Козёл Борька посмотрел в окно хлева. За окном разливалась полная луна. Сияние уже охватило полнеба.
"Пора!" - подумал Борька. Он поднялся сначала на задние ноги, потом на передние. Коротко проблеял... и мгновенно преобразился, полностью потеряв козлиный вид: на нём резво оказались рваные джинсы от кутюр, и короткая майка-поло любимого им сиреневого цвета на голое тело. Он всегда предпочитал общипывать по возможности все кусты сирени, до которых мог дотянуться. Вот оно и проявилось.
Рога тоже исчезли, а вот куцая бородка - осталась. Но теперь стала выглядеть как после удачного визита в барбер-шоп: в меру редкая, в меру задранная кверху, и в меру взлохмаченная.
"На дискотеку пойду! - решил Борька. - В посёлок! Там сейчас тёлок должно быть!..". Дальнейшее озвучивать Борька не стал: побоялся сглазить.
Без скрипа отворив дверь хлева - и попутно порадовавшись, что ещё в козлиной ипостаси сумел правильно распорядиться своей физиологической жидкостью, чтобы удачно смазать-смочить вечно скрипящие петли - Борька просочился во вдоль и поперёк истоптанный многими копытами скотский загон, а затем, перемахнув через провисшие слеги - попал на ту улицу деревни, которая вела непосредственно к посёлку.
По пути пришлось проходить мимо сторожки сторожа Степана, подрядившегося охранять по ночам скотный двор за малую мзду, а сейчас хрипло храпящего на проваленной кровати. Степан не выдержал упорного состязания с древним греческим божком Бахусом, чья опустошённая представительница, крепко зажатая в левой длани Степана, не могла издать ни звука по причине стиснутости горла. Сам же Степан, кроме вышеуказанного хриплого храпа, иных звуков издавать также не мог.
Борька не боялся, что стук его копыт может хоть сколько-нибудь побеспокоить спящего Степана, поскольку точёные копытца, коими он совсем недавно весьма гордился, сейчас превратились в истрёпанные кроссовки известной фирмы, и никаких подозрительных звуков издавать тоже не могли. Даже при всём своём желании. А подобное желание у них имелось, да ещё какое! Кроссовки, если бы кто мог услышать их вопиющий глас, давно уже просили каши, однако же делали это столь тоненькими голосами, что услышать их могла разве что Борькина совесть, а она давно страдала застарелой глухотой, и никакие призывы к ней никогда не откликалась.
Да и что мог сделать Борька, молодой козёл-оборотень, если его собственные копыта так его подводили! Сходить в магазин и приобрести новые кроссовки он не мог: и по причине позднего времени, когда в ночи оставались работать только круглосуточные продуктовые супермаркеты, а ни в коей мере не обувные бутики, - и по причине банального отсутствия в карманах его рваных джинсов денежных средств. Что поделать, никаким козлам, будь они трижды оборотни, никто и никогда ещё не платил только за то, что они умеют оборачиваться людьми. Вот если когда люди оборачивались козлами... Вот тут всегда имелись особенные варианты, и отдельные человеческие личности в личинах козлов порой обладали немалыми денежными средствами, источников которых, однако, отследить не мог практически никто, включая пресловутые РУБОП, ОБЭП, и иже с ними.
Но Борька был чужд нравственных или иных терзаний - он поставил перед собой на сегодня вполне определённую цель, и вознамеривался следовать в сторону цели до полного и безоговорочного её осуществления.
Дорога к посёлку, освещаемая полной Луной, не принесла козлу Борьке никаких сюрпризов в виде придорожных засад или надорожных ям или луж. Так что кроссовки остались незапятнанными и незамутнёнными. Впрочем, новые пятна на них бы уже и не поместились.
Звуки дискотеки слышались издалека, и влекли к себе всех жаждущих потусоваться на танцплощадке и подёргаться в завораживающем экстазе музыки, а также страждущих отыскать себе подходящую пару хотя бы на предстоящую ночь. А дальше уж - как повезёт.
Борька, как извечный завсегдатай дискотек, не стал размениваться на досадные и непонятные мелочи вроде входного билета, а, воспользовавшись своей субтильной внешностью, споро просочился сквозь металлическое ограждения танцплощадки из полудюймовых погнутых труб, и вскоре очутился посреди гремящего и копошащегося рая - в его собственном козлином представлении.
Подобному действу чрезвычайно поспособствовали наличие кустов с внешней стороны танцплощадки и удачно остановившаяся перекурить группа подростков - с внутренней. Пришествие Борьки они радостно приветствовали негромкими полупьяными возгласами, сопровождавшимися похлопываниями по обоим плечам, и даже позволили досмолить "бычок", после которого Борька пришёл в совсем уж благостное настроение. То есть "бычок" оказался не простой, а закумаренный.
И пошёл - знаменитой своей вихляющейся походкой, сравнимой разве что с "лунной" походкой Майкла Джексона, хотя и не столь широко известной, а лишь в местных пределах поселковой дискотеки - сначала обходя периметр "клетки" по часовой стрелке, а потом и по минутной.
Посмотреть на дискотеке имелось на что: девчонки, все как на подбор, выглядели голодно и вызывающе. Создавалось впечатление, что многие заявились на дискотеку, будто отчаянно борясь за свой последний шанс, и в борьбе за это старались перещеголять друг друга: одна - глубочайшим декольте, которому могли позавидовать сама Аня Семенович или же Анфиса Чехова, вторая - платьем в облипочку, под которым сроду никогда не присутствовали трусики. Третья... вот на третью Борька запал конкретно.
И вообще сегодня он как-то чувствовал себя на большом подъёме: любой его взгляд, который он бросал в сторону девушек, обязательно натыкался на нечто весьма соблазнительное и поэтому никак и ни за что не хотел перебираться в другое место, а с усилием переброшенный на другой объект, залипал уже на нём...
Но, очерчивая третий круг по периметру дискотеки, Борька в очередной и крайний раз наиболее долго задержался взглядом на высокой стройной брюнетке, озирающей окрестности себя с таким выражением на лице, что подойти к ней отважился бы разве что тот, кто мог спокойно пойти с одной связкой гранат сразу против четырёх "тигров".
"Странно, - подумал про себя Борька, - мне же вроде бы всегда только одни блондинки нравились..."
Но девушка выглядела столь привлекательно, что он решил оставить традиционные предпочтения где-то там вдалеке, а на сегодня попытаться закадрить именно эту мамзель.
Поэтому, дождавшись окончания очередного танца, он, на затухающих звуках музыки, подошёл к прекрасной незнакомке и, едва услышав начальное звучание очередных аккордов следующего танца, галантно произнёс:
- Ну чё, подёргаемся, что ли?
Вопреки обыкновению - а Борька уже заметил, с каким презрением красавица отшивала всех предыдущих своих виртуальных кавалеров - девушка лучезарно улыбнулась, и, решительно тряхнув головой, царственно подала ему руку.
Сразу окончательно обалдев, и не зная, что следует делать с её рукой, Борька, тем не менее, кое-как сообразил, что руку нужно бережно взять в свою и отвести девушку хотя бы на пару шагов ближе к центру танцплощадки, чтобы там уже попытаться совместно предаться чарующему обаянию волшебно звучащей музыки.
Глаза девушки гипнотизировали Борьку, и он не знал, что является тому причиной: обычно он сам, одним движением бровей, заставлял девушек чуть ли не стелиться перед собой. А тут... а сейчас... а здесь... Непонятно!
Что происходило дальше, Борька не смог ни уразуметь, ни запомнить.
Нет, он попытался ещё как-то взять ситуацию в свои руки... но они будто бы вновь стали козлиными копытцами, и удержать её в них он никак не смог.
...Очнулся он в дальнем углу парка. Причём чётко помнил, что инициатором путешествия сюда стал он сам. И даже помнил, как девушка сделала большие глаза, и будто бы чуточку испугалась, когда он предложил ей покинуть дискотеку и немного прогуляться "вдали от шума городского". И эти его слова, неожиданно для него самого, позвучали как цитата... откуда-то.
Но, несмотря на испуг, который сделал девушку ещё более привлекательной, она всё же, ещё какое-то время пожеманясь, согласилась.
И вот теперь она шла с Борькой по полуосвещённым аллейкам - лучи полной Луны то проникали сквозь редеющие ветви деревьев, то вновь скрывались за остающимися вечно зелёными ёлками и сосенками, разбрасывая в разные стороны пугающие зубастые тени. Борька что-то плёл про свои внезапно возникшие ощущения, которые вот-вот перерастут в искренние чувства... а может быть и в одно, но столь огромное, что... Тут фантазия Борьки дала сбой, и словоизлияния прекратились.
Борьке почему-то казалось, будто всё происходящее происходило с ним уже много-много раз. Хотя он с большим удовольствием вспоминал и свой тёплый хлев, и зелёную лужайку с вкусной-превкусной травкой возле быстро текущей речки, и прохладную воду в этой реке, заливающую сверху только что выкушанную им траву... И пасущихся рядом с ним молодых беленьких козочек, и...
- Мы пришли! - объявила девушка.
Борька непонимающе посмотрел на неё. Это ведь он должен был выбирать место, где им следовало остановиться. А тут вдруг так неожиданно прервались все его приятные воспоминания... А может быть, лишь для того, чтобы стать ещё более приятными?
Борька осклабился.
Девушка улыбнулась тоже, но её улыбка вдруг неожиданно превратилась в самый что ни на есть натуральный волчий оскал, и через мгновение перед Борькой уже стояла на задних лапах огромная волчица...
Борька попробовал вырваться... но волчица крепко держала его руку кривыми когтями, и эти когти всё плотнее и плотнее сжимали Борькину кисть.
- Ты-ы... что? - проблеял он.
- Попался... козлик! - зловеще произнесла волчица и, хлестнув хвостом под Борькиными коленями, заставила его рухнуть перед ней на землю. От окончательного падения она удержала его за руку. При этом когти ещё сильнее врезались в Борькино тело.
- Я-а-а... не козлик! - попытался отблеяться Борька.
- Конечно! - согласилась волчица. - Сейчас ты не козлик. И раньше не был козликом... когда ещё был человеком. Зато вёл себя точь-в-точь как натуральный козёл! Почему, ты думаешь, тебя превратили в настоящего козла? Потому что твои козлиные поступки перевесили твою человеческую составляющую! И твоя внутренняя сущность стала твоей внешностью! Вспомни, скольких девушек ты обманул!
- Я-а... не помню! - продолжал блеять Борька, к ужасу своему понимая, что с каждым мгновением снова начинает возвращаться в козлиное тело. А ведь до утра оставалось ещё так далеко!
- Не помнишь... - вздохнула волчица. - Ну, ладно. Похоже, что ты неисправим... Значит, остаётся последнее...
Она снова глубоко вздохнула.
- Вот обещала же себе самой сесть на диету... Да всё никак что-то не получается! То один козёл попадётся, то другой... Ну вот как в таких условиях талию соблюсти? - волчица, опустив морду, с грустью осмотрела себя со всех сторон.
- Я больше не буду! - жалобно проблеял Борька.
- Знамо дело, не будешь! - усмехнулась волчица.
К этому моменту Борька уже полностью потерял человеческий вид и стал точно таким же козлом, каким выглядел и до путешествия на дискотеку.
- Тебе что говорили? - горестно произнесла волчица, доставая из сохранившейся у неё в неизменном виде дамской сумочки баночку с дижонской горчицей.
- Что? - тупо спросил Борька.
- Да то! Вместо того, чтобы по дискотекам шастать, когда в полнолуние человеком перекидываешься, лучше бы бабушке дров напилил, огород прополол, воды натаскал...
- Я в тимуровцы не записывался! - горделиво выпрямился Борька, и бородёнка его хлипко задрожала.
- Вот то-то и оно... - резюмировала волчица, пытаясь открутить крышечку от баночки с горчицей одной лапой. Крышечка откручивалась плохо. - Ну, значит, не обессудь...
"Волчица, ты, тебя я презираю!.." - захотелось почему-то сказать Борьке. Но он не успел.
И остались от козлика только рожки да ножки...