Аннотация: К Булгакову - никаким образом. Упражнения в длинных предложениях и подражание Желязны.
То был ненастный день. Частые струи ливня лупили по крышам и шипя врывались в бурлящие лужи. Дождь и ветер властвовали снаружи, не щадя тех, кто бросил им вызов и покинул укрытия.
Я же был надежно укрыт в своей мастерской, или лавке, если угодно, и с чашкой любимого чая в руке созерцал танец цвета и форм в плазменной лампе, прикрученной к искусственному камину. Мой разум блуждал между воспоминаниями, затягивающими в бездну прошлого, и поэтическими образами, которые заставляли душу воспарить над бренностью и были навеяны лампой, дождем и резким противоречием между уютом и ненастьем, и их непостижимой гармонией.
Около часа тихий писк механической птицы возвестил о прибытии моего первого и последнего в тот день посетителя. Он вошел, прислонил к стене возле двери посох со странным наконечником, откинул капюшон дождевика и прошел к прилавку, пока я возвращался из высших сфер в сферу моего бизнеса.
- Приветствую вас. Я - Мастер 8, чем могу помочь?.
- Надеюсь, что можете, - совершенно бесцветным голосом сказал он. - Зовите меня Грим.
Грима легче всего было охарактеризовать эпитетами "мрачный", "хмурый", "скучающий" или даже "умудренный". Словно лужа с улицы обрела воплощение в человеческой форме.
- Один мудрый человек порекомендовал мне обратиться к Мастеру 1, - продолжал посетитель, - но я слышал, вы все одинаково искусны. Позвольте мне рассказать вам мою историю, и вы поймете, что мне нужно.
- Конечно, - ответил я и включил планшет для записей. В моей ладони вспыхнул экран: Условия, формулируемые непрямо. Анализ речи. Анализ дыхания. Астрологический прогноз. Всё готово.
Из ниши в стене выехало кресло и предложило себя посетителю. Грим сел и начал свой рассказ.
- Я вышел сегодня из дома в Бурю, понимая, что могу умереть. Всю дорогу до этой лавки я думал о том, что могу умереть, но от этого лишь рассчитал вероятность смерти.
Его слова я не могу привести здесь с достоверной точностью. Слова - мелочь, которую разум Мастера отбрасывает при первой возможности. Грим говорил, и передо мной разворачивалась картина серой жизни, темного пятна, бесформенной тени на холсте мироздания. Грим не мог испытать страха, любви, ненависти, радости, ничего, что могло бы наполнить его жизнь красками, тем, что люди называют полнотой. Это всё яснее вырисовывалось из случаев, которые он приводил, историй, которые, как он чувствовал, содержат в себе ключ, деяний, которые не находили в нем того отклика, который должны были.
Наконец, все исходные данные сложились в цельную картину. Но было что-то такое в этой картине, в последствиях исканий моего клиента, в самом характере заказа, что явно указывало на работу Мастера. Нет, не Мастера 1, конечно. Но циничность и хладнокровие, с которым Грим отнимал жизни, напоминали почерк Мастера 5. Театральность, не умышленная, конечно, но вполне прогнозируемая, была характерна для Мастера 3. Мастеру 2 могло прийти в голову затеять игру, в которой я теперь был вынужден сделать свой ход.
- Но все это мало отличалось от поедания завтрака, к примеру... Но что-то было, я ведь помню...
И он как-то рассеяно посмотрел левее и выше меня, его правая рука в черной перчатке оторвалась от подлокотника и неуверенно потянулась к левой стороне груди.
- Кажется, я понял. Спасибо, можете не продолжать, - сказал я, но Грим и не собирался продолжать. По его глазам было видно, что он цепляется за обрывки какого-то воспоминания.
Сердце, вот что нужно было моему посетителю. Даже теперь оно причиняло ему страдания - своим отсутствием.
И я изготовил для него изделие с индексом М-8-412.
Теперь это устройство у него в груди - маленькая металлическая шкатулка, в которой заключен маятник, отстукивающий ритмические вариации на тему сердцебиения. Над ним - контроллер, рэндомайзер, Deus Ex Machina, бросающий на зло покойному Эйнштейну кости, ровно семь раз в минуту. И если сумма точек на их гранях оказывается четной, биения становятся чаще, если нечетной - немного реже. А примерно раз в шесть часов биения прекращаются на несколько секунд, и шкатулка уменьшается в размерах, не на много, но так, что Грим это чувствует, и - кто знает - может быть, в этот момент у него кружится голова.
Возможно, он счастлив сейчас. И скорее всего думает, что тонко переживает этот мир...
В одном я уверен - маятник остановится, и на этот раз Грим умрет.