Дрожащее пламя факелов коптило кладку тесанных камней, сходившихся сводом во мраке, куда их свет уже не достигал. Там шуршала и попискивала неведомо как забравшаяся вовнутрь летучая мышь.
Подозреваемая стояла перед ним, равнодушно сверля жестоким взглядом молодых глаз, который больше подошел бы самому инквизитору, нежели задержанной еретичке.
- Послушай, не будь дурой. Материалов обвинения мне вполне хватит, чтобы отправить тебя как минимум на пожизненное заключение на хлебе и воде. Ты публично проклинала соседку, призывая имена демонов, дабы они утащили ее в преисподнюю. При аресте у тебя были обнаружены несколько восковых кукол с воткнутыми в них булавками, и очевидно для недогадливых на них были написаны даже имена твоих знакомых. Ты продала собственноручно сделанный амулет подруге, заявив, что он поможет ей присушить ушедшего жениха. Так?
Ведьма гордо вскинула голову.
- А знаешь, почему я этого до сих пор не сделал и трачу на тебя время?
- Мне и Моим Господам плевать на тебя и все, что ты задумал, инквизитор!
Бернар пропустил дерзость мимо ушей, устало разглядывая задержанную. Весен ей, как следует из материалов дела, шестнадцать. Круглое, почти детское, но злое лицо. Черное платье - почему то все они любят этот цвет. И все. Ничего, кроме этого форменного платья и столь же форменной жестокости на мордочке.
- Потому что твоя соседка чувствует себя замечательно и радуется жизни, бегая на сеновал с бывшим женихом твоей подруги, чихавшим на твои амулеты. Ни одно из твоих страшных проклятий не сработало. Ни одно из твоих пророчеств и предсказаний не сбылось. Вреда от всех твоих кукол и заклинаний не больше чем от леденцов с ярмарки. Мне очень жаль, барышня, но мне не в каких преступлениях тебя обвинить, кроме юношеской глупости. А если бы глупость была грехом, рай бы и до сих пор стоял необитаемыМ. Поэтому, давай ты перестанешь изображать из себя Темную Королеву на допросе, в ближайшее воскресенье публично пройдешь клятвенное отречение от ереси, и перестанешь пугать мирных бюргеров и отвлекать меня от более серьезных дел.
- Никогда, подлый поп! Я посвященная ведьма и адептка Тайного искусства!
- Нетривиальный случай в моей практике. Обычно меня пытаются истово уверять в прямо противоположном.
На лестнице раздались шаги. В монастырский каземат спустился глава Служителей Инквизиции Ленгевин, неся набитый чем-то мешок и портфель с бумагами.
- Не отвлекаю, брат викарий?
- Лучше б меня кто-нибудь отвлек. Еще одна адептка дьявола, о которой сам дьявол не имеет ни малейшего понятия. Страстно хотим на костер, принять мученичество за Тайное искусство, в котором ни бубна не разбираемся.
Ведьмочка оскорбленно вспыхнула, но смолчала. Сняв перевязь с мечом, плащ и шляпу, Ленгевин положил на дощатый стол перед инквизитором пачку бумаг. Бернар со скорбным видом пролистал несколько листов.
- Возраст - от тринадцати до двадцати пяти весен. Преимущественно девицы, хотя бывают и мужчины. Никто ранее не возбуждал подозрения в ереси. Нарочито дерзкое игнорирование запретов инквизиции. Сколько их сегодня, кавалер Ленгевин?
- По доносам от благоверных граждан и согласно ордеру отца-инквизитора арестовано тринадцать человек.
- Тринадцать. Вчера было семь. На минувшей неделе - трое. Сколько будет завтра, достойный кавалер? Что у тебя там? - Бернар кивнул на мешок.
Задержанная молчала, озираясь затравленным щенком и явно обижаясь, что она уже не главная героиня сегодняшнего дня. Под потолком копошилась летучая мышь, и колеблемый ее крыльями воздух слегка волновал пламя закрепленных на стенах факелов.
- Конфискат. Амулеты, книги из index libri inscribitorum, несколько восковых кукол и прочая мерзость. Все за сегодняшний день.
Бернар порылся в мешке.
- Присовокупим к делу. Распорядись отвести это чудо Божье обратно в камеру, толку от нее не добьешься.
- А может, пытками? - спросил глава служителей.
- И что я у нее буду выпытывать? Что она НЕ является никакой не ведьмой? Согласись, это будет довольно странно выглядеть, брат Ленгевин.
Мешок с ведовским конфискатом Бернар потащил не в специальную камеру для улик в подземелье аббатства, запираемую на три замка и освященную молитвами брата-экзорциста Эгуадия, а вынес наверх и через освещенный растущим месяцем двор направился к кельям послушников. Там, наряду с членами Братства Добровольных Служителей, участвовавших в повседневной работе Святой Инквизиции, проживали оставленные под надзором покаявшиеся еретики, не уличенные в тяжких преступлениях, в наказании которых авторитетный Malleus malefikarum считал возможным ограничится покаянием и ритуальным очищением. Участь их на свободе тоже не была шибко спокойной - всех отступников от бесовского служения, первыми среди которых числились покаявшиеся ведьмы, тем более давшие ценные свидетельские показания, ждала жестокая месть наводившего страх "Черного ковена". Поэтому, их негласно отправляли в дальние епархии по Программе защиты покаявшихся. Но с тех пор как двадцать пять лет назад инквизитор Эльгер Безжалостный отловил всех членов ковена и сжег на медленном огне на городской площади, ужас перед жестокой сектой в значительной мере развеялся. Во многом потому, что адские силы так и не сохранили своих служителей от длинных рук Эльгера, а сам инквизитор, несмотря на зловещие проклятия ковена, долженствующие пасть на его голову, долгие годы жил и здравствовал и трудился по специальности.
- In nomine patri, et fili, et spirito sancti.
- Amen. - Ответил женский голос из-за двери. Келью занимала русоволосая девушка лет двадцати двух, в сером с желтыми крестами скапулярии кающегося грешника поверх простого платья небогатой мещанки. При входе инквизитора она отложила книгу, которую читала при скупом свете сальной свечи.
- "Житие святой Жанны д`Арк" - прочел Бернар на обложке. - Похвально, дочь моя. Весьма похвально.
Ингельда не вызывала нареканий ни у духовника, ни у приорессы женского Сестричества Добровольных Служительниц. Проводя время, как и было предписано, в молитвах и чтении благочестивых книг, а также помогая Сестрам Милосердия в госпитале святого Иоанна. Тем не менее, в тихом омуте всегда найдется работа для инквизитора. Именно Бернар вел процесс Ингельды и принимал ее покаяние, и знал, что даже после покаяния и ритуального очищения от ереси ведьм Ингельда продолжала слышать, видеть, чувствовать и знать то, что ну никак не должны видеть и знать простые смертные, наделенные Творцом только пятью органами чувств. Случай был редкий, и брат-экзорцист Эгуадий по прозвищу Кадилом-По-Хлебалу, к которому обратились за помощью в данной трудности, побеседовав с Ингельдой и убедившись, что ее реакции на ладан, молитвы и святую воду вполне спокойны, вынес вердикт, что ничего бесовского в данной девице не находит.
Он перевел взгляд на полку, где стояли несколько книг: Августин, Фома Аквинский, Исидор Севильский... Инквизитор украдкой улыбнулся. Чтение действительно было благочестивое, хотя и необычное для девицы. Что ж, значит, он не ошибся, не только не отправив ее в заключение, но и оставив поближе к себе. Здесь же - "Травник, или о целительных свойствах цветов и кореньев сочинение Петра Алхимика". Впрочем, это книга из монастырской библиотеки.
- Меня интересует твое мнение по одному вопросу, Ингельда. От твоего ответа, возможно, будет зависеть судьба нескольких десятков грешных душ, так что будь внимательной. Что это? - Спросил Бернар, открывая мешок. Девушка перебрала несколько вещиц.
- Книга заклинаний... Пентакли Соломона, начертанные на свинце и на пергаменте. Флакон с какой-то жидкостью... - Она вынула пробку и осторожно понюхала содержимое. - Кажется, настойка корня мандрагоры. А это, судя по всему, волшебная палочка.
- Что-нибудь из этого имеет магическую силу?
- Корень мандрагоры, особенно собранный в полнолуние, обладает свойствами...
- Я не об этом, Ингельда. - нетерпеливо перебил инквизитор. - Я знаю, зачем применяется мандрагора и что изображено на пентаклях. Я хочу услышать от тебя, действительно ли обладает что-нибудь из этого сверхъестественными свойствами?
Ингельда провела рукой над амулетами, книгами, восковыми куклами, пузырьками и коробочками неизвестного содержания. Замерла, полуприкрыв глаза. Тонкое лицо чуть побледнело. Инквизитор не торопил.
- Нет. Это пустые игрушки. Кто и зачем их изготовил, брат Бернар? Она подняла на него серые глаза. Инквизитор явно не был удивлен.
- Вот это я и пытаюсь выяснить, Ингельда. Как проходит твое служение в госпитале?
- Хорошо, брат Бернар. Отцы-госпитальеры довольны.
- Скажи... Ты не замечала в госпитале в последнее время ничего подозрительного? Обычных на первый взгляд болезней, которые не получается исцелить обычными средствами? Странных душевных расстройств? Больные не умирают чаще обычного? Отцы-госпитальеры не говорили ни о чем таком?
- Да нет... - девушка задумалась, склонив голову набок. - Правда, одна матрона заявила что у нее одержимость и это невестка навела на нее порчу, но приглашенный брат Эгуадий велел всыпать ей пятьдесят розг в качестве лечебного экзорцизма, и она стразу выздоровела.
- В Виронской епархии жгут всех подряд, по самому факту публичного исповедания ереси ведьм. - Задумчиво сказал Бернар.
- Жгут всех подряд те, кто не может разыскать истинных виновных. - Невозмутимо, с расстановкой ответствовал худой старец с длинными седыми волосами. С желтоватой кожей постника контрастировал профиль норманнского мореплавателя и цепкий, немигающий взгляд. Взгляд отчасти даже стеклянный, но не бессмысленный, а скорее непроницаемый, при виде которого казалось, что за этими глазами вертятся шестеренки, как в часах на башне ратуши.
- Я понимаю, отец Эльгер... - Бернар оперся локтями на стол, запустив кисть в шевелюру. - Понимаю, что этих самоуверенных юнцов не за что карать, за исключением хорошей трепки, каковой приговор, к сожалению, "Молотом" не предусмотрен. Но если не делать ничего... Если все увидят, что инквизиция не выполняет своей функции... Не объяснять же бюргерам, почему колдовство - не колдовство? Их число растет с каждым днем, как при поветрии. Если оставить их безнаказанными, завтра их пример заразит всех остальных - ни на какие примеры наша молодежь так не падка, как на дурные. А если относиться к этому серьезно и начинать процесс согласно Malleus malefikarum...Они сами называют себя ведьмами и колдунами и отказываются каяться, отец инквизитор. А это уже не детское баловство. Это уже нераскаянная ересь... То есть костер. На сегодня у нас почти тридцать задержанных. Их родители в ужасе. А это - члены магистрата, торговой палаты, купеческих гильдий и даже дворянских фамилий. Нас буквально осаждают!
- Кого нужно драть кнутом у позорного столба в первую очередь, так это любящих родителей. - Произнес Эльгер бархатным голосом соборного проповедника. - Предварительно выгнав их поганой метлой из всех палат, гильдий и магистратов, дабы не отвлекались на всякую ерунду от воспитания отпрысков. Вы, брат Бернар, не учитываете еще одного, самого серьезного последствия того, что это поветрие безнаказанно распространится среди горожан. - Викарий встрепенулся, но голос старого инквизитора звучал ровно и бесстрастно, как ноты раз и навсегда настроенной на одну мелодию музыкальной шкатулки. За обманчиво-стеклянными глазами почти слышно вертелись часовые шестеренки. - Как мы будем разыскивать настоящих колдунов среди десятков поддельных? Как узнать, кто наложил проклятие, если проклятиями сыпят все вокруг? Кого подозревать в человеческом жертвоприношении на шабаше, если ритуальный кинжал стал детской игрушкой? Но если мы сорвемся и зажжем костры, сколько человек на них придется отправить? А каждый неправедный приговор заставляет народ усомниться в правосудии как таковом. Подрывает авторитет Закона Божьего и Священного Трибунала. И те, кто будет сочувствовать невинно осужденным, вскоре начнут сочувствовать осужденным справедливо, усомнившись в самой нашей способности отличать первых от вторых. Я подозреваю, что все это специально для того затеяно, и кто бы это не затеял - он очень хороший шахматист.
Вот что. Завтра я выношу приговор, и в следующее воскресенье мы проводим аутодафе одной из этих двадцати пяти дурочек. Поджарив ее непременно на медленном огне из сырых дров. А остальные двадцать четыре должны присутствовать на площади и это все видеть. Пусть для них дойдет, что здесь Священный Трибунал, а не школа для благородных девиц. При виде дымящихся кишок, вываливающихся в угли из горящего тела, все упрямство, знаете ли, как рукой снимает и все поветрия излечиваются.
- И кого мы туда отправим? - задумчиво спросил викарий. Инквизитор пошарил взглядом на разложенных на столе листах пергамента, ткнул пальцем в один из них.
- Ну вот хотя бы эту... Вероника Тиссен. Семнадцать весен, дочь банкира и племянница соборного протодиакона - пусть видят, что поблажек не будет никому.
- И как мы объявим, почему казнили именно ее? А точнее, как объясним, почему за одно и то же преступление один отправляется на костер, а другой отделывается легким испугом?
Старик в черной мантии внимательно посмотрел на викария, потом на пергаменты на столе, потом снова на собеседника. Между зубцами шестеренки попал посторонний предмет.
- У тебя есть более конструктивные предложения, брат Бернар?
Викарий молча отвел глаза.
Неожиданный стук в дверь нарушил напряженную паузу.
- Отец Эльгер, приговоренный вчера чародей говорит, что желает дать ценные показания. Требует привести его лично к вашему преподобию, утверждая, что его информация будет вам очень полезна...
† † †
Чародей в длинном, уже изрядно заношенном в тюрьме балахоне имел окладистую седую бороду и честнейший вид добродушного Санта Клауса, вдруг обвиненного в краже булочек разносчицы.
- Итак, мэтр Ладамис. Наведение проклятий - четыре эпизода, сглаз по заказу - семь эпизодов доказанных, три под подозрением, попытка отравления и изготовление ядов - четыре эпизода, подозрение в служении черной мессы, но не доказано. И самое главное - судим повторно, то есть является еретиком, обманувшим доверие Святой Церкви и повторно впавшим в ересь. Что имеете сказать на прощание?
- Я понимаю, что обвинения против меня достаточно серьезны, а принципиальность вашего преподобия всем известна... В то же время, сведения которыми я располагаю, думаю, достаточно серьезны и окажутся полезны вашему преподобию, чтобы я мог рассчитывать на смягчение приговора.
- А что же, неохота на костер, мэтр Ладамис? - ласково осведомился Эльгер.
- Никак не охота, святой отец. - вздохнул чародей.
- А яд гремучей змеи присылать князю-наместнику в качестве лекарства от подагры охота была?
- Так ведь наружно же растирать, ваше преподобие! При подагре именно его все авторитетные целители рекомендуют, просто предупредить забыл...
- А черную порчу на матрону Гржимек, мать четверых детей, тоже авторитеты прописывают? От насморка? - тем же ангельским голоском продолжал допытываться Эльгар Безжалостный.
- Прописывают от стервозности, ваше преподобие. - вздохнул чародей. - Родного мужа чугунной жаровней приложила, третий месяц у отцов госпитальеров валяется, так за это святая инквизиция не карает. Дочерей изводит, замуж за нелюбимых шлет, прислугу затиранила, домашние же и заказали, так мне ли отказываться?
- Что скажете, брат викарий? - обратился к Бернару инквизитор.
- Некоторые юристы полагают, что судья может дать такое обещание, с тем чтобы в дальнейшем смертный приговор обвиняемому вынес другой судья. Либо что не сжигать колдуна следует некоторое время, а потом - сжечь.
- Ведомо мне о том, ваше преподобие. Однако ведомо и о том, что отец Эльгер, именуемый Безжалостным, никогда данного слова не нарушал и лицемерной казуистикой брезгует.
- А ты подлец, чародей. Вот смотрю я на таких как ты и понимаю, что напрасно брезгует. - Очень тихо произнес Эльгер.
- Решайте сами, ваше преподобие. Только вы до сих пор не вопросили, какими сведениями я вину свою имею искупить. И то верно, достоинство судейское блюдете, с обвиняемым торговаться не желаете. Так скажу я вам, никаких обещаний не требуя, а вы уж сами рассудите, насколько мою помощь оценить. В ту самую пору, как на девиц и отроков придурь чародейская нашла, прибыла в наши земли инквизиторами шести епархий разыскиваемая верховная ведьма Милена Свентевит, жрицей Латоны себя именующая...
- Не верю. - равнодушно сказал Эльгер. - Знаю Милену, и она меня хорошо знает, и никогда по доброй воле сама ко мне в руки не пойдет. Не дура.
- А дура она или нет, то вы сами проверить можете, в охотничьей башне в лесах к северо-западу от города, налево от Мельницкого тракта...
† † †
"Тревожная" руна притаилась на замшелом валуне сбоку от тропы. Вторая должна быть неподалеку по прямой линии... а вон и она, вырезанная на стволе старой ольхи. Окрашенные потемневшими пятнами жертвенной крови, руны, не замеченные вовремя, известили бы хозяина о каждом промелькнувшем мимо них движении. А возможно и не только извещали - знаки явно относились к "темному футарку", и через пару шагов на головы незваных гостей рухнет гнилое дерево, с треском и храпом выломится из кустов укушенный шершнем секач либо скользнет под ноги неприметная гадюка... Эльгер Безжалостный снял с пояса флягу со святой водой и по очереди плеснул на камень и дерево, тихо приговаривая охранительный псалом. Вода явственно пошла паром, но это, наверно, от накалившегося от жары камня. Следом за Эльгером по тропе неслышно скользнул кавалер Ленгевин, за ним - викарий Бернар и на всякий случай прихваченный с собой экзорцист брат Эгуадий, за свой любимый, хотя официально не одобренный метод изгнания получивший прозвище Кадилом-по-Хлебалу. Следом, честно стараясь не шуметь, маршировала дюжина стражников. Башня тихо выскользнула из-за невысокого пригорка, почти сливаясь зеленой черепицей с кронами окрестных деревьев.
- Вы знали раньше об этом месте, брат Бернар? - Спросил Эльгер. Викарий покачал головой. - Вот это и плохо. Наша конгрегация должна знать все, и желательно заранее. Лучше держать в архиве два сундука ненужной информации, чем потом бегать по всей округе за одним-единственным фактом, вдруг ставшим нужным.
Вдоль одной из стен поднимались ступени, ведшие к двери на высоте второго этажа. К ней подходить не стали. Возле тыльной стены два стражника стали лицом друг к другу, сцепив руки в ступеньку. Еще двое вскарабкались им на плечи. Двое стали рядом с первыми двумя, взялись за оба конца меча в ножнах, а свободные руки положили друг другу на плечо.
- С Богом. - Шепнул Эльгер.
- К инквизитору. - Привычно ответил Глава Служителей, беря в зубы серебряный кортик. По живой лестнице кавалер Ленгевин вскарабкался, придерживая шляпу с пером, в окно второго этажа, огляделся и подал руку лезшему следом Бернару. Инквизиторы оказались в пустой комнате с незапертой дверью. Лаборатория верховной ведьмы находилась на верхнем этаже. В окно взгромоздился брат Эгуадий, похожий на лохматого седеющего ворона в дупле. Полдошел к двери и выглянул в щель.
- Джин-наемник. - Прошептал он. - По счастью, наши колдуны так уверены в сверхъестественной защите, что почти не уделяют внимания материальной. Если не сработает, гасите его освященным оружием, но это уже без шума не получится.
Он извлек из карманов сутаны пустую бутылку и опустил в нее золотую монету. Потом приоткрыл дверь, опустил бутылку на пол и покатил ее прочь, стараясь чтобы она шумела как можно громче. Темная тень мелькнула за дверью. Брат Кадилом-по-Хлебалу выскочил на площадку и быстро заткнул пробкой бутылку, в которой бесновалось что-то, похожее на кипящую тучу. Он извлек из подсвечника на стене свечу, накапал на горлышко воском и припечатал перстнем с образом святого Патрика.
- Аминь. Как и все наемники, джинны-наемники глупы и жадны. Они кидаются на золото, не зависимо от его количества. Как правило, их наниматели об этом забывают, или самонадеянно думают, что об этом знают только они.
Инквизиторы поднимались наверх по винтовой лестнице.
- Дальше я первый. - Приказал Эльгер Безжалостный. Но дверь, на которую он тихо нажал, оказалась заперта изнутри. Жестами он приказал ближайшему стражнику - дверь вынести, сам в сторону. Солдат с размаху ударил топором - запор оказался не очень крепким. Через плечо аббата Бернар видел, как застигнутая врасплох женщина отвернулась от стоящего у окна стола, и из ее пальцев вырвалась огненная молния. Ударившись о серебряный крест святого Доминика на груди Эльгера, молния полетела обратно. Ведьма не успела ни закрыться, ни увернуться, и со стоном рухнула на пол.
- Жива. Хорошо. Думаю, эта дама расскажет нам много интересного. - Произнес инквизитор, склонившись над бездыханной противницей. Милена Свентевит оказалась светловолосой женщиной в дорогом платье синего атласа. Молния оставила ожог на плече и груди, а властное лицо Верховной исказило страдание. Выглядела она лет на тридцать с небольшим - впрочем, внешность ведьм обманчива. Бернар огляделся. Стены были драпированы темно-синими портьерами, а на столе перед окном среди свечей и небольшой жаровни с благовониями лежало зеркало, поверхность которого почему-то дымилась. Очевидно, нежданный визит отвлек жрицу Латоны от разгара трудового процесса.
- Стража! Задержанную в колодки, телегу и лекаря! - Распорядился Эльгер. - Не забудьте - при перевозке на землю не опускать, чтобы ни мизинцем ноги не притронулась! Здесь все может быть заколдовано на несколько лиг вокруг. Коллеги, здесь нужно обыскать каждую щель, и соблюдайте осторожность. Мало ли что такие милые дамочки держат будуаре...
† † †
- Отметим успешное завершение дела, брат викарий? Я угощаю! Старик выдал премию всей страже. Расслабимся за кружкой эля!
Но хотя Бернар и согласился, от внимания Главы Служителей не ускользнуло, что расслабляться он не спешил, с отрешенным видом топая по городской улочке.
- Что вас беспокоит, святой отец? - наконец спросил он прямо после нескольких неудачных попыток завязать отвлеченную беседу.
- Что-то не клеится, благородный кавалер. Мы перерыли гнездовье верховной ведьмы, но среди всего оккультного барахла, которого хватит, чтобы отправить ее на костер семь раз подряд, было хоть что-нибудь, связывающее ее с пошестью?
Ленгевин задумался.
- Да нет... Но кто же станет держать улики при себе?
- Как раз улик там было предостаточно... Только не тех улик. Ведьма, кстати, не призналась, что имеет отношение к пошести.
Бернар отогнал топтавшуюся под ногами курицу и поднял край мантии, переступая через лужу помоев.
- И тем не менее, откуда-то берутся черные книги - печатные, заметьте, книги! - инструменты для колдовства, совершенно бесполезные но тем не менее не кустарного изготовления. Вряд ли их привезла Милена. Что говорят по этому поводу наши задержанные?
- Купили. Некоторые продавали сами. Но поставщика мы пока что не нашли...
- А давайте поищем, кавалер? Я думаю, что искать недалеко. - Бернар свернул с улицы, ведущей к харчевне в проулок, занятый лавками и мастерскими.
- Кого носит в такое время? - неприветливо вопросили из-за покосившейся двери, в которую постучал викарий.
- Шабат шолом! Добрые люди, ищущие свет знания даже в ночной тьме.
Дверь со скрипом отворилась.
- Для добрых людей мой дом... - хозяин осекся, увидев Бернара.
- всегда открыта. - докончил инквизитор, вход я в лавку. - Приятно слышать. Привет, Ицхак.
- Как давненько не виделись, брат викарий! Чем обязан такому визиту? - засуетился седобородый еврей в очках, кипе и полосатой накидке на плечах. Захламленная лавка, освещенная тусклой плошкой, была занята преимущественно книгами - свитками, кодексами, фолиантами. Некоторые лежали стопками на полу, и по слою пыли и паутины было видно, что к ним не прикасались уже давно. К другим относились гораздо более уважительно.
- Да вот, говорю же, что ищем знания. В последние дни появились книги. Много книг. И много проблем. Настолько много, что почитать эти интересные книги решил даже Эльгер Безжалостный, который и прислал нас в лавку старого Ицхака бар Абраима за светом нового знания. Передавал привет и пожелания крепкого здравия, которое так необходимо в казематах Огненного аббатства.
- Ви меня зря обижаете, молодой человек. Мудрый аббат Эльгер никогда не стал бы подозревать старого Ицхака в таких глупостях. Я не буду вас смешить, утверждая, шо старый Ицхак честный торговец, но Ицхак таки умный торговец. Я таки знаю, чем торговать будет себе дороже.
- Так. И чем же торговать будет себе дороже? - внимательно спросил инквизитор.
- Таки брат инквизитор это знает лучше меня, хотя никогда и не торговал.
Бернар взял со стола свиток, покрытый значками арамейского алфавита, и прочитал:
- "Рабби Акила бен Лазар. Изложение начала мудрости, или Каббала". Если не ошибаюсь, правоверные евреи в святую субботу должны читать Пятикнижие Моисеево...
- Ой, брат инквизитор такой умный, шо как ему череп не жмет. Тока и старый Ицхак понимает, шо не за трудами рабби Акилы он сюда пришел...
- Однако и их хватит, чтобы брат инквизитор задал ряд неудобных вопросов в присутствии нотария и понятых. И думаю это не тот случай, когда Гервенская синагога будет возражать.
- Таки зачем беспокоить стока народу? Старому Ицхаку нечего скрывать от достопочтенных инквизиторов, да только б не услышал это еще кто-нибудь и не пришел сам тоже задавать Ицхаку вопросы, а на шо оно ему нужно? В наше время у стен есть уши.
- А у Священного Трибунала есть каленные щипцы, дабы освобождать городскую архитектуру от этих паразитирующих наростов, коим на стенах, как ведомо, не место.
Вздыхая и охая, Ицхак извлек из прилавка визитку на тисненном пергаменте.
- Ицхаку таки предлагали продавать то, шо вы ищете, брат викарий. Потому шо все знают, шо старый Ицхак - лучший торговец книгами во всем Гервене. Но именно потому Ицхак и отказался от такого предложения.
- Торговый дом "Эра Водолея". - Прочитал Бернар при свете плошки. Стольный Град, улица святого Иакова, Лейтонский дворец.
- Тогда кто торгует ими сейчас? - недоверчиво поинтересовался молчавший до сих пор Ленгевин.
- Как о том может знать старый бедный еврей? Но раз я отказался, почему им не найти кого-то, жадность которого превосходит его разум? Ведь таких найти гораздо легче, чем наоборот.
- Да только слишком хорошо я знаю, Ицхак бар Абраим, что жадность твоя не превосходит твой разум, а с благодарностью пользуется его плодами. Это что же нужно предложить, чтобы ты отказался от навара?
Чернокнижник горестно вздохнул.
- Нужно прийти к Ицхаку бар Абраиму с рекомендацией от хороших и уважаемых людей из Стольного Града и сказать: мастер Ицхак, ми хотим торговать в твоем городе. У нас будут книги, мастер Ицхак. Много книг. В далеком граде Гутенберге мастер Иоганн построил машину, умеющую писать книги быстрее самого быстрого переписчика. Мы купили такую машину у мастера Иоганна. Теперь у нас будут сотни, а возможно и тисячи книг.
Дальше старый Ицхак спросит у вас, какие книги ви хотите продавать. Ицхак не упустит своей вигоды и не будет против, что ви хотите продавать "Запретные легенды" и баллады Гвидо Сладкоголосого о чародеях и волшебницах, которые так не любят святие отцы, но так любит молодежь. Ицхак покачает головой, когда вы захотите продавать книги заклинаний, на которие не наложена ни сила действия, ни сила сдерживания, ибо ни один маг не сможет наложить силы на сотню экземпляров книг. Ицхак не спросит у вас, откуда у вас существующее в единственном экземпляре "Неписанное наследие", которое посвященные столетиями берегли от чужого глаза, а ви хотите напечатать тисячу экземпляров и продавать невеждам по пятьдесят талеров. Но когда ви скажете, что хотите напечатать три тисячи экземпляров "Книги Чужой Смерти" и продавать ее по кроне за штуку, старый Ицхак бар Абраим виставит вас вон, призвав Шеол на ваши вшивые головы. Вот что нужно сделать, брат инквизитор.
- Значит, она существует... - то ли спросил, то ли подтвердил инквизитор.
- О чем это, брат Бернар? - спросил Ленгевин.
- "Книга Чужой Смерти" якобы была написана неким персидским магом в состоянии одержимости. Если верить преданию, ее прочли только девять человек.
- И?..
- Все сошли с ума. По счастью, существует она только в единственном экземпляре, поскольку то кто попытается ее переписать, закономерно лишится разума сам. Но при наличии печатной машины... Пошли, Ленгевин. Нужно доложить Эльгеру.
- Ви так бистро уходите, молодые люди? Подождите, я специально для вас держал замечательный экземпляр Malleus malefikarum. Таки отдам недорого, почти себе в убиток...
† † †
- То есть как это ничего не можете сделать? В этой шарашкиной лавочке - логово ереси, поставившей на уши инквизицию всего королевства!
- Я все понимаю, брат Бернар, и более того, мои агенты тоже не сидели сложа руки и давно уже поняли что происходит. - Развел руками приор Эймерик, Великий Инквизитор Стольного Града. И тем не менее, я не имею полномочий вмешиваться в коммерческую деятельность торгового дома. Это высокая политика. Во первых, сие торговое предприятие - филиал манчестерской компании с долевым участием британской короны. Гарантии его беспрепятственной деятельности закреплены, среди прочего, международным договором, нарушение которого - большой конфликт, а возможно и casus belli, а что крах внешней торговли - это к гадалке не ходить. Во-вторых, по условиям разрешения торговать на нашей земле "Эра Водолея" ежемесячно перечисляет процент от прибыли в королевское Министерство Финансов, и пользуется покровительством самого министра. Кстати сказать, те сомнительные игрушки о которых вы говорите, отнюдь не единственная статья их дохода - торговый дом импортирует восточные благовония, африканских рабов, порох и оружие, и очень перспективные машины для мануфактурного производства из Нидерландов.
- Но нельзя же в угоду купцам терпеть проповедь мракобесия! Ставить прибыли выше веры! Пусть Архиепископ потребует расторгнуть этот договор, в связи с еретической деятельностью торгового дома!
- Архиепископ не будет этого делать, брат викарий.
- Почему?
- Торговый дом "Эра Водолея" пожертвовал более двухсот тысяч талеров векселями на реставрацию кафедрального собора святых Иоакима и Анны.
Бернар промолчал. Говорить было нечего. Да и не хотелось.
- А кроме того, что мы можем им предъявить? Вы сами сказали, что распространяемая ими продукция не имеет никакой чародейской силы и бесполезна в колдовстве. Далее, у вас есть доказательства или твердые свидетельские показания, что торговля псевдооккультным барахлом исходит именно от них?
Бернар развел руками.
- Что происходит в стране, отец Эймерик? Как могло так получится?
Эймерик вздохнул и замолчал. Наконец он извлек из бюро кожаный кошель, развязал его и высыпал на стол золотые монеты.
- Вот что происходит в стране, брат Бернар. И не только в стране. Мир меняется. До провинции перемены доходят нескоро, там еще десятки лет живут по накатанной колее, но в столице, где все держат нос по ветру, это весьма чувствуется. У вас, должно быть, уже в курсе, что некий португальский мореплаватель открыл морской путь в Индию, и сейчас купеческие гильдии и торговые дома активно готовят сундуки для хлынувшего оттуда потока золота? Это не просто больше золота в банках и больше частей света на карте, отче. Мир меняется в принципе, становится чем-то новым. И меняется очень быстро.
В битве при Падуе цвет французского рыцарства был уничтожен обыкновенной артиллерией. Храбрость или трусость, жестокость или благородство, рыцарский Кодекс или жажда наживы -- все это больше не имеет значения, раз можно просто поднести фитиль к пушке и уничтожить все, что попадет под огонь. Некий итальянский ученый вообще выдвинул сумасшедшую теорию, что Земля больше не является центром мироздания, и это довольно ярко отражает то, что происходит с миром. Уходит порядок, стоявший тысячу лет. Эльгер Безжалостный, при всем уважении к его авторитету, всего лишь провинциальный инквизитор. Да и не стоит забывать, что он - дитя позапрошлого поколения. В дальних епархиях мы до сих пор боремся с жрицами Латоны, а сельские священники безуспешно запрещают девкам плясать у костра в Иванову Ночь. Но оттуда, из-за океана, идет новый мир, и иногда я боюсь, что в завтрашнем мире мы будем такими же анахронизмами, как жрицы Латоны. Мира, который можно было перевернуть папской буллой, зачитанной с кафедры, больше не существует. Вы говорили о вере, брат Бернар? Вот их бог и вера завтрашнего дня. - Эймерик указал на рассыпанные монеты.
- Торговцы никогда не отличались христианскими добродетелями... Но почему эту дрянь покупает народ? Как это стало пошестью?
- Как.. - вздохнул великий инквизитор - Всегда впечатлительные юноши и девы рыдали над "Гибелью Темной Королевы" Гвидо Сладкоголосого и тайком почитывали "Запретные легенды", которые только по названию запретные, а по факту лежат в каждой библиотеке. А сейчас пришли предприимчивые люди и поняли, что это - рынок сбыта. Сначала был напечатан тираж "Запретных легенд" и "Гибели Темной Королевы", которые раньше распространялись только в рукописях. Знаете, как говорят об этом сами купцы? "Искусство - двигатель торговли"! Потом несколько десятков бродячих вагантов получили добрый куш серебром за сущую безделицу - ходя по стране, петь непременно баллады Гвидо Сладкоголосого...Их слушали. Читали. А Гвидо, хоть и не зря изгнанный из королевства, все же был весьма талантлив. И слушатели незаметно для себя сочувствовали грешной, но прекрасной Темной Королеве и вместе с ней проклинали жестоких инквизиторов. А так же - желали быть похожими на нее и на Чародея Из-за Моря. Здесь к и услугам были новые книги - та самая "Книга Черных Заклятий", по которой колдовала Темная Королева. Затем - фуфельные амулеты, пентакли, восковые куклы и волшебные палочки. Считать себя колдуном, носителем древних знаний и борцом с нами - это же интересно и даже в чем-то благородно. Даже если ты никакой не колдун и вообще ни хрена в этой жизни не умеешь. А там... То, во что верят многие - становится истиной... А то, что покупают многие...
- Вы говорите об этом так спокойно, отец Великий Инквизитор?
- Мы прогневили Бога, брат Бернар. Он учил милосердию, а мы учили убивать и умирать в Его имя. Я думаю, что наш мир обречен погибнуть и уступить место другому.
- И вы думаете, что мир, в котором люди будут убивать и умирать за деньги, будет лучше?
† † †
Орден Братьев-Проповедников обладал маленьким секретом, дававшим пищу немалому количеству слухов о сверхъестественных способностях самих братьев. На самом деле все сверхъестественные способности умещались в голубятнях, приютившихся на колокольне каждого монастыря. Регулярно или по мере необходимости, телега с несколькими десятками клеток отправлялась из монастырских ворот по трактам и весям королевства, объезжая дальние и ближние обители собратьев. Однако голубей в телеге не убывало - взамен полученных, Братья-Проповедники отдавали нескольких пернатых из своей голубятни, которые усаживались в клетку с названием города или монастыря, и отправлялись путешествовать. Таким образом, у каждого настоятеля была возможность, открыв клетку с соответствующей надписью, за несколько часов доставить срочную весть коллеге в отдаленном графстве.
Эльгер Безжалостный, прочитав срочное послание из столицы, два часа провел в храме. Молился. Даже отложил плановую пытку пойманного еретика. После этого он вызвал брата-нотария и приора Братства Служителей Инквизиции Ленгевина и велел привести в кабинет задержанную ведьму Милену Свентевит.
Верховная жрица была в том же, правда помятом, синем платье, с запавшими глазами, но так и не сломленной гордой осанкой. Еще не сломленной - поправился Эльгер. Пытки к ней еще не применялись.
- Милена Свентевит из Каретэна! - своим обычным бесстрастным голосом начал инквизитор. - Мы, божьей милостью апостольский инквизитор в Гервенской диоцезии аббат Эльгер, принимая во внимание, что ты, Милена Свентевит из Каретэна, была обвинена перед нами в ереси ведьм, проповеди данной ереси и совращению честных христиан с пути истинного, распространению колдовских амулетов и книг, приступили к следствию. Для этого мы снимали допросы со свидетелей, допрашивали тебя и производили другие действия, которые требуются каноническими постановлениями. После того, как мы внимательно исследовали все относящееся к этому делу, мы, действуя в качестве полномочного судьи, желая служить только Господу и правде, имея перед собой пресвятое Евангелие и призывая имя Христа, решаем следующее: на основании всего того, что мы видели и слышали, что нам было в настоящем процессе показано и рассказано, затронуто и разобрано, мы нашли, что в данных преступлениях - проповеди ереси ведьм и совращению в нее честных христиан, распространению колдовских амулетов и книг, виновны учредители и служащие некоего торгового дома "Эра Водолея", что в Стольном Граде на улице святого Иакова, с целью торговой прибыли и личной корысти. Поскольку ты, Милена Свентевит, как установлено, не имеешь никаких сношений с оным торговым домом "Эра Водолея", мы не нашли, чтобы то, что тебе ставилось в вину, а именно участие в распространении среди христианской молодежи ереси ведьм, нашло свое законное подтверждение. При аресте ты оказала сопротивление, напав на инквизитора, однако в духе христианского милосердия и пастырской любви, и дабы не давать поводов к нареканиям в том, что нами движет личная вражда, мы прощаем тебе этот грех и не выдвигаем по нему обвинений. Поскольку других обвинений во вредительстве при помощи околдования и других преступлениях за время пребывания в диоцезии Гервенской против тебя никто не выдвигал, мы объявляем, объясняем и окончательно повелеваем, что против тебя не найдено ничего, что могло бы привести к подозрению в ереси или колдовстве. И мы теперь прекращаем следствие и процесс против тебя и освобождаем тебя. Это приговор произнесен в Огненном Аббатстве в богохранимом граде Гервен во второе воскресенье по Пятидесятнице в присутствии нотария святой инквизиции и приора Братства Добровольных Служителей".
Ленгевин уставился на инквизитора, от удивления потеряв дар речи. Но сама Милена была удивлена не меньше.
- Ты что... отпускаешь меня, Безжалостный? - переспросила она.
- Угу. Вы же все хорошо слышали, благородная дама? Брат нотарий, пергамент готов?
Нотарий посыпал свеженаписанный приговор песком и передал его инквизитору. Эльгар принялся сосредоточенно плавить над свечой сургуч и припечатывать пергамент личным перстнем. Милена все еще не могла прийти в себя.
- Так значит... В целях торговой прибыли и личной корысти? "Книга черных заклятий"? "Неписанное наследие"?
- Именно так, достойная Милена. Ничего святого у людей. Говорят, мир меняется... Брат Нотарий! Присовокупите приговор к делу и можете сдать его в архив как закрытое. - Нотарий склонил голову и исчез за дверью. - А теперь, достойная Милена, - с нажимом произнес каждое слово инквизитор, - уж снизойдите на прощание объяснить мне, старику, какого лешего вы путались у меня под ногами не в том месте не в то время?
- Искала разгадку, отец инквизитор.
- Разгадку чего?
- Пошести. Поветрия. Никакими магическими законами объяснить его было нельзя... Решила проверить на месте.
- Нашли? Довольны?
- Говорите, Стольный Град, улица Святого Иакова?
- Его самого, дочь моя. Кавалер Ленгевин! Проводите даму до ворот аббатства.
- Да что происходит? - тихо спросил ошарашенный Ленгевин.
- Высокая политика. - улыбнулся инквизитор. И тут Ленгевину стало страшно. Всем становилось страшно, когда Эльгер Безжалостный улыбался.
По счастью, это происходило очень редко.
† † †
"Установить наблюдение. Следить с безопасного расстояния. Не вмешиваться". - Еще раз перечитал Бернар записку, принесенную братом-почтарем с голубятни. - Ну и что это значит? Во что не вмешиваться?
- Наверно, ни во что. - Предположила Ингельда. Выполняя распоряжение Эльгера, Бернар снял комнату в особняке на улице святого Иакова, который стоял чрез перекресток от торгового дома и сейчас сдавался под конторы купцов и менял, адвокатов и тому подобной публики.
Сам Торговый дом расположился в роскошном четырехэтажном дворце, ранее принадлежавшем пресекшемуся роду герцогов Лейтонских. Дворец строил один из учеников Петра Алхимика, а знаменитые фрески на потолках залов выполнял специально приглашенный Анжело дель Римини. Фонтан со скульптурой Водолея украшал сквер перед фасадом. Бернар слыхал об этом здании - еще Омар аль-Газизи описывал его в своей "Книге путей и путешествий" в числе жемчужин королевства. Что-то действительно изменилось... Встреченный Бернаром на улице знакомый офицер, ротмистр Шарден, дальний родственник ушедших герцогов, сейчас служил в кавалерии и жил в казармах рейтарского полка. Впрочем, Шардены - отпрыски незаконнорожденной дочери, их никто не признал бы законными наследниками...
В кафтане черной замши с белым воротником, коротком плаще и шляпе без перьев брат Бернар вполне смахивал на провинциального купчину средней руки, ну разве что излишне стройного для этого сословия. Ингельда в сером суконном камзольчике, кожаных штанах и мужской шляпе изображала молодого приказчика. А то, что у почтенных негоциантов в бюро зачем-то медная подзорная труба - так это они, очевидно, морской торговлей промышляют. Вообще-то Эльгер был против того чтобы посылать на рискованное дело покаявшуюся ведьму.
"- Один в столицу не шастай. Кого возьмешь с собой?
- Ингельду. У нее чутье на чертовщину.
- Брат викарий... Мы пока что так и не установили природы данного явления. А значит, не знаем, всегда ли дар этой девушки говорит ей правду. Стоит ли рисковать, регулярно пользуясь ее услугами?
- Отец инквизитор, мы не знаем, всегда ли наша паранойя говорит нам правду, но тем не менее она уже не раз спасала нам жизнь".
- Старик что-то задумал. Но разумеется, не счел нужным объяснять, что именно... Ты что-нибудь чувствуешь в здании?
- Там находятся несколько магов высокого уровня. Но это всего лишь охрана. Двое в вестибюле у входа. Двое на верхнем этаже, возле кабинетов руководства. Один в подвале, где у них очевидно сокровищница. На окна наложены защитные заклятия, не исключено, что то, что вы сейчас видите, только морок, а не то что на самом деле происходит в задании. Больше ничего по моей части там нет. Все остальное скучно и естественно, как и положено в торговых конторах. Но... Вот в другом здании, мимо которого мы проходили, на углу площади, чувствуется что-то более интересное.
- Н углу площади? Королевское Министерство Финансов? Что там может быть интересного?
- Там - место силы, брат Бернар. Искусственное. То есть святилище. Но можете быть уверены, что это не христианская часовня. На уровне третьего этажа, ближе к левому торцу. - Бернар промолчал, переваривая услышанное.
- А что это у нас там? - Он поднес к глазу трубу, направив на телеги, подъехавшие к боковому входу, где располагались конюшни и каретный сарай. Из-под откинутых пологов что-то выгружали. - "Книга Чужой Смерти". - разглядел он заглавие на обложках фолиантов. - Экземпляров, если прикинуть, около тысячи. Да, великую вещь изобрел мастер Иоганн. Мечтал, что с ее помощью будут печатать Слово Божье... - А это кто?? Что она здесь делает?!
- Кто? - Ингельда заинтересованно стала за плечом инквизитора. Тот удивленно смотрел на женскую фигуру в синем платье, приближавшуюся по пересекавшему улицу святого Якова переулку. Фигура двигалась очень прямо и странно, как будто на негнущихся ногах.
- Милена Свентевит, именующая себя верховной ведьмой и жрицей Латоны, Которую мы задержали в Гервене не далее как неделю назад!
- Пожалуй, это и есть то, во что Эльгер Безжалостный приказал не вмешиваться... - Тихо сказала девушка. Ворота конюшни, мимо которых проходила ведьма, вдруг рухнули, и оттуда побежали во все стороны несколько десятков темных фигур.
- Африканские рабы. Очень ценный и ходовой товар. - Прокомментировал инквизитор. Милена вошла в здание.
- Бросила на вход заклятие локального Инферно. Теперь оттуда никто не выйдет. - шепнула Ингельда. Изнутри раздались крики. Треск, вспышка зеленого пламени. Снова крики.
- Сколько, говоришь, там магов-охранников? - Спросил викарий.
- Не меньше пяти... - уже меньше. - поправилась Ингельда.
Неожиданно все здание охватило равномерно мерцающее зеленое пламя. В окнах метались тени. К небу начал подниматься столб дыма. Пахнуло странным запахом паленого навоза.
- Восточные благовония. - Сказал инквизитор. Взрыв потряс окрестности, и этажи левого крыла горящего дворца просели вовнутрь.
- Порох и оружие. - Сказал инквизитор. В стену ударила горячая волна, а следом за ней кирпичи, осколки штукатурки и какие-то куски железа.
- Очень перспективные машины для мануфактурного производства. - Сказал инквизитор.
- А где же... она сама? Она так и не выходила из дворца... - тихо спросила Ингельда, глядя на охваченные негаснущим зеленым пламенем руины. Инквизитор промолчал.
- Пойду-ка я прогуляюсь, благородная девица. - сказал он наконец. - Жди меня здесь и никуда не выходи.
- Ты куда?! - в голосе и на лице покаявшейся ведьмы вдруг прорезался страх. Но Бернар даже не обратил внимания, что она перешла на ты.
- Эльгер Безжалостный конечно оправдывает свое прозвище, но мне не нравится, когда мою работу за меня делают женщины. - Он одел шляпу и сунул под плащ огниво и бутыль минерального масла. Выйдя из комнаты, он направился к окну коридора, выходившему на другую улицу. А именно, на здание Министерства Финансов. В коридоре никого не было - все зеваки толпились вокруг горящего дворца. Там сейчас тоже все прикипели к окнам, выходящим на торговый дом - догадывался Бернар, - а значит, вовремя ничего не заметят. Достав бутыль и огниво, он произнес:
- Во избежание кровопролития и опасности смерти... Amen. - добавил он, когда зажженная бутыль упала на деревянную черепицу министерства.
- Не желаете прогуляться, достойная барышня? Замечательная сегодня иллюминация на бульваре. - Вернувшись в бюро, он с видом светского кавалера подал руку Ингельде. На улице уже работали пожарные команды. Но если шансы погасить здание министерства у них были, то зеленый огонь, пожиравший торговый дом, не боялся ни воды, ни песка. Пламя, казалось, было холодным, но тем не менее, в нем плавились и оседали камни бывшего дворца герцогов Лейтонских. Командир пожарной стражи понял бесперспективность попыток и сосредоточил работу своих подчиненных на отсекании огня от соседних зданий, чтобы не дать пожару перекинутся дальше.
- Спаасите! Горим!!! Да что ж это делается?! - Вдоль фасада носился с поросячьим визгом толстый министр, не столько помогая сколько мешая пожарным.
- А почему горит министерство? - удивленно спросила Ингельда.
- Искры ветром занесло. - Пожал плечами инквизитор. На брусчатке раздался топот множества копыт.
- Дорогу Её величеству! - перекрыл вопли толпы и шум пожара профессиональный полковничий бас. За спинами зевак показались шлемы и гербовые плащи конной гвардии. Во главе отряда скакала светловолосая девушка в мужском костюме и золоченом шлеме с плюмажем. Здание министерства почти потушили, лишь кое-где пожарные гасили вспыхивавшие очаги и выковыривали баграми тлевшие балки.
- Ваше Величество! Вам не следует здесь быть! Здесь опасно! - Лепетал раскрасневшийся министр у стремени королевского рысака. Королева Ариадна легко, без посторонней помощи спрыгнула на землю.
- В моем королевстве для меня нигде не может быть опасно! Что здесь случилось?
Только вблизи Бернар понял, что дочери сложившего буйну голову Конрада Завоевателя от силы лет пятнадцать. Да, только государством и рулить, особенно с папочкиным характером.
- Эээ... Ничего не случилось! В смысле, ничего достойного внимания Вашего Королевского Величества. Просто пожар! Даже и смотреть то не на что! - Торопливо залепетал Министр. Однако Ариадна так не считала, и направилась прямо по ступенькам тлеющего здания.
- Проворовался, сребролюбивая морда? Архивы жжешь, концы в воду прячешь? - Пронзила она ледяным взглядом пытавшегося ее остановить министра.
- А проверю-ка я твое чутье. Говоришь, слева от входа? - Шепнул Бернар своей спутнице. Девушка кивнула.
- Сюда нельзя! Сам видишь, пожар.- Преградил ему вход усатый сержант у дверей министерства.
- Мне можно. - Бернар извлек из-под кафтана серебряный крест с факелом. - Викарий апостольского инквизитора.
Очевидно, сказал он это слишком громко. Когда сержант посторонился, навстречу из затянутого дымом вестибюля шагнула девушка в мужском костюме. Охваченный металлической застежкой шлема подбородок гордо вздернулся над высоким, обшитым кружевом воротником мундира. За ее плечами замерли офицеры гвардии.
- Что вы здесь делаете, отец инквизитор?
Бернар глубоко вдохнул и набрал полную грудь воздуха, однако прежде чем он успел ответить, Ариадна, хлестнув его взглядом ледяных очей, тихо добавила:
- Не смейте врать королеве!
- По поручению апостольского инквизитора Гервенской епархии осуществлял наблюдение за зданиями Торгового дома "Эра Водолея" и Королевского Министерства Финансов, против которых имеется обоснованное подозрение в ереси. - Отчеканил Бернар. Ариадна удивленно подняла соболиную бровь.
- Там огонь! Нужно открыть комнату! - раздался голос пожарного из левого коридора. Краем глаза Бернар заметил, как толстый министр за спинами присутствующих на цыпочках пробирается к выходу. Под ударами багров рухнула резная двустворчатая дверь.
- Мать честная!..
За дверью действительно было святилище, и действительно весьма далекое от католической веры. На мраморном алтаре, освещенная отблесками пламени, стояла огромная статуя. Это был золотой телец.
- Что это? - удивленно спросила Ариадна, уже оказавшаяся в горящей комнате. - Где этот шельма-министр?
- Это, Ваше Королевское Величество, мир изменяется. Прогресс, стало быть. - тихо ответил брат Бернар, вошедший следом за ней. - Мир прямо-таки удивляет новизной...