Аннотация: 1. Изгоняющие бесов подумывают о расширении квалификации
Ее тело извивалось в змеиных судорогах, словно от рвущей, выкручивающей боли. Глаза сверкали белками из-под напряженных, натянутых век; по подбородку и щеке стекала зеленоватая пена вперемежку с кровью из прокушенной губы.
- ... злым и нечистым духам и демонам отступить от души...
Злобный, нечеловеческим будто горлом издаваемый рев вновь заглушил слова молитвы.
- Уйди прочь, ненавижу тебя! - прорычало существо утробным, клокочущим рыком, вращая безумными глазами. - Мразь, слизняк, она все равно моя!..
Олег крепко держал женщину за руки, и все же не смог справиться с буйной, бушующей силой, которая будто изнутри прогнула туловище бесноватой, заставляя ее принимать позу коромысла, упираясь в пол лишь ступнями и затылком. Лицо женщины оказалось запрокинутым и повернутым в сторону его промежности, оскалившись в похотливой, грязной улыбке. С силой уперся в ее грудину, пытаясь опустить одеревеневшее тело обратно на пол, но демон внутри нее только рассмеялся булькающим, хриплым смехом, брызгая кровавой слюной.
- ...убойся, изыйди, и устранися от создания сего, и да не возвратишися, ниже утаишися в нем, - воззвал отец Валентин, окропляя выгнувшееся тело освященной водой.
Тело стало медленно расслабляться, словно рябь пробежалась по искаженному лицу, обращенному к Олегу.
Глаза закрылись, исчезла тошнотворная рожа, точно маска. Морщинки боли расчертили немолодое уже лицо бесноватой. Тяжелое дыхание вздымало грудь, вырываясь из полуткрытого рта. Олег продолжал держать отчитываемую крепко, ожидая повторных приступов.
Торшер, стоявший в углу у кресла, вдруг задрожал, словно живое существо, и принялся биться абажуром о стену, словно головой. Стон, дребезжащий и лязгающий, словно тормозящий железнодорожный состав, разнесся по комнате, нарастая. Олег глянул на женщину - та была без сознания.
Тем временем содрогания торшера будто перекинулись на всю комнату, закачалась люстра под потолком, волнами зашевелился палас на полу. Олегу показалось, что комната перевернулась, и что потолок теперь внизу, а они, словно мухи, прилипли к полу и вот-вот упадут вниз. Ужас холодной, склизкой волной накрыл священника и его помощника, и, словно кисель, тяжелыми каплями пополз по стенам, мебели, превращая комнату в некое подобие разлагающегося желудка. Слизь оказалась везде, Олег чувствовал ее на своем лице, на руках, казалось, она заполнила его рот и ноздри, не давая дышать. Он глянул на лицо священника - по щекам его тягучими потеками ползли капли. Усилием воли он сконцентрировал зрение - нет, всего лишь пот. Просто отец Валентин устал, очень устал. Как и Олег. Наваждение спало. В комнате будто посветлело.
Женщина, до этого лежавшая на полу без движения, содрогнулась и вдруг резким, конвульсионным движением повернулась на бок. Ее скручивало, словно тряпку; изо рта с хрипом и кашлем обильно исходила рвота.
Олег поддерживал ее крючившееся тело, отец Валентин устало опустился рядом на колени, погладил ее ласково по плечу.
- Выходит. Выходит, - проговорил он с облегчением и улыбнулся грустно Олегу. - Теперь будет легче.
Полчаса спустя Олег и отец Валентин сидели на кухне, пили чай. Исцеленная в забытьи лежала в другой комнате на кровати священника, укрытая шерстяным пледом.
Усталость тяжелым грузом давило на плечи; горячий чай так и не смог унять дрожь в руках.
- Отец Валентин, - начал разговор Олег. - Я хотел бы получить ваше благословение на... одно дело.
Священник пристально посмотрел на него, словно пытаясь угадать, что имеет в виду собеседник.
- Слишком много дел ты на себя берешь, - недовольно проговорил он. - Может, стоит приостановиться?
Олег молчал.
Нельзя останавливаться. Ни на минуту. Иначе все вернется: боль, страх, воспоминания. Священник не раз сетовал, что Олег не жалеет себя, тратит свою жизнь и здоровье на то, что все равно вряд ли принесет результат.
- Самоотверженность - похвальна, - продолжил отец Валентин, словно читая мысли своего ученика. - Но ты так далеко зашел, что мне страшно за тебя. Когда заглядываешь в пропасть - пропасть заглядывает в тебя.
- У меня ничего нет, кроме этой пропасти, - тихо ответил Олег, не поднимая глаз. - Мне некому и нечему больше посвятить свою жизнь, кроме как этому служению.
Священник молчал.
- Взять хотя бы эту гадалку, - продолжил Олег. - Разве ее освобождение не стоило наших усилий? Мы сегодня сделали очередное доброе дело.
- Насильно, - вставил отец Валентин.
- Насильно над бесом, но не над ней, - возразил Олег, поднимая брови. - Я помню, что это такое - избавиться от беса. Я уверен, что теперь у нее есть путь к спасению.
- Олег, - позвал священник. Они встретились глазами. - Ты должен понимать, что не все, что мы делаем, может быть правильным. Как известно, благими намерениями выстлана дорога в ад. Я вижу, что тобой руководит твое сердце, что твои помыслы чисты... Но нужно унять свою гордыню, свое тщеславие.
Олег раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но отец Валентин предостерегающе поднял руку.
- Я больше не священник, как ты помнишь, - продолжил он. - У меня нет ни соответствующего чина, ни благословления, чтобы изгонять бесов. Но я это делаю, считая себя выше церкви, выше древних заповедей. Это мой грех. Я не должен этим заниматься, но каждый раз снова иду на это, желая кому-то помочь.
- У церкви своя позиция, - немного резко ответил Олег. - Пассивная. У нас - активная. Дело не в гордыне или тщеславии; если вы способны бороться с демонами, с Дьяволом - разве не Господь вложил в вас этот дар? И разве не для того, чтобы пользоваться им, помогая нуждающимся в этом? Для меня вы - истинный священник, который не боится вступать в борьбу.
Отец Валентин поморщился и со вздохом допил чай. Бывшему послушнику тяжело было идти вопреки учению церкви, и что бы там не говорил его ученик, каждое принятое когда-то решение тяжело давило грудь грузом безысходности и неуверенности.
- Я хотел испросить вашего благословения на охоту на оборотня, - твердо и прямо заявил Олег. Священник поднял на него удивленные глаза. - Только не говорите мне, что не верите в нечисть.
Примерно в то же время, когда Олег познакомился с отцом Валентином, судьба свела его с Аленой - такой же пациенткой, как и сам он. Было вполне закономерным, что они быстро сблизились и между ними завязалось некое подобие дружбы, которая вряд ли могла выйти за стены клиники, в которой оба они проходили лечение.
Алена рассказала Олегу об оборотне.
Оборотень был ее навязчивой идеей. Ее блокнот был изрисован изображениями зверя, кровожадно оскалившего гигантские острые зубы, вздыбившегося в холке и припавшим на передние увесистые мощные лапы. На некоторых рисунках зверь прижимал к земле окровавленное истерзанное человеческое тело, на других держал в зубах отгрызенную голову. На паре страниц Олег увидел девушку: скуластое спокойное лицо, длинные темные волосы, задумчивый взгляд.
- Это твоя сестра? Или подруга? - почему-то спросил Олег. Алена вскинула на него испуганные глаза, поспешно приложила палец к губам.
Девушку с рисунков звали Илу, она и была оборотнем. Из-за нее Алена проходила лечение.
После долгих просьб и увещеваний девушка рассказала Олегу, как все произошло.
Они с братом были очень привязаны друг к другу, но в последнее время очень редко виделись. В тот день она случайно встретила его в сквере, несказанно обрадовалась, брат отвечал взаимностью. Они уселись тут же, на лавочке, рассказывая друг другу последние новости; он расспрашивал ее о родителях, от которых съехал, она - о его будущей жене, о друзьях, о работе.
Внезапно что-то пошло не так. Брат стал сбивчив в своих рассказах, его глаза бегали, словно сканируя территорию сквера. Следуя его взгляду, Алена увидела, что напротив них на лавочку села девушка с длинными каштановыми волосами. Та самая, которая теперь фигурировала главным персонажем в блокноте и страхах Алены.
Все произошло головокружительно быстро и неотвратимо: девушка вскакивает, ее брат делает рывок и бросается к ней. Демонические перемены в лице и образе незнакомки: пучится ее тело, содрогаясь от внутренних судорог; трещит одежда. Существо падает на четвереньки, прижимается к земле, готовясь к прыжку; его руки больше не похожи на человеческие, не похожи они и на звериные лапы. Длинные волосы превращаются в гриву, все тело покрывается шерстью.
А ее брат - уязвимый, безоружный, беззащитный - подмят под мощное, смертоносное тело, брызжет кровь. Невесть откуда вокруг них собирается еще несколько таких же зверей. Короткая, но яростная схватка сплетает все тела в один клубок.
Алена по-прежнему сидит на скамейке, сжав голову руками, застыв в беззвучном крике, не в силах и позвать на помощь, ни убежать.
Ее брат еще жив, он сбрасывает с себя тяжелую, извивающуюся тушу и вдруг поворачивается к Алене.
- Беги отсюда, - кричит он ей, и вдруг на мгновение, словно двадцать пятый кадр, в сознании вспыхивает картинка, будто нет никаких чудовищ, ее брат дерется с обычными дворовыми хулиганами, у одного из них нож...
Нет, все тут же вернулось обратно: гигантские звероподобные монстры полосуют ее брата когтями, а он... уже недвижим... уже мертв.
Приехавшая скорая констатировала смерть, полиция - хулиганское нападение группы вооруженных лиц. Глубокие раны от когтей они приняли за ножевые ранения, отпечатки звериных лап в земле - за следы от обычных кроссовок.
К Алене отнеслись заботливо и с пониманием, но никто не поверил ее сбивчивым рассказам. Через несколько дней ее поместили в психиатрическую клинику на обследование и лечение. Она покорно проходила курс за курсом, надеясь хотя бы просто забыть обо всем, что видела; но блокнот постоянно пополнялся новыми рисунками, а в медальоне на груди бережно хранился клочок темной шерсти с рыжеватым отливом.
![рисунки Алёны [Илу]](/img/i/ilu/1vanxelsing/risunokaleny.jpg)