Аннотация: Сценка... или сценки? Наверное, надо написать так: сценки из Священной истории, написанные по методу Винни-Пуха.
КРАСНОЕ ПЛАТЬЕ
На площадке - Он и Она. Он справа, Она слева. Позади них, точно посредине, стоит стул - обыкновенный конторский стул. Может быть, даже с такой плоской черной подушечкой, rond de cuir, какая бывает у мелких чиновников, боящихся геморроя.
Впрочем, Они не смотрят на стул, да и друг на друга тоже. Начинает Она - у нее в руках какая-то тряпка.
Она. Ненавижу это красное платье.
Он. Ты ненавидишь меня.
Она. Я ненавижу красное платье. Я люблю тебя.
Он. Тогда почему бы тебе не надеть его? У тебя нет ничего наряднее. Сегодня праздник. Наш сын женится. Наш старший сын женится на нашей дочери. Ты наденешь красное платье.
Она. Я не надену его. Я никогда его не надевала и не надену.
Он. Ты надевала его, я помню.
Она. Ты не можешь этого помнить, я родила тебя через месяц после этого. Ты не помнишь.
Он. Нет, я помню. Я помню как ты сошла с ковчега, и твои босые пятки тяжело проваливались в еще сырую, илистую землю.
Она. Да, она еще долго была на редкость плодородной, эта пропитавшаяся илом земля. А я - нет. Ты у меня был последним. Младшенький мой, Ханаан. С тех пор, как я ступила на эту илистую и плодородную, больше никто не был зачат во влажной темноте моих ночей.
Он. А я?
Она. Ты был зачат в ковчеге.
Он. Среди скотов?..
Она. Среди тоски и отчаяния. В страсти и муке.
Он. Значит, все скорбели, постились и плакали, и только ты и мой отец...мой отец?..
Она. Хам не подал мне руки, когда я сходила. Оттого мои пятки ступали глубоко и осторожно: я боялась поскользнуться на илистой и плодородной. Я боялась потерять тебя, мой Ханаан. Младшенький мой. Любимый мой. Проклятый мой. Это не я была в красном платье. Это было твое платье, Ханаан.
Он. Но отчего я? Ведь я не виноват, что вы с отцом ...
Она. ...зачинали тебя.
Он. ...неправда, вы не из-за меня! - вы просто... тогда, когда нужно было плакать и молиться, вы... К тому же не я, а отец оскорбил деда...
Она. ...Ноя, да будет благословен...
Он (эхом) ...да будет благословен...
(оборачиваются, смотрят на стул, затем отворачиваются вновь)
Он. Отец оскорбил своего отца, насмехаясь над его старческой наготой, значит, он, он, а не я, должен был носить это платье.
Она. Разве ты не знаешь? Хам - благословенный. Благословенные не носят красного платья. Разве не знаешь.
Он. Он благословенный?
Она. Все трое. И он, и Сим, и Иафет - все трое. Ной ничего не мог поделать: все трое. Так сказал Бог...
(оборачиваются, смотрят на стул)
Она. ...Поэтому красное платье надел ты.
Он. А сегодня его наденешь ты. Сегодня праздник. Наш сын, наш старший...
Она. ...на нашей дочери. Почему бы тебе не примерить его?
(пауза)
Он. Я - нет.
(снова молчат)
Она. Тем более, что ты уже надевал его.
Он. Я - нет.
Она. Я помню. Я сама приготовила его для тебя. Заботливыми, любящими, ревнивыми руками. Я сама. Я выткала на нем самые запутанные и сладостные узоры...
Он. Ты не умеешь ткать.
Она. Это только так говорится, Иосиф, только говорится. Конечно, ткала не я, но разве не моя любовь, не мое желание вели руками ткачих и вышивальщиц? Отчего ты не хочешь надеть его, любимый? Не бойся, не бойся, глупый. Оно все равно твое. Даже если не я - разве твой отец, Иаков, не приготовил его тебе? Разве он не вычеркнул тебя - вот так, одним словом - из своего народа? Твоего имени там нет, Иосиф! Подумай, хорошенько подумай! Тебе все равно не стоять в ряду с ними, чьи белые одежды далеко видны на дороге - на столетья видны, маленький мой Иосиф. Но тебя там нет, милый, ты в красном, ты стоишь на обочине - так отчего они, а не я, Иосиф, отчего не я подам тебе этот чудный наряд? Ты был бы чудно прекрасен в этой роскошной ткани, любовь моя. Она покрыла бы тебя с головы до пят, ты стоял бы как облако, кроваво-красное облако. Все, кто видел тебя, отшатывались бы...
Он. ...в ужасе, как от зачумленного.
Она. ...в восторге, в изумлении, в беспамятстве! Как оно идет тебе, любовь моя, как тебе идет это дивное, роскошное, алое. Не сбрасывай его, о, не сбрасывай его никогда. Я уловила тебя этим платьем. Оно мое. Ты мой.
Он. Нет. Этого не было.
Она. Не было. Но могло быть, если бы ты захотел. Если бы ты захотел так, как я, Иосиф, красавец мой.
Он. Я хотел.
Она. Нет.
Он. Я хотел. Ты знаешь. Я хотел тебя, но я не хотел красного платья.
Она. Разве это не одно и то же?
(пауза, Он оглядывается на стул)
Она. Разве не одно и то же?
Он. Нет.
(снова молчат)
Он. Все должно происходить в свой час. Тогда было не время. Сегодня - пожалуйста. Сегодня наш сын женится, и это хорошо, это правильно, и ты надеваешь нарядное платье...
Она. Нет. Я ненавижу его. Я никогда его не надену.
Он. Ты уже надевала его.
Она. Нет.
Он. Я помню. Я сам подавал его тебе. Ты надела его с готовностью и принялась за дело. У тебя тогда было много дел. Ты варила похлебку из козленка, приправленную ароматными травами, а шкуркой этого козленка ты обернула мои руки, мои безволосые руки... Я помню твои красные рукава возле моих протянутых, моих перетянутых рук. Меня мутило от запаха свежей крови, но я не мог отвести взгляда от этих проклятых рукавов.
Она. Ты все перепутал, все перепутал, Исав, косматый мой первенец. Твои руки всегда были покрыты шерстью.
Он. Говорю тебе, руки мои голы.
Она. Ах нет, ты забыл, ты забыл. Это твой брат, Иаков, тот был безволос и смугл, и как шло ему его белое отцовское одеяние, когда он поспешно садился на верблюда - ему надо было бежать, бежать от тебя. Но и ты был по-своему хорош, мой силач, мой охотник Исав! Лицо твое обожжено солнцем - или это тень от красного платья, подаренного тебе отцом?
Он. Но красное платье - не мне! Оно должно было достаться моему брату, моему младшему, моему ненавистному безволосому брату. Или тебе. Потому что ты лишила меня того, что мое. Скорее даже тебе. Тебе!
Она. Ах нет, Исав, то было не твое. Оно чуть было не стало твоим - но по ошибке, по ошибке. Я все исправила. Все в порядке. Спокойно носи свое красное платье - оно по праву твое. Не думай о другом, о белом, безволосом. Я уже говорила тебе: благословенные не носят красного.
Он. А я?
Она. Тебе в нем хорошо.
Он. Мне в нем плохо!
Она. ...очень хорошо.
(молчат)
Он. Давно хотел тебя спросить: отчего ты не пошьешь себе нового платья?
Она. Но ведь это совсем новое. Я ни разу не надевала его. Хотя это твой подарок.
Он. Мой подарок, Сарра?
Она. Разумеется. Ты подарил его мне - ты не помнишь? - ты аккуратно достал его из походного сундука и протянул мне. Мы тогда...
Он. ...въезжали в Герар. Я помню. Ты была чудно хороша в этом алом.
Она. Да я вовсе и не надевала его. Ты все забыл, Авраам.
Он. Надела. Ты надела его как раз тогда, когда пришли слуги...
Она. Это были придворные.
Он. ...хорошо: когда пришли придворные, чтобы пригласить тебя...
Она. Чтобы увести меня.
Он. ...чтобы проводить тебя...
Она. К Авимелеху. В гарем к Авимелеху.
Он. Я не хотел этого.
Она. Ты просто не боялся этого. Ты знал, что иначе не может быть, знал, еще когда мы шли в Герар...
Он. В нашей земле был голод. Там был хлеб.
Она. ...мы шли в Герар. Ты знал, что я хороша собой.
Он. В этом платье особенно...
Она. В этом платье? Я не была в нем. Но ты - ты знал, что за мной придут. Ты не боялся этого. Ты боялся только одного: помешать им, стать у них на дороге.
Он. Я был бесправный чужеземец, пришлец в этой гордой земле. Мужем красивой женщины я не прожил бы там и трех дней. А брата красавицы все ублажают.
Она. И царь Авимелех в том числе.
Он. И Авимелех. Но я знал: Господь!
(оба замолкают, оглядываются на стул)
Он. Господь не допустит его до тебя!
Она. У царя чудная, мягкая постель. У тебя такой нет.
Он. Ты была там?
Она. Нет.
Он. Ты была там!
Она. Нет!!!
(пауза)
Он. Ты была.
Она. Да.
Он. Нет!
(молчат)
Он. Так что женитьба? Или мы так и проторчим здесь до ночи потому, что ты никак не наденешь свое платье?