Аннотация: Проба 15-летней девочки (то есть моя) описать Великую Отечественную войну
Какое прекрасное ранее утро! Над полем медленно поднимается туманная дымка, заволакивая всё: и бледно-жёлтую рожь, и чёрный лес, который ещё не оправился после ночи, и светлое небо. Всё кажется таким необыкновенным, таким светлым. Как будто войны нет...
Я стою посреди бесконечного русского поля. Наш полк ещё спит, лёжа на мокрой земле, не просохшей после ливня, укрывшись серыми шинелями и прижимая к себе оружие. А я не сплю. Мне нельзя спать. Я часовая.
Как же трудно быть часовым и охранять своих всю ночь, когда веки смыкаются и голову клонит вниз! Тогда, чтобы не заснуть, начинаешь вспоминать свою жизнь...
... Родилась я и выросла в небольшой деревушке под Москвой. Семья у нас большая: мама, папа, я, средняя сестра Катька и младший брат Женька.
Я думаю, что детство - это самая счастливая пора. Тогда я не задумывалась о том, что же будет дальше, просто бегала с друзьями в лес по грибы и по ягоды, помогала мамке по хозяйству: носила воду из колодца в больших железных вёдрах, следила за братом с сестрой...
В школе я была активисткой. Одной из первых меня приняли в пионеры, а потом и в комсомол. За отличную учебу и большую общественную работу, мне даже доверили пронести портрет Сталина по Красной площади, чем я очень гордилась. А мои друзья и подруги мне завидовали и очень старались повторить мой "подвиг".
... Где-то закуковала кукушка. Оторвавшись от воспоминаний, я посмотрела на ёлку в надежде отыскать эту простую серенькую птичку. Сколько осталось мне ещё жить, скажи, кукушка? Один... два... три... Ну что же ты замолкла? Дай мне ещё пожить! Мне есть для чего жить...
... Помню, как началась война. Тогда я закончила 10 класс на все пятёрки и радостная, одетая в белоснежное платье, которое мамка целую неделю шила, пришла на наш скромный сельский выпускной вечер. И вдруг, в самом начале вечера... Это сообщение Молотова о том, что началась война. Помню испуганные лица учителей. Помню разом посерьёзневшие лица выпускников. Помню, как первоклашки, не понимая, как это всё серьёзно, начали прыгать и кричать: "Война! Ура!" И никто их не остановил...
Через месяц из всех выпускников в армию пошли все мальчики. Из девочек записалась добровольцем - я одна. Почему? Просто я поняла, что моей Родине угрожает опасность, и я должна защитить её во что бы то ни стало.
Когда я сказала о своём решении родителям, мамка бросилась к двери с криком: "Верка, ишь чего удумала: на фронт идти! Да тебя там убьют! А как мы без тебя будем?" И кричала она, и плакала, и к груди меня прижимала, шепча: "Веруська ты моя, девочка ты моя! Ну куда тебе воевать? Воевать же тока мужики идут, а чё бабе там делать?"
Когда мать плакала, я в душе ее понимала, но решение свое не изменила. Наконец, мамка сдалась...
Прощанье на вокзале было пронзительным: играла гармошка, солдат провожали всей семьёй, матери и жёны рыдали, а дети, принимая войну за игру, прижимались к отцам, и просили прислать с фронта пульку или какую-либо другую солдатскую мелочь...
Я стояла рядом с зелёным вагоном военного эшелона, который через полчаса должен был меня увезти на фронт, подальше от отца, матери, сестры, брата, и слышала, как мать плакала, крестила меня своей морщинистой рукой, чувствовала, как Катька пыталась забраться на руки, как Женька прижимался ко мне, прося не уезжать.
Несмотря на весь наш юношеский оптимизм и веру в то, что война быстро закончится, мы уже тогда понимали, что вряд ли мы все вернёмся живыми.
... Послышался шорох. Обернувшись и вскинув винтовку, я увидела ползущего ко мне солдата. Это был Ванька, с которым мы вместе ходили в первую атаку.
- Верка, - прошептал он. - У тебя махорка осталась?
Молча кивнув, я достала из кармана серый кисет и протянула ему. Сделав "самокрутку" и махнув рукой в знак благодарности, Ванька уполз, а я осталась сидеть на шинели, которая была постелена на сырую землю.
Сам того не ведая, Ванька вернул меня из довоенных воспоминаний и заставил вновь вспомнить и пережить недавние фронтовые события ...
... Первый бой. Никогда солдат не забывает первый бой. Никогда не забывает первое прикосновение к оружию, первый крик "Тревога!", не забывает первую пулю, которую он выпускает в лоб фрицу...
Я бежала по вспаханному полю рядом со своими товарищами и видела только мокрые от пота тёмно-зелёные гимнастёрки и мелькавшие чёрные сапоги. Я слышала крики: "Ура!", "За Родину, за Сталина!", свистящие в воздухе пули, автоматные очереди, взрывы гранат, крики раненых и умирающих. Чувствовала страх, хотелось лечь, свернуться в клубок и лежать, пока не окончится бой, этот страшный бой. Но я понимала, что не должна поворачиваться к врагу спиной, не должна показать ему свою слабость...
И тут я впервые увидела немца...
До этого мои представления о немцах ограничивались карикатурами: где они изображались низенькими, пузатенькими, с крючковатыми носами. Но я увидела красивого высокого парня с голубыми глазами. Остановившись посреди поля, я посмотрела на него и вспомнила мою деревеньку на берегу Москвы-реки, такую родную деревянную избушку, и наших деревенских ребят очень похожих на этого фрица ...
Я заметила, что он прицелился в нашего солдата и что-то крикнул по-немецки. Сознание разом вернулась ко мне, и я поняла: он враг! Он варвар! Для него нет ничего святого, кроме ихнего Гитлера! И, дико закричав наверно на всё поле, я открыла по нему огонь. Я стреляла в него до тех пор, пока не кончились патроны. Но это я поняла не сразу. Я нажимала на курок еще и еще, но вместо выстрелов я слышала только сухие щелчки от работы бойка...
Мимо меня пробегали наши солдаты с криком "Ура!", а я тихо стояла над телом убитого немецкого солдата и смотрела на него. В моей душе было пусто. Первый раз в жизни я убила человека. Первый раз я совершила самое тяжкое преступление. Нет. На войне другие законы. Здесь нужно убивать врагов, нужно побеждать. То, что в мирной жизни преступление, на войне - обычное дело.
И сейчас я впервые убила врага. Он лежал передо мной поверженный, с простреленной в нескольких местах грудью, из которой сочилась быстро чернеющая кровь.
Сколько я стояла, неизвестно. Наконец кто-то из солдат тронул меня за плечо:
- Верка, ты чего? Пойдём. Мы победили и остались живы...
Он посмотрел на убитого фашиста и тихо произнёс:
- У врагов кровь всегда черна, как и их мысли.
Когда я уезжала на фронт, на стене висел плакат женщины с суровым лицом, в красных одеждах и держащей в правой руке присягу. Над ней большими красными буквами было написано "Родина - мать зовёт!" Меня потряс этот плакат, и уже тогда я поняла, что иду на войну не просто так, а иду с определённой целью: защищать мою Родину.
Что для меня Родина? Это прежде всего моя изба, моя семья, моя деревня, мой лес, моя рожь... Всё это мне бесконечно дорого и я не знаю, что с ней сделают эти поганые фашисты. Нет! Я не должна об этом думать! Мы обязательно победим! Мы должны выжить и вернуться домой.
Воспоминания закончились. Над полем медленно поднималось ярко-красное солнце и от туманной дымки не осталось и следа. Лес стал зелёным, земля высохла, а на бледно-жёлтой ржи весело заиграли лучики солнца.
- В атаку! - раздался над ухом громкий голос командира.
Сжав в руках винтовку, я была готова через несколько минут вступить в бой с врагом.