Аннотация: Нет ничего нуднее скучной работы, деньги приятнее именно зарабатывать.
Работать мы с сестрой начала в четырнадцать. Через знакомых и под свою ответственность, мама устраивала нас на подработку три лета подряд: после седьмого, восьмого и девятого классов. В последнее школьное лето мне досталась работа на районном радиоузле. Как называлась моя должность, сейчас уже и не вспомню.
Я замещала уехавшего в отпуск сотрудника и подозреваю, что выполняла лишь часть его обязанностей, и она была до безобразия проста и одновременно очень ответственна.
Помните первые звуки радио в Советском Союзе? Сначала - сигналы времени, потом - величественно-торжественный гимн. Или наоборот? В общем, мамиными стараниями я, ни много ни мало, почти на три месяца стала повелительницей районного радиоэфира. Это я давала ему жизнь, следила за его непрерывностью и своевременно отправляла на ночной перерыв.
Одну неделю я работала с первой смены, другую - со второй. Главной моей трудностью было не проспать и не заснуть раньше срока.
Подъем в половине пятого утра для меня и сейчас настоящая трагедия. Отчаянно жалея себя, проклиная все на свете, я выползала из теплой постели, стараясь не шуметь, собиралась, завтракала и отправлялась в путь.
Мир спал, в прозрачной или туманной тишине звенели вездесущие комары, пели какие-то птицы, изредка взлаивали собаки. Дрожа от утреннего холодка, я шустро семенила через весь поселок на службу. Деревянные тротуары глухо отбивали такт моих торопливых шагов, пустые улицы настороженно глядели вслед.
Отперев радиоузел, я осматривала аппаратуру, что занимала стену небольшой комнаты. Убедившись, что все нормально, дожидалась шести часов и включала тумблер. Радио оживало. Довольная, что не опоздала, я с чувством выполненного долга укладывалась досыпать на сдвинутые стулья. Подушкой мне служила толстенная подшивка журнала "Огонек". Стулья были жесткие, расшатанные и ужасно скрипучие. В нос настырно лез запах насмерть прокуренных стен: в соседнем помещение была дежурка монтеров, мужики смолили весь рабочий день. Но я так хотела спать, что отрубалась очень быстро.
Монтеры приходили к девяти. К этому часу я уже важно восседала за письменным столом.
Утренняя смена длилась до трех дня. "Огонек" помогал бороться со скукой и сном. Прочитав его, я стала приносить с собой книги. Радио стрекотало без перерыва, убавлять громкость до отказа не разрешалось. Под уютный радио-стрекот я то и дело зевала и клевала носом.
На первых порах мужики за стеной старались вести себя прилично, но вскоре напрочь забыли о моем существовании, матерились, рассказывали сальные анекдоты, ржали, как кони, так что стекла в окнах дребезжали и сплетничали. Оказалось, по этой части они не лучше женщин. Родителям я, конечно, ничего не сказала и довольно быстро научилась пропускать мужской гогот мимо ушей.
Вечерняя смена мне нравилась больше. Приходила на работу свежая, бодрая, уборку в конце дня делала с удовольствием - все разнообразие. Правда, к ночи запал исчезал без следа, опять нападала сонливость. Ровно в двенадцать, после гимна, я отключала электропитание громоздкого аппарата и неслась домой. Пожалуй, именно тогда я оценила всю прелесть белых ночей: красиво и безопасно.
Недели две, вспоминая прошлые летние каникулы,будни нянечки в детском саду, я наслаждалась непыльной работенкой, но довольно скоро озверела от ничегонеделания, стала искать себе каких-нибудь занятий. Наводила порядок не только в помещение, но и во дворе, азартно гоняла мух, заполняла какие-то журналы, что с готовностью наволокли мне монтеры, рисовала им какие-то схемы и читала, читала, читала. По сути, на рабочем месте я занималась лишь чтением художественной литературы.
Платили мне семьдесят рублей в месяц и, расписываясь в зарплатной ведомости, я чувствовала себя законченной мошенницей. Два щелчка тумблером таких денег явно не стоили.
С тех пор мне больше ни разу не довелось так похалявить на работе, о чем я совершенно не жалею. Нет ничего нуднее скучной работы - главный итог того лета.