Тучи толпятся на грани неба. Они сконденсировались и льются теперь вниз. Какую ночь мы знаем, такая она и приходит. Такие начинаются бури, что листья, устлавшие дёрн, взмывают вверх как испуганные птицы, стаей бросаются в сторону ветра и опадают вниз. Лес глотает этот вздох ветра, как пылесос, втягивая в себя шумом ветвей, день. Капает дождь, грибники бредут в высоких сапогах в сторону леса. Капли бьют о куртки, как в оконное стекло, брызгают на лицо, заставляют натужно улыбаться, щурясь, чтобы не попало в глаза.
Директор сидит за закрытыми окнами и слушает доклад. Шум ветра не долетает до него. Кондиционированный воздух делает его мысли прямыми и простыми. Волосы Вероники повисли высоко в небе. Шурша, выезжает из принтера бумага.
Проезжающий мимо по автотрассе автобус заставляет грибников оборачиваться, но исчезает из их мыслей тут же, едва скрывшись за поворотом. Мшистая почва принимает их ноги, потрескивая и выпуская в воздух клубы спор. Которые тут же дождём прибиваются к земле.
Довольно кряхтя, они срезают хорошие грибы припасённым ножичком, но не под корень, чтобы не разрушить грибницу. Руки слегка вымазались в грязи, которая пахнет мёртвой листвой.
Мне говорят дыши, и я делаю вдохи один за другим. Больше нигде и никогда он так не опьяняет.
К нему примешивается табачный дым, в холодном небе становящийся алкогольным коктейлем, от которого кружится голова.
Только, пожалуй, летней ночью, сразу после дождя, прибившего пыль и глотка вина, вдалеке, в парке мелькают огни и грохочет музыка.
В прихожей стоят часы, но они не идут. Ветер взрывает апплодисменты полисадника, и листья и ветки летят вниз.
Время ползёт и бежит. Галопирует и останавливается. Как будто каждый день в детстве равнялся году сейчас.