В этом году сразу два человека добились того, чтобы стать учениками мага Аль-Гарсуна. Это было удивительно, Аль-Гарсун редко кого брал в ученики, но чтобы сразу двоих, такого еще не бывало. Но за одного просил городской совет города Хермы, и отказать было нельзя даже и не потому, что просил очень настойчиво, а потому что именно из Хермы полагалось отправляться в переход через Пустую степь, с которого и начиналось ученичество. Какими хитроумными путями достиг ученичества второй, было никому неизвестно, но было ясно, что в движение были приведены силы совсем не простые.
Как бы то ни было, но в этот осенний день, когда жара сменилась освежающей прохладой, а ночи в Пустой степи еще не стали убийственно холодными, трое человек сели на ритуальных осликов и отправились в путь из города Хермы, стоявшего на краю Пустой степи.
Маг Аль-Гарсун был одет в теплый халат, издали казавшийся однотонным, и лишь вблизи становилось ясно, что халат когда-то был совершенного и благородного черного цвета, украшенный цветной вышивкой, но теперь от долгой носки сделавшийся однородным невыразительным блеклым пятном. Как вскоре выяснил один из учеников, странный вид мага, если принимать во внимание его известность, и доступность магу денег богатых и сильных, соответствовал странным методам обучения.
Одного из учеников он, казалось ничему не учил, лишь давал поручения, пояснив, что результат учебы случится вдруг и сразу.
Второго ученика, который доискивался истолкования текста старой почтенной и секретной магической книги, целиком не сохранившегося, собранного учеником же из отрывков, а то и оговорок знающих людей по всем концам света, Аль-Гарсун учил особым образом. Когда останавливались на ночевку, и начинало холодать, первый ученик по указанию мага разжигал для обогрева костер из собранного за день кизяка. Затем маг заваривал в медном чайнике травы и перетертые в порошок сушеные ягоды и грибы и давал пить второму ученику для того, чтобы тот, по выражению мага, смотрел в уме на текст книги через прозрачные тела духов.
Второй ученик, выпив отвара, поначалу сидел смирно, но затем заваливался на спину и начинал ползать на спине по пыльной земле, царапая ее ногтями. В послушание первого ученика также входило отталкивать второго ученика от костра палкой, потому как к утру, когда действие отвара ослабевало, первый ученик начинал видеть свет и как жук полз в костер. Попеременно с магом первый ученик дежурили и отталкивали второго ученика, который на тычки только ворчал глухим, низким голосом, но все равно лез к костру. Все это было странно, и первый ученик никак не мог понять, как же таким путем второй ученик должен был постичь скрытый смысл магических указаний, всматриваясь в них через линзы причудливых тел духов, если ему, второму ученику, по внешности только приходилось с вытаращенными глазами ползать в пыли. Не понимал первый ученик и пользы своего учения, если ему только и приходилось разжигать и поддерживать костер, да тыкать кривой палкой второго ученика - маг настрого приказал палку не терять, второй в степи не найдешь.
Когда путешествие подходило к концу, халат второго ученика, до того новый новый, теплый и аккуратный, стал почти совсем как халат Аль-Гарсуна, но только на спине изодрался и исшваркался не в пример халату учителя. Зато второй ученик в последний день, до того еле живой от ночей, бессонных от отваров, а днем приходилось хоть как то удерживаться на спине ритуального ослика, находясь в полусознании от бессонной ночи, просиял. Второй ученик склонил голову и с огромным почтением сказал:
- Дорогой учитель! Я смотрел на тот текст который, я восстановил ценой многолетних трудов. Смотрел через тела духов, которые являлись мне. Спасибо тебе и хвала небесам за твое искусство! Я понял, как пусты были все мои прежние попытки понять его! Ты помог мне изгнать мне ошибочные толкования, которые преследовали меня.
Затем они тепло попрощались с учителем и второй ученик сел на своего ослика отправился прочь. Аль-Гарсун остался с первым учеником. Они присели прямо на землю. Аль-Гарсун не приказывал разводить костер и молчал. Молчал и первый ученик. Наконец, первый ученик не выдержал:
- Зачем ты дурачил его? Зачем ты обманул его?
Аль-Гарсун довольно улыбнулся и поправил теплую, широкую меховую шапку:
- Как я ждал твоего вопроса. Получается, что твое ученичество закончено.
Первый ученик не сразу сообразил, но затем возмутился:
- Так ты учил меня мошенничать?
- Вовсе нет - ответил Аль-Гарсун, лукаво улыбаясь - видишь-ли, сознание есть мысль и предвзятая. Одна из многих мыслей, но которая застряла у людей в голове и разрослась до неприличия. Огромная мысль и ничего более. То, что должно было быть для удобства, вдруг отросло и стало паразитом.
Первый ученик недолго подумал и спросил:
- Ты учишь людей, как сходить с ума?
- Нет, но если тебе угодно, пусть будет так, ведь это не важно. Сознание есть мысль, которая противоестественно остановилась. Ты, да и любой человек, всегда знаете, что подумать о той или другой вещи, событии, да вообще, по любому поводу. Эту твою мысль стали тебе отращивать с самого детства, внушая тебе то то, то это, когда исподволь, а когда явно, пока ты не потерял способность думать и остался наедине со своей неприлично огромной мыслью. Ты ведь уже не можешь прекратить и все вовлекаешь в пределы этой мысли, все у тебя теперь не само по себе, ты ничего не можешь в мире коснуться самим собой, почувствовать и проникнуть. Но если быть справедливым, я никого не свожу с ума, а просто учу смотреть на вещи, так, чтобы увидеть их магию, чтобы можно было увидеть этот волшебный мир.
Маг еще раз улыбнулся.
- Первый ученик слишком долго думал о какой-то там несуществующей книге, пока его мысль, или то, что люди называют рассудок, не стало вертеться вокруг никчемной выдумки. Теперь его иллюзия разрушена, а новая не проживет долго, во всяком случае, не дольше, чем окончательно пройдет действие отвара. Ты другого склада, но теперь и твои иллюзии разрушены, твоему заблуждению, который ты зовешь рассудком, осталось жить недолго. Из тебя несомненно, получится маг, но магом ты станешь сам по себе, когда сможешь видеть мир по настоящему, то есть сам, как его видят маги, и это будет скоро.
Маг и ученик долго сидели молча.
Потом первый ученик сказал:
- Но ведь и то, что ты сделал со вторым учеником, и со мной, и сейчас, лишь иллюзия. Что же остается?
- То, что не выразить словами - это были последние слова Аль-Гарсуна на этот день. Затем они сидели неподвижно, пока не стемнело.
Ученик встал, поймал своего ослика и отправился к краю Пустой степи. Оставался всего один переход.