Аннотация: если кто-то вообразит себе киносценарий, прочитав это произведение, то будет прав, хотя все права на экранизацию у творческого объединения МОС-КОРОВА
(Шок первый)
Раз - два - три.
И ты уже - "замри".
- Ещё один, - констатировал приёмщик вторичного сырья. - Черти их носят, - заржала начальница и ушла на "водопой". Так называлось подобие чаепития.
- А мне разбираться, - ухватился за лодыжки приёмщик. Его звали Эйты.
- Сейчас помогу, - послышался из гальюнона голос Иэтота. Послышался звук испускаемого газа, Иэтот вышел из тубзалета.
- Кто у нас здесь? - спросил он.
- Какой-то странный, ей Богу...
- Эйты, полегче. Не произноси вслух...
- Да-да, всуе, всё такое. Она на водопое, не дрейфь.
- К делу, - продолжал кишкопузый.
- Так, с этим всё ясно. А вот здесь загвоздка. Что это у него торчит? - ушастый засуетился у тела.
- Гвозди, что ли, - Иэтот взял на себя предположение и многозначительно зыркнул на коллегу.
- Похоже на то, - подтвердил Эйты и почесал своё за ухом. - Мальчики, кончайте свой осмотр, - послышался голос Ржущей из проёма в конце подвала. - Пора закрывать лавочку.
- Но у тела какие-то странности, - начал было Эйты и посмотрел на кишкопузого.
- Завтра разберёмся. Завязывайте это дело, - послышался приказ.
(Шок второй)
Рядовой Легионер разогнал последних пьянчуг и плакс с лобного места, вверенного ему в охранение. Когда разошлись все по лачугам, небо уже зажглось тысячами огней, и луна была наполовину, а наполовину её не было. Но если слева приставить палочку, то она выглядит, как "Р", то есть "растущая".
- Пошла на рост, - подумал рядовой Л, и стал вышагивать "на троих" туда-себе-сюда. Там уже была удобная тропинка-в-линейку, проторенная вахтовым методом.
- И не говори, - каркнул трижды ворон на кресте "В".
- У-у, разбойник, - пробурчал рядовой Легионер.
Ночь шла своим чередом. Время тянуло кота за хвост. Звёзды набирали силу Света. Луна строила из себя парадокс. Шаги охранника шуршали в пыли. Иногда позвякивали металлические гетры. Потела ладонь. Копьё менялось руками.
Так прошло несколько часов, за несение которых ничего не произошло. Разве что ворон перебрался на крест "Х", каркнул и улетел. И тогда ударил луч света, который соединил Луну и центральный крест, образовав между небом и землёй вертикаль власти. Потому что Легионер застыл на месте, ладони его употели, а глаза захлопали моргами. Какая-то власть заставила его замереть и смотреть с немым укором.
- Чего это делается? - медленно подумал рядовой. Под его латами по спинке потёк ручеёк.
Луч Света с Луны подержался какое-то время и выключился. Небо и Земля на мгновение стали мраком, но через секунду всё вернулось на круги своя.
-Мать честная, - воскликнул рядовой Легионер. Его копьё упало в пыль. А сам он широко открыл рот, потому как сделалось что-то с его дыханием. Потом он стал протирать свои глаза. Про копьё он даже не вспомнил. И всё шёл и шёл к центру арены. Он не верил своим глазам, а зря. На кресте "Х", действительно, больше никого не было. Какое-то ещё время продолжались попытки поверить. Но рядовой во всём убедился. Снял с себя латы, потому что обливался ручьём. Сел на землю, закрыл голову руками и запричитал.
- Что я скажу капралу? - выл он на Луну. - Что я скажу, куда ты делся?
А в это или попозже время на гору взбирались несколько человек, задумавших по-человечески похоронить тело их возлюбленного друга. Им удалось взойти на лобню, они перевели дух и увидели плачущего рядового Легионера у пустующего креста. Теперь пришёл черёд им раскрыть свои усталые рты.
(Шок Третий)
В зале первосвященства два человека вели заговорщическую беседу. Одного звали Авосфей, другого Химерех.
- Что толку человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? - произнёс суетливый Авосфей.
- Род проходит, и род приходит, а Земля пребывает в распрях. Нет объединительной идеи, как вы считаете? - Химерех лукаво улыбнулся своему помощнику.
- Вы, как всегда, правы, учитель. Я уже разговаривал, как вы велели, с тем человеком от прокуратора, - Химерех засиял своими подобострастными глазами.
- И что он сказал, мой любимый Хим? - учитель уткнулся в шарф.
- Наместник согласен с нашими выкладками. Дело за нами.
- Что ж, - показался лицом Авосфей.
Они присели на скамью.
- Нам понадобится предатель, - Химерех раправил складки одежды учителя.
- Он есть? - спросил Авосфей.
- Он есть, - подтвердил помощник. - Деньги не вопрос.
- Это хорошо.
- Неделю назад приходил некий Ауда...
- Какое странное имя.
- Это точно. Скорее всего псевдоним.
- И что он принёс?
- Он притащил свои рассказы. Два из них на пергаменте, остальные на дощечках, - Химерех достал одну из-под балахона.
- Дай-ка мне, любезный, мои баночки.
Химерех достал из сумы баночки с водой, скреплённые вместе ивовой лозой. Авосфей поднёс их к своим старым глазам и посмотрел через них на аудову табличку. Прочитав афоризм несколько раз, учитель как-то странно посмотрел на Химереха.
- Он что, гений? Откуда он это знает?
- Он поэт. Ему, видимо, дано.
Они помолчали.
(Шок четвёртый)
- Сколько у нас на сегодня? - спросила начальница у старшего Иэтота, когда лавочка вновь открылась.
- Один вчерашний недопонятый. И ещё пятеро ночных, - кишкопузый приготовлял раствор. Эйты раскладывал инструменты.
- В каком смысле недопонятый? - недопоняла начальница.
- Пойдёмте я всё покажу, - ушастый Эйты понёс инструменты. Они вошли в приёмную секцию. Пять новых тел торчали ногами вперёд из приёмника. На "столе для обработки" никого не оказалось. Только три гвоздя недетского размера лежали печально на блестящей поверхности. Произошла некоторая пауза, после которой начальница заржала и пошла к себе на водопой. На ходу бросив:
- Отличная шутка, ребяты! Работаем.
Ребятки почесали каждое своё. Иэтот свои кишки. Эйты своё за ухом.
- Что будем делать, шеф?
- Для начала положи свои инструменты. У тебя рука вся побелела, у нас "больничные" не водятся, ну же, чё встал, - Иэтот сделал сальто-мортале для успокоения вестибуляра.
- Что теперь? - Эйты выполнил приказ.
- Что, что. А то сам не знаешь. Ищи кота, - кишкопузый серьёзно повысил свой голос.
- Кошку... - начал было Эйты.
- Да какая разница, - закричал старшой. - Ищи эту чёртову тварь.
- Я всё слышу, - послышался голос из-под приёмника. - Чего ругаетесь, чуваки?
Из-под приёмного покоя действительно вышла кошка с тремя ушами, или что там у неё. Потянулась спинкой или , наверно, выгнула... да ну вас.
(Шок пятый)
Группа единомышленников сели, как они любили, в круг и воззрились на своего Возлюбленного.
- Ио, - начал Потр. - Расскажи нам притчу, пожалуйста.
- Да-да, - поддержали остальные.
Между прочим они поделили меж собой хлеб и принялись тихо жевать.
- Притчу я рассказывал вам на той неделе, - улыбнулся друзьям Ио. - Сегодня я спою вам песню.
Все стали переглядвываться. Ауда шепнул Матофе:
- Что-то новенькое.
- Ага. Никак к этому не привыкну, - ответил сосед.
Ио затянул песню. Это была красивая в сказовой манере речушка, которая несла свои волны в разные стороны, то возвращая всех вспять, то унося за предел понимания слуха. Единомышленники слушали, как всегда, с увлечением.
Возлюбленный Друг завораживал их своим голосом. У одного рисовались в голове картины, у другого множились мысли, у третьего чесались руки, кому-то не сиделось на месте. Хлеб не кончался всю песню. В зале висела атмосфера звёзд, покой и умиротворение.
- Настоящее творчество, - шепнул Авлу Антрей и улыбнулся.
- По-длинное только, но красивое, - согласилось рядышком. Ио дышал ровно. Глаза его были открыты, но ни на кого не смотрели. Как на фреске: яркие, резкие, контрастные и без поволоки. Ясные очи напоминал его взгляд. Тело его было неподвижно, только грудь ровно ходила вдоль диафрагмы. Губы иногда смыкались, нос раздувался слегка, и новая волна образов рождалась у единомышленников в головах. Это было что-то. Уж вы мне поверьте.
(Шок шестой)
Прокуратор Удэи и просто умный человек по имени Понты умывал свои руки. Потом он умыл руки своего сына, затем дочки, не забыл про жену. К ним подошла собака и всем своим видом напоминала семье о намеченном барбекю. Понты был в хорошем расположении духа. Он очень любил свою семью, гордился своим положением в свете, много умничал и отдавал приказы.
- Ты иди сюда, - велел он сыну.
- Ты садись рядом, - сказал дочери.
- Ты давай туда, - говорил жене.
- А ты дуй отсюда, - показывал собаке.
Барбекю подходило к завершению, как к нему подошёл Начальник Службы Сомосохранения. Он что-то нашептал прокуратору в правое ухо, тот что-то ответил, после чего они пошли в понтыйский кабинет.
- Значит, я не зря подозревал наихудшее, - сказал патлатый Понты, когда оба устроились в кабинет-библиотеке.
- Не зря. Всё подтвердилось. Нужный нам человек в Роме сообщил о кризисе власти Пемзаря, - Начальник Службы Самосохранения был без имени в целях безопасности. Назовём его сокращённо НСС.
- А ты просмотрел мои идеи насчёт Удэи? - спросил прокуратор.
Напротив них было огромное зеркало. Они смотрели друг на друга через него.
- Разумеется. Вы спросите меня, быть может, что я об этом думаю...
- Нет, я спрошу тебя, как тебе мой белый плащ с красными подрукавниками? Не слишком кровавый цвет?
- От такого модного цвета нет никакого отбоя, - подольстил НСС.
(Шок седьмой)
Кошка, которая с тремя "ушами" на голове предоставила в рапоряжение хозяев свои глаза. А пока они смотрели, каждый в свой шарик, она принялась себя вылизывать. Голова с тремя "ушами" и пустыми глазницами ходила ходуном по всему наэлектризованному телу. Зрелище, сами понимаете, не из визуальных.
- Ну что там у тебя? - спрашивал Иэтот у младшего ушастого.
- Картинка как картинка. Ноги появляются по мере поступления. Этот лежит. Ну, странный который, - Эйты бегал глазами по сфере. - А что у тебя?
- И у меня лежит. А, вот. Уже не лежит. Приподнялся, вынул гвозди.
- Так-так, - отложил свой шар Эйты и принялся принимать слова. Для этого ему пришлось навострить свои уши.
- Потихоньку вынимал. Смаковал, что ли, - в состоянии медиуматизма у кишкопузого весело двигались его непокрытые ничем внутренности.
- Ага.
- Кстати, гвоздей было четыре, - продолжал старшой. - Последний он проглотил. На память, что ли. Прямо шпагоглотатель. О, и исчез. Во даёт.
- Как это исчез! Совсем? - уши Эйты подёрнулись дымком, что ли.
- Конечно, совсем. Только три гвоздя от него и осталось, - констатировал кишкодвинутый.
- Каждому по гвоздю. На троих, стало быть. Ничего себе чувство юмора. Что же это творится, Госпо...
- Эйты, я бы попросила не выражаться, - зашла к ним всё подслушавшая начальница.
- Пардон, - опустил свои уши Эйты.
(Шок восьмой)
Ауда строчил без остановки. Ветер любил перемены, и мог в любой момент себя изменить. Ауда писал на песке, чтобы потом "перебить" на дощечку, а если найдёт денюжку, то и на пергамент. Ио давно ему обещал научить писать на воде, но обещания иногда ждут 33 года. Их возлюбленный друг вообще ничего не делал, если не занимался творчеством в кругу друзей. Обычно он ходил на свадьбы и дни рождения, и другие банкеты. Много там выступал с концертной программой, и также много плясал. Иногда Ауда помогал ему делать вино. Они придумали интересный фокус. На глазах у изумлённой публики, отвлекая всех бубликами, вся бригада шустро меняла воду в кувшинах на полусладкое вино. Секрет фокуса остался при них. Суть была в основном в переодевании. Ио был большим шутником. Но это не мешало всем, кто его знал относиться к нему серьёзно. Общение с Ио наполняло вас вдохновением, обдувало свежестью. Движения его рук и ног завораживали вашу душу. Вы становились немного придурышными, много улыбались. Даже начинали верить в чудеса. Правда, вам хотелось при этом постоянно что-то жевать. Но лепёшки никогда не кончались, пока вы в кругу Возлюбленного. Этот трюк не понимал никто. То был его "коронный номер". Не думаю, было написано на песке, что к нему тянулись только из-за еды. Есть в нём что-то истинно волшебное, закончил свой рассказ поэт Ауда, и приступил к переписанию этой главы на дощечку. Не успел он добить свои буквы, как ветер резко переменился и стёр с лица земли этот опус. Ауда убрал экземпляр в суму и пошёл гулять по окрестностям.
- Надо Матофе показать, - подумал поэт. - Всё-таки он писатель.
(Шок девятый)
Три сестрицы под окном обстирывали округу. Горы грязного белья лежали в корытах. Девушки в нём весело копались.
- Как хорошо, что у нас есть заказы, - радовалась старшая Арфа.
- Очень здорово, - разводила в ступе щёлочь средняя Лира.
- Я вас очень люблю, девочки, - пела Уютня, разбирая горы.
- Торы, торы, кому торы, - слышалось у дороги.
- Девочки, у нас есть свежие торы? - перебила песню старшая Арфа со светлыми волосами.
- Есть, Арфа. Свежие. Позавчера как, - откликнулась средняя Лира с тёмными волосами.
- Спасибо. Не надо. Проходите мимо через недельку, - ответила рыжеволосая Уютня проходимцу.
И снова возобновилась древняя женская профессиональная песня прачек, которая передавалась от матери к матери. Принесли ещё одну гору балахонов. Сёстры обрадовались не на шутку.
- Нам так щёлочи не хватит, - заметила Лира, снимая с огня котёл кипятка.
- Давай помогу, - подскочила Арфа к сестре.
Они медленно освободили котёл, и Лира пошла в сторону колодца за новой порцией.
- Завидос обещал ссудить мешок, - лукаво усмехнулась рыжеволосая младшая Уютня, подумав о чём-то своём. - Он всегда выполняет свои обещания.
- Раньше выполнял, - заметила Арфа постарше. - Но с тех пор, как от него убежали сыновья, он стал какой-то рассеянный.
- А почему они от него ушли? - в который раз спросила подошедшая Лира.
(Шок десятый)
На этот раз заговорщики прогуливались по двору. Несколько менял по очереди доносили им городские подслухи. Авосфей больше молчал и кивал, был очень задумчив. Химерех много суетился, задавал только им понятные вопросы. Оставался доволен и поглядывал на учителя. Менялы кланялись и расходились. Бизнес есть бизнес. В оккупированной зоне всегда есть на чём поднатореть. Бог милостив, помогал решить вопрос с арендой в храмах. Первосвященцы знали в этом толк. Но то мирские знания. Стратегическое планирование они коротали за игрой в ахматы.
- Беру твоего осла, - сообщил Авосфей Хемереху, делая свой ход. Кстати, он чудом всегда выигрывал.
- Хороший был ослик, да у меня второй диагональный остался, - не унывал помощник, отвечая своей крепостью.
- А вот ты мне второго не оставил, - сказал Авосфей.
- Ха, учитель. Так у вас моя ерзь.
- Как там твой поэт-предатель, Хим? Научился заговаривать мне зубы, - усмехнулся Авосфей.
- Мечтает издаваться. Говорит, что поможет нам в нашем предприятии.
- Хотелось бы. И как он это себе воображает?
- Говорит, будет день и будет пища. Мол, даст знак. Обещал над ним подумать, - Химерех забеспокоился о своём осляге.
- Над чем подумать? - отвлёк его внимание хитрый Авосфей, подвигая своих ахматных рабов.
- Над знаком. Мы же никогда никого из "круга друзей" не видали. Уже два года, как пользуемся переслухами. Пора и честь знать.
- Это ты славно сказал, - подтвердил учитель, заканчивая игру матом.
(Шок одиннадцатый)
- Нет, это так оставлять нельзя, - заявил Иэтот, возвращая глаза кошке. - Ну-ка, брысь отсюда.
- Шеф, нас что, подставили? - не то спросил, не то забеспокоился Эйты.
- Похоже на то.
- Слушай, а чего она всё время ржёт?
- Говорят, в той жизни была конём и почему-то ходила буквой "Г".
- Гы, гы. Чё, правда? - ушастый залоснился весь.
- Нет, кривда, - передразнил его пузопрозрачный.
- У тебя что, заворот кишок? Уж и поинтересоваться нельзя, - обиделся младший и почесал своё за ухом.
- Иди вон, занимайся приёмником. Тела не ждут. И пропасть могут.
- Отличный каламбур, - заметил коллега.
Остаток дня они практически не разговаривали. Работы было хоть отбавляй. Чай не воскресенье. Поступило ещё нексколько тел. Их нужно было просмотреть, составить отчёт и привязать каждого к делу за номером таким-то. Рутинная работа, требующая сосредоточенности и внимания к мелочам. Работа творческая, так что они к концу рабочего дня совсем набегались. Начальница, которая в прошлой жизни была "тёмной лошадкой" не показывала свою морду из кабинета.
- Даже носу не кажет, - повёл ухом в ту сторону Эйты.
- Думает, как отмазаться. На то оно и начальство, чтоб думать. Мы что, наше дело плёвое. Обработал, и в утиль. Сырьё наше, - Иэтот похлопал по ляжке ближнее к нему тело. - Всё. Заканчивай. Кота накормил?
- Кошку...
- Да. Ладно. Пусть будет.
(Шок двенадцатый)
Лаки-сверчок терпеть не мог такие задания. Пройти два уровня исчезновения и расследовать древний миф? Остаться на первом моменте исчезновения?
- И почему я? - ворчал Лаки-сверчок, подлетая неспеша к "приёмному пункту вторичного сырья". - Вечно у них такое происходит. Хотя не помню, когда второй раз при моей скорой жизни.
Он не стал разговаривать долго с персоналом, а сразу принялся исчезать на ближайший уровень. Сотрудники держали в руках "гвозди на память", посматривая как трансформируется в ничего следователь этого дела. Они ещё немного постояли и молча разошлись по своим делам. В этот день начальница не ржала и мало ходила на "водопой", задумалась о тайнах бытия и небытия. Иэтот упорно не смотрел в сторону Эйты. С последней пятёркой было закончено, и они закрыли лавочку. Лаки стал вороном. Очутился на кресте и каркнул: "И не говори".
Легионер времён Рома замахал ему кулаком с криком: "У-у, разбойник".
- Однако, забавно, - подумал Лаки-ворон и отлетел на крест другой.
В этот момент ударил луч Света от Луны к тому месту, где только что сидел Лаки. На секунду померкло наподобие мрака, подержался Свет, затем опять "перемкнуло". И тот, что был на кресте центральной фигурой исчез. Прямо у обоих на глазах. Лаки обомлел и тоже стал исчезать, забыв даже покаркать вслед. Он оказался в вихре белого колонадо, и его заспираливало вверх к Луне. Движение было властным и уверенным. Где-то на горизонте колонадо летел вдалеке крестный силуэт того, что прежде был на кресте, за которым Лаки любопытства ради рискнул исчезнуть внутри исчезновенья.
(Шок тринадцатый)
Ауда давно голодал. Пост занимал его целиком. Гимнастика была его спутницей. Он любил разбрасывать камни. После того, как он заключил контракт на издание афоризмов, он пошёл ко всем друзьям,чтобы отпраздновать с ними гонорар. Друзья танцевали и в хлебе не нуждались. Вина было достаточно.
- Почему книги не могут издаваться чудом? - спросил себя Ауда. Он загрустил и пошёл полежать на холме под кедром. Ауда остыл. Друзья ещё до утра танцевали, как велел им Возлюбленный. Хватились Ауду по утру и сразу решили по-человечески предать земле своих друзей. Ауду припрятали. А за Возлюбленным Ио пошли на лобное место. Весело шли, ртов не жалели. У подножия Гольфа они заметили зарницу и свечение и побежали карабкаться быстрее. Уже наверху их догадки подтвердились. Рядовой легионер поведал им чудо. О Луне. О том, что делать. Они ему рассказали другое чудо, как их друг Ауда остыл. И что их стало поменьше. На что легионер вызвался бросить воинскую повинность и айда к ним. Им как раз тринадцатого друга не хватало. Они стали брататься, веселиться, танцевать. Рассказывать друг другу о себе да о мире. Потом пошли в Алилею. Туда несколько дней ходу. Наверняка успеют поболтать и поболтаться. Солнце вставало над Ералашаимом. Красиво вставало, подымалось. Друзья шли тропой жизни, никуда не спеша. В котомках лежал вечный хлеб, который Ио в шутку называл своим телом. Все очень смеялись по этому поводу.