Где ж такая строка, что чиста, как вода из колодца?
— Неплохие стихи у тебя, но читать их горько.
Как ни выйду на речку Урал — все твой стон раздается, —
Говорит мне Борька.
Может, вправду он знает, как нужно писать для народа,
Как с улыбкой пройти мимо общего дома — Содома?
— Оба мы, — говорю, — веселее глядим год от года, —
Так блаженные смотрят на мир сквозь решетки дурдома.
Ничего не ответил собрат мой. Небрит и простужен,
От меня он уходит, сгорбатив худющую спину,
К терпеливой жене, к непрощающей теще и к сыну,
Под прицелом вселенной — на грустный, заждавшийся ужин.
Он с кольцом обручальным такой же, как я, — беспричальный.
Тоже ищет себя перед зовом Господним на выход.
Так мучителен вдох! Так стремительно-радостен выдох
В том краю, где стихи и светлы, и нежны, и печальны.
Звучащий пламень
А. Прокопову — молодому человеку,
открывшему для себя Поэзию через
творчество Бориса Попова
Смотри — их лица еще при жизни — как бы портреты.
Стихоснабженцы своей Отчизны, а не поэты
Усердно ищут в мозгах-копилках строке обнову,
Гуськом выстраивая под копирку за словом слово.
Зачем гордятся своей подругой — тугою думой?
Не в строчках дело и мне порукой собрат угрюмый:
Он знает Нечто, и оттого-то чуть не повесясь,
Он бросил разом стихи и водку на целый месяц.
Ах, как сверкает живое Слово, средь звезд играя!
Где дерзновенный, который снова скользнет по краю? —
По самой грани Любви и Света с кошмаром Ночи.
Сияньем звезды, а не монеты закроют очи.
...Ты человеку в утробе века дай человечность!
Звеня стрелою, летит с тобою, пронзая Вечность,
Звучащий Пламень для будней нудных Земли недужной.
И это — больно. И это — трудно. Но это — нужно.
* * *
— Вы поэт?
— Да. Видите, какой я худой?
Может быть, мне можно и не поститься?
Может быть, мне что-нибудь и простится,
Потому что я уже старый, хотя еще молодой.
— Вы поэт?
— Да. И что-то я подустал.
Вы читали стихи, в вас проснулась жалость.
Я не знаю, сколько мне жить осталось,
Но вы мне дороже, чем пьедестал.
— Вы поэт?
— Да какой я поэт? Нет.
Ну, а, может, поэт — это совсем неважно,
Но за то, что я плакал в пыли и в тоске овражной,
Милосердьем людским и любовью я был согрет.
* * *
— Да прости ты его, — говорит тебе друг. А вокруг
Столько горя и лжи, что немеют и сердце, и разум.
Но смиренно прощаешь ты всех своих недругов разом,
Потому что в твоем же прощеньи нуждается друг.
Потому что в таком же прощеньи нуждаешься ты.
Нет пути в никуда. Никуда друг от друга не деться.
Под распахнутым небом цветут незабудки-цветы.
Не забудь — не забудь это эхо далекого детства.
Не забудь благодатной зари чистоту и смущенье,
Благодарно шепни, заходя в озаренную тишь:
«Нет пути в никуда». И даровано будет прощенье,
Если ты сам себя никогда-никогда не простишь.
* * *
...И разве сразу разберешь,
Пройдя по грани, — где там ложь
И правда где там?
Вопрос не в силах превозмочь,
Стихами разгоняет ночь.
Он ближе к детям,
Чем умник, знающий ответ.
Да только нужно ли, поэт,
Судьбу — в игрушку?
Ведь голову — чертям назло —
Ты не упрячешь под крыло,
Как под подушку.
* * *
Пойдем туда, где чисто и светло.
Там женщина — такая недотрога,
Высокие ступени у порога
Там первозданным снегом занесло.
А женщина нас любит, как сестра.
И стол накрыт. Дымятся чашки с чаем.
И мы с тобою в ней души не чаем
За щедрость безграничного добра.
Куда мы шли? Иль стежка? Иль стезя?
Пойдем — там ничего не обещают,
А просто понимают и прощают,
Хотя простить давно уже нельзя.
И снег летит в оконное стекло.
...Была такая долгая дорога,
Такая боль, что нужно, ради Бога,
Прийти туда, где чисто и светло.
Прощальное
Что-то снег за окошком с утра
Необычно печальный...
.........
Встал. Оделся. Обулся. Пора! —
Свет зовет изначальный.
Путь прошел по планете собрат
И собрался в обратный.
— Ведь нельзя бесконечно сквозь ад,
Говорит мне собрат мой. —
Только мужество нужно найти
Встать. Одеться. Обуться.
И шагнуть за порог. И — уйти,
Чтоб скорее вернуться.
Смерть поэта
«Прощайте, прощайте, я скоро уйду!
Недаром я вижу в оконном проеме
Зеленую, зимнюю, злую звезду
И стекла в истоме, и оторопь в доме!»
Б. Попов. «Попытка прощания»
1
Однажды скажет поэт поэту,
Смеясь над славой, которой нету,
Что после долгих небесных странствий
Так страшно замкнутого пространства...
2
Стихия. Стих. Девятый вал удачи.
Как предсказал поэт — закончен путь:
Все получилось так, а не иначе,
И с пасмурного неба, метя в грудь,
К нему звезда навстречу полетела.
И в снежной круговерти до утра
Лежит поэта скорченное тело,
А там, где сердце, — черная дыра.
«И не оставила...»
(монолог женщины)
«Не оставляй меня мертвого в поле,
Даже когда мы друг друга разлюбим».
(Строки из стихотворения Е. Рейна,
включенные поэтом Б. Поповым в письмо-
предвидение собственной судьбы)
В поле морозном на малой фанерке —
Сто тридцать семь — нацарапанный номер.
Умер в расцвете?.. Отмаявшись, помер?..
Жил не по мерке...
Где мы теряем счастье и волю —
То, что даровано в самом начале?
Не оттого ли я, не оттого ли
Плачу ночами?
Свет от звезды над печальным отрогом
Льется и льнет к моему изголовью.
Чем оправдаемся мы перед Богом?
Только Любовью —
Этому Слову ты верил до боли,
И в понимании вечного Слова
Не покидала тебя я живого
И не оставила мертвого в поле.
Четвертая книга
«Как чувствую, закончу дни в дурдоме,
Споткнувшись на своем четвертом томе».
Б. Попов. «Четверг»
Хранятся ли в дурдомовской больнице,
Где Борькин стаж,
Четвертой книги вечные страницы
И карандаш? —
Строка звенит и состраданьем лечит,
А не игрой.
Из этой дурбольницы мне навстречу
Идет изгой, —
И дух, не знавший, что такое отдых,
И пилигрим,
Идет поэт, прозрачен, словно воздух,
Как легкий дым.
Уже спасен от горестного крика
В себе самом,
В его руках — неизданная книга,
Четвертый том.
Он встретился, когда на сердце худо,
Когда беда.
— Привет, дружище! Я иду оттуда,
А ты — куда?
* * *
Мы оставляем собрату выбор:
Или рехнуться, или запиться.
С пустой душою и кровью рыбы
Проходим мимо. А он, как птица,
С небес низвергнут, пронзенный фальшью
И равнодушьем во прах растертый...
А мы посмотрим, что будет дальше —
Еще живой он?..
Уже он мертвый.
Мы не заплачем — заплачет осень,
Никто не крикнет: «О, Боже, Каин я!»
Убив собрата, себя возносим
Молитвой страха, а не раскаянья.
Но горний голос прервет усердие
Убогой малости, душевной сирости:
«Зачем вы просите у неба милости,
Вы, не явившие милосердия?»
За час до рассвета
«И ночи не будет...»
(Откровение Иоанна Богослова)
«Светает в шесть...», «На уровне разлуки»
(Названия книг Б. Попова)
Предчувствие беды на уровне разлуки,
И надо повернуть судьбу и время вспять,
Чтоб счастье отыскать средь небывалой муки.
Светает только в шесть. Но мы выходим в пять, —
Идем сквозь боль и ночь к простой и ясной сути,
Которая всегда превыше нас самих.
Поэзия. Судьба. И умолкают судьи.
И страстно возвестит о состраданье стих.
И — слезы на глазах. И расцветают вишни.
И ночь в себе самой предчувствует зарю.
И мы с тобой не зря в рассвет грядущий вышли...
— Светает, — говоришь.
— Светает, — говорю.