Как-то неожиданно и легко развеялся летний смрад пожарищ. Туман мокрой липкой пленкой отполз на север. Хозяйки отмыли окна от копоти и заложили в щели между рамами толстые полосы утеплителя. И никто не заметил, как земля подсырела, приготовившись принять пожелтевшие от старости письма, когда-то так легкомысленно набросанные юной красавицей весной. Улицы наполнились запахами влажности и гниения, тонкими шлейфами дорогой туалетной воды, путающейся с дыханием метро. Женщины обтянули себя в строгие кожаные пальто, мужчины - в серые плащи, и только иногда на улице мелькали молодые в ярких заметных красках, но смотреть на них было больно и, почему-то, даже противно.
В середине сентября по яркому голубому небу истерично неслись густые молочные облака. А внизу в парке дети скрипели качелями и грелись соревнованиями, и кричали звонкими голосами: "На старт! Внимание! Марш!" Потом долго спорили, кто был первым и удивленно приходили к поразительному выводу - никто не смог обогнать облака, значит и нет победивших. Из окон выглядывали мамаши и простуженными голосами звали обедать, а малыши нехотя разбредались домой, пошмыгивая носами, и не прощались, потому что в таком возрасте и в голову не приходит, что можно больше никогда не увидеться с другом...
Мальчишки постарше подбрасывали ногами носок, набитый всякой всячиной, и старательно не замечали прохожих, разговаривали грубо и отрывисто, а выглядели очень озабоченно предстоящими холодами. Потому и жгли костры из строительного хлама на карнизах высоток.
Вечером следующего дня вороны совсем прогнали облака, и под бой колоколов местной церковки и их бодрое карканье с позволения Всевышнего в большом городе надолго прописалась осень. Первое, что сделала новая хозяйка - сменила шторы в своей обители. Она бесцеремонно содрала голубенькие невесомые занавесочки и старательно одела окна в темные серые гардины так, что по ночам не было видно звезд - не время сейчас для романтических мечтаний. Она заказала в лучших магазинах разноцветные теплые ковры - ведь только так можно научить гостей смотреть под ноги! И устав от трудов и хлопот, подошла к окну и тихонько заплакала.
Мы смотрели на ее слезы и любовались ею, и умилялись...
А потом было очень многое: и утренние телефонные звоночки, раздирающие душу, и нелепые обещания хранить нашу тайну, и скомканные встречи, и поздние разговоры, и ранние прощания, и небо над городом, которое все видело, но ничего не сказало твоей жене.