Я хотел бы увидеть синее небо, залитое ярким солнцем, без единого облачка на многие километры в округе. Однако нет. Каждый день я вижу лишь серую массу, грузно нависающую над моей головой, словно та едва не ломалась под собственным весом.
Осточертелый запах гнили и сырости, ползучие твари, от которых нет спасения нигде, пробираются в самые сокровенные места под одеждой и лучшие тайники с едой. Редкие передышки перед дождями каждый раз вселяли надежду, но, с годом за годом, перестаёшь верить в чудо и что кто-то или что-то изменит ход событий, и вернёт всё, как было прежде.
Каждый раз, когда прекращается дождь, я выхожу из своей землянки, которая когда-то была надёжным бункером. Сейчас это лишь блеклая тень прошлых времён.
Тухлый запах сырости наполнил лёгкие, тягуче втягиваясь вовнутрь и вязко вылетая из них. Справа отсыревший дом, который вяло разваливался под напором стихии. Я поворачиваю голову назад, осмотреть город, стоящий на низине. Его почти полностью затопило, лишь редкие вышки торчат из чёрной водной глади, кажущейся сейчас пугающе мирной. Уровень воды с каждым месяцем растёт всё быстрее, сужая местность, в которой можно было найти пожитки.
Вдалеке гремит гроза. Звук, который теперь внушал настоящий страх. Далёкий блеск молнии, по телу пробежала дрожь. Я натягиваю капюшон и, хлюпая тяжёлыми ботинками по вязкой грязи, направляюсь в очередной путь.
Каждый день становиться всё более бессмысленным. Когда погибла семья, утонув в беснующем потоке океанических вод. Невозможно найти сейчас даже их тел, не прийти к месту захоронения. Ничего. Лишь вода вокруг. Которая стала могилой для всех, кто жил на суше. Бесконечная могила, обволакивающая Землю.
Что заставляло меня вставать по утрам? Ответ на этот вопрос мучал каждый день. Возможно, это мог бы быть слабый проблеск надежды, таящийся где-то в иссохших глубинах зачерствевшей души, окружённой сухой водой. Я поднимаю глаза к небу и, на какой-то короткий миг, кажется будто птица, далеко, едва заметно, промелькнула и скрылась средь облаков. Эти странные небесные пятна всё чаще кажутся лишь игрой воображения, желанием не быть одиноким в натужно умирающем мире.
Под сапогом захрустела жестяная банка из-под какого-то напитка, потёртая и ржавая, она казалась почти родной, будучи втоптанной в грязь. На секунду задумавшись я пытаюсь вспомнить: а была ли она здесь раньше? Ведь этот путь, это жалкое подобие дороги из раза в раз оставалось неизменным, но вдруг что-то совершенно новое нарушило привычный ход событий. То была ржавая банка из-под газировки. Улыбка почти выдавилась на моём лице, но оказалась поглощённая необъятной грустью этого мира. Я продолжил свой путь, иногда оборачиваясь назад, словно там меня должен был кто-то догнать.
Рассыпающийся решётчатый забор возник перед глазами внезапно, буквально вырывая меня из дремоты раздумий. Мой взгляд упёрся в него, словно тот являл собой нечто совершенно чужеродное, иноземное. Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Где-то на краешке сознание промелькнула мысль, что вот-вот должен раздаться крик далёкой птицы, но до моих ушей доносился лишь далёкий шум безмерного океана.
Во рту пересохло. Мысль о том, что придётся пить, теперь вызывала только слабые приступы тошноты и отвращения. Организм пусть и нуждался в воде, но крайне неохотно стал принимать жидкость, каждый раз бунтуясь.
Я медленно расстегнул тёплую куртку, холодный воздух проник внутрь. Дрожь пробежала по телу. Старая бутылка лежала за пазухой, заполненная на половину мутноватой водой. Челюсть непроизвольно зажало в тески, но выхода не было. Я медленно раскрутил пробку, воздух с шипением вышел наружу, поднёс бутыль к губам и сделал два глотка. Едва тёплая вода казалась сейчас горячей, разливаясь по телу приятным теплом. Удивительно - что-то приятное. Возможно, раньше я этого просто не замечал. Положив воду на место, я зашёл за изгородь.
Вновь мерзкое чавканье под ногами врезалось в голову, обвивая своими скользкими щупальцами. Меня слегка передёрнуло от собственных мыслей, но я всё же сделал следующий шаг. Вскоре под подошвами зашаркал асфальт, точнее его редкие пятна среди густо поросшей травы.
Парковка, то и дело заросшая мхом и травой, представляла собой оазис ползающей, квакающей и стрекочущей живности, то и дело сапог натыкался на разного рода мягкие субстанции. Возможно, в другое время мне было бы не плевать, но не сейчас.
Я всё также продолжаю идти к роднику, который сейчас извивался по парковке и уходил вглубь гипермаркета, или то, что от него осталось, а после скромно падал вниз, срываясь с чёрную бездну вод.
Едва не пропустив нужное место, я чуть было не наступил на лягушку, которая, выпрыгивая из-под ноги ударилась в подошву. Стягивая старый не промокающий рюкзак, я чувствую, как отсырели его ткани, и с каким трудом, будто верный пёс, он старался не пускать влагу во внутрь. Крохотные капли стекли с одежды, когда я наклонился набрать воды.
Журчащий ручеёк казался мирным, несущим жизнь. Однако теперь, чем дольше я смотрел на воду, тем сильнее мне казалось, что каждая капля, уносящаяся вдаль, втекает в мой мозг чистым безумием, окружая меня ореолом собственного сумасшествия в мире бесконечных вод.
Бутыль давно заполнилась, замёрзшие пальцы чуть подавали признаки жизни. Я закручиваю крышку и достаю следующую бутылку, за ней другу, заполняя все шесть литров. В животе неловко заурчало. Лягушачьи лапки давно перестали радовать желудок, а черепахи продолжительное время не появлялись у берегов. Живность стало редкой, как и прочая летающая мерзость, за то ползучие твари встречались всё в большем изобилии, составляя важную часть рациона. Можно было бы поживиться рыбой, если бы она водилась у берегов в нынешнее время.
Слюна заполнила рот. Тяжело сглотнув, я продолжил свой пусть, в поисках газовых баллонов и горелок, которых всё меньше оставалось в округе. Из груди вырвался слабый кашель.
Сердце, казалось, замерло. Глаза с ужасом расширились, тело словно свело судорогой. Постепенно возвращался стук в висках, слабая хрипота появилась при дыхании. Возможно, она была уже давно, или же мне просто кажется. Ещё один медленный выдох. Я чувствую, как неровно воздух выходит из лёгких. Этого и следовало ожидать, удивительно, что мне вообще удалось продержаться столь долго.
В первый раз за долгие годы у меня на лице появилась улыбка. Я поднял голову к небу с немым вопросом: "К чему это издевательство?" Мне хотелось бы услышать ответ, если бы "там" кто-то был. Хрипота, кажется, усиливалась с каждым вдохом. Мне осталось не больше недели, в лучшем случае месяц, но лучший ли?
Раньше это вызывало лишь отдалённый страх, теперь же, когда это коснулось меня, я чувствую умиротворённый ужас, смиренный страх перед неизбежностью, которая стала на тысячи шагов ближе. Надеялся ли я в ближайшем будущем найти что-то, что спасло бы меня? Что вытянуло бы отсюда? Вряд ли, но чтобы всё закончилось так...
Тяжело вздыхаю. Чувствуя как лёгкие, чуть хрипя, впускают воздух. Вокруг ничего. Далёкие шумы волн, гром и шёпот листвы. Не хватает только дождя, для полноты удручающей картины. Хотя, не знай я, что воды вокруг погубили не один миллион человек, возможно, думал бы иначе, ибо где-то в глубине души трепетал мой внутренний эстет, при взгляде на бесконечную водную гладь и неестественные небоскрёбы, торчащие из воды.
Останавливаясь у обрыва, открывающего чёрную бездну мирно спящую внизу, словно та и не являлась дремлющим монстром, способным поглотить всё живое в считанные мгновения. Манящее желание прыгнуть каждый раз возникало, притягивало, словно там внизу были прекрасные русалки, завлекающие своей красотой. На какое-то мгновение мне показалось, что там внизу что-то промелькнуло. Страх сжал всё внутри, наваждение было слишком реальным. Это могла бы быть рыба, но в этих краях её давно не видно.
Делаю шаг назад и поспешно удаляюсь, нервно посматривая назад. Странно, что у меня ещё нет фобий, которые сводят с ума. Однако воображение часто рисовало безумные сюжеты, вовлекая в свой не одинокий мир, полный страха и надежды.
Иногда я слышу музыку, доносящуюся словно с моря, касаюсь далёкой радости и весёлых танцев. Удивительно, но в эти короткие моменты, когда я ловлю эту странную волну, чувство одиночества будто исчезает, растворяется сгустке чужого счастья, чьим участником невольно становился и я. Забавные иллюзии, так я их всегда видел и вижу. И вот сейчас, очередная странная мелодия, какого-то заводного танца заиграла в моей голове, ловя волны далёкой радиостанции. В такие моменты надежда вновь начинает согревать моё обмёрзшее тело.
Идя по щиколотку в грязи, я слегка пританцовываю в так музыке, играющей в моей голове, хрипя тяжёлым дыханием.