Мама звала меня своим Барсом. После родов ей позволили всего два дня провести рядом со мной. Потом ее отправили в изгнание, как нарушительницу закона, а нас отдали на воспитание слугам.
Я знал, что все будет именно так - дар предвидения, мое проклятие и сила, сообщил мне об этом еще задолго до моего рождения. Именно поэтому я старался расти, как можно быстрее, чтобы быть в силах защищать своих беспомощных брата и сестру. И вопреки всему у меня получилось родиться уже полностью осознающим себя.
Пока брат и сестра лежали беспомощными младенцами, я отчаянно старался запечатлеть в памяти свою маму - уставшую, измученную женщину, с печальными синими глазами, озаряющимися невольной теплой улыбкой при взгляде на меня. Мне хотелось задать ей миллионы вопросов, но Дар говорил, что у меня почти нет времени. А так же то, что я скоро получу ответы на любой вопрос, что буду в силах придумать. И вместе того, чтобы доставать маму, я старался как можно яснее дать ей понять, что я ее люблю.
Понимала ли она тогда, что родила кошмар для множества миров, по сравнению с которым меркнут бесчисленные Черные Властелины, которыми так любят пугать свою паству священники множества вер? Думаю вряд ли. Но не сомневаюсь, что даже знай она об этом, любила бы меня не меньше. И за одно это я уже благодарен ей. В моей жизни всегда было слишком много ненависти и слишком мало любви, поэтому я так ценю каждую толику этого бесценного чувства.
Перед самым концом, буквально, когда посланные за ней воины и монахини были уже на пороге, я все-таки задал один единственный вопрос - почему именно Барс?
Она смущенно улыбнулась и обняла меня - за пару дней уже выросшего до полутораметровой отметки.
- Ты так похож на этих больших кошек, которых я всегда любила, - ее еле слышный шепот коснулся моего слуха, - но тебя я люблю еще больше.
Это были последние слова, которые я услышал от нее тогда. В следующий раз мы встретились спустя шестьдесят три тысячи эризов, когда я уже был взрослым.