Винокур Илья : другие произведения.

Судьба

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
   С у д ь б а
  
   п о в е с т ь
  
  
  
   - Сонечка, что с тобой, так можно упасть, - мужчина придержал за руку женщину, рванувшуюся к открывающейся двери еще неостановившегося автобуса. Он помог ей выйти, и они пошли по тротуару.
   Здесь им было все хорошо знакомо. На следующем квартале, в высотном здании жили приятели, тоже одесситы и они раньше частенько приезжали в Down - Town провести время вместе. Иногда загорали на крыше этого 72-х этажного небоскреба, где был оборудован замечательный солярий с маленьким садиком в японском стиле или гуляли по всегда шумным и чистым улицам этого прекрасного города. Бывало, мужья ловили рыбу, а жены прогуливались вдоль берега озера Мичиган, вместе с сотнями идущих и бегущих отдыхающих.
   Она шла чуть впереди с высоко поднятой головой, твердо ступая и широко размахивая руками, а он - сзади, опустив голову, как бы боясь, что она опять может споткнуться. Было теплое летнее утро. Тысячи солнц отражались в громадных окнах верхних этажей небоскребов, поливая противоположные такие же высотные здания бликами и светом. Асфальт был еще влажный после раннего полива, а свежий ветер продувал широкую улицу. Легко дышалось.
   Огромная дверь в вестибюль удивительно быстро открылась.
   - Good morning, where are you going?* - обращаясь к женщине, спросил дежурный охранник, сидящий за полированным столом у стены, окруженный телефонами. Фирменная фуражка и китель с множеством значков и отличительных знаков подчеркивали его официальность и значимость.
   -----------------------------------
   * Доброе утро, куда вы направляетесь?
  
   - We a-r-e going to the 72 floor,* - быстро ответил мужчина на ломаном английском.
   - Don't listen to him, we are going to Milskiy. They are on the 46 floor ** - недовольно перебила его женщина, стараясь говорить, как можно понятнее.
   - Well, your elevator is around the corner,*** - дежурный понимающе улыбнулся и указал направление рукой.
   -Thank you, we know,**** - не останавливаясь, они прошли к лифту.
   Дверь лифта была открыта и Соня нажала кнопку, внутри которой светилась цифра 40. На этом этаже была пересадка на другой лифт для тех, кому нужно было выше.
   - Сонечка, ты хочешь к ним зайти?
   - Нет, Наум, у них нам нечего делать, - она, кисло улыбаясь, посмотрела на мужа, - уже нечего делать... - добавила она после короткой паузы.
   Лифт бесшумно поднимал их наверх, и они молча смотрели друг на друга.
     - Как время меняет нас, - думала Соня, - какая у него была шевелюра, высокий, симпатичный... он, правда, не был красавцем, но многим нравился... Мне тогда было... - она задумалась, - двадцать два, нет двадцать три, все забывать стала... Это было, когда я перешла в плановый отдел, мы познакомились на вечере по случаю сдачи в эксплуатацию первой очереди фабрики... он был представитель проектного института... - В который раз за последние дни вспомнила она историю их знакомства.
   Сейчас на нее смотрел седой, небритый и уставший человек.
   -----------------------------------
   * Мы на 72 этаж.
   ** Не слушайте его, мы к Мильским - они на 46 этаже.
   *** Ладно, ваш лифт за углом.
   **** Спасибо, мы знаем...
  
   - А почему он не брит и надел эту тенниску, она же совсем мятая и брюки от костюма. На кого он похож, ну и вид у него, - как будто она увидела его впервые.
   - И это он - аккуратист? Дорогой ты мой, может быть я напрасно тебя тоже... но ты же сам повторял, что жизнь для нас потеряла смысл... - мысли, мысли... они постоянно накатывались одна на другую, непокидая ее уже многие недели. Последнее время она ходила, как тень. После случившегося, жизнь в доме остановилась. Каждый новый день приносил страдания. Это был сильный удар судьбы.
   Неожиданно лифт остановился, Соня посмотрела на табло - 29.
   - Медленно, как медленно он ползет, - прошептала она.
   Дверь открылась и в лифт со смехом вошли трое молодых людей - две девушки и парень. Соня отвернулась от них.
   - Her expression is very sour*, - сказал удивленно парень.
   - Pay no attention to her**, - посмотрев на Соню, скривившись, ответила одна из девушек. Дверь лифта закрылась.
   - А она молодец. После того, как мы решили вместе, она преобразилась,
   прямо-таки похорошела.
   Соня была в цветастом платье чуть ниже колен, босоножках еще купленных в Одессе, почти новых, она их берегла - легкие, точно по ноге и фасон красивый, одевала по особым случаям. В зеркале лифта отражалось симпатичное лицо женщины со строгим взглядом, накрашенными губами и цепочкой на шее с медальоном, где хранились волосики годичного Марика. Только синяки под глазами выдавали тревогу и усталость...
   -----------------------------------
   * У нее такое кислое выражение лица
   ** Не обращай внимание
  
   Наум смотрел на жену с удивлением и интересом. Когда лифт остановился и дверь открылась, Соня первая вышла и быстрым шагом поспешила в другой конец вестибюля, где находился тот, другой лифт, поднимающий на 72-й этаж... Муж еле-еле поспевал за ней.
    - Good morning, madam,* - услышала Соня.
   Она так спешила, что не обратила внимания на старичков, стоящих у лифта. А когда подняла голову, перед ней стояла улыбающаяся преклонного возраста женщина и старичок, копошившийся в сумке и бурчавший что-то себе под нос.
   - Are you also going to the sun desk?**- продолжала старушка удивленно, смотря на Сонин наряд.
   - Good morning,*** - ответила Соня.
   - Какое к черту доброе - подумал Наум, приближаясь к ним.
   Старушка хотела еще что-то сказать, но Соня повернулась к Науму.
   - Ты устал... я быстро шла, да?
   - Нет... нет, Сонечка, все нормально.
   Из остановившегося лифта вышла женщина с двумя большими собаками. Она держала их за поводок и разговаривала, как с людьми.
   - We are now going to another elevator, taking it down and there you will see your beloved Betsy **** - нежно говорила она им. - Don't rush, where are you running in such a hurry? ***** - продолжала она, еле сдерживая рвущихся красавцев. Соня засмотрелась.
   -----------------------------------
   *Доброе утро, мадам,
   **Вы тоже загорать?
   *** Доброе утро.
   **** Сейчас мы идем на другой лифт, спускаемся вниз и тогда уже вы увидите свою любимую Бетти.
   ***** Не спешите, ну куда же вы несетесь...
  
   - Which floor are you going? Are you going to the roof, to the sun desk?* - уже с нетерпением спросила старушка держа руку около кнопок, когда они вошли.
   - Yes, I am also going to the roof **- ответила Соня, продолжая думать о своем.
   - Вот и все. Быстро, как быстро пролетела жизнь. А ведь совсем недавно думали заработать и купить квартиру, дотянуть до пенсии и нянчить внуков Марика... - сына или дочь. Все как-то внезапно... Внезапно? - она остановила ход мысли. - Нет, не могу больше, да и смысла нет. Думала ли я когда-то, что так... Не думала. Глупость какая-то... - и память вернула ее в юные годы.
   Она вышла замуж за курсанта Одесского Высшего Мореходного Училища в девятнадцать - это было модно и престижно. Гуляли они недолго, через пару месяцев сыграли свадьбу и в увольнении он, как водится, ночевал уже у них в квартире. Она жила с мамой, которой этот выбор был не очень по душе. Но кто слушает маму в девятнадцать?
   Несколько раз они с мужем ездили к его родителям в Старые Криницы - маленький городишка, затерявшийся в степях Херсонщины. Последний раз, будучи там, они смотрели телепередачу об одной птицеферме и, когда на экране появились тысячи птичьих голов, его мама неожиданно сказала:
   - Дэ це можно взяты стильки жидив, щоб зъилы ото усих цих кур?
   Соня резко повернулась к ней. Женщина стояла рядом, испуганно закрыв рот руками.
   На следующий день, по ее настоятельному требованию, они уехали. Через три недели он ушел в учебное плавание, а она сделала аборт на четвертом месяце беременности.
   -----------------------------------
   * Так Вам на какой этаж? Вы направляетесь на крышу, в солярий?
   ** Да, я тоже наверх...
  
   - Не хочу, чтобы меня хоть что-то связывало с ними, а тем паче ребенок - сказала она плачущей маме, которая и не подозревала о решении дочери, а узнала только тогда, когда ей позвонили, чтобы она забрала дочь из больницы.
   Наума она встретила через три года. И до него были знакомства с мужчинами, но ничего серьезного. Вначале он показался ей старомодным, одним словом маменькиным сынком и она отнеслась к нему без особого интереса. Позвонил - хорошо, не позвонил - тоже хорошо. Но, однажды, она заболела... Грипп "скосил" полгорода, а Наум приходил каждый день и приносил самое свежее и самое вкусное с Привоза. В конце концов, он сам заболел, и уже ей вместе с его мамой пришлось его лечить. У нее появился интерес к нему. Он работал и заочно занимался в аспирантуре. Его мама в ней души не чаяла, и каждый ее приход был праздником в доме. Через полгода он предложил ей выйти за него замуж. Она мягко отказала:
   - Давай не будем торопиться, мы еще так мало знаем, друг друга, - какие-то сомнения одолевали ее.
   Но, однажды, она сама сказала ему:
   - Я, кажется, забеременела, - они встречались уже более года.
   Вскоре она перешла к ним жить. Событие отметили в ресторане. Беременность оказалась внематочной и опять ей сделали операцию. Они, естественно, очень хотели иметь ребенка. Где она только не была, с кем только не встречалась в лучших клиниках страны - результат был один и тот же. Как-то ей посоветовали поехать в Новосибирский научно-медицинский центр, где, как ей сказали, лечат такие заболевания. Она взяла отпуск и почти месяц провалялась там, в отделении патологии. После этого разговоры о ребенке в доме прекратились.
   Прошло несколько лет. Ее назначили заместителем начальника планового отдела завода, он закончил аспирантуру, защитил диссертацию, получил ученую степень кандидата наук и ему предложили должность заместителя главного инженера проекта. Жизнь наладилась, они жили в добре и согласии.
   Однажды, приятели предложили им вместе поехать отдыхать в Ялту. Они жили на берегу моря, в гостинице "Ялта". Днем купались, катались на катере на подводных крыльях, одним словом загорали, наслаждались отдыхом, а вечером все отдыхающие и гости города, как правило, выходили на набережную подышать свежим морским воздухом, посидеть в ресторане, пройтись по аллеям и паркам.
   Это был обычный вечер. Они поужинали в маленьком кафе на набережной. Довольные, пошли к пришвартованному прямо у набережной большому кораблю, откуда доносилась музыка. Вокруг, все время играясь, бегали какие-то мальчишки. Они догоняли, друг друга и опять с шумом, и криком разбегались. Никто из прохожих не обращал на них внимания, все были заняты какими-то разговорами. Соня обернулась, когда раздался резкий, но непонятный звук. Она увидела мальчика, который сидел, скорчившись у бетонного мусорного ящика и скулил; нет, он не плакал, он издавал жалобные стоны от боли. Соня рванулась к нему. Это был цыганенок, на левой руке и плече у него были ссадины, и чуть выступала кровь.
   - Встань, не плачь, все пройдет, - сказала она, поднимая его с асфальта.
   - А я и не плачу, - ответил мальчик, перестав стонать.
   - Давай я тебе помогу, а где твоя мама? - спросила Соня.
   Мальчик не ответил. Сзади раздался резкий голос на непонятном языке и он, освободив свою руку и наклонив голову, отошел от Сони.
   - Балуются детки, не обращай внимания, - к ней приближалась цыганка. - Все пройдет, поплачет и перестанет, - продолжала она.
   - А я не плакал, - буркнул пацан.
   Цыганка опять резко сказала ему что-то и он отошел.
   - Любишь детей, сердобольная? А?
   - Люблю, но... - она не закончила фразу.
   - Давай погадаю, - цыганка протянула руку.
   - Да ну, не надо, - ответила Соня смущаясь.
   - А че, пусть погадает, - к ним подошел Наум.
   - Ну, дай кошелек, - Соня повернулась к нему.
   - Не надо денег, сердобольная, вон дашь шоколадку ему, пусть успокоится, - она повернулась к сыну, глаза ее потеплели, и она улыбнулась.
   Соня протянула шоколадку мальчику.
   - Нет, потом, когда погадаю. Давай руку, - цыганка взяла ее руку.
   - А... у тебя сейчас детей нет.
   - И не будет, - буркнула Соня.
   - Кто тебе сказал... А? - цыганка скривила губы.
   - Уже давно нет, - невпопад ответила Соня.
   Цыганка продолжала рассматривать Сонину руку.
   - Будет у тебя ребенок, - сказала цыганка, - но принесет ли это тебе счастье... - продолжила она.
   - Мальчик, девочка? - не обращая внимания на последнюю фразу, неожиданно вырвалось у Сони.
   Цыганка чуть развела руками и отошла к сыну.
   - А шоколад? - Соня протянула руку.
   Мальчик посмотрел на маму. Она что-то сказала, и он, схватив шоколадку, подбежал, сверкнув своими черными глазищами.
   Этот эпизод они, конечно, забыли, но примерно через год она почувствовала что-то необычное в своем организме. Мальчик родился крупненький, любименький, долгожданный. Видимо, самой природой в ней была заложена высокая сила к продолжению потомства. А за месяц до этого события ей исполнилось тридцать четыре года.
  
   Они вышли на площадку солярия. Справа любителями прекрасного был сделан садик в японском стиле. Он занимал мало места и в то же время создавал уют, и неповторимое чувство натурального, живого. Из-под выложенных пирамидой камней бил фонтанчик. Вода образовывала как бы маленькую лейку, с краев которой, растекаясь по камням, она сбегала вниз. А рядом - были посажены низкорослые деревья, ветки которых переплелись друг с другом множеством переплетений. Желтые, розовые и красные растения, как тканевый ковер покрывали эту маленькую площадку. А в трех местах, по краям, были посажены такие же, но бело-зеленые, и при малом ветре они шевелили свои листья-стрелы, создавая контраст общему рисунку. Ровными рядами стояли лежаки, и работник аккуратно протирал их влажной салфеткой, предварительно обрызгивая жидкостью из флакона.
   - Good morning, Ladies and Gentlemen,* - он медленно раскланялся, с вышедшими из лифта.
   ----------------------------------
   * Доброе утро, господа.
  
   - Good morning,* - ответила старушка.
   Наум качнул головой.
   - Ну, в общем так, Наум, как договорились... Да? - Соня ускорила шаг к бетонному выступу, которое ограждало солярий, и продолжила: - Вы, мужчины, пол слабый и в основном трусы, поэтому я пойду первая.
   Ограждение было чуть ниже ее плеч, и она попыталась взобраться на него, но мешало платье. Резко подняв подол выше пояса, она поставила ногу на выступ. Подтягиваясь, она прижалась к верхнему краю ограждения и, переваливая тело на другую сторону, вскрикнула от боли из-за впившегося в ее тело выступа. Неожиданно платье зацепилось за металлическое устройство для цветов. Оторвав кусок его, она освободилась.
   - What is she doing, where is she going?** - ни к кому не обращаясь, громко сказал рабочий. - It's dangerous there, *** - и он повернулся к Науму.
   А Наум, бурча что-то невнятное, тоже приближался к ограждению. Схватив двумя руками верхнюю его часть, он подтянулся, но сильная боль в колене остановила его. Затем он перенес тело на другую сторону. А Соня в это время сделала шаг, второй... и она уже у выступа на краю крыши.
   - Мамочка, мамочка любимая, прости меня, я ухожу к Марику, - прошептала она.
   И перешагнув выступ, не останавливаясь, она прыгнула в бездну, широко расставив руки.
  
   ----------------------------------
   * Доброе утро.
   ** Что она делает, куда она лезет?
   *** Там же опасно.
  
   - Прыгай, Наум, - услышал он. - Д-а-в-а-й п-р-ы-г-а-й, - утихающим эхом доносились слова Сони.
   Он подбежал к выступу и поставил на него ногу... Тело дрожало, в ушах гудело, стучало в висках - он хорошо осознавал это свое самочувствие.
   - Нет. Назад дороги нет... Соня прыгнула и я должен... иду за ней... мы должны и будем вместе... как договорились... иначе и быть не может,- повторял он много раз...
   До края крыши оставались метры. Посмотрев вниз, он увидел только окна противоположного небоскреба.
   - Hey, what are they doing? Where do you think you are going, assholes?*- кричал рабочий, бегом приближаясь к ограждению.
   А старички, не понимая что происходит, стояли как вкопанные, смотря на рабочего, бегущего к ним.
   Наум поднял голову. Солнце, покрытое пеленой, было рядом, резало глаза. С озера в лицо дул теплый ветер. А предательский внутренний голос все время повторял:
   - Что ты делаешь, ведь это конец, ты больше никогда не увидишь это, ведь как хорошо вокруг...
   Какое-то мгновение он стоял, закрыв глаза, и вдруг закричал:
   - Нет... нет... я должен идти за ней... я о-б-я-з-а-н... - и одной ногой он продвинулся вперед. Оставалось одно движение.
   Он упал между ограждением и выступом, а где-то внизу далеко-далеко был слышан слабый вой сирены полицейской машины.
  
   ------------------------------------
   * Эй, что они делают? Куда они лезут, придурки?
  
   - Я трус, я негодяй... не могу уйти... идиот. Почему я ей разрешил? Она бы меня все равно не послушала. Сонечка дорогая, прости меня... я предал тебя... и сына... будь оно все проклято, - он лежал, закрыв лицо руками, и громко рыдал.
   Когда полицейские подбежали к ограждению, они увидели вздрагивающего от рыданий мужчину. Следствие по этому инциденту продолжалось недолго. Собственно, на лицо было явное самоубийство, ведь происходящее видели несколько свидетелей. Вопрос следователя к Науму был простой:
   - Почему... что побудило вас покончить с собой?
   Но на это Наум ничего членораздельного не смог ответить, только сказал, что три месяца тому назад у них погиб сын. Следователь проверил - действительно, в заброшенном сарае три месяца тому был найден труп молодого мужчины убитого ножом. Это был их Марик. Было установлено, что он лежал там два дня и был обнаружен чисто случайно, забравшимися туда мальчишками. Родители в полицию по поводу исчезновения сына не обращались. Следователь вызывал Наума еще несколько раз в надежде, что он что-то знает и расскажет об этом убийстве, но Наум сказал, что ничего не знает, и его оставили в покое.
  
   Прошел год.
   Год мучений, страданий и бессонных ночей, отрешенности, огромного чувства вины и бессилия что-либо изменить. Каждый новый день начинался с мучительного вопроса - что ему делать, как жить дальше. Но время лечит, и события годичной давности немного зарубцевались. Он продолжал жить в той же квартире, что и с Соней, в районе Devon Ave. - место проживания приехавших эмигрантов. Хозяин итальянец, узнав о случившемся, снизил ему квартплату. Он устроился на временную работу по доставке продуктов с базы в магазин. Соседи относились к нему снисходительно, особенно женщины. Мужчины были более резкими в своих оценках случившегося, хотя мало кто представлял себя на его месте, и как бы он лично поступил в аналогичной ситуации. Ведь иногда человек попадает в обстоятельства, где проявляются его внутренние качества, воспитанные прошедшей жизнью, понимания себя в настоящем; принципы, через которые он не может, не в состоянии переступить. Ведь известно, что поступок рождается в прошлом.
  
   Как-то Соня пришла к нему во сне. Он не узнал ее. Она была в каком-то черном одеянии с покрытой головой.
   - Наум, это я, не узнал... Как ты поживаешь?
   Он пытался что-то ответить, но не мог и... проснулся.
   Тяжело жить одному. Знакомые пытались познакомить его с какими-то женщинами, и он вроде не возражал, но не получалось. Когда женщины узнавали, с кем их хотят знакомить, говорили:
   - С этим - нет... лучше я буду жить одна.
   Однажды, раздался звонок, женщина представилась Полиной и пригласила его в гости по случаю дня своего рождения. Она напомнила ему, что знала Соню, и что они несколько раз встречались в офисе врача, в магазине "Каштан", но он никак не мог ее вспомнить. Приняла она его тепло, вопросов не задавала. Вечер прошел тепло, хотя чувствовалась некоторая неловкость. Когда, поблагодарив, он уходил, Полина пригласила его приходить в гости. А через полгода он переехал к ней. Он хорошо понимал и был благодарен ей за то, что она согласилась принять в дом осунувшегося, неопрятного, находившегося в глубокой депрессии мужчину. О случившемся она не задавала ему никаких вопросов. Вот если бы вернуть то время... Но в реальной жизни так не бывает. Когда он переезжал, Полина попросила взять только самое, самое... У нее в квартире, практически, было все необходимое, и он взял свои и Сонины личные вещи, дорогие, как память, а все остальное - раздал соседям, как принято у эмигрантов. Как-то вечером, перебирая ее вещи, он увидел фотоальбом. Они купили его в Ялте во время отпуска. Обложка альбома была обрамлена ажурным серебряным орнаментом, а в центре - известный портрет А.П. Чехова. Каждая страница представляла собой золотистую рамку с каким-то рисунком. Фотографии были разные - это были памятные места города-курорта Ялта. Соне очень понравился этот альбом:
   - Может быть, купим... это будет специальный альбом в нашей семье? - спросила она тогда.
   Давно, очень давно Наум не видел его, он забыл о нем. Сейчас вспомнил, что по желанию Сони, здесь были лучшие фотографии сына. Видимо, она хранила его где-то отдельно от других фотоальбомов. На первой странице было фото годичного Марика в матросском костюмчике, где на ленточке бескозырки было написано его имя. Наум продолжал просматривать фотографии. Он уже не помнил, где были сделаны те или иные снимки, взрослеющего сына. Вот эта, кажется, в Скадовске на берегу Черного моря; врачи рекомендовали его оздоровить, уж очень полезная вода в том заливе, особенно детям. А это первый класс... Наум положил открытый альбом на журнальный столик, облокотился на спинку кресла и, положив руку за голову, закрыл глаза...
   - Марик, Марик... сынок... как хорошо все было у нас, как мы радовались каждому твоему успеху, ведь ты же был хороший мальчик, а мама твоя - ты был для нее все, вся ее жизнь. Она и отдала ее...
   - Наум, ты будешь пить кефир? - услышал он голос Полины.
   - Нет, спасибо.
   Во втором классе Соня решила, что у ее сына способности к музыке - на фото сияющий Марик стоял во весь рост, прижимая подбородком скрипку, и смычком касаясь струн. Сонина мама, ездила с ним в школу и присутствовала на занятиях, изучая вместе с внуком сольфеджио и гаммы. Два семестра продолжалась учеба, в конце концов, бабушка взмолилась:
   - У него же нет музыкального слуха, мне просто стыдно туда ходить.
   Соня ответила:
   - Мама, у тебя просто нет терпения, так и скажи, что тебе лучше с соседками посидеть во дворе.
   Он посещал различные кружки, но долго не задерживался. В седьмом - ему понравилась девочка из параллельного класса. Она занималась в танцевальном кружке и Марик с другом Володей записались туда же. Ему нравилось танцевать, и Соня настоятельно просила маму, чтобы та ездила с ним во дворец пионеров, где проходили эти занятия, но сын проявил характер.
   - Мне стыдно, никто не приходит с бабушками и дедушками, - соврал он.
   Наум задумался:
   - По-моему, что-то было связано с этими танцами, - он крутил в руках фотографию, где они были сфотографированы во время танца. - Ну да, его тогда сильно побили, - вспомнил он.
   Это случилось, когда танцевальный кружок выступил перед делегатами городского собрания учителей. После выступления Марик и Володя пригласили партнерш по танцам в кафе-мороженное, а после этого пошли их проводить. Около дома к ним подошли пятеро. Девчонки убежали.
   - Я же тебе говорил, чтобы ты к ней не вязался, - сказал самый длинный, обращаясь к Марику - а ты не понял и друга с собой приволок... А ты что, тоже жид? - продолжал он, обращаясь к Володе. - Вроде не похож, ты ж из 7-Б, да?
   - Он мой друг, - ответил Володя и первый ударил.
   Марика тогда изрядно побили. Это было его первое "мужское" крещение. Володе тоже досталось, но меньше - он был посильнее. Соня ходила в школу, в районный отдел образования, она требовала наказать тех ребят, во-первых, за то, что избили ее сына, а во-вторых, как они посмели обозвать его жидом. В милиции ей сказали, что они этими мелочами не занимаются, что нужно обращаться в школу. А директор школы, возмущенный тем, что она обращается к нему вторично, сказал:
   - Мы разобрались с этим случаем, они затеяли драку первыми и, вообще, мама, скажите своему сыну, чтобы он лучше туда не ходил и не будет драк.
   - А слово "жид"? - спросила Соня, возмущенная таким поворотом.
   - Да, бросьте вы, мамаша, это же дети, что-то не так сказали, не создавайте проблем.
   - Я создаю проблемы? - Соня сорвалась на крик.
   - Все, извините, я должен идти, - и директор первым вышел из кабинета.
   - Разве у этих негодяев чего-нибудь добьешься, - она хлопнула дверью.
   Наум вспомнил, как пытался ее убедить, чтобы она никуда больше не ходила, потому что это бесполезно.
   - Бесполезно, да? Вот и приучают всех нас так думать. Дескать, это бывает редко, в основном, дети все дружат, а те которые говорят такое - дети из неблагополучных семей. Чушь все это. Одни родители думают так и так говорят, другие - думают так же, но не говорят. А дети? Дети слышат дома... и повторяют. Они приучают и наших детей стесняться своей нации. Ты помнишь, что было у Марии Михайловны? - Соня внимательно посмотрела на мужа.
   Наум, конечно, помнил этот случай. Она была одной из лучших педагогов школы и в четвертом классе стала классным руководителем, где учился Марик. Соня после первой четверти познакомилась с ней. Она пришла домой в таком восторге:
   - Я счастлива, что классным руководителем будет такой педагог, - сказала тогда она.
   А примерно через год Марик пришел из школы и рассказал, что когда уходил из класса, видел, что Мария Михайловна плакала. На следующий день Соня пошла узнать, что случилось, нужна ли какая-нибудь помощь. Они долго беседовали после занятий. Оказалось, что ее сын занимался в Московском Высшем Техническом Училище им. Баумана.
   - Что-то связано с ядерной физикой, - уточнила Мария Михайловна.
   Два дня тому назад она получила письмо от него, где он сообщал, что жениться на дочери профессора и через неделю будет свадьба.
   - Он извиняется, он очень извиняется, - учительница кисло усмехнулась, - и просит, чтобы я не приезжала... из-за нашего носа... он так и написал - "из-за нашего носа". Ты же, мама, у нас умница, все понимаешь, - повторила она фразу из его письма и опять вынула носовой платок из сумки.
   - Извините меня за нескромный вопрос, - Соня повернулась к ней, когда она немного успокоилась, - как ему удалось туда поступить, даже, если папа русский, но вы ведь еврейка, а евреев туда и на пушечный выстрел не подпускают?
   И... Мария Михайловна ушла от ответа.
   - По-моему, не было таких серьезных конфликтов, - Наум пытался вспомнить, что волновало тогда их, но память ничего не сохранила.
   После той драки друзья записались в секцию бокса при техучилище. Через два года Володя занял первое место на общегородском соревновании среди юношей до шестнадцати лет, и ему присвоили первый юношеский разряд. Проблем с драками больше не было.
   - Какой красивый ты, сынок, - он держал в руке фотографию сына в день окончания школы.
   Правильные черты лица, удлиненные черные волосы были красиво уложены на голове, нос - приплюснут (дважды перебитый), красивые карие глаза смотрели на Наума... Марик улыбался.
   - Боже мой, - только мог он промолвить и слезы покатились по его лицу.
   - Ты чего это там всхлипываешь? - услышал он голос Полины. - Не пора ли спать?
   - Да, да... я скоро... скоро пойду... еще немного посижу и...
   - Тогда не расстраивайся.
   - Хорошо сказать, не расстраивайся... - прошептал он.
   Задолго до окончания школы, Соня "прощупывала", в какой институт поступать. Решено было - в Технологический.
   - Пусть учится, а работу мы ему найдем... где нужно, там и будет работать, - сказали знакомые.
   Соня все сделала, чтобы он поступил. А Володя уехал в Ленинград и поступил в Ленинградский институт физкультуры. Вопрос об армии возник как-то сам собой. По телевизору показывали бравый репортаж из Афганистана, и Наум сказал, что скоро и наш сын будет служить "во славу царя и отечества".
   - Ты что с ума сошел... Марик в армию, в эту бойню?
   С этого дня Соня потеряла покой. Были подняты на ноги все знакомые, у которых были сыновья призывного возраста, врачи, военкомы от районного до областного. Все сводилось к одному - его призыв можно отсрочить, но, во-первых, нужны большие деньги, а, во-вторых, нет никакой гарантии, что через месяц, другой он опять не получит повестку.
   - Наум, ты идешь спать? Я уже дважды просыпалась, - голос Полины опять прервал его мысли.
   Было уже далеко за полночь. Этот вечер он запомнил надолго, впервые за все годы жизни с Соней они серьезно повздорили, правильней сказать поругались.
   Соня спокойно сказала:
   - Ты уже отдохнул, почитал газету? - он посмотрел на нее. - Мне нужно с тобой поговорить.
   Обычно это было очередное, почти решенное дело, но чтобы в семье было тихо, на последней стадии, уже практически ничего не решающей, она говорила:
   - Ну, как ты думаешь? Мне важно знать твое мнение...
   Наум, конечно, все понимал и не возражал. Он так изматывался на работе, что дома хотелось тишины и покоя. На этот раз она была не своя, несколько раз уходила из комнаты, где он сидел в кресле и читал газету, приходила и опять за чем-то уходила.
   - Она какая-то необычная, - подумал Наум и не ошибся.
   - Нам нужно уезжать, - наконец, выдавила она.
   - Куда уезжать?
   - Куда, куда? Куда все едут...
   - Кто-то едет в Бердичев, кто-то в Жмеринку, а кто-то сюда, в Одессу.
   - Я серьезно, Наум.
   - И я серьезно.
   - Для того чтобы Марика не забрали в армию, мы должны уехать за границу.
   - Ты это серьезно? Еще пару месяцев назад ты, вроде как, осуждала отъезжающих... Ну, что им здесь плохо, что они там найдут? - слегка перекривил он ее.
   - А сейчас я изменила мнение, хотя остаюсь при своем, но ради Марика...
   - Ты хорошо подумала, ты представляешь хоть на минуту, что это такое? Ты - начальник отдела крупного завода, я - главный инженер проекта. Нет, я не знаю как ты, а я не могу ехать, даже мысли такой нет.
   - Так что нам разводиться, что ли? - она посмотрела на него, и он увидел в ее глазах несгибаемую решимость. Он хорошо знал этот блеск ее глаз.
   - Будем, да будем разводиться, курам на смех.
   - Не знаю, кто будут смеяться, куры или еще какая-то живность, но подумай, пожалуйста, - она добавила последнее слово после долгой паузы и пошла в спальню.
   Они еще долго говорили уже лежа в постели на повышенном тоне. В конце концов, она спросила:
   - Ты позвонишь или напишешь Розе, чтобы она выслала вызовы всем, всем четверым, - уточнила она, - или мне искать другие каналы?
   Роза, его двоюродная сестра, уехала с первой волной эмиграции, а сейчас с семей жила в Америке, в Кливленде.
   - Не знаю, - выдавил он нехотя.
   Ночь была потеряна. Несколько дней они не разговаривали. За очередным завтраком, а завтраки всегда готовила мама, Соня опять вернулась к этому вопросу.
   - Наум, ты написал письмо Розе?
   - Нет, не написал.
   - Я прошу в последний раз, будь благоразумный, ведь это не только мой сын, но и твой. Кто должен заботиться о нем, если не мы? В конце концов, когда получим вызовы, то ты сможешь приехать чуть позже, после сдачи проекта... А, Наум? - она нашла правильный дипломатический ход, подошла к нему и обняла.
   - Ну, что я без тебя, как ты этого не понимаешь, - "добивала" она. - Кто даст гарантию сегодня, что потом будут выпускать, да и придет ли Марик, не дай Бог, после этой бойни? Послушай, что говорят люди - тысячи убитых и раненных. Ну, ты же умный человек, нет другого выхода, пойми же, наконец.
    А он сидел за столом, ковыряя вилкой в тарелке, и представлял, через что придется пройти. В голове помутилось, ему стало не хорошо, он вспотел, встал, оделся и вышел. Из большого количества вопросов, которые нужно будет решать, больше всего Науму не хотелось встречи с директором института. Он не боялся, а было неловко, вернее просто стыдно. Директор института - доктор наук, профессор, был крупный специалист в той области, где они работали. За последние годы, под его руководством было сделано несколько очень серьезных проектов. Когда, после защиты диссертации, заместитель директора по кадрам спросил у Наума, что бы он пожелал, он даже не понял вопроса.
   - Ну, вы хотите работать в другой должности? То есть, расти, - усмехнулся заместитель.
   - А куда мне расти, я уже, вроде, и вырос. - Наум тогда работал заместителем главного инженера проекта, а фактически тянул всю ответственную его часть. - вы, Павел Сергеевич, видимо, запамятовали, еврей я к счастью, - сказал он и был доволен сам собой.
   - Ну и что?
   - Ничего, просто, на должность главного меня не утвердят.
   - Странные рассуждения у вас, Наум Аркадьевич. Нам нужны специалисты, а не кто он по национальности.
   - И все же, если надумаете, прежде согласуйте с Виктором Петровичем.
   Через пару дней раздался звонок из отдела кадров и ему сообщили время, когда он должен прийти.
   - Заполните анкету, пожалуйста, - Павел Сергеевич протянул ему пачку бумаг, - на должность главного инженера.
   Наум взял в руку анкеты.
   - А вы.... - он не успел договорить.
   - Виктор Павлович сказал, что, если вы хороший специалист, вопрос национальности его не интересует.
   - И с начальником группы согласованно? - Наум опешил.
   - Да согласованно, вам предстоит серьезная работа, дерзайте.
   - Спасибо вам большое, - и он вышел из кабинета.
    
   Только тот, кто бывал в подобных ситуациях, может оценить насколько важно, когда тебя оценивают по твоим возможностям и делам, а не напоминают пятую графу.
   - Вот видишь, - громко сказал он, обращаясь к Соне. - Есть же порядочные люди, - и он рассказал все, что с ним произошло на работе.
   Соня внимательно выслушала его, а затем сказала:
   - Есть, конечно, порядочные, Наум, но ведь ты думаешь также, как и я. Вспомни свою аспирантуру, защиту диссертации. Ведь было дано указание не пропускать тебя, и ты после этого провалялся месяц в больнице. Возьми сто евреев, которые самостоятельно добились чего-то в этой жизни, стали на ноги, без взяток, своим трудом, как мы говорим, "без дураков", соревнованием серого вещества. Уверенна, девяносто восемь из них имеют свою историю сталкивания с антисимитизмом, через который нужно было пройти, как через строй с нагайками. А были ли среди тех порядочные люди, конечно, были, они и есть, но из-за всеобщего мусора их просто не видно.
     - Сейчас нужно идти к тем, кто в меня поверил, идти и говорить, что, мол, уезжаю, а значит, предаю вас, дело, коллектив... и всякое такое... - от мыслей и злости Науму хотелось кричать.
   Когда в партком он принес партбилет, ему сказали, что прежде он должен пойти к директору. И Наум, согласовал время приема.
    Этот день он тоже запомнил надолго. Он, уже не молодой человек, сидит в приемной директора с дрожью в теле и ожидает, что ему придется доказывать, что он не предатель; что, мол, так сложились семейные обстоятельства - он не может бросить семью, а жена и сын настаивают на выезд...
   - Наум Аркадьевич, проходите, - секретарь прервала ход его мыслей, открывая дверь в кабинет.
   В этом кабинете он бывал не часто, только, если проект, которым он руководил, был на контроле обкома, или министерства. Иногда, директор интересовался ходом работы, деталями проекта. Это был большой кабинет и директора, если он сидел, а был он небольшого роста, не было видно. Когда Наум вошел, директор вышел из-за стола с протянутой рукой.
   - Здравствуйте, Наум Аркадиевич, садитесь, - и сел рядом, - у меня на столе лежит бумажка, я ее уже подписал... Вы, значит, решили уехать... - Он внимательно смотрел на Наума.
   - Да так получается, но понимаете, жена закапризничала, поставила условие... - невпопад, нервно начал что-то объяснять Наум.
   - Умная у вас жена, правильно закапризничала, если есть возможность уехать, уезжайте. Еврейский Бог и здесь на вашей стороне, - директор улыбнулся.
   - Бог один... - пролепетал Наум, - да, конечно, это так, но знаете, Виктор Петрович, здесь мы родились, это и наша земля...
   - Да, какая она ваша, она не ваша и не наша. Что хотят, то и делают на этой земле уже многие, многие годы. Сами себя уничтожают и всех нас тянут в пропасть. Стыдно и обидно... - директор встал, взял справку и протянул Науму, - желаю вам удачи... Вы были в парткоме... нет? Покажите, что я подписал, желаю... - и он помахал рукой.
   - Спасибо вам, Виктор Петрович, - Наум повернулся к двери.
   - Да, то, что я тут наговорил, не для печати, думаю, вы понимаете, я не уезжаю, мне тут жить и работать надо, - тихо сказал директор.
   - Понимаю, спасибо вам, - и Наум вышел.
   Он не задумывался, не было времени, но как-то пришла мысль, а почему Соня никогда ничего не рассказывает о своих проблемах на работе, ведь она тоже начальник отдела, у них что, не советская власть, что-ли?
   На его вопрос Соня ответила спокойно:
   - У меня все хорошо. В отделе кадров, когда я сказала, что, в связи с выездом, буду увольняться, и мне нужна их бумаженция, ответили, кстати, сам начальник отдела кадров:
   - Не волнуйтесь София Михайловна, справку эту мы вам подпишем, а работать, если желаете, можете до последнего дня. Только, пожалуйста, за неделю до отъезда поставьте нас в известность, чтобы мы издали приказ и назначили вашего зама на ваше место. Правильно будет? - он посмотрел на Соню.
   - Конечно, правильно, спасибо.
   - "Спасибом" не отделаетесь, только через гастроном.
   - За этим дело не станет.
   - Вот и все, - резюмировала Соня.
   - Чудеса, просто чудеса, - Наум поднял руки вверх.
    
   Все вопросы с ОВИР Соня решала с присущей ей настойчивостью. Однажды вечером, она надела свои наряды и сказала мужу:
   - Я иду на свидание, - она стояла у зеркала и что-то поправляла.
   - Да... и как он молод, красив?
   Она повернулась к Науму.
   - Дурак... на свидание с работником ОВИР, меня обещали с ним познакомить.
    
   - Ты был прав, - с порога громко сказала Соня, когда вернулась, - но это была женщина, меня с ней познакомили. Слушай, майор милиции, при погонах, на каблуках, а фигура - загляденье, глаза голубые. Красавица женщина, никогда бы не подумала, что такие куклы там работают.
   - Ну, а по-делу? - спросил Наум, практически не реагируя на все сказанное.
   - А по-делу, обещала все сделать, конечно, за определенную плату, сам понимаешь.
   Первым "ушел" рояль, старинный немецкий, инкрустированный позолотой.
   - По-моему, здесь что-то стояло, - сказал Наум, войдя в комнату.
   - Да стояло, уже не стоит, он тебе нужен, ты его с собой возьмешь, куда, под мышку? Интересовались, между прочим, есть ли у нас какие-либо издания книг.
   У них была большая библиотека разных книг, были коллекционные и редкие издания.
   - Отдай им все, пусть подавятся, - отреагировал Наум, - оставь только последний шеститомник Лиона Фейхтвангера, я хочу взять его с собой.
   - Хорошо, Наум, я посмотрю, может быть, еще что-то оставлю.
    Через две недели полки, где были книги, опустели, а на подоконнике в комнате стояла перевязанная стопка Фейхтвангера.
   Вообще, Соня ничего не жалела, с каждым ее визитом туда, исчезало что-то, особенно ее личные вещи. Каждая бумажка, залежавшаяся на каком-то столе, должна была получить толчок в виде бус, дорогих духов, хорошей пары обуви. Таким образом, ушли его полусапожки югославские на меху, а Наум даже не знал об этом.
   - Там купим другие, лучше этих, - успокаивала она себя.
   Правда, денег Наталия Владимировна - майор милиции не брала. А бумажки медленно, но уверенно продвигались по столам и кабинетам, так, во всяком случае, говорила майор.
   До отъезда оставалось три недели, когда Наталия Владимировна пригласила Соню к себе.
   - Понимаете, случилось непредвиденное, начальник, который должен поставить последнюю подпись, уехал на две недели в Москву, на какие-то курсы, а без него...
   У Сони помутилось в голове.
   - Мы же через три недели уезжаем, куплены билеты... почти уже собрались. Что же нам теперь делать?
   - Вы уезжаете через три, а он приезжает через две - почему паникуем?
   - А если с ним что-то случится, напьется, например, и у него случится инфаркт или еще что-нибудь, попадет в аварию, наконец, что тогда? - Соня вышла из себя.
   После того, что было сделано для этой женщины, ей казалось, ее должны были принимать с цветами и музыкой.
   - Почему вы так расстроились, с ним ничего не произойдет, он здоров как бык, а выпить может и литр, если под настроение, - спокойно ответила майор.
   - Да, он меня мало волнует, мне семью нужно вывезти отсюда и как можно скорее.
   После этих слов глаза и лицо Наталии Владимировны приняло совсем другой оттенок - злой и недоброжелательный.
   - До свидания, София Михайловна, если что, звоните, - сказала она, протягивая руку.
   - Если что... Что? - Соня еле сдерживала себя, чтобы не закричать на все и на всех, и как можно громче, во все горло.
   - Ну, мало ли, - ответила Наталия Владимировна.
    Придя домой, Соня вдоволь наревелась и, как ни успокаивали домашние, она закрыла дверь спальни и долго лежала с открытыми глазами, смотря в потолок, мысленно прокручивая все происходящее. Что-то было сделано не так... может быть не до конца.
   - Ведь даже, если уехал начальник в командировку на несколько недель, то кто-то же должен исполнять его обязанности с правом подписи.
   Как-то Наталия Владимировна бросила ей реплику:
   - Никто не хочет иметь проблем и подписывать за кого-то бумаги... это щекотливое дело, - при этом она тогда многозначительно улыбнулась.
   - Нужно дать ей что-то в зубы, лично ей сучке, - подумала Соня, - хотя она себя, конечно, не обижает. Кофточки, костюмчики, платья импортные, - и она вспомнила, что тогда, во время их первого знакомства эта красавица - милиционер обратила внимание на Сонин перстень, который достался ей от бабушки, а та получила его от мамы или тоже от своей бабушки. Это был массивный золотой перстень с изумрудом - красивое ювелирное изделие. Соня тогда сдуру нацепила его на палец.
   - Ой, какая у Вас красивая вещичка, можно посмотреть? - спросила Наталия Владимировна.
   Соня протянула ей руку, а она крутила ее и так и сяк.
   - Да, дорогая вещичка.
   - Она дорога мне, как память. Это изделие сделано где-то в восемнадцатом веке, никто не знает и уже не узнает точно, когда и передается из поколения в поколение. Я получила его от бабушки в подарок и думаю передать своей внучке, - сказала Соня.
   - Да интересная вещичка, - повторила майор несколько раз.
    Через два дня Соня позвонила ей.
   - Наталия Владимировна, мы с вами взрослые люди и все понимаем. Я принесу вам перстень, думаю вам не надо напоминать какой, а вы мне все подписанные, - она голосом подчеркнула последние два слова, - документы, все подписанные, - еще раз повторила она.
   - Я позвоню Вам, - и в телефонной трубке раздался гудок-отбой.
   Она позвонила Соне и назначила прием на пятницу на четыре часа дня.
   - Я постараюсь все подготовить, - сказала Наталия Владимировна.
   - Хорошо, - ответила Соня.
   В пятницу она ушла с работы раньше, дома положила перстень в коробочку и поехала в ОВИР.
   - Проверьте, здесь все ваши документы.
   Соня к ним не прикоснулась.
   - Проверьте, проверьте, правильно ли написаны фамилии, имена... - майор не договорила, вдруг открылась дверь кабинета, и заглянул начальник отдела, который должен был быть в отъезде. Соня уже хорошо его знала, но не подала вида.
   - Ну что, Наталья Владимировна, я буду уходить. Вы хотели, чтобы я что-то подписал, давайте....
   - Иду, иду, сию минутку, - она сгребла все бумаги со стола и выскочила из кабинета.
   Соня сидела и смотрела в одну точку.
   - Как они нас всех имеют, - вспомнила фразу одного сатирика.
   Через пять минут майор вернулась.
   - Ну, все, все готово, все подписано... возьмите, - и она протянула бумаги.
   Соня проверила подписи.
   - Я дам скоросшиватель, так будет удобнее... теперь хорошо, только не потеряйте, - суетилась майор. - Желаю вам и вашей семье счастья и благополучия, хорошего устройства на новом месте.
   Соня достала коробочку и отдала ей.
   - А... за это спасибо большое, это будет память о хороших людях.
   - Спасибо и вам... - ответила Соня.
   Она вышла из здания и вместо радости, что наконец-то все решено - была пустота, ей наплевали в душу и в сердце. Вокруг ничего не радовало ее... она сама испугалась своего самочувствия.
   - Ну, что с тобой, возьми себя в руки, - успокаивала она себя, а в глазах стояли слезы. - За что, почему так? Почему мы такие беззащитные, бесхребетные? А с кем бороться, с системой? Вот и боремся - уезжаем. Они ведь не полные идиоты. Среди них есть и толковые, которые понимают, что они, выгоняя нас, фактически выгоняют жар-птицу с ее птенцами, которые приносили им много хорошего и приносили бы еще больше, если бы понимала и позволяла сама система... А перстень? Пусть это будет плата за право покинуть эту землю без потерь в семье. Может быть, оно так и было задумано женщиной, той первой, которая его сделала, а может быть нет - может быть, это был талисман, который сохранял нас все это время, а я его отдала этой суке... Все равно она не будет счастлива с ним - это однозначно. А будем ли мы счастливы без него - это тоже вопрос.
  
   До отъезда оставались считанные дни, а работы было невпроворот - сумки, чемоданы, баулы стояли посреди комнаты, так, что пройти было трудно, и каждый день количество их увеличивалось и увеличивалось.
   На работе Наума проводили скромно - выпили, сказали напутственные речи и разошлись. Чувствовалось, что никто не хочет долго задерживаться на этой церемонии.
   У Сони было доброжелательнее, ей пытались что-то подарить, но она отказалась, ссылаясь на то, что уже класть некуда... Тоже выпили, закусили и прослезились.
   - Вы, евреи, устроитесь там, мы уверенны, а вот как нам здесь... - звучало неоднократно.
   За пару месяцев до отъезда приезжала их родственница и просила перевезти ее бриллианты - серьги и кольцо, два карата и, так как у Сони ничего подобного не было, она согласилась.
   В этот день погода была хорошая - было тепло, ни облачка. Машина подъехала во время. Марик и Володя, который приехал накануне, быстро справились с багажом. Во дворе их провожали соседи - ведь прожито рядом более четверти века.
   Перед выходом из квартиры, как принято, посидели на удачу, прослезились и... встали. Соня и бабушка Сима пошли одна за другой по опустошенной квартире и в каждой комнате по очереди гладили стены, благодаря за тепло и уют. Сима продолжала плакать:
   - Мне уже не суждено вернуться в эту квартиру, в мою любимую Одессу, а Вы молодые... - она протянула руку к Соне.
   - Мама, никто в этой жизни не знает, что с ним будет, - ответила Соня.
   Володя сопровождал их до Киева и, когда подошел поезд к перрону, друзья опять быстро загрузили все вещи до потолка вагона, где только можно было уложить.
   В этом вагоне ехали и другие еврейские семьи - семьи эмигрантов.
   Поезд Киев - Чоп отправлялся в семь часов, сорок минут. Время, скорее всего, было выбрано не случайно, символично.
   - Ну, что, дружище, увидимся ли еще? - Марик протянул Володе руку.
   - Уверен, должны, будет несправедливо, если нет. Ничего не меняется между нами, все остается по-прежнему. Мы - друзья! - и они обнялись.
   - Как только будет первая возможность, дай о себе знать, - сказал Володя.
   - И ты тоже, - ответил Марик.
   Наконец, поезд тронулся и Марик вошел в вагон, провожающие шли рядом - последние слова напутствия, слезы... прощания. А поезд набирал скорость.
   В пограничный город Чоп Наум приехал за сутки раньше, чтобы занять очередь для таможенного осмотра. Только за два часа до прибытия поезда, который должен был их провезти в Вену, началась проверка. Соня причесала волосы, у нее были каштановые локоны, свисающие на плечи, накрасила губы и вместе со всеми продвигалась в очереди к проверяющим. Везде на столах, возле которых находились сотрудники таможни, лежали открытые чемоданы, саквояжи, баулы и так далее - шла проверка или шмон, как все говорили.
   - Что у Вас? - спросил уже не молодой мужчина в синей форме, внимательно смотря на Соню.
   - Вот это все наше, - она указала на багаж и свою семью. Наступила пауза. Таможенник читал их декларацию.
   - Здесь написано, что у Вас есть бриллианты - серьги и кольцо, где они? - он продолжал внимательно изучать Соню.
   - А вот... - она подняла локоны, оголяя уши и показывая руку с кольцом, - таможенник чуть наклонился.
   - У вас есть что-то еще? - не моргая, продолжил он.
   - Нет, ничего больше нет.
   Наступила тишина. Пауза затянулась.
   - Ну, хорошо, удачи тебе, красавица, - он показал рукой вперед.
   - Вы не будете проверять? - не ожидала Соня, указывая на вещи.
   - Идите на посадку, все, что мне нужно было, я уже проверил.
   - Спасибо вам, - сказали по очереди все члены семьи, с благодарностью смотря на таможенника.
   Как можно скорее они потянули свои вещи к вагону, а здесь творилось что-то невообразимое. Несколько семей одновременно затаскивали свои вещи. Их было много и каждый, естественно, старался занести, прежде всего, свое. Марик прыгнул в тамбур вагона, а Наум подавал ему вещи. Соня видела, как на шее и на лбу у сына набухли вены, он был мокрый и все время стряхивал пот со лба. Его с криком и матом отталкивали от двери вагона другие пассажиры, но он не обращал на них никакого внимания. Соня и мама вошли в вагон, когда до отправки поезда оставались считанные минуты.
   Какие чувства должен испытывать человек, покидая Землю, где родился, страну, где вырос, людей, с которыми прожил рядом бок о бок долгие годы?
   Видимо, разные. Все зависит от того, кто он - этот человек и как он понимает, что он действительно покидает. Дурак - он и есть дурак, ему эти тонкости недоступны.
   А умный, покидая в силу обстоятельств то, что ему чрезвычайно дорого, видимо, должен испытывать чувство горечи и потрясения. Ну, а если он пришел к этому сам, просто нет другого выхода, понимая, что с тобой могут сделать все, что захотят, имей хоть семь пядей во лбу - покидает эту Землю без сожаления.
   Так рассуждали и Наум, и Соня, и многие другие, стоявшие у окон уходящего поезда. Кто-то всхлипывал, вытирая слезы, ведь не каждый день уезжаешь навсегда... А минут через тридцать все разбрелись по своим купе, и начались первые хлопоты устройства в дороге.
   - Марик, пойди к проводнику, отдай ему талоны и возьми у него белье, напомни, что все уже оплачено в кассе при покупке билета.
   - Хорошо, мама.
   Он вернулся ни с чем.
   - Не дает, сказал, что за каждый комплект белья нужно уплатить десять долларов.
   - Что? - вырвалось у Сони. С этим - "что" была выплеснута вся горечь и злость прошедших дней и часов, явно скотского обращения и унижения к ним от первых бумажек в ОВИРе, до последнего слова проводника...
   - Нам четыре комплекта, здесь указано, - она пыталась показать проводнику билеты, но он даже не посмотрел на нее. - Я к вам обращаюсь, мне нужно белье, - громко повторила Соня.
   - Ты чего это здесь орешь? - большая голова повернулась к ней, на круглом красном лице глаз практически не было видно. - Чего тебе надо? Сказал - десять долларов... не ясно?
   - Ах ты, сука пьяная, десять долларов тебе, да я тебя сейчас уничтожу, для меня уже нет советской власти, а для тебя, твари, она еще есть... - она еще много чего говорила, все повышая голос... - мы уже переехали границу и я тебе сейчас устрою такой международный цирк... подлец.
   - Что вы, женщина, почему так кричите? - проводник испугано взял ее за руку.
   Двери купе вагона начали открываться и оттуда начали выглядывать пассажиры.
   - Бригадир так сказал, я тут при чем? Идите в свое купе, пусть пацан ваш придет, я дам.
   - Сам принеси, это твоя работа, ты понял? - она зло смотрела на него.
   - Хорошо, только никому не говорите, я сейчас принесу.
   Только они в вагоне спали как люди - на постельном белье.
    
   В Вене всех эмигрантов отвезли в пансион мадам Бутини. Еще в Одессе семья решила ехать в Америку и через несколько недель они перехали в Рим.
   Было много впечатлений от вечного города: и красота зданий, и статуи, и Ватикан и многое, многое другое и, конечно же, рынки с рядами "русских", торгующих всем, чем попало, и "крылья советов" - индюшачьи крылья - дешевые и вкусные, и эротические фильмы - приятная новинка для многих вновь прибывших.
   Однажды, семья гуляла по улице... Рядом с магазином сидела пожилая женщина, явно наша, и плакала.
   - Что случилось, почему вы плачете? - спросила Соня.
   - Мне негде жить, мне нечего есть, от меня все отказались, - ответила женщина. - Что мне делать? - ее глаза были полны слез.
   - Что же с вами случилось? - повторила Соня.
   И женщина рассказала, что полгода назад она уже была в Италии со своей младшей дочерью и ее семьей, но она очень скучала по внуку - сыну старшей дочери, которая осталась... и вернулась на Украину. Ей разрешили въехать обратно, ее показывали по телевидению, где она рассказывала, как она ошиблась, покинув Родину. В газетах печатали интервью с ней. А через четыре месяца, она вновь написала заявление в ОВИР с просьбой разрешить ей выезд. И, как это не удивительно, ей разрешили и те, кто разрешал выезд и те, кто разрешал въезд. Очутившись опять в Италии, она осталась без пособия - еврейская организация по известной причине отказала ей в этом. Потом бабу Еву, называли не иначе, как "дважды еврейка Советского Союза". Соня пригласила ее к себе, она помогала маме - Симе, во всяком случаи, была не лишняя в доме. А через три месяца, когда им разрешили въезд в США, Ева перешла в другую семью.
   Поздно ночью "Боинг 747", на борту которого были и эмигранты, взял курс на
   Нью-Йорк.
  
   Уставшая от долгого перелета, стояния в очереди при пограничном и таможенном контроле в аэропорту, навьюченная вещами, двигалась семья к выходу, к родным, к свободе, к новой жизни.
   - Симочка, не отставай, тебе помочь? - Марик иногда переходил на "ты" с бабушкой и сейчас он подождал, когда она подойдет, и попытался взять сумку, хотя у самого руки были заняты узлами.
   - Иди, иди, Марик, не останавливайся, они и так у тебя тяжелые. А далеко еще до выхода? - спросила она.
   - А кто его знает, люди движутся в этом направлении, ну и мы, как бараны в стаде...
   Наум и Соня шли чуть впереди со своей "порцией" багажа.
   - Зачем это все тащить через все страны, если это барахло можно купить и здесь, - возмущался молодой член семьи.
   - Пригодится, - сказала мама, - ой, как пригодится, увидишь, сынок.
   Наконец, впереди показался просвет и люди, машущие руками в приветствии, улыбки, поцелуи... и слезы.
   Их встречала сестра из Кливленда, они приехали на три дня раньше, чтобы все подготовить, а впереди стояла маленькая девочка с плакатом, на котором было написано:
   " С П Р И Е З Д О М В А М Е Р И К У. П у с т ь э та з е м л я
   п р и н е с е т в а м с ч а с т ь е и б л а г о п о л у ч и е!"
   После слез и поцелуев, все повторяющихся вопросов:
   - Ну, как Вы долетели?
   - Ну, как Вам здесь? - все двинулись к выходу.
   Наконец, две машины подкатили к парадному подъезду дома.
   - А где же диван? - Марик развел руками.
   - Это название улицы... она рядом... через квартал, - ответила тетя Роза.
   Все улыбнулись.
   Квартира была хорошая - каждому члену семьи по комнате. Как принято, холодильник до самого верха забит продуктами. Затем ужин, тост за благополучный приезд и разговоры, разговоры, разговоры...
   На следующий день сестра с семьей уехали, и началась новая жизнь - жизнь в эмиграции. Так было всегда на этой земле, так всегда и будет... Дай то Бог!
   Когда потом вспоминали, что больше всего удивило их здесь, а Америке, оказалось: Наума - огромное количество машин припаркованных одна к другой, отсутствие людей на улицах и, конечно же... белки; Соню и Симу - обилие продуктов в супермаркетах и... улыбки на лицах людей.
  
   Через неделю вся семья, кроме бабушки, начала посещать Temple Minor - для изучения английского языка, которую организовала еврейская община города.
   Школа была и общим "справочным бюро", где можно было получить любую информацию для начинающих, от необходимости получения Social Security Number, под которым ты будешь жить в этой стране, до рекомендации того, кто может написать резюме о своей трудовой деятельности. Так, и у Наума родилась мысль, учитывая его большой опыт, написать свое резюме. Наверняка, его знания могли бы пригодиться фирмам, институтам в этой стране, занимающимся той же проблематикой. У него было восемь личных изобретений по конструктивным элементам и четыре - в соавторстве. За оригинальность конструкции, дешевизну и высокую степень надежности, последний проект получил Государственную премию.
   Он разослал более двухсот пятидесяти писем с резюме, практически во все штаты страны. Ответы начали поступать через месяц - полтора, очень корректные, доброжелательные, но... работу никто не предлагал. Некоторые из подписавших эти письма, работали с русскими; отмечали русское гостеприимство, профессионализм специалистов и доброжелательность, но... и у них для Наума работы не было, они тоже желали ему всяческих благ и не более того.
   Как-то он обнаружил, что филиал головного института находится в их городе. На его письмо вице - президенту этого института, ему ответили, что будут рады с ним встретится, и обменяться информацией в любое удобное для него время. Радости у Наума не было предела.
   - Тогда не тяни, может быть, они что-то предложат, - сказала Соня и добавила, -
   дай-то Бог.
   Филиал института находился на центральной улице в Dawn-Town, которую евреи назвали по-своему - "мишигинэ - сумасшедшая".
   В назначенный день с надеждой и тревогой он поехал на встречу. Дорога заняла около часа, и ему впервые пришлось объясняться на английском в автобусе и в метро. Центральная улица поразила его толпами радостных и пышущих здоровьем людей, снующих в разные стороны.
   - Нужно обязательно с Соней приехать сюда и погулять, - решил он тогда.
   В вестибюле дежурный спросил, куда ему надо - и, улыбаясь во весь рот, указал, где находится лифт.
   - To the seventeen floor,* - добавил он вдогонку.
   С дипломатом в руке, Наум вышел в вестибюль семнадцатого этажа. В центре зала были четыре мраморные ступеньки и цветы... много цветов. Когда он поднялся по ступенькам, перед ним на подставке стоял большой плакат, на котором было написано:
   "Dear professor Rofman. You are very welcome "**
   Он остановился, уж очень неожиданное начало.
   - Это не к добру, - подумал он и усмехнулся, - и все-таки приятно...
   Секретарь пригласила его в приемный зал.
   - Coffee, tea, sandwich, - спросила она.
   - No, thank you, - ответил Наум.
   - You are welcome Mr. Rofman, - навстречу шел мужчина
   ------------------------------------
   *На семнадцатый этаж.
   **Дорогой профессор Рофман. Добро пожаловать.
  
   и улыбался, при этом он так быстро и громко говорил по-английски, что даже, если и были знакомые Науму слова, то он их все равно не понимал. Очень скоро, после нескольких поклонов и взаимных благодарностей, они оба поняли, что разговор у них не получится. Наума передали другому, сотруднику ниже по должности и он сопровождал его по кабинетам, где все повторилось: приветствия, улыбки, пожелания, какие-то вопросы, значение которых он не улавливал. Все закончилось секретарем, которая подарила ему кучу рекламных проспектов, номера телефонов их ассоциации и... свою улыбку. Из института он вышел обескураженный - с одной стороны опять чуть-чуть окунулся в атмосферу жизни, к которой он привык за многие годы, а с другой - он ясно понял истинное значение языка в общении.
   - О какой работе может идти речь, если ты немой, не способен что-либо объяснить? Кто тебя возьмет, а если и возьмут по ошибке, то какой от тебя прок? Все эти резюме, письма - просто потеря времени. Английский язык - вот единственное, что тебе нужно сегодня, - с горечью заключил он.
   Он вспомнил, что после окончания института педагог, у которого он в лаборатории проводил некие исследования, спросил:
   - Ну, тезка, что будешь делать дальше?
   - Буду поступать в аспирантуру, - не задумываясь, ответил Наум.
   - А я бы занялся языками, серьезно занялся, - сказал педагог.
   - Почему?
   - Очень скоро они нам всем понадобятся... - Наум поднял от удивления брови. - Без объяснений, дружище, - педагог похлопал его по плечу.
    
   И начались бесконечные раздумья о жизни здесь, в Америке, о целесообразности приезда сюда в возрасте после пятидесяти. С одной стороны, ты не сам и должен думать о семье, о ребенке, с другой, очень неприятно надеяться на пособие, когда ты способен еще и сам заработать... Все эти бесконечные думы днем и ночью заканчивались сильными головными болями и проблемами с давлением - одним словом депрессией и Наум перестал ходить на занятия. Соня волновалась и переживала за мужа и, как могла, помогала ему.
   Сама же она с сыном продолжала заниматься в Temple Minor и довольно успешно. Она была одна из самых активных и успевающих в классе.
   Однажды, она шла по коридору в класс, ее остановила женщина и сказала, что ей нужна няня и ей рекомендовали Соню.
   - Меня зовут Лара, а тебя Соня? - это резануло Соню и женщина, видимо, поняла это.
   - Здесь все называют друг друга на ты, - быстро пояснила она, - но, если вам это...
   - Во-первых, мы еще с вами не разговаривали, а во-вторых, меня учили, что в английском языке "you" .. это и ты, и вы; мы же разговариваем с вами на русском, а здесь четкое разграничение. Так что вы хотите мне сказать?
   Лара была жена зубного врача, и жили они в доме близлежащего пригорода. У них было двое детей, нужна была няня для детей и их мамы. Соня ушла от них через три дня, денег хозяйка ей не предложила и она не попросила их.
   - А зря, - сказал Марик, - ты ишачила двадцать часов, даже по шесть долларов за час - уже сто двадцать. Ты, мама, у нас уникум.
   - Я бы тоже не просила, - поддержала дочь Сима.
    У них в классе выделялась женщина по имени Милка, видимо, Мила или Людмила, но все называли ее Милка-электровеник. Она действительно носилась по классу, как ветер.
   - Я должна твою маму куда-то пристроить, такая женщина, умная, деловая. Смотри, как она язык запоминает, лучше всех, а произношение - как будто она его учила всю жизнь, - неоднократно повторяла она Марику.
   Она была старше его на двенадцать лет, но по внешнему виду это трудно было определить - небольшого роста, стройная, ничего лишнего, всегда в форме, причесанная, накрашенная, в общем - вся из себя. Поговаривали, что у нее двое детей, но ни слова о муже. Это она посоветовала Соню жене зубного врача.
   Марику же нравилась Лена - девочка из Минска. Она приехала на месяц раньше их. Там, в Минске она училась в медицинском институте на третьем курсе, но семья решила уехать, видимо, были на то причины. Сейчас Лена усиленно учила английский язык в трех местах - в двух школах по вечерам и здесь, потому что за занятия не нужно было платить. Марик несколько раз был с Леной в баре, ему было с ней интересно, но Милка все время держала его в поле зрения: какие-то копии, книги, кассеты - первые были у Марика - все приносила ему Милка. Однажды, она подошла взволнованная к нему и попросила:
   - Марик, сделай, пожалуйста, мне одолжение, подвези домой. Позвонил сосед и сказал, что вода из нашей квартиры заливает кого-то снизу. Представляешь, что будет? Здесь недалеко.
   - Конечно, поехали, - ответил он.
   Когда они вбежали в квартиру, Милка "полетела" на кухню, в туалеты, но везде было сухо, все было в порядке, и только приятная музыка доносилась из радиоприемника.
   - Какая хорошая музыка, правда, Марик? - спросила она, ставя два фужера и наливая коньяк.
   - А кто тебе звонил? - в свою очередь, спросил он.
   - По поводу воды? Сосед сволочь, обманщик, все время он назначает мне свидания, ну, на этот раз я устрою ему огород с огурцами.
   - Мил, ведь нам на занятия, я за рулем, забыла? - спросил он, кивая на фужеры.
   - От одной граммули? - она протянула ему фужер и подняла свой.
   - За все хорошее, Марик, ты хороший пацан, мне нравишься, если бы лет этак восемь сбросить, я бы тебя никому не отдала, это уж точно, костьми бы легла, правда, лучше плашмя, - и она выпила. Он тоже.
   Следующее произошло как-то сразу, без подготовки. Она взяла его руку и подвела к дивану, легла сама и положила его на себя.
   - Поцелуй меня, посмотри, ведь я аппетитная, - и она расстегнула блузку. Два полушара вырвались на свободу и манящие соски призывали: - Ну, поцелуй же меня, прижмись ко мне.
   Почувствовав, что его орган готов разорвать, преодолеть преграду брюк, он впился губами в набухшие соски, целуя и лаская их. Одной рукой он гладил ее, а другой попытался снять трусики.
   - Нет, дорогой, вкусненький мой, нет, туда мы не пойдем, там не так интересно, а я сейчас устрою тебе садик с розами, - и она развернула его под себя, снимая с него все.
   Вздыбленный член "смотрел" на нее в ожидании. Еще секунда - и она стояла в одних трусиках с завораживающей грудью и шикарными бедрами, еще одна - и ее нет - запах нежных духов повеял в комнате, еще две - и она на коленях у дивана.
   - Вкусненький, закрой глазки и расслабься, - тихо сказала она. Марик подчинился. Очень нежно она провела по его члену чем-то влажным. - А сейчас думай только о хорошем и получай удовольствие, - она медленно начала делать какие-то магические движения руками и языком, от которых у него появилась дрожь в теле, а она ускоряла и ускоряла темп, вовлекая языком его член все глубже и глубже. Когда она взяла член полностью в рот, они пришли к финишу одновременно - она с жалобным стоном и ударами руки о диван, а он - как будто с огромной силой весь выливался через маленькое отверстие, импульсами извергая струю...
   - Я так и знала, я не ошиблась, ты действительно очень вкусный, вкусный мой. Ты теперь мой? - она попыталась его поцеловать, но он отвернулся.
   - Брезгуешь?
   - Нет, не сейчас.
   - Тебе было хорошо?
   - Я еще не пришел в себя, такого у меня еще не было. Это что-то необычное. Ты просто класс, - он поцеловал ее, - очень здорово ты делаешь это.
   - Профессионалка. Милка-профи-миньетчица, как звучит?
   - Не надо... ты со всеми мужиками так?
   - Глупости, если бы ты знал, какая я бываю и очень часто, строгая с мужиками - козлами. А ты - это совсем другое дело.
   Они начали одеваться.
   - Марик, извини меня, я просто потеряла рассудок, ночи не сплю, думаю о тебе. А с водой... сама придумала. Только не говори никому. Ладно? Засмеют. Ты же знаешь баб, нет, ты еще молодой, не можешь знать, это жутко неинтересно.
   - Ну, о чем ты говоришь? - понимающе ответил он.
   - Мама твоя догадается, я уверена, она - мама.
   - Не догадается, об этом, вообще, никто не догадается, если ты не расчирикаешь, - и он по-доброму улыбнулся.
   - Я тебе говорила, что найду твоей маме работу. Она ведь бухгалтер?
   - Нет, последние годы она работала начальником планового отдела завода.
   - Это почти одно и тоже, - продолжала Милка, - пару недель и она разберется. Тут есть один, он все время меня уговаривает, но я не хочу... Ему нужен бухгалтер. Хорошо? - она посмотрела на Марика.
   - И ты должна будешь с ним рассчитываться? - он внимательно посмотрел на нее.
   - С кем, с ним? Да ты что? Я могу ему только позволить устроить для меня вечер при свечах в дорогом ресторане, и это уже будет ему подарок. Ты себе не представляешь, сколько желающих козлов крутится вокруг... на улицах, в магазинах... везде. И что, всем давать? Перебьются. Это тебе, вкусненький, я досталась в золотой обертке, на блюдечке с каемочкой, - и она улыбнулась.
   - Мила, а ты замужем?
   - Да, пока считаюсь замужем. Я с маленьким уехала сюда, а он со старшим остался там. Семья распалась, пока не до развода, нужны деньги. Приехала с четырьмя сотнями в кармане, нужна квартира, а это пятьсот - шестьсот долларов в месяц. Хозяин не то грек, не то турок, сначала измерил меня раз пять сверху вниз и наоборот, а потом сказал:
   - Первый месяц, тебе красавица, бесплатно, у тебя маленький сынок. Он пришел на третий день часов в десять вечера, стучится, я к двери:
   - Who is it?*
   -------------------------
   * Кто там?
  
   - The owner*, - слышу в ответ, а я опять, - Who is it, I'll call the police.**
   - O, Russian stupid,*** - зашипел, как сказала слово "полиция" - так ветром сдуло. Увидел, что "дупель пусто" - бац, и пятьсот пятьдесят в месяц. Работаю с первого дня все время, как приехала в Америку, а только сейчас пошла на курсы, чтобы хоть что-то говорить, понимать...
   - Нашла бы себе кого-то, все-таки легче, - сказал Марик.
   - Да, я найду себе... на свою попу - он посмотрел на нее - да, на свою попу в прямом и переносном смысле, - повторила она, - вот только с тобой разберусь. Уж больно ты запал мне в душу.
   Когда они подъехали, учащиеся уже выходили на улицу, занятия закончились.
   - Ну что там у тебя, все в норме? - подходили подруги.
   - Да, закрыла кран, теперь не знаю, что и будет, - соврала Мила.
   - Марик, поехали домой, - Соня взяла его под руку.
   С Милой они встретились взглядами, и по ее томным глазам и улыбке Соня поняла, что между ней и сыном что-то произошло.
   - Марик, тебе пора переходить учиться в другое учебное заведение и думать о специальности, - раньше она это никогда не говорила, - многие молодые люди учат язык и одновременно что-то по выбранной специальности. А чего здесь тебе дальше делать с этими тетками, - добавила она, - кстати, и Лене скажи, может быть, она тоже с тобой. Вдвоем все-таки легче.
   Она была права, их действительно сразу приняли в Oakton college в класс с
   ____________
   * Хозяин
   ** Кто там? Я позвоню в полицию.
   ***О, русская дура.
  
   четвертым уровнем знаний английского языка. Кроме того, они записались в класс по изучению компьютера. В классе были ученики с разных стран и, конечно, русскоговорящие. Там они познакомились с Леней-деловаром, как его прозвали. Леня был в Америке уже три года и имел большой круг знакомых. Через некоторое время он посоветовал Марику подрабатывать по субботам и воскресениям на такси.
   - Хорошая мысль, - поблагодарил его Марик, хотя мама приняла это без особого восторга.
   - Здесь такое движение, столько машин, да ты и город плохо знаешь, еще заедешь куда-нибудь...
   - А диспетчер для чего? - ответил воодушевленный сын.
   Он быстро освоил эту работу и начал зарабатывать деньги. Первый день он принес пятьдесят долларов, а уже через месяц - двести в день.
   - Как попадешь... - отвечал он, если спрашивали о заработке.
    Однажды они сидели в баре "Sugar Rush". Марик был с Леной, а Леня - со своей подругой Светой.
   - В этой стране нужно оторвать сразу, а потом остаток жизни - в Майями, - со знанием дела сказал Леня.
   - А если тебе оторвут?
   - Значит, не повезло.
   Этот разговор Марик вспомнил, когда Ленька-деловар предложил ему очень легкую, как он сказал, сделку. Суть ее была в следующем. Доставались, а правильней сказать воровались, чековые книжки или просто чеки у состоятельных людей, у которых, наверняка, были деньги в банке, и оттуда можно было, как бы незаметно, снять какую-то сумму денег. Чек заполнялся на сумму в три - четыре тысячи долларов на имя того, кто уже имеет счет в банке или может открыть новый. Затем он относился в банк на соответствующий счет и через четыре - пять дней снималась cash, за малой разницей, чтобы не бросалось в глаза одинаковая сумма. Тому, кто положил чек в банк и снял деньги, полагалась тысяча баксов, а остальные деньги - организаторам.
   - А что тебе от этого? - спросил Марик.
   - Процент за нового клиента, то есть за тебя, - и Леня показал рукой на него.
   - Не плохо, - согласился Марик и дал Лене свои данные.
   Через два дня в телефонной трубке раздался взволнованный голос.
   - Нужно срочно встретиться... прямо сейчас, - кричал в трубку Леня.
   - Марик, ты ничего не знаешь, если спросят... Понял? - сказал он сразу же при встрече.
   - А что случилось?
   - Попались. Один лох обнаружил пропажу чековой книжки, сообщил в полицию и дал кое-какую наколку. Все остальное уже было дело техники, вычислили нараз. Взяли двоих наших, остальные пока "дребезжат", но ты ничего не знаешь. Если твои данные тоже попали в руки полицейских, хана. Если же нет - считай, повезло, - взволнованный Леня топтался на месте.
   На этот раз повезло.
   - Вот если бы мама узнала? - с ужасом подумал Марик. Но мысль, что можно и нужно зарабатывать деньги и быть самостоятельным и независимым, засела в нем глубоко.
  
   Марик уже давно обратил внимание на группу ребят, которые практически в любое время дня тасовались около ресторана "Арча". Все ничего, но ни одна проходящая рядом девушка или молодая женщина не оставалась без едкого, грубого слова в ее адрес.
   - Вот бы эти ножки да мне бы на плечи, - услыхали они, когда, выйдя из магазина, Лена еще раз показывала Марику купленную сумку - белую, элегантную. Фраза явно относилась к ней.
   - Кто это сказал? - повернулся Марик.
   - Я сказал, а ты что за гусь? - небольшого роста крепыш вышел вперед, держа в руке, пустую бутылку из-под пива.
   - А язык не хочешь засунуть...?
   - Что ты сказал?
   - Не тронь его, это деловара кент, а эта мышка - помнишь, приходил не то дядя, не то брат, - сказал один из группы.
   - Двигай, двигай, малышка, а с тобой, черт, мы еще увидимся, обещаю... - и он указал бутылкой в сторону Марика.
   Это было месяца два тому назад, Лена с подругами пошла на танцы. Ее пригласил парень из наших, русскоговорящих. Во время второго танца он поинтересовался, как она проводит свободное время и не хочет ли присоединиться к их компании. Она ответила, что занята, вечерами учится в школе, учит английский.
   - Даже иногда ты не можешь оторваться, как сегодня, например? - спросил парень.
   - Может быть, но обещать не могу, - ответила тогда Лена.
   - Ха, обижаешь. А вообще ты, как любишь с пацанами, туда или в ротик?
   Лена ударила его по щеке, начался шум. Они преследовали ее и подруг до самого дома, оскорбляя, дергая за волосы и за одежду. Эта история стала известна ее дяде. Там в Союзе он отсидел свои пятнадцать, а здесь жил тихо, никого не трогал. На следующий день он подошел к ресторанчику, где все были, как всегда в сборе.
   - Кто здесь Трепаный? - спросил он, поправляя кепку. Все молчали.
   - Повторяю для тупых, кто Трепаный?
   - Ты че это, дядя? - выступил один молодой.
   - А ты, сопля, цыц, твое место у параши... Вразумил?
   - Чего тебе? - из группы отделился лысый с усиками.
   - Твои обидели сестрину дочь, Лену - племяшку и ее подруг, так вот, если еще раз кто-то подойдет к ним, я Вас всех б....й перестреляю, как куропаток. Понятно сказал? - он внимательно посмотрел на Трепаного, затем повернулся и пошел.
   - А ты сильно тоже не петушись, - услышал он вдогонку.
  
   - Симочка, хочу кушать, как зверь, - в квартиру после занятий влетел Марик.
   - Помой руки и садись. Есть борщ, котлеты и гречневая каша.
   Бабушка продолжала вести по дому все хозяйство. Приготовление пищи, посильная уборка и стирка - занимали ее целый день. Так было уже многие годы, она давно уже к этому привыкла, приспособилась, это была необходимая, очень важная часть ее жизни. Оставшись одна, муж погиб в первые дни войны, она эвакуировалась вместе с другими в Казахстан. Работала на любых, самых тяжелых работах, После войны переехала в Харьковскую область, а затем - в родную Одессу. Одним словом она была преданейшим человеком в доме, и все относились к ней с почетом и уважением.
   Марик заканчивал кушать, когда раздался телефонный звонок.
   - Марк, привет, ну что ты решил, нам нужно определяться, - прозвучал голос Лени-деловара, - я уже узнал, где можно по дешевке достать, есть предложения, нужно действовать.
   - Леня, завтра обсудим, хорошо?
   Леня предлагал открыть магазин на Devon Ave., где можно будет продавать мужскую, женскую одежду и обувь известных дизайнеров. Все эти подделки делались в New-York или New-Jersey и могли быть доставлены в любое время и в любом количестве. Этикетки с названием производителей могли быть такие, какие нужно, в зависимости от спроса. Для открытия этого бизнеса требовалось двадцать пять тысяч долларов. Казалось, не большие деньги и можно было начинать, но, во-первых, партнеры так и не договорились о сумме личного вклада - Леня хотел дать только пять тысяч, а во-вторых, Марик ни как не мог решиться, что-то его останавливало. Не его это бизнес, нужно искать что-то другое. Поиск продолжался.
   Утром позвонили из ХИАСа и оставили сообщение Науму, что медицинской транспортной компании "Purple transportation" требуются водители и ему нужно подойти туда, если он еще ищет работу. На следующий день утром он был уже у дверей этой организации. Они, как он потом узнал, занимались доставкой больных людей из домов в медицинские офисы, госпитали и отвозили их домой после приемов или процедур. На это же время были приглашены еще четверо парней.
   - Марго, - представилась элегантно одетая женщина и протянула руку.
   - Наум. - Они поздоровались.
   - Мы с вами поедим через полчасика, мне как раз нужно заехать по бизнесу и заодно я проверю, как вы водите машину и, конечно, ваш английский.
   С другими претендентами поехал мужчина, который представился, как Никон.
   Уже возвращаясь обратно в офис, Марго сказала:
   - К вождению у меня претензий нет, видно, что вы давно за рулем, а вот с английским языком... могут быть проблемы, я имею в виду проблемы с диспетчером. Дело в том, что диспетчер хоть и русский, но должен разговаривать по рации на английском языке. Такое требование, но поймете ли вы его... Я понимаю, что вам нужна работа, - продолжила она, - а кстати, с кем вы живете, у вас семья?
   - Да, жена, сын, мать...
   - Ну, хорошо, я постараюсь вам помочь, но не обещаю. Я не одна в бизнесе, у меня есть партнер и, если он скажет нет, то... - она не договорила, но и так было все понятно.
   - Вы имеете в виду мой возраст? - вставил Наум.
   - Нет, я так не говорила, это уже пахнет дискриминацией, мы принимаем всех, кто подойдет. Нам нужен один водитель и еще один на подмену. Вы видели молодых?
   - Думаю, у меня шансов нет.
   Они подъехали к офису, и Наум выключил двигатель.
   - Мы вам позвоним, - улыбнулась Марго.
   Она позвонила ему через пару дней и предложила работать на подмене, то есть каждый день, но на другой машине, подменяя основного водителя. В шесть утра нужно было забирать первого пассажира. Незнание расположения улиц города, проблемы с языком, недовольство пассажиров, часто несправедливое, приводило его к концу дня в состояние, когда он, возвращаясь, домой, еле поднимал ноги по ступенькам от усталости.
    Прошло три недели.
   - Наум, что с тобой? Почему ты такой красный, посмотри в зеркало на свое лицо? - испуганно спросила Соня, как только он вошел.
   - Не знаю, - ответил он, хотя чувствовал какое-то недомогание, дрожь в теле и головную боль. Вообще, головные боли сопровождали его ежедневно, и он уже принимал это, как само собой.
   - Я сейчас измеряю температуру, - сказала Соня и быстро пошла за термометром.
   - У тебя высокая температура, что с тобой, у тебя что-то болит? - спросила она.
   - Нет, только чувствую дрожь и холодно мне.
   - Нужно срочно что-то выпить, чтобы снизить температуру, а у нас ничего нет и сейчас вечер. К кому идти, что делать? Я нагрею тебе молоко, и ты его выпьешь с малиной... Мама, зайди к соседям, может быть, у них что-то есть, - Соня начала хлопотать на кухне.
   На одной площадке с ними жила семья из Минска.
   - Выпей это молоко с малиной и медом, а это Tylenol. - Наум без слов выпил все.
   - Соня, а как завтра на работу, мне же на шесть? - с трудом выдавил он.
   - О какой работе ты говоришь, у тебя тридцать девять и шесть? Дай Бог, чтобы все прошло.
   - Надо позвонить. Соня, позвони, пожалуйста, Марго, - попросил он.
   Марго выслушала все, что сказала Соня, и попросила, чтобы трубку взял Наум.
   - Наум, что с Вами, Вы заболели?
   - Да, Марго, как-то неожиданно...
   - Погода сейчас плохая, многие болеют, тебе надо что-то принять, чтобы снизить температуру, а что завтра с работой?
   - Я не знаю, при такой температуре просто опасно, можно получить осложнение, воспаление легких или еще что-то. Да, и в таком состоянии вообще опасно выезжать на линию, может быть, один день я могу побыть дома? - спросил Наум.
   - Нет, у меня некому тебя подменить и, если ты не выйдешь на работу... а кстати, когда у тебя первый пассажир?
   - В шесть пятнадцать.
   - Вот видишь, кого я сейчас найду, - она сделала паузу, - в общем, так, Наум, - это бизнес, постарайся выйти, если же ты не выйдешь, у тебя могут быть проблемы с работой... - и она положила трубку.
   Он бредил всю ночь, а утром, несмотря на все уговоры Сони, оделся, хотя через десять минут и майка, и рубашка были мокрыми. Температуру измерить отказался, надел куртку и сказал:
   - Бог, если ты решишь, что я должен получить осложнение и потом мучаться, будь настолько милостив - забери меня сразу. Прошу тебя... Вот тебе на, никогда не обращался к Богу, - пробурчал он.
   Целый день он только и успевал вытирать мокрый лоб. Ему разрешили уйти домой на час раньше. На следующий день было воскресение. И на этот раз пронесло.
   Прошел еще месяц.
   Науму позвонили из приемной врача, которого он посещал практически ежемесячно, и попросили прийти.
   - Наум, вы помните, что более месяца тому назад я оформила и отправила необходимые анкеты, чтобы рассмотрели возможность получения вами документов, что по состоянию здоровья вы инвалид. Вчера я получила ответ, для проверки они послали эти бумаги доктору Норному, он из наших. Его кабинет недалеко отсюда, они вам позвонят и назначат время приема. Так что будьте готовы, - сообщила ему его лечащий врач.
   - А что я должен ему говорить? - недоуменно спросил Наум.
   - Я не могу вас учить, что вы должны говорить о своем самочувствии, - ответила доктор.
   - Не понимаю, - он действительно не понимал.
   Согласно договоренности, при положительном результате первый чек он должен отдать врачу, который все это оформлял, ни о каких разговорах по этому поводу с другими врачами, ничего не было сказано. А раз так, значит, сама врач должна быть заинтересована, хотя бы материально. Почему же она отказывается подсказать, что он должен говорить? Видимо, здесь какие-то "чудеса", которых я не знаю... - размышлял Наум.
    
     - Здравствуйте, присаживайтесь, - не поднимая голову, сказал доктор Норный, когда Наум вошел в кабинет. - На что жалуетесь, какие у вас проблемы? - голова с пышной шевелюрой поднялась.
   - Как обычно, голова, бессонница, поясница...
   - А что с головой, что вы чувствуете?
   - Болит иногда.
   - Ясно, а что еще?
   - Да, вроде все. Доктор, я знаю, что вы должны дать окончательное заключение. Вы же видите, я не сумасшедший, и притворяться не могу, говорю вам честно, но мой возраст... - говоря это, Наум вспотел от напряжения, от чувства какого-то неуважения к самому себе, черт бы все побрал...
   - У вас ко мне еще что-то есть?
   - Нет.
   - До свидания. - Доктор что-то резко черкал на бумаге.
   - Он, конечно же, даст отрицательное заключение, - придя домой, сказал Наум.
   - Ты ходил к этому обалдую? Его уже хорошо знают в нашей общине, он же первый взяточник. Люди говорят, что все, кто сразу обращаются к нему, и он оформляет на них документы, получают инвалидность без проблем. Иногда другие врачи как-то с ним договариваются, а всем остальным, если ему посланы бумаги на проверку, он дает отрицательный отзыв, - сказал Марик, узнав к кому, ходил его отец.
   На следующий день Марик сам пошел к лечащему врачу отца. В маленькой комнате - приемной было несколько стульев для посетителей, на журнальном столике лежали газеты на русском и на английском языках. Он взял одну из них и открыл на странице, где были напечатаны объявления. Одно из них: "Ищу партнера по бизнесу" - заинтересовало его. Он вырвал из газеты это объявление и положил в карман. Из кабинета врача вышла женщина и он, еще не видя ее, узнал знакомый голос.
   - До свидания, доктор, - и женщина повернулась к выходу.
   - Ах, вкусненький, как ты здесь оказался, ты тоже к врачу? Привет... - это была Милка.
   - Да, хочу поговорить с врачом по поводу моего папы, - ответил Марки, взяв ее за руку, - ты спешишь?
   - Ну, не так, чтоб уж очень, могу тебя подождать, если не долго, - ответила она.
   Перед ним на прием к врачу была еще одна женщина.
   - Давненько я тебя не видела, где ты пропадаешь? - они вышли в коридор.
   - Учусь в Oakton college и учу английский на курсах... частным образом. Одна москвичка собрала группу... нас семеро. Она преподавала в военной академии в Москве. Хорошо преподает, но нужно работать дома, если хочешь, чтобы что-то получилось. Нужно учить... - он развел руки.
   - А как Леночка, продолжаете встречаться?
   - Да, мы встречаемся, иногда ходим в бар, ресторан...
   - ...и в постель, - она прищурила глаза.
   - Постель? - он промолчал... и вспомнил.
   Это был первый раз, когда он, поцеловав Лену в губы, почувствовал, как она всем телом прижалось к нему. Были и до этого поцелуи, но тогда она была холодна и не подавала никаких надежд на продолжение. На этот раз она дрожала всем телом, закрыв глаза и улыбаясь какой-то не свойственной ей улыбкой - раскрепощенной и непосредственной, как улыбаются дети во сне. До этого они были в баре, и она выпила два фужера красного...
   - Куда пойдем? - спросил он ее.
   - Куда хочешь, - ответила она.
   - Тут недалеко мотель...
   Она не ответила. Когда он раздевал ее, она не сопротивлялась, но и не помогала. И потом тоже не проявляла никакого участия, интереса, только бессмысленно смотрела на него своими большими глазами и гладила по спине ноготками.
   - Раздвинь ножки, - попросил он, пытаясь ее поцеловать. Она чуть пошевелилась, не отвечая на его поцелуй.
   - Ты такая холодная, - не выдержал он, - тебе совсем не интересно, не нужно, неприятно, - он со злостью подбирал слова.
   - Марик, я впервые с мужчиной в постели, пойми меня, пожалуйста, - ответила она дрожащим голосом, - я боюсь...
   Он попытался войти в нее, но она жалобно попросила не делать этого, так как ей больно, она была еще девственница. Они полежали еще немного вместе и уехали, так и не получив удовлетворение. Все эти воспоминания промелькнули у него за одну минуту.
   - Ты же знаешь, что лучше, чем с тобой, мне не будет ни с кем, - вырвалось у него, и он неуклюже попытался обнять Милу.
   - А почему же ты не ищешь встречи со мной. Я несколько раз подходила к вашему дому, ждала тебя. Видела тебя с ней в баре... А ты ни разу...
   - Кто следующий? - спросила помощник доктора.
   - Подожди меня, - попросил он Милу.
   - Конечно, вкусненький, - она улыбнулась.
    
   - Здравствуйте доктор, - начал Марик с порога кабинета.
   - Здравствуйте, здравствуйте, чем могу служить, молодой человек, - перед ним сидела уже не молодая, но ухоженная женщина, в очках с золотой оправой.
   - Я к вам по поводу моего отца, Наума Рофмана, он ваш пациент, вчера он был у доктора Норного, этого обалдуя...
   - Только попрошу без выражений, - прервала его врач.
   - Да... да, извините, я понимаю... и он, конечно же, даст отрицательный отзыв, - продолжал Марик.
   - Чем я могу помочь?
   - Доктор, давайте будем говорить откровенно. Отцу уже пятьдесят шесть, на что он может рассчитывать здесь, в этой стране? Когда-то он был главный инженер, уважаемый человек, здесь он никто. Заработать пенсию, чтобы хоть как-то была обеспечена старость, он уже по многим причинам не сможет. Во-первых, без знания английского языка его никто не возьмет на нормальную работу, да и возраст. Кому нужен больной старец даже с языком, а тем паче без такового; во-вторых, работая на тяжелых работах по много часов в день, он подорвет даже то здоровье, которое у него осталось. Поэтому, выход только один, нужно, чтобы он получил инвалидность по состоянию здоровья, а это хоть маленькое, но стабильное денежное пособие, а главное - бесплатное медицинское обслуживание. Ведь приемы, анализы и так далее у вас, у врачей стоят "сумасшедшие" деньги, - говорил Марик эмоционально, жестикулируя руками.
   - Чем я могу быть ему полезна? - на него смотрели глаза врача, и он понял, что все, что он сейчас говорит, ей неинтересно, и она ждет, когда сможет от него побыстрее избавиться.
   - Это вы должны мне сказать, что можно еще сделать, - сказал он громко.
   - И вы за этим ко мне пришли? - делая удивленное лицо, спросила она.
   - Да, доктор, именно за этим... - она увидела в его глазах решимость и злость.
   - Только суд... следующим может быть только суд... и судья решит...
   - Что это значит... суд? - спросил Марик.
   - Дело отца, если мы будем настаивать, будет решаться в суде. Но хочу заметить, что, если суд признает, что он не может по своему самочувствию считаться инвалидом, то будет поставлен на карту и мой авторитет, авторитет врача... откровенностью за откровенность, - она попыталась улыбнуться, наклоняя голову.
   - А, если да, то ваш авторитет, как врача знающего, поднимется, - продолжал рассуждать Марик, убеждая доктора.
   Она, положив руки на стол, сидела молча. Наступила пауза.
   - Ладно, посмотрим, скажите папе, чтобы он пришел ко мне, только пусть не затягивает, я с ним поговорю. Как только получу ответ, подготовлю новые
   документы. Только нужно, чтобы с ним в суд пошел кто-то, но не из вашей семьи, кто может подтвердить, рассказать о его самочувствии. Такой толковый... сосед или соседка... Что она, например, видела то-то и то-то... Понятно? - она махнула рукой, давая понять, что разговор окончен.
   - Спасибо, доктор, - и он вышел.
    
   - Ну, что с отцом, все в порядке? - спросила Мила, когда он вышел.
   - Не совсем... болеет он... - мысль о том, что такой соседкой может быть Мила, возникла у него сразу же, как только он начал говорить с ней.
   - Понимаешь...- и он вкратце, без особых подробностей, рассказал о проблемах отца, про суд, который будет решать его судьбу и про то, что нужен человек, который бы подтвердил его плохое состояние.
   - Давай, я пойду с ним, - предложила она сразу же, не дожидаясь пока он ее попросит.
   - Я был бы тебе очень благодарен.
   - А че тут, я им в суде устрою такой цирк с фейерверком, что они и ахнуть не успеют. Все будет О.К., не дрейфь, - она взяла его за руку и прижала к сердцу.
   - Ну, Милка, ты чудо, - только и мог сказать он, - уже договорились. Спасибо тебе.
   - Слушай, Марик, а мама твоя уже работает? - она перевела тему разговора и внимательно посмотрела на него. Он отрицательно помахал головой.
   - Нет? Ее ждут... я говорила, что могу устроить ее бухгалтером, но вы не куете и не мелите.
   - Куда бухгалтером? - спросил он, как будто впервые услышав об этом.
   - Ты забыл, а я говорила про моего знакомого, - и она опять повторила все, что уже однажды говорила ему, - если мама захочет, я могу пойти с ней. Пока он никого не взял, и я уверена она будет у него работать.
   - Хорошо, сегодня же поговорю с мамой. Куда, Милочка, пойдем? - спросил он, опять переводя тему разговора.
   - Куда пригласишь, дорогой. Если надолго, то сначала я должна покормить сына, он скоро придет со школы, а потом - куда твоя душа желает, а если нет, то...
   - Нет, - он перебил ее, - я подожду тебя, куда нам торопиться, все равно полдня прошло, да и я тебя уже давно не видел.
   - Соскучился? - она посмотрела на него, улыбаясь.
   - Да, может быть... - ответил он игриво.
   - Врунишка, серый заинька, - и она похлопала пальцем по его носу. - Когда и где?
   - Через два часа я сюда подъеду, - сказал он.
   - Договорились, - она махнула рукой и быстро пошла к машине.
    
   Мотель "Evil eye", где они сняли номер, находился недалеко от озера. Из окон второго этажа хорошо были видны небольшие волны, лодочки, снующие
   туда-сюда, вековые деревья и рыбаки, стоящие с удочками на берегу. Как только они открыли окна, опьяняющий свежий воздух с сосновым запахом сразу же заполнил комнату. На небольшом столике стояла почти выпитая бутылка вина и лежала закуска: сыр, колбаса, конфеты. Они расположились на широкой кровати и лежали с закрытыми глазами, раскинув руки и ноги. Он был голый, она в ажурных коротеньких трусиках. Первым повернулся он - рядом лежало прекрасное тело молодой женщины, ее губы ожидали его... Он нежно начал их целовать.
   - Почему ты не сняла трусики?
   - Еще не время, дорогой, пусть это будет мой сюрприз тебе.
   Он ничего не сказал, помахал головой, улыбнулся и начал гладить ее грудь, шею, живот. Она лежала, не шевелясь, только иногда дрожь пробегала по ее телу и она что-то шептала сама себе.
   - Интересно, она не спешит, не торопится. Почему? - подумал он. - У тебя недавно был секс с мужчиной? - вырвалось у него.
   Она удивленно посмотрела на него и ничего не ответила.
   - Ты же совсем на меня не реагируешь, - продолжал он.
   - Глупенький, я сама себе не верю... не верю, что ты рядом. Не хочу начинать, чтобы не заканчивать... хочу, чтобы это продолжалось долго, долго... я очень скучаю по тебе... - и она повернулась к нему, накрывая его своими бедрами, - милый, я обожаю тебя, - она впилась в его сосок до боли...
   Они наслаждались друг другом без устали. Он практически всегда был готов, а она упивалась его мужской силой и только стоны повторялись после бурных объятий, поцелуев и ласк... А потом - все повторялось снова.
   Домой они уехали, когда уже давно стемнело.
   - Спасибо тебе, Мила, ты прелесть, ты делаешь меня мужчиной - сказал он, когда они подъехали к ее дому.
   Она молчала, неотрываясь смотря на него.
   - Когда ты сможешь решить вопрос с мамой?
   - Дай мне пару дней, я с ним свяжусь и сразу же позвоню вам.
   Он ее крепко поцеловал, она его тоже.
   - Вкусненький, - прозвучало ему вдогонку.
    
   - Он пригласил нас на двенадцать, завтра, - услыхала Соня голос Милы в телефонной трубке. - Вы сможете?
   - Да, конечно, - ответила Соня, - я скажу Марику, он нас отвезет.
   - Нет, поедем на моей машине, не будем вашего сына тревожить, пусть учится.
   Когда они выехали на основную дорогу, говорили о разном: о стране, о трудностях эмиграции, о русской общине и о многом другом... и только, однажды, Соня сказала, что хотела бы, что бы Марик добился успеха в этой стране...
   - Уверена, что он добьется того, к чему стремится, он умненький, - ответила на это Мила.
    Дверь открыл седой мужчина в халате со шлепанцами на босу ногу, с сигаретой во рту.
   - Входите, входите... - он пригласил их в комнату, - чай, кофе, мороженное.
   - Нет, спасибо, - сказали одновременно вошедшие.
   - Будем знакомиться, Сева... Скоробогатый, - уточнил он, протягивая Соне руку.
   - Соня, - она тоже улыбнулась, подавая руку и, смотря на его желтые зубы.
   - Ты работала бухгалтером? - он сразу перешел на ты.
   - Я и сейчас работаю, - соврала Соня.
   - Хорошо. Так с виду, ты молодичка приметная, сколько ты хочешь?
   Соня посмотрела на Милу, не поняв вопроса.
   - Сколько я должен буду тебе платить, - увидев это, повторил он, - двадцать тысяч в год будет нормально?
   Еще в машине Мила предупредила ее, чтобы, во-первых, она сказала, что сейчас работает, а, во-вторых, чтобы она торговалась с ним о зарплате, чтобы в любом случае сказала на пять тысяч больше, чем он ей предложит.
   - Я сейчас получаю двадцать, - ответила Соня.
   - Ну, хорошо, двадцать пять устроит?
   - Да. Когда мне приступать?
   - Ты можешь в любой день?
   Она сообразила...
   - Мне нужно пару дней, чтобы я закончила все там, где я сейчас работаю.
   - Понимаю, - сказал Сева. - Как закончишь, сразу и приходи - сегодня я оформляю кое-какие документы и скажу тебе, куда приходить. Public Professional College находится недалеко отсюда. Оставь мне свой номер телефона. Соня написала на бумажке номер. - Пока... До встречи. Думаю, мы сработаемся... Да, а ты умеешь держать язык за зубами? - неожиданно спросил он, открывая дверь.
   - Я должна буду хранить государственную тайну?
   - Не государственную, а мою.
   - Умею.
   И они пошли к выходу.
   - Мила, задержись на минуточку, - попросил он.
   Соня осталась одна на площадке. Через минут пять появилась Мила.
   - Вы должны за меня с ним расплатиться? - спросила Соня, когда они сели в машину.
   - Он пригласил меня в ресторан, и я дала согласие... пусть и за это скажет спасибо, - ответила Мила.
   - Мне бы не хотелось, чтобы вы из-за меня были ему чем-то обязаны. Это того не стоит.
   - Не волнуйтесь, он не герой моего романа, - ответила Мила и загадочно улыбнулась.
   - Вы его давно знаете?
   - Около года. Мы познакомились у моей приятельницы, в день ее рождения. Она с ним того-этого... - Мила покрутила рукой, - сами понимаете. Они знакомы еще с Союза.
   - Понимаю, - ответила Соня.
   - Я могу вам кое-что рассказать о нем, ведь вам с ним работать, но это между нами... - Мила посмотрела на Соню, та кивнула головой. - Его здесь все знают по кличке "Уплывший", может потому, что он плавал поваром на сухогрузах, потом много лет прожил в Воркуте. Не знаю, сидел - не сидел. Там же женился на еврейке, эмигрировал в США, на Брайтоне торговал пирожками, что-то там у него с деньгами получилось; сбежал в Калифорнию, работал на разных работах и кто-то его надоумил заняться просветительской деятельностью. И у него получилось, и достаточно успешно. В Калифорнии у него уже два колледжа, у нас в городе и в соседнем штате он открывает по одному, - Мила как-то неожиданно замолчала.
   - Что это за колледж, чему они там учат? - прервала паузу Соня.
   - Точно не знаю, по-моему, они готовят зубных техников и кого-то еще, но я не интересовалась... он хотел, чтобы я работала. - "Ты можешь учиться за мой счет в любом колледже" - неоднократно повторял он, но я только посмеивалась и пообещала, что найду ему бухгалтера. Вы же понимаете - желающих много, но я обещала Марику.
   - Да, да, спасибо вам... я все понимаю, - и Соня пожала ее руку.
   К концу второго дня он позвонил Соне и пригласил ее прийти.
   Через несколько дней она пришла, и Сева познакомил ее с директором колледжа. Это был американец - Ted Singal, внешне приятнейший человек, всегда улыбающийся. Соне был выделен отдельный кабинет, зайдя в который она почувствовала прилив гордости.
   - А жизнь-то налаживается, - с радостью подумала она.
    
   На момент ее прихода в колледж числилось девяносто шесть учащихся. Через неделю Соня обнаружила, что, фактически, на занятия ходит значительно меньшее число. Прошло еще пару недель, и она постепенно начала разбираться в организации этого учебного заведения. Может быть не все, но основное ей стало понятно. Когда все слагаемые выстроились в единую цепочку, стало очевидно, что вся структура этого училища построена в лучших традициях Великого Комбинатора. Официальная версия гласила - создание колледжа, в котором бы учились люди с малой или низкой заработной платой или безработные, и получали бы специальность, улучшая, таким образом, материальное положение своих семей и уменьшая в целом показатели по безработице в городе и штате.
   В начале у Севы работало десять агентов-вербовщиков, которые располагались в разных концах города, где было больше всего безработных, пьяниц и просто слоняющихся бездельников. Когда дело пошло, число агентов уменьшилась до пяти. Там, где они находились, лежали брошюры, рекламы, рассказывающие о новом колледже, указывались льготы всем обучающимся и, конечно же, специальности, которые можно здесь приобрести. Крупными буквами было напечатано, что обучение абсолютно бесплатное для тех, кто имеет низкий доход, а также оплачивалась стоимость билета на автобус и метро до училища и обратно.
   Для того, чтобы как можно больше будущих абитуриентов приходило в колледж, агент-вербовщик обещал, и это было написано на плакате рядом со столиком, всем приходящим обед из трех блюд. Он тут же предлагал оформить документы на получение кредита на учебу, и оформленные документы отправлялись в соответственные органы штата, отвечающие за образование. Обучение каждого учащегося в год, обходилось штату в кругленькую сумму.
   Ежедневно к Соне поступали новые и новые контракты, и ее задача была быстро оформить все необходимые сопроводительные документы, отправить их во время и... контролировать получение чека на соответствующую сумму.
   Далеко не все учащиеся, кто оформил документы, приступали к занятиям, поэтому нужно было возвращать штату деньги за минусом четверти от суммы, которая оставалась в колледже; кроме того, указывалось, что они все-таки учились некоторое время - пойди, проверь... А это деньги и не малые.
  
   Через два месяца, после посещения Мариком лечащего врача, Наум получил извещение, в котором указывалось, что его приглашают в суд, где будет решаться вопрос о возможном или невозможном назначении ему инвалидности. Указывалась дата, место и время заседания суда. В назначенный день Мила заехала за Наумом, и они поехали в суд.
   - Дядя Наум, вам объясняли, как нужно себя вести, что нужно говорить? - спросила Мила.
   - Объясняли, но как я могу играть сумасшедшего, - развел он руками, - и почему вы называете меня "дядя"?
   - Ну, во-первых, вы старше меня, - она улыбнулась, - а, во-вторых, вам не нужно играть сумасшедшего, просто вы должны объяснить свое самочувствие. У вас же явная депрессия. Марик же вам все объяснил. Вы должны объяснить все и, если сможете, поплачьте немного.
   - Я все понимаю, но плакать - это не для меня.
   - Сейчас... - ей опять захотелось сказать "дядя Наум", - мы подъедем к зданию суда, вы выходите из машины и без меня, медленно, шатаясь, идете к входу, я вас догоню, - сказала серьезно Мила.
   - Я понял... - и, когда машина остановилась, он вышел, хлопнув дверью.
   Вместе с ними в лифте поднимался человек в сереньком, не первой свежести костюме с галстуком. У него в руке была чашка с кофе и он, как показалось Миле, внимательно смотрел на них. Она привыкла уже к таким взглядам, поэтому не обращала внимание. Они молчали. Наум повернулся к стене, а Мила уткнулась взглядом в дверь лифта. Человек этот вышел на том же этаже, что и они, предварительно сказав, улыбаясь:
   - Have a good day*
   Минут через двадцать их пригласили в зал.
   - Здравствуйте, меня зовут Кристина, я буду Ваша переводчица, - к ним подошла среднего возраста женщина, вся обвешанная какими-то цепочками, кулончиками, браслетами. По-русски она говорила с явным акцентом.
   - Вообще, я полячка, но русский немного знаю, меня попросили помочь перевести, - и тут же, - вы не волнуйтесь, миленький, - обратилась она к Науму, видимо, видя его бледное лицо и трясущиеся руки, - не волнуйтесь, все будет хорошо, - повторила она.
   В зал вошел мужчина и сел за стол, стоящий на возвышении.
   - Ведь это тот мужчина, который ехал с нами в лифте. Может быть, он следил, как Наум себя ведет? - мелькнуло у Милы.
   - Good afternoon, I am a judge ** - и он скороговоркой назвал свое имя, которое ни Наум, ни Мила не поняли, да они особо и не прислушивались.
   -----------------------------------
   * Всего хорошего.
   ** Добрый день. Я судья.
  
   - My decision would be final, so you have a right to reschedule the court day and invite your attorney,* - он сделал паузу.
   Кристина все перевела и от себя добавила:
   - Вы должны решить это сейчас.
   Мила посмотрела на Наума.
   - Нет. Мне не нужен никакой адвокат, я полностью доверяю судье, и как он решит, так и будет.
   Переводчица перевела сказанное.
   - Good, - сказал судья. - Please, tell me where you worked before you came to America, more about yourself and how you feel. **
   Наум начал быстро отвечать на вопросы, так что Кристине приходилось все время его останавливать - она не успевала переводить.
   Судья внимательно слушал и иногда покачивал головой.
   - Do you take same medicine?*** - спросил он, когда Наум закончил говорить.
   - Да, - и Наум достал баночки с разными лекарствами. Кристина взяла их, чтобы переписать названия.
   - Who are the women you came to the court with? **** - спросил судья.
   - Я соседка, ему не было с кем приехать сюда, а машину он не водит... вот я и согласилась помочь, - меня зовут Мила.
   - Can you say something more about your neighbor? ***** - судья внимательно смотрел на нее.
   -----------------------------------
   * Мое решение будет окончательным, поэтому Вы имеете право перенести дату суда и нанять адвоката.
   **Пожалуйста, скажите мне, где Вы работали до приезда в Америку, о себе и как Вы себя чествуете.
   *** Вы принимаете какие-то лекарства?
   **** Кто эта женщина, с которой Вы пришли в суд?
   *****Вы можете рассказать больше о вашем соседе?
  
   - Да, конечно, - она на ломаном английском начала рассказывать, как Науму тяжело живется, как иногда ночью она слышит его крики, когда он ходит около дома. Кристина несколько раз ее переспрашивала, не понимая, что она говорит. А Мила продолжала говорить, что она часто видит его не бритым и не мытым. Она еще много чего говорила, да так эмоционально, что сама расплакалась и погладила Наума по голове. - Мне жаль этого человека, очень жаль, я вспомнила своего отца, - закончила она, всхлипывая и доставая платочек.
   - Не надо так расстраиваться, не плачьте, все будет хорошо, - успокаивала Кристина теперь уже ее.
   Наум, опустив голову, сидел обескураженный.
   - Do you have some questions?
   - Нет, спасибо вам, - ответил Наум.
   - O. K. You can go.  You will get my decision by mail, ** - сказал судья и пошел на выход.
   - Ну, Мила, не ожидал, Вы, прямо таки, артистка, - сказал Наум, когда они отъехали от здания суда.
   - Мне действительно стало Вас жалко, и я вспомнила моего папу, - ответила Мила.
   - Он еще живой, остался там?
   - Нет, он давно умер, - и они молча проехали остаток пути; каждый думая о своем.
    
   Получалось, что все в колледже были довольны - Сева, что счет в банке увеличивался, преподаватели - что им практически нечего было делать, а заработную плату они получали регулярно.
   --------------------------------
   * У вас есть какие-то вопросы?
   ** Тогда Вы можете идти. Мое решение Вы получите по почте.
  
   Сначала их было двенадцать человек, а затем, после пьянки в классе, Сева троих уволил, но и оставшихся, на сорок - сорок пять учащихся, было более чем достаточно. Большинство из преподавателей учили вновьприбывших учеников. Те же, кто продолжал учиться, переходили в группы, где обучались мастерству быть зубными техниками. Они выполняли заказы практикующих зубных врачей, и это было дополнительным средством, поступающим на счет колледжа.
   Соню устраивало, что она работает в нормальных условиях, никто ей не указывает и не проверяет ее. И в то же время она понимала, что рано или поздно, все это должно закончиться, ибо эффективность этого мероприятия, была чрезвычайно сомнительна.
   - Пока нужно работать, а там видно будет, - решила она, - ведь я выполняю свою работу, ничего не нарушая, а что они там делают - это их проблемы.
    
   Марик уже несколько дней подряд набирал номер телефона, который был напечатан в газете по поводу партнерства в бизнесе. Только через неделю на его звонок ответила девушка и сказала, чтобы он перезвонил завтра в десять утра.
   - Меня зовут Марик, - представился он на следующий день.
   - Вадим, - услышал он в ответ.
   - Я по поводу объявления о партнерстве.
   - А... а, деньги, Марик, у тебя есть?
   - Сколько?
   - Много, много, дорогой... С этого и может начаться наш разговор. Приходи, поговорим, - и Вадим назвал адрес, где они находятся.
   Это была небольшая площадка, где в ряд стояли машины, которые уже были в эксплуатации и несколько новых или почти новых, а рядом в одноэтажном доме расположилась контора.
   - Заходи... заходи, Марик, - приветливо протянул руку один из парней. - Вадим, мы уже по телефону знакомились, садись, - и он пододвинул стул, - это Серж, а это Дима, - представил он ребят, сидящих в комнате. - Ты хочешь войти в наш бизнес? Да? Тогда я тебе сразу расскажу, чем мы занимаемся. Мы имеем официальное разрешение на ведение этого бизнеса и на аукционах покупаем поддержанные машины, ремонтируем их, придаем им товарный вид и продаем. Вот и все дела... Для расширения нужны деньги и мы решили взять еще одного партнера, - Вадим внимательно посмотрел на Марика.
   - Сколько нужно денег?
   - Для начала - двадцать пять кусков... - и мы тебя научим, на что обращать внимание при покупке на аукционах и многому другому.
   - Хорошо, я подумаю, - ответил Марик и попрощался.
  
   - Лень, привет. Ты не знаешь дилера по имени Вадим? - и Марик рассказал, где он был и какой там был разговор.
   - Знаю я этих... - Леня выругался матом, - их трое. Они никак не развернутся и ищут лохов, чтобы им подкинули деньжат. Правда, потом очень трудно у них выбить их обратно, уже были такие. Выбрось из головы это дело, не связывайся с ними. Я видел твою Ленку, - перевел он тему разговора, - обижается на тебя, что ты не звонишь. Может, сегодня пойдем куда-нибудь? Позвони ей.
   - О.К. подумаю. Пока.
   Марик положил трубку и лег на диван. Примерно через час раздался телефонный звонок.
   - Алло... - в трубке молчали, - алло, говорите.
   - Марик, привет, - наконец, раздался голос Лены, - ты мне звонил? Я только пришла... сообщение на телефоне, но я не поняла от кого.
   - Нет, я не звонил, - ответил Марик, - привет.
   - А почему ты мне не звонишь, ты обиделся?
   - Нет, Лена, не обиделся... все нет времени.
   - А сегодня? Ребята приглашали пойти куда-то. Пойдешь? Я свободна. А?
   - А куда они хотят пойти?
   - Куда-нибудь. Разве важно куда?
   - Ладно, к восьми я за тобой заеду, позвони им, пожалуйста.
   - Хорошо, - сухо ответила Лена.
   В баре "John Hancock", куда они зашли, было уютно. Пианист тихо играл популярные мелодии, кто-то танцевал, где-то в углу раздавался смех...
   - Марик, закажи мне еще... - Лена указала на пустой бокал.
   - Немного будет? Ты нормально себя чувствуешь? - он посмотрел на повеселевшие глаза подруги. - Что же ты хочешь выпить, заказать еще
   "Seven-Seven"?
   - Нет, лучше "Cosmopolitan".
   - Хорошо, - Марик поднял руку.
   ...Они сидели в обнимку на мягком кожаном диване и между поцелуями вчетвером обсуждали, куда на неделю поехать отдохнуть.
   Было заполночь, когда компания стала расходиться.
   - Пойдем ко мне, - промолвила Лена опьяневшим голосом и неудивительно, - она выпила четыре бокала разных коктейлей, и это было для нее впервые...
   - Куда к тебе? - не понял Марик.
   - Ко мне домой, родителей нет, они уехали к сестре в соседний штат. Будут через два дня. Тебя устраивает? - Раньше такого никогда не было.
   - Я не предупредил дома, будут волноваться.
   - Позвонишь от меня. Надеюсь, ты сказал, что будешь со мной?
   - Лена, два ночи, они спят, - он не знал, что делать. Хотелось остаться - такая возможность, но мама и бабушка не будут спать всю ночь.
   Как только они вошли в квартиру, он набрал номер домашнего телефона.
   - Алло, - раздался спокойный голос мамы.
   - Мама, ты не спишь?
   - Нет, Марик, я не сплю... читаю. А где ты?
   - У Лены... дома... мы с ней сидим... не волнуйся.
   - Когда ты придешь? Ночью не ходи... если можешь, побудь до утра.
   - Мы так и говорили... она сама предложила... спасибо, мамочка.
   - Я все понимаю, - и Соня положила трубку.
   - Успокоил? - Лена сидела на диване в небрежной позе, положив ногу на ногу.
   - Да. Я разговаривал с мамой, ты же слышала.
   - Хорошо, а теперь иди в ванну... раздевайся... полотенце там чистое... помоешься - ложись в спальне на кровать... я скоро приду.
   Он лег на кровать, закинув руки за голову, и закрыл глаза.
   - Милка, - он усмехнулся. Два дня тому назад он встречался с ней. Они поехали на берег озера Мичиган. Был прекрасный вечер. Дул прохладный ветерок. Они стояли, обнявшись, глядя на воду. Они любили смотреть на воду... и молчать. Несколько моторных лодок быстро мчались, перегоняя друг друга, а дальше, к горизонту виднелись два парусника, они как бы стояли на месте, покачивая крыльями, а сверху стреловидный красавец - самолет "плыл" по глиссаде на посадку.
   - Мне прохладно, - сказала тогда Мила.
   - Пойдем в машину, - предложил он.
   В машине они обнимались, целовались, и он дважды был на пике удовольствия, но нужно было все время оглядываться по сторонам - нет ли рядом полиции.
   - Марик, проснись, - перед ним стояла Лена в пеньюаре, - ты улыбаешься, что-то вспомнил?
   - Нет, я не знаю почему, - растерялся он.
   Лена сняла пеньюар и легла рядом.
   - Сними трусы, - попросила она, - ты совсем отбился от рук.
   Он обнял ее, приятный запах духов обвораживал его.
   - Тебе хорошо со мной? - спросила она, целуя его в губы и чуть дотрагиваясь грудью его тела.
   - Да, конечно, - он поцеловал.
   Лена взяла в руку его орган, и нежно погладила, а он продолжал целовать ее шею, плечи, живот... Она начала тихо стонать.
   - Марик, прошу тебя, лиши меня, наконец, этой чертовой невинности, - и раздвинула ноги.
   Он сделал попытку, но у него ничего не получилось. Начал нервничать, не туда попадал, от чего она вздрагивала и ойкала.
   - Леночка, возьми... направь сама, - попросил он.
   - Хорошо, только не спеши, не делай мне больно... - она направила его в самое сокровенное место, куда еще никто никогда не дотрагивался, кроме ее самой.
   Пока совершались эти непродуктивные движения, он вдруг почувствовал, что еще немного, и... он подвинулся назад. Через мгновение струя белой жидкости вылилась на ее живот. Лена побежала в ванну.
   - Ну и слабак же ты, - подумал он про себя.
   Она вернулась, принеся с собой аромат, свежесть и улыбку.
   - Марик, ты умничка, иди в ванну.
   Все получилось у них через полчаса. Он вошел в нее, ломая сопротивление, сопровождающееся стоном и движением бедер, уходящих от боли и неизвестности. Лена закрыла глаза и прикусила губу - сплошная боль, никакого удовольствия, но, слава Богу - все позади...
   Потом они быстро уснули, обняв друг друга, с мыслями: она - что, наконец-то, у нее с Мариком свершилось то, о чем она постоянно думала последнее время, а он - что Леночка будет хорошей женой, она нежная, чистая и приятная.
    
     - Соня, это ты? Плохо слышно, - в трубке раздался голос Севы. - Ты меня слышишь? - он звонил из Сан-Франциско.
   - Да, Сева, говори.
   - Я выслал на твое имя часы... дорогие, получишь - спрячь.
   - Как дорогие?
   - "Rolex" - стоят тридцать тысяч.
   - Почему ты их высылаешь мне?
   - Не хочу здесь платить налог штата, - ответил он раздраженно, - у тебя все нормально, как фирма?
   - Вроде все в норме.
   - Ну, до встречи, пока.
   - До свидания.
   Несколько дней тому назад Соня задержалась на работе, нужно было свести баланс. Идя по коридору к выходу, она услышала громкий разговор двух мужчин на русском языке. Собственно, весь разговор состоял из набора слов сплошного мата. Ей показалось, что ни одного, даже приблизительно нормального слова она так и не услышала. И вот в эту ненoрмативную какофонию звуков вплетались фразы на чистом английском, тоже ненормативные, но они, конечно же, не шли ни в какое сравнение по колориту и сочности с русскими. Все это говорилось в нетрезвом виде. Она узнала англоговорящего - это был директор училища Тэд.
   - Ты только сейчас идешь домой? - спросил Сева. Он вышел в коридор, услышав шаги. - Я думал все уже давно ушли.
   - Да, иду домой, задержалась с балансом, - она почувствовала сильный запах перегара. Его шатало.
   - Дружок объявился, - выдавил он, - из Воркуты... Не виделись целую вечность, - беря за локоть Соню, он пошел с ней к выходу, - поговорили немного того... Но ты не обращай внимания, - она ничего не ответила...
   - До свидания, - сказала она у двери.
   - Пока, - и он закрыл дверь.
    Как-то к Соне зашел сам директор, он редко заходил, и попросил оплатить два счета - один из ювелирного магазина, другой - из гостиницы. Прежде, чем идти в банк, Соня зашла к Севе и показала ему счета. Он долго крутил их в руке, ничего не говоря, а затем сказал:
   - Ах, сученок, решил таки жить весело, - и, обращаясь к Соне, - я знаю об этом, нужно было кое-кого отблагодарить. Оплати.
   До этого у него был разговор с директором, который и был его инициатором.
   Как-то он зашел в кабинет и сел напротив. Сева его не приглашал, но и не удивился, тот иногда приходил по своим личным делам.
   - Слушаю, - сказал Сева, продолжая что-то писать.
   - Я хотел поговорить с тобой, но если ты занят, то я в следующий раз, - Тэд сидел, заложив ногу за ногу, и внимательно смотрел на Севу.
   - Давай сейчас, чего откладывать, - Сева нутром чувствовал, что тот хочет ему что-то сказать, что не имеет прямого отношения к учебному процессу.
   - Хорошо, - директор подвинулся вперед, - я думаю, ты понимаешь, что у меня после пятнадцати лет работы в учебных заведениях достаточный опыт, чтобы понять, что у нас происходит при такой текучести учащихся. Практически нельзя проверить, сколько их занимается более месяца, а, сколько только пару дней, а документы мы отправляем вовремя. Если правильно построить дело, то можно иметь деньги и не плохие. Уверен, что через год - два, можно будет хорошо жить, очень хорошо, а потом... потом видно будет, - он сделал паузу, смотря, как на это реагирует Сева, - конечно, если кто-то капнет, то полиция повяжет, - добавил Тэд.
   Сева внимательно слушал его, не перебивал. Все, что он говорил, он уже давно просчитал и проверил в Калифорнии, и ему совсем не хотелось с кем-то делиться.
   - Хорошо, я подумаю, - сказал он, давая понять, что разговор закончен, так фактически и не начавшись.
   - Подумай, подумай... - многозначительно ответил директор, - вообще, я вижу, ты уже это хорошо продумал, - хитро усмехнувшись, он встал, громко хлопнув руками о поручни кресла, и вышел.
     - Да, с ним в прятки играть нельзя - заложит нараз. Уверен, что он будет наглеть с каждым днем все больше и больше а, если что, продаст, как пить дать. Потяну немного, а там пусть сам все и организует, его нужно закрутить, - решил Сева.
   - Тэд, я решил продолжить наш разговор по твоей просьбе, предлагаю тебе все хорошо продумать, но все должно быть сделано так, чтобы при любой проверке мы не оказались виновными. Ты меня понимаешь? - Сева смотрел на директора, ожидая его реакцию, - действуй, у тебя опыт, как ты сказал.
   Тэд сидел молча, ему нечего было добавить.
   - Сколько тебе нужно времени, чтобы все это продумать? - добивал его Сева.
   - Дней десять, - ответил Тэд.
   - Согласен, - Сева встал и протянул ему руку, - и еще, давай договоримся, мы проработаем вместе год, а затем ты уйдешь, откроешь такой же колледж на юге города. Думаю, ты понимаешь, там большой контингент... я тебе помогу. Договорились?
   - Договоримся, - Тэд усмехнулся.
   - И еще, - Сева продолжал держать руку Тэда, - что это за счета ты принес бухгалтеру для оплаты?
   - Откровенно?
   - Откровенно, конечно.
   - У меня есть женщина, у нее был день рождения. Помнишь, один день меня не было на работе... - директор смотрел виновато на Севу.
   - Да. Помню. Ну ладно... Я сказал, чтобы она оплатила, - Сева отпустил руку Тэда, и он вышел.
    
   - Мама, ты можешь сегодня прийти домой пораньше? - Соня услышала радостный голос сына.
   - А что случилось, Марик?
   - У нас двойной праздник, во-первых, папа получил письмо - ему утвердили инвалидность и теперь, как ты понимаешь, ему будет легче, нужно только поменять работу, а, во-вторых, - это вообще... Володька объявился, - радостно сообщил сын.
   - Какой Володька? - переспросила Соня.
   - Какой, какой... Володька Славинский, - он аж закричал.
   - Серьезно... да ты что?
   - Да, мама, приходи скорее, отпразднуем... и я все расскажу.
     - Ах, у вас уже и стол накрыт, - Соня взмахнула руками.
   На столе стояла бутылка вина, нарезанная скумбрия, колбаса, сыр, хлеб... Сима наливала в чашки бульон.
   - Ну, Наум, ты теперь можешь немного передохнуть и жить нормально, немного подрабатывая. Этого будет достаточно... я работаю, мама получает пенсию, Марик зарабатывает, спасибо Америке! - Соня разлила вино. - За здоровье и наш успех! - зазвенели фужеры.
   - А что с Вовкой? - Соня радостно смотрела на сына.
   - Ой, он тут так прыгал, как маленький, ты себе не представляешь, - Сима заносила на блюде вареную курицу, - Володя несколько раз звонил, Марика не было дома.
   - Да, он теперь в Питере, что-то там крутит, мы с ним больше часа трепались. Предложил что-то делать совместно, - сказал Марик.
   - Что значит совместно? - переспросила Соня.
   - Он там, а я - здесь. Кое-кто уже хорошо раскрутился.
   - А что ты будешь "крутить"?
   - Не знаю еще толком. Как только, так сразу тебе доложу... - и он погладил маму по голове.
   - Ну-ну... - подытожила Соня.
   Первая мысль, которая пришла в голову Марику, была организовать доставку продуктов питания: консервы, пиво, сухие продукты и другое, но Володя сразу же забраковал эту идею.
   - Сейчас в Питере столько всего от соседей прибалтов, скандинавов, Польши, Германии, есть и ваши - американские продукты, эта ниша уже занята... нужно
   что-то другое.
   - Я тоже думал, - продолжал Володя, - может инструменты, разные приспособления для ремонта, строительства, мы проверили - тоже самое, навезли три короба, надо думать... искать... Ты пытался заняться машинами? - спросил Володя.
   - Да, было дело. Может организовать вам доставку машин... не новых, а вы их там подмарафетите и на продажу... - ответил Марик.
   - Хорошо, узнай все и позвони.
   Марик загорелся этой идеей. Первому, кому он позвонил, был, конечно,
   Леня-деловар.
   - Я знаю, кое-кто уже отправлял машины на Украину, - сказал Леня, - идея не новая.
   - Давай вместе начнем, - предложил Марик.
   - Прежде всего, я узнаю толком, как они это делают, и тогда подумаем, потолкуем, - ответил Леня.
   Первая партия контейнеров с машинами была отправлена уже через пару месяцев. Как только они были получены в Питере, соответствующая сумма денег была перечислена отправителям. Появилась возможность взять в аренду помещение и площадку, где можно было организовать стоянку машин, купленных на аукционах, и подготовку контейнеров к отправке. Так они и сделали.
   Марик перестал работать в такси - не хватало времени, появилось много забот. Практически, каждый месяц они отправляли контейнеры, в которых аккуратно были упакованы машины. Основными поставщиками машин были Вадим и ребята, с которыми Марик уже был знаком. Он продолжал учиться в Oakton college, интенсивно изучая английский, и конечно, занимался бизнесом, которому он уделял много времени. Еще в начале, Володя предложил, чтобы он работал сам, без партнера. Когда Марик сказал это Лене, тот сразу обиделся, но на второй день предложил Марику просто работать у него. Марик очень обрадовался, так как чувствовал себя неловко, непорядочно и такое решение Лени снимало это напряжение. С Леной он продолжал встречаться, но редко. Несколько раз он виделся с Милой. Однажды, он сам ее разыскал.
   - Соскучился, - признался он.
   После каждой встречи с ней, он чувствовал, как что-то прибавляется в нем, наполняется хорошим чувством. Последний раз она сказала, чтобы он не пропадал, ибо через месяц у нее день рождения, и она его приглашает, а вот куда... не сказала.
   - Это будет тебе приятный сюрприз, - улыбнулась она своей загадочной улыбкой.
    Она позвонила за неделю до ее дня рождения и пригласила в гостиницу "Sybaris".
   Он слышал уже об этой гостинице, но самому не приходилось там бывать. Она тоже знала все понаслышке. В назначенный день и час он с букетом роз и подарком подъехал к ее дому. Из подъезда вышла Мила в темном платье выше колен, на высоких каблуках, с модной прической. Глаза, брови и губы были подведены красиво и изящно.
   - Ух! - Марик улыбнулся, - такую даму стыдно возить в такой тачке, - сказал он, целуя и преподнося подарок и цветы.
   - Спасибо, конечно, за поздравление, но ты прав, пора уже покупать новую.
   - Еще не время, - ответил он.
   - Марик, возьми, пожалуйста, сумку, она тяжелая.
   - Да, да... а что в ней?
   - Увидишь.
   Когда они отъехали от дома, он спросил, много ли у нее друзей.
   - Знакомых много, мы решили в субботу пойти в "Живаго", я уже сделала заказ, - ответила она.
   - Ты уже была в этой гостинице, куда мы едем? - спросил он.
   - Нет, но хочу пойти, пойти именно с тобой. Надеюсь, ты не возражаешь, - она обняла его за шею.
   - Нет, конечно.
   Когда они подъехали к офису, Мила быстро оформила все необходимые формальности, и они поехали искать выделенный им домик.
   - Наш номер слева, - сказал Марик, указывая рукой на домик, к которому он повернул.
   После недолгих приготовлений, благо она принесла много еды, Марик произнес тост за именинницу:
   - С днем рождения, Милочка! - он поцеловал ее. - Желаю долгие годы быть такой обаятельной и красивой. Счастья тебе, - и он еще раз поцеловал ее. Они выпили.
   - За пожелание спасибо, - ответила она, - но обаятельной и красивой я могу быть только, если рядом будет такой стимул, как ты, поэтому, если ты хочешь меня видеть такой, долгие годы, будь им... - и она нежно, поцеловала его в губы.
   Были еще тосты за добрые и хорошие отношения, за дружбу... и они немного захмелели. Неоновый свет, переливаясь в десятках зеркал на стенах и потолке, отражался от воды в бассейне. Журчание джакузи и приятный запах роз - все это манило и влекло.
   - Вкусненький, пойдем в воду? - и, не дожидаясь ответа, Милка, в свойственной ей манере, сбросила свое красивое платье, и все, что было на ней, кроме трусиков. - Почему ты стоишь?
   Он действительно не мог оторваться от вида ее "курносой" груди - соски смотрели вверх, как у девушки...
   - Да, ты действительно прекрасна, - сказал он, быстро снимая с себя брюки.
   Она засмеялась и потянула его в джакузи. Они недолго пробыли там, и пошли в бассейн.
   - Нет! Здесь мы понежимся и немного отдохнем, - она говорила и одновременно двумя руками держала свои трусики, так как он неоднократно пытался их снять, - посмотри, какая кровать приготовлена для любви, - она махнула рукой, и брызги полетели на него.
   Она обнимала и целовала его, он - тоже. И, как он не старался быть равнодушным, у него это плохо получалось - он ласкал ее грудь, руки, шею... Только через некоторое время, когда уже "противостояние" достигло высшего накала, Милка выплеснулась из бассейна, быстро сняла трусики и обвернулась махровым полотенцем.
   - Делай, как я, - она засмеялась, видя, как он выходит из воды, закрывая двумя руками свой орган, - возьми полотенце, вытрись, - и она игриво прыгнула в кровать.
   В комнате запахло нежным ароматом духов.
   - Как жаль, что день рождения только раз в году, - сказал он.
   Она удивленно подняла брови.
   - Только сегодня, мадам, в день вашего рождения, я впервые увидел вас, извините, голенькой, - сказал он, лаская ее смуглое тело.
   - Я же обещала тебе сюрприз, вот... - и она подняла руки, - смотри...
   - Какое приятное, бархатное у тебя тело, - прошептал Марик.
   - Милый, как я обожаю тебя, - она обняла его, целуя в губы и крепко прижимая к себе.
   Наступила непроизвольная пауза, он ожидал, что она возьмет инициативу в свои руки, как это было раньше, она же ожидала его естественные мужские действия, забыв, что он привык к другому.
   - Вкусненький, что с тобой? Я же обещала день сюрпризов, иди ко мне ближе, еще ближе... - и она подтолкнула его на себя.
    
   - Марик, ты будешь кушать? - бабушка подошла к нему, когда он устроился на диване, приняв свою любимую позу.
   - Нет, Симочка, спасибо, не хочется.
   - Ты чем-то расстроен?
   - Скорее наоборот, я нахожусь под приятным впечатлением.
   - Тогда отдыхай, скоро придут мама и папа, и будем ужинать, - и она пошлепала на кухню.
   А память еще и еще раз возвращала его к тому, что произошло за последние шесть часов. Все действительно было необычно: и гостиница, и обстановка, и уют и, конечно же, сама Мила - она была прекрасна. Все, что было между ними на этот раз, ни шло, ни в какое сравнение с тем, что возникало раньше. Впервые он вошел в нее, испытывая глубочайшее чувство неистового желания продолжать. Она умела стимулировать это. Она была женственна и приятна, обаятельна и нежна...
   Когда они прощались, она положила на него свои руки, поцеловала и сказала:
   - Теперь, хороший мой, у меня нет секретов от тебя, - при этом она улыбнулась, - я целиком открыта для тебя и ты во мне в прямом и переносном смысле... Я обожаю тебя.
  
   - Вставай, сынок, будем ужинать. Ты какой-то загадочный сегодня, улыбаешься, а глаза закрыты, ведь ты не спишь. Правда? - мама поправляла его волосы, и он открыл глаза.
   - Здравствуй, мамочка, папа тоже дома? - он соскочил с дивана.
   - Да, моет руки. Вставай, будем кушать.
   За ужином возник разговор о том, что многие из эмигрантов, прожив год-два в этом районе, переезжают в более престижные пригороды, покупая там квартиры или арендуя их.
   - Думаю, что на следующий год, мы тоже сможем накопить некую сумму денег на первый взнос и купить себе квартиру, - сказал Наум. - Сынок тоже скоро начнет приносить заработок. Правда, Марик?
   - Да папа, вот немного раскручусь и, конечно, внесу свою долю. На днях я разговаривал с Вовкой, он сказал, что может быть, они мне предложат более интересную работу.
   - Какую не сказал?
   - Нет, мама, не сказал.
   Прошло несколько месяцев.
   Наум работал в магазине два дня в неделю по доставке продуктов из базы. Хозяин платил ему наличными. Марик развивал свой бизнес. Было несколько удачных покупок на аукционах, хотя в целом, по сравнению с прошедшими месяцами, наметился некий спад. Выходные дни, как правило, он проводил с Леной, редко - с Милой. Она не предлагала, как раньше, встречи с ним, отношения между ними стали натянутые, и это его огорчало.
   - Марик, давай по-честному, - сказала Мила при очередной встрече, - в этой стране запрещено многоженство и я думаю не находит всеобщего одобрения и
   многобабство. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, и при этом, обрати внимание, ничего не требую взамен и не прошу. Но встречаться только тогда, когда тебе вздумается, не могу больше и не хочу. Ведь и у меня есть какие-то, - она вздохнула, - чувства и желания.
   Она пришла к этому после того, как месяц тому назад, увидев нарушение месячного цикла, пошла к врачу и тот сказал ей, что у нее шесть недель беременности. И... начались сутки раздумий. Ведь она сама хотела от него ребенка и все сделала для этого, но сейчас, при таких отношениях.
   - Я люблю его, а значит, ребенок у меня будет от любимого человека, - это и было ее окончательное решение.
   Сколько раз может человек за свою жизнь по-настоящему любить? Видимо, точного ответа на это нет. Все зависит от того, как понимать понятие
   *по-настоящему*.
   Марик хорошо понимал, почему их отношения изменились. Ему, как мужчине, было очень хорошо с Милой, и он переживал, скучал... Ему очень не хватало ее, но с Леной он желал в будущем иметь более серьезные отношения, иметь семью. И
   все-таки, он надеялся, что с Милой будет продолжение.
    Соня последние дни чувствовала какое-то внутреннее напряжение, раздражительность, неудовлетворение и, казалось, без видимых на то причин. На днях ей снилась Наталия Владимировна - майор милиции, с которой она опять из-за чего-то вступила в пререкания. Та указала ей рукой на дверь, и Соня увидела на ее руке свой перстень. Он почему-то был черный. Она проснулась, и после этого до утра не могла уснуть - что-то ее беспокоило.
    Марик ехал на почту, нужно было купить марки и забрать бандероль, которую прислал Володя.
   - Тут же рядом, забегу домой, перекушу что-то, - решил он - и свернул в сторону дома.
   - Симочка, хочу кушать... очень... - крикнул он, только открыв дверь.
   Обычно она сразу же что-то отвечала. Чаще - иди мой руки, но на этот раз он не услышал ее голоса и зашел в комнату, через которую можно было пройти на кухню, он остановился в изумлении - на стуле сидела бабушка Сима, руки ее были опущены, голова лежала на правом плече, а тело упиралось в стол. Телевизор работал...
   - Бабушка, что с тобой? - он бросился к ней, поднял голову - ее глаза были полуприкрыты, без признаков жизни.
   - Симочка, Симочка, что с тобой? - он хлопал и растирал ее бледные щеки, но все было безрезультатно - жизнь покинула ее.
   - Что делать... что делать? - повторял он. - Скорую вызвать? Да, нужно вызвать скорую... - и он подбежал к телефону.
   Скорая, пожарная и полиция приехали одновременно и констатировали смерть.
   - А причину узнаем после вскрытия, - сказала медсестра.
   Когда он позвонил маме и рассказал о случившемся, на той стороне провода раздался сильный крик и плач, и Марик слышал все время повторяющиеся слова:
   - Неужели... неужели...
   Еще утром бабушка чувствовала себя нормально, накормила всех завтраком, шутила и выпроводила.
   - С Богом, - как она всегда говорила, когда семья расходилась.
   При вскрытии установили, что произошла закупорка легочной артерии - она много лет болела тромбофлебитом. Неожиданный и безвременный уход мамы и бабушки переживали очень тяжело... В доме наступила пустота, пропал уют и привычный ритм жизни. Соня практически ни с кем не разговаривала, плохо спала, ей не хотелось идти на работу, и она силой заставляла себя делать это. Все время ее пронизывала навящивая мысль:
   - Неужели... неужели это как-то связано с перстнем. Чепуха какая-то, мистика, как это все может быть? Нет... просто пришло ее время... хотя очень рано, могла бы еще пожить... Ведь самое тяжелое время в эмиграции пережили, - думая об этом, она опять, в который раз, начинала плакать.
    
   В баре "Sugar Rush" было людно и весело. Трио - саксофон, аккордеон и контрабас - аккомпанировало певице. Она пела известные и многими любимые песни шестидесятых и семидесятых годов. Приятные мелодии, алкоголь, дым сигарет создавали именно ту атмосферу, ради которой и приходили сюда молодые люди.
   За маленьким столиком сидели Леня-деловар со своей подругой и Вадим с женой. Когда-то, после приезда в Америку, Леня и Вадим жили в одном доме, где родители снимали квартиры в аренду. Они ходили в одну и ту же школу, проводили вместе время. Затем их дороги разошлись - родители Вадима купили квартиру и переехали в пригород. Вадим, естественно, окончил другую школу, затем поступил в колледж, из которого выгнали - баловался травкой. Провернул с друзьями несколько дел, появились деньги, начал торговать машинами.
   У Лени все было по-другому. Продолжать учиться, после окончания школы, не было возможности, потому что болел отец, а нужно было оплачивать ежемесячные счета за квартиру, питание и ему пришлось идти работать. Работал везде, где только нужны были молодые руки. Ребятки с "Арча" рано приобщили его к травке, воровал, но не попался. В "толпе" около ресторана не толкался, но иногда выполнял поручения Трепаного. Здесь в баре они встретились не случайно - Вадим пригласил "...посидеть вместе, вспомнить молодость...". Они заказали еще по одной бутылке водки и вина.
   - Что-то ты не идешь в разговор, Деловар, - сказал Вадим захмелевшим голосом.
   - Не понял, ты о чем? - переспросил Леня.
   - Не хорошо, дружище, я тебя спросил, что это за мужик у Марка объявился; ты же мне сам дал накол. Забыл?
   - А ничего нового, я тебе уже говорил. У него появился богатенький дяденька в Питере, с хорошими бабками... и все тут. - Леня откинулся на спинку стула. - А для чего тебе?
   - Пока еще толком не знаю. Но есть кое-какие мысли, - и Вадим встал. - Давайте потанцуем, - предложил он и, взяв жену за руку, шатаясь, повел ее ближе к певице.
   Проблемы у них начались, когда недалеко был построен автоцентр, который продавал машины новые и бывшие в эксплуатации, и выполнял необходимый автосервис. Цены на машины в компании были ниже, чем у Вадима с партнерами. За прошлый месяц они продали всего пять машин и то с финансированием. Дата окончания аренды помещения и площадки заканчивалась только через полтора года. Остро встал вопрос: - Как выжить, что делать дальше?
   - Мы можем предложить наши машины Марику, но надо снизить цены, - сказал Дима, - он же рыщет на аукционах.
   - И что дальше? Платить неустойку за прекращение контракта? Мы останемся голыми, - Вадим налил в стакан коньяк и выпил.
   - Можно привлечь сюда рабочий люд из других районов, сделать рекламу... но лучше договориться с компанией, которая этим занимается, - предложил Серж.
   - Вот ты и займись этим, а вдруг повезет, - Вадим опять налил коньяк, - но я думаю все это х...я, хотя займись... - и он бутылкой показал в сторону Сержа, - нам нужно продержаться, иначе нам хана. Нужны бабки, - еще раз повторил он, добавляя несколько "сочных" понятных всем слов.
   - Хотите выпить?
   Партнеры посмотрели на него и пододвинули свои стаканы.
   - В общем, так, есть мысль, - сказал Вадим после того, как выпили по второму разу. - У Марка появился богатенький родственничек, - он не стал уточнять, откуда этот родственник, - можно его немного пощипать, а там видно будет.
   И он подробно рассказал, как это можно сделать. Возражений не было.
  
   Раздался звонок, Марик поднял трубку.
   - Привет, дорогой, как дела? - услышал он веселый голос Вадима.
   - Дела, как дела... давненько не слышал твой голос, - Марик пододвинул ближе к себе калькулятор.
   - Есть хорошая новость.
   - Что люди высадились на Марсе?
   - Не шути, выслушай.
   - Ну, выкладывай.
   - Ко мне обратился один американец из известной компании, я хорошо его знаю. Они подготовили для одного покупателя более пятидесяти машин, но сделка не состоялась, я не знаю по какой причине. Машины стоят на арендованной площадке, которую нужно срочно освободить.
   - Цены они предлагают очень даже приемлемые. Ну, как?
   - Заманчиво, конечно, - Марик задумался, - а оплата должна быть одноразовая, то есть сразу нужно все оплатить или как? - спросил он.
   - Точно не могу сказать, но думаю, что это так. Нужно тебе с ним поговорить. Мы бы сами забрали эту партию по таким ценам, но ты же знаешь наше положение - этот автоцентр нас прямо задавил, не знаю, как вытянем, - Вадим выругался матом.
   - Я должен посоветоваться. Когда нужно дать ответ?
   - Он сказал, как можно быстрее.
   - Спасибо, Вадим... я постараюсь выяснить и позвоню тебе.
   - Я на магарыч рассчитываю.
   - Понял... если что - будет, - и Марик положил трубку.
   - Ты знаешь, в какую сумму это выльется? - сразу же спросил Володя, когда Марик ему все рассказал.
   - Нет, но думаю сто тысяч долларов, или чуть больше, - ответил Марик.
   - Проверь все сам, посмотри машины, документы на них. А что это за люди, которые предлагают?
   - Это те же, с кем я все время работаю.
   - Марик, деньгами я не смогу помочь, у меня все вложено в другие дела.
   - Если мы с тобой решим, то достать деньги для меня будет главной проблемой, - сказал Марик.
   - Я знаю. Придется одолжить под процент, при первой же возможности мы постараемся все погасить, только хорошо все проверь, - настаивал Володя.
   - Хорошо, Вовчик, будь... постараюсь.
    Площадка, куда Серж вез Марика, находилась за городом, а вернее между двумя городами. Рядом с огромной площадью, полностью заполненной новыми и бывшими в употреблении машинами, за забором было ровное неасфальтированное поле, на котором находилась предполагаемая партия машин. Когда они подъехали к двухэтажному зданию с огромными окнами, где на фронтоне было написано "Ford & Chevy", Серж вышел и минут через десять вернулся с высоким и худым американцем, который представился Марику как Джон. Он предложил посмотреть спецификацию на эту партию и сказал, что их сильно подвели, должны были забрать эти машины, но в последний момент отказались, а им нужно срочно освободить эту территорию, так как она чужая и им приходится платить двойную плату за ее аренду. Марик посмотрел спецификацию, где были указаны марки машин, год их выпуска и стоимость каждой.
   - Has someone checked the technical condition?* - спросил он.
   - Yes, the people who wanted to buy, here is the copy, ** - и Джон подал бумагу Марику.
   - O.K. Fifty three cars and the price is one hundred seventeen thousand dollars, *** - уточнил Марик.
   -----------------------------------
   * Кто-то проверял техническое состояние?
   ** Да, люди, которые хотели купить, вот копии
   ***Ладно, 53 машины и цена 117 тысяч долларов
  
   - Yes, here is all information,* - и Джон показал пальцем на спецификацию.
   - Is it possible for you move them to me? ** - спросил Марик.
   - Yes, - Джон помедлил, - but for the extra charge, - он улыбнулся и продолжил, - you have to understand me, I did not call anybody. Vlad asked me about it, - и он развел руками. - If you can do it for two - three days, it will be fine, but all money you have to pay right away. If it is cash, we will safe a lot of time. ***
   - You really want to do this fast. You know, I can't give ten thousand dollars by cash. It is illegal, **** - сказал Марик.
   - Don't worry about it, my boss knows what he is doing, it is not first time, - ответил Джон и засуетился. - Please, excuse me; if you don't have any question I'll have to leave, there is the client in the office. *****
   Марик посмотрел на Сержа, но тот молчал.
   - O.K. No question, ****** - Марик вернул бумаги Джону.
   - Well, till tomorrow, ******* - сказал Джон.
   -----------------------------------
   * Да, вот вся информация.
   ** Вы могли бы перегнать их ко мне?
   ***Да. Но за дополнительную плату. Вы должны меня понять, я не звонил никому, Влад попросил меня об этом. Хорошо, если вы сможете это сделать за 2-3 дня, но все деньги вы должны заплатить сразу. Если это будут наличные, мы сэкономим много времени.
   **** Вы, правда, торопитесь. Знаете, я не могу платить наличными больше 10,000. Это нелегально.
   ***** Не волнуйся, мой хозяин знает, что делает и это не в первый раз. Пожалуйста, если у вас нет больше вопросов, я должен уехать, клиент ждет меня в офисе.
   ******Ладно, все в порядке.
   *******Хорошо, до завтра.
  
   - I will call you. Can you give me your business card? *
   Джон начал что-то искать в карманах.
   - Sorry, I don't have any, take my number **, - сказал он.
   Марик записал его номер телефона и продиктовал свой.
   - О. К. Have a good evening, ***, - и они пожали друг другу руки.
   Вечером Марик рассказал все маме, папе решили пока не говорить, чтобы не волновать, и спросил, сколько они могут одолжить ему денег. Соня ответила, что сама без папы не может принимать решения, так как речь идет практически обо всех их деньгах. Тогда Марик передал ей разговор с Володей, что в самое короткое время все одолженные деньги будут возвращены.
   - Все дать не могу, но двадцать тысяч возьмешь, - сказала Соня.
   - Спасибо, мамочка, - и он поцеловал ее, - у меня есть семнадцать, значит нужно еще восемьдесят.
   Он позвонил Лене, чтобы тот посоветовал, где можно взять, но тот сказал, что у него нет знакомых, у которых была бы такая сумма денег. Вадим сразу же отказался помочь.
   - Вот, если бы ты мог взять в банке под залог, - порекомендовал он.
   Но это было нереально, так как на счету в банке у него была очень малая сумма, о которой и не стоило говорить. Следующий день начался со звонка Джона, он сообщил, что договорился с боссом - машины будут перевезены. Марик поблагодарил его.
   -----------------------------------
   *Я вам позвоню. Могли бы вы дать мне вашу визитку?
   ** Извините, у меня нет с собой, запишите мой номер
   ***Ладно, хорошего вечера все оформлено и оплачено, в тот же день машины
  
   К полудню позвонил Вадим и сказал, что есть один поляк, он согласен дать эту сумму денег под двадцать процентов годовых, и он может с ним договориться, а больше никого не может порекомендовать. Остаток дня и всю ночь Марик звонил Володе, но не мог дозвониться и только на следующий день в десять ему позвонил сам Володя. Он извинился, что не мог вчера поговорить, ибо был в таком месте, где не разрешалось пользоваться телефоном. На все, что ему рассказал Марик, он ответил лаконично:
   - Действуй, мы скоро все отобьем, то есть возвратим, - уточнил он, - но будь осторожен и все оформляй по правилам.
    
   - Привет, - в кабинет вошел высокий и плотный мужчина в костюме с галстуком. - Янык, - представился он и протянул руку.
   - А, это вы, о котором говорил Вадим? - Марик протянул свою. - Здравствуйте, присаживайтесь, - пригласил он гостя, - наверное, нужно все оформить через адвоката. Как вы думаете? - обратился он к гостю.
   - К какому адвокату, вы что, хотите, чтобы меня взяли за... - он недвусмысленно показал за что, - и спросили, где я взял столько налички? Нет... это не пойдет... - он встал и повернулся к двери.
   - Подождите, не торопитесь, ведь я только спросил... в конце концов, вы мне даете деньги, а не я вам, это вам нужно волноваться, - остановил его Марик.
   - Я Вам доверяю. За вас поручились. У нас слово дороже денег,- ответил на это Янык.
   - Хорошо, давайте будем оформлять. Где деньги? - Марик встал, потирая руки.
   - Сейчас, - Янык вышел и махнул рукой, - в комнату вошел еще более плотный мужчина с сумкой.
   - Пересчитывай, - и Янык выложил деньги на стол.
   Марик посчитал, все было правильно.
   - Что подписывать? - спросил он.
   - Вот эту бумажку, формальность не более, - Янык положил на стол расписку на указанную сумму.
   - Если я отдам раньше, чем через год? - Марик подписал и посмотрел на Яныка.
   - Нет вопросов. Считать мы умеем.
   - Спасибо, - Марик протянул руку.
   - Всегда к услугам, - ответил гость, пожал руку, раскланялся и вышел вместе с напарником.
   Он ехал домой с крупной суммой денег и боялся, чтобы ничего не случилось по дороге.
   - Как потом ты все объяснишь? - опасался он.
   Но обошлось...
   Соня отнеслась спокойно к тому, что рассказал ей сын, только спросила:
   - Ты все хорошо продумал, проверил... не обманут?
   - Думаю, что нет, - ответил Марик.
   Она положила на стол обещанные двадцать тысяч и отошла.
   Он не спал всю ночь, во всяком случае, ему так казалось. Еще и еще раз вспоминал в деталях все услышанное и увиденное. Он не ощущал подвоха, все как будто было сделано правильно. Соня тоже не спала. Она уже не помнила, когда спокойно спала ночью. Уход мамы сильно повлиял на нее: она осунулась, многие вещи совершала автоматически, не думая, не вникая... Все время ее сопровождало чувство вины, как будто это она забрала у мамы что-то важное, невосполнимое. Ей казалось, что она была плохая дочь, мало уделяла внимания маме. Мысли... мысли... После смерти мамы она очень быстро поседела, а потом - начала терять ногти. Сначала
   Cоня не обратила внимания, что ногти на руках как-то странно поднимаются, отделяются от пальцев. Но когда отпал первый, она забеспокоилась и пошла к врачу. Врач сказал, что это от какого-то сильного потрясения, стресса, и удивительно, но после этого ее внутреннее беспокойство ушло. Свое состояние она принимала без сопротивления - значит так должно быть... это судьба... где-то это было задумано. Одолевал только страх... страх за будущее семьи. Она мучительно ожидала чего-то.
   Весь следующий день Марик звонил Джону, но телефон не отвечал. Он нервничал, не понимая, что могло случиться, и только под вечер ему позвонил Вадим и сказал, что только что ему звонил Джон, он не в городе, он извиняется, и будет только часов в восемь вечера, но, если Марик подъедет к этому времени, кассир будет их ждать. Они смогут оформить все документы сегодня, а завтра машины будут перевезены. Я должен только ему перезвонить, - добавил Вадим.
   Марик позвонил Лене-деловару:
   - Как дела, Леня, ты договорился? - спросил он.
   - Да, я договорился, они пообещали выделить необходимое количество контейнеров, нужно только уточнить, сколько нам нужно, расписать по дням и... оплатить, конечно, - ответил спокойно Леня.
   - Хорошо. У меня будет просьба к тебе. Сможешь ли ты поехать со мной вечером в одну контору? Мне нужно привезти туда деньги, много денег. Одному как-то не с руки... это за городом, - спросил Марик.
   - Конечно, если нужно - поедем. Куда мне подъехать и когда?
   - В семь, но... без пятнадцати - будет лучше. Приезжай домой, ко мне домой.
   - Договорились, - ответил Леня.
   Солнце опускалось к горизонту, наступали сумерки, кто-то уже ехал с включенными подфарниками. Когда они повернули с основной дороги к зданию, справа за забором хорошо были видны машины, которые он покупал, а рядом стояли три трейлера уже с загруженными машинами из этой партии.
   - Хочешь посмотреть на машины, которые я покупаю? - спросил Марик Леню.
   - А че на них смотреть - машины, как машины, завтра привезут вот, и познакомимся, - без интереса ответил Леня.
   Это немного удивило Марика, но он быстро забыл об этом - они въезжали на площадь рядом со зданием.
   - Hi, Mark. Sorry I am late. I was busy all day running around following boss' orders... - и Джон назвал город расположенный около ста миль на север, - but I have all set... let's go to the office, fill out all paperwork and will try to move the stuff tomorrow. *
   В общем демонстрационном зале Джон заполнил какие-то бумаги и бланки. Это длилось минут тридцать, потом он куда-то уходил с этими бумажками, и пришел обратно довольный:
   - I got this approved... resolved, ** - сказал он.
   -----------------------------------
   * Привет, Марк. Извини, что опоздал. Весь день выполнял поручения босса, но я все оформил. Идем в офис подпишем бумаги, чтобы завтра начать перевозить машины.
   ** Все бумаги согласованы
  
   - Look, do you think that anybody is there still? * - удивился Марик.
   - Yah, the manager, everything should be right, ** - и Джон продолжал писать.
   - That's seems to be it, sign now,*** - и он крестиками отметил, где Марик должен подписать.
   Марик подписывал бумаги, не вникая особенно в текст каждой.
   - O.K. - Джон проверил подписи, - now go to the cashier,**** - и он указал рукой, куда нужно идти к кассе.
   - Yes, you have to pay the transportation charge of $2,700 on top. I assume that you got the money, otherwise we can...*****
   - Sure, I will,****** - перебил его Марик.
   Кассир пересчитывал каждую пачку денег тщательно и медленно. Он все время поправлял очки и какую-то странную кепку на голове. Взяв очередную пачку, он отходил от окошка к столу в глубине комнаты. Из-за плохого освещения трудно было различить черты его лица.
   - Еще скажет, что в какой-то пачке не хватает. Чем докажешь? - подумал Марик.
   Но кассир приходил за очередной пачкой, не произнося ни слова. Наконец, он сказал, что все правильно и дал два приемных документа - на купленные машины и отдельно за транспортировку.
   -----------------------------------
   * Ты думаешь, что кто-то все еще здесь?
   ** Да, менеджер, все должно быть правильно.
   *** Все в порядке, подписывай.
   **** Хорошо, теперь иди к кассиру.
   ***** Да, ты должен уплатить за транспортировку 2,700 сверху. Надеюсь, у тебя есть деньги, иначе мы...
   ****** Конечно, я заплачу.
  
   Марик проверил количество машин в документе, их общую стоимость и сумму оплаты за доставку, - все было правильно.
   - Thank you,* - сказал он кассиру, и они пошли на выход.
   - Do you know what time they are going to start delivery?** - спросил он у Джона, когда они уже вышли из здания.
   - I thing the first truck will come to you by the noon. Will you be ready to take it? *** - Джон похлопал Марика по плечу.
   - Yes, we are ready,**** - ответил Марик, и они попрощались, поблагодарив друг друга.
  
   - Теперь нужно организовать, чтобы они попали как можно скорее в Питер. Люди будут, контейнеры тоже, Леня договорился, крепежный материал частично уже завезен - нужно завтра позвонить, - который раз он прокручивал в голове всю последующую работу. - Если все получится хорошо, то появятся неплохие деньги и можно будет выделить на квартиру и немного расшириться, - рассуждал он.
    
   - Леночка, привет - сказал Марик, услышав ее голос в телефонной трубке.
   - Привет, привет... Давненько, сэр, Вы не звонили, - игриво ответила Лена.
   - Я звонил, но тебя не было дома.
   - Это я звоню вам уже три дня подряд и никак вас не могу поймать. Ау, где вы, Марик?
   -----------------------------------
   * Спасибо
   ** Вы знаете, в котором часу они начнут перевозку?
   *** Я думаю, первый трак придет в полдень. Вы будете готовы к приему?
   **** Да, мы готовы
  
   - Тута, тута... Когда встретимся?
   - Сегодня точно нет, давай завтра, - ответила Лена.
   - Завтра и послезавтра не могу - будет много работы. Через дня два, три... Хорошо?
   - Хорошо, позвони, - и Лена положила трубку.
   После их последней встречи не было дня, чтобы она не думала о нем.
   Эту ночь он тоже плохо спал, с одной стороны было немного тревожно, а с другой - радостно, может быть раскрутится ЕГО бизнес...
   На следующий день он рано ушел на работу. Леня и двое рабочих пришли к девяти. Они перегнали несколько оставшихся машин ближе к зданию, освобождая место под новую партию. В десять Марик позвонил Джону просто так, чтобы поздороваться, но Джон не ответил. К двенадцати он опять позвонил узнать вышли ли трейлеры. Каждые десять, пятнадцать минут он звонил, но телефон не отвечал. Он не понимал, что происходит. Что делать, кому звонить? Куда идти? Где-то в четыре его осенило, что нужно поехать туда и посмотреть, что с машинами. Может быть, что-то там случилось, с трейлерами.
   Он сказал Лене, чтобы тот никуда не отлучался, может быть приедут, а сам поехал туда. Подъезжая, он сразу же обратил внимание на изменения за забором - ни трейлеров, ни машин на площадке не было, она была пуста. На его вопрос к служащим автоцентра, где он может видеть Джона, все пожимали плечами, у них работника с таким именем не было. Когда он подбежал к кассе, то увидел за стеклом человека чем-то напоминающего ему кассира, с которым он вчера вечером имел дело, но, во-первых, он был без очков и без кепки, а, во-вторых, кассир, улыбаясь, сказал, что вчера он никаких денег не принимал и его, Марика, видит впервые... Марик показал ему два документа, которые он получил вчера. Тот покрутил их в руках и сказал, что это не их документы, а совсем другой фирмы, что подтверждалось названием в левом верхнем углу документа. Марик отошел от кассы... и не мог произнести ни слова. Вообще он не понимал, что произошло. Ничего не соображая, он позвонил Джону, затем Вадиму, но ни один телефон не отвечал. Леня ответил, что никто не приезжал, и он скоро будет уходить домой. Марик вернулся в офис и сказал служащему, что вчера за забором стояли машины, которые он купил, сейчас ни одной там нет. Может быть, он знает, где они... Служащий был крайне удивлен, что кто-то мог продавать машины, которые были подготовлены к отправке в другой штат. Их погрузили и увезли еще до полудня.
   - Maybe you bought them not here?* - развел он руками.
   - Кажется, меня здорово вздули, - начал соображать Марик и побрел к своей машине, но не мог ехать - руки и колени дрожали, он весь покрылся холодным потом.
  
   - Боже мой. Марик, что с тобой? На тебе лица нет, ты бледный. Не заболел ли? - Соня подошла к нему, как только он вошел, трогая его лоб.
   Он поднял голову и впервые увидел седую мамину голову с черным обручем, синяки под глазами и морщины... много, много морщин. Он обнял ее, положив голову на плечо, и заплакал... закричал навзрыд. Она никогда не видела сына в таком состоянии.
   - Что случилось, сынок?
   -----------------------------------
   * Может быть, вы купили их не здесь?
  
   - Сонечка, что случилось? - к ним подбежал Наум.
   - Не знаю, пока не знаю, - она сжала губы.
   Они уложили сына на диван.
   - Скажи хоть слово... одно слово. Что случилось? Пожалуйста, - просила она.
   - Они меня кинули, - взахлеб ответил Марк и повернулся на живот, продолжая рыдать.
   - Я тебе говорил, что это гнилое дело и добром не кончится, - пробурчал Наум, - ничего себе "кинули"... - он пошел в другую комнату, махая руками.
   Соня сидела на диване рядом с сыном и смотрела на него, положив руку на его голову.
   - Что делать? Боюсь, что этим не закончится, - и она опять сжала губы.
   Они долго были рядом на диване, каждый со своими чувствами и мыслями.
   Через день Марик позвонил Володе.
   Разговора фактически не было, было больше пауз. Наконец Володя сказал:
   - Подожди пару дней, может быть, что-то прояснится, но, похоже, они тебя сделали. Ну, не дрейфь, как-то выкрутимся. У меня должно провернуться одно дельце, и я смогу помочь тебе деньжатами. Самое главное не паникуй, разберись, где ты фраернулся. Ты меня понял, Марк?
   - Да.
   - Ну, звони, не пропадай. Пока.
   Вадим позвонил на третий день, сильно возмущался, сказал, что ему только вчера все рассказали, и он тоже разыскивает Джона, но никак не может его найти...
   - Я его, суку, из-под земли достану, - заключил он и крепко выругался.
   Все эти дни внутренняя дрожь и напряжение не проходили и, чтобы как-то уйти от этого, он решил позвонить Лене.
   - В бар не хочется, приходи ко мне, - ответила она на его предложение пойти в бар.
   - У тебя же родители, как...?
   - Ну и что, ты же знаешь у меня отдельная комната, закроемся.
   - Мама, я пойду к Лене, - сказал Марик, после того, как они поужинали.
   - Хорошо, сынок, иди... - Соня погладила его по голове.
   Мысль о том, что в семье может еще что-то случиться, не покидала ее. Дома она практически не разговаривала, на работе общалась только по необходимости. Наум не беспокоил разговорами. Он все время читал, ходил в магазины за покупками, и ее это устраивало. Сева и Тэд опять купили несколько очень дорогих антикварных вещей.
   - Черт с ними, что будет, то будет... мне на все это уже наплевать, - было ее последнее решение.
    
   - Леночка, у тебя есть что-то выпить, забыл заскочить в магазин? - спросил Марик, устроившись в кресле в спальне Лены.
   - Да, водка, вино допили прошлый раз, - удивилась она, смотря на него.
   - Давай по капле... - попросил он.
   Она принесла бутылку и налила в рюмки, продолжая внимательно смотреть.
   - За что выпьем? - спросил он.
   - Марик, что с тобой? Ты какой-то не такой... У тебя что-то случилось? - спросила Лена.
   - Все нормально, - ответил он, залпом выпив рюмку и налив другую.
   - Скажи, что случилось, мы же дружим, прошу, - она присела рядом на пол.
   - Не хочется говорить об этом... Неприятность на работе, это все, что я могу тебе сегодня сказать... Срочно нужны деньги... много денег, а где их взять, не знаю. Вот такой фортель.
   - К сожалению, я ничем не могу тебе помочь, ты же знаешь наши возможности, - виновато сказала она, сев ему на колени.
   - Знаю, конечно, просто ты спросила - я ответил. Так за что выпьем?
   - Чтобы все быстрее уладилось у тебя, - и она дотронулась своей рюмкой его. Они выпили.
   Еще в ванной она почувствовала, как все ее тело пронизывает всенарастающая дрожь. Интенсивное вытирание тела полотенцем ничего не дало.
   - Боже мой, что со мной, почему я дрожу? Может быть потому, что я все время думала о нем, все эти дни хотела лежать с ним рядом. Я ничего не могу с собой поделать, - шептала Лена.
   Когда она легла в кровать, у нее зуб на зуб не попадал. Такое ее состояние сразу же передалось ему, видимо, его организм не мог этого не принять, не мог этому сопротивляться, и у него началась сильная дрожь. Они обнялись, прижавшись, друг к другу. А рано утром он ушел на работу.
   На пятый день, после случившегося, приехал Янык со своим мордоворотом и вдвоем зашли к Марику.
   - Тебя, говорят, кинули, дружище. Да? - не здороваясь, начал Янык.
   - И тебе уже доложили, - ответил Марик.
   - Доложили, недоложили, не важно. Как будешь рассчитываться, а то смоешься и хрен тебя найдешь. Я хотел бы получить деньги обратно и как можно скорее... - продолжал Янык, а мордоворот подвинулся вперед, демонстрируя свою огромную фигуру.
   - У меня нет сейчас денег, но я буду выплачивать, как написано в расписке - по месяцам, - ответил Марик.
   - Слушай, думаю, ты не принимаешь меня за придурка, давай без базара. Я уже говорил, что ты того, смоешься и мои денежки тю-тю. Я понимаю, тебя кинули, - он повторил. - Но при чем здесь я? Если через неделю я не получу свои кровные, тебя поставят на счетчик и не думай слинять. Разыщу, и своему врагу не позавидуешь. Ты понял? - он внимательно смотрел на Марика.
   - Понял, понял...
   Они приходили к нему еще несколько раз, но результат, естественно, был один и тот же. Через неделю к зданию подкатила машина с двумя молодыми людьми. Они были прилично одеты, выглядели свежо и бодро.
   - Привет, Марик, - сказал один из них, когда они вошли, - я Колян, а это Штымп, кликуха у него такая. Да? - он повернулся к напарнику, тот кивнул. - Мы пришли за деньгами, которые ты взял у Яныка и не отдаешь. - Не хорошо, дружище, долг нужно отдавать, это по-понятиям. Что скажешь?
   Они сели за стол.
   - Пока ничего не скажу, денег у меня нет, я Яныку сказал, что буду с ним рассчитываться, в соответствии с тем, что написано в расписке. И передайте ему, что я линять не собираюсь. Все отдам... Скоро должен приехать мой партнер, он просил передать, чтобы его подождали, он хочет сам во всем разобраться.
   - Какой партнер?
   - Его зовут Славин. Если вы не знаете, кто он, рекомендую узнать - для вас будет лучше, - Марик говорил медленно и разборчиво. Ему уже все это надоело.
   - Ну, нахрен нам твой партнер, это ваши проблемы. Бабки брал ты - ты и должен их отдать. Сегодня к общей сумме добавляется еще кусок, то есть уже восемьдесят одна тысяча, а завтра будет - восемьдесят две. И так далее, пока не рассчитаешься. Ты уловил "черт"?
   По этому "черт" Марик вспомнил крепыша у ресторана "Арча". Он поднял голову.
   - А это ты... а я думаю, где это я тебя видел. Теперь ясно, - сказал он.
   - Вспомнил? Хорошо. Я тебе обещал, что мы еще с тобой встретимся, вот и встретились... - Колян ехидно улыбнулся, - завтра в это же время будем у тебя, приготовь поляну. Ха... - они встали и ушли.
   Они приходили каждый день приблизительно в одно и тоже время. На четвертый день, Марик в это время уехал, они передали через Леню, что сумма увеличилась еще на тысячу.
    
   - Марик, привет, как дела? Я видела твою маму, она очень изменилась, просто почернела. Что случилось у Вас? - в трубке он услышал голос Милы.
   - Много чего... Бабушка умерла, да и так многое не ладится.
   - Про бабушку я знаю, я же была на похоронах. А что не ладится, у тебя не ладится? Что случилось? - настаивала она.
   Он молчал.
   - Марик, давай встретимся, поговорим, - предложила она.
   Он не знал, что ей ответить.
   - Почему ты молчишь, скажи же что-нибудь... - с беспокойством повторила она.
   - Давай. Где мы можем встретиться? - спросил он.
   - Где хочешь, - ответила она
   - Поедем на озеро, хорошо?
   - Да, конечно.
   - Тогда через два часа на нашем месте.
   - Договорились, - она положила трубку.
   - Мила, а ты поправилась, что у тебя с лицом? - спросил Марик, когда увидел ее.
   - Да, немного есть, надо сесть на диету, а с лицом - сделала маску, которую рекомендуют, и после нее черти что, - ответила она.
   На ее настойчивый, много раз повторяющийся вопрос, что все-таки случилось, он вкратце рассказал ей, закончив, как обычно, что нужны деньги, а их нет.
   - Я поговорю с Севой, может быть он поможет. Ты знаешь его, это мамин начальник.
   - Да, видел несколько раз. Вряд ли он даст, - заметил Марик.
   - Дать... не дать... - она усмехнулась, - в этом то и вся проблема. Посмотрим, - добавила она.
   Они сидели в машине у озера еще около часа, болтая о том, о сем, не зная, что видятся в последний раз.
  
   - Колян, клиент торопит, ты долго будешь тянуть кота за...?
   К Коляну подошел Трепаный и взял его за ухо.
   - Не колется он... я тебе говорил, что он ждет напарника, какого-то Славина, сказал, что ты его должен знать, а не знаешь - узнай кто он...
   Трепаный сжал ухо, Колян сжался на стуле, но не произнес ни звука.
   - Кого я должен знать? Тебе поручено выбить бабки. Где они? Не распускай слюни, паря, дави... дави на него, но бабки должны быть. Ты уловил? - Трепаный отпустил его. Колян встал, почесал ухо и пошел к двери. - Не понял, ты усек, черт, или...
   - Усек... усек, - ответил Колян и открыл дверь.
   Они поджидали Марика у магазина, где он покупал сигареты.
   - Надо потолковать, садись к нам в машину, - сказал, ожидавший его Штымп.
   - Что я там не видел?
   - Да не дрейфь, так просто, потолкуем... и все, - глаза его блестели, и улыбка была какая-то неестественная.
   Марик сел на переднее сидение, так как на заднем сидел Колян. Машина тронулась...
   - Сегодня уже две недели, а ты не мычишь и не телишься. Когда будут бабки? - Колян положил руку на плечо Марика.
   - Я тебе уже сто раз говорил, что у меня денег нет. Через десяток дней здесь будет Славин и он во всем разберется, - не поворачивая голову, ответил Марик.
   - Да я в рот... - и Колян выругался трехэтажным матом, - тебя и твоего Славина, я вас обоих... - он не договорил.
   Марик сбросил с плеча его руку, повернулся и хотел ударить Коляна, но рука его повисла в воздухе. Колян опередил, блеснул нож и ударил по шее, голова Марика упала на грудь, заливая кровью одежду и сидение.
   - Ты что, озверел? - крикнул Штымп.
   - Давай двигай, сучара, ищи, куда его сбросить, - еще громче крикнул Колян, - он мне уже охренел, падла...
   Они ездили по узким улочкам между домами, накрыв тело какой-то тряпкой. Наконец, увидели заброшенный гараж, отверткой оторвали замок и сбросили тело, перевернув его лицом вниз.
   О том, что случилось, Трепаный узнал на следующее утро, когда они очухались от наркотиков. Вчера приняли "солидную" дозу.
   - Ну что Колян, теперь придется на тебя повесить весь долг... Или порезать тебя на шматья. А? - Трепаный брызгал слюной. - Что мне сказать заказчику. Что? - и, ударив кулаком в лицо Коляна, он пошел вымыть руки.
    
   Его не было дома уже вторые сутки. Он не звонил, на работе Соне отвечали, что он не приходил.
   - Где он?
   Все это время они с Наумом не спали. Обычно он звонил, что задерживается на работе или остается у Лены. Когда вечером к их дому подъехала полицейская машина, Соня обомлела, глаза ее остекленели, ноги подкосились.
   - Наум, - крикнула она обезумевшим голосом, - иди сюда... быстро.
   По тону ее голоса он понял, что случилось что-то необычное, страшное. Полицейский предложил проехать с ним для опознания. В морге Соня потеряла сознание.
  
   Самолет в O'Hera прибыл без опоздания и лимузин, приняв пассажира, медленно выезжал из лабиринтов аэропорта. Выйдя на скоростную дорогу, он направился в сторону северных пригородов. Минут через тридцать, тридцать пять он свернул с главной дороги на второстепенную, ведущую к дому, стоящему особняком от других. Это был большой трехэтажный особняк за высоким забором. Когда лимузин подъехал к металлическим воротам, они открылись, и он проник во внутрь. Во дворе мужчина атлетического телосложения гулял с детской коляской, наклоняясь и что-то говоря маленькому. Ворота закрылись. Пассажира никто не встречал, и он вошел в дом.
   - Садись, Пырь, выпьешь с дороги? - спросил хозяин, молодой мужчина в черном атласном халате, подойдя к бару и взяв бутылку "Camus Extra".
   - Плесни немного, - и они выпили.
   - Был звонок, выкладывай что надо... - хозяин налил еще по одной.
   - Мне нужно пару машин, один мужичок толковый и адреса всех пятерых.
   - Когда Славин будет?
   - Через два дня.
   - Его встречать?
   - Команды не было, но все должно быть готово к его приезду, через два дня, к концу второго дня, - уточнил Пырь.
   - Сегодня отдыхай, - хозяин нажал кнопку вызова, - а завтра все получишь. Устрой гостя на отдых, - сказал он, появившемуся мужчине с пистолетом под мышкой.
    
   - Пырь, мы в городе, дай направление, - попросил Славик - телохранитель Володи. Пырь подробно объяснил, где расположен, интересующий их дом.
   - А, так мы почти рядом. Скоро будем. У тебя все готово?
   - Да. Порядок.
   Уже стемнело. К дому подъехал черный "Мерседес". Из него вышли двое и быстро вошли во внутрь. Машина отъехала на другую улицу.
   В комнате, куда вошли Володя и Славик сидели два парня, привязанные к стульям. У одного из них была кровь на губе.
   - Ну так, парни, у меня мало времени. Вопрос мой - ответ ваш. Ясно сказал?
   Они молчали. Штымп получил удар в затылок и перевернулся вместе со стулом.
   - Отвечай, гнида, - Пырь поднял его за воротник.
   - Ясно, - выдавил он.
   - А тебе, - Пырь подошел у Коляну, - добавить или...
   - Ясно.
   - Хорошо. Кто полоснул Марика?
   - Я, - ответил Колян, - был под "дуркой".
   - Он говорил, чтобы вы меня подождали?
   - А ты кто такой? - Колян поднял голову.
   - Славин. Слышал?
   - Говорил, говорил... и не раз, - вырвался Штымп.
   - Значит говорил. И за что ты его так? - Володя подошел к Коляну ближе. Тот молчал. - Ну?
   - Он послал тебя... а Марик хотел его ударить за это. Ну, он и полоснул, - опять вступил Штымп.
   Последнее слово прозвучало одновременно с ударом кулака Володи в голову Коляна. Тот потерял сознание.
   - Потопить их сучат надо, - он посмотрел на Пыря.
   - Все готово, - ответил Пырь.
   Штымп начал что-то кричать, но удар ножом оборвал его крик.
   - Где остальные "друзья"?
   - Они рядом, в другом крыле дома. Дай мне десять минут, я спущу этих вниз, там машина стоит. - Пырь засуетился...
   Володя сидел на освободившемся стуле, закрыв глаза. Он представлял себе последние минуты жизни друга.
    
   - Слышь, Слава, смотри какие интеллигентные рожи у этих парней, - Володя сел на диван.
   По углам комнаты сидели Вадим, Серж и Дима, левая рука у каждого была привязана к чему-то тяжелому. Под глазом у Вадима был большой синяк, так что глаза почти не было видно.
   - Мальчики, не тяните с ответом, может договоримся. Кто из вас самый мудрый, кто все придумал, и чьи бабки пошли на раскрут? - Володя положил руки на колени.
   - Я, - после непродолжительной паузы признался Вадим, - а деньги общие.
   - Ну, хорошо, колись.
   - Что?
   - А все по порядку, только перед тем, как ты нам все расскажешь, вам нужно будет сделать один, но очень важный для вашей жизни звонок. Я ясно сказал? - Володя посмотрел на всех по очереди, - они кивнули.
   - Вот и хорошо. Вы взяли у Марика сто двадцать тысяч, значит, каждый из вас сейчас позвонит туда и тому, кому считает нужным и через тридцать минут, тот, кому вы позвоните, должен принести сорок тысяч долларов... Куда, мы сейчас скажем. Пырь, где стоит машина?
   - Я о таких деньгах вообще ничего не слышал, - возмутился Дима, но никто его не слышал.
   - Сейчас, - Пырь взял телефонную трубку, - ты уже на месте? - спросил он
   кого-то.
   - Да он на месте, - и Пырь назвал улицу и номер дома, где стоит машина.
   - Там кто-то еще есть? - спросил Володя.
   - Еще одна машина, не волнуйся, все продумано, - ответил Пырь.
   - Да, чуть не забыл, только без полиции, одно неверное слово и в башке еще одна дырка, - добавил Володя. Наступила пауза...
   - Так, кто первый?
   Все молчали.
   Пырь вынул пистолет, подошел к Вадиму, приставил его к голове и сказал:
   - По-моему, ты просился, называй номер.
   Вадим назвал.
   - Алло, Наташа, слушай меня внимательно, - и он стал объяснять ей, где лежат деньги. Видимо, она что-то возразила или переспросила, Вадим обозвал ее матом и добавил, - хочешь видеть меня живым, принеси все, что сказал. Через тридцать минут они должны быть там.
   Дима сказал, что у него денег дома нет, он может позвонить брату и, если тот согласится, тогда...
   - А ты ему скажи про жизнь... твою жизнь, если он брательник, а не падла, выделит - называй номер.
   Последний был Серж. Он заплакал.
   - Он, сволочь, все придумал, - указывая свободной рукой на Вадима, - ему и отвечать... И я тоже о таких деньгах ничего не знаю.
   - Ты нам песни не пой, мало времени у тебя. Так да или нет? - и Пырь ткнул пистолетом в голову Сержа.
   - Да, - и он назвал номер.
   После разговора с кем-то Серж сказал:
   - У меня дома только пятнадцать тысяч, но и они никакого отношения к этому делу... - он не договорил.
   - Врешь, сука. Звони еще, - и Пырь ударил его рукояткой пистолета в плечо, отчего Серж заскулил. - Ну...
   Второй разговор был короткий.
   - Если я тебе дорог, и ты хочешь видеть меня живым, принеси все... - сказал он жене и назвал адрес, куда принести.
   Пырь вышел в другую комнату и набрал номер телефона водителя.
   - Слушай, паренек, всех, кто придет и принесет деньги, не отпускай без моей команды. Уловил? Хорошо. Сейчас к тебе подсядет еще один браток, будет вам веселей, - и Пырь сделал еще один звонок.
     - Ну, вот и ладненько, а теперь устраиваемся поудобней и ждем рассказ мудрецов, - Слава сел рядом с Володей. Он стоял в стороне и наблюдал за всем происходящим, готовый в любую минуту вмешаться.
   - Рассказывай, тварь, - Серж повернулся к Вадиму.
   - Заткнись, гнида, - рявкнул Вадим.
   - Так, ребятки, разминка закончилась, - начали и самую суть, - сказал Володя, обращаясь к Вадиму.
   - Я придумал... нужны были деньги, мы горели... Он молодой, лоховатый... представился случай, партию машин отобрали для другого штата... Я предложил ему...
   - Кто занимался конкретно делом?
   - Джон - американец.
   - Где ты его откопал?
   - Серж работал с ним, хорошо его знает, поэтому и рекомендовал... Пройдоха, пьянь, балуется наркотой.
   - Где он сейчас?
   - Не знаю, сгинул, прожигает бабки, скоро выплывет. А кассир настоящий, за бабки согласился, когда Марик пришел к нему на следующий день, он его не признал.
   - Ну, с американцами связываться не будем, а кто это Янык, под кем эта шпана, что выбивала?
   - Янык - просто мужик, а пацаны - под Трепаным.
   - А кто тебе про меня принес?
   - Ленька-деловар, он подкинул эту идею, так, вроде слегка...
   - А кто это? - Володя повернулся к Пырю.
   - Не нашли. Исчез. Видимо, его нет в городе. Но мы его повяжем... Слово.
   - Все?
   - Все.
   Володя посмотрел на часы, прошло чуть больше тридцати минут.
   - Звони, что мы имеем? - обратился он к Пырю.
   Тот набрал номер телефона.
   - Никого нет от Сержа, - сказал Пырь.
   - Вот, сволочь, просил же... - и Серж опять заплакал.
   - Подождем немного, может в дороге... - наступила тишина. Каждый думал о своем, но цена этих раздумий была разная.
   Через десять минут позвонил водитель и сказал, что все в порядке, все в сборе.
   - А теперь слушай меня внимательно, дружок, - Пырь продолжал разговаривать с водителем, - сейчас к тебе подъедет машина, бабки отдай, а потом покатай гостей часа два по городу... не меньше, и высади подальше от места, где сели, но чтобы могли добраться... Не забудь про номер машины - сразу поменяй.
   - Помню. Понял, - ответил водитель.        
   - Пырь, все остальное ты знаешь.
   Володя посмотрел на Диму. - "Жаль парня, он, видимо, был не у дел... Свидетель... нельзя оставлять...", - подумал он.
   Через час их машина вышла на скоростную дорогу в сторону соседнего штата.
   А утром мусорщики обнаружили три трупа в мусорных ящиках в разных концах города.
    
   Только через семь дней после похорон Марика, Соня смогла пойти на кладбище.
   Все дни она лежала практически без движения, смотря в потолок. Наум даже не знал, спала ли она вообще. Первые два дня она не хотела даже смотреть на еду, на третий - выпила стакан чая.
  
   Сойдя с автобуса, к кладбищу шла убитая горем, сгорбленная женщина. Она еле передвигала ноги, никого и ничего не различая впереди. Она шла, как идет слепой, смотря вперед, но ничего не видя. Подойдя к могиле, она наклонилась, убрала завядшие цветы и поправила сдвинувшиеся венки. Затем рукой подгребла землю, которая осыпалась с холмика, вытерла руку и встала, смотря на голову могилы.
   Так, без движения она стояла минут двадцать, затем что-то прошептала, повернулась и пошла к автобусной остановке.
   Соня ходила на кладбище ежедневно, иногда - вместе с Наумом. Полностью отказалась от общения даже с приятелями из Down-Town, с которыми они, в общем-то, были очень близки. Иногда она приходила в магазин и люди, которые знали ее раньше, не узнавали: она, не она. Это было видно по их взглядам, реакции - она сильно изменилась, осунулась. Но ее это совсем не беспокоило. После того, что случилось, она перестала выходить на работу. Несколько раз приходил Сева, но она была непреклонна:
   - Работать больше не буду. Мне уже это не надо, - в последний раз сказала она ему.
   Наум, как обычно, ездил дважды в неделю на базу.
   - Хоть немного отвлечься, а то просто с ума можно сойти, - пояснил он Соне.
   - Это твое дело, - ответила она.
   Она остро ощущала одиночество. Одна в этом огромном мире... Наум? Да, конечно, он рядом. Но они были, как два кольца по краям одной цепи, где выпали средние звенья... С каждым днем Соня все больше и больше задумывалась о смысле жизни. Жизни, как таковой.
   - Что такое жизнь? - рассуждала она. - Это самоцель? Это то, что человек должен больше всего ценить и стремиться удержать ее всеми силами, цепляясь даже за самую малую возможность, чтобы продлить, хоть на немного свое уже жалкое существование или... Жизнь - это подаренный тебе, конкретно тебе, такой отрезок времени, пусть небольшой, когда ты в полной мере можешь ощущать и осязать окружающий тебя мир со всеми его прелестями. И тогда, можешь ли ты быть один в этом подаренном тебе мире, и быть при этом счастлив? Нет, конечно, нет... Ты должен давать и получать тепло и особенно, и, прежде всего от тех, кого ты ввел в этот мир. А если этого нет? Тогда - пустота... бессмыслие продолжения ее, этой самой жизни.
   - Наум, тебе интересно сейчас жить? - неожиданно спросила Соня мужа.
   Он поднял очки на лоб, держа в руках газету.
   - Чего это вдруг, о чем ты? - спросил он, хорошо зная, о чем она говорит.
   Последнее время она была задумчива, скучна, всегда со своими мыслями. Он
   как-то подошел к ней, пытаясь разрядить угнетающую обстановку в доме, но она резко оборвала его.
   - Наум, ты же не шут, не надо... ни к чему это... поздно, мне это уже... - она не договорила, махнула рукой и отошла.
   - Соня, но так тоже нельзя, мы же живые пока люди, мы же не можем лечь рядом с ними, - резко возразил он.
   - Можем, - оборвала она его, - нет смысла... разве ты не понимаешь. Какой смысл и для чего жить? Только для того, чтобы утром встать без радости, а вечером ложиться без нее. А где-то невидимое, необходимое, что было у нас совсем недавно, вот здесь рядом, вот тут, вот... - она провела рукой по кругу и расплакалась.
   Он обнял, прижимая ее к себе.
   - Я не хочу больше, не хочу, - сказала она, вытирая слезы. - А ты, как хочешь?
   - Что ты, Сонечка, мы прожили вместе столько, я не представляю жизнь без тебя. Ты права - потерян смысл жизни. Для кого и для чего жить... совсем ни к чему...
   - Так, ты тоже согласен? Да? - удивилась она и подняла голову.
   Он не ответил. Такой или подобный ему разговор между ними повторялся неоднократно.
  
   Однажды, сидя на лавочке, где собрались старики - эмигранты, он услышал леденящую душу историю, как молодые люди из наших русскоговорящих отдали своих, еще не старых родителей, в дом престарелых, так как они не вписывались в интерьер их дома, где часто были гости, в большинстве своем американцы.
   Он пришел домой сердитый и обескураженный.
   - Как так можно? Они им дали все... Сволочи. Для чего и для кого тогда жить?
   - ... и я говорю об этом, - в унисон сказала Соня. - Послушай, Наум, - продолжила она после недолгой паузы. - Я решила, что через неделю поеду в Down-Town, зайду в дом, где живут Мильские, поднимусь на самый верх, в солярий и... брошусь вниз. Она это сказала так просто, легко и свободно, как будто речь шла о каком-то надоевшем предмете, и нужно было от него поскорей избавиться.
   - Ты серьезно? - удивленно спросил он.
   - Да, Наум, я не шучу, - она посмотрела на него... И он отвел свой взгляд.
    
   Соня несколько раз замечала, когда она приходила на кладбище и шла к могиле сына, какая-то женщина отходила от того места и медленно направлялась к выходу. На этот раз женщина не ушла и, подойдя, Соня увидела Милу.
   - Здравствуйте, Мила.
   - Здравствуйте.
   - По-моему, я вас уже видела здесь, но вы почему-то уходили, когда я...
   - Да, вы правы, я не могла с вами встречаться, как-то неудобно было... - Мила опустила голову.
   - А что сейчас изменилось? - продолжала Соня.
   - Я подумала, а почему должна прятаться? Вроде, ничего у вас не украла. Здесь лежит любимый и дорогой нам обоим человек... - она нагнулась к могиле и что-то поправила.
   Соня внимательно посмотрела на Милу.
   - По-моему, вы поправились, появился животик. Вы беременны, извините...? Как-то сразу не обратила внимание.
   - Да, уже пять месяцев... здесь у меня... - она положила обе руки на живот, - маленький Марик. Была у врача - сказали мальчик.
   Соня стояла как вкопанная. Она не могла сказать ни слова.
   - Это у вас с Мариком? Вы же только дружили? - наконец выдавила она.
   - Да, во время дружбы я не хотела прерывать беременность, - серьезно ответила Мила, - я его любила и люблю... очень.
   Они еще о чем-то говорили, а затем Соня спросила:
   - Мила, вы будете здесь послезавтра?
   - Точно не знаю... Не могу сказать.
   - А если я вас попрошу, придете?
   - Хорошо, но зачем?
   - Я хочу вам кое-что дать, хорошо?
   - Ладно... - и они пошли вместе к выходу.
  
    
   - Как-то странно, очень странно получается - вроде можно еще пожить немного, а жизни нет, нитки в катушке закончились... - Наум вспомнил, как когда-то ему сказал его дядя - портной перед серьезной операцией:
   - Не плачь, племяш, если нитки в катушке еще остались - вылезу, а если нет - так уж и будет...
   Не вылез - закончились.
   - Конечно, я пойду с ней, мне тоже все уже давно надоело... Как я могу без нее?
   К чертовой матери все.
   - Соня, Сонечка, родная, я не могу без тебя, - он подошел к ней, целуя в лоб, глаза, губы, и... расплакался, - вместе, пойдем вместе, - он смотрел в ее глаза. - Хорошо... вместе?
   - Хорошо, Наум, пойдем вместе. Надеюсь, что это серьезно... Но я тебя не прошу и не заставляю... Правда?
   - Да, Сонечка, пойдем вместе, и он прижал ее к себе.
    
   Мила опоздала.
   - Я думала, вы уже не придете, - сказала Соня.
   - Извините, попала в дорожную пробку.
   - Ну, ничего. Как вы себя чувствуете?
   - Неплохо. Правда, немного уже старовата для таких экспериментов, но надеюсь, что все будет хорошо. Подарю от нас этой стране еще одного гражданина, - она улыбнулась.
   - Правильно, конечно, хорошо... а главное, чтобы все было благополучно, я искренне вам этого желаю, - как можно ласковей сказала Соня.
   - Надеюсь, бабушка и дедушка не откажутся от внука? - Мила посмотрела на Соню, но она ничего не ответила.
   - Вот вам сумка, здесь фотографии маленького и не маленького Марика... Все, что у меня осталось... Где-то был альбомчик, но я его не нашла... голова уже не та, - Соня виновато посмотрела на Милу, - это все, что осталось, - повторила она, - да... и деньги, все, что у нас есть... - и она протянула сумку Миле.
   - Нет деньги не надо... За фотографии спасибо, но деньги не надо, пожалуйста, - Мила не знала, что еще сказать.
   - Прощайте, Мила... Милочка, - добавила Соня после паузы, - берегите себя и сына... Будьте счастливы...
   Она повернулась и медленно пошла к выходу.
  
   Эпилог
   Наступила осень - чудесная пора в средней полосе Америки... Золотая осень, когда воздух не такой душный и жара уже не та, а утром и вечером веет приятной прохладой. Деревья, покрытые разноцветным ковром, затаив дыхание, впитывают как можно больше солнца перед зимой с ее снегами, ветрами и вьюгами.
   В такое утро Наум пошел в магазин "Kashtan", здесь же рядом, на Devon Avenue - Полина попросила купить леденцы и какое-нибудь печенье к чаю. Она это любила. Он уже все взял и стоял около кассы, чтобы уплатить. Вдруг он почувствовал какую-то тяжесть на своем плече и повернулся... Перед ним стоял молодой мужчина, выше среднего роста, широкий в плечах в костюме с галстуком и улыбался.
   - Знакомое лицо, - мелькнуло у Наума. - Володя... Володя Славинский, ты? - он попытался снять Володину руку с плеча. - Какими судьбами, что ты здесь делаешь? - вопросы сыпались один за другим.
   - Да вот, приехал по делам, решил вас проведать. Я уже был здесь, но тогда не получилось, - ответил Володя.
   - Ты один, где остановился? - продолжал Наум.
   - Не один, - он чуть повернулся и показал рукой в сторону двери, где стояли еще двое, такие же крепыши, - мои ребята, - пояснил он.
   - Дядя Наум, как вы, что у вас новенького? - Володя нежно взял Наума под локоть.
   - Какие у меня новости, ты же знаешь, наверное, что случилось с Мариком, и с Соней...
   - Да, знаю... Так... Вы рассчитайтесь в кассе, а потом мы что-то придумаем. Ладно?
   Возле выхода из магазина стояла большая черная машина с затемненными стеклами.
   - Дядя Наум, у меня предложение, сейчас завезем все это домой, - Володя показал на покупки, - и поедем куда-нибудь, я вас приглашаю. Идет? - он улыбнулся.
   - У него такая приятная улыбка, я как-то раньше не замечал, - подумал Наум. - Раньше... Раньше он был ребенок, пацан, а сейчас - вот какой вымахал...
             
   - Полина мне нужно переодеться, друг Марика приехал из России... Они выросли вместе. Он приглашает меня на несколько часов... - сказал Наум, как только вошел.
   - Конечно, Наум, переоденься, в шкафу твой костюм, - она подала ему рубашку и туфли. - Кто-то из них заходил, спрашивал тебя, по-моему, сказал, что его зовут Славик.
   - А, это, видимо, его друг, они втроем приехали, - Наум старался быстро одеться.
    Дорога в Down-Town лежала вдоль озера, справа стояли высотные дома, а слева - озеро. Они сидели на заднем сиденье машины. Впереди - хоть гуляй. Рядом был бар с напитками и рюмками, письменные принадлежности и телефон... Водитель и пассажир были отгорожены от салона стеклом.
   - Я в такой машине еще не ездил, - кивнул головой Наум.
   - Это спецмерседес, - ответил Володя, - хорошая машина, - и продолжил... - Я предлагаю заехать куда-то покушать, там и сможем поговорить. Как вы? - Володя наклонился к Науму, - По-моему, у нас есть о чем поговорить и что вспомнить...
   - Хорошо, но надо было бы заказать заранее, народу много...
   - Уже все заказано, нас ждут, - ответил Володя.
   Они о чем-то говорили и в то же время ни о чем. Володя сидел, опустив голову. Наум думал о своем, хотя оба участвовали в разговоре...
   Вид на Down-Town напоминал сказочный город из какого-то фильма, с бесконечными огнями, башенками и колоритом подсветок.
   Они вошли в зал ресторана "Gibson's", где был полумрак и тишина. Официант вел их, чуть ли не за руки. Столик, где они разместились, подсвечивался неизвестно откуда, и в то же время на метр от него ничего не было видно. Они сидели вдвоем.
   - А где твои друзья? Они что не хотят кушать? - спросил Наум.
   - Они рядом, за соседним столиком, - ответил Володя. - Дядя Наум, мы заказали на свой вкус, не обессудьте, но, если что-то не так, мы закажем другое, что вам по душе.
   - О чем ты говоришь, Володя... Ну а теперь, рассказывай о себе, - и Наум положил руки на стол.
   - Ну... у нас бизнес в Питере. Нет, начну не с этого... После вашего отъезда я закончил институт. Нас - группу студентов, тех, кто должен был служить в армии, отобрали и учили по отдельной, сокращенной программе, готовя для выполнения заданий в тылу, в Афгане, как вы понимаете. Отслужил от звонка до звонка, а потом дембель, приехал в Одессу, то есть домой, потолкался... Вижу - никому я не нужен. Куда идти? Интересной работы не было, пошатался немного и... позвонил ребятам в Питер. Те сказали, - приезжай, работы навалом. Это, конечно, не та работа, что у станка - это совсем другой бизнес... И вот уже который год...
   Володя повернул голову - три официанта с блюдами стояли рядом со столом, ожидая разрешения.
   - Слав, че они, как пни стоят? - спросил он в темноту. - Пусть ставят на стол.
   К столу подошел Славик и сказал старшему, что они могут сервировать и, если возникнут какие-нибудь вопросы, обращаться к нему. Старший кивнул головой.
   Такое изобилие блюд красиво оформленных, неизвестных по виду, Наум никогда не видел. Он присутствовал на всяких там министерских и других приемах, но что бы так...
   - Ну, приступаем к трапезе? - Володя улыбнулся своей очаровательной улыбкой. - Приятного аппетита.
   - Да, конечно, - немного смущаясь, ответил Наум.
   - У вас с Мариком ведь тоже был какой-то бизнес? - нарушил молчание Наум, после того, как они немного перекусили.
   - Да... был...
   - Расскажи, Володя, ведь о его делах я практически ничего не знаю.
   Володя помолчал немного.
   - Когда я немного оклемался в Питере, первым делом попросил разыскать моего друга Марка. Мне дали ваш номер, и я сразу же позвонил. Марик был очень рад, так же как и я, мы долго болтали... он - о себе, я - о себе. Решили что-то сделать совместно... Остановились на доставке машин отсюда в Россию. Все, вроде, было нормально, он был доволен, да и мы... Так продолжалось около года, он показал себя с хорошей стороны - деловой, энергичный, мы даже хотели ему предложить более интересную работу... ведь, он мой друг.
   - Да, он говорил, - вставил Наум, - действительно он был твоим другом, - и наклонил голову.
   - Почему был? Он и остался моим другом - это понятие постоянное, круглосуточное и всепогодное, как я понимаю. Ведь друг - это больше, чем жена, чем муж, например... Да, это отлично, если жена и муж друзья, но это такая редкость. Настоящий друг - это высшее, что может быть в отношениях между людьми. Мы же с ним с четвертого класса были всегда вместе, мне очень жаль, что так все произошло, все получилось. Очень... Мне его не хватает.
   Одни тарелки приносили, другие забирали, и все это было в абсолютной тишине, только иногда доносились приглушенные обрывки фраз, говорящих за другими столиками.
   - Скажи, Володя, ты знаешь, что фактически произошло? Почему они убили его?
   - Да, дядя Наум, знаю. Я приезжал сюда... мы тут кое с кем разбирались.
   - Ты тогда приезжал?
   - Да приезжал, через две недели после того, но к вам зайти не мог и жалею. Может быть, я смог бы что-то сделать, сказать, чтобы как-то успокоить тетю Соню... Может быть, второй трагедии не случилось бы, - он опустил голову... затем развел руки в сторону.
   - А случилось?
   - Марк позвонил, что есть партия машин... недорого... я согласился, но просил его все хорошо проверить, не доверять. Для этого нужны были большие деньги... это Вы знаете, - Володя опять развел руки, - он был доверчив, верил в порядочность. Желание заработать деньги и быть самостоятельным - это была его мечта. Было много моментов, которые должны были его насторожить, но он был одержим и они этим воспользовались. А убийство - это, видимо, было незапланировано, просто ребятки были под "дуркой", как они сказали, то есть под наркотиком. Они Марка "достали" и он не сдержался. Он несколько раз говорил им, что я приеду, и мы все уладим, но они решили по-своему... - Володя замолчал, видимо ему было трудно говорить.
   - Слав, дай сигарету, - попросил он, повернувшись.
   - Босс, вы же не курите, - послышался ответ.
   - Одну.
   Он прикурил и затянулся.
   - Если откровенно, то мне незачем было с этими, которые Марка... встречаться, так как до моего приезда здесь был человек и все узнал в деталях, но одному я должен был посмотреть в глаза. Это была мелкая шушера незаслуживающая внимания, а остальные, те, кто должны были вернуть то, что взяли, - это чуть покрупнее рыбка. Они любили, чтобы было им все и сразу, поэтому пошли на подлянку. Можно все простить в жизни, кроме подлости и предательства, за это нужно отвечать, - Володя говорил, а Наум внимательно смотрел на него.
   - А где эти подонки сейчас? - у Наума от напряжения сжались скулы.
   - А кто где... Знаю точно, что двое пошли на удобрение в озеро.
   - Какое озеро? - вырвалось у Наума.
   - Как оно у вас здесь называется? Мичиган? Правильно?
   - А других - тоже в озеро?
   - Если честно, то не знаю, не интересовался... Дядя Наум, вы внимательно смотрите на меня и в ваших глазах немой вопрос: - "Володя, а на твоей работе вы все делаете честно?". Правильно спросил? - он смотрел на Наума, ожидая его ответ, но тот продолжал смотреть, ничего не говоря.
   - Всякое бывает, - ответил на свой же вопрос Володя, - но в подлянку мы не играем - это не по-понятиям. Они работали некрасиво и обидели меня, очень обидели, - наступило молчание, тишина.
   Затем Володя достал из портфеля и положил на стол два пакета, потом взял в руку один из них и сказал:
   - В этом пакете деньги Марика, правда, не все, но что удалось... возьмите. А здесь, - и он поднял второй, - деньги на памятник другу. Сделайте, пожалуйста, чтобы было, как у людей и надпись от вас и от меня, - он подумал, - мое имя не надо писать, просто от друга. Денег здесь хватит... Я был у него на могиле и в тот раз, и вчера, правда, было уже темно, положил розы, он их любил...
   Наум заплакал.
   - Спасибо тебе, Володя, за все, за все... Ты настоящий друг.
   Было такое впечатление, что кроме них в зале больше никого не было.
   - Ну, да ладно, больше о прошлом не будем, такова она судьба. У каждого она своя, - сказал Володя и продолжал, - если можно было бы прожить какую-то, например, самую тяжелую часть жизни за того, кто тебе очень дорог, и он бы в этом нуждался, то нашлись бы люди и не мало, которые сделали бы это, подложив свои руки. Но каждый рожденный проживает свою жизнь сам - в этом и есть еще одна мудрость жизни...
   - А как у тебя, как твои родители, где они сейчас... ты женат? - спросил Наум и посмотрел на Володю.
   Лицо его было перекошено, он сдерживал себя и, видимо, это делать ему было мучительно больно.
   - Как у меня? - наконец выдавил он. - О себе я уже говорил, а родители сейчас живут в Питере, я купил им квартиру. Сестра Варька, помните ее? Так эта "коза" учится в Оксфорде, что-то там по бизнесу изучает, может, пригодится в нашей дремучести. Жены нет и не нужна она - много хлопот... Да и, вообще, все мы живем одним днем, может быть, позже переедем к вам, если все будет тихо.
   - К нам, в наш город? - спросил Наум.
   - Нет, у вас холодно, сыро и ветрено зимой. Во Флориде говорят места хорошие, я еще не был, но ребята кое-что уже прощупали - хорошо, курорт одним словом.
   - Вы долго еще будете здесь? - спросил Наум.
   - Нет, ночью улетаем в Лас-Вегас, отдохнуть немного надо. Если сразу спустим бабки, ну деньги, - будем только пару дней, а если повезет - еще пару-тройку дней расслабимся, а потом домой - в Питер.
   - Будешь еще здесь, заходи, не оставляй старика...
   - Спасибо, если доведется, обязательно зайду.
   Они встали и пошли к выходу.
   - А уплатить? - спросил Наум.
   - За все уже оплачено...
   Обратную дорогу ехали молча, каждый со своими мыслями и только изредка возникал какой-то вопрос, чаще всего пустяковый, ведь обо всем уже поговорили.
   - Дядя Наум, вы куда-то ходите - в кино, театр, концерты? - спросил Володя.
   - Сейчас нет, уже давно нет... Раньше с Соней были пару раз на концертах. Сюда приезжают практически все известные артисты из России. Но эта современная эстрада, как-то не для меня, не получаю того удовольствия, как раньше.
   - А кто вам нравился? - спросил Володя.
   - Так сходу...? Прежде всего, Аркадий Райкин - это феномен, Михаил Жванецкий, есть еще пару, но сразу не припомнишь.
   - Надо не засыхать и жизнь станет более интересной, правда ведь? - и Володя посмотрел на Наума.
   - Да, конечно, поддерживать свой культурный уровень... газеты, журналы... не плохо...
   - А женщина, с которой вы живете хорошая?
   - Все нормально, я ей очень благодарен... Она добрая... внимательная.
   - Очень хорошо, - понимающе резюмировал Володя.
   Машина остановилась около дома, где жил Наум.
   - До свидания, желаю вам здоровья и благополучия, - Володя наклонился, дотронулся щеки Наума и тот опять заплакал.
   - Спасибо тебе, Володя, - выдавил он.
   - Не будем травмировать друг друга, ведь мы - мужчины, - Володя протянул руку, и они обменялись рукопожатием.
   Он сел в машину и она с шумом рванула с места...
    
   Это была еще одна длинная, бессонная ночь.
   В который раз Наум повторял в уме все, что случилось, с новыми подробностями, услышанными от Володи.
   - А какой он молодец... Украинец, мать и отец - украинцы и, наверное, в десятом колене все украинцы, а ведь не антисемит, какой человек, какой друг - честный и порядочный... Соня, пусть земля ей будет пухом, сказала бы:
   - Да Наум, ты таки прав, ты абсолютно прав - его действительно далеко видно из всеобщего мусора.
   ... Она опять пришла к нему ночью.
   - Как поживаешь, Наум?
   Он увидел ее у дерева, с которого свисали огромные белые, розовые и красные гроздья сирени и попытался что-то ответить...
   - Знаю, знаю... женщина за тобой ухаживает, и ты уже к ней привык. Что ж живи. Видимо, это твоя судьба, но мне лучше, чем тебе. Я с мамой и с Мариком, и счастлива... я не могла иначе. А ты? Ты говорил тоже...
   - Как наш сын? - хотел он спросить, но не мог произнести ни слова... горло сдавила какая-то сила.
   - Ты хочешь спросить о сыне, да? У него все хорошо, Наум, не переживай, - и она, оторвав несколько веточек сирени, пошла к нему... Он пошел навстречу... Они остановились... Перед ним стояла молодая, красивая женщина.
   - Это же не Соня, - испугался он, - я обознался...
   - Нет, Наум, это я - Соня, ты не обознался... Разве я не была такая? Возьми цветы, - и она протянула ему букет.
   Он проснулся от удушья, ему было тяжело дышать, он был весь мокрый.
   - Все-таки, не хочет меня отпускать, - подумал он.
    
   Прошло месяца четыре. В дверь постучали.
   - Наум, тебя спрашивает мужчина, - сказала Полина.
   У двери стоял парень, держа в руке большой пакет.
   - Это велено передать вам лично в руки, - парень улыбался.
   - А что это?
   - Точно не знаю, но думаю - кассеты, не бойтесь, не взорвется, гарантирую, - и парень протянул пакет.
   Развернув пакет, Наум достал записку:
   "Дядя Наум, здесь я собрал все, что мог, относительно творчества Аркадия Исааковича Райкина. Юбилейное издание, все его и его театра выступления от начала творчества и до последних дней. Имейте удовольствие.
   С уважением, Володя"
   _____ 
  
   Было свежо... Первые лучи солнца уже пробились, пронизывая верхушки деревьев, а вокруг раздавалось громкое пение птиц.
   - Неужели соловьи? Откуда они здесь? Не может быть...
   Наум вглядывался в листву деревьев, но никак не мог увидеть, уловить это чудо природы. Концерт продолжался минут двадцать, то немного умолкая, то, разрастаясь в оглушительную череду звуков.
   Он закрыл глаза.
   - Как хорошо, как приятно... Доброе утро, люди... Доброе утро, Полина... Доброе утро милые соседи уже копошащиеся, готовясь убежать на работу.
   Благослови и сохрани Бог эту прекрасную и родную нам землю...!
  
  
   ы
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"