Бабуля и кролик или
Совершенно невыдуманная и наиправдивейшая история пожилой дамы с кроликом.
Я уже много раз ругала себя за то, что согласилась поступить на этот злосчастный экономический факультет, так, что мне, наконец, надоело себя корить - и я решила извлекать некоторые удовольствия из того, что мне это поступление сулило. Одним из таких удовольствий была частая езда на поезде. Хотя, какое здесь удовольствие, русскому человеку не совсем понятно. Ведь по сути дела - это обыкновенная наша электричка, только более удобная и усовершенствованная. Называют они это поездом, потому что обыкновенные поезда на самом деле им не нужны, ибо самое большое расстояние на поезде можно преодолеть за 8 часов. (Мои же путешествия всегда ограничивались четырьмя.) И так как вводить дополнительный термин - "электричка" - не представлялось естественной надобности, то жители Греции, как я понимаю, оставили простой - "поезд". Я понимаю, что трястись в обыкновенных московских электричках - удовольствия мало. Стоишь, как селедка в бочке, зажатая между чьим-нибудь пузом и портфелем, а в лицо тебе нередко дышат алкоголем или куревом (в лучшем случае), так что ты с облегчением и радостью улепетываешь на какое-нибудь (о, счастье!) внезапно освободившееся место на жесткой (ну, и пусть!) скамейке и бесстыдно пялишься на унылый темно-серый пейзаж за окном, с таким завидно-постоянным интересом, как будто там не серые деревья и мусор, белеющий возле полотна, а новоприбывшая в Эрмитаж картина, - и все это лишь только потому, что возле тебя стоит тетенька с авоськой, которой ты ни в какую не хочешь уступать место, несмотря на постоянные приступы совести. А теперь представьте себе вагон с кондиционером, удобное мягкое кресло и проплывающие чудные пейзажи за окном: горы, то вздымающиеся до небес, то подымающие поезд на мост между двумя пропастями, то впускающие его в свои недра, раззевая черные пасти тоннелей, зеленые поля, расстилающиеся до горизонта, горные реки, сулящие прохладу усталому путнику и грозящие гибелью смельчаку, лазурное, почти никогда не меняющее свою голубизну, небо, и много-много солнца!!! Поэтому смотреть в окно для меня было - интереснейшим и любимейшим развлечением в пути. Это было для меня своеобразным реваншем и пред-утешением, потому как я ехала на скучнейшие лекции по экономике. И тем более скучные, что преподаватели - виднейшие экономисты страны, на глазах которых развалилась экономика их родины, - преподавали скучнейшие теории, которые в жизни применить они либо не смогли, либо они вообще не были применимы. И на больной вопрос, как же все-таки вывести страну из кризиса они только разводили руками... Но вернемся к поезду.
Однажды я все-таки отвлеклась от своего любимого занятия, потому что в поезде шло совсем другое, и даже более интересное, нежели чем за окном, кино.
В вагоне ехала старушка с кроликом. У старушки было до того невозмутимо-страдальческое выражение лица, так что даже её черно-белый декоративный кролик своей живостью вызывал меньше сострадания и интереса, чем его хозяйка. Она зашла в вагон раньше меня и по ситуации я догадалась, что она попросила молодого человека уступить место рядом с ней для...кролика. Купить билет на еще одно место для клетки старушка то ли забыла, то ли не догадалась, то ли не смогла, но видно было, что кролик - это самый дорогой спутник её жизни. Так как набрались еще не все пассажиры, свободных мест в вагоне было много, то молодой человек без возражений согласился. Ситуация стала усложняться, когда вагон стал наполняться законными владельцами мест, и молодого человека стали сгонять то с одного места, то с другого. Наконец, он рассвирепел и потребовал от старушки свое законное место. Тут весь вагон, который с самого начала лениво наблюдал за всей этой историей, оживился. Все дело в том, что клетка занимала гораздо более пространства, чем отводилось на обыкновенное человеческое место. И как ни мостилась старушка, стараясь пристроить клетку себе на колени, она все время каким-нибудь боком торчала, так что молодому человеку в результате отводилось только пол места. В довершение всех несчастий и неудобств старушечки, впереди ехала немолодая пара с взрослым сыном. Жена откинула сиденье назад, насколько это было возможно, и можете представить страдание хозяйки кролика, когда она, пыхтя, старалась ужаться с клеткой в отведенное ей пространство, и при этом не было никакой возможности попросить впереди сидящую даму хоть чуть-чуть придвинуть назад спинку кресла. Семья была китайской! После нескольких неудачных попыток впихнуться вместе с клеткой в пол-пространство, старушка подняла на молодого человека свое невозмутимо-страдальческое лицо в надежде, что у него, как у более молодого и сильного, появиться какая-нибудь блестящая мысль, которая разрешит разом и её и его страдания одновременно. Вагон затих. Вмешаться никто не мог - молодой человек имел полное право распоряжаться как оплаченным местом, так и своей персоной. Тут никто давить не мог! Но молодой человек был уже не грани закипания - и пар прорвался! В одну секунду вырванная из рук старушки клетка стояла в проходе - а молодой человек сидел на своем законном месте.
- Что же Вы делаете? - только и выдохнула старушка со своим неизменно-страдальческим выражением лица. - Это же кролик! У него будет разрыв сердца!
- А мне плевать! Это ВАШИ проблемы!
Но проблемы - и не только старушки! - только начинались.
Сочувствие всего вагона явно было на стороне старушки. Но никто не мог перечить и молодому человеку, его права были неоспоримы! Так что взрослый сын впереди сидящей китайской пары с азартом принялся за разрешение неразрешимой задачи. Сначала он из сердоболия поставил клетку себе в ноги. Но так как пространства для собственно ног уже не оставалось, то молодому китайскому человеку пришлось поставить ноги НА клетку. Однако старушка сзади нервно заерзала, да и молодому человеку явно не нравилась идея остальные три часа пути ехать с задранными ногами, поэтому он поставил клетку обратно в проход.
Клетка занимала весь проход по ширине. И весь вагон тихо веселился, наблюдая толстых дяденек и тетенек, перепрыгивающих с чемоданами через клетку. В это самое время старушка убивалась в углу, причитая еле слышно:
"Ах! Что же вы делаете! Это же кролик! У него будет разрыв сердца!"
Наконец, молодого китайца осенило, и он оживленными знаками стал предлагать всему вагону гениальное решение: поставить клетку в начале вагона, там, где было специально отведенное место для чемоданов. Старушку, естественно, никто уже спрашивать не стал. Клетка поплыла по всему вагону под кроткие причитания старушки и, наконец, взгромоздилась на другую клетку...с собачкой! Благо, что хозяйка собачки, не возражала. И только старушка вздыхала из своего угла: "Ах, что вы делаете? Это же кролик! У него будет разрыв сердца!"
Теперь наш вагон превратился в зоопарк на выезде. Со всего поезда стали стекаться мамы с малышами: постоять возле двух знаменитых клеток с домашними животными. Собачкой мало кто интересовался. Но вот кролик!
- Ой, смотри, мася, - это называется кролик! У-тю-тю! Маленький!
Малыш пытался протиснуть тоненькую ручонку в клетку, чтобы погладить невозмутимое животное, весело жующее искусственный корм в углу, а его сердешная хозяйка непрестанно и неизменно кротко поохивала за своего обожаемого питомца:
"Ах, что вы делаете? Это же кролик! У него будет разрыв сердца!"
Но развязка приближалась, и никто даже не представлял какая!
На одной из следующих остановок в вагон вошел интеллигентного вида мужчина: в очках и с портфелем. Он вежливо, очень вежливо, попросил старушечку уступить ему его место. Вагон уже начал тихонько постанывать в истерике, как одна вертлявая дамочка предложила растерявшейся старушке свои услуги.
- Бабушка! Да у вас место в ДРУГОМ вагоне! Вы вагон перепутали!
Тут уже никто сдержаться не мог. Гомерическим хохотом в общественном месте разразиться было нельзя, да и старушка бы обиделась, несмотря на свое неизменно-кроткое выражение лица, поэтому каждый тихонько постанывал в своем углу, утирая слезы.
Чтобы взять клетку в другой вагон - об этом даже сердешная старушечка помыслить не могла, столько натерпевшись в нашем. Поэтому клетка с кроликом осталась на прежнем месте.
Самым обидным, однако, было то, что, когда, наконец, печально-кроткую старушку препроводили в свой вагон, все как-то разом забыли о жизнерадостном кролике, мило подфуфукивающем в своем углу на каждое шевеление находящейся под ним собачки. Даже дети потеряли былой интерес. Только та самая вертлявая дамочка, которой старушка наказала приглядывать за дорогим сокровищем, иногда напоминала о его существовании, временами сообщая всем присутствующим о самочувствии милой старушечки после очередного посещения соседнего вагона. Но, сходя на конечной остановке, каждый улыбнулся, проходя мимо кролика, благодаря милое животное за то, что оно было таким смелым и, вопреки своему кроличьему происхождению, так и не получило разрыва сердца, несмотря на все свои перипетии.
(C)
Инга В. Соловей