Аннотация: Страшилка по мотивам чувашских легенд. Ночь, осень, злой дух Киреметь и все такое.
Унылым был в этом году ноябрь, ничего не скажешь. Уже все листья облетели, а снега все нет и нет. День короче, ночь длиннее. Уходишь в школу -- темно, возвращаешься -- тоже темно. Тоска! Ладно хоть на ноябрьские праздники в деревню уехали!
Дима любил такие поездки. Третьего ноября был мамин день рождения, и они вместе с большой компанией родственников приезжали в деревню, топили баню и жарили шашлыки. А еще радостно было от того, что с ними всегда приезжали две Димины двоюродные сестры, двоюродный брат и папин крестник. Все -- примерно одного возраста. Ну и еще малышня, конечно, была -- совсем мелкие дети родственников и близких друзей. Но те в игры к большим пока не лезли, и хорошо.
У бабушки было два дома. Старый, почерневший от времени, но еще крепкий. И новый, который построили бабушкины сыновья. Новый дом свой бабушка любила, но и старый снести не позволяла. Говорила -- память. Дети в этот раз упросили взрослых поселить их отдельно, в маленьком старом доме. Так и болтать удобнее о чем хочешь, никто не услышит, и вообще...
Стемнело. Все уже успели попариться в бане, поесть шашлыков и разойтись спать. Ну, или почти спать. Дети, например, спать не собирались.
-- А давайте страшилки рассказывать, -- предложила Аня, одна из двоюродных сестер, которая притащила с собой кучу свечек и сейчас зажгла несколько штук, чтобы не включать свет и не сидеть совсем в темноте. В углу уютно потрескивала печка.
-- Да ну тебя! -- возмутилась Света. -- Я потом всю ночь не засну!
-- Давайте, -- азартно поддержал Рома, самый старший в компании.
-- А почему бы нет? -- Диме тоже понравилась идея.
Ваня, самый младший и самый тихий, улыбнулся и кивнул.
Сидели на деревянных лавках, вокруг деревянного же, темного и шершавого от времени стола.
-- Кто первый?
-- Кто предложил, тот и первый!
Аня сморщила лоб.
-- Ну вот, допустим, мне в лагере рассказали... Страшилка про черную руку....
Света съежилась и накрылась с головой цветастым покрывалом, которое стащила с кровати.
-- Ну-у-у, -- протянул Рома. -- Это же все слышали уже пять раз! Давай что-нибудь новенькое!
Девочка надула губы.
-- Не перебивай! А вдруг ты ее не слышал!
-- Во всех лагерях одно и то же рассказывают, -- авторитетно заявил Рома и захрустел сушкой, которую достал из корзинки на столе. -- Неинтересно.
-- Тогда, тогда... -- начала судорожно вспоминать девочка. -- Вот что я вам расскажу!
Страшилка была про всадника без головы. Вроде была какая-то книжка... Дима помнил смутно, но Аня, презрительно поглядывавшая на Рому вначале, к середине истории втянулась в рассказ и очень живо изобразила завывание ветра и голоса героев. Светка аж уши заткнула.
-- Класс! -- ответил Дима. -- Вот это настоящая страшилка!
-- Мне папа ее рассказал, -- ответила девочка. -- Только маме не говорите, она ругаться будет. Говорит, мне рано еще такие истории знать. А книжка интересная, оказывается, я потом прочитала!
-- Ну, теперь ты, Ром.
Рома был тот еще выдумщик. Рассказал историю про маньяка и полицейского, якобы из их же города. Но Дима чувствовал, что тот от души привирает. Тем более он утверждал, что подслушал рассказ полицейского, когда они с его папой на кухне болтали. А на самом деле в тот день, Дима знал точно, Ромка сидел у Димы в гостях, на пару гоняли в компьютерные гонки. Поэтому страшилка оказалась не такой уж страшной.
Аня слишком хорошо знала брата и скептически хмыкала на особенно острых моментах. По Ване никогда толком не поймешь, что он думает. И только Света все так же сидела в цветастом покрывале, изредка высовывая оттуда нос.
-- Вань, теперь ты, по кругу.
Ванька надолго задумался, потом почесал нос и рассказал, как шел поздно вечером из школы, и за ним погналась большая собака. Вот страшно было!
Дима представил себя на его месте и поежился. Да! Еще как страшно. Как представишь темный переулок и лязгающие зубы...
-- Света, ты!
-- Да ну вас, -- сказала девочка. -- Не буду я ничего рассказывать. Не хочу.
Рома пожал плечами.
-- Ну ты остался, Дим, тогда. А потом можно по второму кругу.
Дима задумался. С одной стороны, ему хотелось рассказать что-то такое, чтобы друзья по-настоящему испугались. И для этого была одна история. Но с другой стороны -- он сам после этой истории два вечера боялся из дома тут, в деревне, выходить. А сейчас вспомнишь и опять никуда не выйдешь.
-- Ну слушайте, -- сказал он наконец. -- Мне бабушка рассказала. Реальная история.
-- Что, правда? -- оживился Рома и подался вперед.
-- Конечно! -- ответил Дима. -- Она мне рассказала после того, как я на сеновал ночью полез... Сказала, нечего шастать по ночам! Такое бывает потому что...
Дима вспомнил бабушкин серьезный голос, настольную лампу, туман за окном и поежился. Классная рассказчица она, бабушка, всё-таки. Он так не сможет, наверное.
Давным-давно в нашей деревне жила девушка. Гордая, красивая, отец у нее богатым человеком был. Серебряные монетки в украшениях носила, ни в чем отказа не знала. Только сердце у нее было недоброе. Один парень в деревне влюбился в нее без памяти. Хороший, толковый парень, сын столяра. Любая бы за него замуж пошла, а эта нос воротила. Скольким женихам отказала -- не счесть! А парень за ней хвостом ходил, сундуки и посуду, ярко разукрашенную, дарил -- мастер он был, каких поискать!
Надоело, видно, ей это. Сказала:
-- Если осмелишься срубить киреметь, что за деревней растет, выйду замуж за тебя. Не срубишь -- на глаза мне больше не показывайся!
Испугался парень. Киреметь -- священное дерево. Как его срубишь? Всё равно что на богов руку поднять. А девка та смеется перед глазами. "Не срубишь -- на глаза не показывайся!"
Сильно, видно, нужна она была ему. Взял он ночью топор и пошел к священному дереву. Почему ночью -- потому что свои же, деревенские, никогда бы не дали ему срубить дерево. Это же беду на всех навлечь!
Начало ноября было, месяц юпа -- поминанья усопших. Духи ходят по земле до самого праздника сурхури. Самое неудачное время выбрал парень, какое только можно. Но та девушка из мыслей не шла.
Пришел он к дереву, вздохнул, решился и рубанул топором по толстому стволу. Топор отскочил -- кору даже не поцарапал. Второй раз рубанул -- то же самое. Третий раз -- топорище пополам треснуло. Разозлился парень, пнул дерево ногой. Попробовал хоть ветку нижнюю отломать -- на поклон к красавице отнести. Может, ей этой малости хватит. Кое-как, часа через два, отломал он толстую ветку у дерева, пошел домой. А ночь лунная-лунная была. Всё духи видели, что он делал.
На следующий день красавица не пустила его на порог. Из окошка посмотрела на ветку, посмеялась, сказала: "Откуда я знаю, что это ветка с киреметя. Может, ты ее у первого попавшегося дерева отломал? Вон с глаз моих!"
Покручинился парень, но делать нечего. Сделал новое топорище из ветки, что с киреметя взял, и снова на следующую ночь к дереву собрался. А эта ночь темной выдалась. Тучи на луну набежали, ветер завывает так, что стены трясутся.
Открыл парень дверь, а на пороге старик стоит. Косматый, морщинистый, нос крючком, космы нечесаные, взгляд колючий. В простой рубахе тонкой, ветер раздувает.
Испугался парень, хотел назад шагнуть, а ноги будто к полу приросли. В руках топор, а руки тоже не шевелятся, будто каменные.
Посмотрел старик на топор, протянул руку. Топорище само у парня из руки выскользнуло и к нему метнулось.
И только тут парень заметил, что у старика на руке пальца большого не хватает. И рана как будто свежая...
Отвернулся старик и пошел по улице, а парень следом -- как привязанный. Ничего сделать не может, тело как будто чужое.
Говорили потом, видел кто-то в окно, как они идут, но кто же отважится духу дорогу заступить?
И никто этого парня больше не видел. Только вырос за одну ночь в деревенском овраге искореженный вяз. Страшный, изогнутый, издалека на скрюченного человека похож. Потом люди боялись через этот овраг ходить -- говорят, крики слышали и треск ломающегося дерева.
А за девчонкой той на следующую ночь тоже дух пришел. Но она умная была, сообразила спрятаться. Одела чужую одежду навыворот, солью круг сделала вокруг дома, травки нужные повесила над входом. Дух ее и не достал. Сама, видать, ведьма была немного, раз не побоялась парня на киреметя натравить.
Месяц она так каждую ночь отгораживалась, а потом сурхури пришел, зимнее равноденствие. После этого времени у темных духов власти нет в верхнем мире.
Успокоилась девица, повеселела. А из ветки киреметя, остатки которой во дворе у парня остались, себе заколки резные сделала для волос. Пуще прежнего хороша стала. Вот уж и жених подобрался богатый, в сентябре свадьбу назначили... Но не дожила она до свадьбы-то. Летом с подружками пошла купаться на реку, и затянуло ее в темный омут. Видать, духи между собой всё же договариваться умеют. Не стерпел старый киреметь оскорбления, водяного подговорил помочь.
И с тех пор, говорят, в ноябрьские ночи по деревне лучше не гулять. А если гулять, то только с открытым огнем или свечкой -- огонь злых духов отгоняет потому что.
Девушка та выходит на улицы. Кого встретит -- из того силу жизненную выпьет. До конца киреметь ее так и не доконал. Умерла она, но дух старику не достался. И, чтобы спрятаться от него, напускает она туман перед своим приходом. И силы у живых забирает, чтобы до следующего года дожить. Свободным духом всяко лучше быть, чем в служанках у другого духа на веки вечные.
А киреметь тот срубили всё-таки, когда церкви стали строить в деревнях. Но на его месте другой дуб вырос. На краю деревни. Не такой большой и высокий, но, говорят, аккурат в том месте, где старый был. Так что девке той, с реки, все равно есть кого бояться.
Ребята испуганно затихли. Потом Света опомнилась и разревелась:
-- А-а-а-а, как я теперь ночью в туалет выйду!
-- Ну что ты, -- бросилась утешать ее опомнившаяся Аня. -- Это ж сказки всё! Так ведь?
Она нахмурилась и посмотрела на Диму: ну скажи!
-- Вообще-то нет, -- весело сказал Дима.
Он был рад, что ему удалось напугать друзей. Вон даже Рома притихший какой-то сидит.
-- Смотри, туман за окном как раз. Нечасто туман в ноябре бывает.
Светка сцепилась в Аню и закуталась в покрывало с головой. Затрещала и погасла одна из свеч. На улице что-то хлопнуло. Дети мигом придвинулись друг к дружке.
-- Ну ты мастер, -- уважительно сказал Рома. -- Даже мне жутко стало.
Дима надулся от гордости. Главное -- не признаваться в том, что ему самому ужас как страшно. До сих пор бабушкин голос в голове: "Ночью из дома ни ногой! Случится что -- как я тебя найду потом?!"
Они еще немного молча посидели рядом. На улице что-то подозрительно шуршало.
-- Я в туалет хочу, -- тихо сказал Ваня. -- Но один боюсь. Дима, Рома, пойдем вместе, а?
Братья переглянулись. Выглядеть трусами и признаваться, что им тоже страшно, не хотелось.
-- Ну пошли, -- вздохнул Ромка. -- Анька, свечи у тебя остались еще? Дай парочку. У нас, конечно, фонарик есть, но раз огонь всяких духов отгоняет... Даже если сказки, так спокойнее.
Девочка неохотно вылезла из общего клубка, пошарила в рюкзаке, достала две толстые свечки.
Мальчишки стали натягивать обувь. Девочки смотрели на них, смотрели, а потом Света вытащила голову из покрывала и сказала:
-- Нет, я тут вдвоем с Аней не останусь! Мне страшно! Я тоже с вами!
-- Но там же темно! -- удивился Рома. -- Там еще страшнее!
-- Там вы! -- решительно казала Света и слезла со скамейки. -- С вами не так страшно!
-- Так, -- сказала Аня и тоже взялась за сапоги. -- Вы как хотите, а одна я тут точно не останусь. Все вместе пойдем!
Чтобы дойти до туалета, надо было обойти дом и пройти через край огорода. В какой момент стих ветер и появился туман, Дима не заметил. Когда они мылись в бане, ничего такого еще не было. А сейчас прямо молоко -- два шага, и ничего не видно, даже фонарь над дверью не спасает. И дальше -- вообще темень кромешная.
Диму пустили вперед. Он сначала пытался пропихнуть на узкую, выложенную кирпичом, дорожку, Рому, но тот сказал: "Я замыкающий! И сбежал назад". Взялись за руки, чтобы не потерять друг друга из вида. Тропинка выложена узкая, оступишься -- вляпаешься в грязь.
Огонек в руке трепыхался как-то неуверенно и туман вокруг совсем не разгонял.
Кое-как они почти дошли до места, но тут позади грохнуло, и что-то скатилось с крыши сарая.
-- А-а-а! -- закричала Светка, вырвалась и побежала в сторону дома.
-- Стой, куда? -- крикнул Рома для приличия и побежал за ней. Аня молча догоняла.
Дима с Ваней застыли на месте, переглянулись... и пошли куда шли. Страшно было до чертиков.
Обратно шли вдвоем, быстро-быстро, но всё-таки не бегом. Хотелось выглядеть старше, смелее. Раз уж даже Ромка испугался...
Свечка разгорелась и горела ярче. Обошли кусок шифера, который скатился на дорогу с крыши. Вот, оказывается, что это было.
Перед крыльцом остановились, так же держась за руки. Мучительно хотелось забежать быстрее в дом. Но и запомнить вот это чувство, когда боишься, но всё равно делаешь, тоже хотелось.
-- Знаешь, -- сказал Ваня. -- Если бы ты меня за руку не держал, я бы тоже убежал. Страшно -- жуть. Но вдвоем, кажется, уже не так.
-- Ага, -- согласился Дима. И подумал, что если бы не желание казаться взрослее и смелее перед младшим, он бы тоже оттуда сбежал. Но ведь не сбежал! Теперь есть, чем перед Ромкой похвастать.
-- Наверное, мы страх пополам поделили, -- вдруг сказал Ваня. -- Ну, мне бабушка говорила, когда плохие чувства делишь с кем-то, они становятся меньше. Нам, выходит, по половинке досталось. А остальным даже половинки много оказалось.
-- Может быть, -- задумчиво ответил Дима.
Вспомнилось, как однажды он один залез на старую пожарную вышку, в лесу, пока родители грибы собирали. Страшно было ужасно! Но так хотелось посмотреть на всех с высоты... И как потом родители вернулись, и он слазил наверх, уже с папой. Там было уже совсем не страшно. Папа всегда поможет, если что. Родители, к счастью так и не узнали, что он лазил туда один.
Умная всё-таки у Вани бабушка. Хотя бабушки, наверное, все такие...
Мальчики зашли в дом. Черная кошка, столкнувшая вниз кусок шифера, зажмурила глаза и отправилась гулять по своим кошачьим делам. Ведь кошки, как известно, ничего не боятся.