Аннотация: Детство, как лето, скоротечно. Года два я не был в гостях у своей тети на станции Спартак, что в 40 минутах езды на электричке от Киева. И вот, приехал.
Каждый раз я всегда наведывался к деду Мыколе, живущем неподалеку на краю соснового бора. Вековые сосны, наверное, и сейчас шумят там своими верхушками на ветру.
Старик был жив, разве что немного похудал.
- Садись к столу, - радушно пригласил он меня. Потрепав по русым волосам, дед улыбнулся и поставил на стол глиняную крынку с молоком. Разница в возрасте у нас была лет 60, но понимали мы друг друга с полуслова и слыли большими друзьями. Старик рассказывал всякие байки, учил различать голоса птиц и всяким нехитрым житейским премудростям, а я делился с ним своими мыслями и детскими фантазиями.
- Хочешь, расскажу один случай, который произошел со мной однажды? - спросил дед Мыкола. Я с интересом закивал - конечно!
- Было это годах в тридцатых, - начал он. - Я тогда в артели охотников состоял, и промышляли мы всякого зверя.
Каждый год путь наш пролегал через хутор, где жил знакомый старик. В селе его колдуном кликали. Травы он разные знал, заговоры, а чтобы чего большего делал, не ведаю.
Мы у него всегда на ночь останавливались: отдыхали, набирались сил да байки травили.
И вот, в очередной раз, заночевали мы на этом хуторе. А утром засобирались в дорогу.
- Вы, ребятки, - между делом попросил старик, - как вернетесь, похороните меня, чтобы в земле лежал. И камень, что во дворе, на могилу перекатите, большего и не надо.
Мы посмеялись - старик был еще крепок, и ушли.
Промысел задержал нас на месяц, и вернулись мы к хутору уже по холодам, когда мороз крепко сковал землю.
- Странно, - остановившись, не доходя до дома, сказал наш старшой. - Дым из трубы не идет, следов нет, не приключилось ли чего?
Двор был засыпан снегом. Сильно исхудавший пес высунулся из будки и злобно взлаял.
- Цыц! - прикрикнули кто-то на него.
- Дед! - громко позвал старшой. - Тты где?
В ответ тишина.
Когда мы вошли в дом, на нас дохнуло давней стылостью.
Старшой запалил клочок бумаги, и сумрак жилища осветил трепетный живой огонек.
- Твою ж медь! - отшагнул он назад.
На столе, в гробу, лежал старик. Сильно отросшая борода, покрытая инеем, топорщилась в разные стороны. Необычно длинные ногти казались когтями хищной птицы. Черты лица обострились, а глаза глубоко запали в глазницы.
Чем могли, тем стали ковырять промерзшую землю. В ход пошли лопата и кирка. Но земля, что застывший пластилин, не откалывалась, а вязко цеплялась за шанцевый инструмент.
Выбившись из сил, к вечеру, мы все же ввырыли яму глубиной с метр.
Гроб закрыли крышкой и забросали комками мерзлого грунта. О том, чтобы сдвинуть с места и перетащить на могилу огромный валун, лежащий у забора, не было речи.
Протопив печь, все поели и, сдвинув лавки вместе, улеглись на них бок о бок - жутко было ночевать по отдельности после увиденного.
Вскоре все уснули под мЕрный ход висящих на стене часов.
Среди ночи я неожиданно проснулся. Какое-то напряжение витало в воздухе и... не тикали часы.
Вдруг во дворе дико взвыл пес.
-- Просыпайтесь! - стал расталкивать я ребят. Но проку. Они спали, словно опоенные маковым отваром.
Вой пса за промерзшим окном перешел в пронзительный визг и смолк. В наступившей тишине послышались тяжелые шаги.
Печь давно прогорела, и в хате было довольно прохладно. Не смотря на это, меня прошиб обильный пот.
От удара дверь распахнулась настежь, и проем заслонила чья-то тень.
Охваченный ужасом, я натянул дубленку на голову и замер.
Под тяжелыми шагами заскрипели половицы. Потом край дубленки приподнялся, и ледяное дыхание коснулось моего разгоряченного лица.
Непонятные слова прошелестели в воздухе подобно падающему снегу. Затем край шубы опустился, и удаляющиеся шаги дали понять, что страшный гость ушел.
А потом я впал в забытье и проснулся только тогда, когда мои товарищи затопили печь и, куря, переговаривались.
- Ни чего себе! - донеся с улицы голос одного из нас. - Идите сюда!
Весь снег во дворе был истоптан огромными следами. Цепной пес, разорванный пополам, лежал у края пустой могилы, комья земли были разбросаны повсюду, словно из ямы их выбросила неведомая сила.
Мы даже есть не стали, наспех собрали вещи и чуть ли не бегом двинулись в сторону села.
Лет через десять я был в тех местах и сделал круг, чтобы посмотреть, как там дом колдуна. Пепелище чернело на месте ветхого строения. Напрочь заросший травой, лежал на земле забор. Лишь печная труба одиноко торчала из вороха не прогоревших до конца бревен, да камень-валун выглядывал из зарослей серебристой полыни.
А в селе мне рассказали, что до пожара в пустом жилище заночевали заезжие охотники за стариной. И о том, что с ними приключилось, но это другая история.
Рассказав байку, дед Мыкола угостил меня свежевыпеченной паляныцей - круглым ржаным хлебом, и проводил до калитки, за которой уже ждала местная ребятня.
- Заходи еще как-нибудь, - положил он руку мне на плечо. - Пока я жив, слушай всякие истории, может, в жизни что и пригодится. Такой багаж за плечами не носить...