Помятая рожа в зеркале, но сна ни в одном глазу, и рвущееся наружу ликование: "У него всё получается!". И вообще жизнь прекрасна, зимняя темень за окном ничуть не хуже солнечного лета, а если судить по настроению - так даже и лучше.
Один шаг за порог кухни, и одно мамино: "Садись, Алёша, нужно поговорить" сдёрнуло с Лёшки всю утреннюю эйфорию. Ох уж это "Алёша"! Ну не терпел он этого официально-ласкового имени, стопроцентно предвещавшего ему неприятности, с самого ползательного возраста!
Лёшка остановился на пороге кухни и внимательно огляделся. Кухня цела, каша, тосты, сыр, яблоки... От поджатых, как у бабушки Светы, губ мамы он отвел глаза сразу.
Печально-озабоченное "ну как же так, а?" выражение на лице отца тоже не давало подсказки, где сейчас возникнут проблемы. И только уткнувшаяся носом в тарелку мордочка мелкого с "заштопанной" йодной сеткой скулой и пластырем над бровью являла самую вероятную причину ранних разборок. "Эх ты ж, всего один вечер пропустил, и на тебе" - мысленно попенял себе Лёшка, присев перед братом на корточки и повернув виноватую рожицу к себе.
- С кем чего не поделили? С Жориком? - Вадька супился и прятал глаза, явно где-то серьёзно накосячив.
- С Живодёриком, - подтвердил мелкий, вскинувшись:
- Но я ему тоже дал!
- Да уж, и дал, и попал, - вздохнул папа и пояснил: - головой нос разбил. Пришлось мне вчера у директора полчаса на ковре выстоять. А всё потому, что кто-то слишком много фантазирует!
- Жирдяй подслушивал!
- Стоп! - Мама пристукнула маслёнкой по столу так, что забренчали тарелки. - Лёш, а ты ничего не хочешь нам рассказать о том, откуда у Вадика такие странные фантазии? Эльфы? Боги как люди? Или, тьфу, люди как боги? Я сама не поняла.
- Положим, дорогая, последнее как раз не страшно, можно на советскую фантастику свалить, начитанность в таком возрасте - большой плюс! - Шуткой попытался успокоить её отец, - а вот знакомство со сказочным персонажем мне бы тоже хотелось прояснить.
- Я не врал, - мелкий надулся на остывшую кашу, как мышь на крупу.
Лихорадочно перебирая варианты, Лёшка не знал, как отговориться, ведь непонятно, что и как сболтнул мелкий. А по закону подлости он, небось, всё ещё и приукрасил... "Так! Стоп! - Сказал он сам себе. - Не дёргаться. Разберёмся."
- Не врал... - Лёшка вздохнул, не удержавшись от укоризненного: Но, похоже, кое-кто слишком много болтает. Того, что болтать вообще-то бы не следовало, да? - Вадя шмыгнул носом и искоса посмотрел на брата с видом "я теперь партизан, хоть расстреливайте!".
Родители молча переводили взгляд с одного сына на другого, ожидая конкретных ответов.
- Я же только Толику... и он пойдет с нами, в субботу, ты его родителям обещал!
- Точно. Толику. Значит, надо как-то аккуратнее было, брат. - Что всё-таки говорить родителям, у старшего придумать не получалось, хоть убей.
- А нам вы ничего рассказать не хотите? - мамино терпение лопнуло.
- Значит, так... - Лёшка почесал затылок.
- Эльфы есть, - упрямо заявил Вадька, глядя в тарелку, и принялся собирать холмик из ранее тщательно размазываемой каши.
- М-да. Эльф есть. Хотя он, конечно, не совсем эльф. Или даже совсем не эльф. В общем, он родственник Лёли.
- Он, что, актёр? Аниматор? Что там у вас в зоопарке было? День рождения чей-то праздновали или утренник какой-то? Я бы посмотрел! - Отец искренне пытался собрать объяснения мелкого в одну связную историю.
- Саш, ну что за детский сад! Ещё пожалей, что сын с сэром Максом тебя не собирается познакомить, чтобы вы втроём в желтом доме отдохнули! - Мамино лицо пошло красными пятнами, а губы побелели, и Лёшка малодушно отвёл от неё глаза. - После того, что ты сыну вместо сказок на ночь читал и не то можно услышать! Ах! Ты бы посмотрел!!! А потом вместе к директору, рассказывать об увиденном?
- Угу, я бы посмотрел, такая ж тема богатая пропадает. А на ковёр - это да, это несколько не конгруэнтно моему внутреннему ощущению счастья, - примирительно протянул отец, подняв открытые ладони.
- Вот! - Показал папе большой палец Лёша, до которого в этот момент дошло, что же тот сказал. - Отличная версия, па! Аниматор. Утренник в зоопарке. Всех всё устраивает? Тогда некоторые быстро доедают и мы пошли!
И в открытом для протеста рту Вади тотчас же оказалась каша. Всё-таки опыт обращения с ложкой у Лёшки был богатый.
- Не так быстро. Бабушка говорила, что эта твоя новая подружка подозрительная, а тут я и сама с Катей поговорила, и она...
- Мам, если Катя что-то хочет мне сказать, то пусть говорит сама! - Резко оборвал Лёша, заставив себя не замечать её недовольства. - Вадька, последнюю ложку съел и не канючь, сегодня не катит, сам понимаешь.
Лёшка никак не мог взять в толк, о чём, собственно, мама пытается с ним поговорить с самого Вадимкиного дня рождения. Все её слова казались ему ширмой, за которой прячется настоящая причина этих разговоров. В самом деле, не может же речь идти про то, что он не обязан работать вообще и много работать тем более? И что они с папой дадут денег на каникулы, чтобы он мог куда-нибудь съездить с Олей. С чего вдруг ей захотелось, чтобы он ещё "погулял", обозвав его торопыгой? Из-за этого ли желания мама так расстроилась, узнав, что он сделал Оле предложение? Не может же она взаправду думать, что Лёля может ему через год разонравиться? Или что он сделал это назло Кате? Это как несмешная шутка, - парень не верил, что она настолько плохо его знает!
Вот зачем женщинам эти бесконечные ковыряния в чувствах - своих и чужих? Садистское копание с подделкой под мозгоправа? Никогда Лёша не испытывал потребности копаться в собственных ощущениях, но вместе с Олей в его жизни появились какие-то болезненные узлы, которые не получалось игнорировать. Не удавалось разделить всё происходящее на правильное и неправильное, черное и белое. Он не сравнивал, но - удивлялся. Катя, казалось ему раньше, стояла как бы над остальными людьми, он ею восхищался, и, выбранный ею, он должен был, - и это ощущалось правильным, - дать ей всё то, чего она достойна. Он не хотел обидеть бывшую девушку или как-то уколоть её - нет, она оставалась восхитительной красавицей и продолжала быть достойной самого лучшего. Но - это уже не его долг, поэтому и ощущал он сожаление от неловкой грубости в сегодняшнем разговоре, но никак не вину.
Лёля же вызывала совершенно другие чувства. Восхищался ли он ею? Да, но ставить её на пьедестал не получалось. Или преклоняться. И то и другое отдалило бы его от неё. Зато его переполняло щемяще-восторженное ощущение полноценности, как будто Оля находилась не где-то снаружи, а была неотъемлемой и необходимой частью его самого. Рядом с нею действие возникало само, не из долга, а из чувства необходимости что-то сделать, - как вот приехать и проводить в институт, потому что именно так правильно. И, кстати, взять ей большущее полосатое яблоко.
Вынырнув в коридор с собранным рюкзаком, он услышал успокаивающее отцовское:
- ...да-да, получится, и познакомимся... сами разберутся... Машенька, ты ведь не стала бы так делать?
- Я-то нет, но мы с тобой и не ссорились...
Мама чуть не всхлипывала, она вечно искала какой-то самый-наисамый мягкий компромисс, а таких в природе почти и не бывает. Лёшка совестливо вздохнул, но говорить именно сейчас действительно было не о чем, он совершенно не представлял, что там Катя ещё придумала, поэтому эту проблему пока задвинул подальше.
Зато, только они вышли из подъезда, приступил к серьёзному допросу виновника скандала.
- Давай, боец, скажи мне, где ты был неправ.
- Ты знаешь, что я не врал! - Вадька шмыгал носом и сосредоточенно пропахивал ногами пушистый снег, ёлочкой, как лыжами.
- Не врал - это хорошо, но что ты сделал не так?
- Я думал...ну-у-у, хотел с Толиком поговорить... заранее... - родил наконец-то он, виновато посмотрев на брата.
- Ещё какие варианты?
- Ну-у-у... по телефону... но прослушивают ведь! - Мелкий забежал вперёд, горя глазами.
- Кому нужны ваши разговоры, прослушивать! - Усмехнулся старший, тут же посерьёзнев. - А вообще не говорить, тебе не приходило в голову?
- Чего это? - Несогласно помотал головой Вадя. - А предупредить! Всё равно он в субботу увидит! Ты же обещал!
- Ключевое слово тут "сам", брат. Вот сам бы увидел и сам бы и решил. Что он там увидит, ты мне скажи? Красивый мужик. Даже чересчур, как картинка из анимэ. И всё ведь. Почему эльф? Волосы длинные? Да и не настолько уж. Не только у толкиенутых, у художников вон или у программеров тоже такие бывают. Уши, кстати, вполне круглые.
- Не... ну не-е-е... не ухи... - неуверенно тянул Вадя, пытаясь подобрать слова. - Он... он ну-у-у... он большой... это же и Толик увидит...
- Большой? Это как?
- Н-н-ну...
- Вадь, сказал "А", говори и "Бэ-э-э", - передразнил его Лёша.
- А... вот, когда мы были у Лёли, то он был рядом всё время.
- Ну да, что кухня, что квартирка-то, - маленькие.
- Не-не-не, не так... так и в зоопарке... всё равно где он - он вроде как всё время ну, как бы, одинаково близко, рядом.
- Понятно, что ничего не понятно. Твоё "большой" к делу не пришьёшь. - Отмёл его доводы Лёша. - Давай с тобой договоримся - вот встретятся они в субботу, увидит Толик твоего "большого", тогда и будете искать, как его назвать. И чтобы я в школе больше про всяких эльфов не слышал, понятно?
- Поня-я-ятно... Но он же эльф!
Лёшка остановился, поднял брата на скамейку, чтобы и прохожим не мешать, и видеть, что тот его действительно слушает.
- Слово "эльф", Вадя, само по себе ничего не значит. Вот если я тебе скажу "закомара", ты поймёшь, о чём я говорю? Нет. Так и ты говоришь "эльф", подразумевая то, что ты называешь "большой", а как ты думаешь, что думают другие люди, которые его слышат?
- Ну-у-у... вспоминают о Леголасе? Эд немного похож, хотя и намного лучше.
- Кто-то может да, вспомнит Леголаса, а может Элронда, а может мелких таких, с крылышками, как на открытке, что тебе подарила Анечка на день рождения.
- Это феи, - убежденно заявил Вадя.
- А не суть важно. Я тебя прошу. Пока это тайна твоя, моя и Лёли, не нужно в неё посвящать других. Вот познакомится Толик с Эдом и будет не так важно, как вы его между собой зовёте. А пока видишь, сколько переживаний это доставило маме?
- Да-а, - вздохнул мелкий, - вот если бы она с ним познакомилась, она бы так не говорила!
- Ещё чего не хватало, - пробормотал Лёша, перемещая его обратно на дорожку. - Пойдём уже. И что ты его так вдруг защищать взялся, как будто не ты каждый раз находишь повод попрепираться.
- Так ему же рассказать всё надо! Он с нормальными людьми до нас знаком не был! - Лёшка едва не расхохотался от серьёзного и делового Вадькиного тона. - В богов до сих пор верит, и это мы отсталые, да? Мы дикие, а у них самих даже телевизоров до сих пор нет, не то что интернета! И кто отсталый?!
- Может он им и не нужен, интернет твой, проапргрейдинная ты моя версия человека.
- Да! Я, вообще, знаешь!!! Вот! - Вадька забежал вперед и подпрыгнул от избытка чувств, смешно тыча в небо указательным пальцем, - Во, я математиком буду!
- Это с чего вдруг? - Энтузиазм брата вернул Лёше хорошее настроение.
- Чтобы мы к нему в гости могли ходить!
- К кому это "к нему"? К Эду? - Не понял Лёша. - И причём тут математика?
- Он сказал, что мы знаем, но не пользуемся. Вот! Я хочу научиться пользоваться! - Кажется, о раскрасневшиеся Вадькины щёки можно зажигать спички. - И ходить в гости!
- А-а, раз так, то конечно.
- А то обидно, правда?
- Правда, - легко согласился Лёшка, особо не вдаваясь, с чем же собственно соглашается. Какие проблемы с тем, чтобы пойти в гости к Оле?
...
Лёшка ехал в метро и всё переваривал Вадимкины неприятности. Очень хотелось назначить виноватым Эда, но при всём желании, злость на него не приходила. И из мыслей Эд незаметно ускользал. Почему-то раздражение перекинулось на Макса. Откуда он просочился в мысли - от упоминания сэра Макса или от того, что через час они встретятся в аудитории и тот опять устроится рядом, а соседство чем-то тяготило. Казалось бы, ну у каждого своё мнение, что, собственно, Лёшке до поведения чудака на другую букву. Но вот ведь - задевало. Мерзенькое такое чувство, как будто вляпался в дерьмецо, отмыться-отмылся, а запашок мешается. Вроде и говорит тот складно и правильно, а вот гнильцой - веяло. На фоне этих ощущений "проблема эльфа" вообще не стояла. Ум не хотел признавать само существование Эда, а что-то тёплое где-то глубоко внутри ему доверяло и проблемой не считало.
Торопясь, Лёша едва не бежал навстречу потоку стекающихся к зеву метро сонных как зимние мухи и таких же черных на свежевыпавшем снегу пешеходов. Ему очень хотелось увидеть Олю. Да и просто, физически, не хотелось находиться вдали от неё, в каком-то другом месте пространства. После их посиделок на кухне, после того, как прикосновение её ладошки реально сработало как обезболивающее - теперь он всё делал сразу, без раздумий, - так, как ощущал верным. Подчас осознавая сделанное после собственно произведенного телодвижения. И сейчас ноги сами несли к знакомому подъезду, а перед глазами стояло вчерашнее шаманство девушек. Его собственные пальцы уверенно держали карандаш, еще лучше - стилус, мышку или отвертку. А вот у них совсем другие, необыкновенные, пальцы - легкие, чуткие, творящие из невесомых облачков нечто материальное и настоящее. Ощущение, когда он попытался перехватить сдунутую неловким движением шерстинку, - и не сумел её даже нащупать, - это чувство роднилось с тем, как он когда-то залипал ухом у маминого живота, ожидая - и боясь пропустить - движение брата. Женщины, когда они настоящие, - владеют магией, той, от которой он цепенел, боясь притронуться, собственной грубостью разрушить происходящее на глазах чудо.
Вчера ему даже не пришлось притворяться, что он что-то делает. Он просто сидел - как дед с дядей Саней сидят на рыбалке - и просто смотрел. Раньше его такое "чисто мужское" времяпрепровождение удивляло. И проникнуться им не было никакой возможности - приходилось следить за Вадькой, который со своим "в-попе-гвоздь" не признавал созерцательности. А тут Лёшке повезло - и эта пауза в ежедневном беге стала искренним подарком судьбы. Три часа простого рассеянного наблюдения, бездельного с виду, что-то разложили внутри него по каким-то неведомым полочкам. Хотя Лёшка вовсе не выпадал из происходящего - отвечал на какие-то вопросы, прихлебывал чай, и... благоговел, что ли... эта вот вчерашняя невесомая частичка, не давшаяся ему в руки, ставила Олю в тот же ряд волшебниц, что и его собственная мама или бабушка, - в ряд тех, кто способен на чудо, а это значит... Что они нуждаются в том, кто будет о них заботиться. И Лёлю должен защищать он, а не... Эд.
Когда мысль снова вернулась к Эду, Лёша уже подходил к подъезду, так ничего и не придумав. На верхней ступеньке крыльца, у двери, сфинксом застыл пушистый котяра. Козырёк не защищал его от густых хлопьев снега, но кот сидел неподвижно, лишь развернутые вниз уши позволяли догадаться, что он прекрасно осведомлен о собравшемся на его голове сугробе. Лёшка отряхнул капюшон, как-то он и не заметил слежавшегося на плечах густого липкого снега. Набрав код, придержал дверь, приглашая в тепло продолжающего изображать невозмутимость кота, не поведшего в его сторону даже ухом или заиндевевшими снежно-моржиными усами. Ну да, дерни он ухом - и половина сугроба обрушится на морду. Кошак невероятно напоминал Эда - невозмутимый посторонний наблюдатель, весь в себе и своих планах. Лёшка рассмеялся и - успокоился. Он не любил котов, предпочитая собак, но вполне допускал спокойное сосуществование с подобным типом. Если придется, он потерпит Эда еще немножко. И еще немножко. Пока тот наконец-то не уберется по своим непознаваемым делам.