Ильичев Александр Сергеевич : другие произведения.

История искусства

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

ИСТОРИЯ ИСКУССТВА

киносценарий

  
  
   ТИТРЫ
   Первый результат
   Здесь я отдыхаю, не случайно
   Захороненый в твердой земле.
   Мой дух хочет поднятся
   Вместе с душой: -
   Так ни один не убегает от другого,
   Могила искусно запечатана.
   Им нужна моя жизнь
   Для того, чтобы исправить ее.
   Через две недели
   Я выгляжу почти как ворон
   Затем я восстановлю прекрасно
   Скипетр моего народа.
  
   ПОДВАЛ
   В темноте взвизгивает железная дверь и в подвал проникает луч света. Входит Дворник, за ним - Трифон, он идет, как слепой, вытянув руки и морщится.
   Трифон. Что-то тут сыростью пахнет.
   Дворник. Ты чего хотел, это - подвал. Вентиль капает. Ты в подвале, сынок, понял? Потому - запах. Если бы ты на мансарду взашел, - соответственно озон. А то ты опустился.
   Трифон. Холсты могут провиснуть.
   Он вносит и ставит у стены картины. Дворник пытается помочь, но Трифон таскает сам. Картин много - почти полный подвал. Слышен звук отъезжающего грузовика.
   Трифон. Это, понимаете, - вся моя жизнь.
   Дворник. А я тебе вот что хочу сказать: - сырость! Ты сам понюхай, чуешь? Чуешь? Здесь добру не место.
   Трифон. На пару дней, ничего, только с выставкой договорюсь. Некуда мне больше.
   Дворник. Ты откуда приехал? Здесь Москва, понимаешь, - соответственно подвал.
   Трифон. Издалека, отец...
  
   ОФИС
   Искусствовед втаскивает грязный ящик в роскошный кабинет В.М. Ставит перед ним прямо на дорогой стол.
   В.М. Краски?
   Искусствовед. Да. И еще какие-то бутылки, похоже - разбавитель. Этикетки сгнили. Там еще холст в машине.
   В.М. Холст?
   Искусствовед. Она говорит, что этим холстом папа оформлял площадь в Витебске в 1921 году.
   В.М. Как же она дрянь всякую сохранила, а картины нет?
   Искусствовед. Говорит, в годы репрессий уничтожили.
   Они открывают ящик. Там тубы, банки с краской.
   Искусствовед. Те, что совсем высохли, я не стал брать.
  
   ГАЛЕРЕЯ
   Трифон с альбомом фотографий стоит перед галерейщиком. Тот прикрывает рукой телефонную трубку.
   Галерейщик. Ты сам нарисовал, сам привез, вот сам и выставляй, где хочешь.
   Трифон. Вы хоть фотографии посмотрите.
   Галерейщик. У меня расписано все на два года вперед, и то без толку.
   Трифон. Да?
   Галерейщик. Признайся, ты ведь меня осчастливить хотел, своими картинами.
   Трифон направляется к двери.
   Галерейщик. Алло, да тут клоун один...
  
   АРБАТ
   Арбатский художник завлекает клиентов. Рекламирует свои портреты: продажный стиль. Мимо медленно бредет Трифон.
   Художник. Нравится? Садись, старик, портрет нарисую.
   Трифон. Ты меня нарисуешь?
   Художник. Вот именно.
   Трифон. Ты бы клиентам лучше жопы лизал, чем так рисовать, меньше позора.
   Художник. Пошел ты.
  
   ДВОР
   У двери подвала стоит адская машина с надписью "аварийная". Вокруг ходит дворник и говорит в пустую кабину.
   Дворник. А я что? Вы же не делаете ни хрена. Вы же что? Если полилось, - соответственно чопик. У вас вся Москва на чопиках стоит.
   Бригада мокрых сантехников матерясь выходит из подвала.
   Сантехник. Ты дворник, черт? Подвал захламил не подобраться ни куда. В следующий раз сам будешь нырять, а сейчас беги за бутылкой - говно отмыть.
   Дворник. А я что? Сделаем.
   Виноватый дворник заглядывает в дверь. Заглядывает и подошедший Трифон. В подвале по пояс воды, плавают растерзанные картины.
   Дворник. Не повезло тебе... Трубу прорвало, - соответственно говно. А я тебе вот что хочу сказать: - не клади сюда картины.
   Трифон заходит в воду и стоит там глядя сквозь стену куда-то вдаль.
  
   ПОДЪЕЗД
   В.М. поднимается по лестнице. У окна стоит пьяный Трифон, с его штанов натекла лужа.
   В.М. Здорово ты придумал!
   Он бросается на Трифона, избивает его, тычет лицом в лужу.
   В.М. Совсем, мать вашу, бичи обнаглели, запомнишь, тварь, где ссать не надо.
   Трифон не сопротивляется, а сопит и плачет.
   Трифон. Это просто натекло, я художник, просто мокрый весь.
   В.М. Что ж ты весь в говне?
   Трифон. Художники всегда в говне.
   В.М. Не знаю, художник или бич, теперь это одно и тоже, алкаш короче.
   В.М. тащит Трифона вниз за волосы и пинками вышвыривает его из подъезда.
  
   КВАРТИРА В.М.
   Вся квартира увешана шедеврами русского авангарда. В.М. говорит по телефону.
   В.М. Малевич? - есть очень хороший, из ранних, но не продается. Может, Лентулов? Мне бы не хотелось... Знаете, Родченко есть очень хороший. Я же вам говорю: - просто отличный Родченко. Нет, я не хочу это продавать, Малевич - это святое, я люблю эту вещь. Я и вас люблю. Ну... я подумаю. (Кладет трубку. Восхищенно) Да!
   Снова звонит.
   В.М. Але, ты где? Ах ты, мать твою, в Голландии? Ты мне нужен прямо сейчас. Был. Я тебе даю шанс - тебя нет. Нет, завтра поздно. Художников и без тебя, как грязи. Не звони, пока. (Кладет трубку) Урод!
   На одном из стеллажей он берет незаконченный портрет, без подписи, вместо рук - безобразные кляксы незакрашенного холста.
   В.М. Урод, мать его...
   Открывает окно и кричит.
   В.М. Эй, ты. Эй, гений! Иди назад. Умоешься.
   Закрывает двери во все комнаты, где висят картины. Снимает в прихожей и уносит. Впускает Трифона, заставляет его вымыться, выжать одежду, подводит к картине.
   В.М. Надо здесь руки дорисовать, сможешь?
   Трифон. Легко. Ты рисовал? Подруга твоя?
   В.М. Не твое дело.
   Трифон. Надо разбавителя... сто пятьдесят грамм.
   В.М. Сегодня сделаешь, завтра оторвешься. Посиди пока, подумай.
   На кухне В.М. мелет кофейные зерна. Слышен голос Трифона.
   Трифон. Если лучше сделать, будет вырываться.
   В.М. Не, брат, лучше не надо, сделай так же.
   В джезве поднимается кофейная пена. В.М. наливает себе кофе, закуривает. Входит Трифон.
   Трифон. Готово, начальник, пора отрываться.
   В.М. Что ты сказал?
   Он подбегает к картине - руки дописаны.
   В.М. Ты что, урод, я сказал подумай!
   Опять пинками В.М. вышвыривает Трифона. Снова подходит к картине. Смотрит. Руки вполне в стиле портрета. Приносит из кухни чашку. Пьет и смотрит. Открывает бронированную дверь. На лестничной площадке плачет Трифон.
   В.М. Иди сюда.
   Трифон. Пошел ты.
   В.М. Иди покажи какие краски брал.
   Проходят в прихожую.
   В.М. Эти или эти?
   Трифон. Да не брал я эти, смотрю французские, дорогие. Я вот этих выдавил говенных, ито чуть. Тут надо-то три краски.
   В.М. Сам ты говенный.
   Трифон. Я как надо сделал. Не профан. Ты этот портрет писал то стоя, то сидя, правильно?
   В.М. Нет.
   Трифон. Правильно. И не здесь. Там места мало было, так? Натурщица близко сидела. Ты эту руку наметил, цвет настроил, потом сел, лицо пописал, как первый раз отошел, увидел - все в разных плоскостях - херня получается, и бросил. И писал ты не больше сорока минут, так?
   В.М. Нет.
   Трифон. Так. Значит сколько я должен писать? Минут пять, не больше, а то руки будут более замученные.
   В.М. То ты, а то я.
   Трифон. Моцарт вон вообще гений был, так что его теперь медленно играть?
   Идут на кухню, В.М. наливает ему водки.
   Трифон. Чистый холст - это Свет Торы, и рисуя на нем, художник тщится лишь объяснить смысл этого Света. Так выпьем же за то...
   В.М. Ты что, еврей?
   Трифон пьет, отрицательно качая головой и разбрызгивая водку. В.М. открывает дверь, выпускает художника.
   В.М. Ты не знаешь смысл слова профан.
   Трифон. Как это?
   В.М. Далеко не уходи.
  
   ОФИС
   В кабинете В.М. искусствовед показывает групповые фотографии и тычет в лица карандашом.
   Искусствовед. Группа УНОВИС. Малевич, Чашник, Суетин.
   В.М. А кто вот этот?
   Искусствовед. Никто не знает. А на этой фотографии два неизвестных.
   В.М. Этот, похоже, тот же самый, узнай кто.
   Искусствовед. Из живых осталась только Ларина. Но она в Париже живет.
   В.М. Разорите, черти. Думаешь она помнит?
   Искусствовед. Но ведь этот парень именно ее обнимает. Правда ей девяносто.
   В.М. Ладно, съездишь к Пете, возьмешь БЕТУ, снимем все, а то помрет, давай паспорт, вылет завтра.
  
   АРБАТ
   Пьяный Трифон сидит на тротуаре около урны. Кто-то бросает окурок, тот отскакивает и падает прямо на штаны Трифону. Он внимательно смотрит, как окурок прожигает ткань.
   Прохожий. Ты бы нашел себе получше место посидеть.
   Трифон. Верно, знаю много мест хороших, и лучшее из них Кетер...
   Он щелчком сбивает окурок и плюет в дымящуюся дырку.
  
  
   ТИТРЫ
   Другой результат
   После многих окрасок,
   Что появлялись,
   Я поднялся с красным телом -
   Сияющим, очищенным и ясным.
   В мире не обнаружить никого,
   Равного мне.
   Солнце и луна
   Всегда повинуются мне.
   Действия трав, больших и малых
   Все - объект моей воли,
   Также все болезни на земле,
   Что коренятся в человеческом теле.
  
   ПАРИЖ. КВАРТИРА ЛАРИНОЙ
   Невозможно поверить, что Ларина - женщина. Это старый еврей с усами, который говорит треснутым басом. В.М. кладет на стол фотографию.
   Ларина. Да, это Триша. Триша Штерн. Сколько лет я его искала. Он ушел в четверг вечером... В двадцать втором... Всю жизнь...
   Она кивает на две небольшие графические работы, висящие на стене.
   Ларина. Все, что у меня осталось. А у меня осталось почти все. Время все сожрало... И его и меня. А должно быть все иначе, мне уже ни кто не верит, но это Триша все придумал. Все современное искусство. И супрематизм в том числе. Он был гений. Все это его идеи... Такой скромный юный гений...
   В.М. Скажите, нет ли у вас его фотографий?
   Ларина открывает шкатулку и кладет на стол фотографию. Точно такую же.
   Ларина. А о вас я давно знаю, как же, серьезный коллекционер, неудивительно, что вы Тришей заинтересовались...
   В.М. подходит к картинам и пристально изучает каждый лист, едва не касаясь лицом. Берет фотоаппарат.
   В.М. Вы позволите?
   Ларина улыбается, на ее глазах блестят слезы.
   В.М. Не могли бы вы рассказать, как это было? Об идеях Триши Штерна.
   Искусствовед стоит за камерой.
  
   РЕСТАВРАЦИОННАЯ МАСТЕРСКАЯ
   В мастерской все рады появлению В.М., всех интересует, что за картину он принес. В.М. разворачивает холст - тот самый портрет с руками, только угол картины обгорел и краска вспучилась. В.М. проходит в кабинет к главному специалисту. Это седой старик. Огромное помещение завалено хламом, в углу - дым.
   Старик. Все бегаешь, места себе не находишь.
   В.М. Что ты там все время варишь?
   Старик. Все спрашиваешь, а ответов нет.
   В.М. Ну, что у вас тут нового, мастер?
   Старик. Видел пацана там, такого глазастого?
   В.М. Что, хороший парень?
   Старик. Вот это будет мастер. Реставратор. Такой дотошный.
   В.М. Так пусть он картину и сделает.
   Старик выглядывает за дверь и входит молодой реставратор.
   В.М. Хочу тебе дать несколько работ Триши Штерна из круга Малевича. Ты как?
   Реставратор. Нормально.
   В.М. Будешь единственный специалист по этому художнику.
   Реставратор. Спасибо.
   В.М. И на счет этой картины: она то-ли горела, грязная какая-то, посмотри что можно сделать, и вообще, посмотри на нее как следует.
   Старик. Дай-ка сначала я.
   Он берет картину и выходит.
   В.М. Что у него там варится в углу?
   Парень скрывается за грудой хлама.
   Реставратор. Не ничего, это благовоние восточное дымит.
   В.М. И все?
   Реставратор. Еще сосуд какой-то в песке, закрытый.
   В.М. А плюнь-ка на песок.
   Реставратор. Горячий...
  
   АРБАТ
   Пьяный Трифон сидит во дворе. Сверкающий автомобиль подъезжает и медленно упирается прямо ему в живот. В.М. выходит из машины, говоря по сотовому.
   В.М. Хорошо? Только вот еще что, он воняет, как скотина, ты не обращай внимания, ладно? А парень он хороший, даром что урод, но лучше меня... чище. Спасибо. (Кладет телефон в карман) Испугался? Не ссы, знаешь такое правило? Не ссы.
   Трифон. Теперь запомнил.
   В.М. Пойдешь в Айриш Хауз, спросишь Лену, это голубец один, он тебя оденет. Тебя как звать?
   Трифон. Стас Трифонов.
   В.М. Трифон, значит?
   Трифон. Точно.
   В.М. Вот что, Трифон, потом ко мне, понял? Пошел.
  
   МАСТЕРСКАЯ
   В.М. стучит в ржавую дверь, рядом Трифон во всем новом и в темных очках.
   В.М. Ну, ты петух.
   Дверь открывается, они проходят в ужасное помещение.
   В.М. Здорово, Захарыч, ну как успехи?
   Захарыч. Все сделал, командир, как договаривались, восемь штук. Вот посмотри.
   Трифон тоже с интересом разглядывает багетные рамы.
   В.М. Ты что мне паришь, Захарыч? Эти месяц назад были готовы.
   Захарыч. Нет, командир, те в другом месте стоят, там, в маленькой комнате.
   В.М. Посмотрим.
   Захарыч. Там, там.
   В.М. выходит, Трифон трогает золотой рельеф на раме.
   Трифон. А что это, Захарыч, золотая краска полосками такими?
   Захарыч. Это не краска, а золото.
   Трифон. Давай, гони...
   Трифон идет в дальнюю комнату к В.М., там мольберт, холст, краски, у стены свалены листы фанеры. Темно, одно маленькое оконце.
   В.М. Хочу картину тебе заказать.
   Трифон. Лучше три.
   В.М. Одну-то сделай.
   Трифон. Смотря какую.
   В.М. Мне, вобщем, такие нравятся. (Показывает ему фотографии с работ Триши Штерна) Один мой приятель рисовал. Он, кстати, недавно этот дом купил. (Кивает на окно) Вернее, выкупает помаленьку, хороший пацан.
   Трифон подходит к окну - там здание МИД.
   Трифон. Давай, гони...
   В.М. Сможешь?
   Трифон. Легко, только темновато здесь...
   В.М. А ты очки сними.
  
   РЕСТАВРАЦИОННАЯ МАСТЕРСКАЯ
   В.М. разглядывает отреставрированную картину. Рядом главный специалист и молодой реставратор.
   Старик. Здесь был поврежден и красочный слой и грунт, мы ее отмыли, ну и...
   В.М. Хорошо получилось, спасибо, вы тут волшебники.
   Старик. Это просто картина хороша, жаль только, что подпись на обороте.
   В.М. Посмотрели?
   Старик. Казимир Малевич, вне всякого сомнения.
   В.М. Хорошо получилось, спасибо.
   Реставратор. Вы говорили про картины Триши Штерна, помните? Они на холсте?
   В.М. Помню, не торопись, я сегодня улетаю в Череповец, вернусь и принесу.
  
   МАСТЕРСКАЯ
   В.М. входит в распахнутую настежь дверь мастерской. Под грудой рам спят обнявшись Захарыч и Трифон. Он проходит в последнюю комнату. На мольберте картина, вдоль стены картины, нарисованные на листах фанеры.
   В.М. Вот страна, что ни гений, то алкаш, что ни алкаш, то гений.
   В.М. возвращается, аккуратно составляет рамы у стен и будит пьяниц. Трифон проснувшись подбегает и показывает на рамы.
   Трифон. А правда, командир, что этому дереву больше ста лет?
   В.М. Кто сказал?
   Трифон. Захарыч.
   В.М. А что еще сказал Захарыч?
   Трифон. Что ты старые окна ищешь по Москве, меряешь ультразвуком, что такая рама стоит десять тысяч баксов, и что это - золото.
   В.М. Ты сам-то, как думаешь?
   Трифон. Да врет все.
   В.М. Что, допился, урод? (Ставит Захарычу подзатыльник) Трифон, умойся, поедешь со мной в аэропорт.
   Трифон. Ну, как картины, командир?
   В.М. Надо посмотреть.
  
   АЭРОПОРТ
   В.М. идет по зданию аэропорта, за ним Трифон тащит несколько упакованных картин.
   Трифон. Я привык на тройнике писать, пинен, петроль и масло льняное, а с этим, что ты дал, непривычно как-то...
   В.М. Может тебе еще тройного одеколона купить? Что дают, тем и пиши.
   У стойки регистрации пассажиры проходят довольно быстро, но В.М. задерживают, проверяют по компьютеру, приглашают пройти с картинами в специальное помещение. Трифон подходит к одному из пассажиров в очереди.
   Трифон. Скажите, куда этот рейс?
   Ему показывают на дисплей на котором написано "ЛОНДОН".
   Пассажир. В Лондон.
   Трифон. Круто.
   В.М. в сопровождении таможенного офицера несет две картины. Отдает их Трифону.
   В.М. Не пускают твари, бумаги им не нравятся. Возьмешь такси, увезешь в мастерскую, не потеряй, репу срублю, на денег. Иди.
   Трифон прямиком направляется к павильону. Ставит картины, покупает водки, подходит к большому табло. Оно шелестит буквами. Когда появляются строки, группа людей, стоявших справа идет налево, а те, кто стоял слева идут направо. Трифон с интересом наблюдает за этим, а когда в последней строке появляется слово ЛОНДОН, он оглядывается и возвращается в павильон за картинами.
  
   МАСТЕРСКАЯ
   Трифон и Захарыч, уже хорошие, разворачивают картины.
   Захарыч. Ты зачем ему сказал? Я ж тебе по-тихому.
   Трифон. Чтоб ты лишнего не гнал. (Пятится от картин) Ни хера себе, это ж "Бубновый Валет"!
   Захарыч. Да уж, получше твоих будут.
   Трифон. Он что, больной? Кто ж его с "Бубновым Валетом" в Лондон пустит.
   Захарыч. В Череповец?
   Трифон. Ничего себе, это ж знаешь что? Это бешеные бобы!
   Захарыч. Я про то же.
   Они возвращаются к закуске, разложенной на табурете.
   Трифон. Сейчас еду на такси, представь, загорается красный - все по тормозам, Кто стоял справа - идут налево, кто слева - направо.
   Захарыч. А ты думал...
  
   ЛОНДОН. SOTHEBY'S
   За окном плещется на ветру синий флаг аукциона, а здесь, в кабинете, В.М. ставит перед директором портрет Казимира Малевича. Директор кивает.
   Директор. На торги будет выставлена еще одна картина из России - Фальк.
   В.М. Фальк? А нельзя ли ее купить до начала торгов?
   Директор. Нет, этого нельзя. Начальная цена будет 250 тысяч фунтов, но ее купят за 800, это договорено, я не должен этого говорить, но...
   В.М. Ну и не говори, ладно. Я хотел вот что спросить, ты слышал что-нибудь о русском художнике по имени Триша Штерн?
   Директор. Видел пару картин, но его работ сохранилось очень мало. Бесперспективно. Если, конечно, ты не задумал какую - нибудь сенсацию.
   В.М. невинно улыбается.
   Директор. Я, кстати, рекомендовал тебя, как специалиста одному очень богатому парню, просто небожителю. Он из России - живет в Монако. Не знаю чем занимается, но проявляет интерес к рынку искусства. Сергей Покровский, вот его телефон.
   В.М. берет визитную карточку.
   В.М. Дай, пожалуйста, фотографию этой картины Фалька.
   Директор. Просто небожитель.
   В.М. По какому каналу будут показывать торги?
  
   МОНАКО
   Сергей ведет В.М. по заросшему саду в сторону замка. В кустах суетятся рабочие.
   Сергей. А я из Барнаула. Алтайский край, слыхал? Так, строю что-то в Москве, здесь тоже. Взял вот мудака местного сад сделать, две недели прошло, что-то ни хуя не меняется. Вот ты говоришь русский авангард. Ты мне скажи, где деньги брать? Как из этого шила выльется капуста? А там Ботичелли или Шарден, например?
   В.М. Это - мутата, забудь. То есть это, конечно, великие имена, но там денег нет, там уже все замерзло. А русский авангард - он теплый, он весь шевелится. Вот, например, фотокарточка: натюрморт Фалька - полмиллиона фунтов. Это завтра. А сегодня вечером - двести пятьдесят тысяч. В два раза за ночь.
   Сергей. Ты какой скучный. Только познакомились, а тебе уже деньги давай. Мы такое проходили в Алтайке, называется "давайте скорей денег, а то нам некогда".
   Они оба смеясь подходят к парадному входу. В.М. видит над дверью рельефный герб: роза на фоне креста.
   В.М. Вот это правильная картина.
   Сергей. Нравится? Я, признаться, из-за нее этот дом и купил. Подумал, что я, как лох без герба буду жить?
   В.М. Тоже верно.
   Сергей. Ты, брат, нормальную тему предложи, что мы по одной картине шевелить будем?
  
   АРБАТ
   Около мусорных баков Захарыч палкой ковыряет в костре. Трифон расставляет свои картины вдоль стены мастерской перед В.М.
   Трифон. Что скажешь, командир?
   В.М. Иди сюда, давай так, сам посмотри и скажи, что хорошо, а что плохо. А я просто послушаю.
   Трифон. Эта на холсте не очень, хотя цвет отличный. На фанере лучше, за исключением этой, слишком много всего. Да все их надо было чуть проще делать.
   В.М. Это правильно.
   Трифон. Хотелось показать, что я умею.
   В.М. Ты все умеешь, я вижу. Что это за знак в углу?
   Трифон. Подпись такая.
   В.М. Говно не подпись. У тебя паспорт есть? Дай. Вот и пиши нормально: Трифонов. А лучше Трифон. Как есть, так и пиши, правду.
   Кладет паспорт в карман. Они берут картины и ставят в костер. Трифон вздыхает, В.М. смотрит на часы, звонит по сотовому.
   В.М. Але, Сергей? Это я из Москвы, у тебя телевизор есть? Включи 42 канал, там ту картину продают на аукционе, у нас не показывают. Перезвонишь потом? Пока.
   Все смотрят, как горят картины.
   В.М. Не переживай, Трифон, картины не горят. Вот ключ от мансарды, вот адрес, там холст, грунт - все, что нужно. Ничего туда не приноси. Никаких тройников, понял? Говенными красками будешь писать. Раньше все такими писали и не дергались. Все у тебя получится, не ссы, Трифон...
   Звонит сотовый.
   В.М. Але, я. 820 тысяч? Ну вот, пролетели мы с тобой. Мелочь, а неприятно. А кто купил, запомнил? Барон Гельфанд, знаю такого, тут за углом выставка из его коллекции, в Пушкинском, хороший пацан. Ну ты давай созревай, есть у меня один проект. В Москве будешь? Отлично, здесь и поговорим, пока.
   Захарыч. Это в Череповце сорок два канала?
   Трифон. Ага, они не тонут и не горят. И труб иерихонских не слышно...
   Захарыч. А кто это - Сергей?
   В.М. Да так, очки зарабатываю.
   Трифон. Который МИД купил?
   В.М. Нет, я на другой дом показывал. Рядом.
  
  
   ТИТРЫ
   Третий результат
   Десять человек не стыдятся
   Забрать мою жизнь.
   Однако, раз они сейчас здесь -
   То пойдут со мной к смерти.
   Солнце и луна грустят со мной,
   Об этом говорит черный цвет.
   Небесная радуга -
   Сигнал счастья;
   Поэтому я отмываю моих врагов
   Дочиста от всякой грязи,
   И в конце концов
   Я восторжествую.
  
   РЕСТОРАН
   В.М. в обществе пьяного деда и какого-то страшного дядьки за столиком на Арбате. Везде висят телевизоры, по которым показывают уимблдонский турнир. Старик постоянно лезет к В.М. обниматься - хочет уходить. В.М. заказывает еще водки.
   В.М. Как, ты говоришь, выставка называется?
   Гельфанд. Живопись прошлого века.
   Кавецкий. Да, время летит...
   Сергей появляется, когда в очередной раз пьют на посошок. В.М. их знакомит.
   В.М. Сергей Покровский, коллекционер. Барон Гельфанд, тоже. Граф Кавецкий. Сергей приобрел более сорока работ Триши Штерна.
   Барон садится, закрывает глаза и отрыгивает.
   Гельфанд. Столько не бывает.
   В.М. Об этом я и говорю. Это будет бомба.
   Граф руками берет картофель с тарелки В.М., поворачивается к севшему Сергею.
   Кавецкий. Что, Фауст?
   Барон просыпается, обнимает его и уводит, а он оборачивается и грозит Сергею пальцем.
   В.М. Вот такая публика.
   Сергей. Что за бомба?
   В.М. Очки тебе зарабатываю.
   Сергей. Да он не помнит ни хрена.
   В.М. Барон помнит все.
   Сергей подзывает официанта.
   Сергей. Скажи, нет ли у вас тут сала? (Официант печально качает головой) Кофе принеси.
   В.М. Запоминай, Триша Штерн. Цены, как на художника 10-20-х годов. Чуть дороже.
   Сергей. Это проект?
   В.М. Да. Во всем мире не более пяти работ. Я могу предложить сорок шесть. Русский авангард.
   Сергей. Ну и где тут бомба?
   В.М. просит официантку поставить видеокассету. Под недовольный ропот Ларина рассказывает посетителям ресторана о гении, о том, что Кузя только воплотил идеи Штерна.
   Сергей. Кончай, какой еще Кузя?
   В.М. Кузя, это Казимир Малевич.
   Сергей. И что?
   В.М. Понимаешь, если все так, как говорит Ларина, не Триша Штерн - окружение Малевича, а наоборот.
   Сергей. А все так?
   В.М. Так это или не так решаю я и ты.
   Сергей. А что Малевич очень крут?
   В.М. Очень. Вот газета, барон оставил.
   Сергей. (Читает) На аукционе CHRISTIE'S в Соединенных Штатах Америки картина Малевича была продана за рекордную сумму: двадцать миллионов долларов. Ну вот теплее... А почему ты сам это не сделаешь? Я тебе зачем?
   В.М. Денег надо много палить. Людей подключать, телевидение, журналы, выставки...
   Сергей. Я не смогу. Не понимаю я эту тусовку.
   В.М. Поможем. Я ведь себе тоже оставлю пару, тройку...
   Сергей. Официант, вина!
  
   МАНСАРДА
   В просторной студии с гигантскими окнами в блевотине спит Трифон. Входит В.М. У стен рядами расставлены картины. В.М. берет одну в руки, подносит близко к лицу, ставит. Руки запачкались в краске. На картинах подпись - Трифон. В.М. набирает номер.
   В.М. Петя, ты? Возьми широкую камеру, позитивную пленку, шкалу, штатив, все дела. Надо картины снять для печати. Конечно сейчас, все, что делается - делается сейчас.
   В.М. вытирает блевотину, будит Трифона. Тот не просыпается, слишком пьян. В.М. кладет его на диван, смотрит картины. Звонят в дверь. Это Петя.
   В.М. Все эти картины надо срочно снять, кроме этих двух и этой.
   Разворачивает три холста лицом к стене.
   Петя. Клевые картины.
   В.М. Увезешь нас в аэропорт? Машину поставь во дворе, на ключи, и помоги братку.
  
   ОТЕЛЬ
   Трифон просыпается в номере отеля. Увидев В.М. вскакивает с дивана.
   Трифон. Я все сделал, командир, я работаю, ты не думай, тут это, красок мало, я рельеф такой попробовал из грунта, и лессировками, сейчас я покажу...
   Трифон хочет показать картины, но их нет, он никак не узнает интерьер, глядит в окно, и лицо его искажается ужасом. Он замолкает, садится на диван, колени дрожат. В.М. наливает ему водки.
   В.М. Плохо выглядишь. Полечись. (Трифон качает головой) Что, до белки допился, мать твою, гений? Что ты там в окне увидал, чертей?
   Трифон. Хуже.
   В.М. Ну, скажи, что такие уроды видят в окнах?
   Трифон мотает головой. В.М. подходит к окну. За окном даун-таун, Чикаго. В.М. улыбается.
   В.М. Скажи мне, Трифон, что видят с похмелья козлы в своем деградировавшем мозгу?
   Трифон плачет. В.М. садится рядом, обнимает его.
   В.М. Сколько можно тебя учить. Ты правило запомнил?
   Трифон. Не ссать.
   В.М. Вот и не ссы, Трифон, все нормально, на полечись.
   Трифон. Что нормально?
   В.М. Нормальная Америка.
   Трифон залпом выпивает водку, подбегает к окну.
   Трифон. Ни хера себе... ну, то есть просто Америка? Незаметно подкралась сука...
   Снова садится на диван и притоптывает обеими ногами.
   Трифон. Это ни чем не отличается от телепортации. Это она и есть. Это я от нее запьянел...
  
   МУЗЕЙ НОВЕЙШЕГО ИСКУССТВА
   В.М. ведет Трифона по залам не глядя на картины.
   Трифон. Ты зачем меня сюда привез, просто напугать?
   В.М. Хочу показать тебе кое-какие картины. Тут один местный мне нравится - Трейси Сторм.
   Трифон. Да знаю я ее, вон она висит.
   В.М. Ты откуда, мать твою, знаешь?
   Трифон. Я художник, забыл? Меня из училища выгнали за повышенный интерес к модернизму.
   В.М. Понимаешь какая фишка: Трейси - бабье имя, а он мужик.
   Трифон. Да? А я еще думал, как это баба так круто заворачивает.
   В.М. Ладно, то, что ты в книжках видел - ерунда. Ты здесь посмотри. Это очень хорошая живопись.
   Трифон. Ты, командир, из-за этого меня припер? Тогда надо смотреть...
  
   РЕСТАВРАЦИОННАЯ МАСТЕРСКАЯ
   Молодой реставратор вместе с В.М. смотрят на оборотную сторону картины - она зашита.
   Реставратор. Можно было и на другой холст перенести, правда это сложнее.
   Он поворачивает картину и ставит в ряд с двумя другими. Это те картины, которые В.М. не велел фотографировать.
   В.М. Хорошо получилось.
   Реставратор. Скажите, нет ли у вас его работ 30-х годов?
   В.М. Таких работ ни у кого нет, он пропал куда-то, а почему ты спрашиваешь?
   Реставратор. Знаете, есть такая художница Трейси Сторм, я где-то читал, что она протыкала иголкой свои картины в верхнем углу, такой фирменный знак.
   В.М. Да? И что?.
   Реставратор. Просто на этих трех работах тоже еле заметные дырочки, вот здесь.
   В.М. Серьезно? Ну-ка покажи.
   Реставратор берет лупу, показывает.
   В.М. Правда, глазастый. Это, брат, очень смелая теория, очень смелая, только как же быть с яйцами?
   Реставратор. С этим проблема.
   В.М. Ты по английски говоришь?
   Реставратор. Еле-еле, о погоде.
   В.М. Я тоже. А писать вообще не умею.
   Реставратор. Я по русски хорошо пишу.
   В.М. Надеюсь, это пригодится.
  
   МАНСАРДА
   Трифон с ног до головы в краске открывает, стараясь не запачкать дверь. Входит В.М.
   В.М. Почему не пьяный?
   Трифон. Некогда.
   В.М. придирчиво рассматривает работы, которыми завалена вся студия. Трифон продолжает работать.
   Трифон. Ну, как?
   В.М. пожимает плечами.
   В.М. Круто заворачиваешь.
   Трифон. Вот эта хороша, командир.
   В картине, которую показал Трифон чувствуется еле заметное влияние Трейси Сторм.
   В.М. Да и те неплохие.
  
   МОНАКО
   Сергей показывает В.М. как он развесил свою коллекцию.
   Сергей. Я освободил четыре зала, чтоб все рядом было.
   В.М. Смотри, не увлекайся, а то тебе жить негде будет.
   Среди картин Трифона висят две графических работы Триши Штерна.
   В.М. А это у тебя откуда?
   Сергей. Работаем.
   В.М. Не могла она их продать! Или я уже ничего не понимаю в этой жизни...
   Сергей. Ларина? Крякнула она.
   В.М. Да? А я уж было расстроился...
   На столе лежат дорогие книги - альбомы Триши Штерна.
   Сергей. С текстами была напряженка. Мало кто что знает.
   В.М. Есть у меня там один специалист, хороший пацан, он напишет. Давай только подумаем, что написать... Короче, слушай. В Штатах был такой художник эмигрант Трейси Сторм, его работы датируются начиная с 30-х годов. А в России из-за железного занавеса и недостатка информации он упоминается, как женщина. Так вот у меня есть работы Триши Штерна по которым явно виден крен в сторону Трейси Сторм... Ты дырки видел?
   Сергей. Я бы у тебя ни хрена не взял, если б дырок не было, а что там у этой бабы, только член?
   В.М. И член, и дырки.
   Сергей. Сильно. Я вот еще о чем подумал - Три Ша. По идее их должно быть трое, Штернов.
   В.М. Трое?
   Сергей. Короче, если я понял, когда художник заканчивает картину, искусство продолжается.
   В.М. Они их рожают и складывают. А детьми надо заниматься. В люди выводить.
   Сергей. Надо как-то всех этих Штернов в кучу сращивать.
   В.М. Должен предупредить, это правда только наполовину, или того меньше, во-первых - может не получиться, а во-вторых - не знаю, можно ли так делать...
   Сергей. В искусстве всегда все неизвестно, а жизнь, она как Библия - ее надо толковать. Людей же не убиваем.
   В.М. Будем делать?
   Сергей. Скупаем для начала Трейси Сторм.
  
   МАНСАРДА
   Трифон вытирается в ванной. Стекает грязная вода. Он выходит и видит - в кресле перед мольбертом сидит В.М. Рядом на столике несколько пачек долларов.
   Трифон. Привет, командир, а я тут смыл пыль веков, так сказать, с себя. Ты что - разбогател?
   В.М. Здорово, Трифон. Ты разбогател. Убери, сейчас люди придут.
   Входит Петя с огромным рулоном грунтованного холста, Захарыч с большой сумкой. Ставят на пол и уходят.
   В.М. Хватит тебе этих денег, Трифон?
   Трифон. Конечно... Мне что, выметаться?
   В.М. Картины эти я заберу. Больше мне ничего не надо. Мы в расчете?
   Трифон. Конечно... Мне что...
   В.М. Помнишь, ты про Свет Торы говорил?
   Трифон. Конечно... Мне...
   В.М. Когда ты научишься, мать твою? Я же сказал - не ссы. Эта мансарда тоже твоя. Там в сумке - краски французские, хватит говном писать, пинен, петроль, масло льняное, все дела...
   Трифон бросается ему на шею.
   В.М. Покажи им всем, Триша, смысл Света...
  
  
   ТИТРЫ
   Четвертый результат.
   Так один понимает ясно,
   В чем моя добродетель, что мое могущество
   Я восполняю в ущерб только
   Моему богатству, которое велико.
   Хотя вороны повсюду
   Пожирают трупы -
   Остаются постоянными
   Душа и дух.
   Двумя я объединяю многих.
   Что летучее, я фиксирую,
   Так что каждый может заметить
   Работу моих рук.
  
   РЕСТАВРАЦИОННАЯ МАСТЕРСКАЯ
   В.М. кладет перед реставратором альбомы Триши Штерна и книги на английском о Трейси Сторм.
   В.М. Хочу тебя обрадовать, молодой человек. Ты стал единственным в мире специалистом по этому вопросу. Вот здесь говорится, что у крошки Трейси по твоему заказу отрасли яйца. Давай, по коням, изложи свою фантастическую идею. И увольняйся отсюда к хренам, пошли к мастеру.
   Они входят в кабинет к главному специалисту. Седой старик закрывает книгу. В углу - дым.
  
   НЬЮ ЙОРК. СОХО
   Они стоят около бронзовой женской фигуры, у которой грудей, как пуговиц на мундире - в два ряда по всему телу. В.М. говорит по телефону, Сергей рядом.
   В.М. Помнишь, ты меня рекомендовал Покровскому? Он что-то на американцев запал. Нельзя ли ему подобрать что-нибудь не очень дорогое? Что бы втянуть. Картин сорок - пятьдесят. Нет на аукционе он брать не будет, он жадный, как собака. (Сергей кивает) Типа Трейси Сторм. Ах он эмигрант, тогда не знаю, я думал он американец. Ладно, я перезвоню.
   Они закуривают и разглядывают скульптуру.
   Сергей. Скульптура тоже вещь неплохая.
   Весь квартал увешан названиями галерей. В.М. снова звонит.
   В.М. Знаешь, неудобно как-то, я ему уже посоветовал. Ты все-таки подбери картинки, сколько сможешь. Да он тупой, как собака. (Сергей кивает) Дешевизной его можно убедить. Больше не чем.
   В галерее на полу наскоро расставлены картины. Директор и В.М. стоят в стороне. Сергей ходит мимо картин быстрым шагом и отрицательно качает головой.
   Сергей. В любом случае это слишком дорого. Он даже не американец, из Восточной Европы, я сам оттуда, зачем было сюда ехать? А хорошие они или плохие - мне что, блядь, любоваться?
   В.М. морщится и показывает директору жестом, мол, надо сбавить.
  
   ЛОНДОН
   На открытии выставки Триши Штерна в галерее Тейт посетителей всего несколько человек, видимо только коллекционеры. Фуршет.
   В.М. Они все сдохли, как скоты, в нищете, а прах бросили в канаву вместе с другими безымянными. И бульдозером засыпали.
   Сергей. А мы, теперь, как кровососы, деньги на этом зарабатываем.
   Коллекционер. Письмо Гогена, где он пишет, что умирает с голода было продано за сто пятьдесят тысяч франков.
   Сергей. Цинизм.
   В.М. Надо живым помочь, художники - тоже люди, хоть и мудаки.
  
   МАНСАРДА
   Трифон просыпается от невыносимого звука: кто-то звонит в дверь. Это Лена, он принес кучу коробок - там смокинг, сорочки, обувь и т.д. Пока он все это раскладывает, Трифон снова падает на диван.
   Лена. Просили тебя одеть и отправить. Через час по этому адресу.
   Он кладет приглашение. Трифон спит.
   Лена. Можешь не бриться, к смокингу - нормально.
  
   СОН ТРИФОНА
   В комнате приуготовления на черном столе светящийся изнутри череп. Рядом стоит чаша с водой и незажженный светильник. Человек задает Трифону вопросы.
   Человек. Видишь ли ты, что тьма окружает тебя?
   Трифон. Да.
   Человек. Веришь ли, что во тьме может открыться Свет и что в смертном бессмертное скрывается?
   Трифон. Верю, что Свет, он внутри нас и, что если открыть его в себе, он и тьму вокруг освещать будет.
   В руке у Трифона уже горящий светильник, которым он зажигает четыре свечи, стоящие на белом столе.
   Человек. Сказанное тобою, брат, изображает уже великую награду, даруемую ищущим Света, теперь же надлежит подвергнуться образу тяжелых испытаний на пути тобою избранном.
   В роскошной зале в окружении множества Братьев Трифон лежит на ковре, на его лице окровавленное полотенце.
   Брат. Видим, в намерениях своих ты тверд. Принять ли его в общество наше?
   Братья. Ей, тако. Ей, тако. Ей, тако.
   Убирают полотенце, под ним, на глазах - повязка, ставят Трифона на ноги.
   Брат. Ничего об Ордене отнюдь не открывать. Ложе навсегда быть верным. Всем братьям помогать, никогда не отрекаться.
   Брат2. Преклонить колено.
   Трифона ставят на одно колено. К груди приставляют циркуль.
   Брат. Клянись!
   Трифон. Клянусь...
   Брат2. Печать молчания.
   Трифону открывают рот и запечатывают язык печатью.
   Брат. Да узрит Свет!
   Ему снимают повязку с глаз. Ярко вспыхивает свет и медленно гаснет. Трифон различает направленные ему в лицо клинки.
   Брат. Так угасает Свет в глазах братьев твоих, но Хранящий Свет пребывает во веки!
   Брат2. Се, жребий твой решен!
   Кто-то ломает шпагу над головой Трифона. Присутствующие - незнакомые люди в странных одеждах.
   Брат. Посвящаешься в Тайну.
   Брат2. Нарекаешься Мастером Хранящим Свет Востока.
   Кто-то одевает Трифону поверх смокинга белый, покрытый символикой фартук, перевязь Мастера, вручает ему белые перчатки и золотую лопатку.
  
   ЧИКАГО
   Молодой реставратор читает лекцию студентам Института Искусств.
   Реставратор. Таким образом была открыта связь между этими двумя художниками. Не последнюю роль здесь сыграло потепление культурных отношений между Россией и США. (Аплодисменты).
   В.М. открывает выставку Штерна в галерее Периметер. Посетителей всего трое, один в инвалидной коляске. Из-за двери еле слышится недовольный ропот. На лестнице, до первого этажа - толпятся люди. Их не пускают.
  
   ПАРИЖ
   Сергей Покровский на студии CANAL+.
   Ведущий. Какой ваш любимый художник?
   Сергей. Мой любимый художник - Бог. И его мир - мое любимое произведение. Надо только научиться понимать язык искусства.
  
   МАНСАРДА
   На полу лежит большой белый холст. Над ним раскорячился Трифон. Сначала невозможно понять, что он делает, он вроде бы пишет кистями, мастихинами, даже из шприца, водит по картине специальной расческой, но ни чего не меняется. Картина так и остается белой. Потом становится видно - он пишет одной белой краской.
  
  
   ТИТРЫ
   Пятый результат.
   В виде королевы
   Я вышел наружу из могилы
   И принес моим братьям
   Счастливое пребывание в теле.
   Мой жених приказал мне
   Сойти к тебе лично,
   Так что я могу утешать
   Грустные сердца своими подношениями.
   С благодарностью и этикетом.
   Примите эту белую корону от меня.
   Покуда Аполлон великий
   Будет выходить из своей могилы.
  
   МОНАКО
   Замок Сергея превратился в музей русского авангарда. Сергей сидит в маленькой комнате смотрит альбом Босха. На стене плакат: Михаэль Шумахер держит в руках Красный квадрат Малевича. Рядом В.М. с альбомом Андрея Рублева.
   В.М. Божественная живопись.
   Сергей. Дьявольщина какая-то.
   Они кладут оба альбома рядом.
   В.М. Свет Востока и Темь Запада.
   Сергей. Тебе не приходило в голову, что Босх чересчур современен?
   В.М. Приходило, но там - все чисто.
   Сергей. Давай подумаем. Видишь у Рублева явную женственность? Вот Троица.
   В.М. Даже не верится, что эти три девчонки сейчас перекусят, встанут и сотрут два города - Содом и Гоморру. Вот это Авангард.
   Сергей. Вот-вот. А у Иеронимуса признаки сексуальных отклонений.
   В.М. Это точно.
   Сергей. Ты в курсе - Рублев пропадал на сорок лет.
   В.М. Куда это тебя, брат, понесло?
   Сергей. А по возрасту Босх ему годится в сыновья.
   В.М. Кончай, всем известно, кто был отцом Иеронима.
   Они помолчали, полистали книги.
   Сергей. Знаешь, в женском спорте бывает не так-то просто определить пол спортсменок.
   В.М. Но никто не знает, кто была его мать!
   Сергей. То-то и оно, явная женственность. Он был монахом-чернецом. У нас ведь есть опыт решения половых вопросов. За сорок-то лет всякое может произойти.
   В.М. Превратился в женщину и родил?
   Сергей. Потому и пропал. А зачем, спрашивается, так долго прятаться?
   В.М. Это, Сергей, очень смелая теория. Самая смелая.
   Сергей. У Босха везде монахи-чернецы. И псевдоним не характерный для Нидерландов того времени. Считается, что это часть названия города Хертогенбос, но так никто больше не делал. Почему часть?
   В.М. Больше походит на русское произношение слова Бог.
   Они помолчали, полистали книги.
   Сергей. Босх избегает больших форматов, выдает любовь к миниатюре, оба расписывали алтари церквей.
   В.М. Вообще-то, все знают кто был его дед, а не отец.
   Сергей. Может и отец, но мать - красивее. Россия - мать. Рублев, он такой гуманный...
   В.М. Где и когда родился Рублев не известно. Но умер в 1430-м.
   Сергей. Мог Иеронимус прожить девяносто шесть лет? Почему нет... Будем делать?
   В.М. Не знаю. Это как-то не по понятиям.
   Сергей. Людей же не убиваем.
   В.М. Да и не получится.
   Они помолчали, полистали книги.
   Сергей. Это у нас-то не получится?
   В.М. Он Святой, ты что, Святых не трогаем.
  
   МАНСАРДА
   На мольберте стоит большой холст, освещенный солнцем. Перед ним сидит Трифон. Он пристально смотрит на картину, но там ничего нет, просто белый холст. Но вот солнце чуть меняет свое положение и на стоящем холсте, проявляются рельефные знаки.
  
   МАСТЕРСКАЯ
   В.М. и реставратор с большим рулоном у ржавой двери мастерской.
   Реставратор. Думаю лучшие работы были написаны в Русский период 10-20-х годов.
   В.М. Ты думай про себя.
   Они входят внутрь - все помещение залито ярким светом. Захарыч смотрит, как по телевизору министр культуры рассказывает о положении дел в искусстве России.
   В.М. Что происходит, Захарыч?
   Захарыч. А, это. Трифон лампочек принес, говорит: - темно тут у тебя, и вкрутил везде. Аж телевизор не видно. Интересная передача, все хочу перстень у него разглядеть.
   В.М. показывает ему свой.
   В.М. Вот такой. Только буквы другие. А ты все водичку жрешь?.
   Захарыч. Обижаешь, командир, все готово в лучшем виде, последние шестнадцать штук.
   Реставратор так и держит рулон, не зная куда поставить.
  
   МАНСАРДА
   В.М. Открывает дверь, входит внутрь. За окнами - ночь, полная луна еле пробивается сквозь пелену пасмурного неба, в комнате темно.
   В.М. Трифон, спишь? А гении по ночам не спят, запомни, это правило номер...
   Он включает свет: на мольберте стоит белый холст. Напротив холста, как бы оценивая его после выполненной работы - Трифон. Кажется, что он стоит, но его ноги чуть-чуть недостают до пола.
   В.М. Трифон. Мать твою, Трифон...
   В.М. садится у стены на пол и закрывает лицо. Под ногами Трифона - лужа.
  
  
   ТИТРЫ
   Шестой результат
   В эти часы я
   Победил своих врагов.
   Своему народу я принес
   Великие трофеи.
   Поэтому вы, истинные братья,
   И вы, дорогие сердца,
   Если вы любите меня, без сомненья
   Устремляйтесь ко мне;
   Возьмите сияющую корону -
   Чем я чествую вас.
   Умножте себя
   До десятого колена.
  
   МАСТЕРСКАЯ
   Захарыч обклеивает золотой фольгой тончайшую лепнину багетной рамы и по собачьи воет. Наливает водки в стакан, выплескивает ее на пол. Снова наливает, пьет и воет.
  
   КВАРТИРА В.М.
   Квартира по прежнему увешана картинами представителей русского авангарда. В.М. говорит по телефону.
   В.М. Нет, я не могу приехать. Нет, я не приеду. Все равно. Бог с ними, пускай. Я не могу, у меня - беда...
   Кладет трубку. Прямо перед ним, на стене, в прекрасной раме с тонкой золотой лепниной висит белый холст - Свет Торы.
  
   ТИПОГРАФИЯ
   В.М. придирчиво рассматривает сигнальный экземпляр гигантского фолианта в бархатном футляре. На обложке золотое тиснение - "Триша (ТРИФОН) Штерн. 1910-1920-е. Русский период". Рядом издатель.
   В.М. Хорошо получилось, спасибо.
   Издатель. Себестоимость будет слишком высокая. За такие деньги будет сложно продать.
   В.М. Это не для продажи. Даром раздам.
   Офсетные станки печатают тираж. Подбираются, вальцуются листы. Упаковываются готовые книги. Грузовики выезжают со двора типографии.
  
   МАСТЕРСКАЯ
   Захарыч наливает водки в два стакана. Смотрит вверх, на лампочки.
   Захарыч. Ну, давай, Трифон. За твой Свет. Земля тебе пухом.
   На столе, у второго стакана, стоит раскрытая книга. На титульном листе стилизованная под начало века фотография. Улыбающийся Трифон.
  
   МУЗЕЙ ЛЕНИНА
   Сергей и В.М. бродят по залам.
   Сергей. Можно раскрутить. Представь, революция - это хеппенинг, просто Ленина не поняли сраные реалисты. Это было новое искусство. Вспомни 1917-й. Это искусство было. Они же в Эрмитаж рвались, с самого начала. Русский авангард, и по годам подходит. Ленин предтеча Аллена Кэпроу и Джима Дайна.
   В.М. Концептуальный проект - план ГОЭЛРО. Масштабное мышление, Джозеф Кошут просто пацан, а не отец концептуализма.
   Сергей. И все реально. Карта России и лампочки мигают.
   В.М. Ты литературу Ленина читал? Круче быть не может: "Как нам реорганизовать Рабкрин?"
   Сергей. Сильно.
   В.М. "Почему невозможны Соединенные Штаты Европы".
   Сергей. Страны ЕС до сих пор с ним мертвым спорят.
   В.М. Он лежит себе, копченый, а они бьются с ним изо всех сил.
   Сергей. А рекорд Гиннеса по скульптурным памятникам?
   В.М. Гений, что там говорить.
   Сергей. А главное - сейчас это ни хрена не стоит. На корню можно забрать.
   В.М. Да, хороший художник.
  
   АРБАТ
   В ресторане под навесом на ветру сидят В.М. и Сергей Покровский.
   Сергей. Фашизм, например. Декаданс мирового искусства. Гитлер ученик Ленина, организатор еще более масштабного хеппенинга. Один корпоративный стиль чего стоит. Одежда, флаги, штандарты, документы, танки, самолеты - все оформлено в едином, фирменном стиле.
   В.М. Побойся бога
   Сергей. С чего ты взял, что искусство должно быть гуманным? Ни кто не знает каким должно быть искусство.
   В.М. Что теперь, танками торговать?
   Сергей. Хорошо. (Достает газету) По преданиям сибирских староверов в начале нового тысячелетия на берегах Енисея родится Золотой Диктатор. Вся территория к востоку от реки Енисей отделится от России. Это будет новое государство - Камша. В котором во время правления Золотого Диктатора ожидается невиданный расцвет культуры и искусства.
   У дверей ресторана - шум. Привратник не пускает пьяного волосатого парня в туалет ресторана. Парень ругается, пытается прорваться.
   В.М. Пусти его, брат, будь ты человеком, считай он с нами.
   Привратник. Он каждый день сюда ломится.
   Сергей откладывает газету.
   Сергей. Что скажешь?
   В.М. Что-то в этом есть.
   Сергей. Да, я главное не сказал: Золотой Диктатор родится от двух мужчин! Представь, так и написано, черным по белому! Прямо про нас, в точку, ну ты как, согласен?
   В.М. А без половых проблем нельзя? Ты мне предложение делаешь?
   Сергей. Само собой, еще какое.
   В.М. Согласен, если ты будешь мамой.
   Сергей. Пошел ты.
   В.М. Если я правильно понял, Золотой Диктатор - это образ. Нетленное произведение, начало новой эры, золотого века искусства.
   Сергей. Вот-вот, ты же это в семилетнем возрасте через член выплюнул.
   В.М. Скульптура, соответственно, из чистого золота?
   Сергей. Само собой.
   В.М. По своим размерам сравнимая со статуей Будды Вайрочана в скальном храме Лунмэнь.
   Сергей. Типа того. Почем у нас унция золота на Лондонской бирже?
   Из туалета возвращается волосатый парень, подходит к столику поблагодарить за участие. Сергей предлагает ему сесть и выпить чего-нибудь.
   Сергей. Его же можно пустотелого сделать.
   В.М. Ясно - не монолит. По любому - тонна.
   Сергей. Так, так, так... С другой стороны мы тоже не дети... (поворачивается к пьяному парню и тычет ему в грудь пальцем) выткни мне глаз, если ты не арбатский художник.
   Парень. Вот и не угадал...
   Все трое пьют пиво на ветру. Потом заказывают водки. Парень замечает на столе зажигалку со странным золотым рельефом.
   Парень. Ни фига себе, это же масонский символ, дорогая?
   Сергей убирает ее в карман.
   Парень. Что за термин такой - "арбатский художник", ты тут хоть одного художника видел?
   Сергей. Ух ты, а сам-то чем занимаешься?
   Парень. Я не местный. Скульптор я. Из Красноярска.
   В.М. Это который на Черном море?
   Парень. Не, на Енисее.
   Коллекционеры смотрят друг на друга с открытыми ртами.
   В.М. Во страна...
   Сергей. Повезло тебе.
   Парень. Скажешь... Думал, в Москву съезжу, может что срастется, а тут ни тебе фига... Там у меня хоть мастерская.
   Сергей. Будем делать?
   В.М. А ну как Камша эта отделится к хренам?
   Сергей. Людей же не убиваем.
   В.М. Не говори так.
   Парень. Ни глины, ни тебе инструментов, ни заказов, ни вообще хера...
   Парень вздыхает, встает и собирается уходить.
   Сергей. Эй, ты куда, вот тупой сукин сын!
   В.М. Да уж, садись брат, попал ты...
  
   АЭРОПОРТ
   В.М., Сергей и волосатый парень идут на регистрацию. Сергей отстает, подходит к чумазому беспризорнику, дает ему денег, визитку и что-то шепчет. Потом догоняет остальных.
   Парень. Из алюминия можно на КРАЗе отлить, бронзовые я лил на Судостроительном, если с деньгами нормально - можно в Вола-Вола, в штате Мен, в Америке хорошо делают, у меня там прихватки, там одной патины больше двух тысяч вариантов.
   Сергей. Патины не надо, цвет будет натуральный. Главное - глиняную модель в Красноярске сделать, а там посмотрим. Сможешь?
   Парень. Легко. А что делать? Большую или маленькую?
   В.М. А ты какую хочешь?
   Парень. Ни разу в жизни заказчик мне не сказал: - сделай хорошую вещь. Всем нужно попроще, поменьше, подешевле.
   Сергей. Сделай хорошую вещь, сделай так, как ни кто не сделает.
   Парень. Ну наконец-то! А материал какой, бронза?
   В.М. А ты какой хочешь?
   Парень. Ну, блин, не разочаруйте меня, парни...
  
   АРБАТ
   Сергей и В.М. пьют испанское разливное вино.
   Сергей. Почему мы, как лохи, всегда здесь сидим? Посмотри кругом: Арбат уже не Россия, а какой-нибудь захолустный Сраноборг.
   В.М. Точно, со всей страны профаны съезжаются, оденутся в мятое в поезде и с утра на Арбат.
   Сергей. Американцы орут, как армяне.
   В.М. Лошиная улица. Вычеркиваем.
   Чокаются.
   В.М. Там ребята из Новосибирска, пару лет работают, просят признать официально.
   Сергей. В декабре, на Годовом Банкете, у меня соберемся. Надо бизнес оздоравливать.
   В.М. Кинул я тебя с теми первыми картинами.
   Сергей. Да где тебе меня кинуть. Я все жду, когда ты скажешь. Ясно, что их было трое. Одно утешает - результат.
   В.М. Что будем с этим делать?
   Сергей. Выберу у тебя четыре картины, и все дела.
   В.М. Три.
   Сергей. Три плюс два миллиона раз по тыкве.
   В.М. Ладно. Хочу памятник хорошему парню сделать, ангела из белого мрамора.
   Сергей. Вандалы. Как говорит один кинорежиссер: в России что можно украсть - украдут, что нельзя украсть - сломают, что нельзя сломать - обсерут.
   В.М. Непонятно только, откуда гении лезут...
   Сергей. Загадочная страна.
   В.М. А почему мы кино не занимаемся?
   Сергей. Мы в этом не понимаем ни чего.
   В.М. Все мы понимаем. Кино - это луч Света, показанный на экране. Для нормальных парней достаточно.
   Они смотрят за потоком проходящих по Арбату людей.
   Сергей. Загадочная страна...
  
   СПАСО-АНДРОНИКОВ МОНАСТЫРЬ
   Во дворе монастыря, крадучись, ходит чумазый беспризорник. Он явно что-то ищет. Увидев монаха он подходит и, не зная как обратиться, говорит.
   Беспризорник. А вы не покажете, это, где лежат, ну там, покоятся мощи, могилу мне надо, или склеп там, Преподобного Андрея Рублева, ну это место, оно где?
   Монах. Зачем же тебе, позволь спросить?
   Беспризорник. Просто посмотреть...
   Беспризорник хитро щурится на солнце, изображение растворяется, остается только Белый Свет.
  
  
   ТИТРЫ
   Философская работа в целом.
   Все вещи, которые прежде
   Были изображены в рисунках,
   Вы можете увидеть здесь,
   В круге
   Старик - это светлое начало.
   Он также дает вам ключ.
   Сульфур или Меркурий
   С Солью должны произвести работу,
   Здесь вы ничего не видите, значит здесь пусто.
   Зачем вы просите больше?
   В центре ясного света
   Вы будете совершенно слепым.
  
   FINIS
  
   Дворник
   Трифон
   Искусствовед
   В.М.
   Галерейщик
   Арбатский художник
   Сантехник
   Прохожий
   Ларина
   Старик
   Реставратор
   Захарыч
   Пассажир
   Директор аукциона
   Сергей Покровский
   Барон Гельфанд
   Граф Кавецкий
   Петя
   Официант
   Коллекционер
   Лена
   Человек
   Брат
   Брат2
   Ведущий
   Издатель
   Привратник
   Парень
   Беспризорник
   Монах
  
   Цитаты из трактата Даниэля Стольция " Химический цветник"
  
   P.S.
   (На случай, если кто не заметил: женщин в сценарии нет).
  
  

Москва 2002 год

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"