***

КНИГА СО СЧАСТЛИВЫМ НАЧАЛОМ

"Путешественник, наконец, обретает ночлег.

Честняга-блондин расправляется с подлецом.

Крестьянин смотрит на деревья

И запирает хлев

На последней странице книги

Со счастливым концом..."

И.Бродский


Я пишу книгу со счастливым началом.

Середка сложна, но вполне прилична.

О счастливом конце заводим мыло с мочалом?

- конец книги один - огонь, пепел и дым, - как обычно.

 

Если книга еще не сгорела, - значит ты её еще не закрыл,

Или закрыл, но, возможно, еще вернешься.

А когда остаётся лишь пепел, немного тепла и дым,

- всё сейчас... может в этом сейчастье, коли в прошлое не обернёшься?

 

По соседству другие спешат, скрипят пером,

Заглянув впопыхах к тебе, выдергивают цитаты,

Хоть цитаты из книги твоей,

но своим им сгореть огнем,

не твои в них ни время, ни место, 

ни событья, ни цифры, ни даты.

24.10.99

***
 
***

не то, чтоб не любил стихов,

но дифирамбов им не пел,

за разновидность пустяков

считать, пусть любопытных, смел;

 

стихи бывают как вода - во всех возможных проявленьях:

и обжигающе чиста, и полноводна и мутна, слегка тепла, всегда мокра,

вольна, спокойна

и даже, наконец, грязна, отходами засорена, застойна.

 

Случаются стихи как дождь - стихии две - вода и воздух.

Вода мешается с слезой, сжимает грудь, и нужен роздых.

И кажется, что одинок, совсем один в пустынном свете,

И только плачет дождь - как друг

наедине с тобой

и ветер

бьет по лицу, бежит слеза, душа чиста, вода струится,

грудь разрывает вздох, разрез кривится рта,

не скрыться,

от очищения не убежать, не испугаться

быть глупым и смешным

и, даже, не бояться

нарушив все клише, каноны, кальки,

казаться жалким...

 

...

Встречал я стихи, что похожи на воздух, - на побег Икара к солнцу и звездам:

Разбежался, отрыв, на крыло оперся и взмываешь ввысь разворот за разворотом

И воздух упруг, и упругость звенит, кондора песней поет в ушах...

И не летишь, не напрягаешь крыло, а звуком паришь в синеве, в небесах...

И вот уже ни за что не сесть; не птица,

- фантом, покоритель пространства;

и у зрителей перехватывает дух осязание пустого чуждого царства,

перекошены рты, скошены лица, звуки в глотках застыли, волнуясь,

чуя пропасть, бездну разрыва, и крика гордость принимая за ужас.

 

...

не то, что не люблю стихов,

но дифирамбов не пою,

не для развития ума

- для удовольствия их пью;

 

как кофе, сок, крепчайший чай, воспринимаю их на вкус,

на запах, даже цвет;

как способ этот не ругай, с горячностью не отвергай,

но лучше, все же, нет.

 

Вот этот теплою волной прошел,

осел мурашками в затылке,

щекочет

и крокодилья железа водой полна,

набухла

и пролиться хочет;

вот тут смешок, - то радость узнаванья

пришла внезапно,

яркой вспышкой, -

приятно даже старику, пусть на чуть-чуть, пусть пять минут,

побыть мальчишкой.

 

И хочется стихов мне иногда, что схожи с огненной стихией;

Что прогорают без следа, дотла, волнуя мысли непонятной силой.

...Смотреть на огонек - 

такой родной, и теплый....

Хочется прижаться...

И только опыт учит нас смотреть, и издали тепло вбирать, не обжигаться...

 

Воскресенье 24 Октября 1999 г. - 25.10.99

***
 
***

25.10.99

"Проплывают облака, проплывают, проплывают, проплывают над рощей,

Где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,

Все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,

И смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат".

И.Бродский.


Мне, знаю, никогда не написать

о том, как проплывают облака,

О том, что в реку снова не войти, о том, что и река - не та река,

О том, что в горы больше не вернусь. А если и вернусь - в другие горы,

О том, о чем мне никогда не написать: что не вернуть былые разговоры,

Вернув слова мне не вернуть друзей, встречаясь с другом - не вернуть эпохи,

Не времени, а юности моей, когда так хороши и свежи вздохи...

Не отпустить себя - искать себя - под фонарей сиреневым гипнозом,

Не выяснять, как лужа глубока, и по весне, другим дышать навозом...

О том, что не вернуть открытость чувств, не избежать усталого цинизма,

О том, что жеребенком не скакать за трактором к победе коммунизма,

О том, что в парк, входя, в другой входить мне парк,

деревьям никогда не стать опять большими,

О том, что, что-то умирает в нас, и, умирая, мы становимся чужими...

Не написать, как мелко стало мне, мельчают мысли, стали чувства мельче,

Теперь намного легче мне писать, что подбирать слова намного легче.

Мне слов, я знаю, ввек не написать о той тоске, что вечно душу гложет,

О том, что, изменилась, и себя душа в себе давно найти не может,

О том, как сильно стерлись все слова, не потому, что время изменилось,

О том, что вероятно не слова, - сама душа изрядно износилась...

Не описать дрожащей чистоты, когда сквозь слезы звезды различая

Встречаешься с собой и так стоишь, затихший, к звездам юность провожая...

26.10.99

(c) Copyright Илья Графоманов

http://www.istra.ru/~dmw/

Email: dmw@istra.ru

***
 
ПРИНИМАЯ ПОЧТУ И ЧИТАЯ БРОДСКОГО...

 

Принимаю e-mail, принимаю, конца ожидаю,

Старым Зумом своим всё в эфир телефонный шуршу,

Кто же мог написать, - всё догадки я перебираю,

Кто же мог написать, твою мать, ну примись, наконец, я прошу.

 

Это биты стучат, это биты в ушах телефонных

И все выше, и выше, и выше, срываясь опять и опять,

Ночь смеется, ночь ржёт чернотою ртов стекол оконных,

Кто же мог написать, твою мать, кто же длинно так мог написать?

 

Кто же мог написать так внезапно, нежданно и длинно?

Я устал ожидать, я подарков не жду от судьбы,

Мне во снах никуда не лететь, никогда не летать, журавлино,

Сквозь защитный мой слой, не прорвутся, на волю, мольбы.

 

Вот и снова обрыв, заблудились, запутались биты.

Вдруг совсем заблудят, и разгадки никак не узнать?

Я бы мог поменять на Курьер, поменять свой модемишко битый,

Ах, на что бы себя, ах, на что бы себя поменять...

 

Проплывают минуты, дорогие минуты проходят

А письмо все никак не пройдет, все никак не пройдет,

Ах, куда наше счастье, куда наша юность уходит?

Кто найдет это место, кто древо желаний найдет?

26-Окт-99

***
 
***

Приди ко мне, мой Черный человек.

Не бойся, дурачок, тебя я не обижу.

Я напрягусь, и сказку напишу

Звенящую.... И слёзы на глазах твоих увижу.

 

Как буду благодарен я тебе!

Ах, если бы ты знал, как буду благодарен!

Стране и веку, времени, судьбе,

Тебе, за то, что так сентиментален,

 

Как ни один уже - среди живых,

Как ни один - в железном этом веке,

Копытами коней своих стальных

Хрустящем по мечте о человеке...

 

Я зареву с тобой.... Давно ж я не ревел!

И с удивлением в себе открою душу;

Что есть, чему шагнуть через предел,

И обивать в саду небесном груши...

 

Прости, прости, бросаю этот тон,

Прости, прости. Побудь, ну, хоть немного.

Дай сесть в ушедший навсегда вагон

Хоть малый шанс. Не хмурься, ради бога.

 

Не хмурься ради бога, продолжай;

Ищи, ищи во мне живую нить,

Чтобы от боли голос задрожал,

- красиво хочется, с дрожанием повыть.

 

Ну вот, опять! Молчу, молчу, молчу,

Хотя в стихе мне это сделать трудно,

Хоть в этой лодке плыть ещё хочу,

Перехожу, перехожу в другое судно.

 

(Или судн'о?

Ах, черт! - на дно, на дно,

на дно ...)

26.10.1999

***