Что остается от человека после него? Фотографии, вещи? Все не живое, молчаливое, не имеющее в себе божественной искры. Могут ли заключенные в слова воспоминания воскресить жившего когда-то человека? Лишь отчасти. Они статичны, лишены развития. Они лишь констатация прошлого. Но это лучше чем ничего. Воспоминания могут быть яркими и в совокупности с изучающим их человеком имеют будущее. Тогда они должны быть наиболее подробными. Нужно записывать все. Всякую мелочь, ибо неожиданно в мелочах может быть сокрыта суть. Попробую.
В двадцать лет веришь в то, что будешь жить вечно. Но потом понимаешь, это не так. Время. Дни и года проходят стремительно. И после тридцати ты уже чувствуешь их. Складывается впечатление, будто ты плывешь на корабле через море. Когда-то, при рождении ты отчалил от берега. Кто-то тебе говорил, что там есть противоположный берег. Но, поначалу ты считал его мифом или же делом далеких дней, до него ведь плыть и плыть. У тебя впереди целое море. Разные пути, штиль и попутный ветер. Не дай бог, но не без этого шторм. Занявшись повседневными делами, ты забываешь, что твой корабль каждую минуту идет вперед. И вот, где-то посередине пути, еще пока не видишь, но уже ясно осознаешь, противоположный берег существует. А тот родной уже далеко позади. Тебе так не терпелось идти вперед, привносить что-то новое. Ты изменил все вокруг. А раньше было все иначе.
Люди с годами понимают, что они не вечны. Но мало кто задумывается, что мир вокруг человека тоже исчезает. Он остается существовать, но уже другим. Мир постепенно меняется. Появляются новые машины, технологии, вещи, дома, ритм жизни. Так мир, что знал с рождения, перестает существовать. Во дворе, где я играл в детстве теперь уже стоит дом. Нет одного из мест моих воспоминаний. Качели и старый, покосившийся, деревянный забор остался лишь в памяти. В детстве деревья кажутся большими. Тот двор был для меня целой вселенной. Образовывали его три деревянных дома, каждый из которых был разделен на две семьи. За ними, по другую сторону был колодец, мимо проходила грунтовая дорога. Улица называлась Песочная оттого, что песка вокруг было предостаточно и возле того колодца тоже. Между домами, в наш двор шла песчаная тропинка. Обрамляла ее зеленая трава. Люди, что жили в тех домах, держали домашнюю птицу. Важно гуси расхаживали взад и вперед. На обед улицу Песочную наполняли грузовики. Преимущественно газ-53. Шофера приезжали домой перекусить. Среди них был и мой дед. Вообще складывалось впечатление, будто живешь в деревне. И это притом, что город был рядом, и тута ходили троллейбусы под номером шесть. Впоследствии колхоз с названием Коммунар перестал существовать и территория под тем же именем, но уже в статусе микрорайона отошла городу. Однажды, где-то в сентябре мы с мальчишками играли на территории колхоза. Откуда-то на разборку картошки привезли роту солдат. Нам было позволено помогать им. Кто-то из ребят, выпросив пилотку, красовался перед друзьями. Я набрался храбрости и тоже попросил. Радости не было предела. Словно при посвящении мне водрузили военный головной убор. Мы бегали вокруг луж. Обычно, когда падаешь, не понимаешь, как это произошло. Лишь осознаешь случившееся и всю свою неуклюжесть, и нелепость, лежа на земле. Так и я, упавши в лужу, чувствовал стыд, прежде всего перед своими друзьями. Но главное пилотка, для меня символ воинской доблести, была запачкана грязью. Я бежал домой со всех ног, надеясь, что моего постыдного падения никто не увидел. Я думал, переоденусь, вычищу пилотку и вернусь очень быстро так, что моего отсутствия никто не заметит. Но я не учел, что живу практически в деревне и, что новость в ней распространяется со скоростью света. Буквально минут через десять домой пришел дед. Он сразу спросил меня про пилотку. Все посчитали, что я её украл, присвоил. Такие обвинения были ещё хуже, чем быть неуклюжим и запачканным грязью. Я отдал пилотку деду. Он вернул её солдату. Я запомнил урок, и больше никто и никогда не напоминал мне о нем.