Ильин Алексей Игоревич : другие произведения.

Дорогой панцирной пехоты: штрих-пунктир

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Истории-приквелы к "Дорогой панцирной пехоты".
    От лица тех, кому (не)повезло повстречать на жизненном пути ребяток капитана Четыре Туза.



Лейтмотив

Какая у этой басни мораль?
А морали нет никакой.
Один родился рогатым,
но Пернатым родился другой.
И каким ты был, таким и умрешь,
Видать ты нужен такой Небу,
оторое смотрит на нас
C радостью и тоской.

Наутилус Помпилиус "Негодяй и ангел"

Почти рождественская история


Было это, братцы, во второй поход графа нашего Василия Александровича, да будет земля ему пухом.
Осадили мы ихний город, и батарею, где я служил, поставили в редут напротив южных ворот.
Неделю все спокойно было, а потом с севера попытались они нашу осаду прорвать. Большое сражение было, все резервы ушли туда, даже часть пехоты с нашего редута сняли. Большую часть, увы.
А нас не тронули - пока мы свои пушки дотащим, уже и сражение завершится.

Только кто ж мог знать, что из города под шумок попробуют целого генерала вывезти? Я сижу, трубочкой дымлю, а там ворота раскрываются и из них враг прямо к нам прет. Корнет рядом был, молоденький еще совсем, с лица взбледнул, на коня вскочил и унесся, только крикнул, что, мол, за подмогой.
А мы - куда ж деваться? Запальные прутья калить некогда, враг уже саженях в ста. Хорошо хоть чесноку от души перед редутом насыпали: лошади не пройти, да и человек не в раз проскочит. Инфантерия ружья похватала, мы тесаки свои вытащили, а у них уже первые ряды на чесночных колючках падают.
Ну, выстрелить по разу из пехоты, почитай, все успели, жаль только что вразнобой. Штыки примкнули, а к нам через вал уже лезут. Не счесть их было, а нас всего-то полсотни пехтуры и мы - три орудийных расчета.

Потому хоть и умылись они кровью, но ров перешли и вал быстро взяли. И тут у меня тесак сломался. Я с земли ружье подхватил. "Штыком коли, прикладом бей!" - припомнил, в пушкари-то из пехотинцев пришел... Так штык у первого же врага меж ребер застрял. Упал он, а прям за ним офицер ихний - пистоль поднял, и затравка на полке горит.
Как я в дуло глянул, сразу понял: всё, жизнь моя здесь закончится.

Тут словно застыло все. Пороховой дым не шелохнется, люди не двинутся, и тихо стало, как, в лесу зимнем. А из клубов дыма мужик выходит здоровенный. Уж на что меня родители ростом и статью не обидели, так пред ним малым дитем себя почувствовал.
Платье на нем немецкое старинное. Оружия не видать.
Отклонил он вверх ствол пистоля, что в меня целил, небрежно так. И спрашивает:
- Жить хочешь?
Я сразу понял: бес это, не бывает таких ангелов. За крест схватился, а креста-то и нет, оборвался в схватке. И тут, смотрю, жердина валяется в руку толщиной и сажени три длиной. В самый раз то есть. Подхватил ее, отвечаю:
- Кто ж не хочет-то?
- А душу продашь? - голосина гулкий, уверенный, по-нашему чисто говорит.
Я оружье свое перехватил поудобней, да и послал по матушке. Думаю, с жизнью уже проститься успел, но хоть раз его своей оглоблей приласкаю, а там и помирать не обидно будет.
Тут сзади кнут свистнул. Я отшатнулся, смотрю, а там еще один здоровяк, только этот явный бес: рожа красная и рожки коротенькие. Он супостату, что ко мне бежал, чтоб штыком пырнуть, прям по глазам хлестнул. Первый же, в немецком платье, расхохотался.
- Правильный ответ, - говорит, - живи.
Тут из застывших клубов дыма барышня выходит. Тоненькая, стройная, ну как та, что на день тезоименитства к нам приезжала. Только на нашу барышню и взглянуть-то страшно, того и гляди, от взгляда переломится, а к этой сразу видно, поди, прикоснись. Мигом без руки останешься, а если зла будет, то и головы лишишься.
Глянула на меня, коротко подмигнула, и так хорошо с одного ее взгляда стало...
- Живи, - здоровяк повторяет, - еще встретимся.
И исчезли все трое. Пистоль выстрелил, пуля у меня над головой прошла, жердина же в руках как раз для удара перехвачена. Ну, я офицера и смел одним ударом. Разворачиваюсь: нет, не приблазнилось, стоит голубчик, ружье на земле валяется, сам за лицо держится, и меж пальцев кровь течет.
Я его в живот отторцевал, а потом, как он согнулся, по хребтине добавил.

Тут как раз казаки подоспели, за ними кирасиры примчались. Успел тот корнет помощь привести, отбили вылазку. Всем, кто в редуте живой остался, граф Василий Александрович по серебряному рублю выдал и по чарке из своих запасов налить приказал. При нем колдун был, я как свою чарку выпил, ему про видение рассказал. Сам не знаю, что такое нашло на меня.
- Долго теперь жить будешь, если глупостей не натворишь, - колдун мне ответил, - только попам не рассказывай. Тем более греха на тебе здесь нет, так что и на исповеди про историю эту упоминать необязательно. И, главное, когда во второй раз встретишь тех троих, заранее подумай, что на вопрос их ответишь. Они мямлей не любят. Да ты и сам это понял уже.
А вот что за вопрос будет, скрыл злыдень некрещеный.

И уж потом за двадцать-то лет службы чего только я не повидал... И в холерных лагерях был. И в чумном городе карантин переживал. И брюхо мне, было дело, распороли, так что доктор потроха назад собрал и живот зашил. Еще говорил, что без толку, мол, не живут с таким. А я выжил и живу вот.
Только знаете, братцы, чует мое сердце, скоро уже тех троих еще раз увижу. Ох, надеюсь, верно я их вопрос угадал.

Купеческая ошибка


Поп! Эй, поп, хошь в лоб? Не хошь? А выпить? Так садись.

Смотрю и вас хозяин замучил. Небось, гадаете, с чего вдруг он припёрся?
А я вот не гадаю, я знаю. Но говорить даже на исповеди не могу. Исповеди... может, исповедуешь, а то помру вот прям щас, и полетит моя душенька в ад... к старым знакомым. Хе! Теперь уже и новым.

Сиди, слушай и помалкивай. Хоть слово кому скажешь, лично твою дверь подопру и соломы на розжиг от души положу. Я по молодости в варнаках был. Ну да это ты знаешь. Равно и какими делами для хозяина занимаюсь знаешь. Так вот когда в варнаках был, мне карта игральная досталась. Ее не то, что ножом, ее даже из самопала не пробить было.
Ну, я и носил напротив сердца. Как-то раз она мне жизнь спасла.

А по весне, помнишь, от хозяина человек приезжал? Я ему тогда крепко подсобил, а он меня за это неделю по всем кабакам в городе поил. Дела былые припомнили, я про ту карту ненароком обмолвился. И вот месяц назад он приехал, да не один, а с колдуном... Каким-каким колдуном?.. Не догадывался? Ты и не должен был. С чего, по-твоему, обычный приказчик вдруг со слугой разъезжает?

Вот они мне и рассказали, что добыча моя, она не для того сделана, чтоб пули останавливать, а чтоб демона могучего из легиона адского призывать да повелевать им. Ладно тебе ржать, так и говорили! Сами, правда, при этом хихикали.
Хозяин, оказывается, пожелал, чтоб я демона призвал, дабы тот ему сложное дело сладил. Ну а мне за душу загубленную здесь на земле горы златые, вина сладкого, девок красных и вообще чего пожелаю.
Долго они меня уламывали. Не то чтоб за посмертие свое боялся, все одно не отмыться, но главное - уж очень с адской тварью связываться неохота было. Ага, угадал, страшно. Знавал я одного призывальщика. Его требуху по всей поляне потом собирали, а голову с березы не смогли снять. Так без головы и зарыли.

Но хозяйские люди убедительными бывают, ет у них не отнять. Ты не хуже меня знаешь.
Призвали мы того демона. Эти двое назад умотали, мне же сказали прощупать чем, мол, дышит, чего любит и все такое. Видел ты его, видел - это немчик тот мелкий. Ну да, разумеется, только я и знал. Ага, хозяин с ним поговорить приезжал, а ты думал.
Вмежду прочим, нормальный мужик этот демон оказался: и выпить не дурак, и подсобить чем... колдун он, кстати, очень сильный, ну или как сам себя назвал, варлок. Я к нему и так, и этак, а он все экивоками. Девок ему предлагал, он только рассмеялся, сказал баньку изготовить, чтоб стояла от людей подальше.
Изготовили... Он своих демонесс позвал. Вот я в самом городе Париже по делам хозяйским бывал. Тамошние пред этими адскими просто монашки. Наутро его бабы назад к себе, а он надо мной ржет, мол, и нафига мне ваши селянки, что они умеют-то? Да знаю! Знаю, сколько он девок по сеновалам отвалял. После уже узнал. Ну а ты чего хочешь, чтоб из самого ада и не соврал?
Так мы неделю развлекались, я его расколоть пытаюсь, а он меня. На восьмой день, видать, надоело, он и говорит: хорошо, мол, тут у вас, но пора и честь знать, дела не ждут. Самому тебе ничего не надо, значит зови, кто там тебя надоумил, пусть рассказывает, чего хочет.
Ну, я голубя отправил с запиской, через два дня хозяин приехал.

А ведь говорил я ему, что демон только кажется безобидной тварюшкой, но на самом деле волчара битый, да лютый. Эх, че уж теперь...
Хозяин вечером приехал, меня выслушал, а прямо с утра быка, демона то есть, за рога. Да не было у него рогов, не было, что ты перебиваешь? Пьян уже, что ли? Вот и говорю, хозяин с утра сразу к нам пришел.
Так, мол, и так, есть у нашей императрицы полюбовник Мирон. И творит тот Мирон разные неприятности народу честному купеческому. Ага, я тоже чуть не подавился, когда услышал. Но верные люди донесли, что есть у того Мирона амулет приворотный, коим он государыню нашу приворожил, гадь такая... И потому, хоть и мог бы он через своего человека - на меня, зараза, кивает - просто приказать, но готов выслушать, сколько гость адский за покражу амулета хочет, и может быть, даже согласиться отдать затребованное.

Демон зыркул коротко, меня аж дрожь пробрала. Мигом понял, что приказать-то я могу, но хрен меня кто послушает. К засапожнику потянулся было, только быстро одернулся - толку-то. Хозяин тоже... словно съежился.
Этот же усмехнулся и говорит: мы, мол, в легионе долго думали, но что с тебя взять, так и не надумали. А потому амулет я скраду, эт легко. Но ты будешь должен. Что понадобится, стребуем долг. Не с тебя так, с твоих потомков. Решай.
И откинулся на лавке да ощерился недобро. Морда еще словно покраснела чуток. Хотя может приблазнилось.
Хозяин вроде и хотел было чего спросить, но потом говорит: не согласен, мол. Кто вас знает, что вы захотите и какой мне с того ущерб будет? Проваливай назад в свой ад. Подскочил и выбежал, как ошпаренный, только дверь хлопнула.

Ну а я нож засапожный нащупал-таки, толку не толку, а вдруг... и спрашиваю, мол, я тебе призвал, я-то что должен теперь?
Кореш мой адский усмехнулся, подмигнул - вот как не было той опасной твари! - ничего, говорит, не должен. Я, говорит, знатно у вас отдохнул, в самоволку соберусь - еще наведаюсь. И исчез, словно не было его...
Ей, поп, ты ж вроде выпил-то всего ничего? А ладно, спи, душа церковная...

Из письма дьяка Иннокентия купцу Строганову.
'Также сообщаю, что помощник приказчика Федор Маленький в пьяном виде рассказывает лжу опасную, и ежели кто чужой ту лжу услышит, большие беды могут приключиться.
Но поскольку человек он ценный, и по обычному разрешить коллизию невыгодно будет, то слышал я, что собирается в Сибирь дальняя экспедиция от дома нашего купеческого, и мыслю, что в той экспедиции Федьке самое место.
Если же господу нашему Иисусу Христу угодно будет, чтобы вернулся он все-таки, то времени много пройдет, и лжа его неопасна уже будет'.


Мы маленькие люди...


Жаль все-таки, что ты меня на место секретаря не можешь рекомендовать.
Почему зря? Может еще по одной? Крепка зараза, но хорошо пошла. Ладно, слушай.

Две недели назад в ратушу девка одна зашла. Как обычно - дело ей надо было ускорить. Ну, я как обычно же, мол, можно, но... Она понятливая оказалась, мигом положенное дала. А потом спрашивает: 'Может еще чего надо сделать, ну, чтоб точно ускорилось?'
Присмотрелся, девка как девка. Ну не поперек же у нее? Да даже поперек окажется, тем интересней.
- Можно, - говорю, - но ты тогда приходи сегодня вечером в таверну 'Три Кота'. Вышибале на входе скажешь, что к господину младшему писцу. Он поймет. А я твое дело ускорю.

Ушла, только подол крутанулся. Я хотел было ничего не делать, а все деньги себе оставить, но словно кольнуло. Сел, прикладную записку правильно написал, ну, ты понимаешь. Деньги все до монетки приложил и старшему писцу отдал лично. Больше я все одно ничего сделать не могу, но по таким пустякам и этого достаточно.
А вечером в 'Три Кота'. Хозяин там мне должен и должен крепко, а потому кабинетик отдельный всегда найдется. И такой как этот, чтоб посидеть без лишних глаз, и побольше, с лежаночкой, чтоб полежать с удобствами.

Приходит она вечером, все накрыто. Сели, по кружечке выпили. Она еще моими умениями поинтересовалась...
Ну, че б перед бабой хвост не распустить? Я и рассказал, что и писарь я прекрасный, и скоро старшим писцом стану, и счетовод хоть и не быстрый, но толковый. Почти не врал, кстати.
Будешь смеяться, она в шутку: 'А давай, и меня считать научишь'. Я в шутку же учить начал, до того увлекся, что про дело чуть не забыл.
Но и с этим после третьей легко сладилось. Ух, и умелица оказалась! И так и этак могла. Уже налюбились, лежим мокрые, я развлечения ради спросил - где, мол, ты так научилась. Никогда таких умелиц еще не встречал. Да тебе цыганки в подметки не годятся.
А она покрепче прижалась, в глаза заглянула и спрашивает: 'Правда знать хочешь? Не боишься? Во многих знаниях много печали'.
Ну я в ответ недолго думая: 'Уж мне ли бояться? А если что, то и помочь могу, у меня в страже знакомых много'.
И обнять покрепче попробовал. Но она вывернулась, будто я вообще бессильный какой. Посреди комнаты стала как была нагишом, подмигнула и говорит:
- Маркитанткой в обозе роты 'Коготь'.
Я аж расхохотался.
- Это сто лет назад было. Там твоя прабабка разве что могла быть.
И тут оборачивается она вкруг себя - кожа словно покраснела, глаза засверкали, и сама... не знаю, как сказать... все места, где баба в теле должна быть, еще сильнее выперли, ну а где тонко, там еще тоньше стало. Самую чуть всё - но вот смейся, не смейся! - а такая стала, просто глаз не отвести. Не, ни рожки не проклюнулись, ни хвост не появился.
Так вот обернулась, смотрит, лыбится и спрашивает:
- Теперь веришь? Не страшно?
А я лежу, ни слова сказать не могу. Но не от страха, а от восхищения.
Только туда вон кивать не надо! Там вообще полное воспарение словно и не любились только что.
Она смотрит, и вижу - всё понимает. А что дело её я продвинул, с самого начала знала. И хорошо, что продвинул, не то сейчас разговора не было бы.

А потом напрыгнула на меня сверху. Уселась и говорит:
- У нас в легионе планы большие. И люди нам разные нужны будут. Писцы в том числе. И секретари, скажем. Так что помни, мы за тобой присматривать теперь будем, выучишься как следует, через десять лет я к тебе приду. Позову в наш легион наниматься. Контракт бессрочный, бессмертие сразу, а в остальном уж как договоришься и как себя после покажешь.
А затем такое сотворила, что я от блаженства и не знал, на этом я свете или давно на том.
Очухался только к утру. Демонетки как не бывало, только одежда ее на полу валяется.

Я рад, что тебе история понравилась. Как это при чем тут ты?
Так и быть. Еще по одной и объясню.
Знаешь, у аптекаря дочка очень многому у папочки выучилась. А на передок она слабовата... хотя можно наоборот сказать, весьма сильна.
Ты уснешь скоро и ничего из нашего разговора не запомнишь. Дело житейское, перепил, бывает.
И умрешь ты через пару дней тоже от вполне естественной причины, а господин граф будет искать уже двух секретарей.
Ну а меня старший писец присоветует. К нему тоже ключик есть...

И чего, спрашивается, ломиться было? Словно не знаешь - это особая таверна. А может и правда не знаешь. Ладно, глазами не лупай. Сейчас тебя вытащим, в зале посадим, там и уснешь окончательно. А с утра хозяин тебя похмелит и выставит.
Ты не бойся, все оплачено.

А все-таки жаль, что ты не захотел меня господину графу порекомендовать...


Господь ненавидит идиотов


Священный трибунал! Десятник городской стражи Том Бинджо по вашему призыву явился!
Понял 'с самого начала'.
С начала, так с начала. Мой десяток всегда был на северных воротах. Две недели назад пришел наш капитан с каким-то хмырем, и хмырь начал про всякое ну... этакое расспрашивать.
Мы и припомнили, что ярдах в трехстах деревня заброшенная. Она еще в Черный Мор вымерла. А при той деревне кладбище было, сейчас заросло совсем.
И этот хмырь попросил, чтобы мы за теми местами присмотрели.
Ну, сперва было отказались. Триста ярдов да через холмы с лесом... И ворота не оставишь. А потом Джон, один из моих, сообразил: 'Если в одном месте деревья вырубить, то само кладбище не увидеть, но отсветы от костра со стены будут заметны'.

Капитан его выслушал, а на следующий день те, кого судья к работам приговорил, перепутали где лес рубить. Их, пока в город вели, еще стража очень громко ругала.
Ну а мы чего? Мы-то с понятием. У нас никто даже не улыбнулся.

А в ночь на вторник увидели отсветы, послали гонца к капитану, и я, оставив на посту двоих, повел свой десяток к кладбищу.
Что? Да десять лет на материке в наемниках! Четыре года на двойном жаловании.
Капитан Четыре Туза? Нет! Господь миловал. С ротой 'Коготь' не встречался. Я ж перед вами живой стою.
Так вот, ярдах в ста мы услышали вопли и когда наконец добежали, то увидели несколько трупов, разрубленных чуть не пополам, и демона, сбрасывающего с клинка убитого. Еще один отползал от схватки, но далеко еще не отполз.
Нет, демон был... ну, примерно моего роста, может чуть выше. В солдатском панцире гиссонской работы. Вооружен? Фламбергом. Разумеется, уверен.
Почему думаю, что демон? Ну... Да видно это было!

Да, продолжаю. Когда он развернулся и увидел нас, то, рассмеявшись, отсалютовал клинком и сказал: "А что, так даже к лучшему!". Затем указал на ползуна и исчез.
И тут мы увидели сбоку камень, а к нему была привязана девушка. Голая, не двигалась и вся кровью залита. Сперва подумали, что ее того... ну, в жертву принесли, когда призывали. Как на грех этот, который отползал, еще задергался. Его быстро скрутили и хотели было кишки выпустить, а потом углей в брюхо засыпать... но тут Дик из моего десятка девушку узнал. Это сестра его невесты оказалась. Он как окаменел, а потом и говорит, мол, не надо, ребята. В Святой Инквизиции с этим куда лучше разберутся.
А зачем вы отдельно в протоколе про Дика отметили? Наградить? Да, согласен, достоин награды.
Ну а там и подкрепление с капитаном подоспело.
Девушку святым сестрам отдали. Нет, ничего им не говорили, не до того было. А этого вот вам.

Как я понял слова демона? Так я на материке наемником был, а он на немецком сказал. С гиссонским выговором, если важно.

<...>

Не знаю, как удержался. Мэри, она ж свою сестру очень любит, и я вроде с ребятами согласен был, уже прикидывал, чем угли загребать, но как увидел, что это Сью к камню привязана кровью залитая, так словно похолодело внутри, а потом все как-то... ну, все как-то понятно вдруг стало.
И сразу мысль - слишком легко уйдет тварь такая. И про Вас вспомнил. Еле успел ребят остановить.

<...>

Священный трибунал! Я уже почти полвека лечу людей. А потому я абсолютно уверена, что мою пациентку опоили маковой настойкой еще засветло, ночью же ее доставили к нам все еще опоенной и без сознания, а потому и допрашивать ее нет ни малейшего смысла.
Нет, как опоили она не помнит.
Да, я абсолютно уверена, что она осталась нетронутой. Разумеется, убедились - вспомните, как она к нам попала.
Больше ничего сказать не могу кроме того, что доставили ее в наш монастырь за два-три часа до рассвета в ночь на вторник.
Еще я настоятельно прошу сказать - что я могу рассказать ей о произошедшем.
Очень беспокоится, а это крайне вредно... да и уж от нее скрывать просто не по-человечески.

<...>

Простой случай. Вот семь лет назад, когда браконьера-оборотня ловили... Понял, не буду отвлекаться.
Так вот, несмотря на все попытки нашей доблестной стражи затоптать следы, к пентаграмме они не приближались, и потому я абсолютно уверен, что ни линии нарушены, ни свечи сбиты не были, и призванный демон вышел из защитной ловушки как... да как обычный человек.
Нет, не может. Он именно возник в центре пентаграммы и исчез ровно там, где указал десятник. И следы этот факт однозначно подтверждают.
Да, я готов принести любую присягу.
Лучшего следопыта в графстве вы не найдете. Если же вас интересует, как такое может быть, поинтересуйтесь у демонологов.
А что такое 'риторический вопрос'?

<...>

Я ж ничего не делал! Ничего!!! Только эту девку держал, когда в нее настойку заливали!!!
Как зачем? Она ж орала...
Да понял, понял. Сначала и по порядку. Но прошу учесть, я ничего... Хорошо, хорошо...
Началось все это, когда Индюку портовые морду набили и пообещали, если он еще раз сунется яйца отрезать. Ну и голым по улице прогнали.

Индюк, он читать умел. Вот и раздобыл где-то книгу. Нет, я не видел, мне не показывали. Черная такая, в человечью кожу обернута и череп серебряный на обложке. Нет, я не видел. Ребята рассказывали. Не знаю я, где он ее добыл! Никто не знал!!!

Все-все, я спокоен, спокоен...
В общем Индюк эту книгу читал-читал, а потом всех собрал и давай рассказывать, что есть, мол, способ, как и портовым отмстить, и самим подняться. Говорил, каждый день пиво пить будем из серебрённых кубков...
Делов-то демона призвать, и пусть он за нас всех портовых вырежет.
А я что... Я как все. Не мог же я против остальных пойти?

Ну вот как все согласились, Индюк каждому сказал, что делать. Но я только на эту Сью указал, что
она с парнями еще ничего... ну, вы поняли. И проследил где она бывает.
Это же не я жида похищал и вживую из него жир топил! Ну как зачем, на свечи чтобы. И черную краску у монахов не я крал. И монаху тому, что краску вез, не я голову пробил! Я только... хорошо, хорошо, только кнутом не надо больше! Не надо!!!

Вот я и говорю, что как все подготовили, Сью поймали, настойку в нее влили, на то кладбище заброшенное подались. Там Индюк давай на земле чертить что-то, нас отогнал. Гусь, ну, второй в шайке, девку эту раздел и к камню привязал. Перо, он дурак редкий был, еще хотел... ну, понимаете... вот он хотел ее. Но Гусь его так отмудохал. Говорил, мол, не для тебя, для демона. А если после чего останется, тогда уж развлекайся сколько влезет. Ржал еще. Мерзко так.
А потом стемнело, мы костер запалили, и Индюк начал заклинание читать. Какое? Ну такое... громкое.
А потом черному петуху голову отрубил и его кровью на линии плеснул. В тот же миг черные свечи по углам сами собой загорелись. А потом в кругу демон возник. Здоровенный голый хер сто... извините, член у него напряжен был и кружка в руке еще.
Стоит, что-то на своем демонском говорит и как осекся вдруг. По сторонам посмотрел, нас увидел и давай проклятья изрыгать.
Ну Индюк еще хмыкнул, мол, щас он пару раз о стенки долбанется и будем с ним контракт заключать, эту вот как плату отдадим - на Сью кивнул.
Тут демон перестал орать и мгновенно в жутком таком адском панцире оказался. И меч огромный адский в руке возник.
Я как увидел, в стороночку, а Индюк сбледнул, но гордо начал, что, мол, хороший демон, сильный...

А потом тот на нас рванул...я думал его пенег...пенте... да-да, пентаграмма удержит, а он словно и не заметил. И Индюка от плеча до пояса развалил. А потом Гуся с Пером, они рядом стояли, так одним ударом обоих. А потом за остальных принялся.
А я, что я... Я в уголок забился и глаза зажмурил. Ну а потом слышу, как демон что-то адское проорал и вдруг тихо стало. Глаза приоткрыл тихонечко, а мне уже наша стража руки крутит, ну а затем я уже ничего и не помню толком.

Но я же все сказал! Вы обещали!!! Может на кого указать надо, так только имя шепните... Не надо!!!

<...>

Примечание на полях протокола:
Применение дыбы, а также последующие пытки огнем и водой новых сведений не принесли. В связи с этим, а также из-за необходимости сохранить обвиняемого для открытого суда допросы были прекращены.

<...>

Господин судья.
Священный трибунал передает обвиняемого в ваши руки. Вина его полностью доказана и пусть личные его деяния крайне малы и в целом ничтожны, но само участие в подобном замысле ставит любого за чертой милосердия.
Священный Трибунал требует для обвиняемого смертной казни через сожжение.

Также ввиду разошедшихся слухов и домыслов, дабы не провоцировать честных людей на волнения и самосуд, настоятельно просим провести суд как можно быстрее.

Отвратительное чувство... юмора


Монсеньор! Спешу донести до вашего сведения события, нечаянным свидетелем которых я стал.
Благодаря рекомендациям, переданным вашими людьми, я нанялся к доктору <замарано>, а благодаря урокам в известном Вам монастыре, быстро продвинулся в его ближайшие помощники.
Как вы наверно знаете, наш король в молодости был известен склонностью к обжорству, а его распутство удивляло даже ко всему привычный двор. Но после восшествия на престол из-за хватившего его удара и последовавшей мужской слабости он стал вести праведный образ жизни, часто бывать в монастырях, есть только самую простую пищу и много поститься.

Но Господь в своей божественной мудрости не даровал чуда выздоровления - все тело короля покрыли гноящиеся нарывы омерзительного вида.
Ни пост, ни молитва не помогли ему и вскоре он слег с тяжелой лихорадкой.
После же того как лейб-медики не смогли одолеть болезнь, был призван мой хозяин. Не доверяя дворцовым слугам, он поручил мне остаться и проследить за пациентом. Что я и сделал, найдя укромное место, где затаился.
События, нечаянным свидетелем которых я стал в ту ночь, считаю крайне важными и потому отправляю это донесение срочной почтой. Я полностью осознаю, что нарушаю Ваш приказ о бездействии до прямого указания. В случае неверной оценки важности событий готов смиренно понести наказание, равное моей вине.

Итак, я укрылся в месте, где меня сложно было заметить, но при том сам я видел и слышал все, что происходило в королевской спальной комнате. Примерно до полуночи было тихо, затем сиделке принесли лечебное питие для короля и кувшин травяного взвара для нее. Она напоила больного, и он отошел ко сну, что меня не удивило, поскольку был он сильно измучен. Однако после того как сиделка отпила своего напитка, она также быстро и неожиданно уснула. Могу предположить, что туда был добавлен сбор сонных трав.
Вскоре двое стражников унесли сиделку, из чего я делаю вывод, что за комнатой следили.

Почти сразу вошли канцлер, начальник дворцовой стражи и духовник короля. Они (САМОЛИЧНО!!!) внесли небольшой столик, два кресла и поставили на столик бокал, бутыль вина и вазу с фруктами. Затем духовник сел в одно из кресел, начальник стражи отошел к дверям, канцлер же встал возле королевской кровати.
Монсеньор, я понимаю, что описываемые мной дальнейшие события могут показаться сном, колдовским наваждение или даже бредом, но я трижды ущипнул себя и дважды прочел молитву от мороков и видений, насылаемых нечистыми. Так же я абсолютно уверен, что ни в воде, ни в пище, выпитых или съеденных мной в тот день, не было никаких дурманных добавок.

После того как эти трое высокопоставленных мужей заняли свои места, духовник положил на стол перед пустым креслом игральную карту - 'даму треф'.
А затем - в свободном кресле из ниоткуда возникла молодая женщина.
Одета она была скромно, но при том опрятно. Была стройна и красива. Но не поймите меня неправильно, никаких скабрезных или иных недостойных мыслей при взгляде на нее не возникало. Равно как не может их возникнуть при взгляде, скажем, на сестру из находящегося под вашей личной опекой женского монастыря.
Правда, я подозреваю, что ЭТА гостья в схватке будет стоить десятка сестер.

Сама же она нисколько не удивилась и, налив себе вина, отпила глоток. Затем мило улыбнулась и похвалила напиток.
Интересно было, как среагировали призывающие. Королевский духовник при виде гостьи еле сдержался, чтоб не перекреститься, но одернул себя. Начальник стражи словно окаменел и положил руку на эфес даги. Но больше всего меня удивил канцлер: он словно завороженный смотрел в лицо призванной, будто бы узнав ее.

Гостья же продолжила.
- Итак, господа, судя по тому, что призвали вы меня, а не наших мастеров по отнятию жизни, вы таки решили поставить на спасение вашего сюзерена. Могу сказать, что лично я рада вашему выбору... что ж вы так удивлены? Разумеется, мы внимательно следим за всеми четырьмя колодами и заранее узнаем, какую услугу у нас могут попросить. Это сильно помогает в переговорах.
- Вы очень правильно описали ситуацию госпожа, - как ни странно, но первым прервал ее канцлер. - И я не думаю, что вас интересуют соображения, по которым мы выбрали именно вас. Но мы хотели бы...
- Гарантии? Гарантии как обычно в контракте, господа. Вылечить этого несчастного человека, - тут она взглянула на короля, и взгляд ее на секунду затуманился, а затем она чуть слышно принюхалась, - я, разумеется, могу. Вопрос только в Вашем согласии на Мою цену.
- И все-таки? - это влез начальник стражи.
- Вы обязуетесь выполнять мои указания, - она пожала плечами, - смею заверить, в них не будет ничего невозможного. И когда король полностью излечится, вы выполните зафиксированное в контракте. Если вы нарушите указания, договор считается нарушенным с вашей стороны, но я не стану требовать возмещения. И без меня найдется, кому, я ведь знаю, что стоит у вас на кону. Я просто подожду вас у себя... в Аду. Если король не выздоровеет в оговоренные сроки, обязательства считается нарушенными с нашей стороны, и мы обязуемся бесплатно разрешить вашу ситуацию. Ну а если выздоровеет, но вы не выполните оговоренное... что ж, - здесь она еще шире улыбнулась, - тогда я лично займусь расчетом с вами. И здесь, и там.
Трое переглянулись, и начальник стражи продолжил.
- Но тогда мы требуем, чтобы выполнимость указаний была указана в контракте.
- А также сроки выздоровления, - это уже вмешался канцлер.
- Разумеется, господа, - к своему стыду я не сумел разглядеть, откуда она вытащила пергамент.
Трое призывающих прочитали, после чего подняли вопрос о цене.
- Собственно три простых условия. Первое - разрешение женщинам, а также незамужним девушкам учится на медицинском факультете университета вашей замечательной столицы. - Здесь она внимательно посмотрела на канцлера.
- Нарушение всех укладов, конечно, да и повозиться придется... - тот замялся, но, вздохнув, продолжил: - Это возможно. Согласны.
- Второе, - она откинулась в кресле, - на главной площади должна быть установлена скульптура Маргариты Гиссонской.
- Но зачем? - ее собеседник явно удивился.
- Всегда мечтала, чтобы где-нибудь стояла моя статуя, - она пожала плечами, - почему бы не у вас?
- Ну, если дама хочет, то, разумеется, - справился с удивлением и улыбнулся в ответ канцлер, - тем более уж ваша скульптура, безусловно, украсит наш город.
- А третье, - здесь ее улыбка стала вовсе ослепительной, и она даже подмигнула, - добиться причисления Маргариты Гиссонской к лику святых.

Вынужден признаться, монсеньор, что во время всего этого разговора я почти перестал следить за духовником. В свое оправдание могу сказать только, что сидел он тихо и не вмешивался в разговор, лица же его мне не было видно.

- Никогда!!! - духовник подскочил так, что кресло отлетело в угол. - Мало того что ты добровольно ушла в Ад, променяв душу на бессмертие, так и при жизни - блудница, сменившая более трехсот любовников! Убийца, на чьей совести сотни невинных жизней!!! И ты! ТЫ!!! Дьявольская девка! Распутница! Убийца!!! Ты хочешь...
Здесь он словно подкошенный упал на пол. Капитан стражи потянул было из ножен дагу, но демоница (вот сейчас в этом не было ни малейших сомнений) весело глянула ему в глаза и покачала головой, после чего он с видимым усилием отпустил эфес.
- Спокойно господа, - она вздохнула и мгновенно посерьезнела. - Святому отцу вредно так волноваться, но он уже приходит в себя, - священник действительно зашевелился и с трудом поднялся на ноги. - Что ж до обвинений...
- Про добровольный уход в Ад это знают немногие. Еще меньше тех, кто захочет об этом рассказать. Ну а тем единицам, которые попытаются, - она пожала плечами, - вы и сами легко сможете заткнуть рот.
Душа моя у меня и ни на что я ее не меняла. А бессмертие да, получила. В обмен на службу. Как и все наши.
- Сотен любовников, - здесь она усмехнулась, - у меня при жизни, хоть это и не ваше дело, разумеется, не было. Десятка два, может, наберется и то вряд ли. Очень уж много времени на вас, мужчин, уходит. И опровергнуть это обвинение сможет любое правильно (она особо выделила это слово) проведенное расследование.
- Что до убитых мной лично... согласитесь, когда у тебя под рукой рота 'Коготь', убивать собственноручно как-то глупо.
А вот сотни спасенных и вылеченных подтверждаются без малейшего труда десятками источников.
Только главное не это. Главное, любые инсинуации вы без труда сможете погасить или опровергнуть, правильно проведя расследование. Что же до моей личной жизни при жизни, - тут она усмехнулась в лицо священнику, - я не думаю, что вы бы хотели знать в подробностях, как жили многие уже канонизированные святые.
- Главное же для вас, господа, - она откинулась в кресле и кивнула на карту на столе, - вы слишком много поставили на кон. Но я понимаю святого отца и готова дать вам время на его переубеждение. С моей стороны вот дополнительный лист к контракту. Сразу говорю, торговаться бессмысленно. Цена названа и она вам по силам. Разумеется, это непросто, но подумайте, что вы получите. Каждый из вас. Можете заодно подумать, что с вами будет после смерти короля.

К сожалению, монсеньор, эти двое убеждали святого отца шепотом, и я не мог расслышать их слов, не выдав себя. Но за четверть часа они добились его согласия, после чего все трое поставили свои подписи в договоре.
Затем они получили медицинские указания и были крайне удивлены. Я не смог полностью разобрать их весьма бурные речи, но точно расслышал "ежедневный салат из свежих овощей перед обедом", "замена постельного белья и влажная уборка спальни каждое воскресенье", "черездневное омывание отварами трав".
Они даже засомневались в эффективности подобного лечения. Но демоница быстро их успокоила, сказав, что всего через полгода королю полегчает, а еще через год-полтора он будет полностью здоров. Ну а если нет, напомнила она, то все проблемы будут разрешены ею лично и теми силами Легиона, какие потребуются.
После чего гостья исчезла, и сразу же, не глядя друг на друга, вышли трое государственных мужей.

В дополнение могу сказать, что все услышанные мной указания немедленно начали выполняться. Равно как в уходе за больным произошел ряд других изменений.
Отдельно хочу повторить - я дважды прочел молитву от мороков и видений и абсолютно (трижды подчеркнуто) уверен, что не употреблял никаких дурманных снадобий.

С почтением к вам, монсеньор, агент Шишка.

... сам Господь привел юную Маргариту в наемную роту, чтобы даже там снисходил на грешников Его Свет. Долгие годы ее нравственная чистота и сияние святости подтачивали Зло и смывали с загрубелых солдатских душ мирскую грязь.
И вот в Глотке Степи простые наемники, как истинные воины веры, встали против тысяч и тысяч богомерзких язычников и с честью полегли в кровавой битве, дав армии Священного Союза отойти и занять укрепленные перевалы.
Сама же Святая Маргарита, хоть никто бы ни слова не сказал ей, осталась с обреченной ротой и своими молитвами поддерживала дух воинов в их тяжком подвиге. А когда пришел ее час, смиренно приняла смерть от рук злобных огнепоклонников.
Так давайте сегодня в годовщину Ее канонизации вспомним...

Из проповеди епископа Гиссонского пятьдесят лет спустя.

Все зло от них... и добро тоже


Ну, здравствуй, старый друг. Выпей вот это.
Оно, конечно, вернет боль, но тебе ли привыкать? Зато вместе с болью вернется ясность разума и речь, а чуть погодя даже сможешь шевелить руками. Надиктовать новое завещание и подписать точно сможешь.
Интересно откуда? От Нее. Не от ангелов же небесных. Ангелы не для нас.
А еще это снадобье убьет тебя к вечеру. Но ты и так умер бы через три, может четыре дня. Не больше.
Так что считай несколько часов ясного ума моим тебе подарком. Второй подарок: стряпчий за дверями и мои доверенные люди с ним.

Вижу, ты уже нормально слышишь и все понимаешь. Так что слушай внимательно, думай быстро, решай верно. Не ты ли говорил что это главное для военачальника?

Помнишь, мы призывали демонессу, чтоб короля вылечить? Еще бы, как мы тогда ругались! Но ведь в итоге все свое получили.
А еще ты надо мной смеялся, когда я ей комплименты делал. Ты бы куда больше смеялся, если б знал, что это я тогда украл карту.
Представляешь, три дня держал у себя, но так и не рискнул призвать. Как мальчишка... А еще не знал, что ей сказать, но зато точно знал: скажу не то - второй раз уже не придет.
Кстати, ты был не прав: ты с ней вполне бы справился, она все-таки не боец. Но и что в драку не полез тоже - ее двое прикрывали. Против них ты бы не выстоял.
Ну, так вот, я не рискнул призвать ее. А через неделю возвращаюсь с Большого Совета. Вымотался как собака. По пути вот, как сейчас помню, какая-то баронессочка пристала. Будто знал, послал подальше.

А как к себе вошел - Она сидит.
Глянула внимательно в глаза, сил мгновенно прибавилось. А Она усмехнулась еще на мое удивление.
- И так тоже можно. Ад многое дает, - и подмигнула.
Что дальше было не твое дело. Одно скажу- другой такой женщины, сколько живу, у меня не было. Уже под утро спросил.
- Ты еще придешь? Я не стану тебя призывать, но ты сама придешь?
Вот тут-то она и посерьезнела.
- Может и приду. Скажи, что ты знаешь о моем Легионе? - я замялся, но она подмигнула и усмехнулась, - чтоб ни знал, это не важно. Важно, что у нас серьезные планы. А что в первую очередь нужно, чтоб серьезные планы реализовать?
Представляешь, красивейшая женщина рядом. Ночь из тех, что раз в жизни выпадают... но сумел-таки собраться с мыслями.
- Люди. Чтобы реализовать серьезные планы, в первую очередь нужны серьезные люди.
- Верно, - еще раз подмигнула - и не только бойцы. Хочешь, чтобы я пришла еще раз, покажи себя в деле. Сумеешь - через десять лет я приду. А ты думай, хочешь ли в наш легион. На место канцлера же. Только в Аду при управителе сектора для начала. А там... там кто знает, может и адского лорда. Ну а дальше всяко повернуться может.

Я задумался, она это мигом увидела, и ее слова до сих пор как наяву слышу.
- Десять лет. Покажи себя - и я приду. А в легион... думай. Нам нужны только добровольцы.

Потом оделась и вышла. А я остался.
Помнишь, как вы удивлялись, что я страну на ноги поставил, что взятки каленым железом выводил, что в порядок все привел... Вот потому.
Это потом уже во вкус вошел, ну а там понял, что оно мне и лично выгодно.

Месяц назад Она снова пришла. Ну да, как раз после я эту дуру л'Эслиноль выгнал.
И это Она мне сказала про твою болезнь. Ты не знал, а она уже знала. Потому я тебя из той инспекции и выдернул. Чтобы успеть.
Могла ли вылечить? Думаю, нет, но если интересно спроси сам. Видишь флакон? Я его оставлю. Выпьешь и после смерти здесь на земле возродишься в Аду. В легионе 'Коготь'. С рядового, конечно, придется начать, но поднимаются там быстро.

Слушай внимательно, думай быстро, решай верно. Ты выслушал. Думай же и решай, старый друг.

Прощай. Но надеюсь - до встречи!

Стожог


Нет, пан атаман, не могу я награду принять. Это не я тех татар побил.
Да, мы шли за ними, момент выбирали. Их же с три десятка было, а нас восемь всего. Ну и ждали случая под утро наведаться, по-тихому вырезать.
А потом они к хуторам вышли. Тоже ведь шанс есть... Как грабить пойдут да баб валять, так и налететь.

Когда мы за ними к Средним Бровкам вышли, увидели - обалдели: прямо перед хутором лошади бесятся и все татары мертвы уже.
Кто с седел свалился, тех потоптали, не разберешь ничего, а кто удержался, как живые сидят - ни царапинки. Только рожи, будто пред смертью им сам ихний Шайтан явился.
А у околицы дед Стожог в пыли лежит, рядом с ним внук плачет и на столе два пистоля и ружье - заряжены, курки взведены, но не стреляны. И еще две кружки стоят с кувшином.
Че гадать-то? Дед Стожог... нет, именно Стожог, он в молодости много где погулял, его раз спросили, что, мол, делал, а он зло так бросил: "Сто городов сжег". Ну и прицепилось. Так про него давно говорили, что он чортознай. Видать и призвал чОрта. Ну а тот в уплату жизнь взял.
Лошадей, да, собрали. Замаялись - жуть! Они вроде и спокойно на месте стояли уже, а стоит поближе подойти попробовать, тут же бесятся, хрен ухватишь. Еле отловили да потом еле успокоили.

Да, конечно. Но тот хутор только городские Средними Бровками называют. Вы, если дорогу спрашивать будете, спрашивайте Нижние Губки. Там рядом два холма аккурат как-то самое бабское место... А так все соседи и называли. Сколько раз из-за этого дрались.
Ну а потом в городе драку затеяли, а мимо войт шел. Спросил, чего, мол, хуторские дерутся. Долго смеялся и присоветовал Нижними Губками впредь называть.

<...>

Ну, к нам с утра с Дальнего Федька прискакал, кричит: 'Турка идет, ховайтесь.!'
Да дурачок он просто, у него все "турка" и татарва, и ляхи.
А батя с братьями в походе, из мужиков только я да дед. Ну, мать в рев, тетки тоже, а за ними и девки их разревелись. Так малые они еще, даже меня младше.
Дед цыкнул, всех погнал, а сам остался, только ружье с пистолями со стены снял. Я с бабами еду и аж гложет: дед- то старый уже, нельзя ему одному. Утек втихую и назад.
По хутору прокрался, из-за хаты выглядываю - деда стол к околице вытащил зачем-то. И два табурета рядом поставил.

Зарядил пистоли, ружье, а потом карту игральную на стол бросил, короля красного... как только карта о стол шлепнулась, мигом на втором табурете чОрт здоровенный сел. Ну как не чОрт? Здоровенный, шкура красноватая такая, рожки пробиваются и из ниоткуда появился.
А дед ему, мол, долг признаешь? Сам спокойный, руки на виду держит, но видно, чуть что - за пистоль схватится.
Чорт: 'Да, конечно'. Оглянулся и продолжает: 'Не доверяешь? Только что ж мальцу даже самострела не дал?'
Дед меня увидел, рассердился, прут выломал было...
Только чорт его остановил, сказал не до того, мол. Ну, дед ему про турку рассказал. Нечистый задумался, вдаль поглядел, словно видно чего, а потом и говорит сам себе:
- Малят-то уже подкармливать пора, - а потом к деду: - Выплачу тебе долг. Малого убери. Рано ему еще такое видеть.
Дед меня и спровадил. Ну а как я вернулся, чОрта не видать, шагах в двухстах лошади бесятся, а деда в пыли лежит мертвый уже.
Тут и десяток казаков прискакал, ну а дальше вы знаете все.
Вы только, пан атаман, Миколе скажите, чтоб лошадок отдал. Они ж по всей правде наши, а не евойные.

<...>

Батя, не мог я атаману сбрехать, ему Микола-десятник уже наболтал разного!
Нет, конечно, не все рассказал, что я дурной, что ль?
Деда меня спровадил, только я далеко не ушел, в крыжовнике спрятался. Чорту ж веры нет.
Вот как татарва выскочила и к хутору нашему понеслась - деда стоял, из ружья целился, а этот за столом сидел, но его татары словно не видели. Возле пня, что вы с дядькой Тарасом так и не выдернули, прям из земли мелкие бесы полезли. Как прыгнут татарину на шею, тот замирает,
и лошадь под ним беситься начинает. Всех так похватали. И тут чОрт как вскочит, а у деды ноги подкосились, и он падать начал. Я нож рванул, бросился...
Пока добежал, чорт ко мне повернулся, нож прям из руки взял, я только мимо пролетел. Я к деде, а он не дышит уже.
И чорт мне руку на плечо положил.
- Прости, - говорит - сердце. С этим не могу помочь.
Там татарва уже вся попередохла, мелкие бесы убрались, а Этот вздохнул и дальше говорит.
- Твой дед не успел признать, что долг закрыт. Потому так сделаем, - взял со стола игральную карту, мне показал: - Запомни. Когда в первый поход пойдешь, я прослежу, чтоб к тебе эта карта пришла. Ты меня тогда призовешь и скажешь: "Долг закрыт". Понял?
Я кивнул, а он исчез, словно и не было его. Ну а потом десяток Миколы прискакал.
Батя!!! К самому сотнику Сирко в учебу?!

Пути неисповедимые


Да, господин ректор.
Я действительно читал книги мастера Петерсона. И те, что он давал, и... и другие. Нет, он не знал. Я же аккуратно, он не замечал.
Почему так старался поступить? Почему хочу врачом стать? Это долгая история, господин ректор.
Да, разумеется, никуда не тороплюсь.
Это случилось шесть лет назад. У меня тогда сестра заболела. Лихорадка, очень сильный кашель, слабость... Мать ее дома оставила и в церковь пошла, еще сказала горько: 'Бог дал, Бог взял'. А отец как раз запил недавно, но все деньги уже пропил. Даже на дрова не было, в доме сырость, холодина.

Ну, я к своим ребятам рванул, я ж главным в шайке был. Ганс, он грузчиком в порту подрабатывал, сказал, что, мол, знает переулочек, где богатенькие ходят. Чуть подождем, глядишь, и пойдет кто-нибудь попьяней да с толстым кошельком.
С Кривым Гуго, конечно, поделиться придется, но и нам останется. Уж доктору заплатить хватит.
Раньше на такие дела боялись ходить, хоть он и подбивал, а теперь куда деваться.

Да, господин ректор, наивными были. Так чего с четырнадцатилеток взять?
Ждали мы, ждали, а никто не идет, уж совсем было собрались уходить еще где счастья попытать, но тут вдруг дама появляется. Сразу видно не из бедных. И одежда богатая, и кошель на поясе толстый.
А за ней следом охранник: меч на поясе, не дубинка, а именно меч.
Страшно, конечно, было, но нас пятеро, он один, да и нападем неожиданно. Напали...
Я на даму прыгнул, чтоб с ног сбить и головой об стену, а парни на слугу ее. Главное по ногам сразу достать, чтобы свалился, а там уж забьем.
Не знаю, как так вышло, только я до нее даже дотронуться не смог. Закрутило, завертело, а потом чувствую, рука вывернута и носом в землю упираюсь. Взвыл от боли, отпустила она меня, вскочил, думаю, надо ж так перед своими опростоволоситься. Смотрю по сторонам, а мои все четверо без сознания валяются, громила же ее, похоже, даже меч не доставал.
Тут она мне прямо в глаза посмотрела. Я и застыл, словно мышонок перед змеей. Только вижу ее взгляд, и словно издалека кто-то рассказывает про сестру, про отца-пьянь, да про мать, что в церковь молиться ушла.
И вдруг разом отпустило. Ребята уже шевелиться начинают, громила на свою госпожу неодобрительно смотрит.
Ей же словно все равно.
- Веди, - говорит, - посмотрю твое горе.
Я хоть и пришибленный был, сперва обрадовался, чуть не подпрыгнул, а потом притух: 'Заплатить-то нечем...' А она будто мысли прочитала, улыбнулась легонько так:
- Это ты так думаешь. Веди.

Ну, пришли мы, сестренка мечется вся под сырыми одеялами, холодно, мерзко, грязно и еще отец на перекрестке орет так, что даже в доме слышно.
А госпоже хоть бы что. Откинула волглое тряпье, руку сестре сперва на лоб, затем на грудь положила, достала лист бумаги с маленьким таким карандашиком и давай быстро-быстро писать. Дописала, отдала записку и говорит.
- Лавку жида Абдулы знаешь? Да того самого, что и не жид, и не Абдула. Бегом туда, отдашь записку, что он соберет принесешь. Будет денег требовать, скажешь, чтобы подпись внимательней прочитал. На обратном пути возьми дров, - и горсть меди протягивает. - На все бери.
Я, было, метнулся, а потом как вкопанный стал.
- Спасибо, госпожа, но мимо отца не проскочить, а он все деньги отберет. И записку вашу порвет ,он щас буйный.
- Проблема конечно, - у самой на лице выражение появилось, не знаю даже, как описать, и к громиле повернулась: - Реши вопрос.
- Совсем или?.. - только что не зевнул, зараза.
- Или. Идите.

Ну как мимо отца шли, он ко мне рванул, но ее слуга его одной рукой за шкирку взял и об стену приложил. Потом ко мне повернулся, сурово этак:
- Бегом! Выполняй!!! - затем улыбнулся, подмигнул. - Не убью. Но пить он перестанет, обещаю.
Я и рванул со всех ног. А как вернулся, вроде и теплей стало, показалось, наверно, и сестренке вроде полегче. Ну, пока развели огонь, пока сестру к теплу переложили, пока травы заварили, мать вернулась.
Сперва к сестре бросилась, а потом госпоже в ноги. Но та ее подняла и заставила дом начисто выскабливать. А сама возле больной все сидела, пока она ровно не задышала и не уснула нормально...
Когда же они уходили, мать опять в ноги, мол, спаси вас Господь, госпожа, скажите, за чью доброту мне молиться.
А она только усмехнулась.
- Не надо за меня молиться, просто 'спасибо' достаточно.
Я стою ни жив, ни мертв, два слова связать не могу, она повернулась, в глаза глянула и сказала тихо так:
- Что должен, прощаю. Живи спокойно.
И ушли. Уже после мы тринадцать серебрушек отыскали. И отец их отобрать не посмел. Сами удивились.

А через полгода пришла в наш город наемная рота. Я в таверне их врача пьяного увидел. Словно кто-то под руку толкнул, упал перед ним на колени, стал в помощники проситься. Он расхохотался и говорит: 'Расскажи че-нить. Удивишь - возьму'.
Ну, я и рассказал это все. Он аж протрезвел, а потом говорит.
- Возьму тебя. И не в помощники, а в учебу. Но вот эту свою историю ты кому не попадя не рассказывай больше. А лучше вообще никому не рассказывай.
И сколько я его ни расспрашивал после, ни слова из него не вытянул.
Нет, господин ректор, никому, только ему тогда и вот вам сейчас. Он как знал, что вы меня вызовите, сказал, что вам можно.
Господин ректор. Ведь врачи же все друг друга знают, а женщин врачей совсем мало. Так кто же?..

* * *

Спокойно, молодой человек. Вы много тут говорили, теперь немного послушайте.
Нет ничего плохого в том, чтобы найти кумира и пытаться стать равным ему. Или ей.
Но вы умудрились выбрать весьма неоднозначную личность. Когда вы принесете в этот кабинет диплом с отличием, я назову имя вашей благодетельницы.
Впрочем, куда вероятней, что подтвержу вашу догадку.
И вы не представляете, как вам повезло, что она простила долг. Мне, впрочем, тоже - меня миновала очень непростая дилемма.
Идите. И учтите - это первый и последний раз, когда я прощаю вам прямую ложь. А коллеге Петерсону я отдельно напишу, чтобы впредь "не замечал" не так нагло.
И пусть не думает, что если он к наемникам ушел, то гильдия до него не дотянется!
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"