Аннотация:
- Младенца по рождении надобно высечь, приговаривая при этом: "Не пиши! Не пиши! - Блажен, кто молча был поэт/ Мои выходные данные не вместились в эти две идеальные формулы жизни, озвученные Чеховым и поэтом-пародистом Архангельским... И требуют горячо не любимого Јни дня без..." запятой или просто живого звука-пшика. Руки и язык чешутся посеять светлое-доброе-вечное и запятнать историю. Пробую найти оправдание писанине в аллюзии с богоборчеством мыши: мол, еще один способ взбивать жизнь лапками как молоко в кувшине. И все чаще ставлю себе диагноз - словоблудие. А сетевую автоbiblioграфию принимаю за карту больного. Никакой исповеди сына века ты здесь не найдешь, дружок. Только субъективный анамнез моей объективной - заработанной средой и всем, что около - болячки. Кратко же моя Јписательская" автобио компануется в пять строк и пять пудов эмоций: Шестнадцать. Впряглась в лямку спецкорра - без отрыва от производства, в смысле семьи и школы... Девятнадцать. Первый трудовой контракт, тут же и разорыванный - по фатальным причинам: не я развалилась, а редакция... Двадцать три. Статус внезапно вырос, число трудодней тоже - редакторствую... Двадцать четыре. Не хватает Расстояния, чтобы увидеть Большое. Нужны паузы, чтобы самореализацию не превратить в конвейер - бумажный и мясоперерабатывающий в одном флаконе. Двадцать пять. Бросила ударно заниматься "этой ерундой для кошелька", начала периодически кропать типа "для вечности" (в ящик то есть). Двадцать девять. Время покажет...
|