Мальчуган лет четырех неторопливо шел по коридору. Звук его шагов тихим эхом разносился по спящему замку. Мальчик ступал, словно по битому стеклу, и затравленно озирался по сторонам. Местами коридор освещался факелами, но даже они не могли рассеять полумрак.
Мальчик остановился у высоких дверей с резными ручками в виде свернувшейся кольцом змеи, которая опустила голову на кончик хвоста. По обе стороны двери стояли стражники с остроконечными двулезными пиками в руках. Подобно каменным изваяниям, они не пошевелились, и ни один мускул не дрогнул на их лицах, когда мальчонка осторожно толкнул дверь. Она беззвучно повернулась на петлях, и мальчик неуверенно заглянул в комнату.
Было темно. Очень. На столько, что сердце ребенка сжалось, будто от холода.
-- Дедушка! -- позвал он робко. В то же мгновение спальня осветилась, тьма отступила. Мальчик вздохнул свободнее и уже решительно вступил в комнату. Из кресла с высокой спинкой, располагавшегося напротив широкой кровати с пологом, поднялся высокий сухопарый старик. Он повернулся к мальчику и улыбнулся. В свете небольшой масляной лампады, стоящей на круглом невысоком столике у кресла, испещренное морщинами лицо старика казалось исполненным доброты. Некогда темные брови, короткую бороду и волосы до плеч теперь убелила седина. На старике было перепоясанное долгополое одеяние с длинными свободными рукавами, искусно расшитое золотом.
-- Не спится? -- спросил дед внука. Голос старика звучал так бодро, как у тридцатилетнего.
-- Не спится, -- со вздохом отозвался ребенок и приблизился к деду. -- Расскажи мне сказку.
Старик мягко улыбнулся и тихонько вздохнул.
-- Ну, давай, -- ответил он и рукой указал внуку на застланное широкое ложе. Мальчик поспешил к кровати, забрался под теплое покрывало и блаженно опустился на высокую подушку. Глаза мальчонки живо заблестели, в предвкушении одной из чудесных дедовых историй.
Старик снова сел в кресло, облокотился и оперся щекой о руку. Его ласковый взгляд скользнул по внуку. Ах, как он похож на свою бабушку!
-- Ну же, деда! Мою любимую! -- поторопил его мальчик. Старик выпрямился и откинулся на спинку кресла, а его худые, но в то же время сильные руки спокойно опустились на подлокотники. Дед устремил взгляд в пустоту и заговорил:
-- Давным-давно жил-был Панголин. Так его называли. Было ли это его именем или так величался его род, уже не помнил никто, даже он сам. Панголин принимал два подобия: днем -- облик человека, а ночью -- дракона. Он летал под звездами и смотрел на землю, на деревни и города, но ничто не радовало его взор, ничего он не желал.
Панголин владел несметными сокровищами, и хоть он ничего не покупал за них, все же прятал их от людей в земле или пещерах. Случалось, люди отыскивали клад, и тогда Панголин жестоко мстил им за это, не смотря на то, что отрытое ими сокровище было всего лишь малой толикой его богатства. Приняв обличье крылатого змея, Панголин сжигал дотла ту деревню или город, где жили воры. Он не жалел никого, даже женщин и детей, однако некоторым удавалось спастись, и тогда эти люди рассказывали об огнедышащем крылатом чудище, Змее Панголине.
-- О таком, как Змей Горыныч? -- перебил мальчуган. Глаза его взволнованно заблестели, но, не смотря на живой интерес к сказке, ребенок сладко зевнул и натянул одеяло до самого подбородка. Как уютно лежать в дедовой постели и в который раз с замиранием сердца слушать сказку о Панголине!
-- Да, о таком, как Змей Горыныч, -- с улыбкой отозвался старик. -- И вот однажды человек по имени Сила нашел один из кладов. Панголин проведал о том, стал искать Силу и нашел в деревне, где этот человек жил.
Прилетел Панголин вечером, чтобы сжечь деревню. И так случилось, что в тот день Сила женился. Устроил он знатный пир, и на свадьбе гуляла не только его деревня, но и соседние. Веселились гости, песни пели, хороводы вокруг костра водили, а молодые муж и жена на почетном месте восседали.
И вдруг люди увидели, как Змей Панголин пролетел. Смолкли песни, и девицы из хоровода бросились врассыпную. А Змей кружил над лугом, высматривая, кого бы первым схватить. Сила догадался, что навлек беду на людей, и закричал: "Не тронь никого, Змей! Я взял клад твой, чтобы свадьбу сыграть! Меня бери! Я тебе нужен, мне мсти!" Услышал Панголин слова Силы и хотел сжечь его, но тут заметил молодую жену Силы, Елену.
Красоты она была неописуемой. И полюбил ее Панголин за красоту ее. Не сжег он деревню, не убил Силу, а просто схватил Елену в лапы и улетел. Заплакал Сила, стал проклинать себя за то, что покусился на клад Змеев. Люди увидели, что Панголин никого и ничего не сжег, и вернулись на луг, где одиноко сидел Сила и оплакивал свою потерянную жену, свою возлюбленную Елену. Как ни жаль было людям несчастного, однако они боялись, что змей вернется, потому прогнали Силу и велели никогда не возвращаться. Взял с собой Сила остатки сокровища и пошел, куда глаза глядят. Где искать ему Елену? Как забрать ее у Змея?
Тем временем принес Панголин похищенную красавицу в одну пещеру, которую считал своим домом. Принял он человеческий облик, чтобы девушка не боялась его, но она только плакала за Силой, и даже сладкие речи и неземная красота Панголина не заставили ее забыть о возлюбленном. Тогда Панголин выстроил для Елены огромный укрепленный город и в нем -- золоченый терем. Змей исполнял любые ее желания... Шли годы, но Елена так и не полюбила своего похитителя. Без любви рожала она ему детей, и только в них находила отраду.
Видя, что Елена по-прежнему помнит Силу и тужит по нему, Панголин решил убить его. Однако, как ни искал Змей соперника, не находил. Так ни с чем вернулся Панголин в город...
Старик перевел дыхание. Внук сладко спал, повернувшись на бочок. Мальчик не дослушал сказку, как всегда. Дед мгновение полюбовался на мирно спящего ребенка, глубоко вздохнул и сомкнул веки. Казалось, он задремал.
Глава 1
Великолесье -- земля бескрайних полей и лугов, притаившихся среди неисчислимых хвойных и лиственных лесов. Куда ни глянь, все было восхитительно-зеленым: и могучие, словно несметное войско, дубравы; и нежные, словно стайка юных дев, березняки; и очаровательные, словно искусные кружева, ельники. Эти леса и рощи окружили немного холмистую долину и пересекали ее то тут, то там.
За зелеными нерукотворными стенами обосновалось племя силинов. В отличие от своих соседей, они не строили городов. Все поколения этого племени жили в деревнях и занимались в основном скотоводством. Силины держались особняком и редко заходили в чужие края, а потому некоторые соседние народы полагали Великолесье целинными и необитаемыми землями.
У величественной дубравы, раскинулась одна из деревушек силинов, Окрайня. Она стояла поодаль других деревень и ближе них к чужим землям. Жители этой деревни порой наведывались в селения или города соседних племен, чтобы обменять скот на зерно, ткани или какие-либо другие изделия, которых сами не делали.
Соседи уважали силинов за честность, нежадность и с удовольствием торговали с ними. Жены силинов слыли не только необычайными красавицами, но и превосходными мастерицами и рукодельницами, а испеченный ими хлеб был самым вкусным во всей округе. Потому взять невесту из силинов почиталось большой удачей, к тому же за девушкой, обычно, давали недурное приданое -- лучший скот. И все же такие браки были нечасты, потому что силины не очень-то стремились породниться с другими племенами. Они считали их дикими и грубыми, напрочь лишенными культуры. Все, что волновало их, (по мнению силинов) -- выгода. А силины, какие прелестные песни слагали! Какие удивительные сказки и былины сочиняли! Стены силинских домов были расписаны такими картинами, что залюбуешься!
Окрайня состояла из тридцати аккуратных бревенчатых домов. Жилища были белеными и на стенах красовались изображения сказочных существ. Все дома, прочные и ухоженные, протянулись вдоль двух узких дорог, которые сходились за околицей в одну, и она вилась нетвердой линией по холмам до самого края дубравы, где обрывалась у реки. Здесь находилась переправа.
Настя шла по огромному изумрудно-зеленому лугу. Нет, не шла. Она, как бабочка перепархивает с цветка на цветок, едва касалась земли босыми ногами. Так естественна эта легкость в десять лет! Каждый солнечный лучик, что ласкал русую головы девочки, как корона в ее волосах. Бескрайний луг со стройными деревцами по краю -- величественный замок, а она сама -- прекрасная принцесса, и весь мир принадлежал ей. Край ее красной баски (как силины называли длинный отрез материи с завязками, что в виде юбки надевался поверх длинной расшитой сорочки) трепыхался на легком ветерке. И концы алой ленточки, вплетенной в косу, как крылья бабочки, то взмывали вверх, то снова опускались на мгновенье. И даже лукошко из бересты, что девочка несла, не оттягивало ей руку.
В лукошке Насти был обед для трех старших братьев, что вместе с тремя другими деревенскими юношами пасли скот за березняком, виднеющимся вдали. Множество лошадей, коров с телятами, овец с ягнятами -- все это богатство силинов собралось за холмами у реки. И девочка представляла себе своих братьев, растянувшихся на траве в тени берез. Из-под полуопущенных век лениво следили они за стадами, мерно поедающими сочную зелень. А самый старший брат, Леандр, сидел, прислонясь спиной к дереву, и играл нежные или веселые мелодии на сопелке.
И вот уже впереди знакомый березняк. И Настя ступила на тропу, которой всегда ходила через этот лесок. Где-то пел соловушка. Вот завел трели, а вот засвистал. И опять трели, защелкал, а вот раскат.
Настя остановилась на полянке с черникой. И хоть ягодки уже в это время дня спрятались под листочки, девочка легко, привычно отыскивала их, рвала и тут же ела. До чего же вкусно вот так, прямо с кусточка!
"А вот соловушка запел совсем, как Леандр на дудочке! -- улыбнулась про себя девочка. -- Быть может, это и не он, а точно брат мой..." И Настенька понеслась по тропке к опушке. Лесок совсем поредел, березки расступились, и взору девочки предстал огромный широкий луг, который распростерся до самой реки, поблескивающей в лучах солнца.
Настя остановилась у кромки леса. Где же стада? Где братья? Где другие пастушки? Никого, только зеленый луг, речка и ельник вдали. Девочка насторожено огляделась. Неужели братья погнали скот на другой луг? Но зачем? Почему? И отцу и другим хозяевам не сказали? Здесь еще много травы, да и речка близко. Где же братья? Враз исчезло то невыразимое ощущение легкости и счастья, и глаза ребенка затуманились. Куда идти? Обратно в деревню или поискать прежде?
Настя нерешительно ступила на луг и побрела вдоль леса. Заливистое пение соловья уже не радовало девочку. Лучи солнца теперь не ласкали ее русую голову и покатые плечи под расшитой сорочкой, а нещадно палили. Вот примятая трава. Здесь, должно быть, сидели ее братья. А вот босые пальцы ног девочки случайно коснулись чего-то твердого на земле. Настя наклонилась и подняла с земли сопелку старшего брата. Леандр никогда бы не бросил ее, ведь это был подарок прадеда. И кто знает, сколько еще поколений мужчин ее рода передавали эту дудочку старшим сыновьям в семье в день их двенадцатилетия.
По щекам девочки потекли слезы. Она сжала дудочку в руке и побежала через березняк обратно в деревню. Сердце Насти бешено колотилось. "Что-то случилось с братьями! Что-то случилось!" -- то и дело проносилось в голове испуганного ребенка.
Вот уже березняк остался позади, и холм за холмом убегал вдаль, и вот уже перед Настей -- дубрава. Только осталось обогнуть ее. Там отец, мать, мужчины-силины, которые тотчас поспешат на поиски ее братьев. Там спасение и утешение. Там матушка прижмет ее к груди и нежно успокоит теплым прикосновением рук и ласковым певучим голосом. От этих мыслей стало легче на душе, и девочка вздохнула полной грудью, чтобы справиться с кипевшими в груди слезами.
Настя остановилась на холме у края дубравы. Отсюда хорошо было видно деревню. Когда-то. Сейчас только легкий дымок от пожарища еще кое-где поднимался ввысь, и чернели пепелища на месте некогда таких красивых, таких родных сердцу домов. В одно мгновение девочка озябла, хоть было лето, и, словно огромная стена, обрушилась на нее волна отчаяния и безмерного одиночества.
Лукошко выпало из рук Насти и покатилось по склону холма. Девочка опустилась на землю и горько зарыдала, прижимая дудочку брата к груди. "Матушка! Где моя матушка?! -- причитала девочка. -- Вернитесь матушка! Спасите меня! Заберите меня с собой!" Но кругом не было никого, и только дубы скорбно шелестели листвой.
Слезы иссякли, но на душе легче не стало. Насте хотелось верить, что мать и отец куда-то убежали от этой нежданной неизвестной беды. Быть может, они прячутся в лесу или убежали в соседнюю деревню? Настя должна найти их!
Девочка встала и подняла лукошко с земли. До ближайшей деревни три дня пешего пути. Возможно, она нагонит своих родных еще до заката. Вряд ли они далеко ушли, а она, резвая, быстро бегает. Но сначала надо спуститься к деревне, вдруг родные выйдут из лесу и встретят ее.
Настя поспешила к пепелищам. Вот место, где некогда стоял ее дом. Посреди того, что когда-то было двором, лежали два обугленных тела. Вернее, то, что осталось от них. Девочке стало дурно. Она побежала прочь, как будто намереваясь вырваться из страшного сна, из незримых тенет, в которых запуталась.
-- Вон, девка, гляди! -- вдруг услышала она за спиной мужской голос. -- Держи ее!
Настя испугано обернулась. Из лесу к ней устремилось двое мужчин. Она не знала их, но одеты они были, как люди из соседнего племени, с которым торговали силины. Девочка бросилась наутек. Ничего доброго от них она не ждала.
Погоня скоро окончилась: один из мужчин настиг Настю и повалил на землю. Второй подбежал мгновением позже и ловким движением скрутил ей руки веревкой, как обычно делали, когда закалывали барана.
-- Силинская девочка, -- сказал первый, оглядев ее с ног до головы, и поднял с земли.
-- Такая и за двадцать серебром пойдет, -- поддакнул второй и зло ухмыльнулся. -- Говорят, из них умелицы первеющие выходят. Гляди, большая уже! Небось, мать чему-то да научила!
-- Ты из силиных? -- обратился к Насте первый. Девочка молчала. То ли от испуга, то ли от безмерного отчаяния, но горло ее словно оледенело, а язык отнялся. Даже если бы хотела, девочка не сумела бы вымолвить и слова. -- Отвечай же!
Мужчина взял ее за плечи и легко встряхнул.
-- Немая что ли? -- досадливо скривился второй. -- Эх, мало выручим.
-- Да что ты! -- отмахнулся первый и потянул ребенка за собой к переправе. -- Немая женщина -- это благо! Ты на свою-то жёнку посмотри! Кабы ей язык отняло! А прислуге и вовсе болтать не пристало. Да, мы за немоту еще с пяток монет возьмем!
Второй как-то неопределенно махнул рукой и поплелся следом.
Глава 2
Город Прибрежный стоял на высоком холме за рекой. От переправы до него было всего полдня пути. Прибрежный имел высокие мощные стены, окруженные глубоким рвом с водой. Однако это был довольно гостеприимный город: четыре его моста, ведшие через ров к четырем воротам, держались опущенными почти всегда. В Прибрежный стекались со всех окрестных деревень и городов продавцы и купцы, потому что посреди города располагалась наибольшая в округе торговая площадь. Чего здесь только не было! В бревенчатых загонах стоял скот. Поодаль продавали зерно и овощи. Вино и пиво в бочонках. За узкими столами под навесами женщины торговали домоткаными холстами, расшитыми сорочками и полотенцами. Немного дальше расположились заезжие купцы, которые привозили из дальних земель дорогие тонкие цветные, серебряные и золотые ткани. На площади можно было купить любую кухонную утварь и инструменты, пригодные в хозяйстве.
В город похитители пришли вечером и ночь провели на постоялом дворе. Девочке пришлось спать на полу у двери. Не смотря на то, что было лето, в комнате было зябко и сыро. Настя почти не сомкнула глаз. Она все думала о том, как неожиданно и страшно изменилась ее жизнь. Еще вчера безмятежно-счастливый ребенок сегодня стал бесталанным и в мгновение повзрослевшим созданием. Настя и боялась судьбы, уготованной ей похитителями, и в то же время относилась к своей будущности как-то безразлично.
У самого края торговой площади стоял навес. К нему-то и вели Настю двое похитителей. Девочка шла через шумную площадь и не смотрела ни на кого. И только тогда, когда она приблизилась к навесу, огляделась. Здесь продавали рабов. Чаще это были такие же несчастные пленные, как и Настя, но порой бедняки сами отдавали себя в рабство (на время или навсегда). Случалось, сюда родители приводили детей, чтобы продать их, потому что не могли их прокормить, или даже вся семья становилась подневольной, чтобы отдать долг какому-нибудь богачу.
Сейчас здесь было немного людей. У входа сидел лысый мужчина в богатой одежде, видимо сановник, с печатью в одной руке и пером в другой. Перед ним стоял столик для письма. Похитители уплатили сановнику пошлину, и он что-то записал в книге, которая лежала перед ним. Потом мужчины поставили Настю под навесом и развязали ей руки. Кроме нее здесь продавали двух девушек лет семнадцати, откровенно одетых, почти обнаженных. Возле них толпились богатые покупатели, ощупывали, осматривали. Девочке стало совсем неуютно, и тошнота отвращения и страха подступила к горлу.
Тут же нашелся покупатель на Настю. Казалось, девочка безучастно относилась к торгам за нее, но на самом деле она внимательно прислушивалась к разговору. Полный невысокий бородатый мужчина лет пятидесяти оглядел Настю с ног до головы.
-- Худа, -- заметил он недовольно и покосился на мужиков, что продавали ее. -- Сколько?
-- Тридцать серебром, -- решительно заявил первый из них. Покупатель защелкал языком и покачал головой.
-- Дорого! За такую цену я двух постарше да порасторопнее найду.
-- Шустрая она. К тому же не так и мала, и по хозяйству все делает.
-- Пятнадцать дам, -- неуверенно предложил покупатель.
-- За такую работницу маловато будет. Кто не знает, какие из силинских девиц хозяйки выходят?!
Мужчины переглянулись и покачали головой. Покупатель снизал плечами и отошел. После него другие люди расспрашивали, приценялись, но не спешили расстаться со своими деньгами. Мужчины, что продавали Настю, раздосадовано хмурились и перешептывались. День уже клонился к вечеру, а девочку так никто и не купил.
Настя устала стоять почти неподвижно, она не ела со вчерашнего утра, и бессонная ночь тоже не прошла бесследно для нее. Слабость разлилась по всему телу девочки, и она опустилась на корточки.
-- Чего села! -- прикрикнул на нее один из мужчин и пнул носком в бок. Настя упала. С трудом встав на ноги, она обратила к нему горький взгляд. Мужчина отвернулся.
Тут неподалеку остановился воз, нагруженный бочонками, мешками и другим товаром.
-- Двадцать дам! -- раздался уже знакомый девочке голос. Она повернула голову к говорившему. На возу сидел тот полный покупатель, что справлялся о цене первым, и из-под сдвинутых бровей смотрел на мужчин.
Один из продавцов кивнул, взял девочку под локоть и подтолкнул к возу.
Покупатель отсчитал деньги и протянул их мужчине, слез с воза и легко подсадил девочку на мешки, потом забрался сам. Он тронул поводья, и лошадь потянула тяжело нагруженную телегу к воротам города.
-- Как зовут тебя? -- спросил Настю хозяин. Девочка молчала. -- Ты есть хочешь?
Она кивнула. Хозяин запустил руку в небольшую корзинку, что стояла рядом с ним, извлек краюху белого хлеба, а потом обвязанную кисеей(1) кринку(2) и протянул девчушке. Настя жадно набросилась на еду.
-- Отец продавал? -- снова обратился к девочке хозяин. Она покачала головой. -- Сирота?
Настя кивнула. Хозяин вздохнул и, растягивая слова, сказал самому себе:
-- Немая, значит. Как же обращаться к тебе?.. Еленой звать стану, сестра моя такое имя носила. Умерла она в младенчестве.
Мужчина вздохнул.
Выехали они из города и покатили по дороге. Настя никогда не бывала здесь, но местность, через которую они проезжали, сильно походила на ее родное Великолесье. Душа девочки томилась и плакала, хоть лицо несчастного ребенка ничего не выражало.
Прошло какое-то время, и Настя задремала. Разбудил ее шум голосов рядом. Девочка открыла глаза и осмотрелась. Солнце уже давно село, и на небе сияли звезды и луна. Воз стоял перед корчмой, располагавшейся на площади какого-то города. Площадь эта была раз в десять меньше, чем в Прибрежном. Воз разгружали двое дюжих парней, очень похожих на Настиного хозяина.
-- А это что за мешочек? -- пошутил один из них, указывая на девочку. -- Куда его снести?
Хозяин запыхтел, пробурчал нечто невнятное и потряс маленькую рабыню за плечо:
-- Вставай! Приехали!
Тут в проеме двери появилась невысокая довольно полная женщина. Ее строгое лицо сердито вытянулось:
-- Ты что, Иринархович, умом тронулся?! Куда серебро выбрасываешь?! Ишь чего удумал!
Хозяин нахмурился.
-- А ну, женщина, ступай в дом! Не твое это дело! Не дочерям же нашим в корчме прислуживать!
Женщина обижено поджала губы и вернулась внутрь.
Тем временем Настя покорно соскочила с воза и последовала за хозяином в дом.
Корчма была просторной и чистой. В одинаковом отдалении друг от друга стояли дубовые столы с лавками. Прямо напротив входной двери располагалась лестница на второй этаж, жилой.
Хозяина корчмы все называли Иринарховичем, суровая женщина оказалась его женой, а парни, что помогали разгружать воз, -- их сыновьями. У Иринарховича было еще две дочери на выданье.
Появление в доме маленькой рабыни все восприняли спокойно, почти равнодушно. Ее определили в крошечную коморку под лестницей, где положили новый тюфяк, набитый соломой. С утра и до ночи девочка работала. В корчме, когда было много желающих освежиться в летний зной, и хозяйские сыновья не справлялись сами. В остальное время в доме: убирала, мыла посуду, стирала, помогала хозяйке готовить еду.
За малейшую провинность Настю наказывали: оплеухой, подзатыльником или больно дергали за косу. Но кормили девочку хорошо, со своего стола, и никогда не попрекали куском хлеба. На большой праздник хозяин подарил рабыне две новые сорочки, потому что ее собственная уже порядком изгрязнилась и потрепалась, а сменной у нее не было.
Настя не жаловалась на жизнь. В сущности, с того времени, как узнала о смерти близких, она не проронила ни слова. Только по ночам, когда оставалась одна в своем уголке, тихонько плакала и полушепотом разговаривала с матерью. Она верила, что матушка слышит ее, просто не может ответить.
Так минуло полгода.
Настала зима. Навеяло огромные сугробы снега. Иринархович выдал девочке старый заплатанный кафтанчик, оставшийся еще от его дочерей, и потертый шерстяной женин платок, что многие годы без дела лежал в сундуке. Выходя на улицу, Настя обматывала ноги онучами и надевала лапти, но в лютые морозы это не спасало.
Хозяйские дочери в ту зиму вышли замуж, и Иринархович закатил один за другим два брачных пира. Готовясь к ним, Настя до того уставала, что вечерами, даже не поужинав, падала на свой тюфяк и мгновенно засыпала. Она похудела, щеки запали, и прежде мягкие черты лица теперь заострились.
Отыграли свадьбы. Настя стала свободнее, не смотря на то, что работы по дому прибавилось. Порой, когда хозяйка уезжала повидать дочерей, девочка забиралась на чердак, садилась у окошечка и смотрела на заснеженные улицы города и резвящуюся детвору. Настя вспоминала, как еще год назад сама играла в снежки со сверстниками. Леандр вытесал ей санки из дерева, и она с одной или двумя подругами скатывалась с холма, визжа и смеясь. Или брат впрягался в санки и, словно резвый рысачок, возил ее по лугу. Возвращаясь мыслями в те счастливые дни, девочка доставала сопелку, которую сохранила, и тихонько дула в нее. Звук выходил неуклюжий, и Настя снова прятала ее под сорочку. Лились слезы, и худенькое, хрупкое тело девочки содрогалось от беззвучных рыданий.
Глава 3
Пришла весна. Давно растаял снег, и нежная травка зазеленела на лугах, а на деревьях распустились почки. Казалось, весь мир ожил, и даже люди как-то повеселели и приободрились.
Город с названием Небольшой, в котором вот уже почти год жила Настя, был и впрямь маленьким, и потому девочку-рабыню жители хорошо знали. Не смотря на то, что она по-прежнему молчала, базарные торговцы и лавочники легко объяснялись с нею.
В последнее время хозяйка частенько посылала юную рабыню на рынок саму. Так и в этот теплый солнечный день Настя с самого утра отправилась на торговую площадь. Площадь эта располагалась близко к воротам города, но довольно далеко от дома Иринарховича, и идти обратно с двумя огромными нагруженными корзинами одиннадцатилетней девочке было совсем нелегко. Но сейчас корзины были пусты, и Настя не думала о своей горькой безнадежной судьбе.
Добравшись до площади, Настя сразу направилась к женщине, торговавшей хлебом. Хозяйка всегда требовала покупать его первым, чтобы складывать на дно корзин. Торговка улыбнулась девочке и, как обычно, протянула ей аппетитный засахаренный крендель.
Многие жители города жалели сиротку и часто угощали ее чем-то или помогали донести тяжелую корзину. Такое сочувствие появилось после того, как весть о страшной гибели силинов разнеслась по всем соседним с Великолесьем землям. Поговаривали, что не только Окрайню, но и все деревни силинов неизвестные враги сожгли дотла. Однако, поскольку люди не знали, сколько же силинов жило в Великолесье на самом деле, то правда ли, что все они погибли, или же это просто слухи, сказать никто не мог.
Настя пестовала надежду, что остался еще хоть кто-нибудь из ее рода, из ее племени. Верила в то, что когда-нибудь встретится с ними и снова заживет безмятежно и счастливо.
Настя уже принялась укладывать хлеб в корзины, как вдруг площадь наполнилась каким-то невероятным шумом. Люди испуганно засуетились, матери бросали все, хватали на руки детей и бежали с площади. Не смотря на смятение, все люди умолкли, и по площади разносился только шум, который так неумолимо приближался.
Настя растерялась. Ее сердце наполнилось страхом. "Панголины! Панголины!" -- раздавалось то тут, то там. Девочка не знала, что значит это слово, но видела, в какой трепет привело людей приближающееся нечто.
Тут Настя увидела отряд всадников-витязей, который влетел на площадь. Теперь она поняла, что цокот копыт о подъемный мост и вымощенную камнем площадь и был тем страшным звуком. Отряд состоял из пяти воинов. Остановив своего коня посредине, один из них окинул толпу людей проницательным взглядом. Мужчине на вид было лет двадцать пять, он не носил бороду. Его темные волосы спускались на плечи. Витязь был закован в сверкающие латы, подобные чешуе. На коленях и плечах он носил щетки, чем-то напоминавшие крылья дракона. Таких красивых мужчин Анастасия еще не видела. Хоть ее братья и, вообще, все силины, отличались привлекательностью, разве кто-то из них сравнился бы с этим молодым всадником? Однако проницательный взгляд холодных карих глаз пугал, и этот невольный страх заставлял забыть о красоте мужчины. Его спутники были одеты так же, как и он, и даже внешне очень походили на него, словно все они были родными братьями.
-- Я знаю, что в этом городе есть люди из племени силинов! -- заговорил витязь. На удивление, его голос звучал очень приятно, даже не смотря на строгий тон. -- Выдайте их нам, и мы уйдем!
Народ безмолвствовал. Всадник спешился и, положив руку на рукоять меча, приблизился к Насте. Латы витязя при каждом шаге холодно позвякивали, и от этого неприятного звука все люди невольно вздрагивали. Девочка так испугалась, как еще никогда прежде. Возможно, эти витязи и сожгли ее деревню! А теперь они ищут ее, Настю! Но за что они так ненавидят ее племя, почему хотят истребить его?! Настя попятилась от мужчины. Он же не обратил на испуганного ребенка ни малейшего внимания.
Тут неожиданно на раскрытой ладони витязя в сверкающих доспехах появился огонь. Казалось, пламя дремало: оно не колебалось даже на ветру, только мерцало, переливалось то светло-желтым, то огненно-оранжевым, то голубым цветом. Поскольку никто из людей не проронил ни звука и не двинулся с места, чтобы исполнить его повеление, мужчина бросил это горящий шар в ближайший навес. Древесина в мгновение занялась и ярко заполыхала. Стоявшая под навесом женщина едва успела выскочить. Снова язык пламени появился в руке мужчины. Беспомощные люди опять вздрогнули, выражение бесконечного отчаяния и обреченности отразилось на их лицах.
Тут один из горожан решительно подтолкнул Настю к витязю.
-- Она -- силина! -- бегающие глазки выдавали волнение горожанина. -- Забирайте ее и оставьте нас!
Огонь в руке витязя истаял. Воин немного прищурился, и губы его тронула довольная ухмылка. Витязь перевел взгляд на испуганного ребенка. Настя тоже подняла на мужчину полные печали глубокие васильковые глаза. Казалось, то мгновение, пока они смотрели друг на друга, длилось вечно, и в пылающих глазах витязя промелькнуло человеческое выражение. Но потом огонь снова запылал в них. Сердце девочки упало.
Мужчина протянул к ней руку и резким движением разорвал сорочку на левом плече. Настя испуганно сжалась и невольно поправила одежду, но витязь уже рассмотрел на нежной коже ребенка вытянутое родимое пятно, по виду напоминавшее перо сказочной жар-птицы. Заметив эту печать жизни, мужчина так глубоко и резко вздохнул, что его чешуйчатая кольчуга издала неприятный звон. Витязь выхватил меч из ножен так стремительно, что Настя даже не успела заметить этого, лишь увидела, как его отточенное и гладкое, подобно зеркалу, лезвие ослепительно сверкнуло на солнце. Огонь, полыхавший рядом, отразился в клинке, и отблеск пламени упал на лицо витязя, от чего оно само уподобилось огню. Толпа испуганно ахнула.
Вдруг раздался необычный звук, похожий на одновременный звон струны и серебряных монет, пересыпаемых из одной ладони в другую. Быстро пролетела над головами людей огромная огненно-золотая птица. "Жар-птица! Жар-птица!" -- неслось по изумленной толпе. В одно мгновение Настя оказалась в лапах птицы, и та взмыла ввысь. Витязь, разозленный тем, что девочка ускользнула от него, лишь рассержено полоснул мечом вокруг себя по воздуху. По счастью, он никого не задел.
-- Едем! -- скомандовал мужчина и, проворно вскочив в седло, понесся через площадь к воротам города. Остальные воины поскакали следом.
Глава 4
Птица несла Настю поначалу над знакомыми ей местами, точнее, они походили на ее родное Великолесье и те два города, в которых девочка побывала. Но потом природа внизу начала меняться: сначала леса поредели, потом их и вовсе не стало. Настя видела лишь бескрайнюю почти голую степь, пересеченную быстрой рекой. Только кое-где еще зеленели одинокие деревца и заросли кустарников. До чего же изменилась природа! А ведь они пролетели совсем немного!
Птица парила легко, почти неощутимо. По странности девочка совсем не боялась своего крылатого похитителя. Намеренно или нет, это огненноперое существо уберегло ее от беды и смерти. Но куда же несла ее чудо-птица? Вдруг, словно в ответ на мысленный вопрос девочки, впереди выросли горы, и на одной из них -- огромный величественный город с золочеными куполами и шпилями.
Оказавшись за стеной города, птица опустила девочку на землю и обратилась молодой девушкой. Она была изумительно красива. Ее распущенные длинные волосы немного волнистым золотым плащом укрывали спину. Зеленые глаза излучали спокойствие и доброту. Девушка улыбнулась Насте, приятно, добросердечно.
-- Добро пожаловать к елеанам, -- обратилась девушка к юной гостье. -- Ничего не бойся. Теперь ты в безопасности.
Она взяла девочку за руку и повела через город к высокому терему посередине. Все в городе было красивым: и ровные улицы, и аккуратные дома. И люди, встречавшиеся Насте на пути.
-- Кто ты? -- неожиданно спросила Настя свою златокудрую спутницу, как если бы в мгновение исчезли железные оковы, что сжимали ее горло доселе. -- Где я?
-- Меня зовут Ольда. Я -- одна из трех сестер-елеан. Мы называемся так по имени нашей матери, Елены. Ты в Золотом городе. Я познакомлю тебя с моими сестрами.
С этими словами она вошла в терем, Настя последовала за нею. Проходили они по золоченым палатам, светлым и уютным, пока не оказались в просторной зале. Здесь в креслах сидели две златокудрые красавицы и играли в какую-то неизвестную Насте игру. Они повернулись к вошедшим и улыбнулись.
-- Это мои сестры, Таира и Касиния, -- представила их Ольда. Настя ни на мгновение не усомнилась в том, что три девушки -- родные сестры. Они походили друг на друга, как капли воды.
-- Нам очень жаль твоих родных, -- сочувственно обратилась Таира к гостье, -- но мы рады, что Ольда успела спасти тебя.
-- Что такое "панголин"? -- не удержалась от вопроса Настя.
Девушки переглянулись.
-- Те витязи, что хотели тебе зла, сожгли твою деревню, убили твоих родных и других силинов, -- панголины! -- при этих словах взгляд Ольды затуманился, но тут же ее глаза вновь прояснились. -- Не бойся их. Сюда они не придут. Об остальном ты узнаешь в свое время.
И снова жизнь Насти круто изменилась. Теперь девочка жила в полном довольстве, ни в чем не знала отказа. Сестры-елеаны были исключительно добры к маленькой гостье, казалось, предваряли любое ее желание. Настю наряжали, как принцессу, в виссон и золото. Жила девочка в том же высоком золоченом тереме, что и сестры-елеаны. Здесь ей отвели просторную светлицу, устланную заморскими коврами. Ложе девочки было мягким и таким огромным, что, когда она лежала на нем, казалась крошечным живым комочком среди вороха пуховых подушек и перин. Настя большую часть дня была предоставлена сама себе и занималась, чем хотела. Только трапезничала она в обществе елеан. В остальное время она играла со сверстниками в фруктовых садах.
Оказалось, все жители города были простыми людьми. Прародители их, так или иначе пострадавшие от чьей-нибудь жестокости, пришли сюда из разных земель и народов в поисках счастья. Большинство женщин переселилось в этот город в те далекие времена потому, что остались вдовами, а большинство детей -- потому что остались сиротами, как и Настя. Теперь же город разросся, и жителей становилось все больше. Мужчины Золотого города, как правило, поступали в стражу, благодаря чему их семьи жили в богатстве и жены их не работали и имели слуг.
Не смотря на то, что елеаны ничего не рассказывали Насте о панголинах, разговоры о них не были запрещены, и от детей, с которыми дружила, девочка услышала легенду о Змее Панголине, Елене и Силе. Подробностей, как и конца истории, не знал никто, но Настя предположила, что родоначальником силинов был тот самый Сила.
Казалось, живя, как принцесса, -- предел мечтания любой маленькой девочки -- Настя позабудет о несчастьях, постигших ее, и расстанется с болью в сердце. Но этого не случилось. Вспоминая о том, что утратила, силина все сильнее ненавидела панголинов. И хоть елеаны не поощряли ее мстительных устремлений, соглашались с тем, что панголины -- зло и, не будь их, добра стало бы больше.
Так прошел год. Потом еще один и еще... Настя изменилась, повзрослела. Нескладность ребенка исчезла. Тело девочки приняло женственные округлые формы. Время полетело так быстро, что Настя не успевала даже замечать, как сильно менялась. И вот уже вчерашний ребенок превратился в совсем еще юную, но, несомненно, привлекательную семнадцатилетнюю девушку. Сверстники-юноши и даже старшие мужчины стали интересоваться ею, и это очень смущало Настю. Потому она сторонилась их общества и больше времени проводила с подругами, тоже изменившимися за эти годы.
Глава 5
Настя спешила по садовой дорожке к качелям, у которых ее ждали подруги. В последнее время это стало излюбленным местом их прогулок. Сюда приходили и юноши, чтобы покатать девушек, позаигрывать с ними, повеселиться. Сейчас до Насти долетал их смех и щебет подруг. Вдруг кто-то схватил руку силины, и она вынуждено остановилась. Задержала ее Ольда. Настя перевела на елеану изумленный взор ясных васильковых глаз, обрамленных темными густыми ресницами.
-- Пришло время серьезности, -- обратилась к девушке Ольда. -- Идем со мной.
Елеана развернулась и пошла к терему. Настя недовольно сдвинула темные тонкие, как шнурочек, брови, но покорно побрела следом. Когда она переступила порог просторной залы, Таира и Касиния опустились в кресла с высокими спинками, рядом с ними заняла место и Ольда. Перед елеанами стояло еще одно кресло для Насти. Девушка села и вопрошающе посмотрела на хозяек терема.
-- Настало время тебе узнать историю твоего народа и твое предназначение, -- принялась объяснять Ольда. -- О том, как началась вражда между Силой и Панголином, ты слышала.
Настя кивнула. Она радовалась тому, что, наконец, получит ответы на свои вопросы. Но о каком предназначении речь? Что елеаны хотят на нее возложить?
-- Елена, которую похитил Панголин, была нашей матерью, -- заговорила Таира. -- Когда матушка умирала, просила нас отыскать Силу и сказать ему о том, что она любила его до последнего своего часа. Мы нашли его, точнее его потомков. Сила женился снова, родил двенадцать сыновей, праотцев племени силинов. Он обосновался на порожних землях Великолесья. К тому времени, когда мы отыскали эти земли, Силы уже не было в живых. Когда же мы вернулись домой, сюда, в Золотой город, город нашей матери, узнали, что и она умерла. Пока мы искали Силу, и Змей-Панголин искал его, но не нашел и ни с чем вернулся в город Елены. Узнав, что она испустила дух, в отчаянии он решил сжигать все деревни, что встретятся ему на пути.
Неожиданно тьма сошла на город, и посреди нее воссиял свет. В этом свете спустилась колдунья и сказала: "Долго ты терзал людей, Панголин! Ты ценил свои сокровища превыше человеческих жизней и судеб, убивал тех, кто ни в чем не был виноват перед тобой! И в довершение своих злодеяний ты похитил чужую жену и взял ее себе! За твои дела я проклинаю тебя! Я отниму твои колдовские силы и заточу в темницу, которую никто отыскать не сможет, кроме того, кому суждено убить тебя! И ты будешь ждать в темнице своего часа -- часа смерти! Придет человек из племени Силы и убьет тебя! И никто не навредит тебе, кроме того, кто рожден от Силы! Я дам силинам такую власть над тобой, чтобы отомстили они за своего праотца и за всех, кого ты обидел. -- И потом она добавила: -- В твоих детях -- твоя проклятая кровь, потому и их дела злы. Поэтому и они заколдованы будут. Вовек они не познают счастья. Все люди будут бояться их и ненавидеть. Однако ради Елены я дам ее детям надежду: подобно тебе они станут бессмертными и неуязвимыми, и только тот, в ком течет кровь Силы, сумеет убить их. Если отрекутся дети твои от зла и от тебя, станут на путь добра и назовутся именем матери своей, то счастье вновь вернется в их сердца. И для тех, кто назовется елеаном, я скажу, как избегнуть гибели: каждый, в ком течет кровь Силы и сумеет навредить им, отмечен будет знаком жар-птицы на левом плече. Когда же свершат силины отмщение за всех, кого обидел ты, Панголин, и ты погибнешь, тогда дети твои вновь обретут счастье, покой и мир, потому что сердце огненное возьмется у них и дастся им сердце человеческое. Когда погибнешь ты, утратят твои дети бессмертие и неуязвимость и, подобно людям, будут стареть и умирать, как и судилось им от рождения". Так сказала колдунья и исчезла, а вместе с нею -- Панголин. Никто больше не видел их.
Мы, три дочери Елены, тотчас отреклись от зла и от Панголина и назвались именем матери нашей -- елеанами. Но братья наши сохранили имя своего отца и не отказались от беззакония. Став непобедимыми, они покинули этот город, чтобы воцариться над людьми. Поскольку никто не властен убить панголинов, они отвоевали себе земли людей, отстроили там города и провозгласили себя повелителями.
Панголины многие века искали детей Силы, сознавая, что только они -- угроза их могуществу и бессмертию. Силины же все это время жили особняком в землях Великолесья, потому никто, кроме нас, не знал, где они. Но не так давно ваше племя покинуло свое укрытие и стало не только торговать с другими народами, но и родниться с ними. Слава о красоте и умелости силинов разнеслась за пределы Великолесья и дошла до панголинов. Так узнали они, где искать своих врагов.
Таира помолчала немного, переводя дух.
-- Ты единственная из силинов спаслась от панголинов, -- продолжила за сестру Касиния. -- Теперь ты должна совершить отмщение -- убить Змея-Панголина, заключенного колдуньей в темницу.
-- Зачем мне это? Разве убийство дракона вернет мою семью? -- неуверенно спросила Настя.
-- Нет, -- согласилась Ольда. -- Однако, уничтожив Панголина, ты сделаешь его сыновей уязвимыми, и они больше не смогут творить зло. Так ты избавишь людей от власти жестоких бессмертных детей Змея.
-- Я не мужчина, я не воин! -- возразила Настя. -- Я девочка, простая девочка! Я видела силу панголина. Из рук его извергается огонь, и меч из ножен этот муж извлекает быстрее, чем я успеваю заметить это. И он всего лишь сын Змея, а каков же тогда сам дракон? Как я убью Панголина прежде, чем он убьет меня? Он не сделал мне ничего дурного. Если уж кому-то мстить, то тем, кто убил моих родных!
-- Наши братья свободны и вполне владеют силами. К ним нелегко подступиться. А Змей закован в цепи и ничего не сделает тебе. Мы не вправе осуждать тебя за желание отомстить панголинам, они сделали много зла. Но мы поныне не оставляем надежды на то, что они осознают: творя зло, не вернут себе покоя и счастья.
-- А если я откажусь? -- спросила Настя и испытующе посмотрела на елеан. Сестры переглянулись. Не сказав ни слова, Ольда обратилась жар-птицей, схватила девушку в лапы и вылетела в распахнутое окно.
Куда они летели, Настя не знала. Неужели елеана унесла ее из города, чтобы бросить где-нибудь? Девушка не хотела верить в такое ее коварство. Что пользы Ольде в этом?
Снова взору Насти предстали леса, и сердце ее больно защемило. Пускай это и не ее родное Великолесье, но тяжелые воспоминания в мгновение нахлынули на девушку. Тоска на душе стала нестерпимой, и захотелось вырваться из сильных лап жар-птицы, чтобы не тревожить глубокую, так и не зажившую рану в сердце.
Вот показалась река, что змеей вилась между лесами. Вот знакомая переправа, дубрава... Настя заплакала. Земля ее счастливого безмятежного детства проносилась сейчас под нею. Холмы, где она играла с друзьями и братьями. Колодец, из которого мать черпала воду. А вот следы пожарища. Годы уничтожили их, но не до конца. По-прежнему кое-где чернела земля, опаленная огнем.
Ольда опустила девушку на землю и приняла человеческий облик.
-- Это совершили панголины. То же случилось и с другими деревнями силинов. Это страшное зло, но оно -- только крупица в сравнении с тем, что сделал Змей-Панголин. Все, убитые им, взывают к своему отмстителю!
Настя лишь тяжело вздохнула. Елеана снова обратилась птицей и вместе с девушкой полетела дальше. Они проносились над другими силинскими деревнями, в которых бывала Настя. Точнее над тем, что осталось от них. Всё сожжено, все погибли. Девушка снова заплакала. Так, значит, она вправду последняя?
Ольда повернула и понеслась через незнакомые Насте земли. Вечерело, и земля погрузилась в полумрак. Девушка уже ничего не различала внизу.
-- Давай вернемся, Ольда, -- попросила она елеану, но та ничего не ответила.
Вдруг Настя увидела ярко освещенный огромный город. Они опустились на одну из улиц и остановились в свет, что падал из окна одного дома. Люди безмятежно занимались своими делами, звучали песни, и то там, то тут раздавался смех.
-- Разве эти люди похожи на несчастных? -- снова заговорила Ольда. -- Этот город выстроил мой брат Роальд. После заточения отца панголины, как мы уже рассказывали тебе, отвоевали себе земли и воздвигли на них города и замки. После того, как наши братья обрели власть, единственное, что движет ими -- желание уничтожить силинов. Панголины не думают о расширении своих владений. Пока не думают. Сначала они хотят обезопасить себя. Если ты откажешься убить Змея, то, когда твое время минет, панголины, которых уже никто не остановит, пойдут по земле, неся разрушение и смерть всему, что станет на их пути. Если же они лишатся бессмертия и неуязвимости, люди больше не пострадают от их руки, и тот безотчетный страх, что живет в человеческих сердцах, оставит их. Я покажу тебе, как велик ужас людей перед панголином в этих землях, не смотря на то, что уже несколько веков он справедливо правит здесь.
Неожиданно Ольда так громко воскликнула, что на какое-то мгновение сознание Насти помутилось, и в глазах ее потемнело. Такого громкого и резкого звука девушка еще не слышала. В городе смолкли песни и смех. Люди, которые прежде спокойно ходили по улице, замерли. Но в следующее мгновение, они пришли в такой дикий ужас, словно увидели воплотившееся зло, и бросились бежать. Горожане скрывались за дверями домов. Щелкали запоры, и плотно закрывались ставни.
По мощеной камнями дороге шел панголин. Он направлялся к тому месту, где стояли Настя и Ольда. Закрытые ставни больше не пропускали света, и улица погрузилась в полумрак, потому силина видела лишь приближающуюся тень. В тревожном ожидании сердце девушки замерло.
Тут мужчина вышел из темноты, и Настя узнала в нем того витязя, который едва не убил ее в Небольшом городе. Сейчас на мужчине не было лат. Одежда его была довольно свободной и не сковывала движений, хоть и подчеркивала стройность и красоту его тела.
Панголин улыбнулся немного насмешливо.
-- С чем пожаловали, дорогие гостьи? Зачем позвала меня, сестра?
Тут Ольда обратилась жар-птицей, взяла в лапы спутницу и торопливо взлетела, но тотчас камнем упала наземь, потому что панголин схватил Настю за руку и тем не дал сестре унести девушку. Жар-птица вновь обратилась елеаной и умоляюще посмотрела на брата.
-- Что ты делаешь здесь, Ольда? -- спросил Роальд уже серьезно, так и не выпустив руку Насти из своей. Тело девушки объяла дрожь страха. Панголин ощутил это и перевел на силину жгучий взор карих глаз. Он оглядел ее с ног до головы. Насте показалось, что огонь, пылавший в его глазах, зажег ее кровь, и она палящим потоком разнеслась по ее телу. -- Она -- силина? Почему же ты, сестра, так неосторожно привела ее в мой город? На верную гибель!
-- Отпусти ее, Роальд, -- попросила елеана, с надеждой вглядываясь в лицо брата. -- Она -- дитя, к тому же женщина, а не мужчина. Что сделает она тебе? Найди противника, равного тебе по силам.
Панголин засмеялся. Высокомерно, пренебрежительно, и вместе с тем горько. Он выпустил руку Насти и снова обратился к сестре:
-- Как забавно! Одна девица -- против пяти панголинов. -- Потом огненный взгляд Роальда снова упал на силину, и панголин проронил: -- Ты ведь боишься меня, силина? Я ощутил, как ты задрожала.
Глаза девушки дерзко блеснули.
-- Это была дрожь ненависти и отвращения! -- зло бросила она. Щеки ее пылали то ли от гнева, то ли от стыда. Как смеет он утверждать, будто она боится его! Словно намереваясь опровергнуть слова панголина, девушка бесстрашно встретилась с ним глазами. Так смотрели они друг на друга какое-то время, даже не моргая. И все же Настя не выдержала первой и отвела взгляд. Губы Роальда тронула улыбка. Наблюдавшая за ним Ольда, не могла сказать чего больше было в этом едва заметном движении губ: горечи или снисхождения. В следующее мгновение панголин заговорил с сестрой:
-- Сделай из нее настоящего воина. -- И потом снова обратился к Насте: -- Приходи, когда будешь достойна противостать мне, силина!
После этих слов Роальд исчез, будто растворился в воздухе. Ольда вздохнула свободно, вновь обернулась жар-птицей и унесла Настю из города.
Глава 6
Побывав в городе Роальда, Настя изменилась. Исчезла ее детская непосредственность и беспечность. Больше девушка не думала об играх и веселье с подругами. Хорошо, она убьет Змея-Панголина, но прежде поквитается с теми, кто отнял у нее все, убил ее семью!
Втайне от елеан, Настя упросила Игоря, начальника стражи, обучить ее владению мечом и кинжалом. Игорь, пожилой воин, поначалу противился и порывался рассказать елеанам, но позднее поддался на уговоры силины и согласился.
Управляться с кинжалом Настя научилась довольно быстро, а вот меч был для нее слишком тяжел. Временами она роняла его или, замахнувшись, едва не падала сама. Такие неудачи приводили девушку в отчаяние. Она то и дело вспоминала, как когда-то легко, молниеносно Роальд извлек из ножен меч. Где ей, неуклюжей девице, не добившейся сколько-нибудь заметных успехов, сравниться с панголином, который веками оттачивал свое умение? Он либо убьет ее в мгновенье, либо посмеется над нею! В мыслях девушки часто всплывало его гордое: "...когда будешь достойна противостать мне!" Это подстегивало ее к еще большему усердию. Она отомстит!
Однажды, придя к Игорю, Настя застала у него Таиру. Воспитанница смущенно потупила взгляд. Елеана приблизилась к ней, взяла за подбородок и заглянула в глаза.
-- Почему ты утаила от нас, что учишься биться? -- Силина только вздохнула. -- Мы не вправе отговаривать тебя от мести панголинам, но они сильны, и мы опасаемся, что ты не победишь. Однако мы не желаем, чтобы ты погибла, потому поможем тебе.
И Таира увлекла девушку за собой в сад, где их уже ждали Ольда и Касиния. Когда Настя устроилась на одной из скамеек, Ольда заговорила:
-- Если ты желаешь отомстить панголинам, не меч должен стать твоим оружием. Панголинов нельзя убить силой. Только хитростью. Все они коварны и не постыдятся ударить беззащитного в спину, и только Роальд достаточно благороден, чтобы согласиться на честный поединок с тобой. -- Елеана увидела, как воодушевленно заблестели глаза силины, и покачала головой: -- Не питай напрасных надежд, дитя. Роальд -- самый опасный и самый сильный из пяти панголинов. Он знает, что непобедим, и потому с легкостью поддастся слабому противнику, позволит ему на время обрести преимущество. Он поиграет с тобой, как кот с мышкой, а потом неожиданно поразит. Нет, Роальда можно одолеть только хитростью! Вот твое оружие против него! И когда ты застанешь его врасплох, кинжала будет довольно.
Не смотря на то, что елеаны нехотя согласились на месть силины братьям-панголинам, все же много рассказали девушке о них. Звали панголинов Роальд, Орий, Освальд, Самей и Вианор. Роальд был старшим из братьев. Все панголины умели извергать огонь. А Роальд еще при желании в мгновение перемещался из одного места в другое и принимал иные обличья.
У каждого панголина были свои слабости: Орий во всем завидовал старшему брату; ленивый Освальд никогда не уделял достаточно внимания воинскому искусству; Самей явно не блистал умом, и его легко было обмануть; самый младший Вианор ненавидел своих братьев сильнее, чем все они ненавидели друг друга. Роальд же... Елеаны долго размышляли над тем, что сказать девушке о нем. В чем его слабость? Быть может, в его силе? В его желании поиграть с противником? Гордыне?
* * *
Игорь с отеческой нежностью какое-то время следил за тем, как его ученица решительно и мастерски поражала воображаемую цель. Изумительно-прелестная девушка с длинной русой косой, облаченная в бледно-голубое с золотом платье с коротким шлейфом... Меч в ее тонких руках поблескивал, отражая солнечные лучи.
-- Настоящая воительница! -- с улыбкой похвалил ученицу Игорь. -- Я за свой век много молодых богатырей наставлял, но такого витязя, как ты, еще не видал. Вот достойная невеста для великого воина! Кто знает, не встретишь ли такого на своем пути?
Настя зарделась и не нашла, что ответить. Она улыбнулась Игорю и побежала в терем, потому что пришло время обедать. Минуя залу, в которой елеаны обычно проводили вечера, девушка услышала, что Таира разговаривала с мужчиной. Девушка тут же узнала его по голосу. Это был ее враг.
-- Зачем ты пришел, Роальд? -- обратилась к брату елеана. -- Разве не знаешь, что здесь ты в опасности?
-- С каких пор тебя это заботит? -- усмехнулся панголин.
Настя осторожно толкнула дверь, которая и без того была приоткрыта, и заглянула внутрь. Елеана сидела в кресле спиной к ней, а панголин стоял у окна. Когда лицо девушки появилось в проеме двери, Роальд обратил к ней взгляд и улыбнулся, непринужденно, словно перед ним была не его погибель, а хорошо знакомый, близкий человек. Анастасия невольно вздрогнула и покраснела.
-- Вы уже рассказали силине о колдунье? -- обратился панголин к сестре, тем не менее не сводя пристального взгляда с Насти.
-- О проклятье? -- переспросила елеана.
-- Нет, -- покачал головой брат, -- о том, кто она, и почему мы так сильно хотим отыскать ее.
-- Зачем Насте знать об этом? -- удивилась Таира и тут заметила, что Роальд смотрел куда-то поверх ее головы. Елеана обернулась, но Настя уже скрылась за дверью.
Девушка направилась в свою опочивальню. Она недовольно нахмурила брови. Неужели у елеан есть какая-то тайна от нее? Конечно, все выглядело так, как будто панголин нарочно заговорил о колдунье. И все же эта таинственность и скрытность елеан не давала силине покоя. К тому же Настя поняла, что в Золотом городе ей небезопасно. До этого девушка верила в то, что панголинам не прийти сюда. Прежде она полагала, что надежно укрыта от них за стенами Золотого города. Теперь же поняла: никакие стены не защитят ее от Роальда.
Эти мысли заставили девушку подумать о побеге. Она отыщет ответы на свои вопросы и уничтожит врага, которого не удержат никакие замки, и только смерть, его смерть, защитит Настю от него!
Девушка собрала кое-какие вещи, потом надела широкий кожаный пояс, отделанный серебром, и пристегнула к нему меч и кинжал.
Когда все приготовления были завершены, Настя на мгновение засомневалась. Может, прежде поговорить с елеанами? Расспросить их о колдунье? Но девушка тотчас отвергла эту мысль: елеаны наверняка не отпустят воспитанницу из города.
Настя решительно покинула свою опочивальню и терем. На Золотой город спустилась ночь, словно помогая девушке скрыться незамеченной. И только молодой месяц молчаливо наблюдал за тем, как она вывела из конюшни одну из лошадей, с легкостью вскочила в седло и помчалась по спящим улицам к воротам города. Ничего не подозревающая стража, открыла перед всадницей ворота и опустила мост через перевал, и Настя понеслась по серпантину горной дороги.
Глава 7
Ольда влетела в окно опочивальни Роальда и приняла человеческий облик. Она застала брата готовящимся ко сну. Панголин ополоснул руки в небольшой посудине, потом зачерпнул в пригоршни воду и приблизил ее к лицу. На мгновение его красивое лицо отразилось в ее зыбящемся зеркале. Коснувшись лица мужчины, вода тонкими струйками потекла по его рукам. Роальд поднес тонкое льняное полотенце к лицу и промокнул оставшиеся на нем капли влаги, вытер руки и обернулся к сестре.
-- Силина убежала! -- выпалила елеана, обойдясь без приветствия. Панголин лишь равнодушно пожал плечами:
-- Это ваши беды. Какое мне дело до этого?
-- Она отправилась искать тебя.
-- Ты полагаешь, меня тревожит какая-то девица? -- панголин наигранно-изумленно вскинул брови. -- Пускай она -- силина, но неужели ты и впрямь думаешь, сестра, что она справится со мной? -- Ольда не ответила. -- Так почему же меня должна заботить ее судьба?
-- Она тебя ненавидит, Роальд. Потому и отправилась в путь.
Роальд криво усмехнулся.
-- Ненавидеть-то ненавидит, но в путь отправилась, чтобы разузнать о колдунье. -- Елеана озадаченно посмотрела на брата. Тот пояснил: -- Силина подслушала мой разговор с Таирой. Я упомянул о колдунье и о том, что вы не рассказали девушке о ней. Потому-то силина и убежала. Уверен, теперь она горы свернет, чтобы отыскать колдунью.
Казалось, Ольда утратила дар речи, но через мгновение выдавила:
-- Ты... Как ты мог?!
-- Я надеюсь на то, что девушка найдет колдунью для меня, -- признался панголин безразлично. -- Ты должна радоваться этому, ведь до того времени я не трону силину.
-- А другие братья?
-- За них не поручусь, -- вздохнул Роальд. -- Но они ведь не так опасны, как я. Верно?
Елеана неопределенно тряхнула головой, то ли соглашаясь, то ли возражая. Панголин махнул сестре рукой, словно прогоняя ее.
-- Поклянись мне, что не убьешь девушку, -- попросила Ольда с надеждой.
Роальд только усмехнулся:
-- Вот еще! С чего бы?!
Больше не сказав ни слова, сестра обратилась жар-птицей и вылетела в окно. Брат проводил ее задумчивым взглядом, потом разделся и лег спать.
* * *
Панголин проснулся и открыл глаза. В слабом свете месяца Роальд разглядел девушку, что склонилась над ним с кинжалом в руке. Она присела на край кровати и приставила клинок к горлу своего врага. Глаза ее возбужденно сверкали. Роальд улыбнулся. Это изумило Настю. Она ожидала прочесть на его лице смятение, даже испуг, но не улыбку.
-- Ну же! -- подстегнул панголин девушку. -- Чего ты медлишь?
-- Я бы на твоем месте не торопила свою смерть, -- заметила она резко.
-- Неужели?! -- усмехнулся Роальд, и, прежде чем девушка успела опомниться, они поменялись местами. Теперь Настя лежала на спине, и лезвие кинжала коснулась ее шеи. Панголин телом придавил девушку к ложу. Она невольно судорожно сглотнула и устремила на противника тревожный взгляд. -- Ты ведь боишься меня куда больше, чем я тебя.
-- Вовсе нет, -- нетвердо проронила девушка. -- Просто меня смущает нагой мужчина на мне.
Роальд весело рассмеялся, поднялся и отшвырнул кинжал в дальний угол комнаты. Его крепкое мускулистое мужественное тело лишь на мгновение осветил месяц. Потом панголин резким движением выдернул из-под девушки покрывало и завернулся в него.
-- Ты так и будешь лежать? -- насмешливо спросил он у ошеломленной Насти. Она смутилась и села.
Панголин взмахнул рукой, и тотчас зажглась масляная лампа у кровати.
-- Я не убила тебя только потому, что мне нужны кое-какие ответы, -- она говорила с вызовом, но голос ее дрогнул.
Роальд небрежно развалился в кресле напротив кровати.
-- Мой тебе совет, на будущее: если ты нашла своего врага спящим, убивай его скорее, не раздумывая, -- заговорил он как-то по-особенному, беззлобно. -- Если ты не сделаешь этого, твой враг проснется. Если он окажется проворнее, то победит тебя. Как сейчас я.
Его губы тронула мягкая улыбка, а взгляд, полный огня, казалось, обжигал Насте душу. Чтобы справиться со смущением, она дерзко возразила:
-- Я не такая, как ты! Я почитаю недостойным убивать беззащитного и безоружного! Когда мы сойдемся с тобой в поединке...
Панголин снова засмеялся, немного изумленно:
-- Неужели ты и вправду веришь, что победишь меня?!
-- Иначе ты не искал бы убить меня.
Роальд промолчал.
-- Какой ответ тебе нужен? -- обратился он к девушке, немного погодя.
Настя помедлила.
-- Кто та колдунья, о которой ты говорил с Таирой?
-- Это та женщина, что прокляла нашего отца и нас. Зовут ее Трифеной.
-- Почему ты хочешь отыскать ее? -- сейчас силина беседовала с панголином уже спокойно, без резкости, словно перед нею сидел старый друг, а не враг, которого еще несколько мгновений назад она жаждала убить.
-- Не слишком ли много вопросов ты задаешь? -- усмехнулся Роальд, явно не собираясь отвечать.
-- Не напрасно же я пришла сюда? Расскажи мне о колдунье что-нибудь. Почему елеаны не упоминали о ней?
Панголин немного помолчал, о чем-то размышляя.
-- Никто не знает, где живет Трифена. Говорят, только тот, у кого сердце чистое, найдет ее обитель. Сестры ничего не сказали тебе о колдунье, потому что не хотели, чтобы кто-то отыскал ее.
-- Почему?
Роальд молча встал, поднял с пола кинжал и направился к девушке. Она испуганно вздрогнула, вскочила и отступила.
-- Ты убьешь меня? -- спросила Настя, испытующе вглядываясь в лицо панголина.
-- Если бы я хотел твоей смерти, ты уже была бы мертва. Ты вольна уйти, как пришла. -- Глаза мужчины лукаво заблестели. -- Кстати, как ты пробралась сюда?
* * *
Анастасия скакала по горной дороге и скоро оказалась у подножья горы. Куда ехать дальше, она не знала. Девушка решила дождаться утра и устроилась на ночлег в небольшой расщелине. Утром глазам путницы открылась бескрайняя степь. Как не заблудиться?
Вдруг Настя увидела, как из города вылетела жар-птица. Девушка решила ехать за нею следом. Настя дождалась, пока Ольда отдалится, но не скроется из виду, и поскакала вперед, не сводя взгляда с золотистого пятнышка в небе. Под вечер добралась девушка до ближайшего города. Здесь жар-птица пропала куда-то.
Богато одетая красивая всадница привлекала всеобщее внимание. Нечасто встретишь молодую девушку -- одинокую странницу. Город оказался довольно богатым. Здесь была огромная торговая площадь, даже побольше чем в Прибрежном. Было много купеческих лавок, таверн, постоялых дворов. Настя сильно проголодалась, но купить еду без денег не могла. А ведь все оказалось дешевым из-за обилия всевозможных товаров.
Тяжело вздохнув, Настя направилась в корчму, зная, что там по вечерам собирается много народу, который не прочь посудачить. В этот жаркий день людей и вправду пришло столько, что некоторым даже не хватило места, и пили они стоя или теснясь рядом с хорошими знакомыми. Когда в проеме двери появился еще один желающий утолить жажду, хозяин, худой долговязый мужичина, вежливо улыбнулся. Но тут он увидел, что вошла девушка (да еще сразу ясно: богатая, порядочная), опешил и едва не уронил кружку на пол. Вот это невидаль!
-- Мне нужен город, где живет панголин, -- без обиняков обратилась к корчмарю Настя. -- Как туда добраться?
В корчме стало так тихо, что даже шум, доносившийся с улицы, казался раскатами грома. Все взгляды устремились к девушке. Корчмарь только хлопал глазами, но, наконец, оправился от потрясения и обескуражено проронил:
-- Ты добралась, красна девица. Этим городом владеет и правит один из них. Ты не здешняя, сразу видно. Неужто жизнь опостылела тебе, что ты сама встречи с повелителем Роальдом ищешь? Старожилы боятся и по домам прячутся, как господина нашего завидят. А ты что же не боишься? Аль на красу свою надеешься? Только не слыхал я такого, чтобы господин наш Роальд хоть на одну девицу оком накинул. Да и не поминаем мы его, от лиха подальше.
Не успел корчмарь договорить, как на улице воцарилась тишина, смолкли привычные звуки, и раздавался только цокот копыт о вымощенную камнями дорогу между домами. Люди в корчме замерли, словно оцепенели в ожидании беды. У Насти все внутри похолодело от страха, и она присела на корточки за столом, спряталась.
По улице ехал Роальд в сверкающих подобных чешуе доспехах. У дверей корчмы он придержал коня и холодно оглядел собравшихся горожан. В следующее мгновение панголин тронул лошадь и поскакал дальше.
Люди в корчме ожили, невольно заулыбались. Снова застучали кружки о столы, заплескались напитки. Настя встала. Грудь ее высоко вздымалась от волнения.
-- На тебе лица нет, девица, -- жалостливо обратился к Насте корчмарь. -- Давай я тебе меду(3) налью, от него твои ланиты, ох, как ярко заалеют! -- Девушка покачала головой, но корчмарь добавил: -- За красивые глаза. Денег не возьму, не тревожься.
И скрылся в кладовке. Скоро он вынес оттуда небольшую кружку вина. Настя из вежливости пригубила. Медок и впрямь был превосходный. Видимо, корчмарь держал его для особых покупателей. Посомневшись немного, девушка выпила еще. Жажду Настя утолила, но в голове ее немного помутилось и разгоряченная кровь быстрее потекла по телу.