"Где я?" - ладонь привычно скользнула под подушку, ложась на рукоять кинжала, и все встало на свои места.
Это Рутения, летний княжеский дворец, а совсем рядом безмятежно спит мое важное задание - светлый княжич.
Безмятежно? Что-то не верится... Как же он еще жив после вчерашнего? Пожалуй, проверю.
Я сосредоточилась и осторожно поменяла восприятие: комната тут же потускнела и выцвела, затягиваясь серой дымкой, а вот фигура княжича окуталась мягким золотистым сиянием, чуть тускловатым, но это не удивительно.
Главное, что ничего непоправимого не произошло.
По краю золотистого зловеще светилась узкая багряная кайма - дикая сущность оборотня. Судя по силе Зверя, она должна быть в два раза шире.
А это что такое? Еще какой-то отблеск, почти незаметный, но едва я попыталась рассмотреть его повнимательней, как виски прострелило резкой болью.
Да, защиту его светлости ставил очень неслабый маг. Знай свое место, Рысь, и не лезь куда не просят.
Человек, изрядно вымотанный приступом, и в самом деле спал. Зато Волк, мгновенно проснувшись, пристально, настороженно наблюдал за чужачкой.
"Все еще хочешь меня съесть?"
"Уже нет, - с лениво-снисходительной ноткой сообщил Волк. - Ты ведь не испугалась".
Богиня, значит, вчера он меня проверял?! Ну, не будь я Рысь, если не отвечу, но не сейчас.
"Я не причиню вреда твоему Брату, - твердо сказала я. - Ты и я, мы оба хотим его защитить".
"Откуда мне знать, что ты говоришь правду?" - рыкнул Волк.
"Посмотри", - помедлив мгновение, я раскрылась, ожидая всплеска боли, но почувствовала только осторожное касание. При мысленном соприкосновении невозможно солгать - собеседник, и особенно зверь, почувствует ложь сразу. Волку хватило одного воспоминания. Краткая вспышка, выжидательное молчание и... его ответ:
"Ты не обманываешь, но помни, - доверять мне он не спешил. - Я буду смотреть".
Вернувшись из-за Грани, я облегчённо перевела дух. С Волком мы друг друга поняли. Еще не союзники, но перемирие - уже очень неплохо. Теперь бы с человеком общий язык найти, а это посложнее будет. Чует мое сердце, придется очень постараться.
Мысли о том, как поладить с княжичем, не отпускали даже в умывальне. Если вспомнить, как он посмотрел на "подарок", то картина вырисовывалась невеселая: такой, как надо, рабовладелец из него вряд ли получится. Рутения - не Халин, здесь рабов используют только на тяжелых работах - рудники, каменоломни, дороги. Домашняя прислуга почти вся из свободных, а уж личных "игрушек" - раз-два и обчелся. Но все-таки княжич сдержался, поглядим - может, что и выйдет.
Войдя обратно в спальню, я мгновенно насторожилась: где-то рядом невнятно бубнили голоса. Похоже, разговаривали в коридоре. Проскользнув через гостиную, я подошла вплотную к двери. Чуть-чуть внимания, терпения, и один из завитков причудливо оплетающего дверь узора бесшумно отошел в сторону. За ним было очень умело спрятано "тайное ухо" - узенькая сквозная щель, с наложенным заклинанием, позволяющим прекрасно все слышать.
- Так я и говорю: приказ князя - прямо в комнату занесть, - возмущался хрипловатый басок.
- Сам сказал, - поддакнул пронзительный тенор.
- А я тебе говорю, - рыкнул стражник, - княжич никого впускать не велел, так что вон отсюда, дармоеды, пока по шеям не получили. Нечего тут без толку орать.
- Ну-у, - озадаченно протянул басок, - мы уж тут подождем, не тащить же его обратно. А правда, что княжичу "игрушку" подарили? - парня явно так и распирало от любопытства.
Стражи молчали, но слуг это ничуть не смущало. За пару минут я наслушалась о себе с три короба - в кого только не превратило меня бурное воображение: от самой Девы в телесном облике до редкостной страхолюдины, которую княжич будет за деньги показывать на главной площади. Я открыла дверь как раз в тот момент, когда обладатель баска - здоровенный детина с взъерошенными русыми волосами - предполагал, сколько княжич будет брать за погляд на свою "игрушку".
Парни - второй слуга был таким же здоровяком, только темноволосым - удобно устроившиеся на сундуке немаленьких размеров, уставились на меня во все глаза.
И как, скажите на милость, эти неотесанные деревенщины в домашней прислуге оказались?
А вот стражи - сменившие тех, что страдали косоглазием - даже бровью не повели, словно из покоев его светлости в день не по разу выходили девицы в платье-одно-название. А может, и вправду выходили?
Наконец, светловолосый нахал, пройдясь по моей фигуре откровенно раздевающим взглядом, заявил, кивнув на сундук:
- Эй, девка, раз нас не пускают, может, ты заволокешь. Я так слышал, что это для евойной "игрушки", значит, для тебя.
Стражи, потерявшие дар речи от возмущения, цветом лица мгновенно сравнялись со спелыми помидорами.
- Если ты, недоумок, - с ласковой улыбкой голодного волка пропела я, - еще раз посмеешь отозваться о светлом княжиче столь неуважительно, я его попрошу, чтобы тебя отправили в Халин и продали лично эмиру. Говорят, ему для службы в гареме евнухов не хватает. Можешь не сомневаться, его светлость в таком пустяке мне не откажет, - и, не давая опомниться, резко бросила:
- Встань и открой.
И наглец, и его приятель, едва не переставший дышать с перепугу, резво слетели с сундука, а крышку от усердия чуть с петель не сорвали.
Бросив взгляд на содержимое, я ощутила нестерпимое желание выругаться, и слова на ум лезли самые неприличные. Князь не поскупился, подарил любимому сыну не просто "игрушку", но еще и позаботился о красивой обертке, осталось только ленточкой перевязать.
Этого "слона" доверху забили нарядами, причем половина из них, а может, и больше, были едва ли не откровеннее моего нынешнего платья.
Никуда не денешься, если уж приходится изображать "игрушку", то и выглядеть нужно убедительно: чтобы мужчины слюнки пускали от зависти к хозяину, а женщины зубами от злости скрипели.
Но сейчас-то не бал и не прием, а всего лишь семейный завтрак, убивать никого не нужно, (пока), но впечатление произвести не помешает.
Не обращая внимания на стражу и слуг, я принялась за поиски и, хорошенько покопавшись в нарядах, нашла то, что нужно.
Подхватив платье, я собралась закрыть дверь, когда из-за спины раздалось робкое:
- И куда теперь его девать?
Я, не оборачиваясь, сообщила:
- Пусть в сторонке постоит. Светлый княжич проснется, тогда решит, занести или убрать. А вы ждите.
Слушать то, что понеслось вслед, я не стала, закрыла дверь и на цыпочках вернулась в спальню - в гостиной зеркала не было. Кто другой на месте княжича все стены бы ими увешал, а у него только одно - в одежном шкафу.
Выбранное платье было из темно-синего, с едва уловимым лиловым отливом, шелка. Вырез очень скромный, самый что ни на есть добропорядочный, легкая струящаяся ткань чуть обтекает тело, все, что нужно, подчеркнуто - но в меру, не откровенно, а дразняще, искушающе.
И, самое главное, в такой одежде запросто целый арсенал можно спрятать, не то что шесть кинжалов.
Теперь прическа - незамужней девушке полагается коса, с традициями не спорят, но и маленьких хитростей никто не отменял. С волосами пришлось повозиться: сначала заплести, потом уложить позатейливее и закрепить. Едва я воткнула последнюю шпильку, как из-за спины послышался шорох откидываемого одеяла - похоже, хозяин проснулся.
Отойдя от зеркала, я выскользнула в гостиную - незачем его смущать.
Чужого присутствия его светлость очень не любит, даже умывальня так обустроена, чтобы без слуг обходиться. А о том, чтобы оставить женщину в своей постели до утра, у светлого княжича, похоже, и мысли раньше не возникало. Я едко усмехнулась:
"С сегодняшнего дня ему придется изменить своим привычкам или приказать принести еще одну кровать. Готова спорить, что он выберет второй вариант".
Княжич проснулся от духоты. Медленно приподнялся, привычно затаив дыхание: страх перед приступами настигал его каждое утро. А ну как накроет сейчас? Снова повторится? Нет, ничего. И хорошо.
Из соседней комнаты донесся шорох, и Дани потянулся за клинком, закрепленным у изголовья, но тут же вспомнил: Рена. На секунду вспыхнуло раздражение: что, она еще и в вещах копаться вздумала?
Княжич встал, накинул рубашку, быстро распахнул окно. Кажется, собиралась гроза: в стремительно темнеющем небе сполохами мелькали верхушки деревьев, трепещущие под порывами ветра. Откуда-то донеслось ржание лошадей, и Дани вспомнил: отец уезжает сегодня утром.
Ругаясь про себя, княжич выскочил из комнаты, пытаясь справиться с рукавами ордеса. Пусть отношения с отцом у него не самые теплые, но долг еще никто не отменял!
- Доброе утро, ваша светлость, - на удивление спокойно поздоровалась Рена, стоящая у раскрытого окна. Дани прищурился: ох, не верилось в подобное смягчение "подарочка"!
- Доброе, - отозвался он, застегивая пуговицы на рукавах. Пальцы, как назло, соскальзывали, цепляя тонкие нити шитья.
Девушка неожиданно быстро подошла к нему, ловко перехватила руку. Дани хотел было возмутиться, но не успел: уверенные пальцы застегнули рукава.
- Больше так не делай, - княжич мельком глянул на девушку. - Хм, разве у тебя было с собой что-то?
"Не боится, - Дани ощутил легкую злость, но быстро взял себя в руки. - Ладно, черт с ней, времени мало!".
- Хорошо. Собирайся, скоро завтрак, а мне нужно к отцу.
Не ожидая ответа, Дани вышел из комнаты. Стражи почти одновременно и как-то странно на него покосились, а один из застывших в простенке слуг осторожно спросил:
- Светлый княжич, распорядитесь уж, что с этим делать? - указав на стоящий у стены сундук.
Дани махнул рукой:
- Занесите в покои. И чужие вещи не трогать, ясно? - княжич на мгновение смерил парней ледяным взглядом. Если эти дурни не поймут, пусть пеняют на себя.
- Слушаюсь, светлый княжич, - пробормотал слуга.
Дани быстрым шагом направился по коридору и вверх. Слуг он почти не встретил, так что к отцовским покоям подходил в сомнениях, ведь узнать, уехал ли князь, было не у кого.
- Светлый княжич, - суровый охранник чуть поклонился. - Вас ждут. Эта с вами?
Эта? Дани обернулся, прожигая стоявшую в двух шагах позади телохранительницу гневным взглядом.
Рена даже бровью не повела.
"Я велел тебе ждать в комнате".
"Моя работа - охранять вас, ваша светлость".
В синих глазах промелькнуло что-то такое, отчего княжич на мгновение почувствовал себя ребенком, пытающимся избавиться от строгой няньки.
Отвел взгляд и, не сказав ни слова, вошел в открывшуюся дверь.
Покои отца были куда роскошней, чем у сына: пол устилали вышитые золотом шеданские ковры, на стенах развешаны дорогие, сверкающие драгоценными камнями на рукоятях и ножнах, клинки.
- Отец, - Дани склонил голову перед человеком, сидящим за тяжелым нефритовым столом. Этот подарок князю Веотару, помнится, преподнесло объединенное посольство южных стран.
Светлый князь поднял на сына чистые зеленые глаза. Он был далеко не молод: тонкие черты лица стали с возрастом жесткими, в волосах блестела седина. Но что-то было в спокойном взгляде от беспутной княжеской молодости, и это заставило Дани спрятать улыбку в ворот ордеса.
- Даниар, - князь кивнул. - Ты почти опоздал, я только что приказал вынести последний сундук. Что-то задержало?
- Проспал, - ответил Дани.
- Как ты себя чувствуешь? - по лицу отца пробежала тень.
- Все в порядке, - Дани склонил голову в коротком поклоне. - Благодарю.
Когда-то его злило и обижало то, что отец видел в нем не столько сына, сколько наследника, будущего правителя. Но за девять лет он научился ценить эти нечастые проблески заботы, поняв и приняв то, что для отца на первом месте всегда было и будет княжество.
- Рад видеть, что мой подарок пришелся тебе настолько по вкусу, - князь взглянул на Рену, замершую чуть позади княжича.
- Я верю, что ты не ошибся с выбором, - Дани слегка пожал плечами. - Во всяком случае, кое-что показать мне уже успели.
Князь, тонко усмехнувшись, поднялся из-за стола.
- Я вернусь через две недели, - негромко сказал он. - Ты знаешь, что теперь стал полноправным наследником, и тебе управлять в мое отсутствие княжеством, семьей и домом.
- Да, отец, - Дани вновь наклонил голову.
Князь несколько секунд смотрел на него, словно решая, стоит ли что-то еще говорить.
- Хорошо, - сказал, наконец, он. - Идем, проводишь нас.
Старый обычай - в дальнюю дорогу провожают только самые близкие люди - в княжеской семье соблюдался строго.
Слуга чуть придержал дверь, и Дани перешагнул порог. На последней ступеньке лестницы вдруг появилось очень знакомое ощущение тупой тянущей боли, расходящейся ото лба, и Дани вцепился в перила, пытаясь остановить приступ.
Князь, словно почувствовав неладное, обернулся:
- Даниар, что с тобой?
- Ничего, отец, - спокойно выговорил юноша, разжимая пальцы - поперек ладони отпечаталась красная полоса - и делая шаг вперед.
Короткий - всего несколько шагов - коридор вывел их прямо на парадное крыльцо, залитое пробравшимися сквозь дымку облаков солнечными лучами. Налетевший ветер растрепал волосы княжича, и Дани облегченно вздохнул, чувствуя, как отступает и затаивается внутри боль. У крыльца переминались два коня, высокий вороной - князя и каурый - воеводы.
Княжич почти слетел с крыльца, вынимая из кармана яблоко: лошади были его первой слабостью, второй - оружие.
Князь не спеша спустился следом за сыном. Казалось, только вчера такого же вороного коня кормил с руки светловолосый мальчик, а из окна им обоим улыбалась белокурая голубоглазая красавица...
Любимая жена уже девять лет ждет его в Небесных Садах, а мальчик превратился в юношу. Время пришло...
- Даниар, возьми, - на ладони князя сиял густым синим пламенем великолепный сапфир-кабошон, вставленный в оправу тяжелого золотого перстня. - Теперь он твой.
- Но, - Дани недоверчиво глянул на перстень, - он же для женщины, мал будет.
- Попробуй, - усмехнулся князь. Все еще сомневаясь, Даниар взял перстень. Тот оказался в самый раз.
- Заговоренный?
- Да, - голос князя заметно смягчился, в глазах промелькнула грусть. - Я дарил его единственный раз в жизни - твоей матери. А ты подаришь своей жене.
Резкая боль - словно в давней ране повернули нож - пронзила сердце: в этот миг Дани отчаянно и безнадежно завидовал отцу. Завидовал, потому что знал, знал абсолютно точно, отчего было вдвое больнее, что у него любви не будет. Проклятый дар забрал все светлое в жизни, не дав ничего взамен.
Но буря чувств, бушевавшая в душе, никак не отразилась на лице, лишь на мгновение потемнели глаза.
- Даниар, барон эн-Дал должен передать бумаги по Гверу, после Совета, - словно невзначай, обронил князь.
- Я помню, отец. Легкой дороги и скорого возвращения! - произнеся традиционное напутствие, Дани отступил чуть в сторону, и князь, оказавшись в седле, тронул поводья.
Дани еще раз взглянул на перстень, и по губам скользнула горькая улыбка: жене он, скорее всего, наденет на палец не этот сапфир, а фамильное кольцо, передающееся в семье из поколения в поколение уже несколько веков. Нет, их свяжет не любовь, а то, чему подчинена вся его жизнь - княжеский долг.
- И вам того же, светлый княжич, - слуга поклонился. - Завтрак подан. Вас ждут.
- Хорошо, можешь передать, что сейчас буду.
Идти пришлось немного позади, но позицию я заняла удобную - за правым плечом княжича. Стоило нам сделать несколько шагов по коридору, как навстречу то поодиночке, то кучками стали попадаться люди - не только прислуга, но и придворные.
Взгляды тоже были разные: от откровенно враждебных или пренебрежительных до почтительно-опасливых. И это было понятно: те, кто поумнее, уже наверняка думали, как найти подход к "игрушке" наследника, которая может очень быстро превратиться в хозяйку.
Мне же пока было не до этого: незаметно взглянуть, оценить, запомнить - началась работа, не скажу, что любимая и не совсем привычная, но, что намного важнее, хорошо оплаченная.
Слуга почтительно открыл перед княжичем дверь, и я насторожилась, как кошка перед мышиной норой... Нет, скорее, как еж перед гадючьей.
Небольшая уютная комната: бледно-золотистые стены, стол и стулья из светлого ясеня, солнечно-желтые портьеры на окнах и пол цвета темного меда - Янтарная столовая, личные покои, куда допускаются только члены семьи.
Негромкая беседа двух мужчин и двух женщин при нашем появлении оборвалась на полуслове - настала такая тишина, что эхо от стука моих каблуков разлетелось по всей комнате.
Первой пришла в себя высокая темноволосая дама в переливчато-зеленом платье из ресской парчи:
- Доброе утро, Даниар, - в надменном голосе женщины явственно позвякивали льдинки.
- Доброе утро, ваша милость. Прошу, - княжич предложил тете руку и подвел к столу.
Остальные, оправившись от потрясения, занимали свои места - само собой, не глядя в мою сторону. Пока хозяин не сообщил кто и зачем - хотя "зачем" и объяснять не надо - игрушку замечать не положено.
Слуга, отодвинувший стул для хорошенькой русоволосой девушки, прошел мимо, но под тяжелым взглядом его светлости попятился назад и отодвинул стул для меня.
Судя по тому, как блеснула глазами графиня, племянник столь опрометчивым распоряжением преподнес ей неприятный сюрприз.
Сидящий по левую руку от нее темноволосый красавчик - сет Арвел - изредка поглядывал на меня с явно оценивающим видом. В отличие от светлого княжича, его кузен был прост и понятен, как на ладони: беззаботный прожигатель жизни, который никогда не думал о том, откуда берутся деньги, и, совершенно точно, неисправимый юбочник.
Русоволосый мужчина средних лет с заметным брюшком, скользнув по мне рассеянным взглядом, поспешно отвернулся - Ларанд эн-Вьерре, граф Риол - младший брат светлого князя, похоже, опасался прогневать супругу, которая, по словам прознатчиков, крепко держала его под каблуком.
От размышлений меня отвлек звонкий голос:
- Ой, какая ты красивая! - обернувшись налево, я встретилась с восторженным взглядом темноволосой сероглазой девчушки лет шести в кремовом, с золотистой вышивкой платье. - А ты умеешь...
Ее тут же прервали:
- Дорогая, не стоит опускаться до разговоров с... - во взгляде, которым меня удостоила графиня, не было ничего, кроме презрения. Я даже восхитилась - надо перенять, вдруг на следующем задании придется изображать аристократку. - С подобными слугами. Если будет нужно, она даже на четвереньки встанет.
В глазах малышки загорелись огоньки:
- То есть, можно поиграть в лошадку?!
Прежде чем заговорить, пришлось спросить разрешения:
"Я могу ответить?"
"Да".
- Нет, в лошадку не смогу, - я улыбнулась мягко и ласково, - а вот во что-нибудь другое с удовольствием поиграю. Вы умеете играть в "колыбельку"? (1)
- А что это? - на лице девочки отражалась смесь любопытства и нетерпения.
- Если хозяин позволит, - я вопросительно взглянула на княжича, - я вас научу после завтрака.
- Дани, можно? - девочка заёрзала на стуле, умоляюще глядя на кузена.
- Ивита, ступайте к себе. Завтрак вам принесут в комнату.
Малышка насупилась, замолкла и, сердито дернув зацепившийся за резной завиток край платья, слезла со стула.
Дождавшись, когда за младшей дочерью закроется дверь, сетта Ния обратилась к племяннику:
- Даниар, это возмутительно! Я понимаю, почему ваш отец сделал вам такой подарок, но не стоит выставлять столь низменные стремления напоказ! Вещам не место за хозяйским столом.
Я аккуратно сняла салфетку с колен и начала подниматься, но на запястье неожиданно властно легла рука княжича, и мгновенно пришел мысленный приказ: "Сядь".
- Ваша милость, позвольте напомнить, - ледяной тон его голоса словно приморозил родственников к стульям, а в углах столовой, казалось, проступил иней. - С сегодняшнего дня я заменяю отца, а решения главы семьи не оспариваются.
- Хорошо, - хрустальный бокал, сметенный резким взмахом пышного рукава, жалобно звякнул об пол. - В таком случае уйду я. Нариса! - девушка, чуть замешкавшись, за что была удостоена гневного взгляда, последовала за матерью, потупив глаза, как положено благонравной сеате. (2)
- Дорогая! - граф бросился вслед за женой, рискуя попасть под горячую руку. Нрав у её милости был бешеный и за годы замужества отнюдь не остыл, так что сегодня служанкам, пожалуй, снова придется выметать из комнат сетты Нии осколки.
В разом опустевшей столовой, не считая замерших у стены слуг, остались только мы с княжичем и сет Арвел.
- С ума сойти! - Арвел глянул на кузена поверх бокала с вином. - Дан, как это у тебя получилось? Маме даже отец почти не перечит!
- Ничего особенного, - княжич был непроницаемо спокоен. - Что ж, нужно соблюсти традиции. Арвел, это Рена - моя илера. (3)
Его милость - личного титула и владения сет Арвел до сих пор не получил - поперхнулся вином и вытаращился на двоюродного брата так, словно княжич отрастил еще одну голову.
- Дан, может, расскажешь, что она такого умеет, что ты её сразу илерой сделал? Или... уступи, на пару дней, а?
- Не получится, - не моргнув глазом, отозвался княжич. - Сам еще не оценил как следует.
- Я подожду, - небрежно бросил сет Арвел, поднимаясь. - Извини, кузен. Мне пора.
- Доброго дня.
"Илера, - я горько усмехнулась про себя. - Вот она, шутка Девы: столько лет ненавидеть и само слово, и то, что оно означает - и теперь примерить это клеймо на себя. Что, Рысь, нравится?"
Ярость плеснула горячей багровой волной откуда-то из глубины, но годы тренировок не прошли зря - на лице не отразилось ничего.
Чуть слышное звяканье рядом заставило тут же вспомнить о прямых обязанностях, и я взглянула на княжича. Хозяин, посмотрев на выскользнувшую из пальцев вилку так, словно на белоснежной скатерти сидел ядовитый паук, резко встал из-за стола, но направился не к дверям, а куда-то в сторону.
Ч-черт! Не дворец, а кусок сыра, изрядно погрызенный мышками: куда ни плюнь, везде выход. Прямо-таки мечта любого убийцы.
Неслышно скользя следом за княжичем, я уже начала подумывать, что проще было бы взять заказ не на охрану, а на устранение, как предпочитали выражаться некоторые особо чувствительные клиенты. Но здравая мысль опоздала - кто-то уже попытался устроить сету Даниару встречу с Уводящей.
Дверца вывела нас в небольшую галерею, закончившуюся лестницей, а оттуда, по узенькой тропинке, на задворки дворцового сада. Маленькая дверца была почти незаметна в густо увитой плющом стене, да и открывали её в последний раз, кажется, очень и очень давно. Я невольно поморщилась, ожидая услышать пронзительный скрежет, но ключ повернулся бесшумно, петли не скрипнули, и внутрь его светлость вошел с уверенностью человека, знающего каждый уголок наизусть.
Порог я переступила следом за ним, но почему-то без холодной настороженности, не покидавшей меня во дворце. Это место было совсем другим: уютным и спокойным.
Несколько березок, маленький прозрачный ручеек, почти теряющийся в густой шелковистой траве. Здесь, вдали от дворцового шума и суеты, безмятежно млел в солнечных лучах кусочек луга - озорно светили сердцевинками ромашки, застенчиво жались поближе к березам колокольчики, кое-где пунцовел мелкий клевер, и легкими воздушными облачками, словно пена на молоке, белели соцветия кашки.
Княжич с блаженным вздохом упал на гладко отесанный белый камень - несколько таких валунов были разбросаны по полянке вместо скамеек. Тонкие пальцы нетерпеливо рванули тугой ворот, пуговицы сопротивлялись до последнего, но все-таки уступили, вскоре ордес полетел в траву.
Я опустилась на ближний к княжичу, уже теплый от солнца, но еще не обжигающий валун, бережно расправив платье - упаси Богиня испортить хозяйское имущество. Присмотрелась повнимательней: под роскошным изумрудным с золотым шитьем ордесом пряталась не тончайшая батистовая, с пышной пеной кружев, - по последней моде - а совсем простая, из белёного льна, рубашка.
Княжич, похоже, про меня совсем забыл - прикрыв глаза и запрокинув лицо, наслаждался солнцем.
А я открыто недоумевала: не любит ни зеркал, ни дорогих нарядов - он что, и вправду не понимает, насколько хорош собой?
Словно подслушав мои мысли, княжич вскинул руку - на среднем пальце полыхнул неистовый синий огонь...
...дернул зеленую ленту, и я замерла, глядя, как сияют солнечные искры в золотых волосах.
Сейчас бы... в кончиках пальцев появилось знакомое, но давно забытое ощущение...
Рысь, очнись - ты на работе! Внушение помогло - я перестала таращиться на княжича и вспомнила, на каком свете нахожусь.
Да и он поднялся, отошел к ручейку, опустился на колени и застыл. Кто другой, тот же Карс, не отошел бы от хозяина ни на шаг и сейчас сопел за плечом. Но светлому княжичу такая плотная опека не понравится, значит, буду действовать по-другому.
И лучшего времени просто не найти - так в себя ушел, что вряд ли заметит. Человек к себе не подпустит, а вот Зверь...
Через десять минут я очнулась на том же валуне, чувствуя себя зерном, угодившим в мельничные жернова, но самое главное было сделано - какой же у него Волк упрямый, весь в человека! - теперь я смогу чувствовать княжича даже на некотором расстоянии.
Очень вовремя мы договорились - княжич вернулся. Стянул волосы в хвост, набросил ордес. Я молча заняла свое место.
Вот только кто же его так зацепил, хотелось бы знать?
Дани склонился над ручьем, зачерпнул пригоршню воды и выплеснул себе в лицо - капли воды расплескались по коже, холодная свежесть чуть отрезвила, стало легче дышать, и юноша опустил раскрытые ладони в траву, чувствуя, как медленно, по крупицам, словно песчинки в часах, уходит прочь чужая боль.
Как такое могло случиться? Одно из главных умений любого Чтеца - ставить щит для чужих эмоций и мыслей, иначе можно очень быстро сойти с ума. А сегодня незнакомая девушка пробила его щит, даже не заметив...
Если у неё такие всплески постоянно, придется наращивать щит. Или... не придется, может, это просто случайность?
Дани осторожно покосился на свою телохранительницу - окутанная синим шелком фигурка выглядела хрупкой и беззащитной, но проверять, так ли это на самом деле, не хотелось. Сразу вспомнилась игла у виска и ледяная бездна, смотревшая на него из глаз Рены.
Девушка не пыталась заговорить, не сверлила спину колючим взглядом - молча и спокойно ждала, но стоило вернуться к камню, и она тут же возникла за правым плечом.
С мягким шорохом закрылась калитка, и Дани сменил Даниар Эллент, наследник престола Рутении.
Идя по дворцовым коридорам, Дани время от времени ловил себя на желании обернуться и посмотреть, не отстала ли его телохранительница. Для непривычного человека эти переходы вполне могли сойти за лабиринт, заблудиться в них было проще простого.
Перед дверью в покои Рена вдруг выдвинулась из-за его плеча и грациозно-хищно скользнула вперед - в руках девушки, словно из воздуха, появились кинжалы. Но почти сразу исчезли.
Хлопотавшая в гостиной дородная светловолосая женщина, обернувшись от стола, гневно нахмурилась:
- Ведь как чуяло сердце, что нельзя оставлять тебя одного!
- Няня, - княжич почти не удивился. - Что так рано? Ты же послезавтра должна была приехать?
- Да разве ж погостишь спокойно, когда такое творится! Весь Рутен только и говорит, что о подарке, который тебе отец сделал. Живо ступайте мыть руки и за стол!
Дани невольно улыбнулся: у Вейлены все и всегда голодные. Но тут в животе предательски заурчало - неприятный разговор в столовой отбил всякое желание есть - а при виде большого блюда с румяными, умопомрачительно пахнущими плюшками в голове осталась одна-единственная мысль: "Как бы понезаметнее стащить?"
- Вы еще здесь?
- Уже идем, няня.
В умывальную Рена тоже прошла первой - на миг подставила ладони под струю воды и замерла лицом к дверям.
"По крайней мере, не опасается, что из кувшина или из таза кто-нибудь вынырнет", - ужалила ехидная мысль. Дани постарался отогнать её, но недовольство не прошло.
Теперь, с появлением Рены, он лишился последней возможности побыть одному, стать, пусть ненадолго, самим собой - не княжичем и не Чтецом, а обычным человеком.
Короткий взгляд в сторону - телохранительница стояла неподвижно, казалось, даже не дышала - и неожиданная, колко-холодная, как горсть снега, попавшая за шиворот, вспышка злости: "Ледяная статуэтка!".
А следом - жаркая волна стыда: "Приди в себя, идиот! Ей сейчас хуже, чем тебе. Хоть десять раз илерой назови, все равно полностью оградить не сможешь. И смотреть будут сквозь нее, и перешептываться за спиной. Хотя есть еще один способ, но придется подождать - до первого бала".
Дани с облегчением спрятал лицо в складках полотенца. Запутанный клубок мыслей, разматываясь, сплетался в безупречный узор очередного хитроумного плана.
- Светлый княжич, - раздалось совсем рядом.
- Да, - отозвался юноша.
- Простите, но если мы не появимся, ваша няня начнет волноваться.
- А, может, что-нибудь подумает? - чуть усмехнулся княжич.
- И решит проверить, - в тон ответила Рена и открыла дверь.
&nbsnbsp; Как такое могло случиться? Одно из главных умений любого Чтеца - ставить щит для чужих эмоций и мыслей, иначе можно очень быстро сойти с ума. А сегодня незнакомая девушка пробила его щит, даже не заметив...
p; Вейлена, и в самом деле, окинула их пристальным взглядом, но ничего не сказала. Сев за стол, Дани потянулся к самой близкой плюшке, но получил шлепок полотенцем:
- Сначала суп, потом сладкое.
Покосившись на телохранительницу, не перепало ли заодно и ей, юноша едва удержал смешок. Рена, с видом послушной девочки, как раз придвинула к себе тарелку.
Дождавшись, когда подопечный утолит первый голод, Вейлена, подав Дани чашку с травяным отваром, как бы невзначай обронила:
- Вот теперь рассказывай.
- Что? - Дани, не изменившись в лице, отпил глоток и разломил пополам плюшку.
- Что вы с князем задумали, - ответила няня, придвигая Дани блюдце с земляничным вареньем. - А ты какое любишь, детка?
- Малиновое, - ответила телохранительница.
- Няня, ничего мы не задумали, - доев плюшку, Дани взял сразу две. - Отец сделал подарок, я его принял. Что здесь такого?
- Малыш, не заговаривай мне зубы, - спокойно, даже чуточку устало, проговорила женщина. - Тебе стоит бровью шевельнуть, и будешь выбирать из всех придворных дам.
- А зачем хозяину выбирать, если у него теперь я есть, - бархатно промурлыкала Рена.
Изумленно покосившись на девушку, Дани едва не подавился - Рена изменилась в мгновение ока. Вместо настороженной хищницы рядом с ним сидела хорошенькая куколка, думающая лишь о нарядах и украшениях - настоящий "подарок".
- Ему со мной, - наклонившись, Рена потерлась щекой о его плечо, как ластящаяся кошка, - будет очень хорошо.
Няня, доливавшая в чашку Дани отвар, замерла с кувшином в руке.
- Не сомневаюсь, кошечка, - отстранять девушку Дани не стал, наоборот, притянул к себе.
Его ладонь уверенно, по-хозяйски, опустилась на затянутое в синий шелк плечо, и тут же скользнула вверх - по шее и к подбородку. Откликаясь на прикосновение, Рена вскинула голову, и Дани - играть, так до конца - припал поцелуем к полуоткрытым губам.
Не знаю, кто его обучал, но опыт у княжича имелся, и не только в поцелуях.
"Пожалуй, хватит", - но горячая ладонь легла на затылок, не позволяя отстраниться.
Неужели он вошел во вкус? А вот этого совсем не нужно, еще не хватало постель сюда примешивать. И сделать ничего нельзя - силой, по крайней мере.
Что ж, попробуем по-другому.
Не прерывая поцелуя, я прильнула к княжичу вплотную, выказывая покорность. Руки послушно упали ему на плечи, а правая ладонь, словно невзначай, оказалась на "кошачьем местечке" - между лопатками. Если погладить, то даже Волк замурчит. Но мне-то нужно совсем другое, так что...
Княжич чуть заметно вздрогнул и сразу отвел руку. И в самом деле, подействовало. Чуть поодаль послышался шорох закрывающейся двери. Видя, что поцелуй слегка затянулся, почтенная Вейлена решила оставить нас одних.
Я тут же отстранилась - первое испытание выдержано.
- Ваша светлость, нам нужно поговорить.
- То, что ты намерена стать моей тенью, я уже понял, - невозмутимо обронил юноша. - И в отхожее место тоже пойдешь?
- До двери провожу, - любезно сообщила я. - А дальше как-нибудь сами управитесь.
- Спасибо и на том, - в тон отозвался княжич. - Что предлагаешь?
- Не мешайте мне выполнять работу, и мы поладим. А я постараюсь не слишком вам докучать.
- Звучит обнадеживающе.
- Но сначала придется убедить весь двор, - я помедлила, подбирая слова, - в нашей взаимной пламенной страсти.
- Того, что было сейчас, недостаточно? - чуть улыбнулся княжич.
- Нет, ведь я буду с вами везде, и это не должно вызывать подозрений.
- И как я должен объяснить твое присутствие на Большом и Малом советах? - в глазах княжича сверкнули искорки любопытства.
- Не объяснить, - я скинула туфли и, подобрав ноги, устроилась в кресле поудобнее. - Показать. Вы, в отличие от кузена, не тащите в постель первую попавшуюся на глаза женщину, значит, люди достаточно легко поверят в то, что хорошо обученный подарок сумел произвести впечатление. А, - я запнулась: надеюсь, его светлость не убьет сразу, - неопытный юноша потерял голову и...
- То есть, - негромко уточнил он, - все должны подумать, что я совершенно ополоумел от постельных талантов своей "игрушки" и теперь держу тебя под рукой, чтобы в любой момент задрать юбку.
- Не просто подумать, - поправила я, не отводя взгляда, - а безоговорочно поверить.
- Еще одна маска, - его губы искривились в иронично-злой усмешке, мгновенно состарившей лицо. Сейчас княжичу можно было дать не двадцать, а тридцать. - Что ж, не в первый раз...
Я незаметно перевела дух - кажется, все обошлось.
- Надеюсь, это останется нашей маленькой тайной, ваша светлость.
- Ты никому не доверяешь, верно?
На честный вопрос - честный ответ.
- Я не знаю такого слова. Да и вам лучше его забыть, если хотите выжить. Ваша смерть кому-то очень нужна.
- Тебе зачитать пофамильный список? - княжич не изменился в лице. - Он длинный.