Евгению Стамбульскому, человеку и недоразумению.

Заломив на ухо шляпу, кепку, вязаный берет,
Бескозырку и фуражку лихо сдвинув набекрень,
Поправляет ручкой галстук, шарфик, бабочку, жабо,
Дирижерскую манишку и казачий капюшон.
Проверяет скрип ботфортов, туфель, валенок, сапог,
Туристических ботинок и индейских мокасин.
А, проверив, все ль на месте, все ли чики, все ли пуки,
Достает свой чемоданчик, папку, п`ортфель, саквояж,
Офицерскую планшетку, редкой кожи редикюль.
А в насессере - бумажки, бритвы, лейки и блокноты,
Недопитая бутылка, чуть початый алкоголь,
Чуть поломанный компьютер, чуть услышанная новость,
Чуть увиденная лента, чуть пожратый бутерброд,
Борхес Ницше, Кафки Борхес, Борхес Манн и Манна Белль.
Он - ответственный редактор и немножко - заместитель,
Он - целитель, врачеватель душ, сердец и пузырей,
Разных вывихов телесных, разных мозговых проблемов,
Жутких пятен родовитых, хитрых таен потайных.
Мы его прекрасно знаем, мы его чудесно любим,
И повторно приглашаем: заходите в гости к нам.
Вы такой великий сыщик, вы прославленный ученый,
Вы ужасно вкусный Хумус,
                          негодяй вы этакий,
                                       проказник.