к себе чистые листы бумаги и одинокий "паркер" с золотым перышком.
- Ну а кто ж еще?! - усмехнулась она, откидываясь на спинку кресла и тряхнув темными, с рыжим отливом волосами. - Вариантов у нас немного... Котов со своими фанатиками, Белые, ну может оборотни... Хотя для зверят слишком круто.
- Кто знает, кто знает, - пробормотал я себе под нос, легкими штрихами обозначая на листе силуэт карикатурного волка, а затем овальчик луны, на которую он выл, вытягивая шею самым трогательным образом.
Казалось, у нас все схвачено. Вот уже который год - с тех пор как в Москве произошло то, что мы с нашим теперешним Князем окрестили операцией "Легион", когда ценой многих и многих жертв, ценой крови и потерь, наша Игра все же завершилась блестящей победой, с тех самых пор не происходило ничего экстраординарного. Мы растили мощь, мы расширяли влияние. Мы, Клан.
И вот теперь - совершенно неожиданно - подарочком по осени - бойня, настоящая бойня. Уже двадцатый за неделю. Вампиры, мои вампиры, один за другим уничтожались кем-то. Безжалостно, хладнокровно, четко, адресно.
Бывало за прошедшие десятки лет всякое - секты, вольные охотники вроде пресловутого комиксного лихача Блейда, были стычки с людскими спецслужбами, в том числе с нашим разлюбезным Котовым, и, конечно же, больше всего было конфликтов с Белыми. Впрочем, это случай особый. В этом, скорее всего, и разгадка.
Все началось очень давно. Меня тогда еще и в помине не было. И никого из моих теперешних знакомых, и подчиненных и врагов. За исключением разве что Экзекутора - но того я видел мельком и в обстоятельствах, не располагающих к внимательному рассмотрению или задушевной беседе. Я тогда думал больше, как бы в живых остаться.
Все началось тысячи лет назад. В Паутине. Шахматная партия, слишком уж растянувшаяся, захватила все миры. Все миры Паутины, коих тьмы и тьмы, и тьмы. И хотя фигур с обеих сторон было съедено предостаточно, случилось так, что белый король умудрился удержаться на доске, на самом краешке, загнанный в угол, а вот король черный услышал в свой адрес мало приятное "шах и мат", и был убит наповал. Но поскольку Белые - а звались они и тогда, и теперь, воинами Белого престола, как и воспето многочисленными сказителями - благородные и честные, они не стали устраивать оставшимся на поле, чудом уцелевшим, черным фигуркам кровавую резню, а очень деликатно смахнули их с доски. С глаз долой...
В этот мир. В этот самый мир, вид на который из моего кабинета сейчас скрывали от меня отличные финские жалюзи. Мир людей сделался для нас, а точнее для тех, кто был нашими предтечами, чем-то вроде заповедника. Ну а Паутина досталась по праву победителя Белому Престолу. И благородные воины не нашли ничего лучшего, как почивать на лаврах, установив нечто вроде карантина, и превратившись в Хранителей Паутины. Так был создан Орден.
Вот с тех самых пор мы - опасные зверушки, запертые в заповеднике. Нити Паутины, ведущие в мириады иных миров, надежно перекрыты для нас, и остается нам только бегать и резвится по человеческому миру. В свое удовольствие. А тем временем добрые лесники приглядывают за нами. Орден Паутины, Хранители, Наследники Белого престола...
Остатки воинов Черного престола - Нелюдь, Нежить, чужаки в мире людей - вампиры, черные маги, оборотни, даже уродливые и агрессивные Серебряные мароссы, и прочие, и прочие, все сбились вместе, чтобы не выродиться, не ассимилироваться, сохранить традиции - а потом, глядишь, и добиться реванша, поправ Белый Престол - впрочем, все это было пока труднодостижимо, эфемерно... Сбились в Кланы, Семьи, установили свою внутреннюю иерархию, затаились, смешались с людьми, начали влиять на них, влезать в их дела... Так продолжалось долгие годы.
Но в результате нашего триумфа среди всех этих семей и кланов остался только один.
Только мы, называющие себя Наследниками Крови.
- Я возьму, пожалуй, ребят позлее, - сказала Танаис со зловеще-веселой улыбочкой. - Поиграю немножко в Ночное Гестапо. Авось кого подцепим, расколем.
- Генриха возьми. - буркнул я. - Он в рейхе штурмбанфюрером был, помниться. Пока я для него не выбил Обращение. Будет у вас историческим консультантом.
- Бестолковый он. - вампирша томно зевнула, прикрыла узкой ладонью темно-вишневые губы. - Хотя, конечно, лихой. И гестаповец из него никакой, слишком понтов много.
- Ты у нас зато самая лихая и самая толковая. - невесело бросил я. - Черт знает что в Клане творится, а тебе бы только играть.
- Игры на кровь. - улыбнулась Танаис. - Игры с Паутиной. Как всегда. Ты же знаешь...
- Знаю. Сам такой. Но как бы в этой партии нас самих в асфальт не закатали. Уж больно ловкие противники. Никаких зацепок, никаких следов. Они даже Паутину после себя зачистили - все Нити завязали узлом.
- Люблю сильного противника.
- Не люблю терять своих людей.
- Не людей. - усмехнулась Танаис.
- Какая к черту разница? - я раздраженно махнул рукой. - Тайная канцелярия в очередной раз облажалась. Набрал Немезис всяких кровопийц-аристократов - толку от них никакого.
- Ты просто ревнуешь... - подмигнула вампирша. - К своим Стражам. Вы, мальчики, любите в солдатиков поиграть.
Я презрительно скривил губы.
- Вот только не надо... Внутренняя Стража - это самая боевая структура Клана. И набирают в нее самых талантливых представителей нашего рода.
- Молодежь. - парировала Танаис. - Свита твоя. Бальзак шебунтой слишком - бегун с коротким дыханием. Тая наглая. А остальные, все эти ансилы и новообращенные, меня вообще не интересуют. Не мой уровень - с ними возиться.
- Ишь ты, какие мы! - я язвительно оскалил клыки. - Не наш уровень... А по окраинам, значит, шнырять с зондеркомандой - это, значит, наш уровень?
Танаис не удостоила меня ответом, только поглядела свысока яркими темными глазами и докучливо отмахнулась, продолжая вертеть стилет.
Ей явно не терпелось начать какую-нибудь очередную интригу-авантюру-безумство в своеобычном стиле.
Телефон выдал серию соловьиных трелей. Я потянулся через стол и подхватил трубку.
- Слушаю.
- Ваша воля, прибыл глава Тайной Канцелярии. - доложила секретарша, вампирша из недавно обращенных. Весьма перспективная девочка, на мой взгляд.
- Пусть заходит.
На пороге появился Гот. Был он в официальном костюме, который довольно своеобразно сидел на его полноватой фигуре. Черные как смоль волосы собраны в хвост, под нижней губой коротенькая бородка, в карих глазах мировая тоска пополам с хмельной поволокой. Вампирище, черт возьми...
- Ну что? - осведомился я начальственным голосом. - Что наработали, Штирлицы?!
Танаис посмотрела на главу "вампирской разведки" примерно так, как строгая учительница смотрит на ввалившегося в класс посреди контрольной в дымину пьяного двоечника.
Гот потоптался на пороге, прошествовал к одному из свободных кресел. Кресло жалобно скрипнуло, когда он уселся.
- В общем, мы продолжаем работать... Сбор информации продолжается, мой Патриарх.
- Гот, результаты есть? - спросил я ласково.
Танаис насмешливо фыркнула.
Глава Тайной Канцелярии поглядел на меня, поигрывая бровями, промолчал.
- Ясно. - я криво улыбнулся. - Не смею тебя более задерживать. Идите, юноша, и продолжайте. Работать надо, работать. Хоть весь город вверх дном переверните, но информацию достаньте! Из ит клиа?
- Ну пошали, если так уж охота. - сказал я с некоторым сомнением. - Только чтобы лишнего шума не было. Ни к чему. А я вот, пожалуй, Стражей проведаю.
- Да-да, иди, Снежный, разберись со своим детским садом. - саркастически одобрила Танаис, откладывая стилет и вдруг с ловким жестом фокусника развернув на столе веер игральных карт. - Я пока тут посижу, расклад посчитаю... и коньяку твоего кстати возьму. Разрешишь?
- Разрешу, - ответил я, выходя из кабинета.
- И пусть принесут свечи! - донеслось вслед.
Я лишь тяжело вздохнул. Развели мистику...
В приемной, к удовольствию скучающей секретарши, навалившись на зеркальный стол и забыв про остывающий кофе, боролись на руках мои охранники. Взлохмаченный оборотень-волк Цербер и Романтик, вампир из семьи Тореадоров.
- Опричники, хорош играться! - я погрозил им пальцем. - Служба! Маша, пусть в мой кабинет принесут свечей.
Девушка похлопала длинными ресницами, но тут же кивнула:
- Сделаем, Ваша воля.
Отвлекшись от своего азартного занятия, мои парни подхватили с кресла брошенные длинные черные плащи, накинув их, последовали следом за мной с невыразимо важным видом.
Я почему-то сразу вспомнил нас с Немезисом во времена "Легиона".
- Объясни мне Романтик, - спросил я, выходя в коридор. - Почему по крайней мере половина Клана у нас и зимой и летом в черных плащах ходит?
- Да ну вас! - с улыбкой отмахнулся я. - Только об одном и думаете, раз-здолбаи.
В широком коридоре отчаянно скрипел паркет - двое Новообращенных в расстегнутых белых рубашках тащили здоровенный стальной сейф. Рядом с ними прохаживался, выдавая свои фирменные циничные шуточки, облаченный в умопомрачительный пепельно-серый костюм глава Казначейства, Высший семьи Тремере Пристли.
- Золото партии? - осведомился я на ходу, кивая на сейф.
Я смотрел на свою трясущуюся руку, бледно-серую, с четко проступившими синими венами, и отчетливо, очень отчетливо чувствовал, как теряю остатки рассудка.
Пушистый кот легко взмахнул на край ванны, дернув хвостом, пристально поглядел на меня громадными желтыми глазищами, и насмешливо фыркнув, прыгнул...
Я дернулся, попытался отмахнуться от него, но руки налились свинцом, повисли безвольными плетями.
Все, что я мог - зажмурить глаза.
Тут же меня скрутило судорогой, вывернуло, я закашлялся, вновь распахнул глаза - все вокруг плыло, но кота уже не было, и были лишь белые кафельные стены в тусклых отблесках электрического света, и они причудливо изгибались, подрагивали и вибрировали, растягиваясь, уходя куда-то вдаль...
Вода, капающая из крана мелкими, крошечными капельками, оглушала меня каждым новым ударом, разбиваясь о раковину... Капля за каплей... Удар за ударом...
Я застонал...
Больно. Холодно.
Я сидел, скрючившись, голый и мокрый, беззащитный и жалкий, и мелко трясся, задевая ссутулившейся спиной холодную стену...
Ну же, шептал в голове многоголосый хор голосов. И я узнавал - каждый голос в отдельности - и это было еще страшнее, чем удары капель... Я узнавал каждый голос из этого хора. Да, да, без сомнения это были они. Все они. Они все пришли оттуда. Пришли за мной. И были вправе от меня требовать.
Ну же...
Я послушно потянулся губами к своему запястью, уже не в силах сдерживаться, томительно растягивая время, отодвигая развязку...
Да. Я сделаю...
Я больше не могу терпеть, и я хочу этого сейчас. Хочу больше жизни.
Я впился в руку удлинившимися клыками, вгрызся, чувствуя, как хлынула, толчками забила из прокушенной вены горячая, липкая, солоноватая...
Я ощущал на губах этот вкус. Этот незабываемый вкус, заменить который не способно ничто на свете. Языком, вкусовыми рецепторами, ощущал это - сладкое, сводящее с ума...
Как больно. Как сладко...
Пей! Пей! Пей! - кричали голоса, и я пил, пил жадно, исступленно, глотал кровь, терзая запястье клыками, разрывая собственную плоть, грыз, постанывая и всхлипывая от захлестывающего возбуждения, от сладкой боли, от подступающего безумия...
Дверь в ванную комнату со скрипом отворилась - медленно, неспешно.
На пороге стояла она. Я ее узнал сразу - когда-то эти черты лица, сейчас чуть размытые, туманные, были для меня такими дорогими, такими важными.
Зрение вдруг обрело четкость. Я смотрел на нее, прижимаясь лопатками к ледяной стене. Она выглядела точно так же, как в тот вечер, когда ее нашли. В тот вечер, когда мне сообщили о ее гибели.
Половина лица была обожжена - покрытую красными волдырями щеку прикрывала густая волна роскошных каштановых волос, чуть опаленных на кончиках. Блузка, перепачканная, забрызганная чем-то темно-красным, была расстегнута, и чуть пониже яремной ямки темнели пулевые отверстия...
Она чуть покачивалась из стороны в сторону, словно ей тяжело было сохранить равновесие.
Улыбнулась, глядя на меня огромными своими глазами, обрамленными пушистыми ресницами, но теперь они изменились - были совсем черные, непроницаемые даже без намека на белок.
- Ты?! - прошептал я, отрываясь от собственной руки, захлебываясь кровью. - Диана?!
- Не пей все. - улыбнулась она. Губы растянулись, и я увидел ряд мелких, острых, похожих на акульи, зубов. - Оставь мне немножко, Серж.
И тут меня обожгло - разом, ослепительной вспышкой, репортерским блицем, яростным жаром доменной печи, и по всему телу прошла дрожащая электрическая волна. И я увидел их. Всех, разом.
Наследники.
Беломраморные атлетические тела, словно безупречные античные статуи, застывшие в нарочито-расслабленных позах готовых к броску хищников. Они стояли посреди мерзлой пустыни, как в тот самый недобрый час, когда мы с Немезисом осмелились пробудить их, чтобы использовать как последний шанс, как наше личное "оружие возмездия". Они стояли передо мной, окружали меня, под стремительно летящей с неба снежной крупой. Ярко-красные зрачки пронзали меня насквозь.
- Ты наш. - многоголосый шепот сквозь плотно сжатые бескровные губы. - Ты - наш. Ты такой же, как мы. Ты принадлежишь нам, вампир.
- Нет! - визгливо закричал я. Из последних сил, на пределе. - Нет! Нет! Я не ваш!
- НЕТ...! - вскрикнул я, вздрагивая, больно ударяясь локтем о широкий подлокотник.
- Ваша воля! - на меня испуганно таращился какой-то парень, бледный, с длинными темными волосами, в распахнутом сером кашемировом плаще, из-под которого выглядывала наплечная кобура. - Что с вами?!
Я ошарашено смотрел на него, постепенно, с каждым жадным вдохом приходя в себя.
- Алик?! - я узнал парня. Ну конечно - это же глава моей личной охраны, Старший... Старший Семьи Тореадор.
Что же со мной происходит? Почему ко мне снова вернулись эти сны?
- Это я. - неуверенно улыбнулся Алик. - Э... Ваша воля, вам нехорошо?
- Ерунда. - я махнул рукой, обводя взглядом салон представительского лимузина, на заднем сиденье которого находился.
- Мы приехали. - облегченно продолжал Алик. - Я только собрался вас будить, как...
- Нормально-нормально! - перебил я. - Слушай, дай-ка мне... - я указал на миниатюрный бар, пристроившийся между пассажирскими сиденьями.
Алик с готовностью кивнул и вытащил из него бутылку "Чивас регал" и совершенно безупречный стакан.
Я поморщился, отмахиваясь от стакана. Залпом глотнув из горла, шумно выдохнул.