В стародавние советские времена писатель Максим Горький жил в Италии. И стала его советская власть упрашивать переехать в СССР и возглавить всех советских писателей (Вы спросите, почему столько тавтологий? Ну а как еще, если все вокруг было, товарищи, СОВЕТСКОЕ).
- Мы вам хоромы отгрохаем о-го-го, любой царь-государь позавидует! Приезжайте, Алексей Максимыч! - говорила ему советская власть.
- Нет, - посасывая ус, резюмировал Горький, - не поеду. Как же так? Нород бедствует, голодает, кое-как живет, а я буду, значить, во дворце сидеть и красную икру жрать?
- Черную...
- Ну черную. Не поеду и все. Вот вам мое последнее слово. Дадите однокомнатную квартиру где-нибудь на задворках - тогда еще подумаю.
Советская власть почесала свою мудрую красную голову, подумала, да и перезвонила Горькому вот с каким предложением:
- Так и быть, - говорит, - выбили вам квартиру.
- Однокомнатную?
- Однокомнатную.
- С тараканами?
- С тараканами.
- Ну хорошо. По рукам. Поеду.
Сел Максим Горький в поезд и отправился в СССР. Приезжает на Белорусский вокзал, а его товарищи с Лубянки под белы рученьки да и привозят к шикарному особняку (если бы в Советском Союзе был Бог, он бы товарищу Горькому ой как позавидовал).
- Вот здесь вы и будете жить, - говорят загадошные товарищи. Алексей Максимыч аж завизжал от ужаса:
- Ни за что! Ни за что! И не упрашивайте! Вы что, с ума сошли?! Я нородный писатель, простой, от сохи, только что, понимаешь, из Италии, а вы мне такой срам учиняете? А ну подать мне однокомнатную с тараканами!
- Нету однокомнатных, закончились. Все народу раздали. Одни особняки. Ну Алексеееей Максииимыч...
- Нет! - топнул пролетарской ногой писатель, - ни за что! Хочу жить, как нород. Что это, я вас спрашиваю, такое?! - он возмущенно ткнул пальцем в резные перила винтовой лестницы, - это что за похабщина??
- Ну..., - растерялась власть, - ну хотите, мы вам ступеньки говном измажем? Чтоб как у народа?
- Хм, - вскинул бровь Горький, - как у норода?.. Говном, говорите?... Одолели старика. Ваша взяла. Поживу, чего уж.
И зажил Максим Горький припеваючи, в близости с простым людом и согласии с угомонившейся властью.